Джеймс Лэйна Дин. Книга камней

   — Нильс делает все, что возможно. Но он тоже обеспокоен.
   — В таком случае, моя любовь, ты же — королева Ксенары. Прикажи Великому посланнику больше заботиться о себе.
   Эти слова заставили королеву улыбнуться, и она выглянула из-под полотенца:
   — По-видимому, ему не хватает именно королевского приказа!
   — А чего не хватает мне, — усмехнулся король, — так это именно обеда и еще — встречи с моими детьми. А потом — ночи наедине с королевой Виннамира и всей Ксенары.
   — Ты сегодня очарователен, — покачала головой королева.
   — Конечно, — согласился Гэйлон.
 
   Слишком взволнованный, чтобы уснуть, Дэви провел всю ночь над «Книгой Камней». Так много тайн, так много рассказов о колдунах и чародеях прошлых столетий! Магическое очарование не выпускало его из круга, очерченного светом масляной лампы на столе в его спальне. Огромный толстый том был раскрыт перед ним.
   Некогда были времена беспредельной власти магии над всеми землями побережья Западного моря. Каждый король имел своего колдуна, и битвы между волшебниками считались обычным явлением. Какая удивительная и странная жизнь была в те времена! Грустно было думать о времени, когда мастерство волшебников пришло в упадок и магия исчезла почти повсеместно.
   Лежащая перед ним книга видела расцвет династии Черных Королей в Стране Ветров, — позже названной Виннамиром, — она была закончена как раз перед падением империи Орима. Это являлось сложной задачей для герцога Госни. С помощью короля и его «Книги Камней» он должен был завершить историю после падения Черных Королей. Это будет многолетний тяжкий труд. Кроме того, Гэйлон хотел внимательно исследовать его Книгу, чтобы добавить недостающее к своей. Мало кто владеет сейчас тайнами волшебства. А чернь полна страха и презрения к колдунам. Поэтому не могло быть и речи об обмене опытом, а официально заниматься волшебством имели право лишь некоторые из них.
   Дэви медленно вел пальцем вдоль края страниц закрытой книги, пока палец его не запнулся, — уже не раз «Книга» таким образом предлагала ему ответы на возникающие у него вопросы, так случилось и на этот раз. Переплет натужно затрещал, когда Дэви открыл книгу на обозначенной странице. Нескончаемые строчки крохотных рун тянулись вдоль страницы без абзацев, без точек и запятых.
   Дэви поднес Камень к листу и в его голубом свете следил за изменениями знаков, которые постепенно складывались в понятные для него слова. Он уже научился отделять слова друг от друга, так как они шли сплошным текстом, поэтому сейчас он читал быстро. Однако прочитанное им изречение заставило его надолго задуматься.
   ЕСЛИ ЧАРОДЕЙ ИЩЕТ СПРЯТАННУЮ ИСТИНУ, ПУСТЬ БУДЕТ ОСТОРОЖЕН.
   Его глаза от усталости уже с трудом различали мельчайшие значки, когда внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть.
   — Кто? — окликнул герцог.
   — Это Сандаал, милорд. Можно мне войти?
   Притяжение «Книги Камней» было сильным, но еще сильнее было притяжение его воспоминаний о леди той звездной теплой ночью. Дэви поднялся, чтобы отворить ей дверь. Сандаал вошла в комнату. Ее черные густые волосы были рассыпаны по плечам, а в руке она держала небольшую эбонитовую мандолину.
   Она скользнула взглядом по его лицу и опустила глаза.
   — Я хотела предложить вам немного помузицировать. Совсем недолго. —
   Девушка через его плечо оглядела комнату: — Но я вижу, вы заняты…
   Дэви колебался. С того времени, когда она так нежно ухаживала за ним, заблудившимся в Снах, ни слова не было сказано между ними. Ее поведение смущало его. Он никогда не мог понять ее внезапную смену настроений от дружеской теплоты до презрительной холодности. Его Камень хранил много тайн, иногда даже опасных, но, впрочем, не столь опасных, как Сандаал с ее чарующей красотой и переменчивым характером. Размышляя, он не заметил, как отступил в сторону, пропуская ее.
