Джоансен Айрис. И тогда ты умрешь

   Однако он многое поставил на карту и обязан не допускать ошибок.
   Кальдак вернулся в радиорубку и вновь вышел на связь с Йелом.
   * * *
   – Совсем как там, в Сан-Андреасе, – шепотом произнесла Бесс, взглянув на Джози. – Опять трубки…
   – Доктор Кенвуд говорит, что так надо, – прервал ее Кальдак. – Она потеряла много крови и нуждается в усиленном питании. Ты же сказала, что этот врач вызывает у тебя доверие.
   Она кивнула. – Просто я надеялась, что Джози прооперируют немедленно. Я так устала от неизвестности…
   – Кенвуд говорит, что у нее хорошие шансы.
   – Я должна знать! Не могу ждать еще неделю. – Она склонилась над кроватью и поцеловала Джози в лоб. – Маленькая моя, он тебя вылечит. Ты только терпи.
   – Она – терпеливая девочка, – заметил Кальдак. – А вот ты нервничаешь. – Он слегка подтолкнул Бесс к двери палаты. – Идем в холл. Нам надо поговорить.
   Бесс подняла на него испуганные глаза.
   – Он сказал тебе что-то такое, чего не говорил мне?
   – Ничего подобного. – Кальдак кивком указал ей на стул. – Он неглупый человек и не счел бы нужным тебя обманывать.
   Бесс облегченно вздохнула.
   – Ты меня напугал.
   – Я сам боюсь. – Он опустился на стул рядом с ней. – Мне передали, что ты просила Кенвуда позволить тебе ночевать в больнице. – Он помолчал. – Бесс, пойми, тебе нельзя оставаться.
   Она тряхнула головой.
   – Почему это мне нельзя?
   – Это опасно.
   – Никто не знает, что я здесь! – упрямо возразила Бесс.
   Кальдак покачал головой.
   – Скоро могут узнать. Агенты Эстебана есть повсюду. Тебе надо затаиться. Я найду для тебя надежное укрытие.
   – Я никуда от Джози не уйду.
   – Значит, она умрет на твоих глазах, – равнодушно сказал Кальдак. – Да-да, можешь мне поверить. Эстебану нужна ты. Джози в опасности, пока ты находишься около нее. Тебя это устраивает?
   – Не задавай глупых вопросов, – вздохнула Бесс.
   – Я созвонился с Центром и договорился о том, что в больнице Джози будут охранять – на случай, если Эстебан попытается использовать ее в качестве приманки. Повторяю, ему нужна не она, а ты. Если он убедится, что тебя здесь нет, он может решить, что ребенок тебе больше не нужен. Тогда он скорее всего не тронет Джози. – Он помолчал и печально добавил:
   – Бесс, не рискуй ее жизнью. У нее все впереди.
   Бесс тщетно старалась справиться с подступившими слезами.
   – Но, может быть, он все-таки не найдет ее?
   – Значит, ты хочешь рискнуть?
   – Кальдак, она тут будет совсем одна!
   – Она будет под охраной. К тому же она умеет нравиться взрослым. Медсестры будут пылинки с нее сдувать.
   – Но я хочу… – «Да мало ли, чего я хочу?.. – подумала Бесс. – Главное – чтобы Джози была в безопасности. Черт возьми, почему этот Кальдак каждый раз оказывается прав?» – Пусть мне сообщают о ней каждый день, слышишь? И я хочу хоть изредка встречаться с доктором Кенвудом. А если с ней что-нибудь случится, я клянусь перерезать тебе глотку.
   – С ней ничего не случится. Верь мне.
   И она поверила ему. Почему? Потому что он спас ее? Потому что провел рядом с Джози не одну бессонную ночь? Как бы то ни было, Бесс верила ему.
   Она поднялась.
   – Я попрощаюсь с ней?
   Кальдак кивнул.
   – У тебя есть десять минут. А мне надо сделать кое-какие распоряжения.
   «Как глупо прощаться, – думала Бесс, стоя у изголовья Джози. – Девочка спит и даже не знает, где она».
