Страница:
– Я буду обходиться с тобой без всякого почтения, Джимми, но ты уж потерпи: намерения у меня самые лучшие, – сказала она черепу шепотом. – Мне потребуется твоя помощь…
– У меня нет на это времени, Тимвик! – повторил Саймон Допрел в пятый раз. – Вы оторвали меня от важного дела, которое надо уже через месяц довести до суда. Найдите кого-нибудь еще.
– У вас уйдет на это всего несколько дней. Вы уже согласились.
– Я не соглашался покидать Нью-Йорк. Ваши люди меня практически похитили. Почему вы не привезли мне череп?
– Мы хотим избежать огласки. Сейчас поздно идти на попятный. Узнать, принадлежит ли череп террористу, которого мы разыскиваем, гораздо важнее, чем расследовать заурядное убийство.
– С каких пор министерство финансов разыскивает террористов? – недоверчиво спросил Саймон.
– Нас всегда привлекают к поискам, если существует угроза для Белого дома. Если вам что-то понадобится, обратитесь к Фиску. Он будет вашей тенью все время, пока вы не доведете дело до конца. – Тимвик улыбнулся. – Мы хотим создать вам максимальные удобства.
С этими словами он вышел и закрыл за собой дверь.
Сомнения Допрела играли им на руку. Если ему не терпится вернуться в Нью-Йорк, значит, он будет торопиться, а скорость – это то, что им требуется.
Узнав, как череп попал в руки Кеннера и Фиска, Тимвик сразу насторожился. Подобрать такую драгоценность на дороге – подозрительное везение. Конечно, Логан мог пожертвовать черепом, испугавшись за свою жизнь, но точно так же это могло быть маневром для отвода глаз. Почему они не вытащили череп из гроба, прежде чем выпихнуть гроб из машины? Настолько испугались?
Логан как будто не подвержен панике; с другой стороны, он вел машину и мог воздействовать на своих спутников только уговорами. Кеннер утверждал, что гроб выбросила женщина. В любом случае, скоро они получат ответ.
Тем временем наблюдение за Барретт-Хаус будет продолжено.
– Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы врач не накачал меня снотворным, – проворчал Джил в ответ. – Плечо почти не беспокоит, зато раскалывается башка.
– Тебе нужен отдых.
– Двенадцать часов – это многовато. – Он попытался поменять лежачее положение на сидячее. – Как дела?
Логан поправил ему подушки.
– Ева занялась черепом.
– Удивительно! Я считал ваше решение взять ее с собой ошибкой. Она могла сильно испугаться.
– Могла. А могла и проявить упорство. Как видишь, произошло второе. К тому же у меня не было выбора. Я должен был их убедить, что эта поездка для нас очень важна. Правда, я не ожидал, что они подберутся к нам так близко.
– Хотите, чтобы я поверил, будто вы не рисковали бы, если бы догадывались об их решимости? Я вам все равно не верю: вы в любом случае осуществили бы свой план.
– Возможно, – согласился Логан. – Но я очень сожалею, что тебе так крепко досталось.
– Такова уж моя роль… Мы ведь договаривались, что я буду вас прикрывать. Я сам виноват: проявил неуклюжесть. Если бы не наша худощавая леди, гнить бы мне под землей.
– Да, она молодчина. Кажется, Квинн научил ее обороняться против всех Фрейзеров на свете.
– Снова Квинн? – нахмурился Джил.
– Да, – кивнул Логан. – Нам лучше смириться с его незримым присутствием. – Он встал. – Отнесу-ка я Еве сандвич. Она еще не выходила из лаборатории.
– Представляю, как она будет вам благодарна за дозволение перекусить!
– Оставь свой неуместный сарказм!
– При чем тут сарказм? Я серьезно. Вы засадили ее за работу и будете стоять над ней с кнутом, пока она ее не выполнит.
– Она не слушается кнута. Лучше скажи, что тебе принести.
– Плеер и компакт-диски. – Джил усмехнулся. – Проведу испытание этих стен на звуконепроницаемость: буду терзать вас песенкой Лоретты Линн «Шахтерская дочь».
– Только попробуй! Я мигом напущу на тебя Маргарет: пусть изображает из себя сестру милосердия.
– Вы не посмеете так поступить с раненым! – Джил больше не улыбался. – Сколько, по-вашему, у нас времени?
– Не больше трех дней. Как только они поймут, что им подбросили не тот череп, разразится война на уничтожение. Нам надо успеть отсюда убраться. Так что поправляйся быстрее!
– Уже завтра я буду как огурчик. Соблазнительно, конечно, поваляться подольше, слушая Лоретту и Гарта Брукса, но если для этого придется подчиниться Маргарет, то лучше уж побыстрее встать на ноги.
Логан спустился в кухню. Спустя четверть часа он уже стучался в дверь лаборатории, держа наготове поднос с сандвичем с ветчиной и тарелкой овощного супа. Не дождавшись ответа, он крикнул:
– Можно войти?
– Уходите! Я занята.
– Я принес вам поесть. Прервитесь и утолите голод.
– Оставьте еду у двери. Я поем позже. Поколебавшись, Логан поставил поднос на столик.
– Долго не тяните: суп совсем остынет.
В кого он превратился? Настоящая ворчливая жена! Вот как низко могут пасть сильные мира сего… Хорошо, что рядом не было Маргарет: она не преминула бы поднять его на смех.
10
Чеви-Чейз, Мэриленд, вторник
– У меня нет на это времени, Тимвик! – повторил Саймон Допрел в пятый раз. – Вы оторвали меня от важного дела, которое надо уже через месяц довести до суда. Найдите кого-нибудь еще.
– У вас уйдет на это всего несколько дней. Вы уже согласились.
– Я не соглашался покидать Нью-Йорк. Ваши люди меня практически похитили. Почему вы не привезли мне череп?
– Мы хотим избежать огласки. Сейчас поздно идти на попятный. Узнать, принадлежит ли череп террористу, которого мы разыскиваем, гораздо важнее, чем расследовать заурядное убийство.
– С каких пор министерство финансов разыскивает террористов? – недоверчиво спросил Саймон.
– Нас всегда привлекают к поискам, если существует угроза для Белого дома. Если вам что-то понадобится, обратитесь к Фиску. Он будет вашей тенью все время, пока вы не доведете дело до конца. – Тимвик улыбнулся. – Мы хотим создать вам максимальные удобства.
С этими словами он вышел и закрыл за собой дверь.
Сомнения Допрела играли им на руку. Если ему не терпится вернуться в Нью-Йорк, значит, он будет торопиться, а скорость – это то, что им требуется.
