Джеймс Лэйна Дин. Книга камней

   Затем они отъехали от гостиницы, не обращая внимания на раздающиеся изнутри вопли и треск мебели.
   — Ну что же, мы, по крайней мере, сэкономили на плате за обед, — фыркнул сержант, возвращая Дэви его кошелек.
   — И на мне, — угрюмо заметил оставшийся голодным Тод.
   — Я сберег немного печенья, — отозвался Сил, передавая товарищу сверток.
   Теперь Тейн тоже ехал на Кристаль, сидя на седле впереди герцога, который поддерживал его, а Тод тащил за собой в поводу Соджи. Дэви больше не гнал лошадь рысью, так как даже спокойный шаг причинял принцу боль. Мальчик, однако, не жаловался. Когда боль становилась невыносимой, он лишь прикусывал губу, но молчал. Теперь они не могли спешить, выполняя королевскую волю, но с этим ничего нельзя было поделать.
   — Что случилось с кинжалом?
   Вопрос принца заставил Дэви очнуться от его невеселых мыслей.
   — Я не знаю, — осторожно ответил герцог.
   — Но ты же видел его, не так ли? Видел, как он выскочил из руки того моряка?
   — Может быть, он просто метнул его.
   — Нет, — настаивал принц. — Я видел. Лезвие прямо выпрыгнуло у него из руки и само полетело к стене. Я видел это… как тебя сейчас. А как он сможет быть моряком без руки?
   В этом последнем вопросе Тейна неожиданно прозвучали сострадание и забота о человеке, который чуть было не прикончил его.
   — Как-нибудь… — герцог отвернулся. — Мне очень жаль, ваше величество, что вы видели это, и мы все сожалеем, что вы были ранены. Король доверил мне вашу безопасность, а я не оправдал его доверия и подвел вас.
   — Нет, — пробормотал принц, прижимая ладонь к раненому боку. — Это была не твоя вина. Но я же видел это, видел, как полетел кинжал!
   Когда Дэви не ответил, принц снова спросил:
   — Скажи, Дэви, это все… которое только что было — это приключение?
   — Думаю, что это можно назвать и так.
   — Ох… — Тейн запрокинул назад голову, чтобы взглянуть в лицо герцога, и его губы уныло скривились. — Это оказалось вовсе не так интересно, как я думал.
 
   Многочисленные работники, свободные и рабы, не покладая рук трудились над восстановлением дворца и сада. После войны от всего Занкоса уцелел только дворец короля Роффо, однако его мраморные стены почернели и растрескались от огня Кингслэйера, а все внутреннее убранство — деревянные панели и лепнина — все сгорело или раскрошилось. Погибли и великолепные террасные сады с их плакучими оливковыми деревьями и вечноцветущими цитрусовыми.
   На высокой каменной стене, окружавшей королевский сад, стоял молодой Раф Д'Гулар и смотрел, как упряжка лошадей волочет за собой к вырытой в земле яме взрослое оливковое дерево. Новые деревья привозились из Катая, расположенного на востоке, и площадка возле дворца уже начинала приобретать ухоженный вид. На реконструкцию дворца было брошено больше пятисот человек, и работа шла своим чередом, даже несмотря на суматоху и суету.
   — Ну, и как все это выглядит сверху? — крикнул кто-то с земли, и Раф посмотрел вниз.
   Это был новый дворцовый врач Нильс Хэлдрик. Он смотрел на Рафа, прикрыв ладонью глаза от солнца.
   Хэлдрик был высоким, изящным мужчиной в вышитой белой тунике и сандалиях. Лицо его под шапкой густых темных кудрей всегда было безмятежно спокойным. К своим обязанностям он должен был приступить, как только Великий посланник вернется во дворец с королевской семьей.
   Раф пожал плечами:
   — Вид довольно приличный.
   С этими словами он перемахнул через ограждение стены и спрыгнул вниз, гася чувствительный удар согнутыми коленями. Внизу пыли оказалось намного больше.
