Страница:
– Их легко там найти?
– Разве что медведям-гризли. Том – опытный путешественник. Если он идет в поход, то обязательно забирается в глушь. Он всегда оставляет машину на платной стоянке и живет в палатке в полном уединении.
– Радиопередатчик у него есть?
– Нет. Он считает, что в случае опасности достаточно выстрелить из ракетницы.
– Дай-ка мне координаты стоянки. Пусть наши люди подежурят там на случай, если кто-нибудь захочет увидеть Тома и Джули.
– Да, это правильно. – Бесс откинулась на спинку стула. – А теперь, Кальдак, расскажи мне, для чего ты привез меня в Атланту.
– Я же сказал тебе: мне нужно связаться с одним человеком, от которого я жду помощи.
– Какой помощи?
Кальдак молчал.
– Какой помощи? – нетерпеливо повторила Бесс.
– Насколько я понимаю, ты от меня не отстанешь? – мрачно поинтересовался Кальдак.
– Конечно! Ведь речь идет о моей жизни и о жизни Эмили. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но я не желаю принимать твое покровительство, пока не знаю, что происходит. Я не марионетка. Я должна иметь ясное представление обо всем. А ты от меня постоянно что-то скрываешь.
– Да, – признался Кальдак. – Пока еще я не могу рассказать тебе все до конца.
– А когда сможешь?
– Не знаю.
– Кальдак, меня это не устраивает. Согласись, до сих пор я тебя слушалась, позволила тебе управлять мной. Но с этой минуты знай: если хочешь, чтобы я вела себя так, как тебе нужно, доверяй мне.
Кальдак долго всматривался в ее лицо, затем нехотя кивнул.
– Согласен. Но всего до конца я и сам еще не знаю. Кое о чем я могу только догадываться. Давай поговорим после того, как я повидаюсь со своим здешним товарищем.
– Я пойду с тобой.
– Видишь ли, это чрезвычайно щепетильный человек. Он может не согласиться на мою просьбу, если кто-то третий будет знать о его участии. Он собрал со стола вилки и пустые тарелки, отнес их в кухню и вернулся в столовую. – Бесс, не бойся, я не брошу тебя здесь. Завтра я съезжу к нему и вечером вернусь.
Нет, Бесс отнюдь не приходило в голову, что Кальдак собирается скрыться.
– Значит, мне остается только сидеть здесь сложа руки?
– Прости, но придется.
Бесс вздохнула. Было ясно, что ни на какие уступки Кальдак не пойдет.
– А ты обещаешь ничего от меня не скрывать?
– А ты поверишь мне, если я пообещаю?
– Да.
Кальдак наклонил голову.
– Я польщен. Итак, я обещаю, что завтра вечером дам тебе самый полный отчет о встрече.
И все же что-то в его голосе заставило Бесс заподозрить, что он искренен не до конца.
– Ты обещаешь рассказать мне правду?
– Да. Правду. – Губы Кальдака скривились. – Умеешь ты наводить объектив. Не зря тебе давали премии.
Бесс удивленно взглянула на него.
– Ты, оказывается, немало обо мне знаешь. А Эстебан говорил, что ты собрал недостаточно информации.
– Я не хотел сообщать ему больше, чем нужно, – улыбнулся Кальдак. – На самом деле я давно знаю твои работы и восхищаюсь ими. Мне особенно нравится фотография того бандита из Сомали.
– Мне тоже. – Она поднялась из-за стола. – Хорошо, что ты заговорил о фотографиях. Я должна позвонить Джону Пиндри и сказать, что не смогу закончить материал.
Кальдак нахмурился.
– Никуда звонить ты не будешь, – твердо сказал он.
– Но Пиндри всегда ставит авторам жесткие сроки. Я не могу держать его в подвешенном состоянии! И потом, я же ничего ему не скажу о том, что со мной произошло…
Кальдак промолчал, но по выражению его лица Бесс поняла, что спорить бесполезно.
– Ладно, черт с ним. В конце концов, Пиндри даже еще не ждет звонка…
– Сейчас напишу тебе адрес Эмили, а потом лягу спать. На ногах не держусь от усталости.
– Конечно. Я удивляюсь, как ты еще не свалилась. То, что ты пережила за эту неделю, никому не под силу. А ты изумительно держалась.
Его неожиданное одобрение, как оказалось, не было ей неприятно.
– Знаешь, мне начинает казаться, что мы делаем то, что нужно.
– Можешь не сомневаться, – серьезно сказал Кальдак. – Хотя мы с тобой не настолько правильные, как наша сестричка Эмили.
Он что, смеется над ней?
– У нее тоже есть свои слабости, но она, безусловно, очень правильный человек.
– А ты, разумеется, порочна насквозь?
Так и есть, он издевается! И все-таки Бесс не смогла сдержать улыбку.
– Нет, черт побери. Я классный фотокорреспондент и очаровательная женщина, между прочим.
– Значит, профессиональные качества на первом месте?
Улыбка Бесс сразу померкла.
– И что же?
– Так, просто любопытное наблюдение.
Он вновь и вновь провоцирует ее, стараясь выяснить что-то сокровенное.
– Кальдак, оставь меня в покое.
Он кивнул.
– Прости, Дело в том, что у меня, как и у тебя, аналитический ум. Я тоже привык делать пробные снимки.
Надо ли понимать его так, что он весь вечер пристально изучал ее, препарировал, как лягушку? Во всяком случае, он задал уйму вопросов, и вовсе не только насчет ее близких. От этого становилось неспокойно на душе.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Бесс.
Она поднялась на второй этаж и оглянулась. Кальдак мыл в кухне посуду, и движения его были уверенны и точны, как всегда. Как в тот момент, когда он убил охранника в Сан-Андреасе…
Внезапно Кальдак повернул голову.
– Что такое?
Бесс растерялась, нужно было немедленно найти какие-то слова.
– Ты отлично справляешься. У мамы научился?
Он кивнул.
– Она заставляла меня всегда убирать за собой. Хорошее правило. Когда чисто, меньше проблем.
Без проблем. Судя по всему, это его главный принцип. Так он говорил и в Сан-Андреасе. А она расстроила его тщательно разработанный план, и в результате погиб человек. Из-за нее Кальдаку пришлось пойти на убийство… Сможет ли он когда-нибудь простить ее?
– Иди спать, – жестко бросил он. – Когда ты проснешься, меня не будет. Позавтракаешь яичницей с ветчиной. Не выходи из дома. И никому не открывай. Поняла меня? Никому!
– Я уже усвоила. Ты когда вернешься?
– Как только получу необходимую помощь.
Она отвернулась и уже взялась за ручку двери, когда Кальдак окликнул ее:
– Бесс!
Она взглянула на него через плечо.
– Я вовсе не считаю, что ты порочна.