Узнав, как череп попал в руки Кеннера и Фиска, Тимвик сразу насторожился. Подобрать такую драгоценность на дороге – подозрительное везение. Конечно, Логан мог пожертвовать черепом, испугавшись за свою жизнь, но точно так же это могло быть маневром для отвода глаз. Почему они не вытащили череп из гроба, прежде чем выпихнуть гроб из машины? Настолько испугались?
Логан как будто не подвержен панике; с другой стороны, он вел машину и мог воздействовать на своих спутников только уговорами. Кеннер утверждал, что гроб выбросила женщина. В любом случае, скоро они получат ответ.
Тем временем наблюдение за Барретт-Хаус будет продолжено.
* * *
– Не спишь? – Логан вошел в комнату Джила и присел рядом с кроватью. – Как самочувствие?– Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы врач не накачал меня снотворным, – проворчал Джил в ответ. – Плечо почти не беспокоит, зато раскалывается башка.
– Тебе нужен отдых.
– Двенадцать часов – это многовато. – Он попытался поменять лежачее положение на сидячее. – Как дела?
Логан поправил ему подушки.
– Ева занялась черепом.
– Удивительно! Я считал ваше решение взять ее с собой ошибкой. Она могла сильно испугаться.
– Могла. А могла и проявить упорство. Как видишь, произошло второе. К тому же у меня не было выбора. Я должен был их убедить, что эта поездка для нас очень важна. Правда, я не ожидал, что они подберутся к нам так близко.
– Хотите, чтобы я поверил, будто вы не рисковали бы, если бы догадывались об их решимости? Я вам все равно не верю: вы в любом случае осуществили бы свой план.
– Возможно, – согласился Логан. – Но я очень сожалею, что тебе так крепко досталось.
– Такова уж моя роль… Мы ведь договаривались, что я буду вас прикрывать. Я сам виноват: проявил неуклюжесть. Если бы не наша худощавая леди, гнить бы мне под землей.
– Да, она молодчина. Кажется, Квинн научил ее обороняться против всех Фрейзеров на свете.
– Снова Квинн? – нахмурился Джил.
– Да, – кивнул Логан. – Нам лучше смириться с его незримым присутствием. – Он встал. – Отнесу-ка я Еве сандвич. Она еще не выходила из лаборатории.
– Представляю, как она будет вам благодарна за дозволение перекусить!
– Оставь свой неуместный сарказм!
– При чем тут сарказм? Я серьезно. Вы засадили ее за работу и будете стоять над ней с кнутом, пока она ее не выполнит.
– Она не слушается кнута. Лучше скажи, что тебе принести.
– Плеер и компакт-диски. – Джил усмехнулся. – Проведу испытание этих стен на звуконепроницаемость: буду терзать вас песенкой Лоретты Линн «Шахтерская дочь».
– Только попробуй! Я мигом напущу на тебя Маргарет: пусть изображает из себя сестру милосердия.
– Вы не посмеете так поступить с раненым! – Джил больше не улыбался. – Сколько, по-вашему, у нас времени?
– Не больше трех дней. Как только они поймут, что им подбросили не тот череп, разразится война на уничтожение. Нам надо успеть отсюда убраться. Так что поправляйся быстрее!
– Уже завтра я буду как огурчик. Соблазнительно, конечно, поваляться подольше, слушая Лоретту и Гарта Брукса, но если для этого придется подчиниться Маргарет, то лучше уж побыстрее встать на ноги.
Логан спустился в кухню. Спустя четверть часа он уже стучался в дверь лаборатории, держа наготове поднос с сандвичем с ветчиной и тарелкой овощного супа. Не дождавшись ответа, он крикнул:
– Можно войти?
– Уходите! Я занята.
– Я принес вам поесть. Прервитесь и утолите голод.
– Оставьте еду у двери. Я поем позже. Поколебавшись, Логан поставил поднос на столик.
– Долго не тяните: суп совсем остынет.
В кого он превратился? Настоящая ворчливая жена! Вот как низко могут пасть сильные мира сего… Хорошо, что рядом не было Маргарет: она не преминула бы поднять его на смех.
10
– Ты не поужинала, мама. Что за работа на голодный желудок?
Ева оторвала голову от стола. Бонна сидела на полу у самой двери, обхватив руками колени.
– Как это глупо: уснуть прямо за столом, когда можно нежиться в постели!
– Я думала, что закрою глаза всего на минутку-другую, – сказала Ева оправдывающимся тоном. – У меня много работы.
– Знаю. – Бонни посмотрела на череп. – Хорошая работа.
– Почему хорошая?
– Так мне кажется. – Бонни озабоченно нахмурила лобик. – Потому что важная. Поэтому я и позвала тебя на кладбище.
– Ты меня не звала. Я пошла туда сама.
– Так уж сама? – спросила Бонни с улыбкой.
– Наверное, на меня подействовали цветы на могилах. Я знала, что Логан хитрит, и заподозрила его в обмане… Хватит улыбаться!
– Прости! На самом деле я тобой горжусь. Здорово, когда у матери есть голова на плечах. Ты часто ошибаешься, но в уме тебе не откажешь. – Бонни опять покосилась на череп. – Ты неплохо продвинулась с Джимми… – Да, но есть кое-какие проблемы.
– Ничего, ты их устранишь. Я тебе помогу.
– То есть?
– Я всегда стараюсь тебе помогать.
– Значит, ты – мой ангел-хранитель? Наверное, это ты спасла меня в ту ночь, в лимузине.
– Нет, там я была бессильна. Я очень испугалась. Я хочу быть с тобой, но время еще не настало. Это нарушило бы равновесие.
– Не верю! Если бы во вселенной существовало равновесие, я бы не лишилась тебя.
– Не знаю, как это объяснить… Иногда все идет вкривь и вкось. Но я не хочу, чтобы и ты страдала, мама. Поэтому теперь тебе надо соблюдать удвоенную осторожность.
– Я очень осторожна и лезу из кожи вон, чтобы выбраться из этой переделки. Потому и занялась Джимми.
– Да, Джимми – это очень важно, – согласилась Бонни со вздохом. – Жаль, конечно. Иначе все было бы гораздо проще. – Она привалилась к стене. – Я вижу, что ты скоро доведешь себя до полного изнеможения. Если не хочешь лечь в постель, урони голову на стол и спи дальше.
– Я и так сплю.
– Естественно. Иногда я забываю, что являюсь тебе во сне. Сделай милость, положи голову на стол. Куда это годится – спать в такой неудобной позе.
– Все из-за тебя. – Ева прижалась лбом к сгибу руки и спросила тихо:
– Ты уже уходишь?
– Пока что нет. Побуду еще немного. Люблю смотреть, как ты спишь. Во сне тебя покидают все тревоги… Так тебе идет гораздо больше.
