Джоансен Айрис. И тогда ты умрешь

Айрис ДЖОАНСЕН
И ТОГДА ТЫ УМРЕШЬ

Пролог

19 сентября.

Данзар, Хорватия

 
   Воют собаки. Почему здесь все время воют собаки? Бесс взмолилась, чтобы они замолчали.
   Фокус.
   Снимок.
   Дальше.
   Слишком темно. Подсветка.
   Дети… Господи, за что?!
   Не надо об этом думать. Снимай.
   Фокус.
   Снимок.
   Нужна новая пленка.
   Бесс открыла фотоаппарат, извлекла использованную кассету и зарядила другую. Руки ее дрожали.
   – Мисс Грейди, нам пора, – в дверном проеме за спиной Бесс появился сержант Брок. Говорил он вежливо, но смотрел на нее с неудовольствием. – Они уже подошли к деревне. Вам нельзя здесь находиться.
   Фокус.
   Снимок.
   Кровь… Боже, сколько же крови!
   – Сейчас. Я еще не была в соседней комнате.
   Сержант Брок схватил ее за плечо, лицо его побелело.
   – Да кто вы в самом деле? Женщина-вампир? Как вы можете этим заниматься?!
   Она не может. Больше не может. Внутри у нее грохочут взрывы.
   Но она должна.
   – Подождите меня в машине. Я скоро закончу.
   Брок повернулся на каблуках и, чуть слышно выругавшись, оставил ее одну.
   Нет, не одну. С этими детьми.
   Фокус.
   Снимок.
   Нет, это невозможно!
   Бесс прислонилась к стене, закрыла глаза – и дети сразу исчезли.
   А собаки все воют, и ничто не заставит их умолкнуть.
   Чудовища! Мир полон чудовищ.
   Так выполни же свой долг. Покажи чудовищ миру.
   Бесс открыла глаза и побрела в последнюю комнату.
   Не надо думать. И слушать собак не надо. Просто – фокус, снимок, дальше…

1

21 января, 16 часов 50 минут.

