Эддингс Дэвид. Огненные купола (Тамули - 1)

   - Это хороню. Наши друзья с запада бывают порой немного необузданны, зато они знают толк в церемониях и формальностях. Вот когда события выходят за пределы формальностей, они попадают в передряги. Могу я представить тебя королеве Элении?
   - Я уж думал, ты никогда об этом не спросишь.
   - Ваше величество, - сказал Оскайн, - это мой старый друг Норкан, представитель Империи в Атане, способный человек, который переживает трудные времена.
   - Ваше величество, - поклонился Норкан.
   - Ваше превосходительство, - приветливо отозвалась она и, лукаво улыбнувшись, спросила: - А что, у ее высочества и впрямь такие большие ноги?
   - Они, ваше величество, напоминают лыжи. Я бы это еще вытерпел, но она склонна устраивать истерики, когда что-то идет против ее желания, а уж это действует мне на нервы. - Норкан покосился на гигантов в темных плащах, которые окружали карету. - Могу ли я предложить проследовать к тому зданию, которое мои дети именуют дворцом? Там нас ожидают король и королева. Ваше величество не против публичных речей? Нескольких реплик будет достаточно.
   - Боюсь, ваше превосходительство, я не говорю по-тамульски.
   - Ничего страшного, ваше величество. Я послужу вам переводчиком. Можете говорить все, что придет вам в голову. Я на ходу составлю из этого приличную речь.
   - Как вы добры, - заметила Элана с чуть заметным ядом в голосе.
   - Покорный слуга вашего величества.
   - Замечательно, Норкан, - пробормотал Оскайн. - Как это ты ухитряешься разом засовывать в рот обе ноги?
   - Врожденный дар, - пожал плечами Норкан.
   Андрол, король Атана, был семи футов ростом, а его супруга, королева Бетуана, лишь немногим уступала ему. Выглядели они весьма внушительно. На головах у них вместо корон были золотые шлемы, а синие шелковые мантии расходились впереди, открывая богатый арсенал, которым были вооружены их величества. Они встретили королеву Элении и ее свиту на площади перед королевским дворцом, который на деле был не чем иным, как их личным жилищем. Атанские церемонии, судя по всему, имели место исключительно на свежем воздухе.
   Кортеж гостей во главе с королевской каретой, за которой двигались стройные ряды воинов, неспешно и величественно втекал на площадь. Не было ни приветственных криков, ни фанфар - ни единого признака искусственного воодушевления, с которым обычно встречают официальных гостей. Атаны проявляли свое почтение безмолвием и неподвижностью. Стрейджен искусно направил карету к месту на невысоком каменном возвышении перед королевским дворцом, и Спархок, спешившись, предложил своей королеве закованную в доспех руку. Лицо Эланы было царственно сияющим, и она даже не пыталась скрыть безудержного удовольствия. Хотя она частенько высказывалась с пренебрежением о церемониях, притворяясь, будто считает их утомительными, на деле Элана обожала церемонии. Формальности доставляли ей глубокое наслаждение.
   Посол Оскайн приблизился к королевской чете, поклонился и заговорил на плавном и напевном тамульском наречии. Миртаи, стоявшая за спиной Эланы, беглым шепотом переводила ей речь посла. Глаза Эланы сияли, и два красных пятна на ее бледных щеках яснее слов говорили о том, что она составляет речь.
   Король Андрол проговорил довольно краткое приветствие, и королева Бетуана добавила к нему несколько слов, что длилось гораздо дольше. Спархок не мог слышать перевода Миртаи, так что ему оставалось лишь считать, что король и королева атанов обсуждают погоду на луне.
   Затем Элана шагнула вперед, помолчала ради драматического эффекта - и заговорила чистым и ясным голосом, который разносился во все уголки площади. Посол Норкан, стоявший около каменного возвышения, переводил ее слова.
   - Мои дорогие атанские брат и сестра, - начала она, - невозможно выразить словами, как искренне рада я этой встрече. - Спархок знал свою жену и знал, что эта якобы нехватка слов - чистой воды жульничество. Чувства Эланы можно было выразить словами, и она намеревалась поведать о них всем собравшимся на площади. - Я прибыла на эту счастливую встречу с другого края земли, продолжала она, - и сердце мое полнилось тревогой, когда по винно-темному морю плыла я в чужие края, населенные неведомыми народами; однако ваши дружеские - и даже сердечные - приветствия развеяли мои детские страхи, и здесь получила я урок, который сохраню в сердце до конца дней своих. Нет чужих в этом мире, дорогие брат и сестра. Есть лишь друзья, которых мы еще не узнали.
   - Это же плагиат, - шепнул Стрейджен Спархоку.
   - У нее это в порядке вещей. Если ей понравится какая-то фраза, она не задумываясь присваивает ее.
