Страница:
Слуги разливали лучшие вина — виннамирские, выдержанные в темных подвалах, а в зале звучала приятная тихая музыка. Наконец и королевский стол был накрыт, и трапеза началась. Раф наполнял тарелку Кила снова и снова, удивляясь его способности употребить такое количество пищи, при этом не заболев. Себе самому он накладывал по чуть-чуть каждого блюда и ел медленно. Однако вина были его слабостью, и он выпил достаточно, чтобы прояснить голову и поднять настроение.
Раф не обращал внимания на пристальные злобные взгляды Стэфа и его компании за соседним столом. Наконец подали десерт. Кил с удовлетворением оглядел тарелки, и вскоре его лицо и салфетка были вымазаны сладким соком. Очередная рюмка вина помогла Рафу оправиться от смущения. Они были наполовину братьями, связанными кровью, и Кил все же не мог быть иным, чем он был.
Королева начала принимать посетителей за своим столом. Скудный ручеек просителей, желающих уступок или покровительства в обмен на свои подарки. Большинство были купцы, которые надеялись на снижение налогов и поднятие своего статуса в глазах новой королевы. Ларго Менсен, переваливаясь, подошел к королевской ложе. Он был мужчиной огромного роста и веса, его богатство и благосостояние были написаны на откормленных лицах его детей и супруги. Торговая Компания Менсена была богатейшей и самой влиятельной в стране.
Богатство аристократии, напротив, состояло в драгоценностях, богатой одежде и образованности. Они гордились своими стройными мускулистыми телами и живым интеллектом — все, кроме Кила, конечно, который с трудом держался на лошади, не говоря уже о фехтовании и стрельбе из лука. «Мой маленький купчонок», — любила говаривать его маменька. Пощипывая длинный ус, Раф наблюдал за действиями Ларго Менсена.
— Пойдем, — решил он, поспешно освободил брата от салфетки и как только мог хорошо вытер ему лицо. — Пойдем знакомиться с королевой.
Страх снова появился в голубых невыразительных глазах Кила:
— Я не хочу!
— Говорю тебе, что все будет в порядке. Теперь иди один, — и он вытолкнул юношу вперед.
Как только приблизился Раф, Менсен с поклонами удалился. Раф провел Кила мимо длинной очереди купцов, игнорируя их злобные взгляды. В смятении распорядитель забыл их представить.
— Ваше величество, — начал юный Д'Гулар с глубоким поклоном.
Резкий толчок локтя в бок заставил Кила вспомнить об этикете.
Джессмин Д'Геррик распахнула свои светло-зеленые глаза:
— Вы всегда так грубы, милорд?
— Всегда, — парировал Раф. — Это одна из многих черт, унаследованных мной от отца.
— А кто?..
— Хэррен Д'Гулар.
Сидевший рядом король нахмурился, но выражение лица королевы смягчилось:
— Мне очень жаль…
— Нет, нет, миледи, — Раф прервал ее. — Вы не должны просить прощения за то, что сделали. Король Роффо раскроил бы моему отцу голову так же легко, как тыкву… если бы Хэррен осмелился говорить с ним в таком тоне.
Королева опустила глаза в тарелку.
— Благодарю вас, лорд Д'Гулар. Могу я что-нибудь сделать для вас?
— Вы уже сделали для меня больше, чем вы думаете, — Раф усмехнулся, затем согнал с лица улыбку. — Нет, наоборот, я хочу кое-что сделать для вас. Остерегайтесь Ларго Менсена, ваше величество. Этот человек конкурирует с торговой компанией и использует запрещенные средства для своей победы. Он плут и лжец и недостоин вашего доверия.
— Да? — иронично заметала Джессмин. — А вы, несомненно, достойны моего доверия…
Раф покачал головой:
— Нет. Ваше величество. Мне тоже нельзя доверять, как и остальным моим согражданам. Ложь и предательство находятся в воздухе, которым мы дышим. — Он склонился к ней, понизив голос: — Прошу вас, мадам. Эта земля не стоит вашей жизни. Пусть разрушатся и погибнут эти дома и эти люди, но только не вы.
Король Виннамира предостерегающе протянул вперед руку, и кольцо вспыхнуло синим пламенем. Кил безотчетно подался вперед, расширив глаза.
— Он не причинит вам вреда, — быстро проговорил Раф, опасаясь взрывной натуры короля. — Кил, не надо…
— Какой красивый, — пробормотал его брат, не отрывая взгляда от Камня.
Затем он вскинул глаза на Джессмин: — Ты тоже очень красивая!
Он покраснел и опустил глаза.
— Спасибо, — поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить этого большого ребенка по руке. — Как вас зовут?
— Меня — Рэйфл, — ответил за обоих Раф, — а это — Кил, наполовину мой брат… и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец мечтает посадить на трон вместо вас.
Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.
— Замечательно, что мы наконец-то встретились, — она улыбнулась Килу с неподдельной искренностью.
— Я не хочу быть королем, — сказал Кил, уставившись круглыми глазами на тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. — Я хочу быть бароном. — Затем он признался: — Я не очень сильный.
— Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, — добавила Джессмин.
Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и неуклюжим, но то, что он глубоко переживал происходящее, потрясло Рафа. Сегодня Кил показал, что он способен на самые разнообразные эмоции — страх, радость, тревогу. Это намного превосходило его представление о Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф вырос и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.
Королева снова перевела взгляд на Рафа:
— Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я что-нибудь сделать для вас?
— Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан сегодня вечером, — попросил Раф, не успев придумать ничего другого. — Но, кажется, ее нет здесь.
Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона Рейссона еще более помрачнело, и удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:
— Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я передам ей, что вы спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.
Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе к концу король прошептал что-то на ухо королеве и покинул зал. Уже основательно напившийся Раф проследил взглядом, как тот подошел к двери и исчез в темном коридоре.