* * *
– Нет, Кальдак, – твердо сказал Эд Кац. – Я работаю с людьми. Кто-нибудь может проболтаться.
– Дай им выходной.
– Почему ты не хочешь оформить все официально?
– Пойдут бесконечные согласования, а у нас очень мало времени. Кроме того, нельзя допустить утечки информации.
– Ты справился бы и сам.
– У меня нет возможностей.
Кац закусил нижнюю губу.
– Не нравится мне это дело. Мне страшно.
– Не правда, тебе оно нравится. Я же вижу, что у тебя уже слюнки текут.
– Это потому, что я любопытен. Но я не могу так рисковать.
– Не забывай, ты мне кое-что должен.
Кац тихо выругался и пригладил ладонью длинные темные, волосы.
– Лучше бы ты забрал моего первенца, как в сказках говорится.
– У тебя нет детей.
– Это верно, иначе я бы так не говорил. А ведь мы с Марией много всего испробовали. Так когда?
– К вечеру.
– Это немыслимо.
– Сделай все, что в твоих силах. Мне нужно хотя бы что-нибудь.
Кац нахмурился.
– Хорошо. Уходи, и я приступаю.
– Я подожду здесь.
– Безобидное психологическое давление?
– Вот именно, – с улыбкой ответил Кальдак.
8
– Разве что медведям-гризли. Том – опытный путешественник. Если он идет в поход, то обязательно забирается в глушь. Он всегда оставляет машину на платной стоянке и живет в палатке в полном уединении.
– Радиопередатчик у него есть?
– Нет. Он считает, что в случае опасности достаточно выстрелить из ракетницы.
– Дай-ка мне координаты стоянки. Пусть наши люди подежурят там на случай, если кто-нибудь захочет увидеть Тома и Джули.
– Да, это правильно. – Бесс откинулась на спинку стула. – А теперь, Кальдак, расскажи мне, для чего ты привез меня в Атланту.
– Я же сказал тебе: мне нужно связаться с одним человеком, от которого я жду помощи.
– Какой помощи?
Кальдак молчал.
– Какой помощи? – нетерпеливо повторила Бесс.
– Насколько я понимаю, ты от меня не отстанешь? – мрачно поинтересовался Кальдак.
– Конечно! Ведь речь идет о моей жизни и о жизни Эмили. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но я не желаю принимать твое покровительство, пока не знаю, что происходит. Я не марионетка. Я должна иметь ясное представление обо всем. А ты от меня постоянно что-то скрываешь.
– Да, – признался Кальдак. – Пока еще я не могу рассказать тебе все до конца.
– А когда сможешь?
– Не знаю.
– Кальдак, меня это не устраивает. Согласись, до сих пор я тебя слушалась, позволила тебе управлять мной. Но с этой минуты знай: если хочешь, чтобы я вела себя так, как тебе нужно, доверяй мне.
Кальдак долго всматривался в ее лицо, затем нехотя кивнул.
– Согласен. Но всего до конца я и сам еще не знаю. Кое о чем я могу только догадываться. Давай поговорим после того, как я повидаюсь со своим здешним товарищем.
– Я пойду с тобой.
– Видишь ли, это чрезвычайно щепетильный человек. Он может не согласиться на мою просьбу, если кто-то третий будет знать о его участии. Он собрал со стола вилки и пустые тарелки, отнес их в кухню и вернулся в столовую. – Бесс, не бойся, я не брошу тебя здесь. Завтра я съезжу к нему и вечером вернусь.
Нет, Бесс отнюдь не приходило в голову, что Кальдак собирается скрыться.
– Значит, мне остается только сидеть здесь сложа руки?
– Прости, но придется.
Бесс вздохнула. Было ясно, что ни на какие уступки Кальдак не пойдет.
– А ты обещаешь ничего от меня не скрывать?
– А ты поверишь мне, если я пообещаю?
– Да.
Кальдак наклонил голову.
– Я польщен. Итак, я обещаю, что завтра вечером дам тебе самый полный отчет о встрече.
И все же что-то в его голосе заставило Бесс заподозрить, что он искренен не до конца.
– Ты обещаешь рассказать мне правду?
– Да. Правду. – Губы Кальдака скривились. – Умеешь ты наводить объектив. Не зря тебе давали премии.
Бесс удивленно взглянула на него.
– Ты, оказывается, немало обо мне знаешь. А Эстебан говорил, что ты собрал недостаточно информации.
– Я не хотел сообщать ему больше, чем нужно, – улыбнулся Кальдак. – На самом деле я давно знаю твои работы и восхищаюсь ими. Мне особенно нравится фотография того бандита из Сомали.
– Мне тоже. – Она поднялась из-за стола. – Хорошо, что ты заговорил о фотографиях. Я должна позвонить Джону Пиндри и сказать, что не смогу закончить материал.
Кальдак нахмурился.
– Никуда звонить ты не будешь, – твердо сказал он.
– Но Пиндри всегда ставит авторам жесткие сроки. Я не могу держать его в подвешенном состоянии! И потом, я же ничего ему не скажу о том, что со мной произошло…
Кальдак промолчал, но по выражению его лица Бесс поняла, что спорить бесполезно.
– Ладно, черт с ним. В конце концов, Пиндри даже еще не ждет звонка…
– Сейчас напишу тебе адрес Эмили, а потом лягу спать. На ногах не держусь от усталости.
– Конечно. Я удивляюсь, как ты еще не свалилась. То, что ты пережила за эту неделю, никому не под силу. А ты изумительно держалась.
Его неожиданное одобрение, как оказалось, не было ей неприятно.
– Знаешь, мне начинает казаться, что мы делаем то, что нужно.
– Можешь не сомневаться, – серьезно сказал Кальдак. – Хотя мы с тобой не настолько правильные, как наша сестричка Эмили.
Он что, смеется над ней?
– У нее тоже есть свои слабости, но она, безусловно, очень правильный человек.
– А ты, разумеется, порочна насквозь?
Так и есть, он издевается! И все-таки Бесс не смогла сдержать улыбку.
– Нет, черт побери. Я классный фотокорреспондент и очаровательная женщина, между прочим.
– Значит, профессиональные качества на первом месте?
Улыбка Бесс сразу померкла.
– И что же?
– Так, просто любопытное наблюдение.
Он вновь и вновь провоцирует ее, стараясь выяснить что-то сокровенное.
– Кальдак, оставь меня в покое.
Он кивнул.
– Прости, Дело в том, что у меня, как и у тебя, аналитический ум. Я тоже привык делать пробные снимки.
Надо ли понимать его так, что он весь вечер пристально изучал ее, препарировал, как лягушку? Во всяком случае, он задал уйму вопросов, и вовсе не только насчет ее близких. От этого становилось неспокойно на душе.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Бесс.
