Страница:
— Нам бы пригодился список, — предложил Дротик. — Сначала мы напишем имена всех людей с Острова, кого Бренд мог вольно или невольно обидеть, и выясним, имели ли они возможность организовать это преступление. Когда список сократится, можно будет начать расследование. Если за этим стоит кто-нибудь из Ривы, он либо должен был ездить в Черек, либо сноситься с черекцами не так давно.
Составление списка заняло все утро. Кейл посылал за документами, и все изучали решения, принятые Брендом за последние пять лет. Сенешаль был еще и Верховным мировым судьей — он вынес много вердиктов, и в каждом случае кто-то выиграл, а кто-то проиграл.
После второго завтрака они принялись отсеивать тех, кто не обладал достаточным богатством или могуществом, чтобы воспользоваться услугами наемных убийц.
— Ну вот, — сказал Дротик, вычеркивая очередное имя. Он поднял список. — Мы сократили его до разумных размеров.
Раздался почтительный стук в дверь. Один из стражников, стоявших в коридоре, вошел в комнату и прошептал что-то на ухо Бараку. Рыжебородый Бэрак кивнул, поднялся и вышел вслед за стражником.
— А этот? — спросил Дротик у Кейла, указывая на следующее имя в списке. Кейл почесал щеку.
— Не думаю, — ответил он.
— Ведь это была тяжба о земле, — напомнил Дротик, — а некоторые люди из-за земли на многое готовы.
— Это всего лишь пастбище, — вспомнил Кейл, — и совсем небольшое. А у него и своей земли столько, что он едва ли помнит обо всех участках.
— Отчего же он обратился в суд?
— Иск предъявила другая сторона. В комнату вернулся Бэрак.
— Анхег, — сказал он своему кузену, — приехал Грелдик. Он хочет сказать тебе что-то очень важное.
Анхег начал подниматься со своего места, но потом посмотрел на остальных.
— Пусть войдет сюда, — коротко бросил он, — я не хочу, чтобы люди думали, будто у меня есть секреты.
— Мы все имеем свои секреты, Анхег, — тихо промолвила королева Поренн.
— Я сейчас в несколько ином положении, Поренн. — Он поправил свою зубчатую корону, сползшую было на одно ухо.
В этот момент в комнату вошел бородатый, одетый в меха Грелдик.
— У тебя дома неприятности, Анхег, — сказал он резким хриплым голосом.
— Какие?
— Я только что из Ярвиксхольма, — ответил Грелдик. — Настроение тамошних жителей дружелюбным не назовешь.
— Ничего нового в этом нет.
— Они пытались потопить меня, — сказал Грелдик. — Они понаставили катапульт на утесах по обоим берегам фьорда, ведущего к городу. Булыжники сыпались на меня как град.
Анхег нахмурился.
— Почему они стреляли?
— Наверное, не хотели, чтобы я увидел, что они делают.
— Что же такое делают ярвиксхольмцы, чтобы так секретничать?
— Они строят флот. Анхег пожал плечами.
— В Череке многие строят корабли.
— Сотню сразу?
— Сколько?!
— Я был очень занят, стараясь увернуться от падающих камней, так что не мог сосчитать точно, но весь дальний конец фьорда занят верфями. Кили уже заложены, а сейчас ставят шпангоуты. Да, на городских стенах тоже идут работы.
— На стенах? Они и так выше, чем стены Вал-Алорна.
— А сейчас они еще выше.
Лицо Анхега стало мрачным.
— Что они замышляют?
— Анхег, если ты строишь флот и начинаешь укреплять фортификации, это означает, что ты готовишься к войне. А если при этом пытаешься потопить корабль человека, известного своей лояльностью по отношению к короне, обычно это означает, что ты собираешься воевать со своим королем.
— Он верно говорит, Анхег, — заметил Бэрак.
— Кто сейчас управляет Ярвиксхольмом? — спросил Гарион.
— Медвежий культ, — с отвращением сказал Анхег. — Последние десять лет они просачиваются в город со всего Черека.
— Это очень серьезно, Анхег, — заметил Бэрак.
— И совершенно на них не похоже, — заметил Дротик. — Культ никогда раньше не вел политику противостояния.
— Какую политику? — спросил Анхег.
— То есть не воевал с короной в открытую, — объяснил начальник драснийской разведки.
— Что ты такое говоришь?
— Дело вот в чем, — пожал плечами Дротик. — Культ всегда действовал исподволь — пытался заручиться достаточной поддержкой в верхах, чтобы принуждать королей Алории проводить их политику. Я считал, что они никогда и не рассматривали возможность вооруженного выступления.
— Все когда-нибудь происходит в первый раз, — сказал Хеттар. Дротик хмурился.
— Совсем на них не похоже, — пробормотал он. — Прямая противоположность той линии, которую они проводили на протяжении трехсот лет.
— Иногда люди меняются, — сказал генерал Брендиг.
— Но не Медвежий культ — в уме приверженца любого культа места хватает только для одной идеи.
— Я думаю, тебе надо как можно скорее возвращаться в Вал-Алорн, Анхег, — предложил Грелдик. — Если они спустят корабли на воду, то смогут захватить весь западный берег Черека.
Анхег покачал головой.
— Мне надо остаться здесь, — заявил он. — Сейчас у меня гораздо более важные дела в Риве. Грелдик пожал плечами.
— Это ведь твое королевство, — сказал он, — по крайней мере пока.
— Спасибо, Грелдик, — сухо поблагодарил его Анхег. — Ты и не представляешь, как греет меня эта мысль. Как скоро ты можешь попасть в Вал-Алорн?
— Три, может быть, четыре дня. Зависит от того, попаду ли я в устье Черекского залива ко времени прилива.
— Отправляйся туда, — велел ему Анхег. — Передай адмиралам, чтобы выходили из Вал-Алорна и занимали удобные позиции у входа во фьорд Хольберг. Надеюсь, после окончания Совета я отправлюсь в небольшое путешествие в Ярвиксхольм. Сжечь верфи не так уж трудно.
Ответом ему была недобрая улыбка Грелдика.
Когда вечером работа Совета была прекращена, Кейл догнал Гариона в освещенном факелами коридоре.
— Мне кажется, тебе есть над чем подумать, Белгарион, — тихо сказал он.
— Да?
— Меня беспокоит выдвижение черекского флота.
— Это флот Анхега, — ответил Гарион, — и его королевство.
— О новых верфях в Ярвиксхольме мы знаем только со слов Грелдика, никем не подтвержденных, — заметил Кейл, — а от фьорда Хольберг до Ривы всего три дня пути.
— Не слишком ли мы подозрительны, Кейл?
