Страница:
— Но почему? Почему именно я? — спросила она, намекая на общепризнанных школьных куколок, каждая из которых с радостью сбила бы ноги в погоне за Джастином, лишь бы добиться его благосклонного взгляда.
— Не знаю, — с кривоватой улыбкой признался он. — Внешность тут ни при чем; просто в тебе есть что-то такое… особенное. Свое. Ты мне здорово нравишься.
Сам не зная того, Джастин Джонс совершил невозможное: одной-единственной невразумительной похвалой он вселил в Джемм уверенность, которую не подарили бы и тысячи витиеватых пошлых комплиментов. Джастин оценил индивидуальность Джемм, польстил ей как личности, и она поняла, что вовсе не должна ни под кого подстраиваться. Она привлекательна и интересна сама по себе, и пусть катится тот, кто этого не видит.
С тех пор, если верить дневнику, Джемм пережила череду романов с невыносимо славными парнями, которые на поверку оказывались полнейшими кретинами, давили ее заверениями в любви и требовали хрен знает чего. Вот тут-то и возник Смит.
Одно хорошо: Ральфу по крайней мере стало ясно, что Джемм нашла в Смите, почему так на него запала. Смит на нее не наседал, не ограничивал, не контролировал.
Ну не ирония ли судьбы? Она влюбилась в Смита потому, что ему на нее наплевать. Просто смешно. Нет, скорее грустно. Джемм решила, что Смит не такой, как прежние ее парни, но на самом деле он не осыпает ее подарками, слащавыми знаками внимания и предложениями руки и сердца только потому, что давно любит другую.
Ральф достал из холодильника пиво, плюхнулся на диван, нашарил пульт на захламленном журнальном столике. Эх, «Симпсонов» пропустил. Любимый сериал уже сменился «Жизненными историями» — скучной программой о счастливчиках, спасенных из бушующих морских вод и горящих зданий.
Смита сегодня можно не ждать, он на пресс-конференции. В перспективе вечер наедине с Джемм. А что, если не валять дурака, а воспользоваться шансом и попробовать навести мосты?
Услышав женские голоса за окном, Ральф повернулся на диване и заглянул в щелку между шторами. Джемм! Как всегда, увешана пакетами с провиантом — в жизни не встречал девушку, которая столько времени проводила бы в супермаркетах, — и… ну и ну… болтает с этой блудливой блондинкой с верхнего этажа. Ральф навострил уши, но слова снаружи не долетали, лишь невнятные звуки. Забавно. Он невольно улыбнулся. Девушка Смита запросто завела знакомство, о котором сам Смит бесплодно мечтает целых пять лет. Ральф поднялся с дивана, критически осмотрел свое отражение в зеркале, взъерошил волосы и вернулся на место.
Входная дверь наконец открылась, и секунду спустя в гостиную ворвалась Джемм — жизненная энергия у этой крошки бьет ключом, она всюду и всегда врывается, — упакованная с головы до пят в широкое черное пальто с густо-лиловым меховым капюшоном.
— Потрепалась с верхней соседкой. Милая, правда?
«Какая угодно, только не милая». Ральф терпеть не мог Шери, но предпочел не возражать. Может быть, Джемм просто лучше разбирается в людях?
— Представляешь, она занимается танцами. Раньше балериной была, но пришлось бросить из-за высокого роста. Теперь понятно, откуда в ней такое изящество. Здорово держится, да?
«По мне, так большей стервы в целом свете не найти, а гонора в ней на десяток баб хватит».
— Какие планы на вечер, Ральф?
Он пожал плечами и почесал в затылке:
— Э-э… никаких, черт побери. Я в миноре. Пятница, как ни крути.
— Отлично! Друзья меня бросили, так что я решила приготовить карри, выпить упаковку пива, курнуть и пораньше лечь спать. Присоединишься? Во всем, кроме последней части, понятно. — Она хихикнула.
О чем еще можно мечтать?! «Ты чудо, Джемм». Ральф едва сумел скрыть восторг:
— Здорово придумано. С удовольствием. Помощник из меня не ахти, но в качестве подмастерья сгожусь. Почистить там что, порезать…
— Заметано.
Когда Джемм ушла к себе, Ральф чуть головой потолок не прошиб от возбуждения.
— У меня идея! — сообщила Джемм, вернувшись в гостиную в толстых шерстяных колготках и темно-зеленом трикотажном платье с длинными рукавами и кокетливой юбочкой. — Видел шоу «Сам себе шеф-повар»?
Ральф недоуменно посмотрел на нее.
— Да ладно тебе! Наверняка видел, целыми днями ведь дома сидишь. Неважно. Это программа специально для тех, — она ткнула в Ральфа пальцем, — кто поставил на себе крест как на поваре, ни разу не подойдя к плите. Ведущий предлагает двум таким неумехам приготовить что-нибудь вместе с ним, — точнее, повторяя каждое его действие. Шоу дерьмовое, но не в этом дело. Лично я считаю, что каждый холостяк обязан уметь приготовить хоть одно фирменное блюдо, и поскольку ты любитель карри, на нем и остановимся. Я тебя научу! Давай-давай, поднимайся. — Джемм протянула Ральфу руку, и он, улыбаясь, пошел следом, впитывая тепло тонких пальчиков в своей ладони.
— Разве мы не договорились, что с меня чистка, а все остальное — за тобой?
— Договорились. Но я передумала! Итак, как тебе наверняка известно, существует великое множество видов карри. Сегодня я решила приготовить так называемое « chicken jal frezi »… кстати, пока идет теория, ты вполне успеешь косячок свернуть. На чем я остановилась? Ага. Сегодня в меню « chicken jal frezi » — совсем простенькое карри, которое может приготовить любой, причем по своему вкусу. Я, к примеру, кладу много-много зелени и жуть сколько перцу! Основная составляющая — мясо. Я купила цыплячьи грудки… займемся ими чуть позже, хороший пучок кориандра и целую кучу меленьких и зверски острых зеленых перчиков чили. Большие не бери — никуда не годятся. Успеваешь за мной?
— Да-да, пока все просто. — Устроившись за столом, Ральф скатывал травку в прямоугольник прозрачной бумаги. Фантастика! И почему ни одной из подружек такое в голову не пришло?
— Отлично. Переходим к соусу. Можно, конечно, использовать готовые, но домашние куда лучше — кладешь туда все что хочешь, по своему вкусу: побольше кориандра, свежие листья и сухие коренья шамбалы… ты только понюхай! — Джемм сунула Ральфу под нос открытый пакет. — Вот чем от тебя пахнет на следующий день после ужина с карри.
