Джоансен Айрис. Полночный воин

   Она, разумеется, не знала, но догадывалась. Однажды она заметила, как в безумной страсти перекосилось его лицо. Временами он отстранялся от нее, мускулы его сжимались в комок, а спина становилась несгибаемо твердой.
   - Ты и вообразить не можешь, какие это адовы муки.
   - Тогда не доводи себя до такого состояния.
   - Отвергая меня, ты наносишь мне боль. Разве это не оскорбляет твои чувства лекаря?
   - Нет. - Ложь. Мысль о физических страданиях Гейджа для нее стала невыносимой.
   - Нет? А ведь это твоя вина. Все, что от тебя требуется, - подчиниться мне, и боль уйдет. Я выздоровею.
   - И слышать не желаю! - в отчаянии вырвалось у нее.
   - Но не забудешь. - Он притянул ее к себе. - Будешь помнить, Бринн?
   Она не забудет. Даже сейчас тугое напряжение его мускулов отдавалось нежностью в ее теле. Она закрыла глаза и приказала себе спать.
   Наступило продолжительное молчание, пока Гейдж снова не позвал ее:
   - Бринн!
   - Давай лучше спать.
   - Кайт.
   - О чем это ты? - Она не сразу поняла, что он уже заговорил о другом.
   - Когда мы будем в Кайте?
   - Завтра или послезавтра. Уже не помню, сколько дней мне пришлось добираться от уэльской границы до Кайта. Она внезапно разозлилась на себя.
   - Правда, не помню, как долго мы шли после Кайта. Я тоже не Господь Бог, и не жди этого от меня.
   Он задумчиво сказал:
   - Нам не следует идти в Кайт. Мы могли бы сразу отправиться к морю.
   - Но надо пополнить запасы, а Кайт - единственная деревня поблизости. С какой стати нам не идти туда?
   - Из-за твоей матери.
   Бринн почувствовала тяжесть в груди, знакомый холодок сковал ее руки.
   - Это случилось много лет тому назад.
   - Тебя они тоже хотели сжечь, - мрачно напомнил он ей.
   Он и об этом подумал, и он, наверное, прав. Может, найдется причина обойти Кайт?
   - Думаешь, там нас может подстерегать опасность?
   - Не знаю, но мы, без сомнения, отразим любое нападение фермеров и торговцев.
   Ее охватило какое-то безумие и... робость.
   - Тогда отправляемся в Кайт.
   - Ты подумай еще. Не будет ли тебе страшно?
   - Я уже сказала, это было давно, и мы спокойно можем ехать в Кайт. Бринн прикрыла глаза. - А сейчас я устала от этих ненужных разговоров и хочу спать.
   ***
   До деревни Кайт они добрались к концу следующего дня. В тени Кайтского замка притаились домики с соломенной крышей, все, как в любой другой деревне. Обычная мирная деревня. Тишина.
   Вопли. Треск пламени. Запах, о Господи, запах!
   - Что с тобой? - прошептала Эдвина, взглянув в лицо Бринн. - Ты выглядишь, как...
   - Я не могу быть здесь. - Бринн задыхалась.
   - Гейдж говорит, что нам надо купить у жителей деревни провиант и пополнить запасы.
   - Вот пусть он этим и занимается, а я не могу здесь ни минуты оставаться.
   Бринн развернула лошадь и пустила ее галопом.
   Она слышала, что Гейдж окликнул ее, но не остановилась, пока не отъехала на несколько миль от деревни. Она едва успела спешиться, как ее вырвало.
   Дым. Стоны.
   - Господи! - Гейдж обнял ее, поддерживая за талию, пока ее выворачивало буквально наизнанку.
   Наконец Бринн, подняв голову, еле произнесла:
   - Я не вернусь обратно. Не могу... - Она еле говорила.
   - Никто не просит тебя об этом, - с горечью произнес Гейдж. - Не стоило мне слушать тебя, я ведь спрашивал, но ты решила поступить так, будто ничего не случилось, черт возьми!
   - Я не была уверена... Я не думала об этом. - Пошатываясь, она добрела до дерева и привалилась к стволу. - С той ночи я не позволяла себе вспоминать об этом кошмаре.