Кил уже спал, уронив голову на локоть, его храп был едва слышен за шумом голосов, и Раф позавидовал этому мирному сну. Союзники Лэйна и Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить раньше братьев Д'Гулар, — и все это из-за проклятого Рафа, который торчал здесь так долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего сына, о его конфиденциальной беседе с королевой. Хэррен, несомненно, будет в ярости, но Рафу уже было все равно.
Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и запахи совсем другие. Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски, хотя Катина обучила Тейна ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже маленький Робин общался с окружающим миром на забавной смеси двух языков.
Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех пор как они приехали, уже более недели назад. Тейну не было позволено навестить свою ласонскую пони. Дэви больше не приходил к нему, хотя ежедневно приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц и наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.
Ночной бриз донес обрывок отдаленной мелодии. Где-то далеко, за запутанными коридорами дворца, взрослые праздновали мамину коронацию. Робину и Тейну позволили посмотреть саму церемонию с резного железного балкончика в Палате Совета. Роза рассказала им, что Совет раньше использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме бродячих актерских трупп, виннамирцы не знали других развлечений. Пьесы были чем-то таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.
Тейн откинул простыню и сел на кровати. Сквозь окно струился лунный свет, превращая знакомую комнату в таинственную пещеру, населенную неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня, спящая около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук, от которого у Тейна побежали мурашки по коже. Сон окончательно покинул его, но валяться в постели, уставившись в темноту, не представлялось ему привлекательным занятием.
На цыпочках он подкрался к двери в коридор и приоткрыл ее. Здесь по стенам мерцали масляные светильники, и музыка доносилась гораздо явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным обратно в спальню будет гораздо большим вблизи банкетного зала; поэтому он повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир дворца принадлежал только ему. Три этажа поднимались ввысь, один меньше другого, под высоченным сводом купола.
Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился к первому лестничному пролету наверх. Комнаты наверху были еще не закончены, завалены всяческим хламом и старой штукатуркой. Кое-где в углах проглядывали черные обугленные стены — свидетельство могущества его отца. Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были неутомимы в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.
Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь. Слабый звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила его, и вместо праздничной музыки до него доносились приглушенные звуки Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город никогда не спит, как говорил Великий посланник.
Еще один небольшой пролет привел Тейна на самый верхний этаж под открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся под ним так близко, что казалось, к нему можно было прикоснуться рукой. За освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах, а улицы внизу были переполнены празднично одетыми людьми. Внутреннее море, пустынное и темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось ржание лошадей, сонные ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда либо захотел оказаться дома, в Каслкипе, вместе со своими старыми товарищами и Дэви. Там его мама тоже была королевой, но там она была счастлива.
Принц и наследник Виннамира и Ксенары перегнулся через металлические перила и глубоко вдохнул влажный и соленый морской воздух, напоенный ароматом ночного жасмина. Великий посланник говорил, что однажды это королевство будет принадлежать ему.
Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже не было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.
Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не изменилось. Юноша все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим и пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото дня он становился все бледней. Так он может проспать всю свою жизнь, и король Виннамира ничем не мог ему помочь. Почему же Сандаал так безжалостна к нему?
Принадлежавшая Дэви «Книга Камней» все еще лежала в раскрытом сундуке. Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны вырезаны тщательной и искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у короля. Какой странный и опасный подарок для юноши, мечтающего о колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва обратился к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.
Камень в руке короля засветился голубым светом, но не его собственные эмоции были тому причиной. Он повернулся к неподвижно лежащему человеку на кровати и заметил лазурное сияние, пробивающееся сквозь стиснутые пальцы Дэви.
— Дэви? — Гэйлон рухнул на колени около ложа, опасаясь даже поверить. — Дэви…
Невидящие глаза герцога распахнулись. Потом ужас наполнил их. Он попытался дотянуться до короля, но рука его бессильно упала на одеяло.
— Тейн… — с трудом прошептал юноша. — Он упал откуда-то с высоты… Я чувствую это. Он еще жив. Пока еще не поздно, его надо найти… Принесите его мне. — Он откинулся на подушки. — Я могу помочь… — От слабости его слов почти не было слышно.
В страхе Гэйлон вскочил на ноги. Тейн ранен? Дверь комнаты распахнулась, пропуская Сандаал с чайным подносом в руках, но король, оттолкнув ее, уже бежал по коридору, вызывая охрану.
12
Раф не обращал внимания на пристальные злобные взгляды Стэфа и его компании за соседним столом. Наконец подали десерт. Кил с удовлетворением оглядел тарелки, и вскоре его лицо и салфетка были вымазаны сладким соком. Очередная рюмка вина помогла Рафу оправиться от смущения. Они были наполовину братьями, связанными кровью, и Кил все же не мог быть иным, чем он был.
Королева начала принимать посетителей за своим столом. Скудный ручеек просителей, желающих уступок или покровительства в обмен на свои подарки. Большинство были купцы, которые надеялись на снижение налогов и поднятие своего статуса в глазах новой королевы. Ларго Менсен, переваливаясь, подошел к королевской ложе. Он был мужчиной огромного роста и веса, его богатство и благосостояние были написаны на откормленных лицах его детей и супруги. Торговая Компания Менсена была богатейшей и самой влиятельной в стране.
Богатство аристократии, напротив, состояло в драгоценностях, богатой одежде и образованности. Они гордились своими стройными мускулистыми телами и живым интеллектом — все, кроме Кила, конечно, который с трудом держался на лошади, не говоря уже о фехтовании и стрельбе из лука. «Мой маленький купчонок», — любила говаривать его маменька. Пощипывая длинный ус, Раф наблюдал за действиями Ларго Менсена.
— Пойдем, — решил он, поспешно освободил брата от салфетки и как только мог хорошо вытер ему лицо. — Пойдем знакомиться с королевой.
Страх снова появился в голубых невыразительных глазах Кила:
— Я не хочу!
— Говорю тебе, что все будет в порядке. Теперь иди один, — и он вытолкнул юношу вперед.