   – Я вернусь, – шептала она. – Тебе тут будет хорошо, тебя будут лечить, а мне надо на время уйти. Ненадолго. Я буду думать о тебе. – Она моргнула, и слеза покатилась по щеке. – И ты думай обо мне, ладно? С тобой будут врачи, сестрички, но ты помни: ты приехала сюда со мной.
   Бесс развернулась и поспешно вышла из палаты, чтобы не разреветься. Кальдак уже поджидал ее. В руке у него был платок, и он вытер ее слезы.
   – Вот так.
   – Увези меня отсюда поскорее, – всхлипнула она. Куда мы поедем?
   – В аэропорт. Наш вертолет уже там.
   – И куда потом?
   – В Атланту.
   – Это и есть твое надежное укрытие?
   Кальдак покачал головой.
   – Укрытие еще не готово. А в Атланте я должен встретиться с человеком, который, возможно, нам поможет.
   Опять надо куда-то бежать! Со дня приезда в Тенахо она только и делает, что убегает…
   – Ни в какое укрытие я не поеду, если ты не пообещаешь привезти туда Эмили, – объявила она.
   – Обещаю, – проговорил Кальдак. – Мы привезем ее к тебе, как только найдем.

7

   – Итак, никаких следов? – спросил Хабин.
   – Ну почему же? – отозвался Эстебан. – Мои солдаты уверены, что кого-то из них задела пуля, поэтому мы прочесываем больницы.
   – Еще что-нибудь?
   – Сам Кальдак. Прежде чем покинуть Мексику, он еще раз побывал в Тенахо. Вам это о чем-нибудь говорит?
   Молчание, затем тяжелое:
   – Да.
   – Следовательно, мы представляем теперь, что он собирается делать и куда мог направиться. – Думаете, ее он возьмет с собой?
   – Наверняка. Он будет держать ее при себе до тех пор, пока не получит подтверждение. Я вызвал Марко Де Сальмо, чтобы он занялся Кальдаком, и он уже вылетел из Рима. Не беспокойтесь, мы перехватим Бесс Грейди. Она не успеет нам помешать.
   – Она нам уже помешала. Она – препятствие на нашем пути. Препятствие, которое вы никак не можете устранить.
   – Я очень стараюсь. Перезвоню вам, как только станет известно что-нибудь.
   Эстебан повесил трубку.
   Хабин нервничает, и на этот раз его даже трудно упрекнуть: время чрезвычайно дорого. Что ж, если Де Сальмо повезет, он доберется до нее и убьет вовремя.
   Но полковник Эстебан не привык полагаться на везение. Всегда нужно иметь запасной вариант.
   Если гора не идет к Магомету…
   Он улыбнулся. Хабин оценил бы шутку.
   Вертолет приземлился на пустынном аэродроме в нескольких милях к северу от Атланты. Солнце стояло уже высоко над горизонтом, однообразный пейзаж оживляли только немногочисленные ангары да единственная взлетная полоса.
   – Что это за аэропорт? – спросила Бесс, выпрыгнув из кабины.
   – Он никак не называется. – Кальдак уже стоял рядом с ней с рюкзаком в руках. – Им пользуются два-три зарегистрированных частных пилота и значительно больше незарегистрированных.
   – Наркомафия?
   – Возможно. За уединение приходится платить. Я не задавал вопросов. – Он обратился к пилоту:
   – Побудьте пока с ней. Где-то за ангарами должна быть машина.
   Кальдак быстро зашагал прочь, а Бесс передернула плечами. Здесь было теплее, чем в Мэриленде, но ее тем не менее била дрожь.
   Вдруг она ощутила тяжесть на плечах – это пилот набросил на нее свою кожаную куртку.
   – Спасибо.
   Пилот улыбнулся.
   – Пожалуйста. Я решил, что вам в последнее время было некогда позаботиться о верхней одежде.
   – Вы попали в точку. Кажется, это вы прилетали за нами в Мексику?
   – Точно. Мне приказали в течение месяца оставаться в распоряжении Кальдака.
   – И часто вам приходится так работать?
   – Нет, особенно в последнее время, когда Конгресс урезает бюджет.