Она поднялась на второй этаж и оглянулась. Кальдак мыл в кухне посуду, и движения его были уверенны и точны, как всегда. Как в тот момент, когда он убил охранника в Сан-Андреасе…
Внезапно Кальдак повернул голову.
– Что такое?
Бесс растерялась, нужно было немедленно найти какие-то слова.
– Ты отлично справляешься. У мамы научился?
Он кивнул.
– Она заставляла меня всегда убирать за собой. Хорошее правило. Когда чисто, меньше проблем.
Без проблем. Судя по всему, это его главный принцип. Так он говорил и в Сан-Андреасе. А она расстроила его тщательно разработанный план, и в результате погиб человек. Из-за нее Кальдаку пришлось пойти на убийство… Сможет ли он когда-нибудь простить ее?
– Иди спать, – жестко бросил он. – Когда ты проснешься, меня не будет. Позавтракаешь яичницей с ветчиной. Не выходи из дома. И никому не открывай. Поняла меня? Никому!
– Я уже усвоила. Ты когда вернешься?
– Как только получу необходимую помощь.
Она отвернулась и уже взялась за ручку двери, когда Кальдак окликнул ее:
– Бесс!
Она взглянула на него через плечо.
– Я вовсе не считаю, что ты порочна.
* * *
– Нет, Кальдак, – твердо сказал Эд Кац. – Я работаю с людьми. Кто-нибудь может проболтаться.
– Дай им выходной.
– Почему ты не хочешь оформить все официально?
– Пойдут бесконечные согласования, а у нас очень мало времени. Кроме того, нельзя допустить утечки информации.
– Ты справился бы и сам.
– У меня нет возможностей.
Кац закусил нижнюю губу.
– Не нравится мне это дело. Мне страшно.
– Не правда, тебе оно нравится. Я же вижу, что у тебя уже слюнки текут.
– Это потому, что я любопытен. Но я не могу так рисковать.
– Не забывай, ты мне кое-что должен.
Кац тихо выругался и пригладил ладонью длинные темные, волосы.
– Лучше бы ты забрал моего первенца, как в сказках говорится.
– У тебя нет детей.
– Это верно, иначе я бы так не говорил. А ведь мы с Марией много всего испробовали. Так когда?
– К вечеру.
– Это немыслимо.
– Сделай все, что в твоих силах. Мне нужно хотя бы что-нибудь.
Кац нахмурился.
– Хорошо. Уходи, и я приступаю.
– Я подожду здесь.
– Безобидное психологическое давление?
– Вот именно, – с улыбкой ответил Кальдак.
8
Черт возьми, что же сказать Бесс?
Кальдак крепко сжимал руль, всматриваясь в темноту.
Он не предполагал, что дела настолько плохи. Ему в голову не могло прийти, что Эстебан уже совсем рядом. Придется солгать Бесс: начальство наверняка сочтет, что ей незачем обо всем знать.
Ну что ж, лгать он умеет. Лгать в наши дни нетрудно.
Но ему не хотелось лгать. Он смертельно устал от бесконечной лжи.
А кроме всего прочего, ему нравилась Бесс Грейди. В ней женская хрупкость причудливо сочеталась с силой и мужеством. Его привлекали в ней ум, открытость, даже ее упрямство, доставившее ему столько хлопот.
К тому же он дал ей слово сказать правду…
Проклиная свою профессию, Кальдак понял, что сдержать слово ему не удастся.
* * *
– Ну что? – спросила Бесс, едва Кальдак показался на пороге. – Почему тебя так долго не было?
– Я решил убедиться, что за мной нет «хвоста», и поехал кружным путем. – Кальдак сразу прошел в кухню. – Хочешь кофе?
– Нет. – Она скрестила руки на груди. – Я хочу услышать новости.
– Хорошо, сейчас поговорим. – Он насыпал кофе в кофеварку, залил его водой и нажал на кнопку. – Почему во всех гостиницах кофеварки обязательно на две чашки?
– Кальдак, куда ты ездил?
– Я встречался с человеком, который работает в Центре по борьбе с инфекциями.
– Что дальше? – Я отдал ему деньги из кружки для пожертвований. На анализ.
Боже, она-то и думать забыла про эти деньги.
– Но почему именно деньги?
– Видишь ли, посылая нас на очистку города, Эстебан велел нам собрать все купюры достоинством в двадцать песо. Мы упаковали их в специальные мешки, а потом сожгли. А церковная кружка закатилась под скамью, и о ней никто не вспомнил. Эстебан уверен, что спрятал концы в воду, но его ждет разочарование.
– Что же показал анализ?
– Это фальшивые купюры. И напечатаны они при помощи очень необычной сиреневой краски. Кац говорит, что краска заражена бактериями антракс, претерпевшими генную мутацию.
– Антракс?! – почти беззвучно прошептала она. – Боже.
– Тебе что-нибудь говорит это название?
– Я два года изучала медицину. Если человек возьмет в руки зараженную антраксом материю, например, животный мех или кожу, то бактерия проникнет в кровь.
– Да, зараза передается через кожу, через пищу или воздушным путем. Обитатели Тенахо вдыхали зараженный воздух. Попав в легкие, бактерии вызвали необратимые мутации, и все люди погибли в течение шести часов. Конечно, на разные организмы бактерии подействовали по-разному. По позам трупов было ясно, что одни жители умерли за несколько минут, тогда как другие протянули не один час.
Бесс вспомнила: мальчик в магазине лежал, словно сраженный молнией.
– Но умерли все.
– Да. Однако Эстебану не понравилось, что в некоторых случаях агония длилась долго. Наверное, потому он и до сих пор не пошел дальше. Но он уже почти готов.
– От антракса хорошо помогает сыворотка серума.
– Против этой мутировавшей разновидности она бессильна.
– А другого средства нет? – с ужасом спросила Бесс.
– Возможно, удастся создать противоядие, если работать по двадцать четыре часа в сутки в течение восьми месяцев. Но у нас нет времени.
– Эстебан убил их всех с помощью денег… – прошептала Бесс.
– Что ж, это самый надежный способ. Тенахо – бедный поселок. Туда приехали незнакомые люди и принялись раздавать деньги. Наверное, эти простаки решили, что они уже в раю.
«Они и впрямь отправились в рай», – подумала Бесс. Рассудок ее отказывался смириться с миром, в котором существует столь расчетливое злодейство. Впрочем, известны случаи, когда детей в Хэллоуин угощали конфетами, начиненными ядом. – А как же люди Эстебана могли раздать деньги и при этом не пострадать?
– Деньги лежали в запечатанных прозрачных пакетах. Разработка упаковочного материала заняла почти столько же времени, сколько и эксперименты с мутациями.
– Твой чемоданчик тоже покрыт этим материалом?
Кальдак кивнул.