Вскоре Ральф уже увлеченно строгал цыплячьи грудки, крошил лук, отмерял уксус. С ума сойти. Съев за жизнь добрый миллион порций карри, он слыхом не слыхивал о половине ингредиентов. Топленое масло? Тмин? Листья карри? Но самое потрясающее, что он с головой ушел в процесс, даже подбрасывал Джемм идеи насчет других компонентов, добровольно напрашивался на помощь и чувствовал себя с ней так непринужденно, как только в самом начале знакомства, до ее романа со Смитом. Они трепались и хохотали как старые друзья, хором подпевали и кружились по кухне под магнитофон.
В четыре руки накрыли на стол, и Ральф, млея от удовольствия, торжественно поставил перед собой тарелку с рисом и карри, в котором был и его вклад. Положив в рот первую порцию, он сомлел окончательно. Пища богов!
— Ральф… можно вопрос? Опасное начало.
— Как ты смотришь на наши со Смитом отношения? Только честно.
И что отвечать? «Я хочу тебя, хочу тебя, хочу тебя — вот как я смотрю на твои отношения со Смитом»? Хотела честно? Пожалуйста. Честнее не бывает. «Смит не знает тебя так, как знаю я; ты не знаешь Смита так, как знаю я; ты совершаешь ошибку, а я подыхаю от ревности».
— Я рад за вас обоих, — сказал он. Честностью и не пахнет, да и черт с ней.
— He чувствуешь себя преданным, отверженным? Ничего такого?
— Ну что ты, нисколько! Мне очень приятно, что ты живешь с нами. — Хоть в этом врать не пришлось.
— Ты ведь сказал бы мне, если бы возникли какие-то проблемы, да? Не дай бог жить и мучиться в собственном доме.
— Никаких проблем, поверь. Смит так давно один, что ваша… дружба для меня в каком-то смысле облегчение. — Так-то вот, Пиноккио. Терзайся, но держи язык за зубами. — Я рад, что он наконец счастлив. Никогда не видел его таким счастливым, если честно; ты ему здорово подходишь.
«Но мне ты подходишь еще больше».
— Ф-фу, прямо камень с души! А почему ты сегодня не с Клаудией?
Клаудия… Клаудия?.. Не вписавшись в крутой вираж разговора, Ральф с трудом вспомнил, кто такая Клаудия, а тем более — почему он сегодня не с ней.
— А-а… Ах да. Она уехала на выходные в Париж. Что-то там по работе, — кажется, показ мод.
— Ух ты. Шикарно. Кстати, я ее ни разу не видела. Что она за человек?
— Честно?
— Мы же договорились. — Джемм оторвала бумажное полотенце от рулона и высморкалась-жгучее карри начало проявлять характер.
— Хороша собой, высокая, худая. Бывает очень милой, но чаще заноза… Что бы я ни сделал — все мимо. Позвонил — не вовремя; не позвонил — совсем забыл, сукин кот. Пригласил в кафе — мои друзья ей не подходят; не пригласил — бросаю одну в четырех стенах. Твердит, что я неряха и что нужно следить за модой, а стоит что-нибудь купить — оскорбляется: дескать, на шмотки денег хватает, а ресторан зажимаю. Словом, все не слава богу.
— Ты ее любишь?
— Нет.
— Она тебе нравится?
— Временами.
— Зачем же встречаешься?
— М-м… Наверное, ради секса.
— По крайней мере откровенно. Хотел бы найти кого-нибудь по сердцу?
Ральф тоже потянулся за бумажным рулоном — карри и его не щадило.
— Знаешь, с некоторых пор действительно мечтаю о чем-то большем. До сих пор трусил. Как там говорится… душевная привязанность приводит к ранимости… и так далее.
— Обжигался в прошлом?
— Не то чтобы обжигался… Скорее слишком глубоко нырял и выплывал совершенно выжатый. Все силы отдавал… поэтому и не хотел серьезных отношений. А сейчас, должно быть, созрел для чего-то настоящего. — Ральф рассмеялся, неловко и нервно, не желая верить собственным ушам. Неужто это он уже полчаса ведет беседу о любви? Давненько он ни с кем так не откровенничал.
— Выходит, просто не встретил свою единственную?
Ах, Джемм, Джемм. Если бы ты только знала.
— Угу, что-то вроде того. — Пожалуй, пора сворачивать со скользкой дорожки. — Ну а у вас со Смитом? Это то самое? Большая, светлая и вечная?
Джемм улыбнулась:
— Точно. Лучше не скажешь. Смит — тот, кого я искала. Мистер Совершенство.
Ошибаешься, Джемм. Смит — мерзавец; он тебя не заслуживает.
— О да, отличный малый.
Ральфа так и подмывало хоть чем-нибудь очернить Смита, свергнуть с пьедестала, но это было бы уж совсем подло. Ему хотелось выложить историю страсти Смита; хотелось рассказать, что он потешается над ее «вещими» снами, но тем не менее использует как способ затащить ее в постель. С каким удовольствием он сорвал бы с Джемм розовые очки, предупредил, что Смиту достаточно одного взгляда Шери в его сторону, чтобы предать свою нынешнюю подругу. Он многое мог бы сообщить Джемм, если бы… если бы мог. Джемм спасла его от мрачных мыслей:
— Почему ты перестал писать?
Чем дальше, тем… Похоже, сегодня и впрямь вечер откровений.
— Хороший вопрос. Не сказал бы, что вообще перестал, просто сейчас не пишу. Пытался, но вдохновения нет. Может быть, заелся. В юности, когда много размышлял, писалось легко.
— А теперь отгородился, верно? Отгородился от чувств. Держу пари — стоит встретить настоящую любовь, как все вернется, все запертые на замок эмоции хлынут наружу. Любовь, Ральф, любовь — таков рецепт от доктора Джемм. Влюбись.
Шутки судьбы порой жалят похлеще гадюки.
У Ральфа уже слезились глаза; перчики чили делали свое дело медленно, но верно: во рту пылал пожар, губы распухли, нос потек. И голова шла кругом от слов, что он не имел права высказать.
— Не слишком остро для тебя, Ральф? А хвастал, что ему любое карри по зубам! — поддразнила Джемм.
— В самый раз. — Очередная ложь, но он лучше сгорит на месте, чем признает поражение перед этой девушкой. — А вот вы, мисс Ах-я-самая-крутая, похоже, не в своей тарелке.
— Ерунда! До моих обычных карри далеко. Тебя пожалела.
— Неужели? Претендуешь на титул королевы зеленых перчиков?
— Не претендую. Давно ношу. На свете нет человека, который бы меня переплюнул.
— А вот и есть. Спорим? — Ральф выскочил из-за стола, зачерпнул из пакета на стойке горсть глянцевых стручков. — Каждому по перчине. Целиком и без дураков. Поглядим, кто кого.
— По рукам. Давай сюда.
Господи, что за мука, что за жгуче-сладкая мука! Сочный хруст кожицы на зубах, бьющий в нос пряный аромат; жидкий огонь на языке, который слюна не в силах остудить.
— Чур, не глотать. Разжевать как следует и показать язык, — предупредил Ральф.