Как только приблизился Раф, Менсен с поклонами удалился. Раф провел Кила мимо длинной очереди купцов, игнорируя их злобные взгляды. В смятении распорядитель забыл их представить.
— Ваше величество, — начал юный Д'Гулар с глубоким поклоном.
Резкий толчок локтя в бок заставил Кила вспомнить об этикете.
Джессмин Д'Геррик распахнула свои светло-зеленые глаза:
— Вы всегда так грубы, милорд?
— Всегда, — парировал Раф. — Это одна из многих черт, унаследованных мной от отца.
— А кто?..
— Хэррен Д'Гулар.
Сидевший рядом король нахмурился, но выражение лица королевы смягчилось:
— Мне очень жаль…
— Нет, нет, миледи, — Раф прервал ее. — Вы не должны просить прощения за то, что сделали. Король Роффо раскроил бы моему отцу голову так же легко, как тыкву… если бы Хэррен осмелился говорить с ним в таком тоне.
Королева опустила глаза в тарелку.
— Благодарю вас, лорд Д'Гулар. Могу я что-нибудь сделать для вас?
— Вы уже сделали для меня больше, чем вы думаете, — Раф усмехнулся, затем согнал с лица улыбку. — Нет, наоборот, я хочу кое-что сделать для вас. Остерегайтесь Ларго Менсена, ваше величество. Этот человек конкурирует с торговой компанией и использует запрещенные средства для своей победы. Он плут и лжец и недостоин вашего доверия.
— Да? — иронично заметала Джессмин. — А вы, несомненно, достойны моего доверия…
Раф покачал головой:
— Нет. Ваше величество. Мне тоже нельзя доверять, как и остальным моим согражданам. Ложь и предательство находятся в воздухе, которым мы дышим. — Он склонился к ней, понизив голос: — Прошу вас, мадам. Эта земля не стоит вашей жизни. Пусть разрушатся и погибнут эти дома и эти люди, но только не вы.
Король Виннамира предостерегающе протянул вперед руку, и кольцо вспыхнуло синим пламенем. Кил безотчетно подался вперед, расширив глаза.
— Он не причинит вам вреда, — быстро проговорил Раф, опасаясь взрывной натуры короля. — Кил, не надо…
— Какой красивый, — пробормотал его брат, не отрывая взгляда от Камня.
Затем он вскинул глаза на Джессмин: — Ты тоже очень красивая!
Он покраснел и опустил глаза.
— Спасибо, — поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить этого большого ребенка по руке. — Как вас зовут?
— Меня — Рэйфл, — ответил за обоих Раф, — а это — Кил, наполовину мой брат… и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец мечтает посадить на трон вместо вас.
Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.
— Замечательно, что мы наконец-то встретились, — она улыбнулась Килу с неподдельной искренностью.
— Я не хочу быть королем, — сказал Кил, уставившись круглыми глазами на тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. — Я хочу быть бароном. — Затем он признался: — Я не очень сильный.
— Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, — добавила Джессмин.
Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и неуклюжим, но то, что он глубоко переживал происходящее, потрясло Рафа. Сегодня Кил показал, что он способен на самые разнообразные эмоции — страх, радость, тревогу. Это намного превосходило его представление о Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф вырос и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.
Королева снова перевела взгляд на Рафа:
— Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я что-нибудь сделать для вас?
— Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан сегодня вечером, — попросил Раф, не успев придумать ничего другого. — Но, кажется, ее нет здесь.
Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона Рейссона еще более помрачнело, и удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:
— Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я передам ей, что вы спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.
Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе к концу король прошептал что-то на ухо королеве и покинул зал. Уже основательно напившийся Раф проследил взглядом, как тот подошел к двери и исчез в темном коридоре.
Кил уже спал, уронив голову на локоть, его храп был едва слышен за шумом голосов, и Раф позавидовал этому мирному сну. Союзники Лэйна и Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить раньше братьев Д'Гулар, — и все это из-за проклятого Рафа, который торчал здесь так долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего сына, о его конфиденциальной беседе с королевой. Хэррен, несомненно, будет в ярости, но Рафу уже было все равно.
Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и запахи совсем другие. Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски, хотя Катина обучила Тейна ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже маленький Робин общался с окружающим миром на забавной смеси двух языков.
Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех пор как они приехали, уже более недели назад. Тейну не было позволено навестить свою ласонскую пони. Дэви больше не приходил к нему, хотя ежедневно приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц и наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.
Ночной бриз донес обрывок отдаленной мелодии. Где-то далеко, за запутанными коридорами дворца, взрослые праздновали мамину коронацию. Робину и Тейну позволили посмотреть саму церемонию с резного железного балкончика в Палате Совета. Роза рассказала им, что Совет раньше использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме бродячих актерских трупп, виннамирцы не знали других развлечений. Пьесы были чем-то таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.
Тейн откинул простыню и сел на кровати. Сквозь окно струился лунный свет, превращая знакомую комнату в таинственную пещеру, населенную неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня, спящая около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук, от которого у Тейна побежали мурашки по коже. Сон окончательно покинул его, но валяться в постели, уставившись в темноту, не представлялось ему привлекательным занятием.
На цыпочках он подкрался к двери в коридор и приоткрыл ее. Здесь по стенам мерцали масляные светильники, и музыка доносилась гораздо явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным обратно в спальню будет гораздо большим вблизи банкетного зала; поэтому он повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир дворца принадлежал только ему. Три этажа поднимались ввысь, один меньше другого, под высоченным сводом купола.
Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился к первому лестничному пролету наверх. Комнаты наверху были еще не закончены, завалены всяческим хламом и старой штукатуркой. Кое-где в углах проглядывали черные обугленные стены — свидетельство могущества его отца. Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были неутомимы в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.
Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь. Слабый звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила его, и вместо праздничной музыки до него доносились приглушенные звуки Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город никогда не спит, как говорил Великий посланник.