Несмотря на опущенные веки, Ева чувствовала в глазах жгучие слезы. Странное дитя…
– Вчера вечером вы даже не перекусили. – Логан вошел в лабораторию с подносом. – Пора завтракать. Терпеть не могу, когда мои труды пропадают зря. На сей раз я не уйду, пока вы все не съедите.
Ева с трудом оторвалась от черепа.
– Трогательная забота. – Она подошла к раковине и сполоснула руки. – Знаю, чем она в действительности вызвана: вы хотите, чтобы я не теряла зря ни одной минуты.
– Совершенно верно. – Он уселся в кресло. – Ну, будьте умницей!
– И не подумаю! – Она села за стол и накрыла колени салфеткой. – Я ем, потому, что голодна, и потому, что человеку положено есть. Ваши уговоры ни при чем.
– Вы умеете ставить меня на место. Ничего, я не обижаюсь: главное, чтобы вы поели. – Он внимательно изучал ее лицо. – У вас на диво отдохнувший вид. И это при том, что ваша кровать осталась нетронутой.
– Вы не поленились заглянуть ко мне? Я прикорнула здесь. – Она залпом выпила стакан апельсинового сока. – Больше не вторгайтесь в мою спальню, Логан! Ваше присутствие в моей жизни и так выходит за все рамки.
– У меня развитое чувство ответственности. Очень хочется помочь.
– Ускорить работу?
– Только отчасти. Не такой уж я мерзавец, как вам кажется.
Она приступила к омлету.
– Молчание – знак согласия, – сказал он с усмешкой. – Спасибо, что не атакуете меня при любой удобной возможности. Сон пошел вам на пользу: вы немного смягчились.
– Заблуждаетесь. Просто у меня нет времени, чтобы анализировать ваши хорошие и плохие качества. Много работы, знаете ли.
– Я расцениваю это как уступку. – Он уперся взглядом в череп. – Наш приятель превратился в куклу вуду. Он получил имя?
– Да, Джимми.
– Почему не Джек? – Логан понимающе кивнул. – Учтите, Ева, это не Хоффа.
– Там видно будет. – Она улыбнулась, хотя собиралась сохранить серьезность. После многочасового напряжения полезно расслабиться, пускай и в обществе Логана. – Хотя, конечно, трудно себе представить, чтобы вас так интересовал профсоюзный босс.
– Признаюсь, его воскрешение не кажется мне делом первостепенной важности. – Он опять уставился на череп. – Как это интересно! Кажется невероятным, что вы способны восстановить внешность, почти не имея зацепок. Как вам это удается?
– Разве это важно? Главное – результат.
– Пытливый ум – мое несчастье. Вы удивлены?
– Ничуть, – ответила она небрежно.
– Как называются эти штучки, которыми вы его утыкали?
– Это маркеры глубины тканей. Они делаются из ластиков, которые я вынимаю из механических карандашей. Высота маркера, приклеенного в конкретной точке, соответствует данным по этому месту. На черепе существует более двадцати точек со стандартной глубиной ткани. У людей одного возраста, расы, пола и веса глубина ткани в этих точках одинаковая. Например, у белого мужчины среднего веса толщина ткани в точке бетта равна…
– Простите?
– Я увлеклась. Имеется в виду центр пространства между носом и верхней губой. Так вот, толщина ткани там – десять миллиметров. Строение кости под тканью определяет наличие выпирающего подбородка, глаз навыкате и так далее.
– Что вы делаете дальше?
– Прилепляю кусочки пластилина между маркерами, потом перехожу к точкам замера глубины.
– Похоже на игру в соединение точек.
– Сходство есть, только здесь прибавляется объем. Эта игра несравненно сложнее. Я должна сосредоточиться на научных принципах восстановления внешности: не отходить от показателей глубины ткани при заполнении участков между полосками пластилина, учитывать расположение лицевых мышц и их влияние на контуры лица…
– А размер носа? У нашего Джимми его вообще нет.
– Это один из сложнейших моментов. Толщина и длина определяются замерами. У белого, каковым является Джимми, я измеряю носовую полость в самой широкой части и добавляю по пять миллиметров с каждой стороны на ноздри. Так я получаю толщину. Длина, или проекция, зависит от размера косточки у основания носовой полости. Тут все просто: умножаем ее длину на три и приплюсовываем глубину ткани в точке бетта.
– Снова эта проклятая бетта!
– Вы хотите разобраться в технологии или нет?
– Хочу. Просто я всегда шучу, когда сталкиваюсь со слишком сложной для меня материей. Не обращайте на меня внимания! Продолжайте.
– Эта косточка влияет также на угол носа. Она указывает на вздернутость, крючковатость и так далее. После носа уши – уже безделица. Обычно длина уха равна длине носа.
– До чего точная наука!
– Если бы! – вздохнула Ева. – Несмотря на все формулы, измерения и научные данные, касающиеся носа, я не могу быть до конца уверена, что воссоздала его таким, каким он был. Просто стараюсь изо всех сил и надеюсь, что подойду на близкое расстояние к истине.
– А как быть со ртом?
– И здесь все начинается с замеров. Высота губ зависит от расстояния между верхней и нижней десной. Ширина – от расстояния между клыками, которое обычно соответствует расстоянию между центрами глаз. Толщина губ определяется по антропологическим таблицам глубины ткани. Если говорить о форме рта, то здесь, как и в случае с носом, я не могу быть в ней окончательно уверена, потому что она уникальна. Приходится уповать на инстинкт и на опыт.
Она отодвинула поднос и встала.
– Больше не могу тратить время на разговоры. Пора браться за дело.
– Значит, вы отправляете меня восвояси недоучкой. – Логан встал и взял со стола поднос. – Не возражаете, если я стану иногда заглядывать и наблюдать, как вы работаете? Или это будет преступным вторжением в вашу частную жизнь, караемым остракизмом, а то и ударом ладони по горлу?
– Зачем вам это? Боитесь, как бы я не превратила вашего голубчика в Джимми Хоффу?
– Не боюсь. Разве это возможно?
Она покачала головой.
– Недоучка – он недоучка и есть. Вы не умеете внимательно слушать? Я же говорю: костную структуру не обманешь.
– А как быть с толщиной пластилинового слоя и наитием, к которому вы прибегаете, занимаясь носом, ртом и…
– Действительно, если вы заранее знаете, кого хотите вылепить, то это может повлиять. Поэтому я никогда не смотрю на фотографии, пока не закончу работу. На этом этапе мое ремесло не имеет никакого отношения к творчеству. Желателен строго научный подход. Только когда будет покончено со всеми техническими параметрами, я считаю себя вправе воспринимать лицо как нечто целое и подключаю художественное чутье. В противном случае это было бы всего лишь скульптурой, а не восстановлением внешности. – Ева поджала губы. – Так что можете не волноваться: Джимми не будет похож на Хоффу, если это не сам Хоффа. Вам не обязательно за мной подглядывать.