– Да, но я в любом случае не очень беспокоился. Очевидно, эти бактерии не могут жить долго. Посуди сама. Эстебан не предпринял ничего, чтобы помешать медикам приехать в Тенахо, а ведь он не мог быть на сто процентов уверен, что мы соберем абсолютно все болезнетворные купюры. Поэтому срок жизни бактерий наверняка был ограниченным. Думаю, часов двенадцать, раз Эстебан считал, что вы с Эмили тоже заразились.
– Но ведь Рико умер.
– Мы не знаем точно почему. Возможно, он случайно дотронулся до какой-нибудь банкноты.
– Корень, – глухо пробормотала Бесс. – Священник перед смертью несколько раз повторил слово «корень». Я еще подумала, что он имеет в виду яд. А он, наверное, пытался что-то сказать про деньги.
– «Деньги – корень всех зол»? Не исключено.
– Господи, какая же цель У Эстебана?
– Понятия не имею, что этому подонку нужно.
Кофеварка автоматически отключилась, и Кальдак налил себе кофе.
– Тебе это должно быть известно. Ты ведь работал с ним вместе.
– Насколько я знаю, Эстебан надеялся использовать свои разработки в качестве орудия шантажа. Следовательно, он жаждет богатства и власти. Но я полагаю, здесь нечто большее. По-моему, Эстебан – настоящий маньяк.
– Просто какой-то киношный монстр.
– Не надо его недооценивать, – серьезно возразил Кальдак. – Эстебан необыкновенно умен, иначе он не сумел бы создать столь разветвленную агентурную сеть. В его руках находятся лаборатории, где была выведена эта разновидность антракса. Изготовлением фальшивых денег занимался Хабин. Считается, что операцию возглавляет Хабин, но лично я в этом не так уж уверен.
– Расскажи мне про Хабина.
– Я уже говорил тебе – это палестинский террорист. Его гнездо в Ливии. Этот преследует политические цели. В последний год он делает все возможное, чтобы оказать давление на Соединенные Штаты и заставить Израиль выпустить палестинских заключенных.
Бесс содрогнулась.
– Как – Соединенные Штаты?
– Я же объяснял тебе: Тенахо – это всего лишь пробный полигон.
– Неужели его мишень – Соединенные Штаты?
– Думаю, ты и раньше это понимала. Наверное, она просто не желала признаваться себе в том, что понимала.
– Но… ты уверен?
– Я уже давно наблюдаю за ними. Все, что мне удалось узнать, говорит в пользу этого предположения. Полтора года назад из Денверского банка пропало большое количество двадцатидолларовых купюр.
– Но, говорят, наши деньги невозможно подделать.
– В данном случае сойдут даже сносные копии. Вероятнее всего, они будут действовать по сценарию Тенахо. Кто станет проверять купюры, когда они падают с неба?
– И в каком же городе это должно произойти?
Кальдак сжал виски руками.
– Я не знаю даже, наметили ли они какой-нибудь определенный город.
– Нужно предупредить власти!
– Какие именно власти? Президента? Предположим, он свяжется с мексиканским правительством и ему скажут, что Тенахо опустошила эпидемия холеры.
– Но у тебя в руках отравленные деньги!
– И тут все не так просто. Даже если президент согласится, что опасность существует, он не допустит огласки. Ведь всеобщая паника, недоверие к национальной валюте непременно приведут к экономическому кризису. Представь себе, как отреагирует фондовый рынок. – Его ладони крепче сжали чашку. – Получится, что Хабин добился своего, даже не прибегнув к антраксу.
Бесс не верила своим ушам.
– Неужели ты допустишь новое массовое убийство?
– Этого я не говорил. Но нам нужно узнать больше и лишь потом информировать власти.
– Как мы можем что-нибудь узнать? Не возвращаться же к Эстебану!
– Почему же нет? Я мог бы вернуться – и привезти ему твою голову.
Бесс невольно отшатнулась от него.
– Я пошутил, – хрипло сказал Кальдак. Бесс окинула его ледяным взглядом.
– Извини, я не поняла. Мне смеяться?
– Как хочешь.
– Неужели у твоих друзей из ЦРУ нет доступа к правительственным чиновникам, которые подсказали бы, что делать?
– Пол Рамсей, заместитель директора ЦРУ, – школьный товарищ президента. Я позвонил ему из больницы Хопкинса и рассказал о своих подозрениях.
– Он что-нибудь предпринял?
– Нет. Я сказал ему, что мне нужно еще немного времени, и он не стал спорить. Судя по всему, он не горит желанием открывать президенту, как мало мы на самом деле можем. Но, по крайней мере, он разрешил мне звонить в случае необходимости.
– Разве у нас нет необходимости?
– Я и собираюсь сообщить ему о том, что Эд подтвердил наличие антракса.
– Пусть он принимает решительные меры!
– Выпей кофе, – равнодушно посоветовал ей Кальдак.
– Пошел ты к черту со своим кофе!.. – Ей вдруг захотелось дать ему пощечину, но она только глубоко вздохнула и попыталась говорить спокойнее:
– Позвони Рамсею и попроси его немедленно связаться с Белым домом. Я не могу нести такую ответственность.
– Не можешь – не надо. Ответственность понесу я. Я привык, несколько лишних дней не сыграют роли.
Он сделал два больших глотка и отставил пустую чашку.
– Тогда я сама позвоню!
– Ты никому не будешь звонить, – медленно и четко проговорил Кальдак. – Хочешь, чтобы я тебя связал и заткнул рот кляпом? Не сомневайся, я это сделаю. Слишком много операций провалено из-за утечек информации и из-за бюрократической тупости.
– Ты не посмеешь применить силу!
– Вот как? Кажется, минуту назад ты отнюдь не была в этом уверена.
– Ты не посмеешь!
– Да, ты права, не посмею. Следовательно, я беззащитен.
Бесс с удивлением взглянула на него.
– Ты?! Да ты же как тигр! Сомневаюсь, чтобы тебе когда-нибудь случалось чувствовать себя беззащитным.
– Не случалось, – согласился Кальдак и очень просто добавил:
– А сейчас я ничего не могу с этим поделать. Для меня эта операция слишком много значит. Испытание в Тенахо нельзя назвать полным триумфом Эстебана, но он был очень близок к успеху. Я должен предпринять все необходимое, чтобы предотвратить катастрофу, и мне нужна твоя помощь.
– То есть молчание?
– Молчание – это очень важно. Но не исключено, что впоследствии я попрошу тебя о еще большей услуге.
– Что-то в этом есть бесчестное.
– Возможно. Но Эстебан силен и жесток. Он может пойти на любое безумство, и я не могу этого допустить. Ты еще не все знаешь об антраксе. – Кальдак помолчал. – В 1942 году англичане провели испытание антраксовой бомбы на острове вблизи шотландского берега. На следующий день среди овец начался мор. Тот участок побережья необитаем до сих пор.