   – Кстати, Кальдак нас не познакомил. Меня зовут Бесс Грейди.
   – Я – Кэсс Шмидт. – Очень приятно. Я полагаю, вы не впервые выручаете людей из затруднительных положений? Вы из ЦРУ?
   Кэсс спокойно кивнул, и Бесс вздохнула с облегчением. Значит, Кальдаку все-таки можно верить.
   – Кэсс, а с ним вы раньше работали?
   – Да. – По лицу пилота пробежала тень. – В прошлый раз я допустил грубую ошибку и боялся, что он оторвет мне голову. Уж во всяком случае, я не ожидал, что сейчас он вызовет меня.
   – Наверное, он считает, что вы – хороший летчик.
   – Честно вам скажу, лучше бы он так не считал. Меня трясет от него.
   – Так вы его боитесь? – Бесс вдруг вспомнила, каким жутким казался ей Кальдак в первые дни. – А вы давно его знаете?
   – Два года. Сначала Ливия, потом Мексика. Кажется, о Ливии Кальдак упоминал в связи с партнером Эстебана. Хабином.
   – Машина на месте, – сообщил Кальдак, подходя. – Можете лететь, Кэсс. Вы свободны.
   Кэсс наклонил голову.
   – До свидания, мисс Грейди.
   – Не забудьте куртку, – спохватилась Бесс. – И еще раз спасибо.
   Кэсс улыбнулся.
   – Да не за что.
   Кальдак взял ее под локоть.
   – Ну и много ты от него обо мне узнала?
   Бесс решила, что нет смысла отпираться.
   – Он сказал, что был с тобой в Ливии.
   – И все? Значит, ты упустила последний шанс. Из моих знакомых этот – самый болтливый. А впрочем, в последние годы ЦРУ резко снизило требования к сотрудникам. Много дерьма принимают на работу.
   Когда они вышли на дорогу, Бесс увидела стоящий у обочины бежевый седан. Кальдак открыл перед ней дверцу, а сам занял место водителя.
   – Между прочим, я не собираюсь расспрашивать Кэсса или кого-то другого о том, что происходит, – заявила Бесс, усаживаясь в машину. – Я хочу, чтобы ты сам мне все рассказал.
   – Расскажу, когда разберусь во всем сам, – отозвался Кальдак. – В багажнике все необходимое для тебя и для меня. Я сообщил нашим по радио, что нам понадобится одежда. Мы остановимся в мотеле. И запомни: тебя зовут Нэнси Паркер.
   Бесс поморщилась – ей не хотелось жить под чужим именем, под чужой личиной.
   – Терпеть не могу имя Нэнси.
   – Ну, потом поменяешь.
   Бесс покачала головой. Дело было вовсе не в имени. Просто почва уплывала у нее из-под ног. Рядом с ней не было уже ни Эмили, ни Джози. И даже фотоаппарата у нее не было. Она так издергалась, так устала, что позволила себе плыть потечению. Позволила Кальдаку подключить к поискам Эмили какого-то Йела Наблетта, позволила ему искать врачей для Джози, а теперь он манипулирует ее собственной жизнью.
   – Кальдак, нам нужно поговорить, – вырвалось у нее.
   Он окинул ее внимательным взглядом и не спеша повернул ключ зажигания в замке.
   – Ради бога.
   * * *
   Примерно без четверти восемь они подъехали к непритязательному мотелю, состоящему из нескольких отдельных коттеджей. Отпирая дверь коттеджа, Кальдак заметил:
   – Это у них номера люкс. Ну, люкс – не люкс, но вполне удобно. Спальня и ванная наверху, внизу – вторая спальня, еще одна ванная, кухня и столовая.
   – Нормально, – вздохнула Бесс. – Мне уже все равно, я мечтаю только о душе. Идти наверх или можно здесь?
   – Наверх.
   Она покорно взяла чемодан и направилась к крутой лестнице.
   – Я отнесу вещи, – сказал Кальдак.
   – Я могу сама о себе позаботиться.
   Бесс кривила душой: она чувствовала себя до того обессиленной, что была даже рада покровительству мужчины.
