Джексон Лиза. Звонок с того света

   – Вот они, тут как тут. Полиция желает поговорить с тобой, Саманта. Надеюсь, они тебя и нас всех обрадуют новостью, что твой дружок «Джон» пойман и мы скоро увидим, каков он собой. Честно признаюсь, голос у него как бархат.
 
   – Ты с кем сейчас говорил? Со своим «мозгоправом»? – спросил Монтойя с ухмылкой.
   Бентс в ответ буркнул нечто невнятное.
   Он был зол и на себя, и на Саманту Лидс, выдавшую ему не по-женски грубую отповедь по телефону, и на неисправный кондиционер, без которого кабинет превратился в кухонную духовку и бесполезный вентилятор лишь разгонял по нему горячий воздух. Однако от пробывшего здесь уже пару минут Монтойи еще пахло одеколонной свежестью, и это тоже раздражало Бейтса.
   – Ты ее ничем не обрадовал? – поинтересовался Монтойя, для усугубления атмосферы закурив сигарету.
   – Конечно, нет. Сам знаешь. А ты с чем явился?
   С маленькой проблемой.
   Какой же?
   – Они – я имею в виду работников радиостанции – от тебя скрыли или забыли упомянуть, что их псих позвонил уже после передачи по номеру, известному только сотрудникам. Тебе это что-нибудь говорит?
   – То, что он уже внутри...
   Многолетняя служба в полиции закалила Бентса, но сейчас ему стало страшно. Так бывает, когда противник в разыгрываемой партии опережает тебя на много ходов и ты это чувствуешь.
   – Прослушаем еще раз записи, – принял он решение.
   Голоса заполняли комнату, минувший вечер, пережитый Самантой, теперь воспроизводился в звуке. Бентс, нажав кнопку, остановил прослушивание.
   – Эта девочка... Как ее? Анни Сигер? Она здорово подействовала на докторшу, – заметил Монтойя.
   – Про нее мы скоро все выясним. Я уже сделал запрос, – сказал Бентс.
   Он снова пустил запись, дослушал до конца и в задумчивости покусал нижнюю губу, что было, как уже успел уяснить его напарник, признаком глубокой озабоченности «великого» сыщика.
   – Придется покопать землю, – сказал он, убрав кассету в ящик стола. – У доктора Саманты, как и у каждого, есть прошлое, и совсем необязательно, что оно запрятано так уж глубоко. Сложная проблема может оказаться простой.
   – Бывший муж или отвергнутый жених, этот самый Дэвид Росс... – с оптимизмом подхватил Монтойя.
   – Или все Джоны, которых она встречала за свою жизнь, – охладил его пыл старший коллега.

Глава 16

   Та самая доктор Лидс, чью подноготную он с напарником собрался раскопать, уже миновала стол дежурного офицера и решительным шагом приближалась к душному логову, в коем укрывался и страдал от духоты сотрудник полиции Бентс. Своим легким летним платьем, энергией и женским очарованием она принесла с собой дуновение свежего ветра, но этого хватило ненадолго. Духота в помещении и казенная обстановка заставили ее сникнуть. Она стала похожей на обычную посетительницу, взывающую о защите, потеющую и от жары, и от смущения, растерянную, не знающую, откуда ей грозит опасность.
   Монтойя, бросив на Бентса многозначительный взгляд, поспешил удалиться, нарочито плотно затворив за собой дверь.
   – Можете ли вы выслушать меня, детектив Бентс? – спросила Саманта. – Или вам, как обычно, некогда?
   Тут, как назло, зазвонил телефон, и Бентс машинально поднял трубку. Звонили из лаборатории насчет анализа рыжих волосков, найденных на головах убитых проституток. Волосы были из одного и того же парика, который убийца надевал на голову жертвам, а потом уносил с собой.
   Подробный отчет эксперт обещал послать по факсу. Разговор длился, к счастью, не более минуты, и Саманта не успела дойти до точки кипения.