Мексика

 
   Бесс казалось, что еще немного – и она просто убьет свою сестру.
   – Вот видишь? Я же тебе говорила, что все будет прекрасно! – Эмили на переднем сиденье буквально сияла. – И почему ты никогда меня не слушаешься?
   Джип подпрыгнул на ухабе, и это помогло
   Бесс взять себя в руки.
   – Меня бесят все эти «я тебе говорила». И вообще, я не понимаю, чего ты так разрезвилась?
   – Неужели я не могу порадоваться жизни? Надеюсь, ты тоже скоро перестанешь дуться. И поймешь, что я вовсе не зря заставила тебя взять меня с собой. Рико, – обратилась она к водителю, – долго еще ехать?
   – Часов шесть-семь, – темное лицо шофера осветилось веселой улыбкой. – Только на ночь придется остановиться: дальше скверная дорога.
   – А здесь она не скверная? – сухо отозвалась Бесс.
   Рико помотал головой.
   – Эту дорогу власти содержат в порядке. А вот дорогу в Тенахо давно не ремонтировали. Слишком мало населения.
   – Сколько именно?
   – Человек сто. Несколько лет назад, когда я уезжал, там было больше народу. Но почти вся молодежь разъехалась. Вот и я, например. Кому захочется жить в деревне, где даже кинотеатра нет? – Он обернулся и бросил взгляд на Бесс:
   – Не знаю, что в Тенахо можно сфотографировать. Ничего интересного там нет. Ни древних руин, ни знаменитостей. Не пойму, зачем вы туда едете.
   – Я делаю фотографии для «Тревелера» к серии статей о маленьких местечках, куда могли бы ездить туристы, – объяснила Бесс. – И мне бы очень хотелось, чтобы в Тенахо нашлось что-нибудь интересное. Иначе наши читатели будут разочарованы.
   – Обязательно что-нибудь найдем, – жизнерадостно пообещала Эмили. – Почти в каждом мексиканском городке есть центральная площадь и церковь. Оттуда и начнем.
   – Вот как? Ты уже составляешь для меня маршруты?
   – О, только этот, – улыбнулась Эмили. – Я так рада, что ты сюда поехала. Лучше снимать красивые пейзажи, чем всяких мерзавцев.
   – Мне моя работа нравится.
   – А помнишь, как после Данзара ты оказалась в больнице? Эта работа тебя губит. Тебе надо было стать детским хирургом, как я.
   – У меня не такие крепкие нервы. Я это поняла в ту ночь, когда парнишка умер в приемном покое. Помнишь? Не знаю, как ты выдерживаешь.
   – А как ты выдержала поездку в Хорватию? Кстати, может, ты все-таки расскажешь, что случилось в Данзаре?
   Бесс моментально напряглась.
   – Эмили, не лезь в мои дела. Серьезно тебе говорю. Мне не нужны няньки. Мне почти тридцать лет.
   – Ты устала, Бесс, ты измучена и тем не менее ежесекундно хватаешься за фотоаппарат. Ты же его как надела на шею перед выездом, так и не снимаешь!
   Рука Бесс невольно потянулась к аппарату. Он столько лет всегда был при ней, что стал как бы ее частью. Лишившись его, она, наверное, почувствовала бы, что ослепла. Впрочем, Эмили ничего не объяснишь. Она непоколебимо убеждена, что всегда знает, как надо поступать и как не надо, и всю жизнь пыталась наставить Бесс на истинный путь. Как правило, Бесс успешно сопротивлялась нажиму сестры. Но Данзар подкосил ее, а материнские инстинкты Эмили многократно усилились.
   Теперь она с упоением играет роль старшей сестры, и тирания ее становится невыносимой. Значит, пора менять тему разговора.
   – Послушай, Эмили, а может, позвонишь Тому? Рико говорит, что скоро мы окажемся в мертвой для сотовой связи зоне.
   Бесс не сомневалась, что Эмили мгновенно подхватит эту мысль: ее муж Том и десятилетняя дочь Джули были центром всей ее жизни.
   – Ты умница, Бесс. – Эмили сразу начала набирать номер. – Наверное, последний раз поговорим. Они скоро уезжают в Канаду. Хотят пожить в уединении – без телефона, без телевизора, без радио. Том собирается учить наследницу искусству выживания. – Она поднесла телефон к уху и некоторое время напряженно вслушивалась. – Поздно, – вздохнула она наконец. – Треск, и все. Неужели ты не могла привезти меня в какое-нибудь более цивилизованное место?
   – Между прочим, я в командировке. А тебя сюда никто не звал.
   Эмили пропустила этот выпад мимо ушей и повернулась к Рико, который все это время деликатно старался не слушать перепалку сестер.
   – Вам не кажется, что пора остановиться? – сказала она. – Уже темно.
   – Остановимся, как только я увижу ровное место, где можно будет поставить палатки, – откликнулся Рико.
   Эмили кивнула и взглянула на Бесс.