   – Боже меня упаси посягать на твою независимость, – проворчал Кальдак, забирая у нее чемодан. – Мне самому нужно в душ.
   В спальне Бесс открыла чемодан и обнаружила в нем две пары легких черных брюк, черный жакет, две белые блузы, хлопчатобумажную пижаму в голубую полоску, черную сорочку, пару черных туфель на высоких каблуках и пару туфель без каблука, а также несколько комплектов белья. К ее удивлению, все это ей прекрасно подошло, за исключением туфель, которые оказались на полразмера больше, чем нужно. А впрочем, подумала она, удивляться тут нечему. У Кальдака наметанный глаз.
   На дне чемодана лежала черная кожаная сумочка, а в ней – косметичка и бумажник с двумя стодолларовыми купюрами, тремя кредитными картами и водительским удостоверением, на котором имелась ее фотография. Удостоверение было выписано на имя Нэнси Паркер.
   Поразительно, за какой короткий срок все это удалось подготовить.
   Бесс взяла пижаму и отправилась в душ. Горячая вода – вот в чем нуждалось ее измученное тело. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Все это время она жила в постоянном напряжении и оттого была не в состоянии ясно мыслить. Как же хорошо здесь, в душевой, куда не войдет Кальдак!..
   Долго, очень долго Бесс блаженно плескалась в горячей воде.
   * * *
   – Кальдак, есть новости из Интерпола, – заговорил мобильный телефон голосом Рамсея. – Мне сообщили, что Марко Де Сальмо летит в Нью-Йорк.
   Кальдак вздрогнул.
   – Де Сальмо?
   – Да. Насколько я знаю, ему случалось работать на Эстебана.
   – Он и на других работал…
   – И все-таки я решил, что тебе стоит знать. Из Нью-Йорка он может попасть куда угодно. Это верно. В том числе и в Атланту.
   – Советую тебе найти безопасное место, – продолжал Рамсей.
   – Об этом ты мог бы мне не говорить. Ладно, звони, если будут новости.
   Кальдак отключил телефон. Де Сальмо… Скверно!
   Но, может быть, он направляется не в Атланту? Может быть, его вызвал не Эстебан?
   Однако рисковать нельзя. Надо действовать быстро.
   * * *
   Когда Бесс спустилась, Кальдак был на кухне – ставил что-то в микроволновую печь. Судя по мокрым приглаженным волосам, он тоже только что вышел из душа, на нем были джинсы и темно-синяя рубашка.
   – Надеюсь, от курицы не откажешься? Я попросил заготовить для нас в холодильнике несколько замороженных обедов, а нам прислали одну курятину.
   – Все равно. Любое замороженное мясо безвкусно. – Бесс опустилась на табурет. – Кальдак, я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.
   – Курица готовится семь минут. – Кальдак бросил взгляд на обмотанную полотенцем голову Бесс. – Боюсь, так твои волосы долго не высохнут.
   – Фена в чемодане не было, – язвительно заметила она.
   – Ах, какое упущение! Чего-нибудь еще не хватает?
   – Воображения. Кроме этой вот пижамы и двух блузок, все черное.
   – А, это стандартный набор. Или синее, или черное. Еще что-нибудь?
   – Мне нужен фотоаппарат. Мой фотоаппарат.
   – Тут я тебе ничем не могу помочь. Я не видел его с тех пор, как отвез тебя в Сан-Андреас. Думаю, он у Эстебана.
   – Но он мне очень нужен!
   Бесс почувствовала, что сейчас у нее начнется истерика, – напряжение последних дней доконало ее окончательно. Но без фотоаппарата она… просто не знала, как ей жить.
   – Так что, купить тебе аппарат?
   – Купить?! Разве это так просто – пойти и купить? Фотоаппарат нужно осмотреть, изучить, испытать. Он должен стать продолжением тебя самой. Тем аппаратом я пользовалась восемь лет! Я люблю его…
   – Извини, возвращаться за ним я не хочу. Так купить тебе новый?
   – Не надо. Я сама найду подходящий. – Бесс все-таки удалось взять себя в руки. – А сейчас я хочу поговорить с тобой. Ведь то, что ты рассказал мне насчет Тенахо, – это всего лишь верхняя часть айсберга. Я чувствую.
