Джойс Бренда. Завоеватель

   Он уселся на свое место, и Алис, как всегда, поспешила наполнить его кубок. Он не видел ее с прошлого вечера. Ее миниатюрное личико показалось Рольфу высеченным из белого мрамора; наливая вино, она старательно избегала смотреть ему в глаза.
   Наплевать! Он здесь хозяин, и Алис не имеет права возмущаться даже в том случае, если он станет пользоваться правом первой ночи у каждого из своих вассалов, получивших от него кусок земли. Кейдре так и не вышла к столу, и он не смог подавить вспышку тревоги. Прошлой ночью они «трудились» на равных, а ведь Кейдре далеко не так сильна, как он! Вдруг она заболела или не смеет появиться на людях из-за синяков? А может, она снова решила взбунтоваться?
   Кейдре казалось, что она не переживет этот день. Понурившись, она брела по двору, совсем позабыв о том, что опоздала к обеду. Ей не давал покоя какой-то глубинный животный страх перед будущим и черная тоска, терзавшая сердце. Кейдре не понимала, что с ней творится. Она должна была испытывать облегчение, так как пережила самое ужасное и стала женой другого человека. Это не только защитит ее от посягательств де Варенна, но и придаст ей более высокий статус. А если вспомнить о тайном договоре, заключенном с Гаем Ле Шаном, она имела полное право считать себя счастливой!
   — Кейдре! Кейдре!
   — Что случилось? — Она с тревогой всматривалась в лицо Фельдрика, из последних сил спешившего к ней вверх по холму. Он вернулся еще вчера — она видела его на свадьбе.
   Фельдрик остановился, чтобы перевести дух, и воскликнул:
   — Мой мальчишка болен! Ты не пойдешь взглянуть?
   — Конечно! — кивнула Кейдре и, не обращая внимания на двух рыцарей, оказавшихся около нее, поспешила за дядей вниз, к деревне. Конечно, болезнь его сына была лишь предлогом — скорее всего он еще вчера вечером пытался подобраться к ней, чтобы передать сообщение от братьев. Горе и тоска отступили: тревога за братьев вернула Кейдре к жизни. Едва дождавшись, пока они с Фельдриком окажутся достаточно далеко от чужих ушей, она приказала ему говорить все как есть.
   — Это Альби! Он хотел с тобой потолковать! Альби, переодетый слугой, дожидался ее на мельнице.
   — Что случилось? — первым делом спросила она. — С ними все в порядке?
   — Да, да, успокойся!
   — Слава Богу!
   — Эду срочно нужны сведения. Ты успела что-нибудь раздобыть?
   — Нет… — Кейдре невольно покраснела.
   — Тебе все еще не удалось затащить норманна в постель? — спросил Альби.
   Значит, брат рассказал ему обо всем… Кейдре готова была провалиться сквозь землю от стыда.
   — Эд прислал тебя, надеясь, что я успела что-то разузнать? Но это же слишком скоро!
   — Наше время на исходе — через семь недель мы поднимем мятеж. Скажи хоть что-нибудь толком!
   — Альби… — Кейдре с трудом выдавливала из себя каждое слово. — Боюсь, мне нечем вас порадовать! Норманн выдал меня за своего вассала! — Из ее глаз снова полились слезы.
   Альби опешил, а потом смачно выругался и грубовато похлопал ее по плечу.
   — Прости, мне очень жаль.
   — Но это еще не все, — всхлипывая, продолжала Кейдре. — Норманны до сих пор придерживаются своих безбожных обычаев, и Рольф потребовал себе право первой ночи!
   — Что? — встрепенулся Альби. — Черт, вот это хорошая новость!
   — Но я так ничего и не разузнала.
   Кейдре было обидно и больно. Ее изнасиловал какой-то чужак, и это у них считается доброй вестью? Черт бы побрал ее братьев заодно с Альби!