   - Ты же знаешь, что я не позволил бы ни одному из деревни подойти к тебе.
   - Знаю... - Бринн закрыла глаза, она по-прежнему держалась за дерево. - Они почти забыли обо всем.
   - О чем ты?
   - Я чувствую. Такое свершилось зло, а они едва помнят о нем. Подскажи им, и они почувствуют злость... удовлетворение и удовольствие. - Она со стоном стала раскачиваться. - Удовольствие!
   Его руки обхватили ее, он прижал ее голову к груди.
   - Ш-ш-ш!
   - Она была доброй. Она хотела помочь, вылечить...
   - Хочешь, я их сожгу?
   Она в испуге посмотрела на него снизу вверх.
   - Что?
   - Они сожгли твою мать. Мне тоже спалить деревню дотла?
   - Ты не смог бы...
   - Посмотри на меня.
   Воин. Жесткий. Безжалостный.
   - Смог бы.
   - Они причинили тебе боль. Месть облегчит страдания. - Холодная, дикая улыбка появилась на его лице. - Дать тебе факел?
   Она вздрогнула.
   - Нет.
   - Точно?
   Она уверенно кивнула.
   - Даже если бы я захотела им отомстить, мать бы постаралась оттуда остановить меня. Она хотела помочь им.
   Он покачал головой.
   - Тогда ты дурочка, если повторяешь ее судьбу.
   - Может быть. - Бринн судорожно глотнула. Рядом со всем этим ужасом она не могла спорить с ним. Нелегко было вспоминать о матери, когда в глазах вспыхивали картины ее смерти. - Мы можем уйти отсюда?
   - Как только Малик вернется с новыми припасами. Я велел ему поторопиться. К ночи нам надо быть далеко отсюда.
   - Можешь возвращаться, если надо. Я обойдусь без тебя.
   - Оставайся здесь, я принесу воды и тряпку - вытереть тебя.
   Бринн не смогла бы и шага сделать, даже если бы захотела. Никогда в жизни не чувствовала она себя такой слабой.
   Гейдж быстро вернулся, умыл ее словно малого ребенка, дал воды прополоскать рот.
   - Лучше? - спросил он.
   - Да. - Ее еще шатало, но тошнота прошла. - Мне просто хочется скорее уйти отсюда. Я не могу выносить... Она была такой доброй, а они обо всем забыли...
   - Успокойся. - Он сел и притянул ее на колени, нежно прижав к груди. Расскажи мне о ней.
   - О той ночи? Я не могу...
   - Нет. О своей матери. Какая она была, твоя мать?
   - Зачем тебе?
   - Я тоже хочу помнить ее. Как ее звали?
   - Мейрл.
   - Как она выглядела? Светлая, как и ты?
   - Нет, темнокожая, с красивыми синими глазами. У нее была чудесная улыбка. Она всегда радовалась... пока отец не ушел от нас.
   - Она любила тебя?
   - Очень. Она говорила, что мы не только мать и дочь, а словно сестры.
   - Сестры?
   - Ну, как тебе объяснить? Мы были на равных, мы обе занимались знахарством. Мы будто находились внутри круга, куда вход для всех остальных был заказан. Она все время повторяла: "Не беспокойся, Бринн. Они не могут переступить черту и войти в наш круг, но мы можем выйти к ним". - Она сжала его руку. - Но когда она вышла из круга, чтобы помочь им, они сожгли ее. Ей никогда не надо было делать этого. Я предупреждала ее. Я видела, как они обозлились на нее, узнав, что она спала с Роарком.
   - Кто такой Роарк?
   - Сын булочника. Ему было всего девять лет. Он упал с дерева и страшно разбился. Думаю, у него был перелом позвоночника. Он умирал. Травы действовали только как снотворное. Она знала, что надо лечь с ним, положив на него руки.
   - Как ты с Маликом?
   - Да, как я... - Она замолчала. О чем она? Слова лились в порыве откровения. Многое стало понятным, пока она лечила Малика, но ей пора замолчать. Разве смерть матери ее ничему не научила? - Нет, травы тоже помогли. Прикосновение просто облегчает страдания, но не...