Бесс невольно вздрогнула.
– Ты рассказываешь мне всякие ужасы, чтобы убедить меня молчать? Но ты сам говорил: мутировавшая бактерия не живет дольше полусуток.
– А если Эстебан в следующий раз использует штамм без мутаций?
– Прекрати! Мне слишком страшно.
– Тебе и вполовину так не страшно, как мне. Я это видел. Я знаю, что это такое.
– Где ты мог…
Бесс не договорила. Она во все глаза смотрела на Кальдака и чувствовала, какую власть он приобрел над ней, над ее эмоциями и устремлениями. И если он обратился к ней с просьбой, значит, он в самом деле нуждается в ее помощи. Он честен с ней, и она не может противостоять его влиянию…
– Посмотрим, – наконец произнесла Бесс.
Она резко отвернулась и подошла к окну, но слова Кальдака продолжали хлестать ее по нервам:
– Мне без тебя не обойтись. И поверь, я действую так, как надо.
Наверное, он действительно так думает, но разве не может он ошибаться? Она-то знает мертвую хватку Эстебана. Ее потряс рассказ Кальдака о событиях в районе шотландского побережья. Выходит, не подвергшаяся мутации бактерия страшнее той, что была применена в Тенахо?
А Кальдак продолжал:
– Ты еще не знаешь, на что способен Эстебан…
– Помолчи наконец! Ты уже все сказал. Моя Эмили такая же: постоянно давит на меня. Но я приму решение самостоятельно, ясно?
Кальдак молчал, и Бесс вдруг поняла, что ее решение уже принято. Но все-таки она не хотела сдаваться так легко.
– Я ничего не могу обещать тебе, пока Эмили не будет в безопасности. Прежде всего мы должны спасти ее от Эстебана. И запомни: я не кукла, за которую говорит кукловод-чревовещатель. Больше я не желаю оставаться в неведении. Я должна знать все, что знаешь ты. На мне как-никак лежит ответственность за ужасное оружие массового поражения, и я готова разделить ее с тобой, но только с открытыми глазами.
Кальдак медленно кивнул.
– Что-нибудь еще?
– Да! – Бесс посмотрела ему прямо в глаза. – Дай-ка мне наконец кофе. Он мне не повредит.
Бесс стояла неподвижно и смотрела на Кальдака, который ловко двигался по кухне, убирая со стола после ужина. Может быть, она сошла с ума, и следует немедленно позвонить в ФБР, ЦРУ или еще куда-нибудь. Но Бесс хорошо понимала, что имел в виду Кальдак, когда говорил о бюрократической волоките. Еще в Сомали она усвоила, что захлебнуться в бессмысленных согласованиях могут даже самые благие намерения, осуществляемые официально.
– Может, перестанешь на меня таращиться? – беззлобно заметил Кальдак. – Ты прожжешь во мне дыру.
– Не перестану, – откликнулась Бесс. – Мне нравится на тебя таращиться.
– Так и быть, лишь бы тебе было хорошо. Ловким движением он повесил кухонное полотенце на крючок.
– Скажи, пожалуйста, ты так хлопочешь, чтобы усыпить мою бдительность? – вдруг спросила Бесс. – Очень уж ты на себя не похож, когда стоишь у раковины. По-моему, ты чуточку переигрываешь.
– А, так ты считаешь, что я хочу заставить тебя забыть, какой я на самом деле зверь? – Кальдак усмехнулся. – Брось. Я же знаю, что с тобой этот фокус не выйдет. Человек всегда остается самим собой. И я таков, каков есть, просто в разное время использую разные свои качества.
– Мне казалось, что твоя профессия требует умения менять личину.
– Зачем тебе понадобилось меня дразнить?
– Я говорю правду, а не дразню. Твоя профессия – убивать. Ты убил человека на моих глазах.
– Да, это входит в мои обязанности. Что за нелепость, в конце концов?! Она чувствует себя виноватой из-за того, что обвинила его в убийствах, которые он действительно совершил!
Правда колет глаза. Конечно, он все тот же. Он – убийца.
И все же. С каких это пор она стала похожей на Эмили и начала воспринимать мир черно-белым, без полутонов? Кальдак – человек непростой, а подобные люди способны творить как зло, так и добро.
– Так что же ты решила?
Теперь Кальдак не отрываясь смотрел ей в глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты долго боролась, долго старалась противостоять мне. Но думаю, что ты проиграла. – Невероятно, но Кальдак улыбался, произнося эти жестокие слова. – Тебе недостает твердости. Тебе, очевидно, трудно жить.
– Жить всем нелегко, – парировала Бесс. А особенно нелегко жить, когда рядом с тобой человек, способный читать мысли.
– Тебе труднее, чем другим. У тебя все написано на лице.
Бесс невольно поморщилась.
– Это правда. Ты бы знал, насколько недостаток твердости мешает мне в работе!
– Можешь не объяснять. Я разбираюсь в людях.
Она не смогла уловить в его голосе никаких эмоций – ни разочарования, ни презрения, ни сочувствия. Наверное, природа одарила этого человека столь пугающей внешностью, чтобы он научился в любых обстоятельствах сохранять хладнокровие. А может быть, когда-то он был обыкновенным, ничем не примечательным мальчиком? У него красивые голубые глаза…
– О чем ты думаешь?
– О том, что у тебя красивые глаза, – неожиданно выпалила Бесс.
Кальдак нахмурился и поспешно отвернулся.
– Мы нашли для тебя убежище в Северной Каролине. Завтра во второй половине дня я тебя туда отвезу.
– Почему не с утра? – тут же спросила Бесс.
– Нам нужно еще побывать в Центре по борьбе с инфекциями. Я попросил Эда подготовить для меня данные о претерпевших мутацию бактериях. Возможно, мне понадобится официальная документация.
– Ты сегодня разговаривал с Йелом Наблеттом?
– Перед отъездом из города я набрал его номер, но он не ответил. Бесс нахмурилась.
– Разве он не должен был… что-нибудь сообщить?
– Завтра я еще раз позвоню ему. – Помолчав, Кальдак добавил:
– Ради бога, не волнуйся. Наверное, он в горах в районе Тенахо, а мобильные телефоны там не действуют.
– И все-таки позвони ему.
– Обязательно.
Конечно, он пообещал только из вежливости.
Бесс была уверена в этом, хотя страстно желала ошибиться.
На лестнице она вдруг остановилась и сказала:
– Я сегодня звонила доктору Кенвуду. Он говорит, что Джози лучше. Скоро можно будет делать операцию.
– Отлично.
– Еще бы! Ладно, спокойной ночи.