   — Ты что, не понимаешь? Если тебе хватит ума и изворотливости, ты можешь стать любовницей эрла, а значит, не все еще потеряно! Ты должна это сделать, Кейдре! Чтобы вернуть Эльфгар, нам до зарезу нужно знать все, что ты выведаешь у норманна в постели!
   Кейдре не пыталась объяснить своему старому другу, что при одной мысли об этом ей становится тошно. Рольф взял ее силой и после оставил с той же небрежностью, с какой отдал в жены Гаю. Он просто воспользовался ею, как и ее братья, но никого не интересовало то, что творится у нее в душе. Пропади они все пропадом! Она одна, одна в целом мире!
   — Ну, мне пора, — заметил Альби. — По крайней мере я могу доложить им, что первый шаг уже сделан. Помогай тебе Бог, Кейдре!
   Но Кейдре была слишком зла на Альби и на своих братьев, чтобы попрощаться с ним как следует. Ее терзали гнев и обида. Она дала себе слово ни за что на свете не становиться любовницей Рольфа де Варенна, но даже эта тайная клятва не вернула ей душевного покоя.
   Рольф моментально почувствовал, когда Кейдре вошла в зал. Обед уже подходил к концу, когда у дальнего конца стола мелькнула ее рыжая головка, и затем она села, не глядя в его сторону.
   Рыцарь обостренным чутьем уловил сразу несколько вещей: и то, как напряженно замерла у него под боком Алис, и как затихли разговоры за столом. Однако он не в силах был оторвать взгляд от вошедшей.
   Кейдре с трудом сдерживала нервную дрожь. Стоило ей показаться в зале, и все как один уставились на нее, разинув рты. Только не поддаться, только не выдать перед ними свой испуг!
   Она была не в силах проглотить ни крошки и не сразу сообразила, что допустила оплошность, направившись к своему привычному месту в нижнем конце стола, рядом с наименее знатными вассалами, тогда как ее муж Гай — правая рука их господина и сидит возле него. Судя по тому, что Гай уже встал и направлялся к ней, он тоже заметил ее ошибку.
   Рыцарь молча встал у нее за спиной, и Кейдре почувствовала, что краснеет. Кто-то не выдержал и прыснул в кулак.
   — Будьте добры, миледи, занять место возле меня, — спокойным голосом попросил Гай.
   Его сдержанность вызвала у Кейдре горячую благодарность.
   — Ты не перепутал, Гай, она точно твоя жена? — игриво поинтересовался Бельтайн. — Может, стоит отвести ее в спальню да проверить?
   Этот недвусмысленный намек на то, что первая брачная ночь досталась не ему, а Рольфу, вызвал за столом дружный хохот. Гай и его жена застыли на месте. Виновник этого смеха и не подумал вмешаться, он даже не смотрел в их сторону — правда, и не очень-то веселился заодно с остальными.
   — Ты ответишь мне за это! — отчеканил Гай и повел Кейдре к своему креслу. Ательстан вежливо подвинулся, и Кейдре села на скамейку, в этот миг больше всего желая провалиться сквозь землю от стыда.
   — Что-то наш добрый рыцарь распетушился! — как ни в чем не бывало продолжал паясничать Бельтайн. — Ну ничего, уж мы-то знаем, как его развеселить!
   Ему ответили новым взрывом хохота, и Гай угрожающе приподнялся, но прежде чем он успел открыть рот, Рольф рявкнул:
   — Довольно!
   Кейдре сидела ни жива ни мертва, не смея поднять голову, а Рольф продолжал все так же сурово:
   — Я не допущу поединков между своими людьми! Если Бельтайн оскорбил жену Гая, — де Варенн по-прежнему не смотрел в ее сторону, — то он перед ней извинится. — С этими словами он встал из-за стола и вышел.
   Жена Гая! Он сам назвал ее женой Гая!
   — Кейдре оскорблена до глубины души, — провозгласил Гай перед затихшей аудиторией. — Валяй, Бельтайн, извиняйся, не заставляй меня нарушать приказ нашего господина!