   - У моего путешествия в Атан были, конечно, государственные причины. Мы, короли и королевы, несвободны в своих личных поступках, в отличие от простых смертных. - Элана одарила короля и королеву атанов проказливой улыбкой. - Мы не можем даже зевнуть без того, чтобы этому зевку тотчас не придали далеко идущего дипломатического значения. Никому не приходит в голову, что мы просто могли не выспаться.
   После того как Норкан перевел эти слова, король Андрол улыбнулся.
   - Тем не менее у моего визита в Атан есть не только официальная, но и личная причина, - продолжала Элана. - Некоторое время назад ко мне в руки случайно попала драгоценность, которая принадлежит народу атанов, и я проехала полмира, чтобы вернуть вам это сокровище, хотя оно и дорого мне так, что и сказать невозможно. Много, много лет назад затеря-, лось в мире дитя атанов. Это дитя и есть то сокровище, о коем я говорю. - Элана взяла Миртаи за руку. Она самый дорогой мой друг, и я очень люблю ее. Путь, который я проделала ради нее, - ничто. Дважды, десять раз по столько прошла бы я с радостью - только бы узнать счастье, когда это драгоценное дитя атанов соединится со своим народом.
   Стрейджен вытер глаза тыльной стороной ладони.
   - И каждый раз она со мной это проделывает, Спархок, - хихикнул он, буквально каждый раз. Она бы и из камней выжала слезу, если б только захотела, и до чего же просто все это у нее выходит.
   - Это часть ее секрета, Стрейджен. Элана между тем продолжала свою речь.
   - Как известно многим из вас, мы, эленийцы, не лишены недостатков - многих недостатков, признаю я, краснея от стыда. Мы дурно обращались с вашей дорогой девочкой. Элениец купил ее у бездушного арджуна, который похитил ее у вас. Элениец купил ее, дабы утолить нечистые свои страсти. Наша девочка - ибо ныне она не только ваше дитя, но и мое - научила его, что атану нельзя использовать подобным образом. Урок оказался труден для него - он испустил дух, пытаясь его выучить.
   Одобрительный рокот приветствовал перевод этих слов.
   - Наша девочка прошла через руки нескольких эленийцев - у которых по большей части были самые нечистые помыслы, - покуда наконец не оказалась у меня. Поначалу я испугалась ее. - Элана улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой. - Вы, наверное, заметили, что я не слишком-то высока.
   По толпе пробежал смешок.
   - Я так и думала, что заметили, - продолжала она, смеясь вместе со своими слушателями. - Один из недостатков нашей культуры в том, что наши мужчины упрямы и недальновидны. Мне не дозволено учиться обращению с оружием. Я знаю, что это звучит нелепо, но мне не разрешали даже самой убивать своих врагов. Я не привыкла к женщинам, которые могут сами себя защитить, а потому вначале боялась, глупая, моей атанской девочки. Вскоре, однако, я перестала бояться. Я узнала, что она стойкая и искренная, нежная и пылкая, и очень, очень умная. Мы прибыли в Атан, чтобы наша дорогая девочка могла снять серебро детства и принять золото зрелости, пройдя, как надлежит, обряд Перехода. Пусть же все мы, эленийцы и атаны, стирики и тамульцы, соединим наши руки и наши сердца в церемонии, которая приведет наше дитя к зрелости, и в этой церемонии да сольются сердца наши в одно, ибо всех нас объединило в себе наше дитя!
   Норкан переводил, и в толпе нарастал одобрительный шепот, подымавшийся постепенно до вершин рева. Королева Бетуана, чьи глаза были наполнены слезами, порывисто шагнула с возвышения и обняла бледную светловолосую королеву Элении. Затем она обратилась к толпе с краткой и энергичной речью.
   - Что она сказала? - спросил Стрейджен у Оскайна.
   - Что всякий из ее подданных, кто нанесет любую обиду королеве Элении, ответит лично ей, Бетуане. Между прочим, это не пустая угроза. Королева Бетуана считается одним из лучших воинов во всем Атане. Надеюсь, Спархок, ты воздаешь должное своей жене. Она только что выиграла дипломатический бой высшего разряда. Кой бес надоумил ее угадать, что атаны на редкость чувствительны? Проговори она еще три минуты, и вся площадь была бы залита слезами.
   - Наша королева весьма восприимчива, - с гордостью сказал Стрейджен. Хорошая речь всегда зиждется, на общности интересов. Наша Элана просто гений, когда ей нужно отыскать что-то общее со своими слушателями.
   - Похоже, что так. Но, скажу вам, одного она добилась наверняка.
   - Чего же?
   - Атаны устроят атане Миртаи такой обряд Перехода, какой бывает раз или два за целое поколение. После этой речи она станет национальной героиней. О ней будут слагать песни.
