Он небрежно кивнул и предоставил ей возиться со своей туникой и нижним бельем, не произнося при этом ни слова благодарности. Алис старательно избегала прикасаться к его обнаженному телу, что получалось у нее далеко не всегда, и она то и дело брезгливо вздрагивала, но, кажется, он этого не заметил.
   Рольф стоял посреди комнаты, нисколько не стесняясь своей наготы. Алис, делая вид, будто аккуратно складывает его вещи, повернулась к нему спиной. Какое бесстыдство! Ее передернуло при воспоминании о том, как грубо толкался у нее между ног его мужской орган. Но нет, ей следует взять себя в руки, не время поддаваться брезгливости и страху!
   Тем временем рыцарь забрался в кровать и лег, прикрыв глаза рукой. Ни жива ни мертва, Алис улеглась рядом. Она не сразу сообразила, что Рольф отнюдь не напоминает сгорающего от нетерпения жениха; скорее он похож на усталого мужчину, мечтающего выспаться. Она долго возилась, укрываясь одеялом, а норманн даже не шелохнулся. Алис снова вскипела от возмущения: видно, он действительно собрался спать!
   Инстинктивно она почувствовала облегчение, однако рассудок забил тревогу: так продолжаться не может! Алис ворочалась на широком тюфяке, пока ее колено как бы невзначай не прошлось по его боку.
   Никакого ответа.
   Конечно, ведь она не такая заправская соблазнительница, как ее сестрица! Но что же ей все-таки делать? И почему, почему Рольф ведет себя как монах? Ведь он знает, в чем состоит его супружеская обязанность! Алис набралась храбрости и погладила его по руке:
   — Милорд!
   Нет, он не спал: синие глаза моментально открылись; взгляд их был совершенно ясным.
   — Я хотела бы попросить прощения, — нехотя выдавила из себя Алис. — Поверьте, у меня не было намерения вас огорчать! Неужели вы никогда меня не простите?
   — Ты прощена, — буркнул он, — а теперь давай спать! — И повернулся к ней спиной.
   — Милорд! — не унималась Алис, подавляя отчаянное желание воспользоваться его равнодушием и избежать супружеских объятий. — Вы позволите мне задать только один вопрос?
   — Ну что тебе нужно еще? — раздраженно спросил Рольф, приподнимаясь на локте.
   — Вы не желали бы этой ночью закрепить наш брак перед Всевышним? — Алис чувствовала, что вот-вот сорвется.
   — Нет, — прозвучал короткий ответ.
   Она не поверила своим ушам и на миг совершенно растерялась.
   — Так вы не желаете?
   — Нет!
   — Но как прикажете это понимать? — Алис слегка отодвинулась и уперлась спиной в стену. — Ведь я ваша жена!
   Рольф вскочил и, гневно сверкая глазами, заметался по комнате, как будто не в силах был дольше делить с ней хозяйское ложе. Тут уж Алис перепугалась не на шутку: неужели это она вызвала в муже такую ярость?
   — Придется тебе кое-что растолковать, — отрывисто произнес де Варенн. — Мне было так тошно смотреть на тебя во время порки, что теперь нет никакого желания с тобой связываться! Никакого! Вот, убедись сама! — И он с откровенным бесстыдством показал на себя.
   Алис то бледнела, то краснела, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она невнятно пролепетала:
   — Вы что же, вообще не хотите быть моим мужем?
   — Ты уже стала моей женой. Мы обручились.
   — Но не до конца!
   — Возможно, со временем, когда у меня появится настроение, я скреплю наш брак в глазах Господа, — холодно процедил он. — Но не сегодня.
   — Разве вы не хотите иметь сыновей, милорд? Я молода, здорова и готова родить вам множество наследников!
   — У меня и так их не меньше полудюжины. — Рольф ухмыльнулся. — Подрастают где-то в Нормандии и в Анжу, а еще парочка незаконнорожденных уже здесь, в Суссексе. Так что можете не волноваться, мадам, в наследниках недостатка не будет!