Еще один небольшой пролет привел Тейна на самый верхний этаж под открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся под ним так близко, что казалось, к нему можно было прикоснуться рукой. За освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах, а улицы внизу были переполнены празднично одетыми людьми. Внутреннее море, пустынное и темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось ржание лошадей, сонные ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда либо захотел оказаться дома, в Каслкипе, вместе со своими старыми товарищами и Дэви. Там его мама тоже была королевой, но там она была счастлива.
Принц и наследник Виннамира и Ксенары перегнулся через металлические перила и глубоко вдохнул влажный и соленый морской воздух, напоенный ароматом ночного жасмина. Великий посланник говорил, что однажды это королевство будет принадлежать ему.
Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже не было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.
Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не изменилось. Юноша все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим и пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото дня он становился все бледней. Так он может проспать всю свою жизнь, и король Виннамира ничем не мог ему помочь. Почему же Сандаал так безжалостна к нему?
Принадлежавшая Дэви «Книга Камней» все еще лежала в раскрытом сундуке. Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны вырезаны тщательной и искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у короля. Какой странный и опасный подарок для юноши, мечтающего о колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва обратился к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.
Камень в руке короля засветился голубым светом, но не его собственные эмоции были тому причиной. Он повернулся к неподвижно лежащему человеку на кровати и заметил лазурное сияние, пробивающееся сквозь стиснутые пальцы Дэви.
— Дэви? — Гэйлон рухнул на колени около ложа, опасаясь даже поверить. — Дэви…
Невидящие глаза герцога распахнулись. Потом ужас наполнил их. Он попытался дотянуться до короля, но рука его бессильно упала на одеяло.
— Тейн… — с трудом прошептал юноша. — Он упал откуда-то с высоты… Я чувствую это. Он еще жив. Пока еще не поздно, его надо найти… Принесите его мне. — Он откинулся на подушки. — Я могу помочь… — От слабости его слов почти не было слышно.
В страхе Гэйлон вскочил на ноги. Тейн ранен? Дверь комнаты распахнулась, пропуская Сандаал с чайным подносом в руках, но король, оттолкнув ее, уже бежал по коридору, вызывая охрану.
12
В растерянности король бросился к няньке. Может быть, все это Дэви только приснилось. Но если нет… Полдюжины солдат ворвались вместе с ним в детскую со страшным грохотом, разбудившим Лилит. Испуганный рев девочки разбудил няньку, которая в ужасе схватила ребенка и начала его убаюкивать.
Гэйлон бросился к ней:
— Где Тейн?
— Он спит, милорд.
Женщина тряслась от страха в его руках, и Лилит снова подняла рев.
— Его нет в кровати. Куда он мог пойти?
Бэсси начала громко рыдать:
— Я не знаю, милорд. Я ничего не знаю…
Гэйлон в бешенстве оттолкнул ее и кинулся прочь из комнаты. Откуда-то с высоты, сказал Дэви… Охрана с готовностью следовала за ним, не понимая, однако, причины беспокойства короля. В одном из внутренних двориков Гэйлон обернулся к ним:
— Мальчик может быть ранен… Принц Тейн… может, он упал с балкона…
— И он начал вытаскивать светильники из подставок. — Обыщите каждый закоулок дворца. Марш! — Король бросился к одному из солдат: — Позови лекаря. Наверное, он все еще на банкете. Ничего не говори королеве. Быстро!
Солдаты по одному брали из его рук светильники и растворялись в темноте. Гэйлон бежал один, сдерживая биение сердца и чувствуя, как леденящий ужас овладевает всем его существом. Хоть бы это был сон, о всемогущие боги, только бы это был сон! Но он уже знал. Все коридоры были выложены одной и той же монотонной красной плиткой, напоминающей кровоточащую рану в белоснежном мраморном массиве здания. Каждый затененный куст наводил на него панический ужас.
— Милорд!
Король обернулся на крик. Двое гвардейцев махали ему фонарями, и он бросился назад тем же путем, прямо на конюшенный двор. Несколько солдат сгрудились около молоденького оливкового деревца, совсем рядом с дворцовой стеной. При появлении Гэйлона они медленно расступились. Нильс Хэлдрик стоял на коленях перед маленьким неподвижным телом. Он поднял на короля искаженное болью лицо:
— Ваше величество…
Гэйлон рухнул на колени перед телом сына. В свете фонаря он увидел искореженное тельце и кровь, сочащуюся на уже влажную землю.
— Он?..
— Еще жив, милорд, но это уже недолго, — прошептал лекарь. — Простите, но смерть неизбежна. Из-за повреждения черепа произошло внутреннее кровоизлияние.
— Нет! — простонал Гэйлон, но сумел взять себя в руки. — Боль усилится, если я возьму его на руки?
— Он ничего не чувствует, милорд.
Король прижал к груди искалеченное тельце так нежно, как только мог. Он чувствовал, как грудь Тейна поднималась и опускалась, ощущал его быстрое затрудненное дыхание и трепетание век. Кровь текла у него из носа и изо рта, и череп за левым ухом казался раскроенным каким-то тупым предметом. Принц и наследник двух королевств умирал у него на руках. Не замечая никого и ничего не видя из-за слез, Гэйлон нес сына во дворец.
Когда он наконец добрался до комнаты Дэви, его алая рубашка была вся пропитана теплой кровью сына. Белая как снег Сандаал встретила их в дверях. Лежащий на кровати герцог медленно повернул к входящим бледное лицо.
— Ступай! — приказал король Сандаал, еле сдерживая душившие его рыдания. — Приведи сюда королеву. — Он опустил ребенка на постель. — Раны слишком тяжелы, Дэви. Жизнь почти оставила его.
Лицо Дэви исказила боль и злоба.
— Положи его сюда ко мне. Живее!