   – Не подумай, пожалуйста, что я все тебе сказала. Мы еще вернемся к этому разговору.
   Бесс прикрыла глаза.
   – О боже…
   * * *
   – Они остановились на ночевку. Ставят палатки. – Кальдак опустил бинокль. – Совершенно ясно, что они направляются в Тенахо. Что вы намерены предпринять?
   Полковник Рафаэль Эстебан нахмурился.
   – Да, это хуже всего. Могут возникнуть осложнения. Когда будет информация из Мехико?
   – Часа через два. Я послал запрос еще утром, как только мы их засекли. Уже известно, что их машина взята напрокат в «Ларопес тревел». Теперь надо понять, кто они, черт побери, такие и что им тут понадобилось. А это сразу не узнаешь.
   – Плохо, – пробормотал Эстебан. – Терпеть не могу непредвиденные обстоятельства. А все так хорошо шло!
   – Значит, обстоятельства нужно изменить. Я полагаю, вы затем меня и вызвали?
   – Точно. – Эстебан улыбнулся. – У вас в этих краях прекрасная репутация. Итак, что вы предлагаете?
   – Убрать их. Внашей стране это не проблема. На час работы.
   – А если это безобидные туристы? А если у них есть нежелательные для нас связи?
   Кальдак пожал плечами.
   – Трудно работать с вашим братом, – вновь заговорил Эстебан. – У вас только кровь на уме. Неудивительно, что Хабину захотелось избавиться от вас, Кальдак.
   – Я не кровопийца. Вам нужно решить проблему – я предлагаю решение. Кстати, Хабин против крови не возражает. А меня он послал к вам потому, что рядом со мной ему неуютно.
   – Это еще почему?
   – Какая-то гадалка сказала, что я принесу ему смерть.
   Эстебан засмеялся.
   – Идиот…
   Смех его оборвался, едва он взглянул на Кальдака. Его лицо… Если мыслимо вообразить себе во плоти описанного в Апокалипсисе зверя, то у него должно быть лицо Кальдака. Не мудрено, что суеверному недоумку Хабину становилось не по себе в присутствии этого человека.
   – Ну я к гадалкам не хожу, – нахмурился Эстебан. – И мне приходилось иметь дело с такими, кто даст вам сто очков вперед.
   Кальдак невозмутимо снова поднял бинокль к глазам.
   – Они расстилают спальные мешки. Пора действовать.
   – Я же сказал – нужно подождать! – Ничего подобного полковник не говорил, но ему не хотелось идти на поводу у Кальдака. – Возвращайтесь в лагерь. Когда будут новости, доложите мне.
   Кальдак повернулся и зашагал к стоявшему в нескольких ярдах джипу. Почему-то его безмолвная покорность не успокоила Эстебана. Кальдак подчинился не из страха, а из какого-то странного безразличия. К безразличию Эстебан не привык и инстинктивно попытался укрепить свою власть.
   – Если вам непременно нужно кого-нибудь убить, знайте: Гальвес оскорбил меня. И я не расстроюсь, если увижу его труп, когда вернусь в лагерь.
   – Он ваш помощник. Может, он вам еще пригодится? – Кальдак уже садился за руль. – Вы не передумаете?
   – Нет.
   – Тогда я займусь им.
   – А вы не хотите знать, в чем он провинился? – спросил Эстебан.
   – Нет.
   – Тем не менее я вам объясню. – Эстебан понизил голос:
   – Он глуп и чересчур любопытен. Все пытается выяснить, что должно произойти в Тенахо. Не повторите его ошибку.
   – С чего бы? – Кальдак смело взглянул полковнику в глаза. – Мне нет до этого никакого дела.
   Джип тронулся вниз с холма, подпрыгивая на ухабах. Эстебан не понимал, почему он так расстроен. Он приказал Кальдаку убить человека, тот повиновался. Обычно в подобных ситуациях полковник испытывал торжество. Но не в этот раз.
   Эстебан отогнал тревожные мысли. В нужный момент и Кальдак последует за Гальвесом. Этот момент настанет, когда Эстебану понадобится, чтобы группа Кальдака вышла из игры.
   Но будет это после Тенахо…
   * * *
   – Не спишь? – шепотом спросила Эмили.
   Бесс не хотелось отвечать, но она знала, что молчание не поможет. Она повернулась лицом к сестре.
   – Не сплю.
   Эмили помолчала несколько секунд, затем зашептала:
   – Ты все еще сердишься? Бесс, ты же знаешь, как я беспокоюсь о тебе!
   Бесс вздохнула.
   – Знаю. Но у меня своя жизнь. Пусть я буду совершать ошибки, зато это будут мои ошибки. Ты этого никогда не понимала.
   – И никогда не пойму!
   – Мы с тобой очень разные, Эмили. Ты, например, всегда знала, что хочешь стать врачом, и даже не колебалась. А я долго не могла разобраться, чего мне хочется. Но теперь я это твердо знаю.
   – Никакая работа не стоит тех жертв, которые ты приносишь! Чего ради ты всем этим занимаешься?