— Ваше величество, я полностью согласен, что король Анхег попал под необоснованные подозрения по поводу убийства моего отца, но это новое совпадение, когда черекский флот вышел на позицию в пределах досягаемости Ривы, меняет дело. Мне кажется, мы должны позаботиться о нашей безопасности — просто на всякий случай.
— Я подумаю об этом, — коротко сказал Гарион и пошел по коридору дальше.
На следующий день, примерно в полдень, приехал Шелк. Он был одет в роскошный серый бархатный камзол; как повелось в последнее время, на пальцах его сияли дорогие самоцветы. Коротко поприветствовав друзей, он уединился с Дротиком для приватной беседы.
Когда после обеда в комнату Совета вошел Белгарат, на его лице играла самодовольная ухмылка. В руке он держал письмо короля Анхега.
— Что такое, папа? — с любопытством спросила Полгара. — Ты похож на корабельного кота в рыболовной лодке.
— Я всегда радуюсь, когда удается разрешить загадку, Пол. — Он повернулся к остальным. — Как выяснилось, Анхег действительно написал это письмо.
Король Анхег вскочил на ноги — лицо его было искажено гневом.
Белгарат вытянул руку, восстанавливая порядок.
— Но, — продолжал он, — Анхег писал совсем не то, о чем говорится в письме. — Он положил лист пергамента на стол. — Взгляните, — пригласил он их.
Гарион посмотрел на письмо и увидел красные буквы, проступившие под теми словами, которые возлагали ответственность за смерть Бренда на короля Анхега.
— Что это, Белгарат? — спросил Фулрах.
— На самом деле это письмо графу Мэлоргу, — ответил старик. — В нем Анхег сообщает о своем решении поднять налоги на промысел сельди.
— Это письмо я написал четыре года назад, — сказал Анхег озадаченно.
— Совершенно верно, — подтвердил Белгарат. — А если мне не изменяет память, граф Мэлорг умер прошлой весной?
— Да, — подтвердил Анхег. — Я был на похоронах.
— Скорее всего после его смерти кто-то добрался до его бумаг и стянул письмо. Потом они взяли на себя труд отбелить буквы настоящего письма, оставив, конечно, подпись, чтобы написать другое, которое представляло так называемую делегацию.
— Почему же мы раньше этого не видели? — спросил Бэрак.
— Мне пришлось немного повозиться с этим замечательным в своем роде документом, — признался старик.
— Волшебство?
— Нет. Честно говоря, я воспользовался раствором кое-каких солей. Волшебство, восстановив старый текст, могло уничтожить новый, а нам понадобятся оба — для свидетельства.
Лицо Бэрака выражало некоторое разочарование.
— Волшебство — не единственный способ делать дела, Бэрак.
— А как ты догадался? — спросил старика Гарион. — О том, что там был другой текст?
— Отбеливатель, которым пользовались эти мошенники, оставляет на пергаменте специфический, очень тонкий запах. — Волшебник скривил лицо в гримасе отвращения. — Но только сегодня утром я понял, что это за запах. — Он повернулся к Анхегу. — Прости, что мне понадобилось так много времени, чтобы восстановить твою честь. — сказал он.
— Не страшно, Белгарат, — радостно воскликнул Анхег. — Зато у меня появилась возможность выяснить, кто мои истинные друзья.
Кейл поднялся, на лице его сменяли одна другую самые разные эмоции. Он подошел к креслу Анхега и встал на одно колено.
— Простите, ваше величество, — проговорил он. — Я должен признаться, что подозревал вас.
— Конечно, я прощаю тебя, — неожиданно рассмеялся Анхег. — Зубы Белара! — сказал он. — Когда я прочел это письмо, я и сам начал себя подозревать. Поднимись с коленей, юноша. Всегда стой на ногах — даже если ошибся.
— Кейл, — отдал приказ Гарион, — ты позаботишься о том, чтобы новость об этом открытии получила как можно более широкое распространение. Скажи людям в городе, чтобы прекратили точить мечи.
— Уже иду, ваше величество.
— Но загадка остается, — заметил граф Зилайн. — Мы знаем, что король Анхег не виноват, но кто же тогда виноват?
— Мы уже начали расследование, — заявил Лелдорин. — У нас есть список людей, у которых могли быть причины ненавидеть Бренда.
— Я думаю, вы взяли неверный след, — возразила королева Поренн. — Убийство ривского сенешаля — это одно, но попытка бросить подозрение на Анхега — совсем другое.
— Я не совсем тебя понял, Поренн, — признался Анхег.
— Если бы у тебя был очень близкий друг, а ведь у тебя есть такие друзья, верно? И если бы твой друг был к тому же значительным человеком в твоем правительстве, а король другой страны его бы убил, что бы ты сделал?
— Мои военные корабли пришли бы со следующим приливом, — ответил он.
— Вот именно. Убийство Бренда вовсе не обязательно было вызвано личной враждой. Скорее всего это попытка развязать войну между Ривой и Череком.
Анхег заморгал.
— Поренн, ты необыкновенная женщина.
— Что ты, Анхег, спасибо тебе. Открылась дверь, и вошли Шелк и Дротик.
— Наш светлейший принц Хелдар желает сообщить нечто очень интересное, — объявил Дротик.
Шелк сделал шаг вперед и величественно поклонился.
— Ваши величества, — сказал он, — и дорогие друзья. Я не могу сказать, насколько мое дело соотносится с текущим вопросом, но думаю, оно должно быть вам представлено.
— Тебе случалось замечать, как даже небольшой успех делает некоторых людей невообразимо напыщенными? — спросил Бэрак у Хеттара.
— Случалось, — мягко согласился Хеттар. Шелк обвел друзей горделивым взглядом.
— Ну вот, — продолжал он уже менее официально, — последние несколько месяцев я провел в городе Реоне, на восточной границе старой доброй Драснии. Очень интересный город этот Реон. Очень живописный — особенно сейчас, когда там вдвое нарастили крепостные стены.
— Хелдар, — сказала королева Поренн, нетерпеливо барабаня пальцами по подлокотнику кресла, — не тяни, а рассказывай, в чем дело.
— Ну конечно, тетушка, дорогая, — насмешливо ответил он. — Реон всегда был укрепленным городом, главным образом потому, что рядом граница с Надраком. А народ там живет до того консервативный, что многие до сих пор не пользуются огнем. Это благодатная почва для насаждения Медвежьего культа. После покушения на Сенедру прошлым летом я решил пробраться туда, чтобы немножко пошпионить.
— Честно сказано, — заметил Бэрак.