   — Покорнейше прошу меня простить, — смиренно произнес Бельтайн. — Это была просто глупая шутка!
   В ответ Кейдре пробормотала что-то невразумительное. И зачем только она явилась сюда? Будь проклят тот день, когда она впервые увидала этого норманна — дикую, бессердечную скотину; ведь только скотина может вести себя с таким равнодушием после всего, что случилось этой ночью. Бесчувственный жеребец! Он получил все, что хотел, и тут же забыл о ней, как будто между ними ничего не было!
   Ах, если бы она тоже могла позволить себе такую забывчивость!

Глава 41

   Он все-таки добился своего и не вспоминал о ней всю первую половину дня.
   Но этот успех оказался недолговечен. После ужина все разбрелись кто куда в надежде приятно провести свободный вечер. И когда Рольф остался один у себя в комнате, уже ничто не могло отвлечь его от ненужных мыслей. По мере того как за окном сгущались сумерки, образ Кейдре все сильнее будоражил его сознание — Кейдре в объятиях Гая.
   А вдруг в эту самую минуту она трепещет от экстаза, отвечая на его ласки?
   Рыцарь с рычанием грохнул кулаком о каминную полку — тем самым кулаком, с которого совсем недавно сошли синяки от удара об обеденный стол в главном зале. Он приветствовал вспышку острой боли в ушибленных суставах, но даже боль не помогла ему отвлечься. Он все меньше владел своими чувствами: ярость, ревность и жажда крови упрямо рвались на свободу и требовали немедленного удовлетворения.
   Напрасно он повторял раз за разом, что Кейдре — всего лишь женщина, что на свете, кроме нее, есть множество женщин, и ему вовсе ни к чему так мучиться. У него и так хватает забот: он должен управлять своими владениями, должен выловить наконец мятежных саксов… Саксы! Он нарочно отдал Кейдре Гаю, чтобы не дать ей погубить себя, и Гай, наверное, уже овладел ею! Уж кому, как не Рольфу, знать, до какого безумия может довести мужчину эта рыжая ведьма! Его снова душила ревность, и в этот момент он готов был голыми руками прикончить своего лучшего друга.
   Рольф словно наяву представил себе, как выбежит из своей комнаты, ворвется в дом Гая, выхватит его из постели и размажет по стенке за то, что он посмел к ней прикоснуться…
   Проклятие, да так недолго и совсем рехнуться — ведь Кейдре жена Гая!
   Кто-то постучался в спальню, и Рольф рывком распахнул дверь. Алис, облаченная в свою самую роскошную ночную рубашку, испуганно отскочила в коридор при виде его грозного лица.
   — Чего тебе? — рявкнул он.
   Что она могла сказать? Что явилась к нему в последней отчаянной надежде получить причитающееся ей и наконец-то забеременеть? Но одного вида мужа было достаточно, чтобы душа Алис ушла в пятки, а язык прилип к небу. Она чувствовала, что в эту минуту судьба ее висит на волоске, и все это время была начеку. Рольф воспользовался правом первой ночи, и ей оставалось только проглотить унижение, а затем поскорее зачать наследника, ибо отныне возникала новая, самая серьезная угроза ее благополучию — ведь Кейдре могла забеременеть от Рольфа!
   — Милорд, я принесла горячего вина с пряностями. Надеюсь, это немного улучшит ваше настроение.
   — Мне ничего не нужно! — процедил он сквозь зубы.
   Алис отважно шагнула мимо него в спальню, стараясь не замечать его удивления при виде такой дерзости и досады на ее непрошеную инициативу. Дрожащими руками она поставила на сундук поднос с вином и повернулась к мужу так, чтобы свет от камина пронизывал тонкую ткань ночной сорочки. А вдруг он возбудится и изнасилует ее? С некоторых пор эта мысль вызывала в ней сладострастный трепет. Все в замке только о том и шепчутся, что он силой сорвал с Кейдре платье; что, если он сорвет сорочку и с нее? Может, он даже ее ударит?