– У меня этого и в мыслях не было! – возмутился Логан. – Предположим, меня гложут сомнения. В этом случае вы разрешите мне присутствовать при вашем священнодействии?
– Сомнения? Я думала, вы уверены, что это Кеннеди.
– Я хочу видеть, как череп обретает жизнь, – признался он. – Конечно, на мои желания совершенно не обязательно обращать внимание… Ну, что скажете?
Ева не торопилась с ответом, борясь с тревогой. Логан уже достаточно себя дискредитировал, чтобы послать его подальше. С другой стороны, перемирие могло сыграть благотворную роль. Она пожала плечами.
– Пожалуй… Только, чур, не говорить мне ни слова! Лучше мне не знать, что вы находитесь в комнате. Посмеете открыть рот – тут же окажетесь за дверью.
– Не посмею. Буду сидеть тихо, как мышь. – Он направился к двери. – Принесу вам еду и кофе и забьюсь в угол.
– Не знала, что компьютерные короли способны на такое смирение. – Она повернулась к черепу и сразу забыла о Логане.
– Что-то у вас медленно идут дела, Допрел, – сказал Фиск. – Почему вы не работаете с черепом?
– Я никогда не работаю с черепами, – ответил Допрел. – Я делаю слепок и занимаюсь только им.
– Так у вас принято? По-моему, это пустая трата времени.
– Каждый работает по-своему. Я предпочитаю этот метод, – проговорил Допрел раздраженно. – Так мне спокойнее. Мало ли, что может случиться с черепом…
– Тимвик торопит. Этот слепок…
– У меня своя система. Торопить меня бессмысленно, – возразил Допрел холодно. – Когда мне не надо трястись над черепом, работа идет быстрее.
– Тимвик не заботится о сохранности черепа. У нас нет времени на слепок. – Фиск выдержал выразительную паузу. – В ваших же интересах закончить все это быстрее и возвратиться домой.
– Повторяю, у меня своя… – Допрел помялся. – Черт с ним! Раз вам не дорог череп, зачем мне его щадить? Буду работать непосредственно с ним. А теперь оставьте меня в покое, Фиск. Вам поручено обеспечивать меня едой и всем необходимым, а не заниматься критикой!
Заносчивый кретин! Как он смеет обращаться с ним, Фиском, как с бессловесным слугой? У Фиска был богатый опыт общения с учеными. Все они считали себя умнее остальных и задирали нос. Ничтожества! При всех своих знаниях и подготовке этот Допрел не годился Фиску в подметки: у него не было таких отваги и хладнокровия.
Что ж, очень может быть, что Допрел скоро осознает свою ошибку. Тимвик говорил, что все будет зависеть от результатов. Фиск мстительно осклабился.
– Не хотел вас оскорбить. Лучше сварю-ка я вам кофе.
Готово!
Ева сделала шаг назад, сняла перчатки и вытерла тыльной стороной руки уставшие глаза. Самый сложный этап, связанный с напряжением зрения, – накладывание глины – остался позади. Сейчас она не хотела что-либо предпринимать, чтобы не наделать ошибок. Лучше часок отдохнуть, а потом продолжить.
Она упала в кресло, откинула голову, закрыла глаза.
– Устали? – спросил Логан.
Ева вздрогнула, открыла глаза и вгляделась в дальний угол помещения. Господи, она действительно забыла, что он за ней наблюдает! На протяжении последних суток он появлялся и исчезал, как привидение, не отвлекая ее ни единым словом.
Возможно, он иногда обращался к ней, но она была настолько поглощена Джимми, что почти ничего не помнила. В памяти остался только звонок матери. О чем они говорили?
– Устали? – спросил Логан еще раз.
– Да, пришло время передохнуть. У меня не очень сильное зрение. От напряжения глаза начинают хуже видеть.
– Могу себе представить! Впервые сталкиваюсь с таким поглощением работой. Думаю, Микеланджело, ваяя Давида, не был так сосредоточен, как вы.
– Конечно, не был. Его ведь никто не торопил.
– Как ваши успехи?
– Еще не знаю. Никогда ничего не знаю, пока не доведу дело до конца. Мелочи позади, теперь наступает самый ответственный этап.
– Значит, самое время устроить перерыв. – Несмотря на расслабленную позу Логана, Ева почувствовала, как сильно он напряжен.
– Именно это я собиралась сделать, но…
– Простите. Я хотел помочь, а вместо этого помешал. – Он криво усмехнулся. – Я боялся, что вы с минуты на минуту хлопнетесь в обморок.
– Почему же вы меня не остановили?
– Я не смог: часы-то тикают. Еще долго?
– Часов двенадцать, может быть, чуть дольше. – Она устало откинулась в кресле. – Точно не знаю. Сколько потребуется, столько и провожусь. Не смейте меня торопить!
– Хорошо. – Он рывком вскочил на ноги. – Не буду вам надоедать. Может, приляжете? Когда вас разбудить?
– Я не хочу спать. Просто надо дать передышку глазам.
– Тогда я вернусь немного позже. Если не возражайте, конечно…
– Не имеет значения. – Она снова зажмурилась. – Скажите, Логан, вам не надоела вся эта старомодная учтивость?
– Есть немножко. Но я терплю. Я уже давно понял: каждый сверчок должен знать свое место и не лезть вперед старших в пекло.
– Никогда не слышала такого бездарного смешения метафор!
– Я думал, что вы слишком утомлены для филологических оценок.
– Подобный лепет можно оценить и не на свежую голову. Что касается моей дальнейшей работы, то все будет зависеть от инстинкта. Глаза – вот главный инструмент.
– Я могу вас кормить, но помочь бессилен.
– Я и не надеюсь на помощь. – Проводив Логана взглядом, Ева прошептала:
– Какая помощь, Джимми? Все решится между тобой и мной.
– Дело близится к завершению, – доложил Тимвику Фиск. – Допрел сказал, что работа оказалось проще, чем он предполагал. Еще двенадцать часов – и результат будет готов.
– Ты видел череп?
– Я в этом не разбираюсь. Ни носа, ни глаз… По-моему, мы напрасно тратим время.
– Я сам определю, напрасно или с толком. Как только он закончит, позвони мне. Я приеду и приму решение.
Фиск положил трубку. Еще 12 часов – и он узнает, за кого приняться: за Допрела или за Логана с Дункан. Заняться двумя последними было бы интереснее, но и Допрел раздражал его с каждым часом все сильнее.