Жар опалил нёбо, хлынул в горло; бешеным стуком в висках организм посылал сигналы SOS. Джемм и Ральф отчаянно работали челюстями, резко вдыхая и выдыхая через горящие рты, как женщины в родах, и обмахивались ладонями в бесплодной попытке усмирить жалящие языки пламени.
— Черт, черт, черт! Дырку в языке прожжет!
— Нет, в глотке, в глотке!
С залитым потом лицом и выпученными глазами, Ральф дубасил кулаками по столу. Сердце готово было проломить грудную клетку.
— Ну все, все, все! Показываем, пока эта дрянь меня не сожгла! — завопила багровая Джемм. — Язык, показывай язык!
Оба разом вывалили зеленые языки и судорожно проглотили огненную кашицу.
— Воды! — взвыл Ральф.
— От воды только хуже. Пива!!!
Соперники жадно припали к банкам, но и прохладная жидкость была бессильна против огненного овоща.
Ринувшись к плите, оба горстями гребли рис из миски и набивали рты.
— Лед! Лед в этом доме есть?! — взвизгнула Джемм.
Ральф дернул на себя дверцу морозилки и запустил туда обе руки.
— Есть, есть! — Он перевернул поднос и что было сил грохнул по столу. Ледяные кубики раскатились во все стороны.
— О-о-о!
— А-а-а!
Каждый сунул в рот по кубику и присосался к нему, чтобы не упустить ни капли ледяной благодати.
— Господи! — выдохнул Ральф. — Во придурки! — Огонь внутри затухал, но переживший шок организм все еще корчился в блаженных муках, словно от дозы экзотического наркотика.
— Боже… — Джемм остужала вспухшие губы льдом. — Класс! Все равно что секс!
— Лучше, чем секс, — возразил Ральф, медленно опускаясь на место за столом.
— Ну? Кто победил? — спросила Джемм.
— Ничья.
— Ну уж нет, так не пойдет. Кто-то должен выиграть. Придется повторить.
Когда Смит переступил порог, квартира ходила ходуном от истерического хохота, рыданий и воплей. Двинувшись на дикий смех, доносившийся из кухни, Смит обнаружил Ральфа с Джемм в странных позах — головами в морозилке.
— Какого хрена тут происходит? — Он кое-как пристроил «дипломат» на столе среди груды опустошенных пивных банок, грязных тарелок и тающего льда.
Противники вынырнули из холодильника и повернули к нему виноватые, мокрые от слез, красные лица.
— Куб-бок п-по п-поед-данию ш-шили, — пробубнил наконец Ральф, хрустя льдом и как мельница махая ладонями. — Пять штук… ш-шырых… До полной победы.
— Что?! Рехнулись. — Смит покачал головой и добавил, поймав взгляд Джемм: — Погляди на себя — лунатик. Готовая кандидатка в психушку.
Ничего подобного! На взгляд Ральфа, Джемм выглядела на все сто: черные, чуть влажные локоны упали на пылающие щеки, глаза блестят… и заблестели еще сильнее, когда она бросилась к Смиту и повисла у него на шее. У Смита. Тошно смотреть, как быстро она сбросила завертевший их обоих кокон веселого безумия ради Смита — будто ребенок, которого весь вечер нянчила чужая тетя, пока наконец не пришел обожаемый родитель. Только что, казалось бы, их было двое — Джемм и Ральф, но вот вошел Смит и своим чертовым кейсом, как кувалдой, вдребезги все разбил. А ведь на один-единственный миг почудилось, что именно Смит здесь третий лишний, а он, Ральф, — вместе с Джемм.
Вечеру настал конец. Джемм прибирает разгромленную кухню, Смит развязывает галстук и вещает о встрече со шведскими банкирами. Баста. Все кончено.
Ральф сгорбился.
— Э-э… пойду, пожалуй, — едва слышно буркнул он. — Спасибо за прекрасный вечер, Джемм. Спасибо за пари, за карри… за все.
Он наклонился к ее щеке, но в этот момент Джемм повернула голову, и их губы встретились. Нежданное прикосновение волной прокатилось по телу — обожгло губы, встряхнуло сердце, скачком достигло желудка и завершило свой путь сладостным теплом в паху. Чили проиграли.
— Что ж… Спокойной ночи. — Варварское желание взять Джемм тут же, силой, боролось в нем с не менее мощным желанием исчезнуть.
Спотыкаясь, Ральф добрел до туалета, захлопнул дверь и тяжело упал на унитаз. Его трясло.
Я люблю тебя, Джемм. Я по уши, безумно, по-идиотски и бесконечно втрескался в тебя.
Блин.
Глава четырнадцатая
— Не знаю, — с кривоватой улыбкой признался он. — Внешность тут ни при чем; просто в тебе есть что-то такое… особенное. Свое. Ты мне здорово нравишься.
Сам не зная того, Джастин Джонс совершил невозможное: одной-единственной невразумительной похвалой он вселил в Джемм уверенность, которую не подарили бы и тысячи витиеватых пошлых комплиментов. Джастин оценил индивидуальность Джемм, польстил ей как личности, и она поняла, что вовсе не должна ни под кого подстраиваться. Она привлекательна и интересна сама по себе, и пусть катится тот, кто этого не видит.
С тех пор, если верить дневнику, Джемм пережила череду романов с невыносимо славными парнями, которые на поверку оказывались полнейшими кретинами, давили ее заверениями в любви и требовали хрен знает чего. Вот тут-то и возник Смит.
Одно хорошо: Ральфу по крайней мере стало ясно, что Джемм нашла в Смите, почему так на него запала. Смит на нее не наседал, не ограничивал, не контролировал.
Ну не ирония ли судьбы? Она влюбилась в Смита потому, что ему на нее наплевать. Просто смешно. Нет, скорее грустно. Джемм решила, что Смит не такой, как прежние ее парни, но на самом деле он не осыпает ее подарками, слащавыми знаками внимания и предложениями руки и сердца только потому, что давно любит другую.
Ральф достал из холодильника пиво, плюхнулся на диван, нашарил пульт на захламленном журнальном столике. Эх, «Симпсонов» пропустил. Любимый сериал уже сменился «Жизненными историями» — скучной программой о счастливчиках, спасенных из бушующих морских вод и горящих зданий.
Смита сегодня можно не ждать, он на пресс-конференции. В перспективе вечер наедине с Джемм. А что, если не валять дурака, а воспользоваться шансом и попробовать навести мосты?
Услышав женские голоса за окном, Ральф повернулся на диване и заглянул в щелку между шторами. Джемм! Как всегда, увешана пакетами с провиантом — в жизни не встречал девушку, которая столько времени проводила бы в супермаркетах, — и… ну и ну… болтает с этой блудливой блондинкой с верхнего этажа. Ральф навострил уши, но слова снаружи не долетали, лишь невнятные звуки. Забавно. Он невольно улыбнулся. Девушка Смита запросто завела знакомство, о котором сам Смит бесплодно мечтает целых пять лет. Ральф поднялся с дивана, критически осмотрел свое отражение в зеркале, взъерошил волосы и вернулся на место.