   — Но как же тогда наш брак?
   — Скорее всего я выполню свой долг, но сначала из моей памяти должно изгладиться твое тошнотворное злорадство при виде наказания, постигшего твою сестру. А пока можешь спать спокойно: никто не станет на тебя посягать. Спокойной ночи, леди! — Произнося эти слова, он с решительным видом вернулся в постель.
   Как она его ненавидит! — против воли подумала Алис. И как ей повезло!
   Ну а на людях она будет делать вид, будто все в порядке, — это не составит ей труда!

Глава 27

   Несмотря на усталость, норманн спал тревожно, то и дело просыпаясь.
   Завтра он намеревался доставить королю плененного Моркара и даже поспешил отправить гонца с радостной вестью о том, что захватил одного из вожаков мятежных саксов. Стоило представить гнев короля, когда он узнает, что Моркар сбежал, как ему становилось не до сна. Вильгельм наверняка разозлится и пожелает узнать все подробности, после чего последует скорая и жестокая расправа, которой не миновать и Рольфу как главному виновнику происшедшего.
   Он не спрашивал себя о причинах своего упорства. Не в его силах защитить Кейдре, и все же он не выдаст королю ее имя. Она — его рабыня, виновная в измене, — уже получила по заслугам. Но если бы все действительно обстояло так просто! Излагая Вильгельму полу правду, Рольф неизбежно осквернит свои уста полу ложью.
   Кейдре не простая рабыня, принадлежащая замку, — она сводная сестра самого Моркара, и король наверняка счел бы сведения о случившемся крайне важными. Рольфу не сносить головы, если до Вильгельма дойдет вся правда.
   Тогда чем же еще, как не сглазом, объяснить все, что с ним творится? Это против его правил. Де Варенны никогда не были предателями, и Рольф гордился тем, что Вильгельм считает его своим лучшим военачальником и доверяет ему как самому себе. Это доверие было большой честью, но и налагало немалые обязанности. Рольф десять лет служил своему сюзерену верой и правдой, не щадя живота; для него изменить королю было равносильно измене себе. Но как прикажете сохранить верность Вильгельму и при этом защитить от него Кейдре? Выдав ее истинное происхождение, он скорее всего обречет саксонку на новое наказание вдобавок к уже полученному; возможно, ее просто повесят. О том, какая кара ждет в этом случае самого Рольфа, лучше было вообще не думать.
   Его жена давно спала на своем краю постели. Он прекрасно почувствовал ее облегчение, когда Алис убедилась, что сегодня ей не придется исполнять супружеские обязанности. Рольф презрительно фыркнул при мысли о том, до чего он докатился. Еще месяц назад он обрюхатил бы эту бабу в два счета и думать не думал о последствиях; теперь же он злился не только на Алис, но и на себя за то, что позволил себе поддаться влечению к рыжей ведьме. Этому следовало положить конец.
   Рольф снова дал себе клятву держаться подальше от Кейдре и уж, во всяком случае, не пытаться ее обнимать и целовать — иначе он снова не сдержится и его инстинкты одержат верх. На словах все было просто — но как выполнить клятву на деле?
   Чертова баба, ну что она натворила? Кейдре не могла не отдавать себе отчет в том, чем рискует, когда лезет в мужские игры! Вильгельм и глазом не моргнет — вздернет ее за хорошенькую шейку, и дело с концом!
   И тут Рольфа осенило. Да ведь она вытворяет что хочет, потому что не сомневается: он покроет все ее выходки!
   Впервые в жизни Рольф не на шутку испугался. Никогда он не знал сомнений и не занимался рассуждениями о том, что чувствует какая-то баба; ему требовалась женская плоть лишь тогда, когда тело требовало утолить определенного рода голод. Взяв свое, он шел дальше к намеченной цели как истинный служака, преданный своему королю. Это было смыслом его жизни, опорой существования. Неужели он ошибался? Но тогда кто же он на самом деле?