Когда это было сделано, герцог простер слабые дрожащие руки над головой мальчика, погладил слипшиеся от крови волосы, закрыл ему глаза. Камень в его амулете засветился ровным нежарким сиянием.
Король отвернулся, не в силах смотреть. Это было бесполезно со стороны Дэви. До этого он испытывал свою власть на мелких ранах и незначительных повреждениях. Такое целительство дорого обходилось лекарю, оно истощало его морально и физически. Раны Тейна были слишком велики, их исцеление выходило за грани возможностей даже чародея. К тому же Гэйлон уже знал ужасную цену попыткам возвратить любимое существо к жизни, вырвав его из мирных сонных объятий смерти.
Дверь распахнулась, и в комнату вбежала королева с застывшим выражением смятения и страха на красивом усталом лице. Гэйлон обнял ее за плечи испачканными в крови пальцами. Роза и Катина вошли вслед за королевой и тихо встали в углу.
— Нильс сказал, что Тейн упал…
— Да.
— Я хочу видеть его! — королева попыталась освободиться от его объятий.
— Моя любовь…
— Нет! — королева стремительно вырвалась и подбежала к кровати.
Неохотно король последовал за ней. Его жена не издала ни звука, только смотрела неотрывно на тело сына, одной рукой зажимая себе рот. Но что-то уже изменилось. Гэйлон вгляделся попристальнее и заметил, что дыхание Тейна стало более глубоким и ровным. Грудь Дэви поднималась и опускалась в такт с мальчиком.
— Что он делает? — раздался из-за спины голос Хэлдрика, который вошел в комнату незамеченным.
— То немногое, что он может, — с горечью ответил король.
Нильс оставил его в покое, отойдя немного в сторону, откуда он мог наблюдать за происходящим. Наблюдать и ждать. Им всем только это и оставалось делать. Джессмин вернулась к Гэйлону, и они опустились на широкую подушку, тесно прижавшись друг к другу.
Небо за металлической решеткой балкона начало розоветь. Близился рассвет. Принесли завтрак, но никто не ел и никто не разговаривал. Веки Тейна перестали вздрагивать, и кровь больше не текла. Но Гэйлон все еще сопротивлялся надежде, которая мало-помалу зарождалась в нем. Лежащий на кровати герцог казался таким же безжизненным, как и принц. За все время никто из них не пошевелился.
Незаметно король задремал, пока слабый стон не разбудил его. Все столпились около ложа. Стонал Тейн, хотя его глаза все еще были закрыты. Дэви открыл глаза.
— Хэлдрик… — прошептал он.
— Я здесь, лорд Госни.
— Трещина в черепе уже вылечена, он чувствует боль из-за сломанных костей. Принесите обезболивающее.
— Одну минуту, милорд. — Нильс склонился ниже, исследуя пальцами голову мальчика. Он даже не пытался скрыть изумления. — Это невероятно, милорд! — ошарашенно пробормотал он и поспешил из комнаты.
— Дэви, — тихо позвал король, но глаза герцога были уже закрыты.
Джесс обеспокоенно взглянула на мужа. Обессиленный блужданиями в Сновидениях, Дэви потратил энергию, на которую он не имел права. Король хотел бы ему помочь, но вряд ли был способен на это сейчас. Злость и обида превратили его собственную магическую силу в несущую смерть и разрушение. Камень на его пальце замерцал в ответ на эти необузданные эмоции, но король усилием воли заставил его погаснуть.
Растущие тени ползли по полу. Лекарство было принесено и уже дано принцу. Рука Дэви лежала на груди, затем на животе мальчика. К сумеркам он передвинул ее на правое предплечье Тейна, где видна была раздробленная кость. Слуги уходили и возвращались, но Гэйлон не замечал их. Все его внимание сосредоточилось на руках Дэви, но как пристально он не смотрел, изменения происходили слишком медленно, чтобы их можно было заметить.
Ближе к полуночи герцог исцелил последнюю рану на бедре мальчика. Толстые шрамы на месте ран покрывали его тело. Роза набрала воды из бассейна и нежными прикосновениями отерла кровь с лица и волос принца.
— Ваше высочество, — позвала она.
Принц открыл глаза и огляделся вокруг, и Гэйлон с трудом удержался, чтобы не разрыдаться от счастья. Королева плакала открыто.
— Мама, я себя не очень хорошо чувствую, — прошептал он.
Его отец рассмеялся от радости и напряжения:
— У тебя болит голова, не так ли? Не удивительно. Сегодня ночью ты гулял на площадке под куполом, не так ли?
— Да? — принц нахмурил бровки.
— Ты упал, — напомнила ему Джессмин.
— Разве?
Нильс заметил страх в глазах королевы.
— Для таких травм обычна потеря памяти, миледи. Мозг защищает себя, забывая обстоятельства несчастного случая.
Тейн обнаружил, что Дэви находится на кровати рядом с ним. Он попытался повернуться, и левая рука герцога соскользнула с его бедра. Правая рука сжимала амулет.
— Дэви снова поймал меня?
— Да, поймал, — ответила королева.
— Дэви? — принц погладил щеку герцога маленькой ладошкой, затем повернулся к родителям: — Он спит?
Его мать кивнула:
— Он очень устал сейчас.
Опасения снова зашевелились в груди Гэйлона.
— Теперь Тейна можно перенести в его комнату? — спросил он у Хэлдрика.
— Почему нет?
Гэйлон выпрямился:
— Тогда давайте так и сделаем. А вы, — повернулся он к остальным, — идите и отдыхайте.
— Я останусь с Дэви, — сказала Сандаал из-за спины лекаря.
— Нет. Я останусь с ним.
Король постарался побыстрее выгнать всех из комнаты и снова вернулся к кровати.
— Дэви, — властно позвал он.
Но лицо юноши опять не выражало ничего.
— Дэви! Выпусти Камень! — кричал Гэйлон ему в ухо. — Не возвращайся в
Сновидения! У тебя не хватит сил вернуться.