— Такое у меня сейчас время, — пожал плечами Шелк. — Радуйтесь, пока есть возможность, потому что мне начинает надоедать. Так вот, кажется, у Медвежьего культа появился новый глава — человек по имени Ульфгар. После того как в Тул-Марду мургский топор опустился на спину Гродега, культ потерпел поражение. А потом ниоткуда появляется этот Ульфгар и начинает все сначала. Этот человек — прирожденный оратор, он может буквально заболтать вас до смерти. Как вам известно, до сих пор руководство культом находилось в руках священников и до сих пор центр его был в Череке.
— Расскажи мне что-нибудь новенькое, — мрачно проворчал Анхег.
— Ульфгар не является священником Белара, — продолжал Шелк, — а своей столицей он сделал Реон, в восточной Драснии.
— Хелдар, ну, пожалуйста, ближе к делу, — сказала Поренн.
— Я подхожу к нему, ваше величество, — заверил он ее. — Последние несколько месяцев наш друг Ульфгар потихоньку собирает войска. Приверженцы культа приплывают из Алгарии и проникают в Реон со всей Драснии. Город буквально набит вооруженными людьми. Могу предположить, что сейчас у Ульфгара армия, которая превосходит по численности все драснийские силы. — Он посмотрел на юного короля Хеву. — Извини, кузен, но похоже, твоя армия сейчас лишь вторая.
— Я исправлю это, если понадобится, — твердо ответил Хева.
— Ты растишь замечательного мальчика, тетушка, — поздравил Шелк Поренн.
— Хелдар, — едко сказала она, — ты напрашиваешься, чтобы мы тебя вздернули на дыбу и вытрясли наконец все новости.
— Ой, тетушка, дорогая, какие ужасы ты говоришь! Этот таинственный Ульфгар вернул к жизни многие древние ритуалы и церемонии — и среди них, если можно так выразиться, постоянное поддержание родственного духа. По его приказу каждый приверженец культа в Алории имеет особую метку, выжженную на подошве правой ноги. Так что, вполне вероятно, если вы видите хромающего человека, он может оказаться новопосвященным в Медвежий культ.
Бэрак поморщился.
— Это же очень больно, — сказал он.
— Свою метку они носят с гордостью, — сообщил ему Шелк, — по крайней мере после того, как раны заживут.
— Что она изображает? — спросил Хо-Хэг.
— Символическое обозначение медвежьей лапы, — пояснил Шелк. — По форме она напоминает букву «U» с парой отметин у открытого конца, подразумевающих когти.
— После того как Хелдар мне все рассказал, — подхватил Дротик, — мы нанесли короткий визит к лежащему без сознания убийце. Его правая ступня заклеймена этим знаком.
— Так что теперь все ясно, — сказал Хеттар.
— Верно, — согласился Белгарат.
— Судари, — заговорил Мандореллен, недоумевающе хмурясь, — мне всегда было говорено, что цель сего туманного религиозного учения есть воссоединение Алории, титанической империи Севера, процветавшей под правлением мудрого короля Черека Медвежьи Плечи, могущественнейшего правителя древности.
— Это все, конечно, так и есть, — сказал ему Белгарат, — но если этот Ульфгар преуспел в натравливании Ривы и Черека друг на друга, ему будет нетрудно опрокинуть Драснию, да и Алгарию тоже. Если Анхег и Гарион займутся уничтожением друг друга, он с легкостью приберет к рукам оба их королевства. Вот и получится объединенная Алория.
— Новая стратегия культа кажется очень простой и очень сложной одновременно, — заключил генерал Брендиг, — и похоже на то, что новые действия не заставят себя ждать.
— Особенно если принять во внимание флот, который его люди строят в Ярвиксхольме, — прибавил Анхег.
— Это точно, — сказала Полгара. — Что же мы будем делать, отец?
— Я думаю, нам нельзя мешкать, — ответил Белгарат. — Этот парень, Ульфгар, хочет восстановить Алорию и поставить себя преемником Медвежьих Плеч. Три тысячелетия культ занимался безобидной подрывной деятельностью. А теперь, надо полагать, все готово к открытой войне.
Лицо Гариона помрачнело.
— Хорошо, — сказал он, — если они хотят войны, то обратились в нужное место.
— Я бы выпил за это, — согласился Анхег. Немного помолчав, он прибавил: — Если вы со мной согласитесь, я думаю, было бы неплохо сначала разрушить Ярвиксхольм, а потом пойти на Реон. Нам совсем не нужно, чтобы черекские приверженцы Медвежьего культа собирались за нашими спинами на болотах восточной Драснии, и уж совсем ни к чему флот культа в Море Ветров. Если хотя бы половина из того, что говорит Грелдик, правда, нам надо сжечь верфи, пока они не спустили корабли на воду. В противном случае можно отлично повоевать в Драснии, захватить Реон, а вернувшись домой с блестящей победой, обнаружить, что Риву заняла вражеская армия.
Гарион подумал.
— Хорошо, — согласился он, — сначала мы пойдем к Ярвиксхольму. А затем — на Реон и немного поговорим с этим Ульфгаром. Я очень хочу посмотреть на человека, который думает, что может взять в свои руки дело Медвежьих Плеч.
Глава 19
Составление списка заняло все утро. Кейл посылал за документами, и все изучали решения, принятые Брендом за последние пять лет. Сенешаль был еще и Верховным мировым судьей — он вынес много вердиктов, и в каждом случае кто-то выиграл, а кто-то проиграл.
После второго завтрака они принялись отсеивать тех, кто не обладал достаточным богатством или могуществом, чтобы воспользоваться услугами наемных убийц.
— Ну вот, — сказал Дротик, вычеркивая очередное имя. Он поднял список. — Мы сократили его до разумных размеров.
Раздался почтительный стук в дверь. Один из стражников, стоявших в коридоре, вошел в комнату и прошептал что-то на ухо Бараку. Рыжебородый Бэрак кивнул, поднялся и вышел вслед за стражником.
— А этот? — спросил Дротик у Кейла, указывая на следующее имя в списке. Кейл почесал щеку.
— Не думаю, — ответил он.
— Ведь это была тяжба о земле, — напомнил Дротик, — а некоторые люди из-за земли на многое готовы.
— Это всего лишь пастбище, — вспомнил Кейл, — и совсем небольшое. А у него и своей земли столько, что он едва ли помнит обо всех участках.
— Отчего же он обратился в суд?
— Иск предъявила другая сторона. В комнату вернулся Бэрак.
— Анхег, — сказал он своему кузену, — приехал Грелдик. Он хочет сказать тебе что-то очень важное.
Анхег начал подниматься со своего места, но потом посмотрел на остальных.