Поднимаясь на второй этаж, Бесс подумала, что почему-то чувствует себя спокойно, когда Кальдак рядом. Да, наверное, и с тигром можно почувствовать себя спокойно, если прожить с ним в клетке энное количество суток. Отсюда еще не следует, что Кальдаку можно доверять.
И все же она, по-видимому, безгранично доверяла ему, иначе он не смог бы уговорить ее молчать. Она страшно устала от непрекращающихся споров с Кальдаком – и с собой тоже. Однако это не означает, что она не будет действовать. Она нужна Эмили, которой никто никогда не был нужен. Значит, нужно сосредоточиться на единственно важной сейчас мысли. К черту Кальдака с его убежищем в Северной Каролине! Пусть Йел Наблетт поработает еще сутки, но если он и тогда ничего не сообщит насчет Эмили, она, Бесс Грейди, вернется в Мексику.
Пускай Кальдак спасает мир. Она должна спасти свою сестру.
* * *
– Антракс, – задумчиво повторил Рамсей. – Нет, Кальдак, я не имею права молчать об этом.
– Тогда расскажи президенту – и посмотрим на его реакцию. Ты же знаешь, он помешан на официальных документах, которых у тебя нет. Но даже если мы представим ему заключение Центра по борьбе с инфекциями, нам не удастся доказать, что Тенахо может повториться на американской территории.
Кальдак крепко сжимал руль, всматриваясь в темноту.
Он не предполагал, что дела настолько плохи. Ему в голову не могло прийти, что Эстебан уже совсем рядом. Придется солгать Бесс: начальство наверняка сочтет, что ей незачем обо всем знать.
Ну что ж, лгать он умеет. Лгать в наши дни нетрудно.
Но ему не хотелось лгать. Он смертельно устал от бесконечной лжи.
А кроме всего прочего, ему нравилась Бесс Грейди. В ней женская хрупкость причудливо сочеталась с силой и мужеством. Его привлекали в ней ум, открытость, даже ее упрямство, доставившее ему столько хлопот.
К тому же он дал ей слово сказать правду…
Проклиная свою профессию, Кальдак понял, что сдержать слово ему не удастся.
* * *
– Ну что? – спросила Бесс, едва Кальдак показался на пороге. – Почему тебя так долго не было?
– Я решил убедиться, что за мной нет «хвоста», и поехал кружным путем. – Кальдак сразу прошел в кухню. – Хочешь кофе?
– Нет. – Она скрестила руки на груди. – Я хочу услышать новости.
– Хорошо, сейчас поговорим. – Он насыпал кофе в кофеварку, залил его водой и нажал на кнопку. – Почему во всех гостиницах кофеварки обязательно на две чашки?
– Кальдак, куда ты ездил?
– Я встречался с человеком, который работает в Центре по борьбе с инфекциями.
– Что дальше? – Я отдал ему деньги из кружки для пожертвований. На анализ.
Боже, она-то и думать забыла про эти деньги.
– Но почему именно деньги?
– Видишь ли, посылая нас на очистку города, Эстебан велел нам собрать все купюры достоинством в двадцать песо. Мы упаковали их в специальные мешки, а потом сожгли. А церковная кружка закатилась под скамью, и о ней никто не вспомнил. Эстебан уверен, что спрятал концы в воду, но его ждет разочарование.
– Что же показал анализ?
– Это фальшивые купюры. И напечатаны они при помощи очень необычной сиреневой краски. Кац говорит, что краска заражена бактериями антракс, претерпевшими генную мутацию.
– Антракс?! – почти беззвучно прошептала она. – Боже.
– Тебе что-нибудь говорит это название?
– Я два года изучала медицину. Если человек возьмет в руки зараженную антраксом материю, например, животный мех или кожу, то бактерия проникнет в кровь.
– Да, зараза передается через кожу, через пищу или воздушным путем. Обитатели Тенахо вдыхали зараженный воздух. Попав в легкие, бактерии вызвали необратимые мутации, и все люди погибли в течение шести часов. Конечно, на разные организмы бактерии подействовали по-разному. По позам трупов было ясно, что одни жители умерли за несколько минут, тогда как другие протянули не один час.
Бесс вспомнила: мальчик в магазине лежал, словно сраженный молнией.
– Но умерли все.
– Да. Однако Эстебану не понравилось, что в некоторых случаях агония длилась долго. Наверное, потому он и до сих пор не пошел дальше. Но он уже почти готов.
– От антракса хорошо помогает сыворотка серума.
– Против этой мутировавшей разновидности она бессильна.
– А другого средства нет? – с ужасом спросила Бесс.
– Возможно, удастся создать противоядие, если работать по двадцать четыре часа в сутки в течение восьми месяцев. Но у нас нет времени.
– Эстебан убил их всех с помощью денег… – прошептала Бесс.
– Что ж, это самый надежный способ. Тенахо – бедный поселок. Туда приехали незнакомые люди и принялись раздавать деньги. Наверное, эти простаки решили, что они уже в раю.
«Они и впрямь отправились в рай», – подумала Бесс. Рассудок ее отказывался смириться с миром, в котором существует столь расчетливое злодейство. Впрочем, известны случаи, когда детей в Хэллоуин угощали конфетами, начиненными ядом. – А как же люди Эстебана могли раздать деньги и при этом не пострадать?
– Деньги лежали в запечатанных прозрачных пакетах. Разработка упаковочного материала заняла почти столько же времени, сколько и эксперименты с мутациями.
– Твой чемоданчик тоже покрыт этим материалом?
Кальдак кивнул.
– Да, но я в любом случае не очень беспокоился. Очевидно, эти бактерии не могут жить долго. Посуди сама. Эстебан не предпринял ничего, чтобы помешать медикам приехать в Тенахо, а ведь он не мог быть на сто процентов уверен, что мы соберем абсолютно все болезнетворные купюры. Поэтому срок жизни бактерий наверняка был ограниченным. Думаю, часов двенадцать, раз Эстебан считал, что вы с Эмили тоже заразились.
– Но ведь Рико умер.
– Мы не знаем точно почему. Возможно, он случайно дотронулся до какой-нибудь банкноты.
– Корень, – глухо пробормотала Бесс. – Священник перед смертью несколько раз повторил слово «корень». Я еще подумала, что он имеет в виду яд. А он, наверное, пытался что-то сказать про деньги.
– «Деньги – корень всех зол»? Не исключено.
– Господи, какая же цель У Эстебана?
– Понятия не имею, что этому подонку нужно.
Кофеварка автоматически отключилась, и Кальдак налил себе кофе.
– Тебе это должно быть известно. Ты ведь работал с ним вместе.
– Насколько я знаю, Эстебан надеялся использовать свои разработки в качестве орудия шантажа. Следовательно, он жаждет богатства и власти. Но я полагаю, здесь нечто большее. По-моему, Эстебан – настоящий маньяк.