Входная дверь наконец открылась, и секунду спустя в гостиную ворвалась Джемм — жизненная энергия у этой крошки бьет ключом, она всюду и всегда врывается, — упакованная с головы до пят в широкое черное пальто с густо-лиловым меховым капюшоном.
— Потрепалась с верхней соседкой. Милая, правда?
«Какая угодно, только не милая». Ральф терпеть не мог Шери, но предпочел не возражать. Может быть, Джемм просто лучше разбирается в людях?
— Представляешь, она занимается танцами. Раньше балериной была, но пришлось бросить из-за высокого роста. Теперь понятно, откуда в ней такое изящество. Здорово держится, да?
«По мне, так большей стервы в целом свете не найти, а гонора в ней на десяток баб хватит».
— Какие планы на вечер, Ральф?
Он пожал плечами и почесал в затылке:
— Э-э… никаких, черт побери. Я в миноре. Пятница, как ни крути.
— Отлично! Друзья меня бросили, так что я решила приготовить карри, выпить упаковку пива, курнуть и пораньше лечь спать. Присоединишься? Во всем, кроме последней части, понятно. — Она хихикнула.
О чем еще можно мечтать?! «Ты чудо, Джемм». Ральф едва сумел скрыть восторг:
— Здорово придумано. С удовольствием. Помощник из меня не ахти, но в качестве подмастерья сгожусь. Почистить там что, порезать…
— Заметано.
Когда Джемм ушла к себе, Ральф чуть головой потолок не прошиб от возбуждения.
— У меня идея! — сообщила Джемм, вернувшись в гостиную в толстых шерстяных колготках и темно-зеленом трикотажном платье с длинными рукавами и кокетливой юбочкой. — Видел шоу «Сам себе шеф-повар»?
Ральф недоуменно посмотрел на нее.
— Да ладно тебе! Наверняка видел, целыми днями ведь дома сидишь. Неважно. Это программа специально для тех, — она ткнула в Ральфа пальцем, — кто поставил на себе крест как на поваре, ни разу не подойдя к плите. Ведущий предлагает двум таким неумехам приготовить что-нибудь вместе с ним, — точнее, повторяя каждое его действие. Шоу дерьмовое, но не в этом дело. Лично я считаю, что каждый холостяк обязан уметь приготовить хоть одно фирменное блюдо, и поскольку ты любитель карри, на нем и остановимся. Я тебя научу! Давай-давай, поднимайся. — Джемм протянула Ральфу руку, и он, улыбаясь, пошел следом, впитывая тепло тонких пальчиков в своей ладони.
— Разве мы не договорились, что с меня чистка, а все остальное — за тобой?
— Договорились. Но я передумала! Итак, как тебе наверняка известно, существует великое множество видов карри. Сегодня я решила приготовить так называемое « chicken jal frezi »… кстати, пока идет теория, ты вполне успеешь косячок свернуть. На чем я остановилась? Ага. Сегодня в меню « chicken jal frezi » — совсем простенькое карри, которое может приготовить любой, причем по своему вкусу. Я, к примеру, кладу много-много зелени и жуть сколько перцу! Основная составляющая — мясо. Я купила цыплячьи грудки… займемся ими чуть позже, хороший пучок кориандра и целую кучу меленьких и зверски острых зеленых перчиков чили. Большие не бери — никуда не годятся. Успеваешь за мной?
— Да-да, пока все просто. — Устроившись за столом, Ральф скатывал травку в прямоугольник прозрачной бумаги. Фантастика! И почему ни одной из подружек такое в голову не пришло?
— Отлично. Переходим к соусу. Можно, конечно, использовать готовые, но домашние куда лучше — кладешь туда все что хочешь, по своему вкусу: побольше кориандра, свежие листья и сухие коренья шамбалы… ты только понюхай! — Джемм сунула Ральфу под нос открытый пакет. — Вот чем от тебя пахнет на следующий день после ужина с карри.
Вскоре Ральф уже увлеченно строгал цыплячьи грудки, крошил лук, отмерял уксус. С ума сойти. Съев за жизнь добрый миллион порций карри, он слыхом не слыхивал о половине ингредиентов. Топленое масло? Тмин? Листья карри? Но самое потрясающее, что он с головой ушел в процесс, даже подбрасывал Джемм идеи насчет других компонентов, добровольно напрашивался на помощь и чувствовал себя с ней так непринужденно, как только в самом начале знакомства, до ее романа со Смитом. Они трепались и хохотали как старые друзья, хором подпевали и кружились по кухне под магнитофон.
В четыре руки накрыли на стол, и Ральф, млея от удовольствия, торжественно поставил перед собой тарелку с рисом и карри, в котором был и его вклад. Положив в рот первую порцию, он сомлел окончательно. Пища богов!
— Ральф… можно вопрос? Опасное начало.
— Как ты смотришь на наши со Смитом отношения? Только честно.
И что отвечать? «Я хочу тебя, хочу тебя, хочу тебя — вот как я смотрю на твои отношения со Смитом»? Хотела честно? Пожалуйста. Честнее не бывает. «Смит не знает тебя так, как знаю я; ты не знаешь Смита так, как знаю я; ты совершаешь ошибку, а я подыхаю от ревности».
— Я рад за вас обоих, — сказал он. Честностью и не пахнет, да и черт с ней.
— He чувствуешь себя преданным, отверженным? Ничего такого?
— Ну что ты, нисколько! Мне очень приятно, что ты живешь с нами. — Хоть в этом врать не пришлось.
— Ты ведь сказал бы мне, если бы возникли какие-то проблемы, да? Не дай бог жить и мучиться в собственном доме.
— Никаких проблем, поверь. Смит так давно один, что ваша… дружба для меня в каком-то смысле облегчение. — Так-то вот, Пиноккио. Терзайся, но держи язык за зубами. — Я рад, что он наконец счастлив. Никогда не видел его таким счастливым, если честно; ты ему здорово подходишь.
«Но мне ты подходишь еще больше».
— Ф-фу, прямо камень с души! А почему ты сегодня не с Клаудией?
Клаудия… Клаудия?.. Не вписавшись в крутой вираж разговора, Ральф с трудом вспомнил, кто такая Клаудия, а тем более — почему он сегодня не с ней.
— А-а… Ах да. Она уехала на выходные в Париж. Что-то там по работе, — кажется, показ мод.
— Ух ты. Шикарно. Кстати, я ее ни разу не видела. Что она за человек?
— Честно?
— Мы же договорились. — Джемм оторвала бумажное полотенце от рулона и высморкалась-жгучее карри начало проявлять характер.