   Бесс молчала.
   – Разве ты не видишь, что я волнуюсь за тебя? – не сдавалась Эмили. – Раньше ты такой не была. Почему ты не хочешь со мной поговорить?
   Бесс поняла, что Эмили не отступит, а сама она слишком устала, чтобы принимать бой. Поэтому она неуверенно проговорила:
   – Чудовища.
   – Что-о?
   – В мире столько чудовищ… В детстве я думала, что чудовища бывают только в кино, а оказалось, они среди нас. Часто они прячутся, но при первой возможности выползают из нор и набрасываются на тебя…
   Это кровь. Боже, сколько же крови!
   Дети…
   – Бесс!
   Ее опять трясло. Не надо об этом думать.
   – Люди могли бы остановить их, если бы захотели, – тихо прошептала она. – Но нам это неинтересно, нам лень, мы вечно заняты. А чудовища выползают. И это значит, что кто-то должен показать их миру.
   – Боже правый! – выдохнула Эмили. – Да тебя-то кто произвел в Жанны д’Арк?
   Бесс почувствовала, как кровь приливает к щекам.
   – Так нечестно! Ты прекрасно знаешь, что я вовсе не Жанна д’Арк. Я все время боюсь. – Ей вдруг захотелось, чтобы сестра наконец поняла ее. – Не думай, я не рыскаю специально по свету в поисках чудовищ. Но при моей профессии они мне постоянно встречаются. И тогда я должна что-то делать. Вот ты ежедневно спасаешь человеческие жизни. Я никогда не была на это способна, зато я могу указать миру на населяющих его чудовищ.
   – Ты ненормальная, Бесс. Я просто обязана постараться спасти тебя от тебя самой. – Эмили, не надо со мной так! Пожалуйста, Эмили. Не сейчас. Я слишком устала.
   Эмили протянула руку и нежно погладила Бесс по щеке.
   – Это из-за твоей работы. Ты чересчур возбудима, ты постоянно куда-то мчишься. Понятно, что тебе тяжело. А тут еще этот твой нелепый брак с Кремером…
   – Спокойной ночи, Эмили.
   Эмили поморщилась.
   – Ну хорошо, в моем распоряжении целых две недели. – Она отвернулась от сестры, натянула спальный мешок на подбородок и добавила:
   – Надеюсь, после Тенахо ты не будешь такой колючей.
   Бесс закрыла глаза и попробовала расслабиться. Она действительно устала и думала, что заснет, едва коснувшись головой подушки. Но заснуть никак не удавалось.
   Приходилось признать, что Эмили в чем-то права. Она и в самом деле совершила множество ошибок. Неудачный брак, метания в поисках подходящей работы… Ее личную жизнь можно считать сплошным кошмаром, но у нее как-никак есть любимая профессия, она хорошо зарабатывает, коллеги уважают ее. Конечно, на ее пути попадаются шипы; так что ж, с этим придется смириться, Данзар – исключение, а не правило. Она за всю жизнь вполне могла не узнать, что на земле может существовать подобный ужас.
   Зато сейчас ей предстоят две недели мирного существования. Она будет, зевая, снимать на пленку городские площади, наслаждаться покоем и постарается хоть на время забыть о мире насилия и жестокости.
   * * *
   Когда Кальдак добрался до лагеря, грузовики с оборудованием уже прибыли. Гальвес распоряжался установкой аппаратуры.
   Кальдак молча наблюдал за работами. Когда суета закончилась, Гальвес подошел к нему и злобно усмехнулся.
   – Забрал бы ты сразу свои штучки. Или ты и без них можешь обойтись? Ты случайно не умеешь ходить по воде?
   – Потом я заберу свое.
   – Слушай, а откуда ты знал, что тебе все это здесь понадобится? Эстебан ведь очень старался держать свои приготовления в тайне. Хотя мне-то, разумеется, многое было известно.
   «Эстебан был прав, – решил Кальдак. – Гальвесу даже не хватает ума держать язык за зубами».
   – Эстебан послал меня за донесением из Мехико.
   Гальвес покачал головой.
   – Ничего нет. Я проверял пятнадцать минут назад. Два факса от Хабина и один от Морриси.
   – От Морриси?
   Гальвес удивленно вскинул брови.
   – Морриси постоянно звонит ему и шлет факсы. Ты что, не знал? Наверное, они не так уж и ценят тебя.
   – Не исключено. Но Эстебану очень нужно получить донесение. Может, еще раз посмотришь?
   Гальвес пожал плечами и скрылся в палатке. Кальдак последовал за ним.
   – Ничего, – бросил ему Гальвес.
   – Точно? Может, бумага кончилась? Проверь-ка память.
   Гальвес склонился над аппаратом.
   – Да говорю тебе, не было ничего. Эй, пусти…
   Рука Кальдака обвилась вокруг горла Гальвеса. Теперь достаточно было одного движения, чтобы свернуть ему шею.
 