   «Я — Рольф де Варенн! — с мрачным упорством повторял про себя норманн. — Рольф Беспощадный, эрл Эльфгар и самый доверенный королевский военачальник!» Но даже это заклинание не помогло ему заснуть.
   Наверное, он все же задремал и в полусне решил, что его разбудили жалобные причитания Алис. Только очнувшись окончательно, Рольф понял: Алис спокойно спит. Тогда откуда доносится плач? Скорее, плакал не ребенок, а женщина! Так и есть: рыжая ведьма! Еще не додумав эту мысль до конца, Рольф вскочил с кровати и снова услышал тихие, отчаянные рыдания.
   Рыцарь замер на пороге комнаты, мучаясь от сознания того, что это по его приказу Кейдре высекли и теперь она страдает от лихорадки и боли в израненной спине. Ему пришлось напомнить себе только что данную клятву. Кейдре стонала, не приходя в себя, теперь он видел это ясно. Рольф не сомневался, что ее мучает тот же кошмар, который не давал покоя ему самому, — картина ее истязаний.
   Вернувшись к себе, норманн грубо растолкал жену:
   — Вставай! Вставай, Алис!
   — Милорд… — пролепетала она, — что случилось?
   — Ступай к сестре!
   — Что? — Она в недоумении уселась на кровати.
   — Ступай к сестре, я сказал! Кажется, ей снится кошмар, и ты должна ее разбудить.
   Не скрывая, как мало радости доставил ей этот приказ, женщина все же поднялась и накинула халат. Рольф шел следом и нес лампу, но не позволил себе перешагнуть порог комнаты, где спала Кейдре.
   Алис встряхнула сестру с той же силой, с какой только что будили ее.
   — Осторожнее! — воскликнул Рольф. — Ей же больно! Алис прикусила губу, но стала действовать не так грубо.
   — Кейдре, проснись! Да проснись же ты!
   Во сне Кейдре послышалось, будто Алис смеется, и она напряглась всем телом в ожидании нового удара. У нее больше не было сил терпеть эту жуткую боль, и она готова была. без конца кричать и плакать. Пусть норманн видит ее слабость — ей уже все равно! Он стоял перед ней на крыльце — златокудрый и прекрасный, как юный бог, и непослушное сердце предавало Кейдре, умоляя его о помощи. Напрасно рассудок твердил, что это он обрек ее на пытки — коварный злобный враг: в кошмаре норманн превратился в спасителя, избавителя от мук.
   — Рольф! — стонала она. — Рольф, скорее!
   — Да приди же в себя наконец! — рявкнула Алис. Рольф замер, словно пораженный громом, и тут его имя прозвучало снова, а прыжок, сделанный им, мог быть приписан атакующей пантере: миг — и Рольф оказался возле кровати.
   После он твердил себе, что это бессонная ночь и усталость сделали его руки такими удивительно нежными. Он с досадой отмахнулся от попытки Алис встать у него на пути и, рухнув на колени у кровати, взмолился:
   — Проснись, Кейдре!
   Одной рукой рыцарь поддерживал больную за голову а второй обнял ее за плечи, баюкая, как ребенка. Он так и не понял, очнулась Кейдре до конца или нет, но она доверчиво приникла к его груди и затихла. Его сердце сладко ныло от нерастраченной нежности; ему хотелось шептать ей ласковые слова и губами собирать слезинки с бледных щек… но рядом стояла напряженная, готовая взорваться Алис.
   В этот миг Кейдре провела рукой по его обнаженному торсу, и от восторга Рольф позабыл обо всем.
   Он спрятал лицо в пышных волосах и прошептал:
   — Прости меня!
   Где-то внутри остатки здравого смысла восставали против того, чтобы он, Рольф де Варенн, хозяин и повелитель этой рабыни, унижался до просьбы, но ему не составило труда заглушить в себе этот голос. Сейчас, под покровом ночи, могли твориться любые чудеса.