Молчание было ему ответом. В смятении король расхаживал взад и вперед по комнате, пока снова не опустился у кровати. Он попытался разжать пальцы герцога, но хватка была железной.
— Ну что мне сделать, чтобы ты понял, Дэви! Несмотря на всю притягательность, это — смерть. Смерть в Сновидениях. Вечная смерть. Позволь мне научить тебя, как научил меня твой отец. Я могу многому обучить тебя. — Гэйлон схватил герцога за плечи и встряхнул его. — Дэви! Ты вернулся, чтобы спасти Тейна. Так вернись же, чтобы спасти себя самого!
Оба Камня вспыхнули одновременно, почти ослепив Гэйлона, и герцог Госни медленно открыл глаза.
— Брось Камень! — приказал король.
Он увидел муку в глазах Дэви и вспомнил, как тяжело было отказаться от власти и наслаждения ею, даже на время.
— Прошу тебя, — попросил он, и герцог выпустил талисман. —
Замечательно. Теперь ты можешь спать сколько хочешь. Я не оставлю тебя.
Обещаю.
На следующее утро Дэви восседал в постели, обложенный подушками. Миска овсяной каши стояла на подносе у него на коленях. От слабости у него дрожали руки, но он снова и снова старательно подносил ко рту ложку с кашей. Роза была рядом, готовая, если нужно, сама накормить его из ложечки. Но герцог заверил ее, что это вряд ли будет необходимо.
Нильс Хэлдрик был первым, кто навестил его. Он пришел как раз во время еды. Стоя на пороге, он испытующе разглядывал больного.
— Милорд, — присела перед ним Роза.
— Дорогая, ты не могла бы оставить нас на минутку? — попросил лекарь.
Он рассмеялся, так как Роза недовольно надула губки. — Я не задержусь здесь надолго.
Девушка вышла из комнаты, и Нильс приблизился к кровати.
— Как кормят?
— Отвратительно, — проворчал Дэви.
— Но это единственное, что можно сейчас вашему ослабленному организму.
— Нильс нервно потирал руки. — Милорд Госни, я был лекарем всю свою жизнь, начиная с пяти лет, когда я поступил учеником к старшему лекарю в Кадийя. Уже тогда он заметил во мне способности. — Он уставился на свои длинные тонкие пальцы с выражением, которое показывало, что теперь он ими не совсем доволен. — То, что я видел здесь вчера вечером, не похоже ни на одну из форм медицины, с которыми я знаком. Вы — герцог, у вас есть собственность, деньги, положение в жизни… но этот подарок, эта власть, данная вам, превосходит все человеческие возможности. — Хэлдрик наконец поднял глаза на Дэви: — Помогите мне лечить других. Мы многому научимся друг от друга.
Герцог Госни медленно покачал головой:
— Я не могу.
— Но почему же?
— Это слишком больно… открываться навстречу чужой боли.
— А… — в коротком слове прозвучало разочарование. — Вы боитесь боли.
Но ведь я тоже ее чувствую. Все хорошие целители страдают от своего мастерства.
— Тогда представьте, что ваши страдания умножены тысячекратно.
Нильс печально кивнул:
— Чем больше дар, тем сильнее боль. Я понимаю, милорд. Простите мою навязчивость.
Дэви хотел еще что-то сказать ему, объяснить, но слабость навалилась на него, лишив способности связно мыслить. Лекарь уже исчез за дверью, и Дэви остался один. На душе у него было тяжело. Несколько раз в течение этой бесконечной ночи он чувствовал, что умирает вместе с Тейном. Казалось таким облегчением уйти, погрузиться в пустоту, но Камень выполнял роль якоря, привязывающего их обоих к жизни.
Роза вернулась много позже. И герцог нашел в себе силы положить в рот еще одну ложку холодной размазни, прежде чем она захочет помогать ему. Ее покорность и готовность раздражали его, но он выдавил из себя улыбку. Больше всего на свете сейчас он хотел видеть Сандаал.
Юная Д'Ял подошла, чтобы подоткнуть простыни.
— Тейн чувствует себя хорошо, милорд. Он еще очень слаб и измучен, но весел. Он уже спрашивал о вас… и о своем пони.
— Где Рыжий Король?
— Сказал, что будет к ужину.
Гэйлон бросился к ней:
— Где Тейн?
— Он спит, милорд.
Женщина тряслась от страха в его руках, и Лилит снова подняла рев.
— Его нет в кровати. Куда он мог пойти?
Бэсси начала громко рыдать:
— Я не знаю, милорд. Я ничего не знаю…
Гэйлон в бешенстве оттолкнул ее и кинулся прочь из комнаты. Откуда-то с высоты, сказал Дэви… Охрана с готовностью следовала за ним, не понимая, однако, причины беспокойства короля. В одном из внутренних двориков Гэйлон обернулся к ним:
— Мальчик может быть ранен… Принц Тейн… может, он упал с балкона…
— И он начал вытаскивать светильники из подставок. — Обыщите каждый закоулок дворца. Марш! — Король бросился к одному из солдат: — Позови лекаря. Наверное, он все еще на банкете. Ничего не говори королеве. Быстро!
Солдаты по одному брали из его рук светильники и растворялись в темноте. Гэйлон бежал один, сдерживая биение сердца и чувствуя, как леденящий ужас овладевает всем его существом. Хоть бы это был сон, о всемогущие боги, только бы это был сон! Но он уже знал. Все коридоры были выложены одной и той же монотонной красной плиткой, напоминающей кровоточащую рану в белоснежном мраморном массиве здания. Каждый затененный куст наводил на него панический ужас.
— Милорд!
Король обернулся на крик. Двое гвардейцев махали ему фонарями, и он бросился назад тем же путем, прямо на конюшенный двор. Несколько солдат сгрудились около молоденького оливкового деревца, совсем рядом с дворцовой стеной. При появлении Гэйлона они медленно расступились. Нильс Хэлдрик стоял на коленях перед маленьким неподвижным телом. Он поднял на короля искаженное болью лицо:
— Ваше величество…
Гэйлон рухнул на колени перед телом сына. В свете фонаря он увидел искореженное тельце и кровь, сочащуюся на уже влажную землю.