   — Пожалуйста, входите…
   От нее повеяло жасминовыми духами. Или это был запах из сада? Пьянящий аромат вызвал воспоминания о Каслкипе… в нем вспыхнуло желание… Взгляд его упал на «Книгу Камней», все еще лежащую на столе.
   — Может, предложите мне немного вина? — Сандаал напомнила ему о его оплошности.
   — О, да, конечно!
   Это было вино из южных ксенарских провинций, что на самом берегу моря — сам герцог не очень любил этот сорт. Он разлил вино в высокие хрустальные бокалы. Сандаал выбрала подушку у низкого столика, по всей видимости, ей не по вкусу были новые кресла, подаренные ему королем, и он протянул ей ее бокал. Дэви устроился подле нее, готовый на все, что она захочет ему предложить, — музыку, пение, беседу.
   Она сидела на подушке, и серое платье мерцающим полукругом лежало вокруг ее скрещенных ног. Дэви с трудом оторвал взгляд от мягкой округлости ее груди и попытался сконцентрироваться на вине.
   — А как это — быть чародеем? — наконец произнесла леди. — Чувствовать власть над другими людьми?
   — Это страшно, — искренне признался Дэви, — и в то же время радостно.
   Потом приходит понимание.
   — Твой Камень гораздо больше того, что в кольце короля. Это делает тебя более могущественным?
   — Едва ли. Сила заключена в самом владельце, а Камень лишь реагирует на нее. — Герцог нахмурился: — Почему ты спрашиваешь об этом?
   — Просто из любопытства, — ответила Сандаал. — Хотелось бы знать, может ли женщина владеть Камнем?
   Дэви кивнул:
   — Конечно. Еще до правления Черных Королей женщины-чародеи были самыми могущественными на земле. Но после того, как люди восстали против волшебства… ну, в общем, я не знаю сейчас ни одной женщины-чародея. Может, в какой-нибудь другой стране…
   — А как, например, я могу найти Камень?
   — Ты не можешь, я знаю это. Я искал его очень долго и наконец нашел.
   Если магия в тебе, то рано или поздно Камень сам найдет тебя.
   Лицо Сандаал не отразило ничего, и Дэви удивился этому внезапному интересу к магии.
   — Ты можешь кое-что сделать для меня? — вдруг спросила она.
   — Что угодно, — не раздумывая ответил он, не замечая, что выдает себя с головой.
   — Я никогда не видела волшебства. А король Виннамира, кажется, избегает обнаруживать его…
   Просьба взволновала Дэви. Поиграть на лютне он может, но чародействовать напоказ… Кроме того, его познания еще очень малы, но для Сандаал он готов был сделать что угодно. Он хотел заслужить ее любовь… Герцог медленно поднялся.
   — Пойдем на балкон…
   Легкий летний ветерок доносил до них симфонию ночных ароматов. Огромный город спал в слабом мерцании огней. Сандаал перегнулась через железную ограду, всей грудью вдыхая теплый воздух. Дэви стоял за ее спиной, положив руку на амулет, полузакрыв глаза. Подчиняясь пульсирующему ритму голубых вспышек Камня, он представил себе райскую птицу с блестящим радужным оперением. Она материализовалась на ладони его левой руки, и он вручил ее ошеломленной Сандаал.
   На короткое мгновение в глазах девушки мелькнул страх, но она протянула руку и прикоснулась к живому видению. Птичка нахохлилась, одним глазом посмотрела на Сандаал, затем, защебетав, взмыла вверх и исчезла в ночном небе.
   — Она была настоящая? — Сандаал все еще стояла запрокинув голову вверх.
   — Нет.
   — Такая красивая! — прошептала она, опуская голову. — Похоже, что это самая невинная сторона магии. Или это все, на что вы способны, Дэвин Дэринсон? Способны ли вы бороться, если будет нужно? Сможете ли вы уничтожить врагов?