   - Продолжай! - поторопил охрипшим голосом Гейдж. - Тебе надо выговориться. Долгие годы ты все переживала молча. Доверься мне. Разве ты до сих пор не поняла, что я никогда бы не посмел тебя обидеть?
   Сущая правда. Воспоминания... Она упорно гнала их от себя, но они пропитали ее горьким ядом, и она не могла...
   - Не бойся. Мне больно, когда ты боишься.
   Она не хотела причинять ему страдания. Она никогда не желала этого. Он смотрел ей в глаза, и в его взгляде светились искренность, нежность и преданность.
   И все же, рассказывая, она не осмеливалась поднять на него глаза. Ее голова лежала у него на груди.
   - Травы очень помогают. Но еще важнее - правильно их применять. Помолчав, она резко добавила:
   - Но и прикосновения лечат.
   Он ничего не ответил.
   - Зачем я тебе все это говорю? Ты ведь веришь только в то, что можешь потрогать.
   - Тебе нужно выговориться мне.
   Он, несомненно, был прав, и, возможно, его недоверие только подстегивало ее откровенность.
   - Никакого чуда нет. Мне кажется, это идет от Бога. Думаю, он выбирает некоторых людей и передает им свой дар, чтобы они им пользовались. - Ее голос внезапно зазвучал твердо и решительно:
   - Здесь нет ничего сверхъестественного. Ничего особенного, вроде природного дара красивого голоса, или умения владеть мечом, или грациозных движений. Это просто... необычно.
   - Но люди этого не понимают. А когда ты узнала, что у тебя есть дар?
   - За год до отъезда из Гвинтала. Я не испугалась. Мать говорила мне, что он передается от матери к старшему ребенку, и, возможно, пришел ко мне, когда я была совсем маленькой. Мать почувствовала прикосновение божественного, когда ей было всего семь лет.
   - А почему тебя могло это испугать?
   - Потому что я ощутила этот дар, когда пришлось лечить Селбара.
   Он напрягся.
   - Так могу я, наконец, узнать, кто же этот Селбар?
   - Волк. Я нашла его раненным в лесу, его плечо и шея были разорваны. Олень рогами поддел его.
   Гейдж широко раскрыл глаза.
   - Волк! - Он не смог удержаться от смеха. - Волк?
   - Прекрасный зверь. Он умер бы, не приди ко мне дар целительства.
   Он перестал смеяться.
   - Но ты ведь могла погибнуть, ухаживая за своим прекрасным зверем.
   - Мне передали дар, и я должна была его применить.
   - Полагаю, мать простила бы тебя, если бы ты не взялась лечить Селбара.
   - Но мне бы тогда было стыдно самой, не помоги я волку. Особенно после того, как этот дар пришел ко мне. - Бринн мысленно вернулась к тому дню. Я очень странно почувствовала себя. Руки покалывало, ладони стали почти горячими, и когда я положила их на рану волка, то почувствовала, что тело Селбара тоже стало теплее. Я пробыла с ним всю ночь, а утром поняла, что волк будет жить.
   - Он мог бы выжить и без тебя.
   - Конечно, если Господу было бы так угодно. Я не утверждаю, что дар срабатывает каждый раз. Легче лечить детей или таких людей, как Малик, у которых разум ясный. Но иногда больные не возвращаются к нам. Бывает, они погибают, уходят в мир теней...
   - Но сын булочника не умер?
   - Нет, он остался жив и выздоровел. Через четыре месяца он опять лазил по деревьям. Сначала они назвали это чудом. - Бринн закрыла глаза. - А потом сказали, что здесь кроется что-то другое.
   - Колдовство.
   При этих словах она вздрогнула.
   - Она не была ведьмой. И я тоже. Это дар.
   Он молчал, прижимая ее к груди с умиротворяющим спокойствием.
   - Ты все еще не доверяешь мне?
   - Хотелось бы. Если бы это было в моих силах, я дал бы тебе все, что ты от меня хочешь. - Он встряхнул головой. - Я знаю, ты не ведьма, ты добрая, милая и хочешь только блага для всех. И я не перестану сражаться до конца своих дней во имя твоей защиты и ради того, что ты называешь даром. Довольно с тебя?