– Просто какой-то киношный монстр.
– Не надо его недооценивать, – серьезно возразил Кальдак. – Эстебан необыкновенно умен, иначе он не сумел бы создать столь разветвленную агентурную сеть. В его руках находятся лаборатории, где была выведена эта разновидность антракса. Изготовлением фальшивых денег занимался Хабин. Считается, что операцию возглавляет Хабин, но лично я в этом не так уж уверен.
– Расскажи мне про Хабина.
– Я уже говорил тебе – это палестинский террорист. Его гнездо в Ливии. Этот преследует политические цели. В последний год он делает все возможное, чтобы оказать давление на Соединенные Штаты и заставить Израиль выпустить палестинских заключенных.
Бесс содрогнулась.
– Как – Соединенные Штаты?
– Я же объяснял тебе: Тенахо – это всего лишь пробный полигон.
– Неужели его мишень – Соединенные Штаты?
– Думаю, ты и раньше это понимала. Наверное, она просто не желала признаваться себе в том, что понимала.
– Но… ты уверен?
– Я уже давно наблюдаю за ними. Все, что мне удалось узнать, говорит в пользу этого предположения. Полтора года назад из Денверского банка пропало большое количество двадцатидолларовых купюр.
– Но, говорят, наши деньги невозможно подделать.
– В данном случае сойдут даже сносные копии. Вероятнее всего, они будут действовать по сценарию Тенахо. Кто станет проверять купюры, когда они падают с неба?
– И в каком же городе это должно произойти?
Кальдак сжал виски руками.
– Я не знаю даже, наметили ли они какой-нибудь определенный город.
– Нужно предупредить власти!
– Какие именно власти? Президента? Предположим, он свяжется с мексиканским правительством и ему скажут, что Тенахо опустошила эпидемия холеры.
– Но у тебя в руках отравленные деньги!
– И тут все не так просто. Даже если президент согласится, что опасность существует, он не допустит огласки. Ведь всеобщая паника, недоверие к национальной валюте непременно приведут к экономическому кризису. Представь себе, как отреагирует фондовый рынок. – Его ладони крепче сжали чашку. – Получится, что Хабин добился своего, даже не прибегнув к антраксу.
Бесс не верила своим ушам.
– Неужели ты допустишь новое массовое убийство?
– Этого я не говорил. Но нам нужно узнать больше и лишь потом информировать власти.
– Как мы можем что-нибудь узнать? Не возвращаться же к Эстебану!
– Почему же нет? Я мог бы вернуться – и привезти ему твою голову.
Бесс невольно отшатнулась от него.
– Я пошутил, – хрипло сказал Кальдак. Бесс окинула его ледяным взглядом.
– Извини, я не поняла. Мне смеяться?
– Как хочешь.
– Неужели у твоих друзей из ЦРУ нет доступа к правительственным чиновникам, которые подсказали бы, что делать?
– Пол Рамсей, заместитель директора ЦРУ, – школьный товарищ президента. Я позвонил ему из больницы Хопкинса и рассказал о своих подозрениях.
– Он что-нибудь предпринял?
– Нет. Я сказал ему, что мне нужно еще немного времени, и он не стал спорить. Судя по всему, он не горит желанием открывать президенту, как мало мы на самом деле можем. Но, по крайней мере, он разрешил мне звонить в случае необходимости.
– Разве у нас нет необходимости?
– Я и собираюсь сообщить ему о том, что Эд подтвердил наличие антракса.
– Пусть он принимает решительные меры!
– Выпей кофе, – равнодушно посоветовал ей Кальдак.
– Пошел ты к черту со своим кофе!.. – Ей вдруг захотелось дать ему пощечину, но она только глубоко вздохнула и попыталась говорить спокойнее:
– Позвони Рамсею и попроси его немедленно связаться с Белым домом. Я не могу нести такую ответственность.
– Не можешь – не надо. Ответственность понесу я. Я привык, несколько лишних дней не сыграют роли.
Он сделал два больших глотка и отставил пустую чашку.
– Тогда я сама позвоню!
– Ты никому не будешь звонить, – медленно и четко проговорил Кальдак. – Хочешь, чтобы я тебя связал и заткнул рот кляпом? Не сомневайся, я это сделаю. Слишком много операций провалено из-за утечек информации и из-за бюрократической тупости.
– Ты не посмеешь применить силу!
– Вот как? Кажется, минуту назад ты отнюдь не была в этом уверена.
– Ты не посмеешь!
– Да, ты права, не посмею. Следовательно, я беззащитен.
Бесс с удивлением взглянула на него.
– Ты?! Да ты же как тигр! Сомневаюсь, чтобы тебе когда-нибудь случалось чувствовать себя беззащитным.
– Не случалось, – согласился Кальдак и очень просто добавил:
– А сейчас я ничего не могу с этим поделать. Для меня эта операция слишком много значит. Испытание в Тенахо нельзя назвать полным триумфом Эстебана, но он был очень близок к успеху. Я должен предпринять все необходимое, чтобы предотвратить катастрофу, и мне нужна твоя помощь.
– То есть молчание?
– Молчание – это очень важно. Но не исключено, что впоследствии я попрошу тебя о еще большей услуге.
– Что-то в этом есть бесчестное.
– Возможно. Но Эстебан силен и жесток. Он может пойти на любое безумство, и я не могу этого допустить. Ты еще не все знаешь об антраксе. – Кальдак помолчал. – В 1942 году англичане провели испытание антраксовой бомбы на острове вблизи шотландского берега. На следующий день среди овец начался мор. Тот участок побережья необитаем до сих пор.
Бесс невольно вздрогнула.
– Ты рассказываешь мне всякие ужасы, чтобы убедить меня молчать? Но ты сам говорил: мутировавшая бактерия не живет дольше полусуток.
– А если Эстебан в следующий раз использует штамм без мутаций?
– Прекрати! Мне слишком страшно.
– Тебе и вполовину так не страшно, как мне. Я это видел. Я знаю, что это такое.
– Где ты мог…
Бесс не договорила. Она во все глаза смотрела на Кальдака и чувствовала, какую власть он приобрел над ней, над ее эмоциями и устремлениями. И если он обратился к ней с просьбой, значит, он в самом деле нуждается в ее помощи. Он честен с ней, и она не может противостоять его влиянию…
– Посмотрим, – наконец произнесла Бесс.
Она резко отвернулась и подошла к окну, но слова Кальдака продолжали хлестать ее по нервам:
– Мне без тебя не обойтись. И поверь, я действую так, как надо.
Наверное, он действительно так думает, но разве не может он ошибаться? Она-то знает мертвую хватку Эстебана. Ее потряс рассказ Кальдака о событиях в районе шотландского побережья. Выходит, не подвергшаяся мутации бактерия страшнее той, что была применена в Тенахо?