   — Будьте осторожны, милорд, не то вы прикончите моего пациента, — дружелюбно проворчал Хэлдрик. — Позвольте-ка мне взглянуть на вашу руку.
   И прежде чем Раф успел возразить, врач взял его за кисть.
   Молодой аристократ почувствовал осторожные прикосновения пальцев врача к больным местам. Хэлдрик учился своему искусству в далеких странах и одинаково свободно пользовался как древним эзотерическим знанием, так и современной медициной и инструментами Ксенары.
   — Гм-мм, — сказал доктор раздумчиво. — Вы слишком много пьете вина, мой друг. Старайтесь есть побольше рыбы и свежих фруктов и избегайте мяса.
   Выпустив руку Рафа, он предложил:
   — Давайте-ка отыщем такое место, где воздух немного посвежее.
   Молодой Д'Гулар покорно последовал за врачом, ощущая в больной руке странное покалывание. По пути через площадку им приходилось постоянно огибать группы работников или пробираться прямо сквозь них.
   — Как красиво, — заметил Раф, рассматривая цветочные клумбы. — Однако все усилия в конечном итоге могут оказаться направленными лишь на то, чтобы доставить удовольствие моему брату-недоумку, в жилах которого случайно оказалось несколько капель королевской крови.
   — Все может быть, — неопределенно отозвался Нильс. — Кстати, как ваш отец?
   Этот вопрос заставил Рафа горько рассмеяться.
   — Как всегда, — ответил он. — Он готов заплатить любую цену, лишь бы посадить на трон Кила. Эовин Д'Ар глупец, если хочет посадить на ксенарский престол дочь Роффо. Если у нее осталось хоть немного здравого смысла, она откажется.
   — Боюсь, она просто не сможет этого сделать. — Врач провел его во двор, выложенный красной плиткой. — А вы, Раф? Какая роль во всем этом принадлежит вам?
   — Смею заверить, что вам придется приложить гораздо больше стараний и хитрости, чтобы выведать у меня секреты Хэррена.
   Нильс только рассмеялся в ответ:
   — Боюсь, что я не создан для интриг. Да и не за секретами я охочусь.
   Просто я заметил, что вы постоянно держитесь в стороне, наблюдаете, прислушиваетесь. Простое любопытство заставило меня задуматься, на какой стороне вы стоите.
   — В настоящее время, — легко ответил Раф, — я стою на солнечной стороне и хотел бы поскорее попасть в тень.
   — И все же?
   — Я по рождению и воспитанию принадлежу к роду Гуларов, мастер Хэлдрик.
   — Значит, сердцем вы на стороне отца?
   Раф отвернулся.
   — Я младший сын своего отца и не жду никакого наследства. Моего отца ничего больше не интересует, кроме его старшего сына, который наполовину идиот, а наполовину — король. Поэтому можете считать, что мое сердце принадлежит только мне одному.
   — В таком случае осмелюсь предположить, что истинная королева Ксенары окажет вам поддержку и покровительство, — сказал врач. — Ваше знание местных обычаев и отношений между кланами и семьями может оказаться ей исключительно полезно.
   За разговором они вошли во дворец и теперь очутились в просторной светлой комнате, которая некогда была Утренней комнатой. Ее стены были заново оштукатурены и покрашены, и Раф сморщился от резкого запаха.
   — Нет, — сказал он, прислушиваясь, как странно звенит в пустоте помещения его голос. — Как вы верно заметили, я предпочитаю смотреть за играми других.
   Раф повернулся, собираясь выйти. Хэлдрик не последовал за ним, он только негромко сказал:
   — Пусть вас не удивит, если однажды вы обнаружите, что вас давно заставили вступить в игру.