   — Врагов? Каких врагов? Ваших или моих?
   — О своих я позабочусь сама, — холодок презрения звучал в ее голосе.
   А Дэви так хотел поразить ее! Но снова он сделал что-то не так, и она рассердилась.
   — Вы хотели помузицировать, — пробормотал он в надежде все исправить. — Я принесу мою лютню.
   — Нет, не беспокойтесь. Мне надо спешить, у меня дела сегодня вечером.
   Девушка подняла с подушки свою мандолину и направилась к выходу. У дверей она столкнулась с Дэви.
   — Приходите завтра вечером снова, пожалуйста! — его голос звучал умоляюще, и он ненавидел себя за это.
   — Может быть… — она скользнула по нему своей обычной сухой полуулыбкой и закрыла дверь у него перед носом.
   Вздохнув, Дэви вернулся к столу, на котором лежала его «Книга Камней».
 
   Глубокой ночью Робин проснулся от того, что кто-то мягко зажимал ему рот ладонью.
   — Ш-ш-ш-ш! — прошептала склонившаяся над ним высокая стройная фигура. — Идем со мной, малыш.
   Принц узнал экзотические духи одной из фрейлин своей матери, но по голосу никак не мог угадать, кто это. Он протянул руку — под его пальцами зашуршало шелковое платье.
   — Катина? Сандаал? Куда мы идем?
   — Ш-ш-ш-ш! — снова раздался шепот, и он был подхвачен сильными руками.
   Длинные локоны упали на его лицо.
   Миновав освещенный коридор, они свернули в темный проход, ведущий на открытую террасу. Слабо светили звезды. Босыми ногами Робин ощущал теплую плитку пола.
   — Мы идем к маме? — еще не до конца проснувшись пробормотал он.
   — Да, да, — торопливым шепотом ответила женщина. Она крепко взяла его за руку и повела вниз по ступеням.
   Такая быстрая ходьба, да еще в кромешной темноте была слишком трудна для такого малыша, и только ее рука, в которую он вцепился мертвой хваткой, удерживала его от падения. На нижней террасе они замерли, услышав звук чьих-то шагов. Робин почувствовал себя прижатым к стене, с закрытым ладонью ртом. Дворцовая охрана прошла мимо.
   Это игра, решил маленький принц. Он любил играть, и даже полуночное время его не смущало — ведь мама все ему объяснит. А он очень хотел поговорить с мамой: засыпая. Тейн обещал ему, что возьмет его покататься на Соджи, если мама с папой позволят. Обычно Тейн очень ревностно относился к своим вещам, особенно к своей ласонской кобылке.
   — Идем! — пробормотала женщина и повлекла его вдоль террасы по направлению к саду.
   Они были уже около морской стены. Издалека доносились одинокие звоны корабельных колоколов, заглушенные ленивым рокотом прибоя.
   — Мама там, снаружи? — спросил Робин с любопытством, но без страха.
   На этот раз женщина не ответила. Пряный аромат ее духов смешался с запахом цветущего лимона, когда она склонилась над ним, ее лицо было скрыто упавшими волосами. В свете звезд Робин увидел, как что-то длинное и тонкое блеснуло в ее руке, затем что-то кольнуло его в грудь — и все…
 
   Дэви задремал, уронив голову на «Книгу Камней». Странные и смутные сны преследовали его, но благодаря Гэйлону он уже умел им противостоять. Его Камень с такой же легкостью выполнял его подсознательные желания, как и осознанные.
   Торопливый стук в дверь вывел его из дремы, и, заспанный, он пошел открывать. Роза с опухшими глазами и спутанными волосами стояла на пороге, за ее спиной маячил дворцовый страж.
   — Принц Робин исчез!
   Дэви заморгал:
   — Что-что?
   — Его нет в детской.
   — Король и королева уже знают?