— Хороша собой, высокая, худая. Бывает очень милой, но чаще заноза… Что бы я ни сделал — все мимо. Позвонил — не вовремя; не позвонил — совсем забыл, сукин кот. Пригласил в кафе — мои друзья ей не подходят; не пригласил — бросаю одну в четырех стенах. Твердит, что я неряха и что нужно следить за модой, а стоит что-нибудь купить — оскорбляется: дескать, на шмотки денег хватает, а ресторан зажимаю. Словом, все не слава богу.
— Ты ее любишь?
— Нет.
— Она тебе нравится?
— Временами.
— Зачем же встречаешься?
— М-м… Наверное, ради секса.
— По крайней мере откровенно. Хотел бы найти кого-нибудь по сердцу?
Ральф тоже потянулся за бумажным рулоном — карри и его не щадило.
— Знаешь, с некоторых пор действительно мечтаю о чем-то большем. До сих пор трусил. Как там говорится… душевная привязанность приводит к ранимости… и так далее.
— Обжигался в прошлом?
— Не то чтобы обжигался… Скорее слишком глубоко нырял и выплывал совершенно выжатый. Все силы отдавал… поэтому и не хотел серьезных отношений. А сейчас, должно быть, созрел для чего-то настоящего. — Ральф рассмеялся, неловко и нервно, не желая верить собственным ушам. Неужто это он уже полчаса ведет беседу о любви? Давненько он ни с кем так не откровенничал.
— Выходит, просто не встретил свою единственную?
Ах, Джемм, Джемм. Если бы ты только знала.
— Угу, что-то вроде того. — Пожалуй, пора сворачивать со скользкой дорожки. — Ну а у вас со Смитом? Это то самое? Большая, светлая и вечная?
Джемм улыбнулась:
— Точно. Лучше не скажешь. Смит — тот, кого я искала. Мистер Совершенство.
Ошибаешься, Джемм. Смит — мерзавец; он тебя не заслуживает.
— О да, отличный малый.
Ральфа так и подмывало хоть чем-нибудь очернить Смита, свергнуть с пьедестала, но это было бы уж совсем подло. Ему хотелось выложить историю страсти Смита; хотелось рассказать, что он потешается над ее «вещими» снами, но тем не менее использует как способ затащить ее в постель. С каким удовольствием он сорвал бы с Джемм розовые очки, предупредил, что Смиту достаточно одного взгляда Шери в его сторону, чтобы предать свою нынешнюю подругу. Он многое мог бы сообщить Джемм, если бы… если бы мог. Джемм спасла его от мрачных мыслей:
— Почему ты перестал писать?
Чем дальше, тем… Похоже, сегодня и впрямь вечер откровений.
— Хороший вопрос. Не сказал бы, что вообще перестал, просто сейчас не пишу. Пытался, но вдохновения нет. Может быть, заелся. В юности, когда много размышлял, писалось легко.
— А теперь отгородился, верно? Отгородился от чувств. Держу пари — стоит встретить настоящую любовь, как все вернется, все запертые на замок эмоции хлынут наружу. Любовь, Ральф, любовь — таков рецепт от доктора Джемм. Влюбись.
Шутки судьбы порой жалят похлеще гадюки.
У Ральфа уже слезились глаза; перчики чили делали свое дело медленно, но верно: во рту пылал пожар, губы распухли, нос потек. И голова шла кругом от слов, что он не имел права высказать.
— Не слишком остро для тебя, Ральф? А хвастал, что ему любое карри по зубам! — поддразнила Джемм.
— В самый раз. — Очередная ложь, но он лучше сгорит на месте, чем признает поражение перед этой девушкой. — А вот вы, мисс Ах-я-самая-крутая, похоже, не в своей тарелке.
— Ерунда! До моих обычных карри далеко. Тебя пожалела.
— Неужели? Претендуешь на титул королевы зеленых перчиков?
— Не претендую. Давно ношу. На свете нет человека, который бы меня переплюнул.
— А вот и есть. Спорим? — Ральф выскочил из-за стола, зачерпнул из пакета на стойке горсть глянцевых стручков. — Каждому по перчине. Целиком и без дураков. Поглядим, кто кого.
— По рукам. Давай сюда.
Господи, что за мука, что за жгуче-сладкая мука! Сочный хруст кожицы на зубах, бьющий в нос пряный аромат; жидкий огонь на языке, который слюна не в силах остудить.
— Чур, не глотать. Разжевать как следует и показать язык, — предупредил Ральф.
Жар опалил нёбо, хлынул в горло; бешеным стуком в висках организм посылал сигналы SOS. Джемм и Ральф отчаянно работали челюстями, резко вдыхая и выдыхая через горящие рты, как женщины в родах, и обмахивались ладонями в бесплодной попытке усмирить жалящие языки пламени.
— Черт, черт, черт! Дырку в языке прожжет!
— Нет, в глотке, в глотке!
С залитым потом лицом и выпученными глазами, Ральф дубасил кулаками по столу. Сердце готово было проломить грудную клетку.
— Ну все, все, все! Показываем, пока эта дрянь меня не сожгла! — завопила багровая Джемм. — Язык, показывай язык!
Оба разом вывалили зеленые языки и судорожно проглотили огненную кашицу.
— Воды! — взвыл Ральф.
— От воды только хуже. Пива!!!
Соперники жадно припали к банкам, но и прохладная жидкость была бессильна против огненного овоща.
Ринувшись к плите, оба горстями гребли рис из миски и набивали рты.
— Лед! Лед в этом доме есть?! — взвизгнула Джемм.
Ральф дернул на себя дверцу морозилки и запустил туда обе руки.
— Есть, есть! — Он перевернул поднос и что было сил грохнул по столу. Ледяные кубики раскатились во все стороны.
— О-о-о!
— А-а-а!
Каждый сунул в рот по кубику и присосался к нему, чтобы не упустить ни капли ледяной благодати.
— Господи! — выдохнул Ральф. — Во придурки! — Огонь внутри затухал, но переживший шок организм все еще корчился в блаженных муках, словно от дозы экзотического наркотика.
— Боже… — Джемм остужала вспухшие губы льдом. — Класс! Все равно что секс!
— Лучше, чем секс, — возразил Ральф, медленно опускаясь на место за столом.
— Ну? Кто победил? — спросила Джемм.
— Ничья.
— Ну уж нет, так не пойдет. Кто-то должен выиграть. Придется повторить.
Когда Смит переступил порог, квартира ходила ходуном от истерического хохота, рыданий и воплей. Двинувшись на дикий смех, доносившийся из кухни, Смит обнаружил Ральфа с Джемм в странных позах — головами в морозилке.
— Какого хрена тут происходит? — Он кое-как пристроил «дипломат» на столе среди груды опустошенных пивных банок, грязных тарелок и тающего льда.
Противники вынырнули из холодильника и повернули к нему виноватые, мокрые от слез, красные лица.
— Куб-бок п-по п-поед-данию ш-шили, — пробубнил наконец Ральф, хрустя льдом и как мельница махая ладонями. — Пять штук… ш-шырых… До полной победы.