   — Мне ничего от тебя не нужно! — раздраженно произнес Рольф.
   — Милорд, — с придыханием проворковала Алис, — если бы вы позволили мне утолить сегодня вашу… ваши сексуальные желания!
   — Вон отсюда! — взревел он. Алис так и подскочила на месте.
   — Вон! И не вздумай показываться мне на глаза, пока я сам тебя не позову!
   Едва дождавшись, пока она выйдет в коридор, норманн пинком захлопнул дверь с такой силой, что задрожали стены. И снова он остался наедине со своими мучительными мыслями и ревностью.
 
   Солнце уже приблизилось к зениту и палило вовсю. Рольфу приходилось все чаще погонять своего жеребца: бедное животное давно выдохлось, а его попона пропиталась потом.
   — Еще раз! — приказал он.
   Кто-то из рыцарей, отрабатывавших с ним на плацу приемы владения копьем, невольно крякнул, и Рольф недовольно обернулся, но не смог угадать, кто позволил себе проявить недовольство.
   — Гай, ты встанешь напротив меня!
   Вот уже шестой раз за это утро Рольф начинал учебную схватку, безуспешно стараясь вымотать себя. Стоило Гаю занять место на другом краю площадки, и ему становилось тошно от навязчивого видения: его вассал вдвоем с Кейдре. Ну уж нет, он сегодня постарается, чтобы к вечеру Гаю стало совсем не до женщин!
   Гай недаром считался его лучшим воином и довольно скоро понял, что хозяин навязывает ему не просто учебный поединок. Тем не менее он отвечал на яростную атаку своего эрла с присущими ему твердостью и отвагой.
   Первый выпад пропал впустую, и Рольф поморщился.
   Испытал ли Гай в постели с Кейдре тот же восторг, что и он?
   Они съехались во второй раз. Рольф угодил копьем Гаю в щит и чуть не вышиб его из седла. Тут же развернув коня, он приказал начинать новую атаку.
   Время близилось к ужину, когда наконец рыцарям было разрешено разойтись. Под пристальным взглядом эрла измотанные ветераны вылезали из седел и плелись во двор, ведя коней под уздцы. Они по-прежнему оставались лучшими во всем войске. Эта мысль принесла Рольфу вспышку яростной ревнивой гордости — он не давал им передышки целый день, и ни один его не подвел! Несомненно, такое мастерство принесет им победу, когда понадобится показать свое искусство и выдержку в настоящей битве!
   Оказывается, Гай не спешил возвращаться в замок и ждал его. Рольф с раздражением подумал, что напрасно придирался сегодня к молодому рыцарю, стараясь сорвать на нем свой гнев.
   — Веселый выдался денек! — сдержанно произнес Гай. — Но ваши люди доказали, что достойны уважения, милорд! Ни один из них не жаловался и не пытался увильнуть.
   — Да, они показали, на что способны, — кивнул Рольф. — И ты тоже не подкачал!
   — Мне от вас здорово досталось! — признался Гай и с неожиданной улыбкой добавил: — Если так пойдет дальше, то недалек тот день, когда я вышибу вас из седла!
   — Рано или поздно такое всегда случается. — Рольф невольно улыбнулся в ответ. — Но не думай, что мне слишком не терпится это испытать!
   Гай добродушно рассмеялся. Да, в этом-то вся проблема! Рольф любил молодого рыцаря как самого близкого друга, даже несмотря на терзавшую его ревность.
   Но неужели он действительно так жестоко ревнует? Повинуясь внезапному порыву, Рольф задал вопрос, не дававший ему покоя все утро:
   — И как тебе семейная жизнь? Чувствуешь себя на седьмом небе от блаженства?
   Гай замялся, не зная, что отвечать, и от Рольфа не укрылась его нерешительность. Давние товарищи по оружию, они привыкли понимать друг друга с полуслова и в прежние времена не стеснялись делиться подробностями своих любовных похождений. Необычная стеснительность Гая, по мнению Рольфа, объяснялась его уважительным отношением к законной супруге.