   Рольф почувствовал, что Кейдре очнулась и тут же напряженно замерла: лишь ресницы трепетали часто-часто, щекоча его обнаженную грудь. Предвидя ее реакцию, он инстинктивно прижал девушку к себе еще крепче и затаил дыхание. Это выглядело неуместной слабостью, но он не мог от нее оторваться и почувствовал себя неимоверно счастливым, когда вместо того, чтобы бороться, она с довольным вздохом обмякла у него на груди. Рольф не сразу поверил в такую удачу. Он легонько баюкал Кейдре и с удивлением думал о том, что иногда людям дано понять друг друга без слов. Вскоре он услышал ее глубокое ровное дыхание и только тогда осознал, что напрасно тревожился: все это время Кейдре спала.
   От разочарования ему захотелось кричать.
   — Это уже переходит все границы! — прошипела у него над ухом Алис, но Рольф словно не слышал ее и все еще гадал, наяву или во сне Кейдре смирилась с его присутствием. Неужели он напрасно воображал себя ее спасителем?
   Осторожно опустив больную на подушку, Рольф выпрямился и обернулся к Алис.
   — Если бы ты потрудилась помочь ей так, как положено, мне не пришлось бы будить ее собственноручно.
   — Вы позорите меня перед вашими подданными! — со слезами на глазах выкрикнула Алис.
   — Ничего подобного.
   — Разве это не позор — открыто взять в любовницы мою сестру!
   — Она мне не любовница! — отрезал Рольф; затем, грубо схватив жену за руку, он потащил ее из комнаты. — Я хочу, чтобы ты уяснила одно: ты — моя жена, и я намерен относиться к тебе с подобающим почтением; но если ты еще хоть раз осмелишься обсуждать мои связи с другими женщинами, то раз и навсегда отправишься под арест. Я мужчина и не собираюсь поступаться своими правами, и не тебе на них посягать! Я волен взять любую из своих рабынь, какая мне приглянется. И когда я говорю, что Кейдре не была моей любовницей, значит, так оно и есть; упаси тебя Бог обвинить меня во лжи. Тебе все понятно?
   — Да, — нехотя произнесла Алис, дерзко задрав подбородок. — Можно теперь скажу я?
   Он небрежно кивнул, пытаясь представить, что происходит в комнате Кейдре.
   — Я не собираюсь попрекать вас вашими любовницами и, как истинная леди, буду только рада тому, что внимание моего мужа распространяется на всех женщин в замке. У меня и в мыслях не было обвинять вас во лжи. Но я также знаю, как моя сестра умеет вертеть задницей…
   — Хватит! Мне надоела эта тема! Я ложусь спать, а ты вольна делать что пожелаешь. — Он повернулся и отправился в спальню.
   Прошло довольно много времени, прежде чем Алис присоединилась к нему на супружеском ложе.

Глава 28

   — Куда вы едете, милорд?
   — В Йорк.
   Алис не скрывала своего удивления. За окном едва забрезжило утро, Рольф уже отдал подробные инструкции Гаю, остававшемуся в замке за старшего. Когда рыцарь с поклоном удалился, он быстро собрал в дорогу смену белья и не забыл захватить нарядный бархатный плащ ржаво-рыжего оттенка с лиловым подбоем. В дорогу он надел свой обычный потрепанный черный плащ с алой подкладкой, закрепив его фибулой с огромным сверкающим топазом.
   — И надолго вы нас покидаете? — поинтересовалась Алис, с нетерпением предвкушая, как будет хозяйничать в замке одна. Теперь уж никто не заставит ее лебезить перед этим чурбаном в надежде сделать настоящим их брак или делать вид, будто ее не коробят его грубость и заносчивость. Свобода! Алис чуть не пела от счастья.
   — Самое большее, на две недели. Если случится что-то непредвиденное, я пришлю гонца.