— Он?..
— Еще жив, милорд, но это уже недолго, — прошептал лекарь. — Простите, но смерть неизбежна. Из-за повреждения черепа произошло внутреннее кровоизлияние.
— Нет! — простонал Гэйлон, но сумел взять себя в руки. — Боль усилится, если я возьму его на руки?
— Он ничего не чувствует, милорд.
Король прижал к груди искалеченное тельце так нежно, как только мог. Он чувствовал, как грудь Тейна поднималась и опускалась, ощущал его быстрое затрудненное дыхание и трепетание век. Кровь текла у него из носа и изо рта, и череп за левым ухом казался раскроенным каким-то тупым предметом. Принц и наследник двух королевств умирал у него на руках. Не замечая никого и ничего не видя из-за слез, Гэйлон нес сына во дворец.
Когда он наконец добрался до комнаты Дэви, его алая рубашка была вся пропитана теплой кровью сына. Белая как снег Сандаал встретила их в дверях. Лежащий на кровати герцог медленно повернул к входящим бледное лицо.
— Ступай! — приказал король Сандаал, еле сдерживая душившие его рыдания. — Приведи сюда королеву. — Он опустил ребенка на постель. — Раны слишком тяжелы, Дэви. Жизнь почти оставила его.
Лицо Дэви исказила боль и злоба.
— Положи его сюда ко мне. Живее!
Когда это было сделано, герцог простер слабые дрожащие руки над головой мальчика, погладил слипшиеся от крови волосы, закрыл ему глаза. Камень в его амулете засветился ровным нежарким сиянием.
Король отвернулся, не в силах смотреть. Это было бесполезно со стороны Дэви. До этого он испытывал свою власть на мелких ранах и незначительных повреждениях. Такое целительство дорого обходилось лекарю, оно истощало его морально и физически. Раны Тейна были слишком велики, их исцеление выходило за грани возможностей даже чародея. К тому же Гэйлон уже знал ужасную цену попыткам возвратить любимое существо к жизни, вырвав его из мирных сонных объятий смерти.
Дверь распахнулась, и в комнату вбежала королева с застывшим выражением смятения и страха на красивом усталом лице. Гэйлон обнял ее за плечи испачканными в крови пальцами. Роза и Катина вошли вслед за королевой и тихо встали в углу.
— Нильс сказал, что Тейн упал…
— Да.
— Я хочу видеть его! — королева попыталась освободиться от его объятий.
— Моя любовь…
— Нет! — королева стремительно вырвалась и подбежала к кровати.
Неохотно король последовал за ней. Его жена не издала ни звука, только смотрела неотрывно на тело сына, одной рукой зажимая себе рот. Но что-то уже изменилось. Гэйлон вгляделся попристальнее и заметил, что дыхание Тейна стало более глубоким и ровным. Грудь Дэви поднималась и опускалась в такт с мальчиком.
— Что он делает? — раздался из-за спины голос Хэлдрика, который вошел в комнату незамеченным.
— То немногое, что он может, — с горечью ответил король.
Нильс оставил его в покое, отойдя немного в сторону, откуда он мог наблюдать за происходящим. Наблюдать и ждать. Им всем только это и оставалось делать. Джессмин вернулась к Гэйлону, и они опустились на широкую подушку, тесно прижавшись друг к другу.
Небо за металлической решеткой балкона начало розоветь. Близился рассвет. Принесли завтрак, но никто не ел и никто не разговаривал. Веки Тейна перестали вздрагивать, и кровь больше не текла. Но Гэйлон все еще сопротивлялся надежде, которая мало-помалу зарождалась в нем. Лежащий на кровати герцог казался таким же безжизненным, как и принц. За все время никто из них не пошевелился.
Незаметно король задремал, пока слабый стон не разбудил его. Все столпились около ложа. Стонал Тейн, хотя его глаза все еще были закрыты. Дэви открыл глаза.
— Хэлдрик… — прошептал он.
— Я здесь, лорд Госни.
— Трещина в черепе уже вылечена, он чувствует боль из-за сломанных костей. Принесите обезболивающее.
— Одну минуту, милорд. — Нильс склонился ниже, исследуя пальцами голову мальчика. Он даже не пытался скрыть изумления. — Это невероятно, милорд! — ошарашенно пробормотал он и поспешил из комнаты.
— Дэви, — тихо позвал король, но глаза герцога были уже закрыты.
Джесс обеспокоенно взглянула на мужа. Обессиленный блужданиями в Сновидениях, Дэви потратил энергию, на которую он не имел права. Король хотел бы ему помочь, но вряд ли был способен на это сейчас. Злость и обида превратили его собственную магическую силу в несущую смерть и разрушение. Камень на его пальце замерцал в ответ на эти необузданные эмоции, но король усилием воли заставил его погаснуть.
Растущие тени ползли по полу. Лекарство было принесено и уже дано принцу. Рука Дэви лежала на груди, затем на животе мальчика. К сумеркам он передвинул ее на правое предплечье Тейна, где видна была раздробленная кость. Слуги уходили и возвращались, но Гэйлон не замечал их. Все его внимание сосредоточилось на руках Дэви, но как пристально он не смотрел, изменения происходили слишком медленно, чтобы их можно было заметить.
Ближе к полуночи герцог исцелил последнюю рану на бедре мальчика. Толстые шрамы на месте ран покрывали его тело. Роза набрала воды из бассейна и нежными прикосновениями отерла кровь с лица и волос принца.
— Ваше высочество, — позвала она.
Принц открыл глаза и огляделся вокруг, и Гэйлон с трудом удержался, чтобы не разрыдаться от счастья. Королева плакала открыто.