— Пусть войдет сюда, — коротко бросил он, — я не хочу, чтобы люди думали, будто у меня есть секреты.
— Мы все имеем свои секреты, Анхег, — тихо промолвила королева Поренн.
— Я сейчас в несколько ином положении, Поренн. — Он поправил свою зубчатую корону, сползшую было на одно ухо.
В этот момент в комнату вошел бородатый, одетый в меха Грелдик.
— У тебя дома неприятности, Анхег, — сказал он резким хриплым голосом.
— Какие?
— Я только что из Ярвиксхольма, — ответил Грелдик. — Настроение тамошних жителей дружелюбным не назовешь.
— Ничего нового в этом нет.
— Они пытались потопить меня, — сказал Грелдик. — Они понаставили катапульт на утесах по обоим берегам фьорда, ведущего к городу. Булыжники сыпались на меня как град.
Анхег нахмурился.
— Почему они стреляли?
— Наверное, не хотели, чтобы я увидел, что они делают.
— Что же такое делают ярвиксхольмцы, чтобы так секретничать?
— Они строят флот. Анхег пожал плечами.
— В Череке многие строят корабли.
— Сотню сразу?
— Сколько?!
— Я был очень занят, стараясь увернуться от падающих камней, так что не мог сосчитать точно, но весь дальний конец фьорда занят верфями. Кили уже заложены, а сейчас ставят шпангоуты. Да, на городских стенах тоже идут работы.
— На стенах? Они и так выше, чем стены Вал-Алорна.
— А сейчас они еще выше.
Лицо Анхега стало мрачным.
— Что они замышляют?
— Анхег, если ты строишь флот и начинаешь укреплять фортификации, это означает, что ты готовишься к войне. А если при этом пытаешься потопить корабль человека, известного своей лояльностью по отношению к короне, обычно это означает, что ты собираешься воевать со своим королем.
— Он верно говорит, Анхег, — заметил Бэрак.
— Кто сейчас управляет Ярвиксхольмом? — спросил Гарион.
— Медвежий культ, — с отвращением сказал Анхег. — Последние десять лет они просачиваются в город со всего Черека.
— Это очень серьезно, Анхег, — заметил Бэрак.
— И совершенно на них не похоже, — заметил Дротик. — Культ никогда раньше не вел политику противостояния.
— Какую политику? — спросил Анхег.
— То есть не воевал с короной в открытую, — объяснил начальник драснийской разведки.
— Что ты такое говоришь?
— Дело вот в чем, — пожал плечами Дротик. — Культ всегда действовал исподволь — пытался заручиться достаточной поддержкой в верхах, чтобы принуждать королей Алории проводить их политику. Я считал, что они никогда и не рассматривали возможность вооруженного выступления.
— Все когда-нибудь происходит в первый раз, — сказал Хеттар. Дротик хмурился.
— Совсем на них не похоже, — пробормотал он. — Прямая противоположность той линии, которую они проводили на протяжении трехсот лет.
— Иногда люди меняются, — сказал генерал Брендиг.
— Но не Медвежий культ — в уме приверженца любого культа места хватает только для одной идеи.
— Я думаю, тебе надо как можно скорее возвращаться в Вал-Алорн, Анхег, — предложил Грелдик. — Если они спустят корабли на воду, то смогут захватить весь западный берег Черека.
Анхег покачал головой.
— Мне надо остаться здесь, — заявил он. — Сейчас у меня гораздо более важные дела в Риве. Грелдик пожал плечами.
— Это ведь твое королевство, — сказал он, — по крайней мере пока.
— Спасибо, Грелдик, — сухо поблагодарил его Анхег. — Ты и не представляешь, как греет меня эта мысль. Как скоро ты можешь попасть в Вал-Алорн?
— Три, может быть, четыре дня. Зависит от того, попаду ли я в устье Черекского залива ко времени прилива.
— Отправляйся туда, — велел ему Анхег. — Передай адмиралам, чтобы выходили из Вал-Алорна и занимали удобные позиции у входа во фьорд Хольберг. Надеюсь, после окончания Совета я отправлюсь в небольшое путешествие в Ярвиксхольм. Сжечь верфи не так уж трудно.
Ответом ему была недобрая улыбка Грелдика.
Когда вечером работа Совета была прекращена, Кейл догнал Гариона в освещенном факелами коридоре.
— Мне кажется, тебе есть над чем подумать, Белгарион, — тихо сказал он.
— Да?
— Меня беспокоит выдвижение черекского флота.
— Это флот Анхега, — ответил Гарион, — и его королевство.
— О новых верфях в Ярвиксхольме мы знаем только со слов Грелдика, никем не подтвержденных, — заметил Кейл, — а от фьорда Хольберг до Ривы всего три дня пути.
— Не слишком ли мы подозрительны, Кейл?
— Ваше величество, я полностью согласен, что король Анхег попал под необоснованные подозрения по поводу убийства моего отца, но это новое совпадение, когда черекский флот вышел на позицию в пределах досягаемости Ривы, меняет дело. Мне кажется, мы должны позаботиться о нашей безопасности — просто на всякий случай.
— Я подумаю об этом, — коротко сказал Гарион и пошел по коридору дальше.
На следующий день, примерно в полдень, приехал Шелк. Он был одет в роскошный серый бархатный камзол; как повелось в последнее время, на пальцах его сияли дорогие самоцветы. Коротко поприветствовав друзей, он уединился с Дротиком для приватной беседы.
Когда после обеда в комнату Совета вошел Белгарат, на его лице играла самодовольная ухмылка. В руке он держал письмо короля Анхега.
— Что такое, папа? — с любопытством спросила Полгара. — Ты похож на корабельного кота в рыболовной лодке.
— Я всегда радуюсь, когда удается разрешить загадку, Пол. — Он повернулся к остальным. — Как выяснилось, Анхег действительно написал это письмо.
Король Анхег вскочил на ноги — лицо его было искажено гневом.
Белгарат вытянул руку, восстанавливая порядок.
— Но, — продолжал он, — Анхег писал совсем не то, о чем говорится в письме. — Он положил лист пергамента на стол. — Взгляните, — пригласил он их.
Гарион посмотрел на письмо и увидел красные буквы, проступившие под теми словами, которые возлагали ответственность за смерть Бренда на короля Анхега.
— Что это, Белгарат? — спросил Фулрах.
— На самом деле это письмо графу Мэлоргу, — ответил старик. — В нем Анхег сообщает о своем решении поднять налоги на промысел сельди.
— Это письмо я написал четыре года назад, — сказал Анхег озадаченно.