Пригладить глину.
Последние штрихи.
Попробовать результат на слух, на ощупь. Отпустить кончики пальцев в свободный полет. Не думать.
Помоги, Джимми!
Глина прохладна, зато пальцы теплы, почти горячи. Завершающее прикосновение.
Как быть с ушами? Прижать их к черепу? Удлинить мочки?
Утончить и удлинить нос?
А рот? С шириной ясно, но как быть с формой?
Она остановилась на сомкнутых губах, не наделив их выражением.
Наконец, глаза. Это очень важно и очень трудно. Никаких измерений, почти полное отсутствие научных данных. Главное – не торопиться. Изучить форму, угол глазных впадин… Размер глазных яблок почти не меняется на протяжении жизни, разве что немного увеличивается с достижением зрелости. Какими сделать глаза Джимми: выкаченными, глубоко посаженными, чем-то средним между одним и другим? Угол глазных впадин и надбровный костяной гребень подскажут параметры решения…
Нет, время еще не пришло. Многие коллеги работают по принципу «сверху вниз», поэтому почти сразу решают проблему глаз. Ева никогда себе этого не позволяла. Она подметила, что глаза, смотрящие на нее в упор, побуждают к торопливости. Помоги, Джимми! Подправить скулы, сделать щеки не такими впалыми. И не смотреть на лицо как таковое, ограничиться деталями.
Еще пригладить. А вот здесь прибавить полноты.
Не смей торопиться! Предоставь свободу рукам, не подчиняй их рассудку! Не представляй мысленно результат, просто ваяй. Главное – измерения. Проверь их еще раз.
Ширина носа – 32 мм. Так-так… Высота губ – 14 мм. Нет, должно быть 12. Немного опустить верхнюю, она обычно тоньше нижней. Придать пухлости рту – тут пролегает важная мышца. Оформить ноздри. Небольшие морщинки по обеим сторонам носа – насколько глубокие?
Впрочем, какая разница? Никто никогда не проводил опознание по морщинам.
Углубить участок вокруг нижней губы. Зачем? Неизвестно. Действуй, результат появится потом.
Пригладить… Приподнять… Заполнить…
Морщинки вокруг глаз от привычки щуриться. Морщины вокруг рта.
Она работала все быстрее, руки порхали вокруг лица Джимми, как ангельские крылья.
Почти готов. Кто ты, Джимми? Мне требуется твоя помощь. Мы в конце пути. Сделаем твою фотографию, размножим ее – и ты возвратишься домой.
Пригладить, приподнять. Стоп! Отличное – враг хорошего.
Ева отошла назад и сделала глубокий вдох. Она вложила в этот труд всю себя. Остались только глаза.
Какого они цвета? Логан предпочел бы голубой: голубые глаза Кеннеди не менее знамениты, чем его улыбка. К черту Логана! О Кеннеди не может быть речи, и незачем ходить перед Логаном на цыпочках! Она сделала еще один шаг назад и в первый раз позволила себе оценить работу целиком. Пусть глаза будут карие, как у всех ее…
Господи!
При виде облика, вышедшего из-под ее ладоней, ее охватила дрожь. Впечатление было посильнее, чем удар со всего размаху в солнечное сплетение.
Нет! Невероятно!
Она неуверенно подошла к столу, на котором дожидались своей очереди глаза: голубые, карие, серые, зеленые. Взяла коробочку и шагнула к подставке с головой.
Она полностью лишилась сил – наверное, это и есть причина галлюцинации. Сейчас она вставит глаза – и галлюцинация померкнет. Карие! Нечего потакать безумию.
Дрожащей рукой она взяла из коробочки карее глазное яблоко и вставила его в левую глазную впадину. Теперь правый глаз…
– С глазами явная промашка, – подсказал Логан из своего угла. – Вы это нарочно, Ева?
Она смотрела своему творению в глаза, выпрямив ломящую спину.
– Нет, по наитию.
– Исправьте эту досадную оплошность – и…
– Это ошибка! Где-то посередине работы я, наверное, позволила себе…
– Вы не позволяете себе ошибаться. Вставьте те глаза, которые ему полагаются.
Она вынула из глазниц карие глаза и убрала их в коробку. Потом застыла, рассматривая ее содержимое.
– Вы уже знаете, что ищете, Ева.
– Хорошо! – Она выхватила из коробки пару глаз и, не глядя, вставила их в глазницы.
– А теперь отойдите и полюбуйтесь делом своих рук.
Она послушно отошла. Невероятно! Боже, этого просто не может быть!
Но сомневаться не приходилось.
– Какой же вы мерзавец! – прошептала она, глядя прямо в серые глаза. Она так дрожала, что, казалось, вместе с ней сотрясается сошедшая со своей оси Земля. – Это Бен Чедберн. Наш президент.
– Ну? – сказал Допрел хмуро. – Узнаете своего террориста?
Тимвик уставился на череп.
– Вы уверены, что правильно воссоздали облик мертвеца?
– Абсолютно уверен. Могу я быть свободен?
– Да. Спасибо за старания. Я распоряжусь немедленно отвезти вас обратно в Нью-Йорк. Естественно, вы должны молчать о происшедшем. Нам не нужна утечка информации.
Ева оторвала голову от стола. Бонна сидела на полу у самой двери, обхватив руками колени.
– Как это глупо: уснуть прямо за столом, когда можно нежиться в постели!
– Я думала, что закрою глаза всего на минутку-другую, – сказала Ева оправдывающимся тоном. – У меня много работы.
– Знаю. – Бонни посмотрела на череп. – Хорошая работа.
– Почему хорошая?
– Так мне кажется. – Бонни озабоченно нахмурила лобик. – Потому что важная. Поэтому я и позвала тебя на кладбище.
– Ты меня не звала. Я пошла туда сама.
– Так уж сама? – спросила Бонни с улыбкой.
– Наверное, на меня подействовали цветы на могилах. Я знала, что Логан хитрит, и заподозрила его в обмане… Хватит улыбаться!
– Прости! На самом деле я тобой горжусь. Здорово, когда у матери есть голова на плечах. Ты часто ошибаешься, но в уме тебе не откажешь. – Бонни опять покосилась на череп. – Ты неплохо продвинулась с Джимми… – Да, но есть кое-какие проблемы.
– Ничего, ты их устранишь. Я тебе помогу.
– То есть?
– Я всегда стараюсь тебе помогать.
– Значит, ты – мой ангел-хранитель? Наверное, это ты спасла меня в ту ночь, в лимузине.
– Нет, там я была бессильна. Я очень испугалась. Я хочу быть с тобой, но время еще не настало. Это нарушило бы равновесие.