   Алис кивнула. Она была слишком умна, чтобы лезть с лишними расспросами. Норманн сам объяснит ей, зачем отправляется в Йорк, — если пожелает.
   Звеня шпорами, Рольф направился к двери и своей величавой осанкой вдруг напомнил ей отца и братьев — прирожденных аристократов, воинов, хозяев над людьми и над своей судьбой. Алис сама не знала, обрадовало ее это или огорчило. Пожалуй, и то, и другое вместе. Огорчило оттого, что настоящий лорд не станет делиться с женщиной своей властью, а значит, она так и останется бесправным существом на вторых ролях. Но честолюбие заставит Рольфа упрочить свое положение хозяина Эльфгара, и, разумеется, ее тоже. Рано или поздно наследным замком станут распоряжаться их сыновья. Ей следует скорее родить ему наследника, если она не хочет расстаться со своим высоким креслом леди Эльфгар.
   Рольф задержался на пороге, не сводя глаз с соседней комнаты, и ненависть к мужу и к сводной сестре вспыхнула в груди Алис с новой силой. Ночная сцена только подлила масла в огонь и породила новую тревогу. Он волен утверждать что угодно — Алис чуяла нутром, что само существование Кейдре ставит под угрозу ее благополучие.
   А норманн все торчал у двери Кейдре, прожигая ее мрачным взглядом. Алис знала, что сестра еще спит, как знала и о той внутренней битве с самим собой, которую все-таки удалось выиграть ее мужу.
   Наконец он резко повернулся и пошел прочь. Алис дождалась, пока его шаги затихли на лестнице в зал, на секунду заглянула к сестре — убедиться, что та не проснулась, а затем поспешила во двор проводить супруга в дальний путь.
   Во дворе Рольфа дожидался конный отряд из десяти рыцарей; все они были при полном вооружении. Алис боязливо вздрогнула, разглядывая сверкающие доспехи и плюмажи на шлемах; только такие дураки, как Кейдре со своими настырными братьями, могли вбить себе в голову, будто саксы способны одержать верх над этими великанами.
   Серого хозяйского жеребца с трудом удерживали на месте два конюха. Великолепное животное злобно прижимало уши и грозило ударить копытом любого, кто подойдет слишком близко.
   Рольф не торопился спуститься с крыльца; его черный плащ раздувал ветер, и алая подкладка напомнила Алис свежепролитую кровь.
   — Милорд, я бы хотела спросить вас об одной вещи! — негромко сказала она.
   Он кивнул.
   — Вы не считаете, что нам следовало бы как можно быстрее выдать Кейдре замуж, если не за крестьянина… то хотя бы за управляющего?
   Лицо норманна оставалось неподвижным, но Алис успела заметить, как он стиснул челюсти и сверкнул глазами. Поэтому она затараторила, изображая искреннее сочувствие:
   — Ведь от этого всем нам будет только лучше, милорд!
   — Хорошо, я подумаю, — буркнул он.
   — Храни вас Господь, милорд! — вежливо попрощалась Алис.
   — И тебя тоже.
   Он вскочил на коня, и застоявшийся жеребец вздыбился, готовый выкинуть из седла даже своего хозяина, но Рольф так хлопнул его по шее, что животное мигом присмирело и больше не пыталось буянить.
   Отряд двинулся к воротам, и Алис, подхватив подол, вприпрыжку понеслась по лестнице. Слава Богу, горничные еще не явились в хозяйскую спальню. Изящным ножичком для фруктов она проколола пальчик и выдавила капельку крови на простыню. Ее тонкие губы раздвинулись в довольной улыбке.
   Она не забыла намазать кровью у себя между бедер и только после этого приказала готовить ванну. Даже если никто не обратит внимания на простыни — не важно; служанка, помогавшая хозяйке принимать ванну, так глазела на кровь у нее на бедрах, что можно было не сомневаться — весть о брачной ночи облетит замок со скоростью ветра.