— Что?! Рехнулись. — Смит покачал головой и добавил, поймав взгляд Джемм: — Погляди на себя — лунатик. Готовая кандидатка в психушку.
Ничего подобного! На взгляд Ральфа, Джемм выглядела на все сто: черные, чуть влажные локоны упали на пылающие щеки, глаза блестят… и заблестели еще сильнее, когда она бросилась к Смиту и повисла у него на шее. У Смита. Тошно смотреть, как быстро она сбросила завертевший их обоих кокон веселого безумия ради Смита — будто ребенок, которого весь вечер нянчила чужая тетя, пока наконец не пришел обожаемый родитель. Только что, казалось бы, их было двое — Джемм и Ральф, но вот вошел Смит и своим чертовым кейсом, как кувалдой, вдребезги все разбил. А ведь на один-единственный миг почудилось, что именно Смит здесь третий лишний, а он, Ральф, — вместе с Джемм.
Вечеру настал конец. Джемм прибирает разгромленную кухню, Смит развязывает галстук и вещает о встрече со шведскими банкирами. Баста. Все кончено.
Ральф сгорбился.
— Э-э… пойду, пожалуй, — едва слышно буркнул он. — Спасибо за прекрасный вечер, Джемм. Спасибо за пари, за карри… за все.
Он наклонился к ее щеке, но в этот момент Джемм повернула голову, и их губы встретились. Нежданное прикосновение волной прокатилось по телу — обожгло губы, встряхнуло сердце, скачком достигло желудка и завершило свой путь сладостным теплом в паху. Чили проиграли.
— Что ж… Спокойной ночи. — Варварское желание взять Джемм тут же, силой, боролось в нем с не менее мощным желанием исчезнуть.
Спотыкаясь, Ральф добрел до туалета, захлопнул дверь и тяжело упал на унитаз. Его трясло.
Я люблю тебя, Джемм. Я по уши, безумно, по-идиотски и бесконечно втрескался в тебя.
Блин.
Глава четырнадцатая
— Ого, вот это жизнь!
— Согла-асен, Шиобан. Ми-илый уголок, это уж точно, — на шотландский манер певуче отозвался Карл.
Розанна на заднем сиденье «эмбасси» прижала нос к щели в окне и сожмурила раскосые глаза от струи ледяного декабрьского ветра, вздымающей ее густую шерсть.
— Для галла акцент паршивый, мистер Каспаров.
— Да? А ты слышала, как Шон Коннери копирует ирландский акцент? Уши вянут.
Как только Шиобан и Карл оставили городскую Шотландию позади, окружающий ландшафт стал меняться с каждой секундой, плавно перетекая из холмистой ряби на юге в полноценные громады холмов, которые сейчас и преодолевала труженица «эмбасси», катя по бесконечным пустынным дорогам, прочертившим сказочную страну. Последние три четверти часа, с самой границы горной Шотландии, все разговоры Шиобан и Карла состояли сплошь из междометий и восторженных определений красот этого дивного края. А кто бы не замирал от восторга при виде пронизанных светом серебристых водопадов, струящихся по угольно-черным отвесным скалам, или миниатюрного островка, рукой самого гениального из художников изящно посаженного посредине горного озерца? Вдали пейзаж густо зеленел, будто укрытый роскошным бархатом с вкраплениями бледно-голубых отблесков предвечернего неба.
Ни Шиобан, ни Карлу прежде не доводилось бывать в Шотландии, и теперь оба, словно вернувшись в наивно-восторженное детство, умирали от желания открыть новый уголок за во-он тем поворотом — и задержаться подольше в этом распадке, красотой которого невозможно налюбоваться.
— Вынужден признать, что Ирландии до здешних мест далеко. Ничего подобного в жизни не видел.
Шиобан изучала раскрытый на коленях атлас.
— Еще одно озеро — и мы на месте, — сообщила она, смахивая с лица встрепанные ветром волосы.
— Жаль. Ехал бы и ехал…
Уж сколько недель они не общались так, как сегодня. Определенно, эта разрядка вдали от Лондона и всех проблем была необходима. Конечно, лучше бы провести выходные наедине, хотя Рик де Ларжи, похоже, неплохой парень. Может, все и сложится.
После четырех часов низкое северное солнце покатилось к горизонту.
— Должно быть, приедем как раз к закату на озере. Джефф обещал отпадное зрелище. — Карл не смог стереть с лица ухмылку. Оставив правую руку на руле, левой он обнял Шиобан за плечи. — Нервничаешь?
— Да нет… разве что совсем немножко.
— Ага, я тоже. Но все будет отлично, вот увидишь. Надоест компания — сошлешься на нездоровье, посидишь у окошка и полюбуешься видом.
Шиобан выдавила смешок. Фальшивый, с болью отметил Карл. Он уже не помнил, когда наслаждался ее искренним смехом — заразительным, грудным, таким любимым, на который оборачивались пассажиры в автобусах и посетители ресторанов, из-за которого ее выставляли из библиотек. Теперь смех звучал тоненько и жалобно, словно вот-вот превратится в рыдания.
Какое-то время ехали молча, думая каждый о своем и невольно любуясь калейдоскопом небесных красок, ежесекундно меняющим оттенки.
— Гленкой — две мили. Почти приехали. К вечеринке готова, девочка, хм, хм? Готова накачаться первоклассным зельем и разойтись на всю катушку, хм, хм?
Оба следили за дорогой, чтобы не пропустить нужный поворот, где деревья, если верить разъяснениям Джеффа, были на полметра снизу выкрашены белым; иного ориентира у них не было.
— Вот! — Шиобан выбросила руку, указывая влево.
После поворота по разбитой колее добрались до развилки с облупленным деревянным знаком-стрелкой. «Сент-Коломбас», — гласила облезлая зеленая надпись.
— Прибыли!
Автомобиль, как черный жучок, пробирался по колдобинам в темноте, но уже через пару минут Шиобан с Карлом оказались в настоящей сказке: узкая аллея, подсвеченная с обеих сторон ярко-красными и зелеными китайскими фонариками, обвивающими ветки карликовых вишен, фантастическим лучом протянулась сквозь мрак ко входу в бывшую часовню.
— Боже, какая красота! — выдохнула Шиобан. Сказка, как выяснилось, только начиналась.
В конце аллеи они поймали финальные мгновения заката над озером: обшитая тесом часовня была подсвечена фиолетово-багровыми отблесками; китайские фонарики, спускающиеся вдоль лестницы к самой воде, словно отражали пурпур умирающего солнца; у старинного деревянного причала задумчиво покачивалась маленькая лодчонка. В ореховой роще, темневшей сбоку, гулко ухнула сова; ветряные колокольчики на окнах нежно тренькнули в ответ на дуновение морозного ветерка.
— Хочу, чтобы меня здесь похоронили, — пробормотал Карл.
Розанна и та притихла, очарованная красотой не меньше хозяев.