 
   В этом году розы распустились удивительно рано, во всяком случае, так утверждала королева. В Ксенаре розы цвели круглый год, однако никогда и нигде это зрелище не было столь красивым, как здесь, в Виннамире. Сандаал, пробираясь между кустами роз с плетеной корзиной, то и дело останавливалась, залюбовавшись пышным цветением или принюхиваясь к волшебным ароматам, и никак не могла решить, какие цветы ей срезать. Катина же, одетая в платье, которое своим оттенком способно было соперничать с розами, уже почти наполнила свою корзину.
   Сад был великолепен. По стене замка карабкались мелкие, но необычайно красивые темно-красные розы, оплетая балконы и решетки на окнах нижних этажей, а по периметру были высажены неброские, но чрезвычайно ароматные чайные розы. Остальные цветы были самых разных расцветок — пурпурно-красные, розовые, желтые и алые. Неудивительно, что, очутившись в этом царстве красок и запахов, Сандаал немного растерялась.
   Наконец она выбрала прекрасную желтую розу, едва раскрывшую свои нежные, чуть тронутые розовым лепестки. Срезав ее, она зашла глубже в сад, где ее внимание привлекли бледно-лиловые цветы. Однако лишь только она приблизилась к кусту, до ее слуха донесся хруст гравия. Осторожно выглянув из-за куста, она увидела мужчину, который вывел из конюшни серого в яблоках коня и повел его по дорожке к широкой площадке за садом.
   Он был одет довольно бедно, в запыленные дорожные брюки и темную вязаную рубашку, поверх которой был небрежно наброшен потрескавшийся от старости кожаный камзол. Высокие до колен сапоги отчаянно нуждались в новых подметках. Волосы, такие же темные, как у Сандаал, только слегка вьющиеся, были подстрижены на уровне плеч и завязаны сзади. И незнакомец, и его конь выглядели усталыми.
   — Наконец-то они прибыли, — сказала за спиной Сандаал Катина.
   — Кто?
   — Право же, Сандаал, — пробормотала младшая Д'Ял с плохо скрываемым удовольствием. — Если бы ты слушала, о чем все говорят, вместо того чтобы спать на ходу… Это, должно быть, герцог Госнийский. Старик только об этом и говорит вот уже неделю!
   «Стариком» Катина и Роза называли между собой Великого посланника, и в этом прозвище странным образом смешивались неуважение и восхищение.
   — Он ждал, пока герцог и принц вернутся из замка Госни на севере.
   Теперь мы скоро отправимся домой. Этот Виннамир надоел мне до смерти!
   — Но он совсем не похож на герцога, — возразила Сандаал, глядя, как молодой человек привязывает своего коня к коновязи на дальнем конце площадки и исчезает в тени. Несмотря на небогатую одежду, она успела заметить орлиный нос и высокие аристократические скулы герцога.
   — Он беден… — многозначительно заметила Катина. — И не стоит твоего внимания.
   Сандаал почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, однако смущение быстро сменилось гневом. Она рассердилась на себя, за то что глупые слова Катины заставили ее смутиться. Мужчины этой нищей страны, простолюдины и дворяне, все были неотесанны и, как правило, — неграмотны, а стало быть, не представляли для нее никакого интереса. И все же облик герцога отчего-то заставил ее изменить своему обычному хладнокровию.
   — Пойдем, — снова прервала Катина ход мыслей подруги. — Ты собираешь свои цветы слишком долго. Моя корзина уже полна.
   С этими словами она принялась срезать розы с ближайшего куста и укладывать их в корзинку Сандаал.
   — Поспешим, у нас не так много времени.
   Когда обе корзины были наполнены, Катина повела Сандаал обратно в замок. Внутри было прохладнее, а сырые коридоры из серого камня были тускло освещены. Сандаал Д'Лелан пожалела о том, что ей пришлось уйти из сада, однако королева слегла с простудой, и старый толстяк — замковый лекарь — предписал ей оставаться в своих покоях. Это было странно — свежий весенний воздух и солнечный свет принесли бы Джессмин гораздо больше пользы. На время болезни королевы Лилит поместили в ясли, где она находилась на попечении кормилицы, ибо легкая простуда у взрослого могла окончиться для маленькой принцессы плачевно.