   - Примерно этого моя жена и добивалась, - сказал Спархок. - Она обожает делать приятное своим друзьям.
   - И причинять неприятности своим врагам, - добавил Стрейджен. - Я хорошо помню некоторые ее планы для первосвященника Энниаса.
   - Таков порядок вещей, милорд Стрейджен, - усмехнулся Оскайн. Единственная причина для того, чтобы смиряться с неудобствами власти, возможность награждать друзей и наказывать врагов.
   - От всей души согласен, ваше превосходительство.
   Энгесса беседовал с королем Андролом, а Элана - с королевой Бетуаной. Никого особенно не удивило, что переводчиком им служила Сефрения. Маленькая стирикская женщина, судя по всему, знала почти все языки мира. Норкан объяснил Спархоку и его друзьям, что родители ребенка играют весьма важную роль в обряде Перехода. Отцом Миртаи будет Энгесса, и Миртаи застенчиво попросила Элану представлять ее мать. Эта просьба вызвала у обеих новый всплеск чувств.
   - Церемония на самом деле очень трогательная, - сказал Норкан. - Родители должны объявить, что их ребенок готов принять на себя обязанности взрослого. Затем они. предлагают биться всякому, кто с ними не согласен. Не тревожься, Спархок, - хихикнув, добавил он, - это только формальность. Вызов почти никогда не бывает принят.
   - Почти никогда?
   - Я шучу, Спархок. Никто здесь не собирается сражаться с твоей женой. Ее речь совершенно разоружила атанов. Они ее обожают. Надеюсь, однако, что у нее есть склонность к языкам. Ей придется говорить по-тамульски.
   - Учить чужой язык - дело долгое, - с сомнением заметил Келтэн. - Я вот десять лет учил стирикский, а все никак не могу в нем разобраться.
   - У тебя нет склонности к языкам, Келтэн, - пояснил ему Вэнион. - У тебя даже с эленийским бывают трудности.
   - Необязательно оскорблять меня, лорд Вэнион.
   - Думаю, что Сефрения немножко сплутует, - прибавил Спархок. - В пещере Гверига она и Афраэль выучили меня языку троллей за какие-то пять секунд. - Он поглядел на Норкана. - Когда начнется церемония?
   - В полночь. Дитя переходит в зрелость, как один день переходит в другой.
   - В этом есть некая утонченная логика, - заметил Стрейджен.
   - Рука Бога, - набожно пробормотал Бевьер.
   - Прошу прощения?..
   - Даже язычник откликается на этот тихий внутренний зов, милорд Стрейджен.
   - Боюсь, я все еще не понимаю, что к чему, сэр Бевьер.
   - Логика - это то, что отличает нашего Господа, - терпеливо пояснил Бевьер. - Это Его особый дар эленийцам, но точно так же предлагает Он его остальным народам, щедро протягивая его благословение непросвещенным.
   - Это и в самом деле часть эленийской доктрины, ваша светлость? - спросил Стрейджен у патриарха Укеры.
   - Относительно, - ответил Эмбан. - Это мнение более всего распространено в Арсиуме, нежели где-то еще. Арсианское духовенство вот уже тысячу лет или около того пытается включить это утверждение в число догматов веры, но дэйранцы неизменно оказываются против. Курия поднимает этот вопрос, когда нам больше нечем заняться.
   - Как полагаете, ваша светлость, когда-нибудь его удастся разрешить? спросил Норкан.
   - Боже упаси, ваше превосходительство! Если этот спор будет улажен, нам просто не о чем будет спорить.
   С дальней стороны площади к ним спешил Оскайн. С озабоченным видом он отвел в сторону Спархока и Вэниона.
   - Как хорошо вы, господа, знаете Заласту? - спросил он.
   - До того как мы появились в Сарсосе, я встречался с ним лишь однажды и мельком, - ответил Спархок. - Лорд Вэнион наверняка знает его лучше, чем я.
   - Я начинаю сомневаться в его легендарной мудрости, - сказал Оскайн. Стирикские земли в восточном Астеле граничат с Атаном, так что Заласта должен бы знать атанов лучше, чем кажется на первый взгляд. Я только что застал его, когда он предлагал пелоям и нескольким молодым рыцарям устроить состязание в воинском искусстве.
   - Но ведь это в порядке вещей, ваше превосходительство, - пожал плечами Вэнион. - Молодежь любит покрасоваться.
   - К этому-то я и клоню, лорд Вэнион, - озабоченно проговорил Оскайн. - В Атане такого не принято. Состязания такого рода неизбежно заканчиваются здесь кровопролитием - атаны считают их открытым вызовом. Я появился как раз вовремя, чтобы предотвратить катастрофу. О чем только думал этот человек?