   — Нет. — Выражение ужаса застыло на лице Розы. — Я думала… что мы сначала найдем его. Может, он просто вышел погулять, и тогда нет нужды беспокоить их величества…
   — Им необходимо сказать. Кто находился с детьми вчера вечером? —
   Щемящее чувство зародилось в груди Дэви.
   — Бэсси, их нянька. Она сейчас с Теином и Лилит, но уверяет, что ночью ничего не слышала. — Девушка подняла на него глаза: — Она так напугана, милорд!
   — Я тоже, — пробормотал Дэви. — Скорее предупреди короля и королеву. Я пойду присоединюсь к поискам.
   Не переодеваясь, он сунул ноги в туфли и рукой пригладил волосы. Робин, где же ты? Но у герцога была куда более тесная связь с Тейном, и сейчас он не мог почувствовать младшего принца. Четырехлетний малыш мог просто встать раньше всех и отправиться на прогулку. Но такой довод не успокаивал Дэви.
   По коридорам метались слуги и дворцовая охрана. Молча герцог шел между ними, направляясь к одной из лестниц, ведущих на второй ярус дворца. Несомненно, все здесь уже было обыскано охраной, но Дэви поднимался все выше, пока не достиг купола. Отсюда открывался вид на окрестности. Алые лучи восходящего солнца уже золотили шпили зданий в городе и через стену проникали во дворцовый сад. Деревья отбрасывали длинные тени.
   Вооружившись Камнем, Дэви внимательно обследовал каждый пятачок территории дворца. Вдруг под одним из деревьев он разглядел крохотное белое пятнышко. Он замер от ужаса. В мгновение ока он скатился по лестнице. Не отдавая себе отчета, он начал приказывать солдатам на виннамирском языке, и лишь потом заметил их вытянувшиеся лица.
   — За мной! — перевел он на ксенарский.
   Сад уступами спускался к стене. Дэви показались вечностью секунды, за которые он добежал до белого пятнышка. Обливаясь слезами, он упал на колени у крошечного тела принца. Широко раскрытые глаза отражали небо, и когда герцог коснулся его щеки, она была холодна как мрамор.
   На белизне его ночной сорочки выделялся кровавый след от удара, нанесенного умелой рукой. Удар был мастерский — Робин умер сразу, без страданий. Но эта мысль не приносила утешения. Дэви поднял окоченелое тельце на руки — смерть настигла его уже давно.
   — О Боже! — простонал он сквозь слезы. — Ну почему? Почему?!
   Погруженный в горе, он возвращался во дворец. Королева в халате, наспех накинутом на ночную сорочку, и король, полуголый и босой, уже ждали наверху.
   Джесс не произнесла ни слова — она лишь подалась вперед, в ее глазах застыл немой вопрос. Король что-то говорил, задавал вопросы — Дэви едва мог слышать его, не спуская глаз с королевы. Ни единой слезинки не скатилось из ее глаз. Она беззвучно хватала воздух ртом, неотрывно смотря на Дэви.
   — Спаси его, — едва слышно произнесла она. — Пожалуйста, Дэви!
   Ее мольба ранила его сердце.
   — Я не могу, миледи, он уже мертв.
   Разгневанная его ответом королева повернулась к мужу:
   — Воспользуйся Камнем, Гэйлон! Верни мне его!
   Лицо короля исказилось от боли.
   — Джесс, пойми, я не могу этого сделать. Ты же знаешь!
   — Неправда! Ты вернул к жизни Арлина! — Ее глаза все еще были сухими. — Разве сын тебе не важнее друга?
   — Любовь моя, ведь его смерть была совершенно другой! Я воскресил его, чтобы убить снова.
   — Мне плевать на обстоятельства его смерти! Мы защитим его, не дадим ему снова умереть! Гэйлон, я умоляю тебя! Верни мне Робина!
   Голос королевы взвился в истерике.
   С трудом король взял тело сына из рук матери.
   — Смерть невозможно отрицать — ее можно только принять…
   С выражением ужаса на побледневшем лице королева отвернулась от него.