— Мама, я себя не очень хорошо чувствую, — прошептал он.
Его отец рассмеялся от радости и напряжения:
— У тебя болит голова, не так ли? Не удивительно. Сегодня ночью ты гулял на площадке под куполом, не так ли?
— Да? — принц нахмурил бровки.
— Ты упал, — напомнила ему Джессмин.
— Разве?
Нильс заметил страх в глазах королевы.
— Для таких травм обычна потеря памяти, миледи. Мозг защищает себя, забывая обстоятельства несчастного случая.
Тейн обнаружил, что Дэви находится на кровати рядом с ним. Он попытался повернуться, и левая рука герцога соскользнула с его бедра. Правая рука сжимала амулет.
— Дэви снова поймал меня?
— Да, поймал, — ответила королева.
— Дэви? — принц погладил щеку герцога маленькой ладошкой, затем повернулся к родителям: — Он спит?
Его мать кивнула:
— Он очень устал сейчас.
Опасения снова зашевелились в груди Гэйлона.
— Теперь Тейна можно перенести в его комнату? — спросил он у Хэлдрика.
— Почему нет?
Гэйлон выпрямился:
— Тогда давайте так и сделаем. А вы, — повернулся он к остальным, — идите и отдыхайте.
— Я останусь с Дэви, — сказала Сандаал из-за спины лекаря.
— Нет. Я останусь с ним.
Король постарался побыстрее выгнать всех из комнаты и снова вернулся к кровати.
— Дэви, — властно позвал он.
Но лицо юноши опять не выражало ничего.
— Дэви! Выпусти Камень! — кричал Гэйлон ему в ухо. — Не возвращайся в
Сновидения! У тебя не хватит сил вернуться.
Молчание было ему ответом. В смятении король расхаживал взад и вперед по комнате, пока снова не опустился у кровати. Он попытался разжать пальцы герцога, но хватка была железной.
— Ну что мне сделать, чтобы ты понял, Дэви! Несмотря на всю притягательность, это — смерть. Смерть в Сновидениях. Вечная смерть. Позволь мне научить тебя, как научил меня твой отец. Я могу многому обучить тебя. — Гэйлон схватил герцога за плечи и встряхнул его. — Дэви! Ты вернулся, чтобы спасти Тейна. Так вернись же, чтобы спасти себя самого!
Оба Камня вспыхнули одновременно, почти ослепив Гэйлона, и герцог Госни медленно открыл глаза.
— Брось Камень! — приказал король.
Он увидел муку в глазах Дэви и вспомнил, как тяжело было отказаться от власти и наслаждения ею, даже на время.
— Прошу тебя, — попросил он, и герцог выпустил талисман. —
Замечательно. Теперь ты можешь спать сколько хочешь. Я не оставлю тебя.
Обещаю.
На следующее утро Дэви восседал в постели, обложенный подушками. Миска овсяной каши стояла на подносе у него на коленях. От слабости у него дрожали руки, но он снова и снова старательно подносил ко рту ложку с кашей. Роза была рядом, готовая, если нужно, сама накормить его из ложечки. Но герцог заверил ее, что это вряд ли будет необходимо.
Нильс Хэлдрик был первым, кто навестил его. Он пришел как раз во время еды. Стоя на пороге, он испытующе разглядывал больного.
— Милорд, — присела перед ним Роза.
— Дорогая, ты не могла бы оставить нас на минутку? — попросил лекарь.
Он рассмеялся, так как Роза недовольно надула губки. — Я не задержусь здесь надолго.
Девушка вышла из комнаты, и Нильс приблизился к кровати.
— Как кормят?
— Отвратительно, — проворчал Дэви.
— Но это единственное, что можно сейчас вашему ослабленному организму.
— Нильс нервно потирал руки. — Милорд Госни, я был лекарем всю свою жизнь, начиная с пяти лет, когда я поступил учеником к старшему лекарю в Кадийя. Уже тогда он заметил во мне способности. — Он уставился на свои длинные тонкие пальцы с выражением, которое показывало, что теперь он ими не совсем доволен. — То, что я видел здесь вчера вечером, не похоже ни на одну из форм медицины, с которыми я знаком. Вы — герцог, у вас есть собственность, деньги, положение в жизни… но этот подарок, эта власть, данная вам, превосходит все человеческие возможности. — Хэлдрик наконец поднял глаза на Дэви: — Помогите мне лечить других. Мы многому научимся друг от друга.
Герцог Госни медленно покачал головой:
— Я не могу.
— Но почему же?
— Это слишком больно… открываться навстречу чужой боли.
— А… — в коротком слове прозвучало разочарование. — Вы боитесь боли.
Но ведь я тоже ее чувствую. Все хорошие целители страдают от своего мастерства.
— Тогда представьте, что ваши страдания умножены тысячекратно.
Нильс печально кивнул:
— Чем больше дар, тем сильнее боль. Я понимаю, милорд. Простите мою навязчивость.
Дэви хотел еще что-то сказать ему, объяснить, но слабость навалилась на него, лишив способности связно мыслить. Лекарь уже исчез за дверью, и Дэви остался один. На душе у него было тяжело. Несколько раз в течение этой бесконечной ночи он чувствовал, что умирает вместе с Тейном. Казалось таким облегчением уйти, погрузиться в пустоту, но Камень выполнял роль якоря, привязывающего их обоих к жизни.
Роза вернулась много позже. И герцог нашел в себе силы положить в рот еще одну ложку холодной размазни, прежде чем она захочет помогать ему. Ее покорность и готовность раздражали его, но он выдавил из себя улыбку. Больше всего на свете сейчас он хотел видеть Сандаал.
Юная Д'Ял подошла, чтобы подоткнуть простыни.
— Тейн чувствует себя хорошо, милорд. Он еще очень слаб и измучен, но весел. Он уже спрашивал о вас… и о своем пони.
— Где Рыжий Король?
— Сказал, что будет к ужину.