   Нет, она по-прежнему пребывала одна в своем круге. Ее дар оставался для всех подозрительным. Он услышал ее рассказ и не испытал ни отвращения, ни страха, который она встречала на лицах тех, других, слышавших о ее даре. Для него неважно, чем она занималась, он принимает ее и всегда защитит. Она почувствовала облегчение, словно с ее плеч сняли непосильную ношу.
   - Я не могу просить тебя. Дар предназначен мне, так уж получилось.
   - Я сам предложил тебе помощь и защиту. - Он прижал ее к груди. - А теперь помолчи. Отдохни и постарайся не думать о прошлом. Скоро мы уйдем отсюда. Мы далеко от деревушки рыбаков?
   - До Селкирки? Полный день пути. Сегодня нам надо переночевать здесь.
   - Разве теперь ты руководишь моими людьми? Я повторяю, мы отправимся в путь сразу же, как только добудем провиант. Мы будем ехать всю ночь и к рассвету дойдем до деревни, где я смог бы договориться о лодках.
   Он никогда не совершал переходов ночью, все знали, как они опасны и для людей, и для лошадей. Он решился на это только ради нее. Бринн закрыла глаза, отдаваясь чувству близости, сердечного родства. Теперь она не одинока. Наверняка они еще не раз столкнутся в споре, но она примирится с его всепоглощающим уютом.
   Ночь выдалась пронзительно-холодной. Свирепо завывал ветер, когда к рассвету они добрались до Селкирки. Деревня показалась Бринн совсем маленькой. Она помнила ее многоголосой, шумной, а сейчас в ней оказалось домов двадцать, беспорядочно разбросанных по побережью. В столь ранний час на улицах почти никого не было, но Бринн заметила две небольшие лодки, качавшиеся в море, наготове стояли еще четыре.
   - Что такое? Ты чему-то удивлена? - спросил Гейдж. - Разве мы не туда попали?
   - Туда. - Бринн не могла ошибиться. - Тогда деревня казалась гораздо больше.
   - В детстве все кажется больше. - Гейдж повернулся к Малику. - Не знаю, как долго пробудем здесь, так что поищи, где мы могли бы остановиться. На побережье чертовски холодно.
   - А ты чем займешься? - спросил Малик.
   - Тем, что умею делать лучше всего - торговаться. - Гейдж пришпорил коня. - Хочу перехватить рыбаков до их выхода в море, иначе придется торчать без дела до заката, пока они не вернутся.
   "Торчать без дела? Гейдж понятия не имеет, что это значит", - с грустью подумала Бринн. Такой неугомонный характер всегда будет в вечном движении. За долгие недели ее борьбы за спасение жизни сарацина Гейдж из-за вынужденного добровольного безделья еще больше привязался к другу.
   - Поехали, - сказал Малик. - Укроем вас, женщин, от этого дикого ветра. Эдвина просто посинела от холода.
   - Очень любезно с вашей стороны, - едко заметила Эдвина, - но мне не так уж плохо. Вы сами, как я заметила, дрожите, словно лист на ветру.
   Слова Эдвины задели Малика.
   - Ты всегда замечаешь только плохое и не хочешь видеть того, что бросается в глаза. Почему бы тебе не обратить внимание, как великолепно я смотрюсь на своем коне. Или, скажем, оценить мое остроумие. Нет, я, видите ли, чувствителен к холоду. У меня на родине не бывает таких убийственных северных ветров.
   Эдвина опустила глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами.
   - Я рада, что вы так понятно объяснили мне свои достоинства, и не стану больше укорять вас за то, что вы неженка.
   - Неженка? - повторил Малик, не веря своим ушам. - Разве есть хоть капля слабости в...
   - Эдвина, может, и примирилась с холодом, а я так вся дрожу, вступила в разговор Бринн. Ее забавляли перепалки между ними, так и подмывало послушать дальше, но на этот раз она слишком устала. Пережитое в Кайте, длинный переход утомили ее. - И потом я хочу спать.
   - Я мигом! - Малик махнул рукой Лефонту, и они поскакали в деревню.
   Жители встретили их с крайним недоверием и неохотно торговались. Битый час Малик пытался уговорить их, прежде чем нашел то, что искал. Недовольный собой он вернулся к ожидавшим его Бринн и Эдвине.