А Кальдак продолжал:
– Ты еще не знаешь, на что способен Эстебан…
– Помолчи наконец! Ты уже все сказал. Моя Эмили такая же: постоянно давит на меня. Но я приму решение самостоятельно, ясно?
Кальдак молчал, и Бесс вдруг поняла, что ее решение уже принято. Но все-таки она не хотела сдаваться так легко.
– Я ничего не могу обещать тебе, пока Эмили не будет в безопасности. Прежде всего мы должны спасти ее от Эстебана. И запомни: я не кукла, за которую говорит кукловод-чревовещатель. Больше я не желаю оставаться в неведении. Я должна знать все, что знаешь ты. На мне как-никак лежит ответственность за ужасное оружие массового поражения, и я готова разделить ее с тобой, но только с открытыми глазами.
Кальдак медленно кивнул.
– Что-нибудь еще?
– Да! – Бесс посмотрела ему прямо в глаза. – Дай-ка мне наконец кофе. Он мне не повредит.
Бесс стояла неподвижно и смотрела на Кальдака, который ловко двигался по кухне, убирая со стола после ужина. Может быть, она сошла с ума, и следует немедленно позвонить в ФБР, ЦРУ или еще куда-нибудь. Но Бесс хорошо понимала, что имел в виду Кальдак, когда говорил о бюрократической волоките. Еще в Сомали она усвоила, что захлебнуться в бессмысленных согласованиях могут даже самые благие намерения, осуществляемые официально.
– Может, перестанешь на меня таращиться? – беззлобно заметил Кальдак. – Ты прожжешь во мне дыру.
– Не перестану, – откликнулась Бесс. – Мне нравится на тебя таращиться.
– Так и быть, лишь бы тебе было хорошо. Ловким движением он повесил кухонное полотенце на крючок.
– Скажи, пожалуйста, ты так хлопочешь, чтобы усыпить мою бдительность? – вдруг спросила Бесс. – Очень уж ты на себя не похож, когда стоишь у раковины. По-моему, ты чуточку переигрываешь.
– А, так ты считаешь, что я хочу заставить тебя забыть, какой я на самом деле зверь? – Кальдак усмехнулся. – Брось. Я же знаю, что с тобой этот фокус не выйдет. Человек всегда остается самим собой. И я таков, каков есть, просто в разное время использую разные свои качества.
– Мне казалось, что твоя профессия требует умения менять личину.
– Зачем тебе понадобилось меня дразнить?
– Я говорю правду, а не дразню. Твоя профессия – убивать. Ты убил человека на моих глазах.
– Да, это входит в мои обязанности. Что за нелепость, в конце концов?! Она чувствует себя виноватой из-за того, что обвинила его в убийствах, которые он действительно совершил!
Правда колет глаза. Конечно, он все тот же. Он – убийца.
И все же. С каких это пор она стала похожей на Эмили и начала воспринимать мир черно-белым, без полутонов? Кальдак – человек непростой, а подобные люди способны творить как зло, так и добро.
– Так что же ты решила?
Теперь Кальдак не отрываясь смотрел ей в глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты долго боролась, долго старалась противостоять мне. Но думаю, что ты проиграла. – Невероятно, но Кальдак улыбался, произнося эти жестокие слова. – Тебе недостает твердости. Тебе, очевидно, трудно жить.
– Жить всем нелегко, – парировала Бесс. А особенно нелегко жить, когда рядом с тобой человек, способный читать мысли.
– Тебе труднее, чем другим. У тебя все написано на лице.
Бесс невольно поморщилась.
– Это правда. Ты бы знал, насколько недостаток твердости мешает мне в работе!
– Можешь не объяснять. Я разбираюсь в людях.
Она не смогла уловить в его голосе никаких эмоций – ни разочарования, ни презрения, ни сочувствия. Наверное, природа одарила этого человека столь пугающей внешностью, чтобы он научился в любых обстоятельствах сохранять хладнокровие. А может быть, когда-то он был обыкновенным, ничем не примечательным мальчиком? У него красивые голубые глаза…
– О чем ты думаешь?
– О том, что у тебя красивые глаза, – неожиданно выпалила Бесс.
Кальдак нахмурился и поспешно отвернулся.
– Мы нашли для тебя убежище в Северной Каролине. Завтра во второй половине дня я тебя туда отвезу.
– Почему не с утра? – тут же спросила Бесс.
– Нам нужно еще побывать в Центре по борьбе с инфекциями. Я попросил Эда подготовить для меня данные о претерпевших мутацию бактериях. Возможно, мне понадобится официальная документация.
– Ты сегодня разговаривал с Йелом Наблеттом?
– Перед отъездом из города я набрал его номер, но он не ответил. Бесс нахмурилась.
– Разве он не должен был… что-нибудь сообщить?
– Завтра я еще раз позвоню ему. – Помолчав, Кальдак добавил:
– Ради бога, не волнуйся. Наверное, он в горах в районе Тенахо, а мобильные телефоны там не действуют.
– И все-таки позвони ему.
– Обязательно.
Конечно, он пообещал только из вежливости.
Бесс была уверена в этом, хотя страстно желала ошибиться.
На лестнице она вдруг остановилась и сказала:
– Я сегодня звонила доктору Кенвуду. Он говорит, что Джози лучше. Скоро можно будет делать операцию.
– Отлично.
– Еще бы! Ладно, спокойной ночи.
Поднимаясь на второй этаж, Бесс подумала, что почему-то чувствует себя спокойно, когда Кальдак рядом. Да, наверное, и с тигром можно почувствовать себя спокойно, если прожить с ним в клетке энное количество суток. Отсюда еще не следует, что Кальдаку можно доверять.
И все же она, по-видимому, безгранично доверяла ему, иначе он не смог бы уговорить ее молчать. Она страшно устала от непрекращающихся споров с Кальдаком – и с собой тоже. Однако это не означает, что она не будет действовать. Она нужна Эмили, которой никто никогда не был нужен. Значит, нужно сосредоточиться на единственно важной сейчас мысли. К черту Кальдака с его убежищем в Северной Каролине! Пусть Йел Наблетт поработает еще сутки, но если он и тогда ничего не сообщит насчет Эмили, она, Бесс Грейди, вернется в Мексику.
Пускай Кальдак спасает мир. Она должна спасти свою сестру.
* * *
– Антракс, – задумчиво повторил Рамсей. – Нет, Кальдак, я не имею права молчать об этом.
– Тогда расскажи президенту – и посмотрим на его реакцию. Ты же знаешь, он помешан на официальных документах, которых у тебя нет. Но даже если мы представим ему заключение Центра по борьбе с инфекциями, нам не удастся доказать, что Тенахо может повториться на американской территории.