   — Пожалуй… — пробормотал Гай все так же нерешительно.
   Рольф почувствовал, что краснеет. Он слишком хорошо помнил, какое блаженство можно испытать от близости с Кейдре. Стараясь не выдать себя, он стиснул зубы и вонзил шпоры в бока своего коня.
   Алис собиралась провести вечер за вышивкой у камина в главном зале, но не успела она устроиться в своем любимом кресле, как почувствовала приближение мужа и затаилась напрягшись всем телом.
   Встав перед креслом, Рольф произнес вполголоса, чтобы его слова не стали достоянием чужих ушей:
   — Ступай и приготовься. Я буду ждать в спальне! — Не дав ей опомниться, он повернулся и пошел наверх.
   От возбуждения у Алис застучали зубы. Наконец-то, наконец-то эта пародия на брак станет настоящим союзом! От страха и нетерпения у нее даже слегка прихватило желудок. Все это время норманн ходил мрачнее тучи: наверняка вспоминал, как он проводил время с Кейдре! Против воли в воображении Алис вставали картины, не дававшие ей покоя ни днем, ни ночью. Снова и снова Рольф с рычанием набрасывался на Кейдре, срывал с нее платье, ударом кулака опрокидывал на пол и брал ее с животной жестокостью, стараясь причинить как можно больше боли. С той минуты как Мэри передала ей слухи, ходившие среди челяди, и в доказательство предъявила жалкие остатки свадебного платья, Алис обмирала при мысли о том, что ее возьмут так же жестоко.
   У себя в спальне Рольф пил вино и думал вовсе не о своей супруге, готовившейся отдать ему свою девственность, а о супруге своего вассала. С каждой минутой его ревность разгоралась все сильнее.
   От мрачных мыслей его отвлек стук в дверь. Не сразу сообразив, кто бы это мог быть, он приказал Алис войти. С мрачной решимостью Рольф повторил про себя, что больше не следует откладывать то, что он должен был сделать несколько недель назад. Хватит совать нос в чужие дела, пора навести порядок у себя в доме!
   Алис моментально почувствовала и его дурное расположение духа, и то, что он успел много выпить, хотя казался на удивление трезвым.
   — Пора закрепить наш союз так, как полагается.
   — Совершенно с вами согласна, — прерывистым от возбуждения голосом отвечала она. — Я уже говорила, что хочу родить вам наследников, милорд!
   — Тогда мне остается сделать все, что в моих силах. — Он махнул рукой в сторону кровати.
   Алис вскарабкалась на тюфяк, вздрагивая от нетерпения и страха. Свечи погасли, и комнату окутали зловещие сумерки. Она вслушивалась, как Рольф снимает тунику, и представляла до отвращения огромное, мясистое мужское тело, способное раздавить ее своим весом. Вот он лег в постель и затих, совсем не торопясь на нее набрасываться. Алис испытала первые признаки разочарования — ведь Мэри говорила, будто норманн взял Кейдре прямо на полу, и там горничная обнаружила кровь. Рольф содрал с Кейдре всю одежду, кинул на пол, а потом… Алис невольно поежилась.
   Он издал какой-то звук, выражавший, кажется, отвращение… потом придвинулся к Алис и задрал подол ее сорочки. Грубая мозолистая рука прошлась по ее бедрам и скользнула между ног.
   Не в силах сдержаться, Алис дернулась, пытаясь вырваться.
   — Да тише ты! — приказал рыцарь. — Мне надо тебя пощупать — иначе вообще ничего не получится!
   Разочарование нарастало. Алис была девственницей, но не дурой и отлично понимала, что он имеет в виду. Она чувствовала, как прижимается к ее бедру его член, отнюдь не напоминавший то хваленое каменно-твердое орудие, которому якобы позавидовал бы любой жеребец. Вряд ли он был таким же вялым, когда норманн насиловал ее сестру. Ему приходилось щупать Алис, чтобы возбудиться, и эти непрошеные прикосновения к самым интимным местам вызвали в ней волну тошноты.