   - Гейджу станет не по душе, если здешние мужчины станут торговаться так же яростно, как и их жены. Мне удалось договориться всего о пяти домишках, да и то втридорога. - Малик кивнул на небольшой домик на берегу. - Для Гейджа и для тебя, Бринн, - сказал он и, повернувшись к Эдвине, добавил:
   - Вы с Алисой займете вон то жилище, а Лефонту с его людьми придется разместиться в трех остальных.
   - А как же ты? - спросила Эдвина.
   - Лягу у вашего порога.
   - Как это?
   - Только так я смогу доказать, что не неженка. - Малик принял героическую позу. - Свернусь у дверей, подставив лицо холоду, всегда готовый отразить любую беду от вас, даже под угрозой схватить жуткую простуду, которая унесет меня из этого бренного мира, - мрачно добавил он.
   - Разрешаю тебе пролежать часа два! - усмехнулась Эдвина.
   - Увидишь. - Малик завернулся поплотнее в накидку и направился к Лефонту. - Идите в дом и согрейтесь, пока я займусь размещением всех остальных на этом заброшенном побережье. - Он вздохнул. - Кроме себя самого.
   - Он что, и вправду решил улечься у дверей? - нахмурилась Эдвина, глядя ему вслед.
   - Я бы не удивилась, - ответила Бринн.
   - Надо помешать ему, - встревожилась Эдвина. - Он только после болезни, и упрямство не доведет его до добра.
   - Он сейчас здоров, как никогда.
   - И все же это безумие. Скажи ему, чтобы он не вздумал сделать так, как пообещал.
   - А почему ты сама ему не скажешь?
   - Потому что только этого он и ждет от меня. Хочет услышать, как он силен. Так вот, я не стану ничего говорить.
   - Но почему?
   - Потому что он каждый раз... Не стану, и все! - Эдвина окликнула Алису, разговаривавшую с Лефонтом. Рядом стоял Малик. - Нам есть где укрыться, Алиса. - Эдвина с вызовом посмотрела на Малика. - И наверняка там найдется теплый уютный очаг.
   - Не сомневаюсь, - мрачно заметил Малик.
   Эдвина пробормотала что-то себе под нос и направилась к домику.
   - Она сердится? - спросила Алиса, подойдя к Бринн.
   - Понятия не имею, - уклонилась от разговора Бринн. Между Маликом и Эдвиной сложились непростые отношения, и порой трудно было понять их взаимные чувства. - Почему бы тебе не спросить у нее самой?
   - Мне она вряд ли скажет, - ответила Алиса. - Она не разговаривает со мной о Малике.
   На них обрушился сильный порыв ветра. Алиса поежилась и торопливо зашагала к домику.
   Алиса полнеет день ото дня, посмотрела ей вслед Бринн. Поездка пошла подневольной любовнице на пользу. И держаться Алиса стала уверенно, с чувством собственного достоинства. Куда и девалась робкая, забитая служанка Эдвины, что боялась собственной тени! Обе женщины вели себя как настоящие подруги, и им обеим такая дружба пошла на пользу.
   Бринн бросила взгляд на берег. Там сидел Гейдж на перевернутой рыбацкой лодке, разговаривая с небольшой группой деревенских жителей, собравшихся около него. Он яростно жестикулировал, иногда улыбался, стараясь убедить и перехитрить их. Его волосы отливали густым иссиня-черным цветом. Под серым безрадостным небом ветер безжалостно трепал шевелюру Гейджа. Уж если его ураганные порывы пронизывали Бринн, укрывшуюся возле домика, то у воды он наверняка просто сбивал с ног и резал, как кинжал. Гейдж продрогнет до костей, а если верить Малику, вернется он, похоже, не скоро.
   Своим ожиданием на ветру и волнением Гейджу не поможешь, и Бринн быстро зашагала к домику, на который ей показал Малик.
   Гейдж вернулся с побережья только с наступлением темноты.
   Бринн стояла у очага. Увидев его, заволновалась.
   - Ты ужасно выглядишь! Закрывай дверь и иди к огню. - Она поспешила навстречу.
   Щеки Гейджа обветрились, а в уголках рта от усталости пролегли глубокие морщины.