   – Об этом потом. Ты устала. И, пожалуйста, не надо на меня давить.
   О да, она устала и с трудом соображает. Даже если Кальдак сейчас примется объяснять, она, наверное, ничего не поймет. Может быть, после еды станет легче? Кальдака трудно припереть к стенке, нужно хоть немного отдохнуть…
   – Учти: я от тебя не отстану, – сказала Бесс, размотала полотенце и начала сушить волосы.
   – О, ты решила управиться без фена! Умеешь, оказывается, преодолевать трудности. Наверное, в твоих странствиях это качество сослужило тебе хорошую службу. В Хорватии сейчас мало салонов красоты.
   Бесс замерла.
   – Кто тебе сказал, что я была в Хорватии? – с трудом выговорила она.
   – Когда вы с сестрой появились в окрестностях Тенахо, Эстебан запросил ваши досье. Ему необходимо было убедиться, что вы не связаны со спецслужбами и не представляете опасности для него. – Он открыл холодильник. – Я приложил все усилия, чтобы убедить его предоставить мне устранить угрозу. – Бесс похолодела, а Кальдак спокойно достал пакет молока. – Но он не хотел спешить. Теперь мне ясно: Эстебан очень рассчитывал на то, что ты тоже заразилась и болезнь тебя доконает.
   – Ничего не понимаю… Ты что, собирался убить нас?!
   Он покачал головой.
   – Я помог бы тебе выбраться, и Эстебан ни о чем не узнал бы. Но я бы поступил так только в том случае, если бы мне не пришлось раскрываться.
   – А если бы пришлось?
   Кальдак достал из буфета два стакана.
   – Тогда я встал бы перед выбором.
   – Но ведь ты же раскрылся в Сан-Андреасе?
   – Я рассчитал степень риска. Кроме того, тогда я уже гораздо больше знал об операции. – Он наполнил стаканы молоком. – А вот если бы это произошло раньше… Пойми, я больше двух месяцев всячески старался завоевать доверие Эс-тебана. Информация была мне необходима!
   Последняя фраза была произнесена с таким жаром, что глаза Бесс округлились.
   – Почему ты вдруг решил сказать мне все это?
   – Чтобы ты знала, насколько важно для меня помешать Эстебану. – Кальдак посмотрел ей прямо в глаза. – Ради этого я бы не остановился перед убийством. Я бы убил тебя, Эмили, вашего шофера.
   – Ничто не стоит такой цены.
   – Объясни это тем, кто умер в Тенахо.
   – Но ты все равно не спас их.
   – Верно. – В углах рта Кальдака появились глубокие складки. – Это исключительно верно.
   Он отвернулся и отошел к буфету.
   Бесс внезапно поняла, что он испытывает боль. Боль невыносимой вины. Значит, под этой жестокой оболочкой все-таки скрывается человек.
   Кальдак достал из буфета две тарелки. Его лицо опять сделалось бесстрастным.
   – Отнеси стаканы в столовую. А я принесу курицу.
   Бесс поднялась.
   – По-моему, обед из коробки больше подходит для кухни.
   – Знаешь, мама учила меня, что обедать нужно непременно в столовой. Этой привычке я не могу изменить. – Он помолчал. – Да, представь себе, у меня была мать. Я не вышел из скалы.
   Против воли Бесс улыбнулась.
   – А мне, признаться, представлялось, что ты вылупился из железного яйца на какой-нибудь далекой планете.
   Он удивленно моргнул.
   – Надеюсь, ты шутишь?
   Как ни странно, она действительно шутила.
   К ней внезапно вернулось чувство юмора. Более того, ей захотелось посмеяться вместе с Кальдаком! Да, она шутила. А ведь это невероятно. Именно сейчас к ней вернулось чувство юмора. Более того, ей еще и захотелось посмеяться вместе с Кальдаком!
   – Так, занесло меня вдруг.
   Кальдак нахмурился.
   – Можешь не бояться, я не сержусь. У меня в самом деле много острых углов.