22 января, 0 часов 30 минут

 
   – Привезли? – Эстебан уже спешил к джипу. – Что-то долго.
   Кальдак передал ему факс.
   – Две женщины решили попутешествовать. Никакого отношения к правительственным кругам. Доктор Эмили Корелли, 36 лет, детский хирург, обширная практика в Детройте. Мужа зовут Том, у него строительная фирма. Дочь Джули, 10 лет.
   – А кто вторая?
   – Ее сестра, Элизабет Грейди, 29 лет, разведена. Фотожурналист.
   – Она журналистка? – Эстебан нахмурился. – Вот это мне не нравится.
   – Работает по разовым контрактам.
   – Все равно мне это не нравится. Почему она приехала в Тенахо?
   – У нее заказ от журнала для туристов.
   – Но почему именно сейчас?
   Кальдак пожал плечами.
   Эстебан направил луч фонарика на фотографии обеих женщин, переданные по факсу. Совершенно не похожи. У Корелли темно-каштановые волосы, гладко зачесанные назад, и тонкие, правильные черты лица. А у Элизабет Грейди вздернутый нос, рот великоват и глаза слишком широко расставлены. Коротко подстриженные кудрявые волосы сильно выгорели на солнце.
   – Надолго они явились?
   – На две-три недели. – Кальдак помолчал. – За это время их никто не хватится, полковник. У них есть мобильный телефон, но сейчас они уже въехали в мертвую зону. Телефоны в Тенахо, как правило, работают неважно, так что, может, еще неделя пройдет, прежде чем телефонная компания догадается, что связь оборвана, и вышлет ремонтную бригаду.
   – Да, вы правы.
   – Препятствия нужно устранять. Зачем вам пускать этих женщин в Тенахо? К тому времени, как начнутся поиски, я успею спрятать их так, что никто никогда не найдет. – Настойчивости вам не занимать.
   – Позвольте я займусь ими сегодня ночью. Так будет разумнее всего.
   – Я сам решу, что разумно! – отрезал Эстебан. Наглость подчиненных его раздражала. – Вы не имеете представления, что поставлено на карту.
   – И не намерен выяснять: я не хотел бы умереть, как Гальвес.
   Эстебан пристально взглянул Кальдаку в глаза.
   – Вот как? Уже?
   Кальдак, казалось, удивился.
   – Конечно.
   Эстебан почувствовал прилив радости – он по-прежнему прочно держал власть в своих руках. Но даже это счастливое ощущение власти не захватило его целиком: равнодушие Кальдака портило ему настроение.
   Эстебан скомкал факс.
   – Ваш план отклоняется. Мы дадим им въехать в Тенахо.
   Кальдак безмолвствовал.
   «Он недоволен, – злорадно отметил про себя Эстебан. – Это хорошо». Не исключено, что следовало бы позволить Кальдаку исполнить намеченное, но Эстебана уязвляло отсутствие подобострастия в поведении Кальдака. Впрочем, все это не так уж важно.
   Конец в любом случае один.
   – Вы вернетесь в лагерь? – осведомился Кальдак.
   – Нет, пока останусь здесь.
   Кальдак отъехал, а Эстебан отдался созерцанию холмов. Ему хотелось побыть одному. Стояла ясная ночь, и ни облачка не было над вершинами дальних гор. Он уже решил, что ему самому ехать в Тенахо небезопасно, но предвкушение – это тоже хорошо. Он запустил свой план в действие и теперь имеет право на удовольствие. Хабин зациклен на политике, он не понимает до конца значения того, что здесь произойдет. Зато Эстебан почти воочию видел нависшего над Тенахо апокалиптического зверя, готового начать свою смертоносную игру.
 