   - Огонь? А что это такое? - Он пытался улыбнуться, но застывшие губы плохо повиновались. Он потянулся к очагу. Почувствовав тепло, закрыл глаза. - Ага, теперь припоминаю.
   Бринн расстегнула его накидку и положила на стул.
   - Снимай доспехи.
   - Подожди.
   - Снимай. Ты просто валишься с ног от усталости. Мне не стащить с тебя эту тяжелую кольчугу.
   Он попытался было развязать кожаные ремешки, но пальцы не гнулись.
   - Стой спокойно! - Бринн приподнялась на носки и развязала кольчугу на его плечах, а потом расстегнула остальные петли. - Теперь разденься совсем, а я велю принести воды.
   - Воды?
   - Чтобы ты вымылся. Час назад Лефонт приказал своим солдатам нагреть ее.
   Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
   - Как мило с его стороны! Я не замечал раньше, чтобы Лефонт так заботился обо мне.
   - Разденешься - полезай туда. - Бринн кивнула на неглубокий деревянный бочонок, который ей удалось выпросить в деревне. - Он, правда, попахивает вином, но больше мне ничего не удалось найти. Женщины приняли меня за сумасшедшую, когда я сказала, что буду мыться в нем.
   - Уж пусть лучше пахнет вином, чем рыбой, которой от меня несет весь день.
   Бринн потянула носом. С ним вместе вошел и рыбный дух.
   - Тебе пришлось нелегко, - сказала она и, открыв дверь, вышла.
   Вернувшись, Бринн застала Гейджа сидящим в бочонке. Он хмурился от нетерпения.
   - Давай скорее! - сказал он. - Я чертовски устал и боюсь, что вообще не выберусь из этого корыта, так я окоченел.
   - Ничего, на этот случай у нас есть топоры. - Она показала на двух солдат, внесших вслед за ней котлы с водой - из котлов валил густой пар.
   Окунувшись в горячую воду, Гейдж через четверть часа со вздохом облегчения привалился к стенке бочонка.
   - Согрелся? - Бринн намылила его широкую спину и окатила водой.
   - Да, а то я уже и верить перестал, что вообще согреюсь когда-нибудь. Господи, какой жуткий ветер!
   - Ты же привык к холоду. Ведь Норвегия не в теплых же краях?
   - Верно, но я давно уехал оттуда. В Византии тепло, а в Нормандии вполне сносно. Интересно, и зачем понадобилось Гевальду забираться так далеко на север в поисках своей земли обетованной?
   - В Гвинтале не так холодно. Я говорила тебе, что остров защищен высокими скалами. - Бринн поднялась с колен. - Чище мне тебя не вымыть в этом маленьком бочонке. Вставай, я вытру тебя.
   Недовольно ворча, Гейдж вылез из бочонка.
   - Еле-еле.
   - Что ты сказал? - спокойно спросила Бринн, растирая его полотном.
   - Еще чуть-чуть, и тебе пришлось бы звать Лефонта с топором.
   Она обернула его в большой сухой кусок полотна.
   - Хорошо еще, что вообще удалось найти хоть что-то. Не надо было вырастать таким огромным.
   - Это наследственное. Хардраада был выше двух метров ростом.
   Она покачала головой.
   - Поразительно! Посиди у огня. Сейчас солдаты унесут бочонок, а потом я накормлю тебя похлебкой.
   Гейдж устроился поближе к очагу и привалился к теплым камням.
   - Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?
   - Я отдохнула и согрелась, а ты нет.
   - Раньше ты не очень-то думала о нас обоих.
   - Как нелегко быть с тобой! Вечно ты стремишься все дотошно выяснить. Даже заботу о себе воспринимаешь подозрительно. Как трудно тебе предлагать свою помощь! - Бринн открыла дверь, чтобы позвать солдат, и в комнату ворвался резкий ветер. - Не снимай полотна. - И она вышла.
   Бочонок солдаты унесли. Бринн вернулась встревоженная.
   - Малик сидит на пороге у домика Эдвины.
   - Знаю. Я подходил к нему, когда шел мимо, но он ответил, что так надо.