   Поразительно быстро он вновь надел маску. Острые углы, пугающая проницательность, граничащее с фанатизмом упорство – вот это настоящий Кальдак. Подумать только, а ей-то показалось, что он состоит не только из гранита.
   – Сядь. Я возьму вилки. – Он поставил на стол дымящиеся тарелки. – Не очень питательно, но все-таки еда. А ты со вчерашнего дня не ела. Когда мы ехали сюда, у тебя урчало в желудке.
   – Не очень-то вежливо говорить мне об этом.
   – Невежливо была бы тебя не покормить.
   Ох, как же она проголодалась! И поняла это только теперь, когда нервное напряжение немного отпустило ее.
   Кальдак вернулся из кухни с салфетками и столовыми приборами.
   – Вгрызайся.
   Бесс взяла вилку.
   – Так перед обедом говорила твоя мама?
   Он покачал головой.
   – Нет, это один из моих острых углов. Знаешь разницу между врожденным и благоприобретенным?
   Однако уже через две минуты Бесс убедилась, что манеры Кальдака за столом безукоризненны. Тогда она решилась спросить:
   – Твоя мама жива?
   – Нет, она давно умерла. Отец тоже. А твои?
   – Мы с Эмили были еще маленькие, когда умерла мама. А папа погиб в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать лет.
   – Значит, ты тоже рано осталась одна…
   – Ну, у меня была Эмили. Она тогда училась в медицинском колледже и жила в городе. Мы продали Тингейт – это наш дом, – и я переехала к ней.
   – Раз так, все прошло сравнительно легко, да?
   Бесс нахмурилась.
   – Ну, не совсем. Я была довольно нервным ребенком и страшно скучала по Тингейту. Сначала тяжело приходилось со мной, но потом я как-то успокоилась.
   – Тингейт… – повторил Кальдак. – Похоже на название родового поместья.
   – Нет. – Бесс покачала головой. – Самый обыкновенный дом, хотя и довольно большой. Правда, рядом была река.
   – Но ты любила свой дом?
   Он очень внимательно смотрел на нее.
   – Конечно. Мне и сейчас его порой не хватает. Но Эмили была права, мы не могли сохранить его. Нельзя цепляться за прошлое.
   – Расскажи мне про Тингейт, – попросил Кальдак.
   – Зачем тебе?
   – Просто любопытно.
   – Я же говорю, ничего в нем особенного нет. Хотя жить было хорошо. Мы много купались, плавали на лодке, а однажды построили домик на дереве… Даже не знаю, отчего этот дом так много для меня значил. – Она замолчала, опустив глаза в тарелку. – Кстати, примерно в таком доме выросла Кэтрин Хэпберн. Я прочитала ее мемуары. В Тингейте было что-то… золотое! В детстве мы с Эмили были безмятежно счастливы в том доме. Там я всегда чувствовала себя защищенной. Внешний мир был непонятен, враждебен, суров, а Тингейт оставался чем-то простым и… невинным.
   – В наши дни невинность встречается редко, – усмехнулся Кальдак. – Думаю, вам не стоило продавать дом.
   Бесс покачала головой.
   – По страховке мы получили очень мало, и Эмили едва ли смогла бы содержать нас обеих. Нет, она приняла тогда правильное решение. – Волна грусти захлестнула ее; она так давно не вспоминала о Тингейте. – Любой ребенок должен иметь право на детство в Тингейте или в каком-нибудь таком же месте. Хорошо бы записать это в Конституцию.
   – Напиши своему конгрессмену. В Конгрессе любят защищать права детей: это политически целесообразно. А ты пей молоко. Это тоже политически целесообразно.
   Бесс была рада перемене темы. Тингейт в ее воспоминаниях был неразрывно связан с Эмили, и разговоры о детстве только обострили ее тоску по сестре.
   – Я пью молоко. А тебя прошу не отдавать распоряжений.
   – Не могу: учтивость разрушит мой образ.
   Кальдак произнес эту фразу без улыбки, и Бесс опять не сразу сообразила, что он шутит.
   – Меня твой образ мало волнует.
   – А меня волнует. Причем при любых обстоятельствах. – Он отхлебнул из своего стакана. – Реакция окружающих решает все. От нее зависит… Над чем смеешься?