– Не верю! Если бы во вселенной существовало равновесие, я бы не лишилась тебя.
– Не знаю, как это объяснить… Иногда все идет вкривь и вкось. Но я не хочу, чтобы и ты страдала, мама. Поэтому теперь тебе надо соблюдать удвоенную осторожность.
– Я очень осторожна и лезу из кожи вон, чтобы выбраться из этой переделки. Потому и занялась Джимми.
– Да, Джимми – это очень важно, – согласилась Бонни со вздохом. – Жаль, конечно. Иначе все было бы гораздо проще. – Она привалилась к стене. – Я вижу, что ты скоро доведешь себя до полного изнеможения. Если не хочешь лечь в постель, урони голову на стол и спи дальше.
– Я и так сплю.
– Естественно. Иногда я забываю, что являюсь тебе во сне. Сделай милость, положи голову на стол. Куда это годится – спать в такой неудобной позе.
– Все из-за тебя. – Ева прижалась лбом к сгибу руки и спросила тихо:
– Ты уже уходишь?
– Пока что нет. Побуду еще немного. Люблю смотреть, как ты спишь. Во сне тебя покидают все тревоги… Так тебе идет гораздо больше.
Несмотря на опущенные веки, Ева чувствовала в глазах жгучие слезы. Странное дитя…
Барретт-Хаус, среда
– Вчера вечером вы даже не перекусили. – Логан вошел в лабораторию с подносом. – Пора завтракать. Терпеть не могу, когда мои труды пропадают зря. На сей раз я не уйду, пока вы все не съедите.
Ева с трудом оторвалась от черепа.
– Трогательная забота. – Она подошла к раковине и сполоснула руки. – Знаю, чем она в действительности вызвана: вы хотите, чтобы я не теряла зря ни одной минуты.
– Совершенно верно. – Он уселся в кресло. – Ну, будьте умницей!
– И не подумаю! – Она села за стол и накрыла колени салфеткой. – Я ем, потому, что голодна, и потому, что человеку положено есть. Ваши уговоры ни при чем.
– Вы умеете ставить меня на место. Ничего, я не обижаюсь: главное, чтобы вы поели. – Он внимательно изучал ее лицо. – У вас на диво отдохнувший вид. И это при том, что ваша кровать осталась нетронутой.
– Вы не поленились заглянуть ко мне? Я прикорнула здесь. – Она залпом выпила стакан апельсинового сока. – Больше не вторгайтесь в мою спальню, Логан! Ваше присутствие в моей жизни и так выходит за все рамки.
– У меня развитое чувство ответственности. Очень хочется помочь.
– Ускорить работу?
– Только отчасти. Не такой уж я мерзавец, как вам кажется.
Она приступила к омлету.
– Молчание – знак согласия, – сказал он с усмешкой. – Спасибо, что не атакуете меня при любой удобной возможности. Сон пошел вам на пользу: вы немного смягчились.
– Заблуждаетесь. Просто у меня нет времени, чтобы анализировать ваши хорошие и плохие качества. Много работы, знаете ли.
– Я расцениваю это как уступку. – Он уперся взглядом в череп. – Наш приятель превратился в куклу вуду. Он получил имя?
– Да, Джимми.
– Почему не Джек? – Логан понимающе кивнул. – Учтите, Ева, это не Хоффа.
– Там видно будет. – Она улыбнулась, хотя собиралась сохранить серьезность. После многочасового напряжения полезно расслабиться, пускай и в обществе Логана. – Хотя, конечно, трудно себе представить, чтобы вас так интересовал профсоюзный босс.
– Признаюсь, его воскрешение не кажется мне делом первостепенной важности. – Он опять уставился на череп. – Как это интересно! Кажется невероятным, что вы способны восстановить внешность, почти не имея зацепок. Как вам это удается?
– Разве это важно? Главное – результат.
– Пытливый ум – мое несчастье. Вы удивлены?
– Ничуть, – ответила она небрежно.
– Как называются эти штучки, которыми вы его утыкали?
– Это маркеры глубины тканей. Они делаются из ластиков, которые я вынимаю из механических карандашей. Высота маркера, приклеенного в конкретной точке, соответствует данным по этому месту. На черепе существует более двадцати точек со стандартной глубиной ткани. У людей одного возраста, расы, пола и веса глубина ткани в этих точках одинаковая. Например, у белого мужчины среднего веса толщина ткани в точке бетта равна…
– Простите?
– Я увлеклась. Имеется в виду центр пространства между носом и верхней губой. Так вот, толщина ткани там – десять миллиметров. Строение кости под тканью определяет наличие выпирающего подбородка, глаз навыкате и так далее.
– Что вы делаете дальше?
– Прилепляю кусочки пластилина между маркерами, потом перехожу к точкам замера глубины.
– Похоже на игру в соединение точек.
– Сходство есть, только здесь прибавляется объем. Эта игра несравненно сложнее. Я должна сосредоточиться на научных принципах восстановления внешности: не отходить от показателей глубины ткани при заполнении участков между полосками пластилина, учитывать расположение лицевых мышц и их влияние на контуры лица…
– А размер носа? У нашего Джимми его вообще нет.
– Это один из сложнейших моментов. Толщина и длина определяются замерами. У белого, каковым является Джимми, я измеряю носовую полость в самой широкой части и добавляю по пять миллиметров с каждой стороны на ноздри. Так я получаю толщину. Длина, или проекция, зависит от размера косточки у основания носовой полости. Тут все просто: умножаем ее длину на три и приплюсовываем глубину ткани в точке бетта.
– Снова эта проклятая бетта!
– Вы хотите разобраться в технологии или нет?
– Хочу. Просто я всегда шучу, когда сталкиваюсь со слишком сложной для меня материей. Не обращайте на меня внимания! Продолжайте.
– Эта косточка влияет также на угол носа. Она указывает на вздернутость, крючковатость и так далее. После носа уши – уже безделица. Обычно длина уха равна длине носа.
– До чего точная наука!
– Если бы! – вздохнула Ева. – Несмотря на все формулы, измерения и научные данные, касающиеся носа, я не могу быть до конца уверена, что воссоздала его таким, каким он был. Просто стараюсь изо всех сил и надеюсь, что подойду на близкое расстояние к истине.
– А как быть со ртом?
– И здесь все начинается с замеров. Высота губ зависит от расстояния между верхней и нижней десной. Ширина – от расстояния между клыками, которое обычно соответствует расстоянию между центрами глаз. Толщина губ определяется по антропологическим таблицам глубины ткани. Если говорить о форме рта, то здесь, как и в случае с носом, я не могу быть в ней окончательно уверена, потому что она уникальна. Приходится уповать на инстинкт и на опыт.