   Катина Д'Ял открыла дверь в спальню королевы, даже не постучав. Эта молодая леди вела себя несколько агрессивно и даже позволяла себе некоторые вольности в общении с королевской семьей, однако Джессмин не обращала на это внимания. На столе рядом с ее кроватью уже ждали приготовленные для цветов вазы с водой и, пока сама королева оставалась в постели, Роза Д'Ял читала ей вслух одну из многочисленных книг, которые привез с собой Великий посланник.
   — Разве твоя мать не учила тебя, как надо обращаться с цветами? — раздраженно прошипела Кэт, выхватывая из рук Сандаал Д'Лелан розовый бутон, который та пыталась поставить в одну вазу с алыми розами. Впрочем, ее вспышка гнева быстро прошла.
   — Прости, пожалуйста, я не хотела…
   — Ничего страшного, — Сандаал вошла в спальню, держа в руках желтую розу — ту самую, которую она выбрала сама. — Ваше величество, — она вежливо поклонилась и приблизилась к ложу королевы, протягивая ей цветок.
   Джессмин улыбнулась, страдальчески сморщив распухший покрасневший нос, и Роза, завидев Сандаал и сестру, прекратила чтение.
   — Он прекрасен, но боюсь, что не почувствую запаха, — голос ее величества был хриплым, а в руках она комкала использованный носовой платок. — Как вам понравился наш розарий?
   — Прекрасный сад, — негромко сказала Сандаал. — Не хотели бы вы послушать музыку, ваше величество? Или нам следует дать вам отдохнуть?
   — Но я дочитала только до половины главы, — пожаловалась Роза из кресла.
   — Мы закончим ее в следующий раз, — Джессмин указала на мандолину Сандаал, которая лежала на низеньком столике в углу. — Я хотела бы немного послушать, как Сандаал играет. Будь так добра. Роза, подай мне немного горячего чаю.
   Младшая из сестер Д'Ял заложила книгу сухим листом какого-то цветка и без сожаления отложила ее в сторону, однако Сандаал перехватила хмурый взгляд девушки, направляющейся к дверям.
   — Присядь на край постели и спой мне, дитя, — Джессмин слабо похлопала рукой по одеялу.
   Сандаал взяла в руки инструмент.
   — Что бы вы хотели, чтобы я спела, миледи? — осведомилась она.
   — Что угодно. Мне ужасно наскучило лежать здесь.
   Сандаал чуть тронула струны, но королева внезапно тронула ее за плечо.
   — У тебя есть любимый, Сандаал? Может быть, ты помолвлена с кем-то?
   Это был слишком интимный вопрос, даже несмотря на то, что он исходил от королевы, и Сандаал дала волю своему гневу:
   — Нет, миледи. У меня ведь нет никакого приданого, на которое мог бы кто-нибудь польститься.
   — Но у тебя есть твоя красота и твой голос… и ясный острый ум.
   Молодая аристократка пренебрежительно улыбнулась в ответ:
   — В Ксенаре лорд должен сначала посмотреть на приданое, а потом на девушку.
   — И они еще полагают варварами нас! — с негодованием воскликнула королева и трубно высморкалась в платок. — Однако время еще есть. Мы подыщем тебе что-нибудь подходящее.
   Заметив испуганный взгляд Сандаал, королева поспешно добавила:
   — Ну, и приемлемое для тебя, конечно. Спой же для меня, дорогая Сандаал.
 
   Короля в замке не оказалось — он отправился на охоту за оленем в прибрежные горы. Именно так объяснил Дэви главный конюх, когда они наконец добрались до Каслкипа. Услышав эту новость, герцог не почувствовал ничего, кроме облегчения. Тейна немедленно отвели к Гиркану, а Кристаль, которая потеряла подкову, отправили в кузницу.