3 часа 35 минут. Тенахо

 
   Дева Мария, приди им на помощь! В адском огне стенают их бессмертные души…
   Отец Хуан преклонил колена у алтаря, не сводя отчаянного взгляда с золотого распятия.
   Он прожил в Тенахо сорок четыре года, и паства всегда внимала ему. Неужели же прихожане не прислушаются к нему сейчас, когда им всем послано страшное испытание?
   Он слышал доносящиеся с церковного двора крики, пение, смех. А ведь он выходил к ним и призывал разойтись, ибо им надлежит быть дома в этот ночной час, но тщетно. Они лишь предложили ему разделить с ними грех…
   Не будет этого! Он останется здесь, в церкви.
   И будет молить Бога не дать Тенахо погибнуть.
 

7 часов 40 минут

 
   – Ты куда лучше выглядишь, – сообщила сестре Эмили. – Наверное, хорошо выспалась?
   – Я буду еще лучше выглядеть, когда мы туда доберемся, – проворчала Бесс и, заметив встревоженный взгляд сестры, добавила:
   – Я в порядке. Не беспокойся.
   Эмили улыбнулась.
   – Давай завтракай. Рико уже собирает вещи.
   – Пойду помогу ему, перекусить можно в машине.
   – Все будет хорошо, Бесс. Нам там понравится, вот увидишь.
   Эмили смотрела на нее так умоляюще, что Бесс решила не портить ей отдых.
   – Ну да, конечно. Там должно быть здорово.
   – А все-таки ты рада, что я поехала?
   – Я рада, что ты поехала.
   – Да ну тебя!
   Бесс, все еще улыбаясь, пошла к джипу.
   – У вас хорошее настроение, – заметил Рико. – Впрочем, это неудивительно: у нас тут, по крайней мере, спокойно.
   Она кивнула и положила футляр с фотоаппаратом на заднее сиденье.
   – Давно вы последний раз были в Тенахо?
   – Почти два года не был.
   – Да, это много. А родные ваши по-прежнему там?
   – Только мать.
   – Вы скучаете по ней?
   – Я каждую неделю звоню ей. – Рико помрачнел. – У нас с братом в Мехико отлично идут дела, мы могли бы снять для нее хорошую квартиру в городе, да она не хочет. Говорит, это будет уже не дом.
   По-видимому, Бесс нечаянно коснулась больной темы.
   – Наверняка Тенахо кому-то очень нравится, иначе меня бы сюда не послали.
   – Может, и нравится, только не тем, кому приходится там жить. Вот у моей матери ничего нет. Ничего, даже стиральной машины. Люди там живут так же, как и пятьдесят лет назад. – Рико забросил в машину последний чемодан. – А во всем виноват священник. Отец Хуан убедил маму, что большой город полон зла, алчности, вот она и решила, что навсегда останется в Тенахо. По-моему, старик просто выжил из ума. В комфорте нет ничего плохого.
   Бесс видела, что у Рико накипело на душе, и не знала, что сказать.
   – Может, я смогу убедить маму поехать со мной? – добавил Рико.
   – Будем надеяться. – Даже для самой Бесс эти слова прозвучали фальшиво, но ей очень хотелось как-то ободрить парня. – Хотите, я сделаю ее фотографию? Или вас вдвоем сниму?
   Он сразу просиял.
   – Это было бы здорово! У меня только одна фотография есть, брат четыре года назад сделал. – Он задумался. – А не могли бы вы рассказать ей, как я хорошо живу в Мехико, как клиенты именно меня спрашивают? Это не вранье, – поспешил он добавить. – Я и в самом деле нарасхват.
   Губы Бесс дрогнули.
   – Да я не сомневаюсь. Наверное, особенно у дам…
   Рико улыбнулся, как мальчишка.
   – Да, дамы очень добры ко мне. Только маме этого лучше не говорить. Она не поймет.
   – Постараюсь не забыть, – торжественно пообещала Бесс.
   – Ну, готовы? – К джипу подошла Эмили и протянула Рико в окошко сумку со съестными припасами. – Поехали! Если мы окажемся в Тенахо часам к двум, в четыре я уже буду качаться в гамаке. Сгораю от нетерпения! Говорят, Тенахо – это настоящий рай.