Она отодвинула поднос и встала.
– Больше не могу тратить время на разговоры. Пора браться за дело.
– Значит, вы отправляете меня восвояси недоучкой. – Логан встал и взял со стола поднос. – Не возражаете, если я стану иногда заглядывать и наблюдать, как вы работаете? Или это будет преступным вторжением в вашу частную жизнь, караемым остракизмом, а то и ударом ладони по горлу?
– Зачем вам это? Боитесь, как бы я не превратила вашего голубчика в Джимми Хоффу?
– Не боюсь. Разве это возможно?
Она покачала головой.
– Недоучка – он недоучка и есть. Вы не умеете внимательно слушать? Я же говорю: костную структуру не обманешь.
– А как быть с толщиной пластилинового слоя и наитием, к которому вы прибегаете, занимаясь носом, ртом и…
– Действительно, если вы заранее знаете, кого хотите вылепить, то это может повлиять. Поэтому я никогда не смотрю на фотографии, пока не закончу работу. На этом этапе мое ремесло не имеет никакого отношения к творчеству. Желателен строго научный подход. Только когда будет покончено со всеми техническими параметрами, я считаю себя вправе воспринимать лицо как нечто целое и подключаю художественное чутье. В противном случае это было бы всего лишь скульптурой, а не восстановлением внешности. – Ева поджала губы. – Так что можете не волноваться: Джимми не будет похож на Хоффу, если это не сам Хоффа. Вам не обязательно за мной подглядывать.
– У меня этого и в мыслях не было! – возмутился Логан. – Предположим, меня гложут сомнения. В этом случае вы разрешите мне присутствовать при вашем священнодействии?
– Сомнения? Я думала, вы уверены, что это Кеннеди.
– Я хочу видеть, как череп обретает жизнь, – признался он. – Конечно, на мои желания совершенно не обязательно обращать внимание… Ну, что скажете?
Ева не торопилась с ответом, борясь с тревогой. Логан уже достаточно себя дискредитировал, чтобы послать его подальше. С другой стороны, перемирие могло сыграть благотворную роль. Она пожала плечами.
– Пожалуй… Только, чур, не говорить мне ни слова! Лучше мне не знать, что вы находитесь в комнате. Посмеете открыть рот – тут же окажетесь за дверью.
– Не посмею. Буду сидеть тихо, как мышь. – Он направился к двери. – Принесу вам еду и кофе и забьюсь в угол.
– Не знала, что компьютерные короли способны на такое смирение. – Она повернулась к черепу и сразу забыла о Логане.
Чеви-Чейз, среда
– Что-то у вас медленно идут дела, Допрел, – сказал Фиск. – Почему вы не работаете с черепом?
– Я никогда не работаю с черепами, – ответил Допрел. – Я делаю слепок и занимаюсь только им.
– Так у вас принято? По-моему, это пустая трата времени.
– Каждый работает по-своему. Я предпочитаю этот метод, – проговорил Допрел раздраженно. – Так мне спокойнее. Мало ли, что может случиться с черепом…
– Тимвик торопит. Этот слепок…
– У меня своя система. Торопить меня бессмысленно, – возразил Допрел холодно. – Когда мне не надо трястись над черепом, работа идет быстрее.
– Тимвик не заботится о сохранности черепа. У нас нет времени на слепок. – Фиск выдержал выразительную паузу. – В ваших же интересах закончить все это быстрее и возвратиться домой.
– Повторяю, у меня своя… – Допрел помялся. – Черт с ним! Раз вам не дорог череп, зачем мне его щадить? Буду работать непосредственно с ним. А теперь оставьте меня в покое, Фиск. Вам поручено обеспечивать меня едой и всем необходимым, а не заниматься критикой!
Заносчивый кретин! Как он смеет обращаться с ним, Фиском, как с бессловесным слугой? У Фиска был богатый опыт общения с учеными. Все они считали себя умнее остальных и задирали нос. Ничтожества! При всех своих знаниях и подготовке этот Допрел не годился Фиску в подметки: у него не было таких отваги и хладнокровия.
Что ж, очень может быть, что Допрел скоро осознает свою ошибку. Тимвик говорил, что все будет зависеть от результатов. Фиск мстительно осклабился.
– Не хотел вас оскорбить. Лучше сварю-ка я вам кофе.
Барретт-Хаус, среда, 10.50 вечера
Готово!
Ева сделала шаг назад, сняла перчатки и вытерла тыльной стороной руки уставшие глаза. Самый сложный этап, связанный с напряжением зрения, – накладывание глины – остался позади. Сейчас она не хотела что-либо предпринимать, чтобы не наделать ошибок. Лучше часок отдохнуть, а потом продолжить.
Она упала в кресло, откинула голову, закрыла глаза.
– Устали? – спросил Логан.
Ева вздрогнула, открыла глаза и вгляделась в дальний угол помещения. Господи, она действительно забыла, что он за ней наблюдает! На протяжении последних суток он появлялся и исчезал, как привидение, не отвлекая ее ни единым словом.
Возможно, он иногда обращался к ней, но она была настолько поглощена Джимми, что почти ничего не помнила. В памяти остался только звонок матери. О чем они говорили?
– Устали? – спросил Логан еще раз.
– Да, пришло время передохнуть. У меня не очень сильное зрение. От напряжения глаза начинают хуже видеть.
– Могу себе представить! Впервые сталкиваюсь с таким поглощением работой. Думаю, Микеланджело, ваяя Давида, не был так сосредоточен, как вы.
– Конечно, не был. Его ведь никто не торопил.
– Как ваши успехи?
– Еще не знаю. Никогда ничего не знаю, пока не доведу дело до конца. Мелочи позади, теперь наступает самый ответственный этап.
– Значит, самое время устроить перерыв. – Несмотря на расслабленную позу Логана, Ева почувствовала, как сильно он напряжен.
– Именно это я собиралась сделать, но…
– Простите. Я хотел помочь, а вместо этого помешал. – Он криво усмехнулся. – Я боялся, что вы с минуты на минуту хлопнетесь в обморок.
– Почему же вы меня не остановили?
– Я не смог: часы-то тикают. Еще долго?
– Часов двенадцать, может быть, чуть дольше. – Она устало откинулась в кресле. – Точно не знаю. Сколько потребуется, столько и провожусь. Не смейте меня торопить!
– Хорошо. – Он рывком вскочил на ноги. – Не буду вам надоедать. Может, приляжете? Когда вас разбудить?
– Я не хочу спать. Просто надо дать передышку глазам.
– Тогда я вернусь немного позже. Если не возражайте, конечно…
– Не имеет значения. – Она снова зажмурилась. – Скажите, Логан, вам не надоела вся эта старомодная учтивость?