   Наконец он убрал руку и, улегшись поверх нее, снова опустил руку, чтобы направить куда следует свое копье. Алис ничего не могла с собой поделать и представила, как то же самое происходило с ее сестрой. Не может быть, чтобы это был тот же мужчина! Наконец он напрягся всем телом и вошел в нее. От острой боли Алис заверещала на весь дом, и Рольфу пришлось остановиться — вовсе не потому, что его испугал ее крик: от страха и боли она так зажалась, что попросту извергла его из себя. Он сделал новый рывок — снова неудача.
   Рольф был достаточно опытен и понимал, что некоторые органы у Алис оказались слишком маленькими и недоразвитыми, как у ребенка. Учитывая его собственные размеры, их соитие причинит Алис изрядную боль, но он не видел способа этого избежать. Ему придется довести дело до конца.
   — Хватит! — стонала Алис; она была уверена, что пришел ее смертный час. — Хватит, ты разорвешь меня пополам! Ну пожалуйста!
   — Мне очень жаль. — Рольф на миг остановился, но все еще оставался в ней. — Ты по сравнению со мной маловата, но постепенно это пройдет, можешь мне поверить.
   Его движения возобновились. Алис, обливаясь слезами от жуткой боли, извивалась и царапалась, стараясь избавиться от него, но Рольф не обращал на это никакого внимания. Когда ей стало казаться, что она вот-вот потеряет сознание, ее тощее тело содрогнулось от серии частых мелких судорог, а из груди вырвался восторженный вопль.
   Столь неожиданно наступивший оргазм несказанно удивил Рольфа и даже слегка порадовал — он уже начинал опасаться всерьез, что ненароком прикончит эту малютку. Ему не доставляла удовольствия их близость, и он не собирался доставлять удовольствие жене, однако ее судороги и стоны помогли наконец и ему достичь нужной степени возбуждения. Он рванулся глубже, и Алис закричала, царапая его спину:
   — Еще! Еще!
   Рольф кончил, пока она корчилась и верещала под ним от боли, а затем немедленно откатился на самый край кровати. Мелкая злючка, доставшаяся ему в жены, вдобавок еще и любит боль. Пожалуй, этого следовало ожидать.

Глава 42

   — Миледи, идемте скорей! — задыхаясь, позвала Мэри.
   — Что случилось?
   Разговор происходил в коридоре, где Кейдре давала приказания повару насчет обеда.
   — Это милорд! Его ранили, а он никого к себе не подпускает, требует вас!
   Миновала неделя со дня ее свадьбы и памятной брачной ночи. Все это время Кейдре занималась делами либо в деревне, либо в старом доме — лишь бы не показываться Рольфу на глаза после унизительной сцены за господским столом.
   Два дня назад Рольф во главе большого отряда отправился на охоту, прихватив с собой Гая. Сигнальные рожки известили всех обитателей Эльфгара, что охотники вернулись. Кейдре с помощью Летти меняла солому на полу в главном зале старого дома и сделала вид, будто не слышит грохота копыт по булыжникам внутреннего двора, зато Летти повела себя совсем иначе: с радостным воплем выскочила на порог и принялась махать своим многочисленным ухажерам из нормандского войска.
   Кейдре продолжала заниматься своими делами. В конце концов ей удалось смириться с тем, что случилось в первую брачную ночь, и она почти не вспоминала о проклятом норманне. Тем не менее она с удивлением ощутила, как часто колотится ее сердце при упоминании его имени.
   — Я только загляну в буфетную и возьму бальзам! Кейдре понеслась как на крыльях и мигом вернулась.
   Мэри горестно причитала и заламывала руки.
   — Да что случилось, расскажи толком? — нетерпеливо спросила Кейдре, не в силах подавить волну тревоги.