   – У тебя усы. Ты напоминаешь мне Джули. Она вечно…
   Бесс не договорила, снова вспомнив о том, в каком незавидном положении сейчас, должно быть, находится Эмили. Неужели она могла забыть о сестре, пусть даже всего на несколько минут?
   – Джули – это дочь твоей сестры? Та самая, у которой есть подруга в Интернете?
   Бесс кивнула.
   – Она похожа на Эмили?
   – Нет. Она вообще ни на кого не похожа. Эмили говорит, что Джули чем-то напоминает ей меня, но мне кажется, что Джули – совершенный уникум.
   – Ты дружишь с ней? А как ты относишься к мужу своей сестры?
   – Я люблю Джули, а Том всегда был добр ко мне. Он мне очень симпатичен. – Бесс вдруг снова напряглась. Уже не верилось, что еще минуту назад она чувствовала себя совершенно свободно в обществе Кальдака. – Почему ты спросил?
   – А близкие друзья у тебя есть?
   – Ты заговорил как Эстебан! Он тоже выспрашивал меня о моих отношениях с близкими.
   – Эстебану нужно было одно, а мне – совсем другое.
   – Надеюсь. Ему нужно было знать, существует ли человек, который поднял бы шум, если бы мне перерезали глотку.
   – А мне нужно, чтобы твоя глотка осталась в целости и сохранности. Кстати, ты ведь разведена? Какие у тебя отношения с бывшим мужем?
   – Никаких. – Бесс поморщилась. – Наш брак продолжался только девять месяцев. Это было ошибкой для нас обоих. Эмили сразу назвала его неудачником, но я тогда ей не поверила.
   – Почему же?
   Бесс пожала плечами.
   – Всегда хочется надеяться на лучшее. Мэтт – музыкант. Он красив, сексуален, он даже в состоянии поддерживать не слишком интеллектуальную беседу. Интеллектуальных разговоров он не выносил. – Она сделала глоток молока. – И понятие верности было ему неведомо. Уже через два месяца после свадьбы он вовсю заглядывал под юбки.
   – И все-таки вы прожили вместе девять месяцев?
   Бесс нахмурилась.
   – Ты уже знаешь, что я упряма и не люблю признавать свои ошибки. Я надеялась, что Мэтт исправится. А на самом деле он оказался пустышкой.
   – Значит, стараясь сохранить семью, ты опять совершила ошибку?
   – Наверное. Я ведь совсем не похожа на Эмили, – пояснила Бесс.
   – Расскажи про своих друзей.
   – Нечего мне рассказывать. Мне приходится много ездить в командировки, такая у меня профессия. Трудно поддерживать тесные отношения, если не ходить на дни рождения и семейные праздники. Да что ты ко мне прицепился?
   – Где ты живешь?
   – В Новом Орлеане. Снимаю квартиру у арендатора.
   – Дружишь с кем-нибудь из соседей?
   – Они все очень милые люди.
   – Но с кем-нибудь ты общаешься больше других?
   Она покачала головой.
   – А животные у тебя есть?
   – Какие животные, если у меня нет возможности за ними ухаживать?
   – Таким образом, в твоей жизни нет никого, кроме Эмили и ее семьи?
   Бесс не понравился его тон.
   – У меня много друзей в разных странах, – сухо отозвалась она.
   – Да, разумеется. Только не надо показывать колючки.
   – А зачем ты делаешь из меня какую-то Сиротку Энни?
   – Я просто пытаюсь понять, где ты особенно уязвима.
   – С чего это я уязвима? – вскинулась Бесс, и вдруг до нее дошел смысл слов Кальдака. – Ты думаешь, они могут добраться до Джули и Тома?
   – Могут. Твой дом в Новом Орлеане уже под наблюдением. Когда мы поедим, ты дашь мне адрес Тома Корелли и его телефон. Я организую охрану для него и для ребенка.
   – Хорошо, только мне кажется, нам пока можно за них не беспокоиться. Сейчас они в Канаде. Мы с Эмили должны были провести в Мексике три недели, вот они и уехали отдохнуть.