— Признаться, я ожидал дешевой показухи, а здесь такое… Джефф, должно быть, тот еще хиппи был, когда все это устраивал.
Не совсем придя в себя, они медленно расстегнули ремни безопасности, вынули из багажника сумки. Вторая машина уже стояла перед часовней.
— Ну что, Шабби, вперед? Готова? — Карл подставил ей локоть.
— Вроде готова.
Карл звякнул медным колокольчиком на гигантской деревянной входной двери, и она почти сразу же открылась.
— Карл, рад тебя видеть. Правда, здесь здорово? — Рик де Ларжи, босой, в джинсах и свободном свитере, встретил их с бокалом вина в руке.
— Да уж. Ничего подобного не видел. — Карл пожал протянутую руку. — Позволь представить — моя подруга Шиобан.
— Очень приятно познакомиться, Шиобан. Карл не устает о тебе говорить.
Шиобан попыталась улыбнуться. У нее сперло дыхание. Этот Рик… он… он великолепен. Мистер Вселенная! Почему Карл не предупредил? Почему мужчины вообще никогда не сообщают такие важные нюансы, — к примеру, «тот-то и тот-то — убийственный красавец»?
— Мне тоже очень приятно.
Вспомнив наконец о хороших манерах, Шиобан одарила нового знакомого самой обаятельной из своих улыбок и тоже пожала руку, крепко и уверенно. Ни за что на свете она не предстанет разжиревшей тетушкой в этом дивном месте, перед этим эталоном мужской красоты.
— Потрясающее великолепие, не правда ли? «Ты стройна как тростинка, Шиобан. Стройна, хрупка, прекрасна и желанна». Она перекинула волосы, полуприкрыв ими лицо.
— Невероятное. Никогда бы не поверил, что старина Джефф способен такое устроить. Лично я ожидал увидеть современного монстра со спутниковыми антеннами снаружи и фальшивыми каминами внутри. Но что ж мы стоим? Входите, входите, а то замерзнете. Мы уже включили центральное отопление, и Тамсин как раз разжигает камин.
Вслед за Риком они прошли по длинному сырому коридору, забитому сапогами, дождевиками и грудами поленьев, через главную прихожую прямо во чрево здания. Оба, не сдержавшись, ахнули. В комнате… нет, зале высотой минимум футов в тридцать, куда ни глянь, глаз выхватывал ниши, галереи, мощные, потемневшие от времени балки. Деревянные полы устланы домоткаными половиками, а освещено все это великолепие причудливой смесью из дюжины ламп в стиле модерн и канделябров времен королевы Виктории. В дальнем конце — три дивана-исполина под китайскими накидками, рядом со входом — дубовый банкетный стол с подсвечниками и цветами в вазах.
— Ух ты!
Возле циклопических размеров камина из песчаника на коленях стояла девушка. При появлении Карла и Шиобан она поднялась и отряхнула джинсы.
Небольшого, чтобы не сказать крохотного, роста, с тонкими волнистыми волосами песочного цвета, затянутыми в хвост, и веснушками на переносице и щеках, она обходилась без косметики и выглядела, как с облегчением отметила Шиобан, очень простенько. Не дурнушка, но и ничего особенного.
— Шиобан, Карл… это Тамсин, — представил Рик.
Карл и Тамсин, пожимая руки, обменялись недоуменными взглядами, и в комнате вдруг повисло странное напряженное молчание.
— Черт, вот так совпадение, Тамсин, — наконец выдавил Карл.
— Да… Привет. — Девушка неловко топталась на месте.
Шиобан непонимающе смотрела на Карла. Рик непонимающе смотрел на Тамсин.
— Вы что, знакомы? — спросил он.
— Угу. Тамсин… э-э-э… прошлым летом занималась танцами в моей группе.
— А-а-а-а… — протянула Шиобан.
— Замечательно. — Рик улыбнулся. — В самом деле, потрясающее совпадение. Я и не знал, что ты преподавал танцы.
— Н-ну… сам понимаешь… за квартиру платить и всякое такое…
— Ясно, ясно. — Почувствовав перемену атмосферы, Рик тактично сменил тему: — Так! А не пора ли показать вам комнату?
Карл и Шиобан, переглянувшись, последовали за ним вверх по лестнице на крытую галерею.
— В чем дело, Карл? — шепотом поинтересовалась Шиобан, когда они добрались до спальни, выдержанной в стиле рококо, с обитыми пыльным жаккардом стенами и массой фотографий предков в простых деревянных рамках.
— Согла-асен, Шиобан. Ми-илый уголок, это уж точно, — на шотландский манер певуче отозвался Карл.
Розанна на заднем сиденье «эмбасси» прижала нос к щели в окне и сожмурила раскосые глаза от струи ледяного декабрьского ветра, вздымающей ее густую шерсть.
— Для галла акцент паршивый, мистер Каспаров.
— Да? А ты слышала, как Шон Коннери копирует ирландский акцент? Уши вянут.
Как только Шиобан и Карл оставили городскую Шотландию позади, окружающий ландшафт стал меняться с каждой секундой, плавно перетекая из холмистой ряби на юге в полноценные громады холмов, которые сейчас и преодолевала труженица «эмбасси», катя по бесконечным пустынным дорогам, прочертившим сказочную страну. Последние три четверти часа, с самой границы горной Шотландии, все разговоры Шиобан и Карла состояли сплошь из междометий и восторженных определений красот этого дивного края. А кто бы не замирал от восторга при виде пронизанных светом серебристых водопадов, струящихся по угольно-черным отвесным скалам, или миниатюрного островка, рукой самого гениального из художников изящно посаженного посредине горного озерца? Вдали пейзаж густо зеленел, будто укрытый роскошным бархатом с вкраплениями бледно-голубых отблесков предвечернего неба.
Ни Шиобан, ни Карлу прежде не доводилось бывать в Шотландии, и теперь оба, словно вернувшись в наивно-восторженное детство, умирали от желания открыть новый уголок за во-он тем поворотом — и задержаться подольше в этом распадке, красотой которого невозможно налюбоваться.
— Вынужден признать, что Ирландии до здешних мест далеко. Ничего подобного в жизни не видел.
Шиобан изучала раскрытый на коленях атлас.
— Еще одно озеро — и мы на месте, — сообщила она, смахивая с лица встрепанные ветром волосы.
— Жаль. Ехал бы и ехал…
Уж сколько недель они не общались так, как сегодня. Определенно, эта разрядка вдали от Лондона и всех проблем была необходима. Конечно, лучше бы провести выходные наедине, хотя Рик де Ларжи, похоже, неплохой парень. Может, все и сложится.
После четырех часов низкое северное солнце покатилось к горизонту.
— Должно быть, приедем как раз к закату на озере. Джефф обещал отпадное зрелище. — Карл не смог стереть с лица ухмылку. Оставив правую руку на руле, левой он обнял Шиобан за плечи. — Нервничаешь?