   Кейдре проснулась со странным ощущением вины. Она отлично помнила свой сон: он прижимает ее к своей широкой сильной груди, ласкает ее и старается утешить. Ах, если бы этот сон длился вечно!
   Кейдре неловко шевельнулась и поморщилась от боли, вместе с которой вернулось ощущение грубой, жестокой реальности. Она дурачит себя, в этом чудовище нет и не может быть ни нежности, ни сочувствия. Даже мечтать об этом глупо!
   Слушая, как горничная за стеной распевает весьма фривольные куплеты, наводя порядок в хозяйской спальне, Кейдре со вздохом уселась и протянула руку к кувшину. Он оказался пуст, а она была такой потной и грязной и так хотела пить! Больная без сил повалилась на живот, в отчаянии призывая вернуться блаженное забытье. Ее сон так походил на правду…
   В коридоре послышались чьи-то шаги, но Кейдре, задремав, не обращала на них внимания; вероятно, бабушка пришла ее проведать. А вдруг явится он? Нет, глупо об этом даже мечтать. Разве он посмеет заглянуть сюда среди бела дня, на глазах у прислуги?
   Горничные оживленно шептались в коридоре, то и дело прыская со смеху. Кейдре уловила имя Рольфа и против воли вслушалась в их болтовню.
   — Этот парень не промах! — важно проговорила Мэри.
   — Если он не промах — то почему до сих пор не залез под юбку ни к кому из нас? — В голосе Бет явственно слышалось сожаление. — Дева Мария, как он тогда в Кесопе… Я никогда не забуду, какой он сильный!
   Кейдре тут же вспомнила, о чем говорила Бет: суровое лицо, искаженное гримасой наслаждения, и ходивший ходуном красный скользкий член…
   — Он не хочет обижать леди Алис, — предположила Мэри. — Все-таки они новобрачные. Но рано или поздно все встанет на свои места!
   — Ну, что до меня, так я бы на ее месте еще больше обиделась оттого, что он не взял меня в первую же ночь! — возразила Бет. — Попробовал бы он со мной так поступить!
   Кейдре уселась на кровати. Ей никогда не приходило в голову унижаться до подслушивания, но сегодня она не поверила своим ушам. Это не могло быть правдой! А если и так — то с какой стати она так оживилась? Как будто камень упал у нее с души…
   — Бет, Мэри, идите сюда! — окликнула Кейдре. Обе служанки мгновенно возникли на пороге.
   — А ну-ка скажите, о чем это вы там шепчетесь?
   — Ни о чем, — потупились девушки.
   — Выкладывайте все как есть — это очень важно для всего Эльфгара! Он так и не взял Алис?
   — Он не трогал ее до прошлой ночи. — Бет невольно покосилась на простыни, которые держала в руках.
   У Кейдре потемнело в глазах. С горечью и каким-то незнакомым, но крайне неприятным чувством она уставилась на простыни. Пока она развлекала себя дурацкими грезами, норманн овладел Алис.
   Мэри, приняв ее напряженный взгляд за немой приказ, услужливо поднесла простыни ближе, и Кейдре отвернулась при виде крови. Почему ее это так ранит, если ей все равно? До сих пор она считала, что это случилось несколько дней назад, в первую брачную ночь, так что у нее попросту нет права считать себя оскорбленной. Нет — и все!
   — Пожалуйста, принесите мне воды, — попросила она, откидываясь на подушки, — и позовите бабушку.
   — Лентяйки, вы опять тратите время на болтовню? — раздался в дверях голос Алис. — А ну марш отсюда!
   Дождавшись, пока горничные уйдут достаточно далеко, она небрежно прислонилась к дверному косяку.
   — Что-то ты неважно выглядишь, сестрица!
   — Уйди, пожалуйста! — устало попросила Кейдре.
   — Да, теперь я тоже знаю, отчего ты с такой охотой расставляешь перед ним ноги! — проворковала Алис. — Это же просто восторг — почувствовать в себе такую здоровенную штуку! Честное слово, он у него как у быка! Я и раньше считала, что мне понравится, но теперь я его просто обожаю!