   Затем герцог, собрав свое имущество, пошел в свои покои, расположенные в юго-восточном крыле замка. Там он спрятал «Книгу Камней» под кроватью — ничего лучшего просто не пришло ему в голову — и, выкупавшись и переодевшись, отправился в покои королевы.
   Дверь ему открыла миловидная светловолосая девушка в голубом платье. Еще одна леди в богатом розовом платье сидела в кресле у очага. Судя по тому, насколько они были схожи друг с дружкой лицом и фигурой, это были сестры. Кроме того, в спальне кто-то играл на мандолине, извлекая из стальных струн проворными пальцами довольно сложную, но приятную мелодию.
   Девушка в голубом отправилась доложить королеве о его приходе, и музыка внезапно прекратилась.
   — Дэвин, — тепло приветствовала его королева и улыбнулась, протягивая вошедшему обе руки.
   Дэви наклонился, чтобы поцеловать ее тонкие пальцы, однако он сразу заметил присутствие еще одной незнакомки, которая сидела на дальнем конце кровати королевы, положив на колени мандолину. Увы, были дела, которые герцог обязан был сделать в первую очередь.
   — Тейн у Гиркана, ваше величество, — выпалил Дэви. — Он обязательно поправится, просто по дороге нам не повезло с таверной.
   — Я знаю, — мягко перебила его Джессмин. — Оба они уже побывали здесь.
   Гиркан находит, что мальчик поправляется на удивление быстро. Тейн назвал это происшествие «приключением»и заверил меня, что в ближайшее время с ним произойдет нечто подобное, а может быть, еще и получше.
   — О боги мои, нет! — вырвалось у Дэви.
   — Я с вами согласна, милорд, — Джессмин негромко рассмеялась. — А теперь позвольте мне представить вам моих фрейлин, предусмотрительно привезенных сюда его милостью Великим посланником государства Ксенары. Катина и Роза Д'Ял — их вы встретили еще при входе…
   Девушки по очереди поклонились.
   — А это — Сандаал… Д'Лелан.
   Дэви каким-то образом не обратил внимания ни на многозначительную паузу, ни на то, как Джессмин выделила голосом знакомую фамилию. Темноволосая и темноглазая леди на постели королевы серьезно кивнула ему, однако, в отличие от сестер Д'Ял, не улыбнулась герцогу.
   — Вы прекрасно играете, леди Сандаал, — вежливо проговорил Дэви.
   — Голос у нее еще красивее, — заметила королева. — А наш юный герцог
   Госнийский замечательно играет на лютне и обладает приятным голосом. Мне бы хотелось, чтобы вы двое когда-нибудь сыграли для меня вместе, если это, конечно, доставит удовольствие вам обоим.
   О, да!«— подумал про себя Дэви, не отрывая взгляда от молодой южанки. Ее темные волосы и смуглое лицо произвели на него чрезвычайно сильное впечатление, очаровали едва ли не сильнее, чем Камень Орима. Обеих сестер он забыл почти сразу. Сандаал… Д'Лелан. Значит, она из рода Леланов. Наконец-то осознав все значение услышанного, Дэви слегка вздрогнул.
   — А вы… случайно… не приходитесь родственницей Арлину Д'Лелану?
   — Это был мой брат, — тихо ответила девушка, старательно пряча взгляд.
   — Прошу простить меня… — с трудом выдавил Дэви.
   — Не извиняйтесь. Я перестала оплакивать его очень давно.
   В последних ее словах Дэви послышалась фальшивая нота, однако разбираться в этом сейчас ему не хотелось. К тому же Джессмин указывала ему на кресло.
   — Сегодня я отправила Гэйлона на охоту, так как это, может быть, последнее его подобное развлечение… на протяжении более или менее длительного срока.
   — Миледи?
   — За Мартеном Пелсоном уже послали, и он скоро прибудет в Каслкип.
   Королевский Совет пришел к единогласному мнению, что на время отсутствия Гэйлона это будет самая подходящая фигура, которая сможет управлять Виннамиром. А вы, милорд герцог, должны решить, останетесь ли вы здесь, чтобы помочь Мартену, или отправитесь с нами.
   — Отправиться с вами? Куда?
   — Эовин Д'Ар, Великий посланник Ксенары, убедил меня занять трон Ксенары.
   Дэви, потрясенный, уставился на Джессмин, и королева покосилась на фрейлин:
   — Оставьте нас, пожалуйста, на некоторое время. Я пошлю за вами.
   Дэви проводил взглядом исчезающую в дверях Сандаал, а потом сосредоточился на том, что сообщила ему Джессмин.
   — Вы покидаете Виннамир? И король тоже едет с вами? — Ему стоило немалых трудов скрыть свой скептицизм.
   — На некоторое время. Гэйлон сам принял это решение, но я рада.
   Посланник не оставил мне иного выхода, Дэви. Если я откажусь, то вместо меня должен поехать Тейн. Когда-нибудь он сможет править обеими странами, и Виннамир от этого только выиграет. Однако я не могу допустить, чтобы он вырос в Ксенаре один… — Королева подняла глаза и посмотрела в лицо герцогу: — Ты останешься с Мартеном? Я уверена, что ему понадобится всякая помощь, какую он только сможет получить.
   Дэви затряс головой. Он даже не раздумывал — в этом Джессмин была уверена.
   — Куда бы ни отправлялся Рыжий Король, Госни следует за ним. А дети тоже поедут? И Тейн?
   — Да, — кивнула Джессмин и улыбнулась. — Боюсь, что его» приключения» действительно начинаются.
   Герцог не смог ответить улыбкой на улыбку королевы.
   — Ксенара — это змеиное гнездо. Ваши жизни постоянно будут в опасности… Кроме того, как там примут Гэйлона, короля-мага, который уничтожил столько ксенарцев своими собственными руками?
   — Защиту Гэйлона я поручаю вам, Госни. Кроме того, обязанность защищать всех нас может оказаться на ваших плечах, Дэвин Дэринсон. — Джессмин опустила глаза и теперь рассматривала одеяло. — Д'Ар обещал многое, и я чувствую, что он сделает все, что будет в его силах, однако он уже старый человек и не отличается здоровьем.
   — Я не оставлю вас, миледи, — не задумываясь, герцог прикоснулся к груди, где был спрятан Камень Орима.
   Теперь магические силы были необходимы ему больше, чем когда-либо.
   Многочисленные религиозные секты Ксенары часто владели собственной магией.
   — Должно быть, вы устали после путешествия, лорд Госни, — пробормотала королева, однако Дэви понял, что королева сама утомлена из-за болезни. — Ступайте, отдохните. Когда король вернется, вам многое нужно будет обсудить.
   — Ваше величество, — Дэви поклонился и повернулся к двери.
   — И еще одно, — сказала вслед ему Джессмин. — Как вы находите леди Сандаал?
   — Прошу прощения, миледи?
   — Леди Сандаал… Разве она вам не понравилась?
   В горле у Дэви неожиданно запершило.
   — Она… очень мила.
   Королева внимательно всматривалась в его лицо и, похоже, обнаружила там то, что искала.
   — Вот и прекрасно. Надеюсь, вы не будете возражать, если время от времени вам придется находиться в ее обществе… например, для того, чтобы попрактиковаться в игре на ваших музыкальных инструментах.
   — Конечно, нет, миледи.
   — Сможете ли вы проделывать это, не оскорбив тем самым чувств Келли?
   Сладкая Келли… Дэви совершенно забыл о прелестной девушке из замковой кухни, которая время от времени делила с ним ложе. Он-то полагал, что их связь остается тайной для всех, но, как оказалось, ошибался. Впрочем, Джессмин всегда была чувствительным и весьма проницательным человеком.
   И все же легкое чувство разочарования не покидало его. Его жизнь неожиданно стала слишком сложной и запутанной, и он полагал, что, только став магом, сумеет во всем разобраться.
   — Я постараюсь, миледи, — пообещал Дэви.
   Королева взмахнула рукой, отпуская герцога.
   — Если ты поедешь с нами на юг, Дэви, тебе в любом случае придется попрощаться с Келли. А теперь ступай. Да отдыхай хорошенько!
   — А вы поправляйтесь, ваше величество.
   Дэви открыл дверь и вышел в коридор. Его мысли разрывались между магией Камня и земным колдовством черноокой Сандаал Д'Лелан.

5

   Весной у оленей рождались пятнистые детеныши, и в этот день Гэйлон охотился только на самцов с их покрытыми мхом, недавно обновившимися рогами. По влажной земле, покрытой прошлогодними прелыми листьями, хотелось двигаться тихо, крадучись. Они оставили лошадей у подножья горы, крепко привязав их.
   Лорд Фергес, восьмой барон из Оукхевена, молча подал королю знак из зарослей боярышника.
   — Дневное лежбище, — прошептал он, указывая на маленькое затененное убежище под кустами, когда король подъехал. — Помет совсем свежий. Он где-то здесь. Ищите следы.
   Они уже увидели ободранную кору на молодых елях, там, где олень терся рогами. Гэйлон исследовал сырую почву. Узкие двойные следы, оставленные раздвоенными копытами, было довольно легко опознать, но который из них был более свежий? Одна узкая тропка в зарослях травы казалась более протоптанной, и король внимательно проследил ее до самого конца небольшой долины. Там, на самом высоком месте, пасся самец оленя, поспешно отщипывая пучки травы, внимательно наблюдая темными влажными глазами, настороженно подняв длинные уши.
   Оба охотника застыли, их одежды из зеленой и коричневой кожи отлично скрывали их среди деревьев. Ветер с горы дул прямо на них, неся с собой запах добычи. Гэйлон застыл в благоговейном трепете перед размерами животного с огромной короной рогов — не меньше двенадцати отростков.
   — Он ваш, милорд, — прошептал Фергес.
   — Тогда держись за мной на случай, если я только раню его.
   Король бесшумно вытащил стрелу из колчана за плечом и укрепил ее на упругой тетиве большого лука. Рядом с ним по его просьбе стоял барон. Гэйлон натянул тетиву, ощущая мощное сопротивление деревянного лука. В тридцати шагах над ним олень, казалось, почуял опасность.
   Он встревоженно дернул головой, когда король выпустил стрелу. Внезапно животное повернулось спиной, и стрела, оцарапав основание шеи прямо над мускулистой грудной клеткой, вонзилась в дерево на дальнем склоне. Стрела Фергеса тоже пропала даром, пролетев далеко над землей, а олень прыжками помчался к лесу.
   Гэйлон, вне себя от ярости, с проклятиями побежал за ним.
   — Теперь нам его не поймать, — крикнул барон ему вслед.
   — Он ранен. Мы не можем оставить его мучиться.
   — Вы только оцарапали его. Он выживет и станет мудрее.
   Король, не обращая внимания на эти слова, уже поднимался по склону маленькой долины, уверенный в том, что Фергес последует за ним. Там, где стоял олень, виднелись яркие пятна крови, ведущие на юг, — слишком много крови для раны, которую можно назвать царапиной.
   Но далеко идти им не пришлось. Через сотню шагов среди деревьев лежал мертвый олень. Стрела короля попала в горло, и животное на бегу теряло все больше и больше крови.
   — Будьте так любезны, барон, освежуйте его, — сказал Гэйлон. — А я отделю рога.
   — Слушаюсь, — грустно ответил барон, доставая свой охотничий нож.
   Король стал спускаться с горы с неуловимой улыбкой на губах. Свежевать добычу прямо на месте было неприятно, это усугублялось тем, что остывающий труп начинали покидать блохи и клещи. Теперь, когда Гэйлон в одиночестве брел по тихому лесу, у него было время подумать, и мысли его были темны.