— Совершенно верно, — подтвердил Белгарат. — А если мне не изменяет память, граф Мэлорг умер прошлой весной?
— Да, — подтвердил Анхег. — Я был на похоронах.
— Скорее всего после его смерти кто-то добрался до его бумаг и стянул письмо. Потом они взяли на себя труд отбелить буквы настоящего письма, оставив, конечно, подпись, чтобы написать другое, которое представляло так называемую делегацию.
— Почему же мы раньше этого не видели? — спросил Бэрак.
— Мне пришлось немного повозиться с этим замечательным в своем роде документом, — признался старик.
— Волшебство?
— Нет. Честно говоря, я воспользовался раствором кое-каких солей. Волшебство, восстановив старый текст, могло уничтожить новый, а нам понадобятся оба — для свидетельства.
Лицо Бэрака выражало некоторое разочарование.
— Волшебство — не единственный способ делать дела, Бэрак.
— А как ты догадался? — спросил старика Гарион. — О том, что там был другой текст?
— Отбеливатель, которым пользовались эти мошенники, оставляет на пергаменте специфический, очень тонкий запах. — Волшебник скривил лицо в гримасе отвращения. — Но только сегодня утром я понял, что это за запах. — Он повернулся к Анхегу. — Прости, что мне понадобилось так много времени, чтобы восстановить твою честь. — сказал он.
— Не страшно, Белгарат, — радостно воскликнул Анхег. — Зато у меня появилась возможность выяснить, кто мои истинные друзья.
Кейл поднялся, на лице его сменяли одна другую самые разные эмоции. Он подошел к креслу Анхега и встал на одно колено.
— Простите, ваше величество, — проговорил он. — Я должен признаться, что подозревал вас.
— Конечно, я прощаю тебя, — неожиданно рассмеялся Анхег. — Зубы Белара! — сказал он. — Когда я прочел это письмо, я и сам начал себя подозревать. Поднимись с коленей, юноша. Всегда стой на ногах — даже если ошибся.
— Кейл, — отдал приказ Гарион, — ты позаботишься о том, чтобы новость об этом открытии получила как можно более широкое распространение. Скажи людям в городе, чтобы прекратили точить мечи.
— Уже иду, ваше величество.
— Но загадка остается, — заметил граф Зилайн. — Мы знаем, что король Анхег не виноват, но кто же тогда виноват?
— Мы уже начали расследование, — заявил Лелдорин. — У нас есть список людей, у которых могли быть причины ненавидеть Бренда.
— Я думаю, вы взяли неверный след, — возразила королева Поренн. — Убийство ривского сенешаля — это одно, но попытка бросить подозрение на Анхега — совсем другое.
— Я не совсем тебя понял, Поренн, — признался Анхег.
— Если бы у тебя был очень близкий друг, а ведь у тебя есть такие друзья, верно? И если бы твой друг был к тому же значительным человеком в твоем правительстве, а король другой страны его бы убил, что бы ты сделал?
— Мои военные корабли пришли бы со следующим приливом, — ответил он.
— Вот именно. Убийство Бренда вовсе не обязательно было вызвано личной враждой. Скорее всего это попытка развязать войну между Ривой и Череком.
Анхег заморгал.
— Поренн, ты необыкновенная женщина.
— Что ты, Анхег, спасибо тебе. Открылась дверь, и вошли Шелк и Дротик.
— Наш светлейший принц Хелдар желает сообщить нечто очень интересное, — объявил Дротик.
Шелк сделал шаг вперед и величественно поклонился.
— Ваши величества, — сказал он, — и дорогие друзья. Я не могу сказать, насколько мое дело соотносится с текущим вопросом, но думаю, оно должно быть вам представлено.
— Тебе случалось замечать, как даже небольшой успех делает некоторых людей невообразимо напыщенными? — спросил Бэрак у Хеттара.
— Случалось, — мягко согласился Хеттар. Шелк обвел друзей горделивым взглядом.
— Ну вот, — продолжал он уже менее официально, — последние несколько месяцев я провел в городе Реоне, на восточной границе старой доброй Драснии. Очень интересный город этот Реон. Очень живописный — особенно сейчас, когда там вдвое нарастили крепостные стены.
— Хелдар, — сказала королева Поренн, нетерпеливо барабаня пальцами по подлокотнику кресла, — не тяни, а рассказывай, в чем дело.
— Ну конечно, тетушка, дорогая, — насмешливо ответил он. — Реон всегда был укрепленным городом, главным образом потому, что рядом граница с Надраком. А народ там живет до того консервативный, что многие до сих пор не пользуются огнем. Это благодатная почва для насаждения Медвежьего культа. После покушения на Сенедру прошлым летом я решил пробраться туда, чтобы немножко пошпионить.
— Честно сказано, — заметил Бэрак.
— Такое у меня сейчас время, — пожал плечами Шелк. — Радуйтесь, пока есть возможность, потому что мне начинает надоедать. Так вот, кажется, у Медвежьего культа появился новый глава — человек по имени Ульфгар. После того как в Тул-Марду мургский топор опустился на спину Гродега, культ потерпел поражение. А потом ниоткуда появляется этот Ульфгар и начинает все сначала. Этот человек — прирожденный оратор, он может буквально заболтать вас до смерти. Как вам известно, до сих пор руководство культом находилось в руках священников и до сих пор центр его был в Череке.
— Расскажи мне что-нибудь новенькое, — мрачно проворчал Анхег.
— Ульфгар не является священником Белара, — продолжал Шелк, — а своей столицей он сделал Реон, в восточной Драснии.
— Хелдар, ну, пожалуйста, ближе к делу, — сказала Поренн.
— Я подхожу к нему, ваше величество, — заверил он ее. — Последние несколько месяцев наш друг Ульфгар потихоньку собирает войска. Приверженцы культа приплывают из Алгарии и проникают в Реон со всей Драснии. Город буквально набит вооруженными людьми. Могу предположить, что сейчас у Ульфгара армия, которая превосходит по численности все драснийские силы. — Он посмотрел на юного короля Хеву. — Извини, кузен, но похоже, твоя армия сейчас лишь вторая.
— Я исправлю это, если понадобится, — твердо ответил Хева.
— Ты растишь замечательного мальчика, тетушка, — поздравил Шелк Поренн.
— Хелдар, — едко сказала она, — ты напрашиваешься, чтобы мы тебя вздернули на дыбу и вытрясли наконец все новости.
— Ой, тетушка, дорогая, какие ужасы ты говоришь! Этот таинственный Ульфгар вернул к жизни многие древние ритуалы и церемонии — и среди них, если можно так выразиться, постоянное поддержание родственного духа. По его приказу каждый приверженец культа в Алории имеет особую метку, выжженную на подошве правой ноги. Так что, вполне вероятно, если вы видите хромающего человека, он может оказаться новопосвященным в Медвежий культ.