   — Нет! — вне себя закричала она и бросилась прочь.

15

   Тейн гнал Соджи вдоль берега, ее копыта выбивали глухую дробь на влажном песке. За ним трусили на своих лошадках человек шесть гвардейцев — неизменные его спутники теперь, даже ночью. Плясавшие на поверхности воды блики притягивали взгляд мальчика. Далеко на юго-западе Внутреннего моря виднелись корабли, подплывающие к порту Занкоса или же направляющиеся к внутренним островам или дальним южным портам.
   Берег в этом месте был замусорен и загрязнен отбросами города. Тейн с неудовольствием наморщил нос от ужасного запаха и пришпорил Соджи, не желая возвращаться домой. Там, во дворце шли приготовления к похоронам, и старший принц не мог больше выносить напряженной обстановки дома и скорби матери. Его отец, казалось, тоже потерял чувство реальности — в своем гневе он был безжалостен.
   Он терроризировал дворцовую обслугу и население города ежедневными поисками убийцы. Ни один житель Занкоса — будь то мужчина или женщина — не могли избежать королевского подземелья, если не имели твердого алиби на предшествующие две ночи. Там они ожидали суда разгневанного короля, который словно вознамерился снова уничтожить город.
   Несмотря на теплое утро, Тейн поежился. Его угнетало чувство собственной вины. Он спал, когда Робина убивали! О, если бы он только проснулся, когда они пришли за его братиком! Но обе няньки тоже ничего не слышали. Озноб стал сильнее. А что, если той ночью они приходили за старшим принцем? Теперь к чувству вины прибавился стыд. Скорее должны были убить старшего принца и наследника трона, чем его маленького братца!
   Соджи нетерпеливо переступила под ним, и он пустил ее в галоп. Гвардейцы, бряцая оружием, припустили за ним. О, если бы только он мог ехать быстрее, так быстро, чтобы оставить позади печаль и горе. Но беда уже наступала им на пятки.
   Робину так никогда и не удалось покататься на Соджи, хотя он много раз просил его об этом. И когда наконец старший брат сдался, было уже слишком поздно. Они часто ссорились по каким-то ничтожным поводам, как часто это делают родные братья, ругались, кричали друг другу ужасные слова, обвинения. Один раз Тейн даже ударил своего маленького братца.
   Воспоминание об этом привело его в ужас, и слезы градом полились из его глаз.
   Но самым страшным во всем этом было поведение его родителей. Пока король изливал свою ярость на население города, королева как безумная тень бродила по переходам дворца, иногда молча плакала. Погрузившись в свою скорбь, они, казалось, лишились разума. Стена бессильной злости выросла между ними. Муж и жена отказывались разговаривать друг с другом, отказывались утешать друг друга в страданиях, из-за того только, что король отказался использовать свою власть над смертью и вернуть Робина к жизни.
   — Тейн!
   Откуда-то сзади донесся крик, почти заглушенный стуком копыт и воем ветра. Тейн изогнулся в седле, чтобы обернуться назад. Герцог Госни догонял его, с потной Кристаль клочьями падала пена. С неудовольствием принц натянул поводья.
   Дэви уже был рядом с ним.
   — Пора возвращаться, твоя мать сходит с ума от беспокойства. Это очень жестоко с твоей стороны оставлять ее одну в такое время.
   — Я не могу вернуться, Дэви! — ответил мальчик, покачав головой. — Я все равно не могу ничем помочь, и мне очень больно видеть, как страдает мама.
   Герцог пересадил его с Соджи к себе на седло.
   — Тем не менее нам нужно возвращаться. Принцу и наследнику предстоит пережить еще много трудностей в своей жизни. Это лишь одна из них.
   В сопровождении гвардейцев они вернулись в конюшни, ведя лошадей на поводу, чтобы они успели остыть. Во дворе было странно пустынно и тихо. Тейн хотел сперва привязать и накормить Соджи — что угодно, только оттянуть момент возвращения. Но герцог неумолимо повлек его через сад ко входу во дворец. Все было тихо. Даже всегда шумный и оживленный город, казалось, застыл в утреннем воздухе.
   Они обнаружили королеву во внутреннем дворике в окружении фрейлин и горничных. Нильс Хэлдрик находился здесь же. Роза держала на руках Лилит, Сандаал наигрывала какую-то печальную мелодию. Увидев Тейна, королева рванулась к нему и сжала в неистовых, почти болезненных объятиях. Она крепко держала его за руку.
   — Где ты был? Я так испугалась!
   — Я говорил тебе, что поеду кататься, мама.
   — Разве? — королева нахмурилась, потом печально улыбнулась. — Иди поешь. Там есть кунжутные булочки и миндальные леденцы — их так любил Робин!
   — Я знаю, мама.
   Потом опять были слезы. Такая мгновенная смена ее настроений беспокоила Тейна, хотя мастер Хэлдрик сказал, что для ее положения это вполне естественно. Герцог отвел лекаря в сторону. Они говорили очень тихо, и Хэлдрик дважды покачал головой.
   — Ну почему? Почему? — королева растерянно оглядывалась вокруг.
   Этот вопрос она задавала сотню раз за последние два дня, и каждый раз за ним следовали слезы. Катина мягко обняла рыдающую королеву. Не зная, что делать, Тейн повернулся и медленно побрел к выходу. Герцог с лекарем поспешили следом.
   Не желая их присутствия и их утешений, принц скользнул в темный коридор и побежал, надеясь скрыться от них. Лабиринт коридоров и поворотов привел его наконец туда, где он меньше всего на свете хотел бы оказаться. Это была главная палата дворца, напоминающая большой зал Каслкипа, но во много раз больше. Здесь происходила коронация Джессмин. Сейчас огромный зал был заполнен цветами, и среди их благоухающего великолепия возвышался маленький гробик.
   Тейн побледнел, прядки медных волос прилипли к потному лбу. Непреодолимый порыв швырнул его к пьедесталу в центре зала, на котором стоял гроб. Пурпурный атлас покрывал маленького принца с головы до ног — в ту же самую одежду он был одет в день коронации. Его лицо было припудрено, чтобы скрыть мертвенный голубоватый оттенок кожи, и глаза были закрыты — он спал…
   — Проснись, Робин, — тихо приказал его брат. — Проснись, и мама больше не будет плакать, а папа сможет отдохнуть.
   Маленькое тельце — прежде такое живое и теплое — оставалось холодным и неподвижным.
   — Это больно? — спросил Тейн. — Смерть — это больно?
   — Нет, — ответил из-за его плеча король, и сердце мальчика замерло от неожиданности.
   — Смерть приносит истинный покой, мой мальчик. И я даю тебе слово, что Робин уже не страдает… так, как мы. — Рука короля обвила его плечи.
   — Папа, поехали домой, — дрожащим голосом произнес принц. — Все они здесь нас ненавидят. Давай возьмем маму и Лилит и вернемся домой в Виннамир. Я больше не хочу быть королем в стране, где убивают маленьких детей. Я хочу назад в Каслкип.
   Чувство острой тоски по дому охватило его, но глаза оставались сухими.
   Король крепко обнял его.
   — Я думаю, мы сделаем это, но только не сейчас, после всего, что произошло. Люди меняются и государства тоже. И все это прекратится когда-нибудь, если твоя мама останется на троне, а ты сменишь ее как мудрый и справедливый правитель.
   — Нет, — прошептал принц, глядя на бледное неподвижное лицо Робина. — Ты уже нашел того, кто это сделал?
   — Еще нет, — буркнул отец. — Но подземелья полны.
   Тейн поднял на отца глаза — боль и гнев переполняли его.
   — Ты должен убить их всех и снова разрушить город. Это ужасные люди, они не достойны того, чтобы жить.
   Это утверждение потрясло короля, но следующий вопрос принца сделал ему больно.
   — Если твой Камень действительно обладает властью вернуть Робина, тебе следовало бы сделать это. Ради мамы.