– Есть немножко. Но я терплю. Я уже давно понял: каждый сверчок должен знать свое место и не лезть вперед старших в пекло.
– Никогда не слышала такого бездарного смешения метафор!
– Я думал, что вы слишком утомлены для филологических оценок.
– Подобный лепет можно оценить и не на свежую голову. Что касается моей дальнейшей работы, то все будет зависеть от инстинкта. Глаза – вот главный инструмент.
– Я могу вас кормить, но помочь бессилен.
– Я и не надеюсь на помощь. – Проводив Логана взглядом, Ева прошептала:
– Какая помощь, Джимми? Все решится между тобой и мной.
Чеви-Чейз, среда, 11.45 вечера
– Дело близится к завершению, – доложил Тимвику Фиск. – Допрел сказал, что работа оказалось проще, чем он предполагал. Еще двенадцать часов – и результат будет готов.
– Ты видел череп?
– Я в этом не разбираюсь. Ни носа, ни глаз… По-моему, мы напрасно тратим время.
– Я сам определю, напрасно или с толком. Как только он закончит, позвони мне. Я приеду и приму решение.
Фиск положил трубку. Еще 12 часов – и он узнает, за кого приняться: за Допрела или за Логана с Дункан. Заняться двумя последними было бы интереснее, но и Допрел раздражал его с каждым часом все сильнее.
Барретт-Хаус, четверг, 6.45 вечера
Пригладить глину.
Последние штрихи.
Попробовать результат на слух, на ощупь. Отпустить кончики пальцев в свободный полет. Не думать.
Помоги, Джимми!
Глина прохладна, зато пальцы теплы, почти горячи. Завершающее прикосновение.
Как быть с ушами? Прижать их к черепу? Удлинить мочки?
Утончить и удлинить нос?
А рот? С шириной ясно, но как быть с формой?
Она остановилась на сомкнутых губах, не наделив их выражением.
Наконец, глаза. Это очень важно и очень трудно. Никаких измерений, почти полное отсутствие научных данных. Главное – не торопиться. Изучить форму, угол глазных впадин… Размер глазных яблок почти не меняется на протяжении жизни, разве что немного увеличивается с достижением зрелости. Какими сделать глаза Джимми: выкаченными, глубоко посаженными, чем-то средним между одним и другим? Угол глазных впадин и надбровный костяной гребень подскажут параметры решения…
Нет, время еще не пришло. Многие коллеги работают по принципу «сверху вниз», поэтому почти сразу решают проблему глаз. Ева никогда себе этого не позволяла. Она подметила, что глаза, смотрящие на нее в упор, побуждают к торопливости. Помоги, Джимми! Подправить скулы, сделать щеки не такими впалыми. И не смотреть на лицо как таковое, ограничиться деталями.
Еще пригладить. А вот здесь прибавить полноты.
Не смей торопиться! Предоставь свободу рукам, не подчиняй их рассудку! Не представляй мысленно результат, просто ваяй. Главное – измерения. Проверь их еще раз.
Ширина носа – 32 мм. Так-так… Высота губ – 14 мм. Нет, должно быть 12. Немного опустить верхнюю, она обычно тоньше нижней. Придать пухлости рту – тут пролегает важная мышца. Оформить ноздри. Небольшие морщинки по обеим сторонам носа – насколько глубокие?
Впрочем, какая разница? Никто никогда не проводил опознание по морщинам.
Углубить участок вокруг нижней губы. Зачем? Неизвестно. Действуй, результат появится потом.
Пригладить… Приподнять… Заполнить…
Морщинки вокруг глаз от привычки щуриться. Морщины вокруг рта.
Она работала все быстрее, руки порхали вокруг лица Джимми, как ангельские крылья.
Почти готов. Кто ты, Джимми? Мне требуется твоя помощь. Мы в конце пути. Сделаем твою фотографию, размножим ее – и ты возвратишься домой.
Пригладить, приподнять. Стоп! Отличное – враг хорошего.
Ева отошла назад и сделала глубокий вдох. Она вложила в этот труд всю себя. Остались только глаза.
Какого они цвета? Логан предпочел бы голубой: голубые глаза Кеннеди не менее знамениты, чем его улыбка. К черту Логана! О Кеннеди не может быть речи, и незачем ходить перед Логаном на цыпочках! Она сделала еще один шаг назад и в первый раз позволила себе оценить работу целиком. Пусть глаза будут карие, как у всех ее…
Господи!
При виде облика, вышедшего из-под ее ладоней, ее охватила дрожь. Впечатление было посильнее, чем удар со всего размаху в солнечное сплетение.
Нет! Невероятно!
Она неуверенно подошла к столу, на котором дожидались своей очереди глаза: голубые, карие, серые, зеленые. Взяла коробочку и шагнула к подставке с головой.
Она полностью лишилась сил – наверное, это и есть причина галлюцинации. Сейчас она вставит глаза – и галлюцинация померкнет. Карие! Нечего потакать безумию.
Дрожащей рукой она взяла из коробочки карее глазное яблоко и вставила его в левую глазную впадину. Теперь правый глаз…
– С глазами явная промашка, – подсказал Логан из своего угла. – Вы это нарочно, Ева?
Она смотрела своему творению в глаза, выпрямив ломящую спину.
– Нет, по наитию.
– Исправьте эту досадную оплошность – и…
– Это ошибка! Где-то посередине работы я, наверное, позволила себе…
– Вы не позволяете себе ошибаться. Вставьте те глаза, которые ему полагаются.
Она вынула из глазниц карие глаза и убрала их в коробку. Потом застыла, рассматривая ее содержимое.
– Вы уже знаете, что ищете, Ева.
– Хорошо! – Она выхватила из коробки пару глаз и, не глядя, вставила их в глазницы.
– А теперь отойдите и полюбуйтесь делом своих рук.
Она послушно отошла. Невероятно! Боже, этого просто не может быть!
Но сомневаться не приходилось.
– Какой же вы мерзавец! – прошептала она, глядя прямо в серые глаза. Она так дрожала, что, казалось, вместе с ней сотрясается сошедшая со своей оси Земля. – Это Бен Чедберн. Наш президент.
Чеви-Чейз
– Ну? – сказал Допрел хмуро. – Узнаете своего террориста?
Тимвик уставился на череп.
– Вы уверены, что правильно воссоздали облик мертвеца?
– Абсолютно уверен. Могу я быть свободен?
– Да. Спасибо за старания. Я распоряжусь немедленно отвезти вас обратно в Нью-Йорк. Естественно, вы должны молчать о происшедшем. Нам не нужна утечка информации.