Бэрак поморщился.
— Это же очень больно, — сказал он.
— Свою метку они носят с гордостью, — сообщил ему Шелк, — по крайней мере после того, как раны заживут.
— Что она изображает? — спросил Хо-Хэг.
— Символическое обозначение медвежьей лапы, — пояснил Шелк. — По форме она напоминает букву «U» с парой отметин у открытого конца, подразумевающих когти.
— После того как Хелдар мне все рассказал, — подхватил Дротик, — мы нанесли короткий визит к лежащему без сознания убийце. Его правая ступня заклеймена этим знаком.
— Так что теперь все ясно, — сказал Хеттар.
— Верно, — согласился Белгарат.
— Судари, — заговорил Мандореллен, недоумевающе хмурясь, — мне всегда было говорено, что цель сего туманного религиозного учения есть воссоединение Алории, титанической империи Севера, процветавшей под правлением мудрого короля Черека Медвежьи Плечи, могущественнейшего правителя древности.
— Это все, конечно, так и есть, — сказал ему Белгарат, — но если этот Ульфгар преуспел в натравливании Ривы и Черека друг на друга, ему будет нетрудно опрокинуть Драснию, да и Алгарию тоже. Если Анхег и Гарион займутся уничтожением друг друга, он с легкостью приберет к рукам оба их королевства. Вот и получится объединенная Алория.
— Новая стратегия культа кажется очень простой и очень сложной одновременно, — заключил генерал Брендиг, — и похоже на то, что новые действия не заставят себя ждать.
— Особенно если принять во внимание флот, который его люди строят в Ярвиксхольме, — прибавил Анхег.
— Это точно, — сказала Полгара. — Что же мы будем делать, отец?
— Я думаю, нам нельзя мешкать, — ответил Белгарат. — Этот парень, Ульфгар, хочет восстановить Алорию и поставить себя преемником Медвежьих Плеч. Три тысячелетия культ занимался безобидной подрывной деятельностью. А теперь, надо полагать, все готово к открытой войне.
Лицо Гариона помрачнело.
— Хорошо, — сказал он, — если они хотят войны, то обратились в нужное место.
— Я бы выпил за это, — согласился Анхег. Немного помолчав, он прибавил: — Если вы со мной согласитесь, я думаю, было бы неплохо сначала разрушить Ярвиксхольм, а потом пойти на Реон. Нам совсем не нужно, чтобы черекские приверженцы Медвежьего культа собирались за нашими спинами на болотах восточной Драснии, и уж совсем ни к чему флот культа в Море Ветров. Если хотя бы половина из того, что говорит Грелдик, правда, нам надо сжечь верфи, пока они не спустили корабли на воду. В противном случае можно отлично повоевать в Драснии, захватить Реон, а вернувшись домой с блестящей победой, обнаружить, что Риву заняла вражеская армия.
Гарион подумал.
— Хорошо, — согласился он, — сначала мы пойдем к Ярвиксхольму. А затем — на Реон и немного поговорим с этим Ульфгаром. Я очень хочу посмотреть на человека, который думает, что может взять в свои руки дело Медвежьих Плеч.
Глава 19
— Мне очень жаль, Кейл, — говорил Гарион своему другу, сидя с ним в своем кабинете, — но ты и твои братья нужны мне здесь, в Риве. Я беру с собой большую часть нашей армии, и кто-то должен остаться здесь, чтобы защищать город в случае, если какие-нибудь вражеские корабли ускользнут от нас.
Видно было, что Кейл рассердился.
— Ведь это не истинная причина, правда? — спросил он.
— Ты прав, — признал Гарион. — Я знаю, как вы любили отца и как вы хотите отомстить тем, кто организовал его убийство.
— Разве это не естественно?
— Конечно да, но люди, охваченные жаждой мести, не могут мыслить ясно. Они становятся безрассудными и подставляют себя под опасность. В вашей семье и так уже пролилось немало крови — сначала твой брат Олбэн, потом Арелл, а теперь отец, — так что я не хочу рисковать тобой и твоими братьями.
Кейл поднялся; его лицо было багровым от плохо скрываемой обиды.
— Какие еще будут указания вашего величества? — напряженно спросил он. Гарион вздохнул.
— Нет, Кейл, — сказал он, — сейчас никаких. Ты и так знаешь, что здесь делать.
— Да, ваше величество. — Кейл поклонился, повернулся и вышел из комнаты.
В другую дверь кабинета вошел Белгарат.
— Ему это не понравилось, — сказал Гарион.
— Я так и думал, — пожал плечами старик и почесал бороду. — Но он нужен нам здесь, в цитадели. Он посердится, да и перестанет. Его голова и знания еще послужат Риве.
— А тетушка Пол тоже остается? Белгарат поморщился.
— Нет. Она настаивает, чтобы мы ее взяли. Хорошо, хоть другие дамы понимают, что поле боя — не место для женщины. Думаю, Эрранду тоже лучше остаться. У него совсем нет чувства личной опасности, а это не очень-то хорошо в бою. Заканчивай свои дела. Начинается утренний прилив, корабли уже готовы к отплытию.
Когда солнечным утром «Морская птица», возглавляющая флотилию мощных ривских кораблей, вышла из гавани, Гарион и все остальные собрались в просторной кормовой каюте флагмана, сосредоточенно изучая карты и обсуждая стратегию.
— Фьорд, ведущий к Ярвиксхольму, очень узкий, — говорил Анхег, — а поворотов и изгибов в нем больше, чем в Толнедрийском торговом договоре. Нам придется идти на очень маленькой скорости.
— А тем временем катапульты на утесах потопят половину флота, — мрачно прибавил Бэрак.
— Можем ли мы подобраться к городу с тыла? — спросил Хеттар.
— От Хольберга поднимается дорога, — ответил Бэрак, — но на протяжении пятнадцати миль, прежде чем выйти к южной оконечности города, она проходит через несколько ущелий. Это идеальные места для засады.
Генерал Брендиг изучал карту.
— Что это за местность? — спросил он, указав на южный берег устья фьорда.
— Гористая, — сказал Бэрак, — скалы, ущелья, горные реки.
— Таким образом можно описать весь Черек, — заметил Шелк.
— А пройти там можно? — гнул свое Брендиг.
— Если карабкаться по склонам, — ответил Бэрак, — но с утесов, где установлены катапульты, ты будешь виден как на ладони. Пока успеешь добраться до вершины, тебя будет поджидать вся армия.