   — На него напал медведь! Он растерзал его! — Мэри снова разразилась рыданиями.
   Надо же, растерзал! Эта служанка всегда была истеричкой! И все же Кейдре торопилась — она и не заметила, как оказалась в главном зале цитадели, где толпились встревоженные рыцари. Господи, почему эта сцена вдруг напомнила ей похороны?
   Мужчины расступились, давая ей дорогу, но у входа в хозяйскую спальню Кейдре вынуждена была остановиться — слишком неожиданной была эта встреча с Рольфом.
   Возле его кресла суетились Алис и Бет, здесь же стояли Дтельстан и Гай. Ей были видны лишь его затылок и плечи. Он что, раздет? Слава Богу, хоть не лежит при смерти, а сидит в своем кресле с тем упрямым выражением на лице, которое было ей слишком хорошо знакомо. Сердце Кейдре сладко замерло при виде его божественной, неотразимой наготы. Она уже забыла, с какой силой ее влекло к этому человеку.
   Их взгляды встретились, и у Кейдре перехватило дыхание. Далеко не сразу она овладела собой настолько, чтобы испытать праведный гнев. Судя по его откровенному взгляду, перед ней был отнюдь не растерзанный медведем страдалец, а вполне здоровый мужчина, однажды переспавший с ней и сейчас прикидывавший; как бы повторить это приключение еще раз.
   — Поди сюда. — Его голос прозвучал как приказ. — Я ранен!
   «Если ты ранен, то я — ведьма!» — сердито подумала Кейдре. Однако ей пришлось подчиниться. Остальные предпочли отойти в сторонку — все, кроме Алис, которая демонстративно, по-хозяйски положила руку Рольфу на плечо, чем вызвала у Кейдре новую волну раздражения.
   Рольф жестом приказал ей подойти еще ближе. Только теперь Кейдре увидела его рану и испуганно вскрикнула. Она мигом позабыла о том, что норманн сидел перед ней совершенно голый. Его правое бедро оказалось распахано медвежьими когтями от ягодицы до колена, и из разверстой раны сочилась кровь.
   — Приготовьте воду и чистое полотно! — Опустившись на колени, она осторожно ощупала края раны, стараясь не обращать внимание на его пристальный взгляд. Края раны уже покраснели и были горячими, опухоль нарастала буквально на глазах. — Больно, когда я нажимаю вот так?
   — Нет, — хрипло ответил рыцарь. — Ты вообще не способна причинить мне боль.
   Кейдре невольно подняла голову и наткнулась на столь откровенный и возбуждающий взгляд, что на миг позабыла обо всем. Алис сердито дернулась, и шелест пышных юбок вернул ее с небес на землю, однако она успела заметить, как скривился Рольф, — значит, ему присутствие Алис также доставляло неудобство.
   — Вам очень больно?
   — Бывало и хуже!
   — Нечего корчить из себя героя! — взорвалась Кейдре.
   — Перед тобой мне всегда хочется быть героем, — вполголоса проговорил он.
   — И напрасно! — заметила Кейдре, припоминая подробности брачной ночи.
   — Так я и понял! — Рольф закрыл глаза и отвернулся.
   — Милорд, — визгливо вмешалась Алис, — вам нельзя утомляться. Позвольте, я подложу подушку…
   — Мне достаточно удобно, и не нужно трястись надо мной — я не младенец!
   Алис отдернула руку и шагнула к стене. Кейдре сделала вид, что целиком занята раной, но успела заметить полный ненависти взгляд, которым наградила ее сестра. При ближайшем рассмотрении рана оказалась вовсе не такой глубокой, как ей представлялось вначале; тем не менее ее следовало немедленно прочистить и зашить.
   Вернулась Бет с водой и тряпками, и Кейдре разместила все на полу так, чтобы любой предмет был под рукой, но Алис тут же закрыла все своим подолом. Подняв голову, Кейдре попросила: