Джоансен Айрис. Полночный воин

   - Успокойся. Ты не умрешь. Разве я когда-нибудь нарушал свое слово?
   Малик поймал взгляд Гейджа и с трудом раздвинул спекшиеся губы в тщетной попытке улыбнуться.
   - Нет, мой друг, никогда...
   - Тогда помоги мне. Малик закрыл глаза.
   - Я постараюсь. Самое интересное... узнать... сдержишь ли ты слово на этот раз. - Он закашлялся, и в горле у него что-то забулькало. - Мы победили?
   - Да. Король Гарольд мертв, одни его бароны убиты, другие взяты в плен. Мы держим Англию в кулаке. - И Гейдж выразительно сжал пальцы.
   - Я знал... Они никогда, - Малик говорил медленно, с трудом, - не смогли бы дать отпор моему славному мечу.
   - И ты был прав. В бою тебе нет равных. Ты непобедим.
   - А Вильгельм... посвятил тебя в рыцари?
   - Да. Помолчи же, отдохни!
   - Отдых... Вечный покой...
   Малик затих. Дрожь пробежала по его телу.
   Гейджа охватило отчаяние. Неужели друг покидает его? Он склонился над раненым и с облегчением увидел слабо пульсирующую жилку на шее Малика. Пока жив.
   ***
   - Поднимайся!
   Вслед за окриком с Бринн сдернули одеяло и рывком подняли с постели.
   - В чем дело? - истошно завопил Делмас. - Лорд Ричард, почему вы...
   - Заткнись! - рявкнул Ричард. - Мне нужна твоя жена.
   Бринн охватил ужас при взгляде на лорда. Ричард тяжело дышал, страх и злоба исказили его красивое лицо, карие глаза дико блестели в отблеске свечей: стоявший позади него солдат держал в руке массивный канделябр.
   - Нет!
   - Ты еще мне смеешь перечить, грязная девка! - Ричард грубо потянул ее за руку. - Будешь делать все, что я велю тебе!
   Бринн потрясла головой, пытаясь прогнать сон. Ее несколько успокоила одежда Ричарда. Он был в боевых доспехах и явно прискакал прямо из лагеря Гарольда. Не похоже, что его обуяла жажда плоти, как ей показалось в первый момент.
   - Леди Эдвине хуже? - Тревога охватила Бринн.
   - Я не видел ее. - Ричард схватил шаль и набросил ей на плечи. Теперь это не имеет значения: Эдвина мне больше не нужна.
   - Почему вы злитесь? - не унимался Делмас. - Чем мы разгневали вас?
   Ричард отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
   - Поторопись, женщина, черт тебя побери! Нам надо добраться до лагеря, пока этот мерзавец жив.
   - До лагеря? - Бринн быстро надела башмаки и подвязала волосы кожаной лентой. - Вы говорите о лагере короля Гарольда?
   - Гарольд мертв. Все убиты. Нас разбили. - Ричард грубо толкнул ее к двери. - Но я не стану рабом этих норманнов. Ты сделаешь все, чтобы вылечить сарацина, или я перережу твое хрупкое горлышко.
   - Сарацина? - Бринн ничего не понимала. Норманны победили англичан, а Ричард бредит о язычнике. - Я не могу уехать из Редферна, - пыталась объяснить Бринн. - Вашей жене стало хуже после вашего ухода с Гарольдом. У нее каждую ночь жар, и я должна...
   - Дура! Все изменилось. Забудь о ней! Все кончено! Я потерял...
   На полуслове он начал выталкивать ее за дверь.
   - Постойте, мои травы.
   Бринн на ходу схватила большой кожаный мешок. Ричард мигом выпихнул ее из комнаты и потащил через весь зал на задний двор.
   Солдат, поставив канделябр на стол возле кровати, где ошарашенный Делмас пытался еще что-то возразить, поспешил за пленным лордом.
   Бринн различила в темноте солдат с горящими факелами, чье трепещущее пламя бросало причудливые тени на испуганную челядь, прижавшуюся к стенам домов. Кони нетерпеливо били копытами о мерзлую землю, и на холодном ветру пар валил у них из ноздрей.
   Один из всадников выехал вперед - в свете факелов его доспехи зловеще поблескивали.
   - Это та женщина?
   - Ее зовут Бринн, - уточнил Ричард. - Можем ехать, капитан Лефонт.
   Делмас выбежал из дома, в отблесках огня его лицо казалось зеленовато-серым.
   - Лорд Ричард, а как же я? Вы не можете забрать ее. Она моя... Делмас пытался ухватить ее за руку.
   - Ты, мерзкая свинья! - Ричард толкнул его в грязь. - Я делаю все что мне угодно. - Он сел на лошадь и рывком вздернул Бринн на седло впереди себя. - Я забираю свое добро. Теперь она послужит мне.
   Он пустил лошадь галопом вслед за капитаном норманнов и его войском.
   - Мне не следует оставлять вашу жену, - с отчаянием в голосе произнесла Бринн, оглянувшись на поместье, вскоре скрывшееся из виду. - Она может умереть без меня.
   - Ну и пусть. Меня это не волнует. Забудь о ней. С сегодняшнего дня ты принадлежишь норманну.
   - Какому норманну?
   - Лорду Гейджу Дюмонту. Его офицер, сарацин, ранен. Дюмонт переживает за него, и я поклялся, что ты его вылечишь. Ты - мой подарок ему. - Ричард горько усмехнулся. - Впрочем, вряд ли этот заморский дикарь способен на благодарность.
   - Вы не можете отдать меня ему. Я не ваша рабыня.
   - Твой муж, бестолковый Делмас, - мой раб. Значит, кто ты?
   - Я не...
   Бринн вскрикнула от боли, когда железные рукавицы цепко обхватили ее, и от таких объятий у нее заныло все тело.
   - Слушай меня, Бринн из Фалкаара, и запоминай. Я не буду повторять дважды. Ты вылечишь этого сарацина и будешь делать все, что потребует от тебя норманн. - Ри-чаРД перешел на шепот, уткнувшись губами ей в ухо:
   - А если я попаду к нему в милость, то, может, уговорю его вернуть тебя моей хныкающей жене. Я знаю, ты привязана к ней и не захочешь ее смерти по чьему-либо недосмотру.
   Гневная дрожь охватила Бринн. Ему наплевать на Эдвину, она стала лишь орудием в его руках для достижения богатства. Да и саму Бринн стремились использовать - Делмас, лорд Ричард, а теперь и этот... норманн.
   - Поместье скоро опустеет, - продолжал Ричард. - Все узнают о нашем поражении и о захвате норманнами замков. Слуги разбегутся как овцы, и кому тогда будет нужна Эдвина?
   - Лорд Келлз не позволит ей умереть.
   - Отец Эдвины в плену и тоже станет рабом норманна. Последняя надежда Бринн рухнула.
   - Так что Эдвина на твоей совести. Только ты можешь помочь ей. Ричард беззастенчиво отрекался от жены.
   Бринн сгорала от жгучего желания повернуться и дать ему пощечину. Никогда еще в жизни не чувствовала она себя такой беспомощной и полной ненависти.
   - Послужи смиренно норманну, и я постараюсь вернуть тебя в Редферн. Проявишь свой непокорный дьявольский нрав, и Эдвина отойдет в мир иной. Ричард слегка разжал железные объятия. - Так мы понимаем друг друга?
   - Я буду служить норманну... - согласно кивнула Бринн, - пока.
   - Пока, - эхом отозвался он. - Ты ведь всегда настоишь на своем, никогда не уступишь, правда? - Ричард злобно рассмеялся. - Проклятая тварь. Сколько раз я в бешенстве оставлял поместье из-за тебя! Ты вынуждала меня бежать. Смотрела сквозь меня своими огромными глазищами, как в пустоту. Как мне хотелось изнасиловать, раздавить, втоптать тебя в грязь! Ты, верно, догадывалась?
   - Да.
   - И не вздумай проверять свои наглые штучки на норманне. Лорд Келлз теперь ничто и больше не сможет покрывать тебя. - Ричард смаковал каждое слово. - Если ты не спасешь сарацина, то Гейдж вначале попользуется тобой на славу, а потом бросит тебя на утеху своим солдатам. Он жестокий человек и варвар, хуже даже, чем этот самозванец Вильгельм, которому он служит.
   Бринн едва удалось совладеть с собой от ужаса, но она постаралась не показать Ричарду, как испугало ее услышанное. Он так жаждал ощутить ее страх, но она не доставит ему такого удовольствия.
   - Думаю, разница небольшая между нормандскими варварами и саксонскими дикарями. Вы все на одно лицо.
   Он глухо выругался.
   ***
   - Ты, тварь, скоро сполна почувствуешь разницу на своей шкуре!
   До Гастингса было еще далеко, когда дыхание ночи донесло до Бринн сладковатое зловоние смердящих трупов и крови. Удушающий запах смерти бросал в холодный пот, комком стоял в горле и не давал ей вздохнуть. Такие муки были выше сил Бринн, и она судорожно забилась в истерике.
   - Нет, нет!
   - Что с тобой, черт побери?! - рыкнул Ричард, с трудом удерживая ее в седле.
   - Смерть...
   - Сарацин не должен умереть! - рявкнул Ричард.
   - Нет, вы не понимаете. Когда так много мертвых... - Бринн судорожно хватала ртом воздух. - Я ничего не смогу сделать.
   - Ты спасешь сарацина, слышишь?
   Почему он упрямо твердит об одном человеке, когда вокруг тысячи погибших и умирающих от ран. Тело Бринн сотрясали рыдания.
   - В чем дело? - К ним галопом подскакал капитан Лефонт. - Я не позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и лорду Гейджу, не понравится, если она не справится со своим делом.
   - Все в порядке, - торопливо заверил Ричард. - Пустые женские капризы. - Он зашептал ей на ухо:
   - Прекрати стонать. Норманн должен поверить, что я привез для него самый дорогой подарок в мире. Будешь...
   - Вот его палатка.
   Капитан Лефонт спрыгнул с лошади и поспешил к входу.
   - Милорд, - заглянул он в палатку, - это я, капитан Лефонт. Малик еще жив? Мы торопились...
   - Он жив. Едва. Вы привезли ее?
   Лефонт обернулся и щелкнул пальцами.
   - Давай сюда женщину, сакс.
   Ричард спешился и снял с лошади Бринн.
   - Прекрати скулить или, клянусь небом, ты у меня взвоешь по-настоящему, - едва слышно предупредил он.
   Все вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала смертью, и даже в море слез не потопить горечь утрат. Она должна овладеть своими чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко. Сарацин. Если она отдаст все силы ему, то ей, возможно, удастся держаться от остальных на расстоянии.
   - Где она? - снова послышался грубый нетерпеливый голос норманна.
   Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.
   - Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам... по вашему вкусу.
   - Я сам решаю, что мне нравится.
   Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся к Бринн. Она внутренне ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над ней возвышался двухметровый исполин, словно оживший греческий бог. Он был так грозен и так мужествен, что Бринн не смела дышать. Широкие плечи, могучий торс. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив в него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманном довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-черные волосы струились по плечам Дюмонта, закрывая его скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.
   - Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. - Он показал на лежавшего на деревянном лежаке человека, - Вылечи его.
   - Попробую. - Она взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. - Что с ним?
   - Ранен мечом в грудь. - Гейдж пристально посмотрел ей в глаза. - И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом за ним в могилу.
   Гейдж Дюмонт и в самом деле оказался не таким, как все. Его убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.
   - Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком? Легкое удивление пробежало по его лицу.
   - Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.
   - Простите ее дерзость, - вступил в разговор лорд Ричард, - моя жена обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.
   Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.
   - Я сумею ее приручить. Можешь идти.
   Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он сдержал свой гнев.
   - Как вы изволили заметить, она еще не привыкла к покорности. Вам может понадобиться моя помощь.
   - Мне за свою жизнь еще ни разу не требовались помощники, чтобы справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать свои подарок обратно?
   - Нет-нет, но я...
   - Иди. Не мозоль мне глаза.
   - Я свободен?
   Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.
   - Я прикажу Лефонту доставить тебя невредимым до Редферна. Но не слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и другие владения при раздаче своих долгов.
   Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки сумел выдавить из себя подобие улыбки.
   - Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы она поторопилась вылечить сарацина.
   Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.
   - Слышала? - обратился к ней Гейдж. - Так спасай его.
   Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на колени. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже черная борода не могла скрыть его совершенство. Сарацин поразил ее своей молодостью: ему едва минуло двадцать лет. Бринн почувствовала сильную жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве он лежал неподвижно, однако его крепкое тело все еще сохраняло юношескую гибкость.
   - Как его зовут?
   - Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.
   - Не указывай мне, что надо делать. Если хочешь, чтобы он выжил, будешь отвечать на все вопросы и дашь мне все, что понадобится, - холодно предупредила она. - Так как его зовут?
   После минутного колебания Гейдж ответил:
   - Малик Калар.
   - Он говорит по-английски?
   - По-английски, и по-французски, и по-норвежски, и еще на четырех языках, о которых твои саксы и не слышали. Считаешь, если он не христианин, то невежественный дикарь?
   - Да говори он хоть на языке всех ангелов мира, мне до этого нет дела. - Бринн осторожно сняла покрывало. - Просто необходимо, чтобы он понимал меня. - Она сняла повязку. - И потом, я не саксонка. Я из Уэльса.
   - Какая разница!
   - Большая. Я никогда не буду... - Бринн отпрянула, увидев кровавую открытую рану. - Господь милостивый, ты хочешь, чтобы я вылечила это? Его проткнули, как жаркое на вертеле.
   - Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У Малика очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.
   - Порой умереть не так-то просто и быстро.
   Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.
   - Не желаю слышать никаких отговорок. Вылечи его, ты должна это сделать! - приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.
   Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.
   - Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу ему помочь, рассердилась она. - Не нравится слушать правду - прочь из палатки. Он умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.
   Гейдж криво усмехнулся.
   - А по повелению трусливого красавчика лорда Ричарда? Теперь ты будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.
   - Он никогда не был моим хозяином. Ни один мужчина не смеет распоряжаться мной. - Бринн посмотрела ему прямо в глаза. - Не трать попусту время на глупую болтовню. Угрозами меня не запугаешь и не заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена. Я знахарка и знаю свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды и чистый холст для перевязки.
   Гейдж не сводил с нее глаз.
   - Священник уже промыл рану.
   Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.
   - Значит, придется сделать это еще раз. Если сарацину суждено умереть, то я не буду потом упрекать себя за чужие ошибки. По моим наблюдениям, священники не всегда отличаются чистоплотностью. - Она сняла шаль. Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой горшок с горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.
   - Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.
   - А ты ждешь, что я пошепчу над ним и он выздоровеет? Мне надо промыть рану к смазать ее бальзамом. На первый случай у меня он есть, но понадобится еще. - Она устало добавила:
   - Если он переживет ночь.
   - Он может не... - Гейдж отвернулся, чтобы Бринн не видела его горя, но дрогнувший голос выдал его боль за друга. - Не думай обо мне плохо. Я отблагодарю тебя, - быстро пообещал он, - дам щедрый подарок, если Малик останется жив.
   Он страдал, она чувствовала его отчаяние и страх потерять друга.
   Ему и вправду был дорог этот сарацин.
   - Как же ты можешь торговаться со мной в обмен на человеческую жизнь?
   - Почему бы нет? За сладкий кусок мы все торгуемся еще с колыбели. Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. - С годами в нас возрастает алчность, желание иметь все больше, но и расплачиваться приходится дороже. Ненасытен глаз человека.
   Просунув голову в приоткрытый полог палатки, Гейдж продолжал говорить:
   - Спустись с холма и взгляни на поле, усеянное мертвыми и искалеченными. Вот цена, которую Гарольд и Вильгельм заплатили за этот клочок саксонской земли. Жизни отданы за бесценок.
   Зачем Гейдж напомнил ей о поле битвы! Бринн тогда едва проглотила комок в горле от ужаса. Сейчас ее вновь охватило удушье. Кровь. Боль. Смерть.
   Гейдж тихо выругался.
   - Что с тобой? Тебе плохо? Ты стала бледная, как снег.
   - Все в порядке. - Бринн облизала пересохшие губы. - Принеси мне холст. Пора приниматься за работу.
   Гейдж круто повернулся и вышел из палатки.
   Раскачиваясь и тихо постанывая, Бринн пыталась сдержать слезы и справиться с темнотой. Сосредоточиться она должна только на сарацине. Впрочем, его имя Малик. Неважно, из каких он краев, главное - он человек. Ей ничем не помочь тем тысячам и тысячам погибших и изувеченных в сегодняшнем сражении, но, может, удастся спасти хотя бы одну эту жизнь.
   - Малик, - прошептала она. - Ты слышишь меня? Я знаю, ты чувствуешь, что я рядом с тобой. Я - Бринн из Фалкаара. Я постараюсь вернуть тебя к жизни и сделать все для твоего спасения, но и ты должен помочь мне.
   Ни одна жилка не дрогнула на молодом бородатом лице.
   Да она и не надеялась на его ответ, он слишком близко подошел к смертному часу. Лишь бы он услышал ее. Ей не дано было знать, что ощущают и чувствуют люди под саваном забытья. Она принялась осторожно ощупывать разорванное тело вокруг раны. Боже, как холодна его кожа!
   - Что ты делаешь?
   Бринн резко отдернула руки и с вызовом посмотрела через плечо на стоявшего у входа в палатку Гейджа Дюмонта. Снова присев на пятках, пояснила:
   - Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране - грязь, обломок меча. Вроде бы все чисто, но маленькие кусочки металла или одежды могут вызвать нагноение...
   - Ты лжешь! - Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз. - Ты щупала его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала его. Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу известно, сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.
   Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее пленили мужские достоинства сарацина.
   - Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а не от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего. - Она вернулась к главному:
   - Где горячая вода?
   - Сейчас будет. - Гейдж прошел к Малику и опустился перед ним на колени. - Лефонт принесет воду. Он посмотрел на Малика и вздохнул.
   - Черт возьми, он едва дышит.
   - Значит, еще есть надежда.
   Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что вряд ли ему понравится, впрочем, как и всем мужчинам, а он был упрямее и настойчивее других.
   - Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.
   Гейдж даже не взглянул на нее.
   - Нет.
   - Делай, что я говорю.
   - Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.
   - Оставь меня наедине с ним, - как можно жестче повторила она, - или я пальцем о палец не ударю.
   Гейдж поднял к ней свои ярко-голубые глаза. В них билась такая несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.
   - Что ты сказала?
   Бринн облизала враз пересохшие губы.
   - Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или задавать мне вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.
   - Должен? - насмешливым эхом отозвался он. - Мне не нравится это слово. Ко мне оно не подходит.
   - Да, должен, - повторила она.
   Пресвятая Дева Мария, как он посмотрел на нее! Бринн внутренне сжалась, ожидая удара, который легко бы ее расплющил. Что ж, ей уже приходилось выносить побои, и она осталась жива. Надо постараться выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.
   - Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я позову тебя, если замечу, что приближается конец.
   - Я не двинусь с места.
   Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание вышвырнуть вон эту непокорную девку. Но жизнь Малика! А ей еще никогда не приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком. Бринн на мгновение ощутила себя хрупкой тростинкой на ветру, согнувшейся под натиском его глаз, но она не могла позволить себе проявить слабость и отступить.
   - Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает. Я и пальцем не шевельну. Ты этого добиваешься?
   Его огромные руки сжались и разжались, взгляд задержался на ее горле. Ей показалось, что сейчас он бросится через распростертое тело Малика душить ее.
   - Проклятье! - Гейдж встал и направился к выходу из палатки. - До рассвета можешь оставаться с ним.
   Он посмотрел на нее через плечо. Бринн с трудом овладела собой, пытаясь не поддаться неподдельному ужасу от его угрожающего тона.
   - Мне не нравится, когда мной командуют. Всю жизнь я боролся за право приказывать самому. Когда Малик поправится, я еще тебе припомню.
   С этими словами он вышел из палатки.
   Глубокий вздох облегчения вырвался из груди Бринн. Его присутствие рядом было подобно грозовой туче: не давало ей дышать. Теперь она займется лечением, не думая о самозащите.
   Буря. Именно таким был Гейдж Дюмонт. Вокруг нее, словно не было палатки, сверкали молнии и выл ветер. Бринн сама удивлялась тому радостному возбуждению, с которым ей удалось отразить напор норманна. Сейчас главной наградой ей стали мир и покой. Когда-то, как ей казалось, давным-давно, еще в раннем детстве, она носилась под дождем, испытывая счастье и перед буйством стихии. Но теперь, когда ей пришлось столько пережить за последние три года, ее единственной несбыточной мечтой стала надежда на покой в лесах Гвинтала.
   Она склонилась над Маликом и коснулась его виска. Ее пальцы уловили еле пульсирующую жилку.
   - Он ушел, - шепотом сообщила она. - Удивительно беспокойный у тебя друг, Малик. Думаю, нам без него будет лучше. Мы просто посидим и поговорим, а пока я приложу свои лекарства к твоей ужасной ране. Ты ведь не хочешь оставаться там, где ты сейчас. Может, там тише и спокойнее, но у тебя еще много дел в этом мире...
   Ока положила руку почти на самую рану.
   - ..Ну, о чем теперь поговорим? Только не о кровавых сражениях. Я страдаю от таких рассказов не меньше, чем ты от своей раны. Хочешь послушать о моем милом сердцу Гвинтале? Скоро я вернусь туда, думаю, тебе бы там тоже понравилось. Он такой же красивый, как и те места, по которым ты сейчас бродишь, нет, пожалуй, еще прекраснее... Она поудобнее устроилась возле него.
   - ..В лесах прохладно и тихо. Каждое дерево таит свои чудесные тайны... ночные цветы или диковинные птицы, которых ты никогда не слышал. В густой чаще вдруг услышишь тихое журчание ручья, сбегают чистейшие струйки его по скалистым утесам, переливаясь в солнечных лучах...
   ***
   Порывы холодного пронизывающего ветра не смогли охладить гневный запал Гейджа. Он едва не придушил эту мерзавку, с трудом поборов страстное желание сдавить руками ее тонкую шею и не разжимать их, пока она не заскулит о пощаде.
   - Она выставила тебя? - услышал он голос лорда Ричарда.
   Гейдж раздраженно покосился на костер, у которого Ричард грелся, протянув руки к огню.
   - Я предполагал, что она и над тобой попытается покомандовать, притворно посочувствовал Ричард. - Она никогда и никому не позволяла оставаться в комнате жены во время ее лечения. Не будь Бринн подарком моего тестя, я бы проучил ее. Лорд Келлз, отец моей жены, был самым влиятельным бароном на юге Англии, и я не хотел обидеть его, наказав эту женщину. Мне следовало...
   - Почему ты до сих пор здесь? - грубо прервал его Гейдж. Он и без того злился и не намерен был терпеть рядом этого смазливого Иуду. - Я думал, ты давно убрался из лагеря.
   - Я так и сделал, но с полдороги вернулся в надежде оказаться тебе полезным, - улыбнулся Ричард. - Мне хотелось убедиться, пришелся ли тебе по душе мой подарок?
   - Если именно он не придется мне по душе, то ты пожалеешь, что остался, - сквозь зубы процедил Гейдж. - Мне не нравится, что какая-то рабыня занимается лечением друга без меня, и я не потерплю, если Малик умрет на ее руках.
   - Поэтому я и вернулся, - едва заметно скривился Ричард. - Уверен, эта женщина вылечит твоего друга, а если нет... - он поднял руку, Гейдж напрягся, - и Господь вдруг решил призвать сарацина к себе, я хотел бы убедиться, что ты понял, насколько она искусна в другом...
   - Искусна?
   - ...в сделает все, чтобы утешить тебя в твоем горе. Она ведь очень привлекательна, не правда ли?
   - Нисколько. Я не помню, как она выглядит.
   Гейдж действительно не увидел ее, вернее, не обратил внимания на ее внешность. Для него она прежде всего оставалась знахаркой и, возможно, единственным спасителем Малика. И все-таки интерес к ней худосочного Иуды заставил и его напрячь память. С трудом возник облик высокой худой женщины в коричневой шали из грубой шерсти. Вспомнились золотисто-карие глаза, гордо, с достоинством и без испуга смотревшие на него. Гневная дрожь пробежала по его телу. Эта девка выставила его из палатки.
   - Она слишком дерзкая и непокорная, - высказал недовольство Гейдж.
   - Из-за своего низкого уэльского происхождения. Она вполне безобидна, - поторопился успокоить его Ричард. - А непокорность разжигает, особенно во время любовных забав... Такую нелегко приручить, но зато победа будет слаще.
   По лицу Ричарда расплылась похотливая улыбка, а голос опустился почти до неслышного шепота.