— Нет, если пойду ночью, — сказал Брендиг.
— Ночью? — прищурился Бэрак. — Брендиг, ты что, и впрямь собрался совершить ночное восхождение? Это в твои-то годы?
Брендиг пожал плечами:
— Если больше никак туда не попасть… Мандореллен тоже внимательно разглядывал карту.
— Внемли же, господин мой, — обратился он к Бэраку. — А этот склон к северу достаточно ли полог, чтобы подняться по нему на вершину?
Бэрак покачал головой:
— Там совершенно отвесная стена.
— Тогда необходимо нам поискать иных путей, как вывести из строя катапульты на сей стороне. — Рыцарь немного подумал. — И есть такой путь, причем в нашем распоряжении, — провозгласил он.
— Хотелось бы мне узнать… — сказал ему король Фулрах.
— Простейшее возможное решение, — одарил его Мандореллен лучезарной улыбкой, — доставить машины осадные по южному склону — задача непростая, особливо ежели под покровом ночи. И делать это вовсе нет нужды, раз орудия для уничтожения катапульт на северном берегу уже на местах.
— Я не совсем тебя понял, — признался Гарион.
— А я понял, — сказал Хеттар. — Нам всего лишь надо взобраться ночью на южный склон, захватить катапульты и начать бросать камни в катапульты через пролив.
— А пока ты их отвлекаешь, я отправлю брандеры во фьорд и сожгу верфи, — прибавил Анхег.
— Но ведь город останется нетронутым? — с сомнением в голосе спросил Фулрах.
Гарион поднялся и в раздумье принялся ходить взад и вперед.
— Как только через пролив полетят булыжники, а брандеры двинутся к верфям, город сразу же обратит на это внимание, ты это хочешь сказать?
— Я в этом уверен, — ответил Брендиг.
— Вот и прекрасно. В этот момент надо атаковать удаленную от берега часть города. Все побегут к береговым укреплениям. Задняя стена окажется недостаточно защищена. Если мы быстро ударим, то сможем прорваться в город прежде, чем защитники поймут, что случилось.
— Очень хорошо, Белгарион, — пробормотал Хо-Хэг.
— Однако необходимо очень тщательно рассчитать все по времени, — задумчиво произнес Бэрак. — Нам надо договориться, как мы будем подавать друг другу сигналы.
— Это совсем нетрудно, Бэрак, — заметила бородатому великану тетушка Пол. — Мы об этом позаботимся.
— Знаете, — сказал Анхег, — я думаю, этот план сработает. Если нам повезет, мы сможем за один день захватить Ярвиксхольм.
— Я никогда не любил долгие осады, — заметил Шелк, старательно протирая камень на одном из своих перстней.
Два дня спустя они увидели новый черекский флот, стоящий на якоре у входа во фьорд Хольберг — узкий пролив, ведущий через скопление маленьких скалистых островков, торчащих в прибрежных водах западного побережья черекского полуострова. Островки поросли низкорослыми деревцами и живописно зеленели на фоне белоснежных вершин на побережье. Гарион стоял у поручней «Морской птицы», наслаждаясь красотой дикого берега. По легким шагам и знакомому аромату духов он догадался, что к нему подошла тетушка Пол.
— Очень красиво, не правда ли, Гарион? — сказала она.
— Даже дух захватывает, — согласился он.
— Кажется, всегда так, — продолжала она. — В этом и заключается великий закон природы, когда на пути к чему-то отвратительному ты встречаешь проблески прекрасного. — Она сурово посмотрела на Гариона. — Ты должен быть очень осторожен в Ярвиксхольме.
— Я всегда осторожен, тетушка Пол.
— Неужели? А я могу напомнить тебе кое-какие факты, происшедшие не так много лет назад.
— Я был тогда очень молод.
— Боюсь, некоторые вещи никогда не меняются. — Она внезапно обвила руками его шею и вздохнула. — О, Гарион, — сказала она, — как мне не хватало тебя в последнее время…
— Я тоже скучал по тебе, тетушка Пол. Иногда я жалею… — Он не договорил.
— Что мы не остались на ферме Фалдора?
— Но ведь там и впрямь было не так уж плохо?
— Напротив, там было очень хорошо — для ребенка. Но ты вырос. Был бы ты там счастлив сейчас? Жизнь у Фалдора была слишком размеренной.
— Если бы мы не уехали, я бы никогда не узнал, что она может быть другой.
— Но если бы мы не уехали оттуда, ты бы никогда не встретил Сенедру, а?
— Да, об этом я, пожалуй, не подумал.
— Давай уйдем с палубы, — предложила она. — Ветер очень холодный.
В узком коридоре, возле кают-компании, они встретили короля Анхега и Бэрака.
— Бэрак, — горячился Анхег, — ты становишься несносным, как выжившая из ума старуха.
— Мне безразлично, что ты скажешь, Анхег, — проворчал рыжебородый Бэрак. — Но «Морская птица» не войдет во фьорд, пока все катапульты не будут выведены из строя. Я вовсе не для того потратил на нее столько денег, чтобы кто-то швырял ей на палубу булыжники с утесов. Мой корабль, и законы на нем мои.
Видно было, что Кейл рассердился.
— Ведь это не истинная причина, правда? — спросил он.
— Ты прав, — признал Гарион. — Я знаю, как вы любили отца и как вы хотите отомстить тем, кто организовал его убийство.
— Разве это не естественно?
— Конечно да, но люди, охваченные жаждой мести, не могут мыслить ясно. Они становятся безрассудными и подставляют себя под опасность. В вашей семье и так уже пролилось немало крови — сначала твой брат Олбэн, потом Арелл, а теперь отец, — так что я не хочу рисковать тобой и твоими братьями.
Кейл поднялся; его лицо было багровым от плохо скрываемой обиды.
— Какие еще будут указания вашего величества? — напряженно спросил он. Гарион вздохнул.
— Нет, Кейл, — сказал он, — сейчас никаких. Ты и так знаешь, что здесь делать.
— Да, ваше величество. — Кейл поклонился, повернулся и вышел из комнаты.
В другую дверь кабинета вошел Белгарат.
— Ему это не понравилось, — сказал Гарион.
— Я так и думал, — пожал плечами старик и почесал бороду. — Но он нужен нам здесь, в цитадели. Он посердится, да и перестанет. Его голова и знания еще послужат Риве.
— А тетушка Пол тоже остается? Белгарат поморщился.
— Нет. Она настаивает, чтобы мы ее взяли. Хорошо, хоть другие дамы понимают, что поле боя — не место для женщины. Думаю, Эрранду тоже лучше остаться. У него совсем нет чувства личной опасности, а это не очень-то хорошо в бою. Заканчивай свои дела. Начинается утренний прилив, корабли уже готовы к отплытию.