   Кейдре невольно представила себе отвратительную картину: норманн нависает над Алис, держа на изготовку свой член, — и тут же выкинула все это из головы.
   — Я действительно чувствую себя неважно, — произнесла она, упорно глядя в пол. — У меня жар. Не могла бы ты прислать ко мне бабушку и приказать кому-нибудь принести воды?
   — Да я эту ведьму в жизни на порог не пущу! — Алис чуть не задохнулась от злости. — А воды, так и быть, пусть принесут! — Она повернулась и вышла, покачивая бедрами.
   Кейдре хотела крикнуть ей вслед, что, если знахарка не поменяет повязки, может начаться заражение, но у нее не хватило сил; в результате ей пришлось ждать почти до вечера, пока служанка принесет чашку воды.

Глава 29

   На горизонте неясно проступили очертания грязно-белой громады Йорка: Вильгельм старался предусмотреть все случайности и на этот раз сделать крепость практически неуязвимой. На месте деревянного палисада, защищавшего выжженный остов старого бревенчатого здания, возводили каменные стены из знаменитого местного известняка. Они были почти готовы. На стройку пришлось согнать крестьян со всей округи. Обтесанные камни поднимали с помощью лебедок и блоков, но только человеческие руки могли с такой точностью уложить каждую глыбу на отведенное ей место. Из карьера камень доставляли на волокушах, запряженных волами. Работа шла споро, и вскоре Рольф убедился, что, кроме стен, Вильгельм уже успел построить два первых этажа цитадели.
   Минуя предместья, рыцарь не раз ловил свое имя на устах у зевак, следивших за их продвижением к замку, пока наконец по подъемному мосту отряд не въехал во внутренний двор крепости.
   Рольф велел своим людям ждать и направился прямо к шатру Вильгельма.
   Король сидел в шатре в обществе Одо — своего сводного брата, недавно ставшего епископом Йорка. Как обычно, когда не было необходимости появляться на людях, он был одет в простую бежевую тунику, перетянутую вышитым зеленым кушаком. Мантия из пурпурного бархата тяжелыми складками лежала на его широких плечах. Рольф почтительно опустился на одно колено.
   — Полно, вставай! К черту формальности! Лучше скажи, где же он — мне не терпится плюнуть в морду этой коварной свинье!
   Рольф поднялся и посмотрел в глаза своему повелителю. Ни один гонец не мог бы добраться сюда раньше его — да если уж на то пошло, он не стал бы посылать своего человека с такой вестью, чтобы сделать себя жертвой монаршего гнева.
   — Моркар сбежал, ваше величество!
   Вильгельм разразился громкими ругательствами и яростно пнул попавшийся под ноги стул, а Одо в испуге вскочил с места.
   — Вон отсюда! — взревел Вильгельм, но когда брат повернулся к выходу, он переменил свое решение: — Нет, лучше останься! Я требую отчета! — грозно обратился он к Рольфу.
   — Сакс скрылся во время праздника по случаю свадьбы. Когда выяснилось, что он сбежал, уже поздно было снаряжать погоню. Теперь я в полном вашем распоряжении. — И Рольф с каменным лицом снова опустился на одно колено.
   Вильгельм еще долго бушевал и метался по шатру. Одо предпочитал помалкивать и держался в стороне. Наконец король замер и мрачно уставился на покорно склоненную перед ним голову своего вассала.
   — Не могу в это поверить! — Судя по всему, ему все же удалось обуздать свой крутой нрав. — Ты — мой лучший командир! Как такое могло случиться? Заговор? А может, кто-то подкупил часового?
   — Часовой внезапно заболел, — доложил Рольф не моргнув глазом. — Из-за сильного расстройства желудка он покинул свой пост и за это посажен под арест. Полагаю, такого наказания будет достаточно.