— Да нет… разве что совсем немножко.
— Ага, я тоже. Но все будет отлично, вот увидишь. Надоест компания — сошлешься на нездоровье, посидишь у окошка и полюбуешься видом.
Шиобан выдавила смешок. Фальшивый, с болью отметил Карл. Он уже не помнил, когда наслаждался ее искренним смехом — заразительным, грудным, таким любимым, на который оборачивались пассажиры в автобусах и посетители ресторанов, из-за которого ее выставляли из библиотек. Теперь смех звучал тоненько и жалобно, словно вот-вот превратится в рыдания.
Какое-то время ехали молча, думая каждый о своем и невольно любуясь калейдоскопом небесных красок, ежесекундно меняющим оттенки.
— Гленкой — две мили. Почти приехали. К вечеринке готова, девочка, хм, хм? Готова накачаться первоклассным зельем и разойтись на всю катушку, хм, хм?
Оба следили за дорогой, чтобы не пропустить нужный поворот, где деревья, если верить разъяснениям Джеффа, были на полметра снизу выкрашены белым; иного ориентира у них не было.
— Вот! — Шиобан выбросила руку, указывая влево.
После поворота по разбитой колее добрались до развилки с облупленным деревянным знаком-стрелкой. «Сент-Коломбас», — гласила облезлая зеленая надпись.
— Прибыли!
Автомобиль, как черный жучок, пробирался по колдобинам в темноте, но уже через пару минут Шиобан с Карлом оказались в настоящей сказке: узкая аллея, подсвеченная с обеих сторон ярко-красными и зелеными китайскими фонариками, обвивающими ветки карликовых вишен, фантастическим лучом протянулась сквозь мрак ко входу в бывшую часовню.
— Боже, какая красота! — выдохнула Шиобан. Сказка, как выяснилось, только начиналась.
В конце аллеи они поймали финальные мгновения заката над озером: обшитая тесом часовня была подсвечена фиолетово-багровыми отблесками; китайские фонарики, спускающиеся вдоль лестницы к самой воде, словно отражали пурпур умирающего солнца; у старинного деревянного причала задумчиво покачивалась маленькая лодчонка. В ореховой роще, темневшей сбоку, гулко ухнула сова; ветряные колокольчики на окнах нежно тренькнули в ответ на дуновение морозного ветерка.
— Хочу, чтобы меня здесь похоронили, — пробормотал Карл.
Розанна и та притихла, очарованная красотой не меньше хозяев.
— Признаться, я ожидал дешевой показухи, а здесь такое… Джефф, должно быть, тот еще хиппи был, когда все это устраивал.
Не совсем придя в себя, они медленно расстегнули ремни безопасности, вынули из багажника сумки. Вторая машина уже стояла перед часовней.
— Ну что, Шабби, вперед? Готова? — Карл подставил ей локоть.
— Вроде готова.
Карл звякнул медным колокольчиком на гигантской деревянной входной двери, и она почти сразу же открылась.
— Карл, рад тебя видеть. Правда, здесь здорово? — Рик де Ларжи, босой, в джинсах и свободном свитере, встретил их с бокалом вина в руке.
— Да уж. Ничего подобного не видел. — Карл пожал протянутую руку. — Позволь представить — моя подруга Шиобан.
— Очень приятно познакомиться, Шиобан. Карл не устает о тебе говорить.
Шиобан попыталась улыбнуться. У нее сперло дыхание. Этот Рик… он… он великолепен. Мистер Вселенная! Почему Карл не предупредил? Почему мужчины вообще никогда не сообщают такие важные нюансы, — к примеру, «тот-то и тот-то — убийственный красавец»?
— Мне тоже очень приятно.
Вспомнив наконец о хороших манерах, Шиобан одарила нового знакомого самой обаятельной из своих улыбок и тоже пожала руку, крепко и уверенно. Ни за что на свете она не предстанет разжиревшей тетушкой в этом дивном месте, перед этим эталоном мужской красоты.
— Потрясающее великолепие, не правда ли? «Ты стройна как тростинка, Шиобан. Стройна, хрупка, прекрасна и желанна». Она перекинула волосы, полуприкрыв ими лицо.
— Невероятное. Никогда бы не поверил, что старина Джефф способен такое устроить. Лично я ожидал увидеть современного монстра со спутниковыми антеннами снаружи и фальшивыми каминами внутри. Но что ж мы стоим? Входите, входите, а то замерзнете. Мы уже включили центральное отопление, и Тамсин как раз разжигает камин.
Вслед за Риком они прошли по длинному сырому коридору, забитому сапогами, дождевиками и грудами поленьев, через главную прихожую прямо во чрево здания. Оба, не сдержавшись, ахнули. В комнате… нет, зале высотой минимум футов в тридцать, куда ни глянь, глаз выхватывал ниши, галереи, мощные, потемневшие от времени балки. Деревянные полы устланы домоткаными половиками, а освещено все это великолепие причудливой смесью из дюжины ламп в стиле модерн и канделябров времен королевы Виктории. В дальнем конце — три дивана-исполина под китайскими накидками, рядом со входом — дубовый банкетный стол с подсвечниками и цветами в вазах.
— Ух ты!
Возле циклопических размеров камина из песчаника на коленях стояла девушка. При появлении Карла и Шиобан она поднялась и отряхнула джинсы.
Небольшого, чтобы не сказать крохотного, роста, с тонкими волнистыми волосами песочного цвета, затянутыми в хвост, и веснушками на переносице и щеках, она обходилась без косметики и выглядела, как с облегчением отметила Шиобан, очень простенько. Не дурнушка, но и ничего особенного.
— Шиобан, Карл… это Тамсин, — представил Рик.
Карл и Тамсин, пожимая руки, обменялись недоуменными взглядами, и в комнате вдруг повисло странное напряженное молчание.
— Черт, вот так совпадение, Тамсин, — наконец выдавил Карл.
— Да… Привет. — Девушка неловко топталась на месте.
Шиобан непонимающе смотрела на Карла. Рик непонимающе смотрел на Тамсин.
— Вы что, знакомы? — спросил он.
— Угу. Тамсин… э-э-э… прошлым летом занималась танцами в моей группе.
— А-а-а-а… — протянула Шиобан.
— Замечательно. — Рик улыбнулся. — В самом деле, потрясающее совпадение. Я и не знал, что ты преподавал танцы.
— Н-ну… сам понимаешь… за квартиру платить и всякое такое…
— Ясно, ясно. — Почувствовав перемену атмосферы, Рик тактично сменил тему: — Так! А не пора ли показать вам комнату?
Карл и Шиобан, переглянувшись, последовали за ним вверх по лестнице на крытую галерею.
— В чем дело, Карл? — шепотом поинтересовалась Шиобан, когда они добрались до спальни, выдержанной в стиле рококо, с обитыми пыльным жаккардом стенами и массой фотографий предков в простых деревянных рамках.