Когда солнечным утром «Морская птица», возглавляющая флотилию мощных ривских кораблей, вышла из гавани, Гарион и все остальные собрались в просторной кормовой каюте флагмана, сосредоточенно изучая карты и обсуждая стратегию.
— Фьорд, ведущий к Ярвиксхольму, очень узкий, — говорил Анхег, — а поворотов и изгибов в нем больше, чем в Толнедрийском торговом договоре. Нам придется идти на очень маленькой скорости.
— А тем временем катапульты на утесах потопят половину флота, — мрачно прибавил Бэрак.
— Можем ли мы подобраться к городу с тыла? — спросил Хеттар.
— От Хольберга поднимается дорога, — ответил Бэрак, — но на протяжении пятнадцати миль, прежде чем выйти к южной оконечности города, она проходит через несколько ущелий. Это идеальные места для засады.
Генерал Брендиг изучал карту.
— Что это за местность? — спросил он, указав на южный берег устья фьорда.
— Гористая, — сказал Бэрак, — скалы, ущелья, горные реки.
— Таким образом можно описать весь Черек, — заметил Шелк.
— А пройти там можно? — гнул свое Брендиг.
— Если карабкаться по склонам, — ответил Бэрак, — но с утесов, где установлены катапульты, ты будешь виден как на ладони. Пока успеешь добраться до вершины, тебя будет поджидать вся армия.
— Нет, если пойду ночью, — сказал Брендиг.
— Ночью? — прищурился Бэрак. — Брендиг, ты что, и впрямь собрался совершить ночное восхождение? Это в твои-то годы?
Брендиг пожал плечами:
— Если больше никак туда не попасть… Мандореллен тоже внимательно разглядывал карту.
— Внемли же, господин мой, — обратился он к Бэраку. — А этот склон к северу достаточно ли полог, чтобы подняться по нему на вершину?
Бэрак покачал головой:
— Там совершенно отвесная стена.
— Тогда необходимо нам поискать иных путей, как вывести из строя катапульты на сей стороне. — Рыцарь немного подумал. — И есть такой путь, причем в нашем распоряжении, — провозгласил он.
— Хотелось бы мне узнать… — сказал ему король Фулрах.
— Простейшее возможное решение, — одарил его Мандореллен лучезарной улыбкой, — доставить машины осадные по южному склону — задача непростая, особливо ежели под покровом ночи. И делать это вовсе нет нужды, раз орудия для уничтожения катапульт на северном берегу уже на местах.
— Я не совсем тебя понял, — признался Гарион.
— А я понял, — сказал Хеттар. — Нам всего лишь надо взобраться ночью на южный склон, захватить катапульты и начать бросать камни в катапульты через пролив.
— А пока ты их отвлекаешь, я отправлю брандеры во фьорд и сожгу верфи, — прибавил Анхег.
— Но ведь город останется нетронутым? — с сомнением в голосе спросил Фулрах.
Гарион поднялся и в раздумье принялся ходить взад и вперед.
— Как только через пролив полетят булыжники, а брандеры двинутся к верфям, город сразу же обратит на это внимание, ты это хочешь сказать?
— Я в этом уверен, — ответил Брендиг.
— Вот и прекрасно. В этот момент надо атаковать удаленную от берега часть города. Все побегут к береговым укреплениям. Задняя стена окажется недостаточно защищена. Если мы быстро ударим, то сможем прорваться в город прежде, чем защитники поймут, что случилось.
— Очень хорошо, Белгарион, — пробормотал Хо-Хэг.
— Однако необходимо очень тщательно рассчитать все по времени, — задумчиво произнес Бэрак. — Нам надо договориться, как мы будем подавать друг другу сигналы.
— Это совсем нетрудно, Бэрак, — заметила бородатому великану тетушка Пол. — Мы об этом позаботимся.
— Знаете, — сказал Анхег, — я думаю, этот план сработает. Если нам повезет, мы сможем за один день захватить Ярвиксхольм.
— Я никогда не любил долгие осады, — заметил Шелк, старательно протирая камень на одном из своих перстней.
Два дня спустя они увидели новый черекский флот, стоящий на якоре у входа во фьорд Хольберг — узкий пролив, ведущий через скопление маленьких скалистых островков, торчащих в прибрежных водах западного побережья черекского полуострова. Островки поросли низкорослыми деревцами и живописно зеленели на фоне белоснежных вершин на побережье. Гарион стоял у поручней «Морской птицы», наслаждаясь красотой дикого берега. По легким шагам и знакомому аромату духов он догадался, что к нему подошла тетушка Пол.
— Очень красиво, не правда ли, Гарион? — сказала она.
— Даже дух захватывает, — согласился он.
— Кажется, всегда так, — продолжала она. — В этом и заключается великий закон природы, когда на пути к чему-то отвратительному ты встречаешь проблески прекрасного. — Она сурово посмотрела на Гариона. — Ты должен быть очень осторожен в Ярвиксхольме.
— Я всегда осторожен, тетушка Пол.
— Неужели? А я могу напомнить тебе кое-какие факты, происшедшие не так много лет назад.
— Я был тогда очень молод.
— Боюсь, некоторые вещи никогда не меняются. — Она внезапно обвила руками его шею и вздохнула. — О, Гарион, — сказала она, — как мне не хватало тебя в последнее время…
— Я тоже скучал по тебе, тетушка Пол. Иногда я жалею… — Он не договорил.
— Что мы не остались на ферме Фалдора?
— Но ведь там и впрямь было не так уж плохо?
— Напротив, там было очень хорошо — для ребенка. Но ты вырос. Был бы ты там счастлив сейчас? Жизнь у Фалдора была слишком размеренной.
— Если бы мы не уехали, я бы никогда не узнал, что она может быть другой.
— Но если бы мы не уехали оттуда, ты бы никогда не встретил Сенедру, а?
— Да, об этом я, пожалуй, не подумал.
— Давай уйдем с палубы, — предложила она. — Ветер очень холодный.
В узком коридоре, возле кают-компании, они встретили короля Анхега и Бэрака.
— Бэрак, — горячился Анхег, — ты становишься несносным, как выжившая из ума старуха.
— Мне безразлично, что ты скажешь, Анхег, — проворчал рыжебородый Бэрак. — Но «Морская птица» не войдет во фьорд, пока все катапульты не будут выведены из строя. Я вовсе не для того потратил на нее столько денег, чтобы кто-то швырял ей на палубу булыжники с утесов. Мой корабль, и законы на нем мои.