   – Я понимаю ваше состояние, – сказал Бентс, повесив трубку. – Но зачем срывать свое раздражение на мне? Кажется, я уделил вам достаточно много времени, когда мы разговаривали у вас в доме, и даже, по моим наблюдениям, несколько вас утомил.
   – Простите, – начала остывать Саманта. – Я слишком устала от всей этой истории. Нужно ли мне все заново пересказывать вам?
   – Нет, сбережем ваше и мое время. Я прослушал все вчерашние записи и...
   – И что?
   – Я хотел бы выслушать сначала вас, раз уж вы сюда пришли. Каковы ваши мысли по этому поводу?
   – Я думаю, что тот тип, который сунул мне в машину поздравительную открытку, считает, что я убила Анни Сигер, а псих, звонивший на радиостанцию и называвший себя «Джоном», как-то связан с покойной.
   – Расскажите мне о ней поподробней.
   – Если это так нужно... Мне нелегко возвращаться к тем событиям...
   Встретив устремленный на нее взгляд Бентса, типичный взгляд полицейского, пристальный, оценивающий, Саманта поежилась. Но откровенной исповеди было не избежать.
   – Я вела точно такую же программу в Хьюстоне. Девушка, назвавшаяся Анни Сигер, позвонила и сказала, что ей шестнадцать, что она беременна и поэтому в полном отчаянии. Я старалась как-то успокоить ее, заставить ее рассуждать разумно, но... – Саманта отвела взгляд в сторону и инстинктивно сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. – Но я не просчитала ситуацию, не поняла, что она балансирует на самом краю. Я тянула время, а Анни во мне разуверилась... И покончила с собой. Разумеется, многие возложили вину на меня.
   – И вчера некто, подделав голос Анни, позвонил вам на радиостанцию?
   – Да. – Золотая цепочка на шее Саманты начала душить ее. – Зачем вы переспрашиваете? Вы же слушали запись.
   – Рассказывайте, что было дальше. – Строгим тоном Бентс надеялся остановить начинающийся приступ истерики у сидящей перед ним женщины.
   – Конечно, это не была та самая Анни. Я хотела присутствовать на ее похоронах, сочла это своим долгом... но меня выставили с кладбища. Я наблюдала издали, как гроб с Анни опускают в могилу.
   – Неужели до этого дошло? – изобразил удивление Бентс.
   – До чего? – растерялась Саманта.
   – До того, что вас прогнали с похорон.
   – Семья постаралась. Они ополчились на меня.
   – Они – это кто? – Бентс взялся за карандаш и раскрыл блокнот на чистой странице.
   – Ее родители, Эстелла и Язон Фарадей.
   – Но ведь фамилия Анни – Сигер?
   – Да. Но ее мать и настоящий отец давно в разводе. Мать взяла фамилию нового мужа.
   – А вы знаете, кто ее настоящий отец?
   – Нет. Когда-то я пыталась что-нибудь узнать про него, но безуспешно, кроме того, что он живет где-то на северо-востоке, за Сиэтлом. О боже! Я была не в том состоянии, чтобы кого-то где-то искать и опрашивать!
   – Понимаю. И все-таки... Как его полное имя?
   – Освальд, или Уолли Сигер... Кажется, так. – Саманта смогла выдавить на лице слабую улыбку. – Ведь это было так давно... Девять лет назад. Я специально старалась все это забыть.
   – У вас сохранились с той поры какие-либо записи? Имена, адреса, хоть что-нибудь?
   Не без некоторых колебаний Саманта ответила утвердительно:
   – Думаю, что да. В новом доме... вернее, это очень старый дом, и в нем есть чердак... Сперва я хотела все выбросить перед переездом, но потом сложила все на чердак. Я не пожелала зачеркнуть напрочь даже эту самую жуткую страницу моей жизни.
   – Она действительно была самой жуткой? Скажите откровенно, Саманта. Другого подобного, или даже худшего, не случалось? Нам обоим надо это знать. Я не копаюсь в грязном белье, просто хочу установить истину – в наших общих интересах. Разрыв с мужем, отвергнутые мужчины – у каждой взрослой женщины накапливается достаточно недоброжелателей и потенциальных врагов.
   Саманта в ответ лишь молча покачала головой.
   – Кого вы еще можете вспомнить из близких Анни людей? – вернулся к расспросам Рик.
   – Ее брат. Кен... нет, кажется, Кент.
   – А ее дружок? Отец ребенка?
   – Райан Циммерман. Он на пару лет старше Анни. Привлекательный малый. Спортсмен, гордость школы. Честно говоря, мне не хотелось бы перебирать в памяти эти имена.
   – Я прослушал записи. Джон обзывает вас проституткой, говорит, что вы опять вернулись к прежней профессии. Что это значит?
   – Он психопат.
   – Но существует хоть какой-то повод для подобных его высказываний?
   Саманта вскочила со стула и в ярости, одним движением руки смахнула со стола все бумаги, снимки, кассеты. Еще секунду назад Бентс видел перед собой подавленную, смертельно уставшую, измученную своими страхами слабую женщину. Теперь же это была полная энергии разгневанная тигрица.
   – Поосторожней со словами, мистер коп! Я пришла в ваше учреждение, которое оплачиваю из своих налогов, не для того, чтобы выслушивать оскорбления и чтобы вы здесь повторяли сказанное человеком с больной психикой.
   – Простите за то, что я неточно поставил вопрос, но хоть что-то в вашем прошлом могло натолкнуть «Джона» на подобную мысль? И, пожалуйста, не воспринимайте наш с вами разговор как нечто для вас обидное.
   Саманта мгновенно овладела собой. Это она умела. Ей стало стыдно за свой нелепый взрыв.
   – И вы меня простите за мою неадекватную реакцию. Наверное, сказывается нервное напряжение и вообще неординарность всей этой ситуации. Отвечу вам четко. Никогда в жизни я не продавала себя за деньги, но после окончания колледжа я проводила здесь, в Новом Орлеане, некоторые исследования для своей диссертации в специфической среде. Понятно, о чем я говорю? С некоторыми «уличными бабочками» я свела знакомство. Вот и все. Но это было очень давно.
   – Как видим, прошлое не тонет, а всплывает... и совсем неожиданно.
   – Возможно, вы правы. Я написала работу о ночной жизни Нового Орлеана, о некоторых аспектах психологии тех, кто выходит на улицы, чтобы торговать своим телом, получила за нее высокую оценку, и этим мое погружение на дно ограничилось. Можете справиться у моего профессора... – Тут Саманта осеклась, и это не укрылось от Бентса.
   – В чем дело? – быстро спросил он.
   – Этот профессор – мой бывший супруг. Хотя вряд ли здесь есть какая-либо связь.
   – И все же?
   – Если хотите, свяжитесь с ним. Он по-прежнему преподает в Тулейне. Доктор Джереми Лидс.
   – Наверное, мы так и сделаем, а теперь... – Бентс резко сменил тему: – Кому известно, где вы паркуете в городе вашу машину?
   – Всем сотрудникам радиостанции. Это наш общий гараж. Ну, и некоторым моим друзьям. Вычислить, где стоит мой «Мустанг», никому не составит труда.
   Саманта несколько раз нервно сжала и разжала кулаки.
   – Извините, детектив, но вы задаете вопросы, на которые сами заранее знаете ответы. По-моему, эта беседа нам обоим не принесла никакой пользы, а меня лично утомила, да и вас, кажется, также.
   – Я так не считаю. И, кроме того, позволю себе дать вам совет.
   – Какой же?
   – Будьте предельно осторожны. Вы в опасности. Поэтому примите все возможные меры – смените замки, заведите собаку, наймите телохранителя.
   – Это будет означать, что маньяк одержал надо мной верх. Он добился того, чего хотел... Спасибо за вашу заботливость, за защиту. Мне не на кого надеяться, кроме как на себя. Я это знала и раньше, до своего визита сюда.
   Она резко встала и направилась к двери как раз в тот момент, когда Монтойя счел нужным опять появиться в кабинете. Провожая ее взглядом, он не мог не восхититься покачиванием ее бедер и не прокомментировать:
   – Она – та еще штучка! Соглашусь стать ее телохранителем даже за четверть установленного тарифа, причем круглосуточно. Кстати, она что-нибудь полезное сказала? Я услышал только конец беседы.
   – Почти ничего, – проворчал Бентс, собирая разбросанные бумаги.
   – А как ты считаешь, она сама не замешана в этом деле? – высказал подозрение Монтойя.
   – Думаешь, все это рекламный трюк, спектакль с нанятыми актерами? Будем держать такой вариант в уме. Но прежде всего выясним, кто эта Анни Сигер, кто ее родственники, друзья, знакомые... Покопаемся в этой старой истории, ведь кому-то понадобилось заставить бедную девчонку говорить из гроба. Ну, и окружение нашего милого доктора. Если судить по твоему масленому взгляду, мистер Монтойя, мужчины падки на нее, как мухи на сладкое. И кто-то из них вполне мог возревновать и начать мстить.
   – И тем повысить рейтинг ее радиостанции?
   – Ты все-таки думаешь, что здесь кроется материальный расчет? Не исключено. Ведь та же команда работала в Хьюстоне, когда погибла Анни Сигер. Тот же владелец, мистер Ханна, который своей выгоды никогда не упустит, и их программный директор, бешеная чернокожая атлетка, настоящий бульдозер в черном обличье. Но если тут замешаны деньги, зачем тогда убивать новоорлеанских проституток? – вдруг сорвалось у Бентса с языка.
   Монтойя уставился на напарника с недоумением:
   – А какая тут может быть связь?
   – Не знаю. – Бентс потер виски, разгоняя свинцовую усталость. – Возможно, связь есть... Мне вдруг подумалось...
   – Одно дело – душить девчонок и разбрасывать стодолларовые банкноты с ослепленным Франклином, а другое – зарабатывать кучу денег на взлетевшем рейтинге, – отстаивал свою версию Монтойя. – Это две совсем разные истории.
   – Тогда зачем «Джон» звонил уже после окончания передачи? Какой в этом смысл? И как он воспользовался внутренней телефонной связью? Ответов у нас с тобой пока нет, одни лишь вопросы.
 
   «...Кретины!
   Полицейские все кретины, недоумки.
   Они что, не поняли, какой им подан знак? Они что, не увидели закономерность?
   Да они что, два на два умножить не способны?»
   За стенами хижины ночной мир болота пробуждался к активной жизни. Жуткие звуки, когда кто-то погибал, чтобы накормить кого-то, или совокуплялся для продолжения рода, проникали сквозь затянутое-противомоскитной сеткой окошко. Сетка мало помогала. Крохотные насекомые вторгались в его жилище сквозь щели между досками, и он убивал их, размазывая багровую массу по лицу и не отрываясь от чтения свежих газет, которые принес сюда. Все до одной сообщали о странных убийствах, совершенных в «веселом квартале».
   Но нигде никем не высказывалась догадка, что это звенья одной цепи и тянется такая цепочка очень далеко, из прошлого в будущее. Он специально оставлял им очевидные улики – вот тупицы! Не видят то, что у них прямо под носом! Как он их презирал, как ненавидел за лень, за отсутствие элементарной логики!
   Он-то сам имел право быть довольным собой потому, что всегда делал свою работу с выдумкой и аккуратно, как и сейчас, вырезая отточенным до бритвенной остроты ножом из многословных газет заметки для своей сокровенной коллекции. Как же они ужаснутся, а он посмеется, когда истина откроется и все поймут, что были слепы, а только он один зряч.
   Туман за окном стал редеть, и теперь полная луна приводила его в неистовство. Ее лучи были ярче, чем слабая керосиновая лампа, освещавшая его рабочий стол. Он жаждал решительного поступка, действия с немедленным результатом. Слишком мало Саманта Лидс уделяет ему внимания и еще не до конца осознает, как он страшен. Пора перестать прятаться в тени, пора показать свое истинное лицо.
   Летучая мышь, пролетев за окном, перечеркнула темным силуэтом поток лунного света, льющегося с небес. Это явный знак того, что сама природа на его стороне.
   Он включил транзисторный приемник и сквозь разряды услышал ее бархатный голос, от которого у него сразу перехватило дыхание.
   – Привет, жители Нового Орлеана. Я опять с вами, я – доктор Сэмми с «Р-1», и наступило время «Полночных исповедей». Поговорим начистоту о делах сердечных и о том, что тревожит наши души, не дает нам спать ночью и заботит днем. Сегодня я предлагаю побеседовать о школе. Кто-то из вас еще посещает уроки, боится контрольных и экзаменов, кто-то очень любит или, наоборот, проклинает свою школу.
   Кто-то ее уже закончил и вздохнул свободно. Но школа – это та крутая лестница из нескольких ступеней, с которой начинается подъем по взрослой жизни. Будь школа государственная, частная или церковная, мы все прошли через этот этап и все испытали на себе давление со стороны педагогов и школьной дисциплины, желание восстать против нее, а еще, кстати, заявить свое право на любовь в таком возрасте, а она самая горячая, самая непредсказуемая, потому что она первая...
   Кровь ударила ему в голову. Как эта сучка посмела завести разговор о школе, о первой любви? Как она могла так попасть в точку?
   Он вскочил и распахнул дверцы шкафчика, в котором держал свои «трофеи». Там к задней стенке был скотчем прилеплен увеличенный снимок Саманты Лидс с рекламного листка радиостанции. Правильные черты лица, полные женственные губы и холодный взгляд, устремленный на него. Для него – холодный, а для других этот взгляд полон страсти. Он знал, что добровольно она не даст ему то, что отдавала другим.
   От ревности его эрекция была так сильна, что джинсы чуть не лопнули на ширинке.
   Началось ее шоу.
   – Здравствуйте, – приветствовала первого дозвонившегося радиослушателя Саманта. – Как вас зовут?
   – Ренди.
   – Что нам скажете, Ренди?
   – Школа – это классная вещь! Хорошее было времечко. Я играл там в футбол, ну и встретился с моей теперешней миссис. Она была младше меня на класс и была школьной королевой красоты – даже два сезона подряд. Другой такой замечательной женщины, как моя Вера, я бы нигде больше не встретил. У нас теперь четверо детей, и мы женаты уже тридцать пять лет. Ну еще и внуки растут.
   «Сволочи! Кому какое дело до их дрянных внуков!»
   – Значит, школа вам помогла устроить вашу судьбу?
   – Еще как! Правда, вот с нашими ребятками тут совсем другое дело. Сын, он еще в школе запал... ну сами знаете, на наркотики. Старшая дочка, она хоть внуков нам подарила, с ней, кажется, все в порядке, и школу она закончила успешно, а вторая дочка – она как-то выбилась из колеи. Переспала с одним мальчиком из школы... ну, и последствия... А, чего вам говорить. Короче, жениться он не собирается.
   – Ну а как ваша дочь переживает такую ситуацию?
   «Ишь ты, с каким сочувствием задает вопрос доктор Сэмми! Как будто она и впрямь может дать дельный совет. Послушаем, послушаем, а потом дадим о себе знать».
   Его губы кривились и дергались, будто танцуя на лице дьявольский танец. Если она не поймет его нового послания, значит, грош цена ее проницательности! Еще одна женщина погибнет, и только ради того, чтобы достучаться до каменного сердца Саманты Лидс.
   Или покончить со всем этим сразу? Но тогда наступит Великая Скука, и кто еще разделит с ним его тоску и ненависть – москиты, которых он давил на своем лице, глупые, громогласные лягушки, назойливые летучие мыши и блаженно дремлющие в болоте аллигаторы? Нет, игра должна продолжаться! На день рождения покойной Анни он заготовил Саманте Лидс подарок, маленький такой сюрприз.
   Он ее удивит. Хотелось бы ему быть рядом с ней, когда она обнаружит, что он ей подарил. Но пока еще не время выходить из тени. Поиграем еще в прятки – так он решил.

Глава 17

   У Саманты чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда она увидела на веранде темный силуэт мужчины. Солнце светило ему в спину, и она не сразу узнала Тая.
   Он комфортно расположился в шезлонге, уперевшись широко расставленными ногами в балюстраду, и лениво потягивал пиво из жестяной банки. Казалось, он блаженствовал, слушая хор цикад и нежный перезвон колеблемых легким ветерком садовых колокольчиков, но, приблизившись, Саманта ощутила, что настроение его в это солнечное утро мрачнее ночи.
   Она не позаботилась окликнуть его, а сперва загнала свой «Мустанг» в гараж и удостоверилась, что дверь надежно заперта.
   «Зачем он здесь? Почему он снова и снова навязывает мне свое присутствие?»
   Теплое чувство к нему, возникшее у нее вчера, желание отдаться под его защиту или даже согласиться на нечто большее сегодня сменилось все той же проклятой и унизительной подозрительностью. Его мужское обаяние по-прежнему притягивало ее как магнит, но уж слишком неожиданно он появился, причем не в самый лучший момент ее жизни. Есть ли у него какая-то иная цель, кроме безобидного желания приударить за симпатичной соседкой?
   Тай спросил, не оборачиваясь:
   – Что задержало тебя до рассвета?
   – Отсутствие моего верного рыцаря. Боялась ехать в темноте и смотрела до рассвета с коллегами видео.
   – Я так и понял, что ты осталась на работе. Тем более что мне это подтвердили в вашей охране. Правильное решение. А я, как видишь, взял на себя охрану твоего дома.
   – Спасибо. Дежурство закончилось. Можешь отправляться отдыхать.
   Саманта вошла в сумрачный дом, где ее встретил Харон. Тай последовал за ней.
   – Летом ночи короткие. Их почти не замечаешь.
   – Не хочешь ли ты намекнуть, что моя пытка продлится и осенью, и зимой?
   – О какой пытке ты говоришь?
   – О пытке страхом.
   – Надеюсь, я не пугаю тебя?
   Ей хотелось сказать ему, что нет, он ее не пугает, но это было бы ложью.
   – Многие женщины были бы довольны тем, что сосед так печется об их безопасности, – заявил Тай довольно нагло.
   – Я не из тех женщин.
   – Да, ты другая... Вот поэтому я здесь.
   Его пальцы уже приготовились расстегнуть пуговицы на ее блузке.
   – Ты кто? Рыцарь в блестящих доспехах или коварный соблазнитель? Или просто насильник?
   – Ни тот, ни другой, ни третий.
   – Тогда каковы твои намерения?
   – А кто тебе сказал, что у меня есть какие-то намерения? – пожал плечами Тай.
   – А что ты тогда здесь делаешь?
   Он не ответил и постоял с минуту молча, словно неопытный школьник, попытавшийся облапать девушку и получивший за это пощечину.
   – Все-таки за мое бдение на страже я заслуживаю приглашения в дом? Или нет?
   – Ты и так уже вошел, правда, без приглашения, – заметила Саманта.
   – Слушай, все, что я хочу, это глоток холодного пива, если оно найдется у тебя в холодильнике.
   – Пить пиво на рассвете? – удивленно посмотрела на него Саманта.
   – Тогда, может, стаканчик вина? Как средство снять ночной стресс. У тебя наверняка завалялся какой-нибудь рислинг.
   Идея показалась Саманте на удивление заманчивой.
   – Ты настоящий экстрасенс. Именно рислинг.
   – Дай мне штопор, я вытащу пробку.
   – Сама справлюсь. Я когда-то была в герл-скаутском отряде.
   – О боже! Значит, девочек-скаутов тоже учат откупоривать бутылки?
   Солнце поднималось все выше, и свет люстры постепенно бледнел. С наступлением утра Саманта стала легче относиться к присутствию в доме постороннего мужчины.
   – Каков будет первый тост? – спросил Тай, лукаво изогнув бровь.
   – Нейтральный. За лучшие дни, – сказала Саманта автоматически, не подумав, ничего не ощущая, кроме смертельной усталости и желания наконец расслабиться.
   – Кто знает? Может, эти дни не такие уж плохие. – В словах Тая и в его интонации был совершенно определенный намек, и любая женщина могла его уловить.
   – Не такие плохие, на твой взгляд? —переспросила она.
   – А на твой? Скажи, разве я появился не вовремя? Кто бы распивал с тобой рислинг поутру, думал о тебе, охранял тебя, когда вокруг шастают подозрительные типы? И кто спасет тебя от страшных сновидений и вытянет на прогулку по озеру на рассвете, вместо того чтобы ты металась в душной постели? Моя яхта ждет у причала.
   – Неужто она исправна? – хихикнула Саманта. Полный бокал рислинга быстро подействовал на ней.
   – Вроде бы да. Мы это сейчас вместе проверим. Ощущать присутствие рядом сильного мужчины было ей очень приятно. Утренняя прохлада, выпитое вино и присутствие рядом «рыцаря в сияющих доспехах» неизбежно свели бы с ума любую женщину, даже дипломированного психиатра. Опираясь на его руку, Саманта проделала путь до причала и очутилась, еще не вполне придя в себя, на палубе его яхты.
   Она лежала на мягком матрасе, брошенном на чуть пахнущие мазутом доски, а Тай, примостившись рядом, потчевал ее рислингом из только что откупоренной бутылки, уже второй... или третьей.
   – Это нечестно! – слабо запротестовала она.
   – Что?
   – Спаивать, похищать и увозить женщину куда-то в океан на ненадежном суденышке.
   – Мы не в океане, яхта вполне надежна, а женщина, на мой взгляд, трезвая и вполне совершеннолетняя, отвечающая за свои поступки.
   То, что он напомнил ей об этом, заставило Саманту напрячь волю, встать, выпрямиться и снова очутиться в его объятиях. Впрочем, «объятия» было понятием спорным – он мог засвидетельствовать на суде, что просто поддержал ее, иначе бы она свалилась в воду.
   – Что ты выбираешь? – спросил Тай с опасным огоньком в глазах. – Причалить к берегу и отправиться спать в компании с черным котом или?..
   – Или ты мне скажешь правду, – неожиданно закончила она фразу. – Зачем я тебе?
   – А если мы немного повременим с этим?
   – А зачем откладывать? Тебе надо придумать правдоподобную ложь?
   Вместо ответа Тай привлек ее к себе и закрыл рот грубым поцелуем, и это опять лишило Саманту воли. Всплеск агрессии неожиданно прошел.
   – Ты так и живешь... таким образом?
   – Что ты имеешь в виду?
   – Вот так легко... против всяких правил?
   К тому моменту Тай уже разжал объятия и пытался поставить парус под ветер.
   – Как видишь, я соблюдаю правила управления парусным судном, и мне это тяжело дается, – отшутился он.
   – Я говорю о других правилах. В какую игру ты играешь?
   – А, вот ты о чем... Разумеется, в свою и по своим правилам.
   Саманта вздохнула, и он поднял на нее глаза.
   – Не вздыхай. Я не сделаю ничего вопреки твоим желаниям.
   – А если я потребую причалить?..
   – Подчинюсь, но господь явно будет против, – усмехнулся Тай.
   А действительно, будет ли господь возражать, если выдалось такое отличное солнечное утро и ей так хорошо?
   То, что последовало дальше в затемненной каюте, неоднократно описывали ей разными словами многие ее радиослушательницы, проникшиеся прозой сочинительниц женских романов. Все, вплоть до многократно испытываемого оргазма и желания впиться ногтями в твердые плечи Тая и удержать его мужское естество в своей плоти, пока оно не возбудится вновь.