2

   Однако вскоре выяснилось, что Тенахо – вовсе не рай.
   Обыкновенный городок, сгорающий под знойным полдневным солнцем. С вершины холма Бесс увидела центральную площадь с небольшой церковью, вымощенную булыжником и окруженную с трех сторон кирпичными домиками. В центре площади расположился довольно живописный фонтан.
   – Ой, как красиво, правда? – воскликнула Эмили, выбравшись из джипа. – Рико, а где тут гостиница?
   Рико указал в сторону относительно широкой улицы, отходящей от площади.
   – Гостиница тут маленькая, зато чистенькая.
   Эмили была совершенно счастлива.
   – Бесс, я уже вижу, как качается гамак!
   – Сомневаюсь, что ты заснешь под этот вой, – проворчала Бесс. – Рико, вы нам ничего не говорили про койотов. Вряд ли…
   Внезапно она поняла, что этот звук ей уже доводилось слышать. Нет, о боже, нет! Это не койоты. Это собаки.
   Десятки, десятки псов. Снизу, с городских улиц, доносился заунывный собачий вой.
   Бесс снова трясло.
   – Что с тобой? – спросила Эмили. – Что случилось?
   – Ничего.
   «Этого не может быть, – уговаривала себя Бесс. – Просто игра воображения». Не раз и не два она просыпалась ночью от громкого воя пригрезившихся ей собак.
   – Не надо меня обманывать. Тебе нехорошо? – допытывалась Эмили. Нет, это не игра воображения.
   – Данзар. – Бесс облизала пересохшие губы. – Это, похоже, бред, но… Надо бежать. Рико, быстрее!
   Они вскочили в машину, Рико нажал на газ, и джип заскользил вниз по дороге. Первое мертвое тело они обнаружили, едва въехав в город: у фонтана неподвижно лежала женщина.
   Эмили схватила чемоданчик с медицинскими инструментами, выпрыгнула из джипа и склонилась над телом.
   – Она умерла.
   Бесс уже знала, что она умерла.
   – Ничего не понимаю… Почему она здесь лежит? – недоумевала Эмили. – Почему ей никто не помог?
   Бесс обернулась к Рико:
   – Сейчас же поезжайте и привезите сюда кого-нибудь.
   – Что тут происходит? – сдавленным голосом спросил Рико.
   – Не знаю.
   Она сказала правду. Это не Данзар. Там шла война и, по крайней мере, все было ясно.
   – Поезжайте скорее, Рико!
   Мотор взревел, и джип тронулся с места. Бесс подошла к Эмили.
   – Отчего она умерла?
   Эмили покачала головой.
   – Не пойму. Никаких ран на теле нет.
   – Это болезнь? Эмили пожала плечами.
   – Не могу сказать. Нужны анализы. О чем ты думаешь? У тебя такое странное лицо…
   – Мне кажется, что тут есть и другие трупы, – медленно произнесла Бесс, стараясь справиться с дрожью. – Эти собаки воют не напрасно. Видишь бар на той стороне? Бери чемоданчик, и идем.
   В баре они обнаружили четыре мертвых тела. Двое молодых людей уронили головы на столик, на котором валялись в беспорядке картофельные чипсы и мелкие монеты. За стойкой лежал старик. А на ведущей на второй этаж лестнице окончила жизнь женщина, одетая в лиловое платье.
   Эмили обошла бар, склоняясь над каждым телом.
   – Все мертвы? – спросила Бесс. Эмили кивнула.
   – Подойди ко мне. – Она открыла чемоданчик, извлекла из него респиратор и пару резиновых перчаток, протянула все это Бесс и приказала:
   – Надевай.
   Бесс натянула перчатки и закрепила на лице респиратор.
   – Думаешь, тут эпидемия?
   – Осторожность никогда не повредит, – сказала Эмили и шагнула к выходу. – Так ты все поняла еще там, на холме?
   – Когда я была в Данзаре, собачий вой разносился на целые мили. Тогда партизаны вырезали, всю деревню.
   – Всю деревню… – словно эхо, откликнулась Эмили и тут же расправила плечи. – Нет, эти люди умерли не от ран. Пошли поищем кого-нибудь. Тогда и узнаем, что тут произошло.