   — Но теперь твой брат вне пределов досягаемости моего могущества. — Горечь в словах короля не укрылась от Тейна. — За воскрешение надо платить слишком дорогой ценой. Твоя мать сейчас в слишком большом горе и забыла условия такого волшебства. Для всех нас будет лучше, если ты никогда больше не будешь об этом говорить. — Он положил руку сыну на плечо. — А что касается того, чтобы снова разрушить Занкос… Ты заставил меня задуматься. Погрузившись в свое горе, я превысил мою власть. Я не могу арестовать весь город за одно преступление, каким бы тяжелым оно не было. Здесь не все плохие люди, сын. И они не должны страдать из-за нескольких мерзавцев, которые это сделали.
   Король не отрывал взгляда от маленького гробика в центре зала.
   — А теперь — ступай к маме. Скоро начнутся похороны, и сейчас ты — это все, что у нее есть. Я пошлю солдат освободить несправедливо заключенных.
   — Он пошел было прочь, затем остановился: — Пожалуйста, Тейн, не повторяй моих ошибок!
   Принц проводил взглядом высокую фигуру отца и подумал, что ему никогда не быть таким правителем, как папа. Стать королем Виннамира и Ксенары — казалось перспективой невозможной и пугающей. Его сердце сжалось, и к горлу подкатил комок. Мир вокруг него рушился. Теперь никогда уже не будет так хорошо без Робина. Навязчивый аромат цветов вывел его из оцепенения. Он повернулся и бросился бежать прочь через запутанные коридоры и переходы дворца — туда, где была его мама.
 
   Джессмин лежала на низенькой кушетке в своих апартаментах, пока Нильс Хэлдрик массировал ей руки. Его прикосновения успокаивали ее мятущийся разум, по крайней мере, на какое-то время. Королева выпила валериановый настой, который ей подали, но от еды отказалась. Глаза ее постоянно были на мокром месте, и королева могла расплакаться в любую минуту, несмотря на то что она не переносила слез и считала плач проявлением слабости, простительной для других, но не для царствующей королевы. Однако в последние два дня ей с трудом удавалось сдерживать свои чувства.
   В то время матерям приходилось волноваться из-за своих детей по самым различным поводам. Болезни и несчастные случаи каждый год уносили по многу молодых жизней. Виннамирские крестьяне имели большие семьи не только для того, чтобы было кому помогать на ферме, — каждая семья с неизбежностью теряла нескольких из своих детей. Такова была суровая действительность, главной особенностью которой были недостаток лекарств и опытных, знающих врачей.
   Отчасти и поэтому сознание того, что твой ребенок был убит, делало потерю еще более горькой.
   Убит. Были ли дети у самого убийцы? Если да, то как он мог любить и защищать их, с одной стороны, а с другой — хладнокровно и безжалостно расправиться с беззащитным малышом, почти младенцем? В этом не было никакого смысла. Впрочем, теперь для Джессмин все перестало иметь смысл.
   Чуткие пальцы врача поднялись выше по руке королевы к шее и плечам, глубоко вдавливая и разминая мышцы, затем переместились на подбородок. Джессмин не обращала на это внимания, ей все время чудился знакомый тонкий голосок, зовущий свою маму. Надежда, что Гэйлон уступит и применит свое искусство некромантии, до сих пор не оставила ее.
   Скоро начнутся похороны. В жарком ксенарском климате мертвецов старались похоронить как можно скорее, но Джессмин все откладывала и откладывала траурную церемонию. Теперь откладывать было больше нельзя. Великий посланник был слишком стар, к тому же недомогание приковало его к постели, но Роза, Катина и Сандаал в траурных платьях уже ждали. Тейн, чье лицо застыло и превратилось в ничего не выражающую маску, выхаживал по галерее из стороны в сторону. Гэйлон и Дэви — последние двое, кто должен был участвовать в скромных похоронах, отправились в темницы, чтобы выпустить оттуда узников.