   - Какая глупость! На улице ледяной холод. Наверное, Эдвина права, я заставлю его пройти в дом.
   - Оставь их в покое. Малику не понравится, что ты вмешиваешься.
   "Похоже, он прав", - подумала Бринн. Малик обычно знал, что делает.
   - Давай ужинать, - поторопил ее Гейдж. Она наклонилась над огнем, к котлу с кипящей похлебкой.
   - Удалось достать лодки?
   - Всего четыре. - Гейдж взял у нее из рук деревянную ложку и миску. И то совсем маленькие. На каждую едва поместится человек восемь, так что придется оставить здесь часть людей Лефонта и всех лошадей.
   - В Гвинтале тебе не понадобится армия.
   - Надеюсь! - Он доел похлебку, а потом сказал:
   - Но все в жизни меняется, и Гвинтал, может, уже не тот спокойный остров, каким ты знала его.
   - Там все по-прежнему, - поспешила уверить его Бринн. - Гвинтал никогда не изменится. Еще похлебки?
   - Нет! - Он поставил миску на пол. - Мне надо кое о чем рассказать тебе.
   У Бринн тревожно забилось сердце.
   - Что случилось?
   Он снял с себя полотно и встал.
   - Мне надо показать тебе кое-что. - Гейдж, не одеваясь, подошел к своей одежде, лежавшей на стуле, и достал кожаный кошелек. - Похоже, мы не первые чужестранцы в этой прибрежной деревне. Неделю назад здесь был некто молодой светловолосый и симпатичный.
   - Ричард?
   - Он не назвался. - Гейдж открыл кошелек. - Но он хотел попасть на остров к северу отсюда. Взял лодку и молодого мужчину в помощь, а заплатил вот этим.
   Взглянув на его ладонь, Бринн увидела свой небольшой рубин.
   - Твой? - спросил он.
   - Да. Делмас, как я и думала, отдал его Ричарду.
   - Ты права. - Он вложил рубин ей в руку. - Этот юноша, Уолтер, оставил камень отцу, чтобы тот сохранил рубин до его возвращения. Он будто предчувствовал, что, отправляясь в путь с Ричардом, не стоит брать с собой ничего ценного.
   От камня веяло холодом и враждебностью. Совершенно чужой камень. Она носила рубин с самого детства, но сейчас она не могла избавиться от странного ощущения, будто не имеет к нему никакого отношения: он не принадлежит ей после того, как послужил жаждой наживы Делмасу и хитрому коварству Ричарда.
   - Этот Уолтер наверняка повез Ричарда в Гвинтал, но он не сумеет пристать к берегу.
   - Если Ричарду все же удастся попасть на остров, то нам, возможно, придется столкнуться с неприятной неожиданностью, когда мы окажемся там.
   - Он не сумеет найти дорогу! - уверенно повторила она и, подойдя к своей кожаной сумке в углу, положила туда рубин. Вряд ли она сможет надеть его снова на шею. - Гвинтал находится в безопасном месте от него.
   И все же, как она ни старалась успокоить Гейджа, возможное появление Ричарда смутило ее. Он шел не вслед за ними, а опередил их и явно готовился к неожиданной встрече.
   Взяв в охапку шерстяные одеяла, сваленные в углу, Бринн поднесла их к камину.
   - Это наши собственные. Я вытрясла их сегодня днем. На кровати одеяла грязноватые, боюсь, в них могут оказаться насекомые. - Она расстелила их у огня. - Мы отправляемся завтра?
   - Да, рано на рассвете.
   - Тогда спать. - Она сняла платье и легла. - Ну, что стоишь? Ты ведь устал.
   - Ладно. - Гейдж лег и отвернулся от нее. - Спокойной ночи.
   Бринн не понимала, что происходит. Он отказался от нее, не может быть. Она устроилась поудобнее, стараясь не дотрагиваться до него.
   - Спокойной ночи.
   В комнате сгустилось молчание, и только хруст потрескивавших поленьев нарушал тишину.
   - Почему? - тихо спросил он.
   Она сама едва не задала ему тот же вопрос, когда он повернулся к ней спиной.
   - Почему ты так ласкова со мной сегодня? - снова спросил он.
   - А почему ты был так добр ко мне в Кайте?