   - Стирикам порой свойственна рассеянность, - пояснил Вэнион. - Я попрошу Сефрению поговорить с ним и напомнить ему, чтобы был повнимательней к таким мелочам.
   - И, кстати, господа, - Оскайн улыбнулся, - не позволяйте сэру Бериту ходить по городу в одиночку. Незамужние атанские девушки целыми отрядами с вожделением охотятся за ним.
   - За Беритом? - ошеломленно переспросил Вэнион.
   - Это случалось и прежде, Вэнион, - пояснил Спархок. - В нашем юном друге есть нечто сводящее с ума женщин. Кажется, все дело в его ресницах. Элана и Мелидира пытались растолковать мне это в Дарсасе. Я ничего не понял, но решил поверить им на слово.
   - Поразительно, - пробормотал Вэнион.
   Повсюду горели факелы, и слабый ароматный ночной ветерок играл их огненными прядями, точно колосьями пылающей пшеницы. Обряд Перехода должен был совершиться на широком лугу за городом. В центре луга, между двумя мощными дубами, стоял древний каменный алтарь, украшенный полевыми цветами, и по краям его горели два светильника - бронзовые, наполненные маслом чаши.
   Одинокий атан со снежно-белыми волосами стоял на городской стене, не сводя глаз с лунного света, который проникал в узкую горизонтальную бойницу в одном из укреплений и падал на фасад ближайшей стены, размеченный глубокими насечками. Это был не самый точный способ определения времени, но если все единодушно считают, что полночь наступит, когда лунный свет коснется определенной насечки, точность уже не имеет значения. Все считают, что полночь наступила, - значит, так оно и есть.
   В ночи стояла тишина - слышно было лишь, как трещат факелы да шуршит ветерок в кронах темного леса, со всех сторон окружавшего луг.
   Все терпеливо ждали, когда серебристая полоска лунного света коснется нужной насечки на стене.
   Затем престарелый атан подал знак, и дюжина трубачей вскинула бронзовые трубы, приветствуя новый день и провозглашая начало обряда, которым завершится детство Миртаи.
   Атаны запели. Это была песня без слов - священность обряда не требовала слов. Пение началось с одинокого низкого мужского голоса, который становился все громче и сильнее, и постепенно другие голоса присоединялись к нему, взмывая в пронзительной и сложной гармонии.
   Король Андрол и королева Бетуана неспешно и величественно двинулись по широкой, озаренной факелами аллее, направляясь к древним деревьям и украшенному цветами алтарю. Дойдя до алтаря, они повернулись и застыли в ожидании.
   Все замерло, лишь ярко пылали факелы, да вздымалось и ширилось могучее, как орган, пение атанов. Затем мелодия перешла в негромкий сдержанный гул, едва ли громче шепота.
   Энгесса и Элана, облаченные в темно-синие мантии, вывели Миртаи из глубокой тени городской стены. Миртаи была в белом, и ее иссиня-черные волосы ничем не были украшены. Глаза ее были скромно опущены, когда родители вели ее к алтарю.
   Пение атанов снова взмыло ввысь, переменив мелодию и контрапункт.
   - Приближение дитя, - прошептал Норкан эленийцам. В голосе искушенного, даже циничного тамульца были почтение и глубокий трепет, его глаза, обыкновенно ироничные, влажно блестели. Кто-то требовательно дернул Спархока за руку, и он подхватил на руки свою дочь, чтобы она могла получше рассмотреть происходящее.
   Миртаи и ее родители дошли до алтаря и поклонились Андролу и Бетуане. Пение вновь упало до шепота.
   Энгесса обратился к королю и королеве атанов. Голос его звучал громко и мощно. Слова тамульского наречия плавно и мелодично лились с его губ, когда он объявлял свою дочь готовой к обряду. Затем он развернулся, распахнул мантию и обнажил меч. Он заговорил снова, и на сей раз в его голове звучал вызов.
   - Что он сказал? - шепотом спросил Телэн у Оскайна.
   - Что будет биться с каждым, кто воспротивится Переходу его дочери, прошептал Оскайн. В его голосе, немного сдавленном, тоже было глубокое почтение.
   Затем заговорила Элана, тоже по-тамульски. Ее голос звенел серебряным горном, когда она провозгласила, что ее дочь готова к обряду и готова занять свое место во взрослой жизни.
   - Последних слов она не должна была говорить, - прошептала Даная на ухо Спархоку. - Это уже отсебятина.
   - Ты же знаешь свою маму, - улыбнулся он.
   Королева Элении повернулась лицом с собравшимся на лугу атанам, и в ее голосе зазвучала жесткая нотка вызова, когда она распахнула свою мантию и выхватила из ножен меч с серебряной рукоятью. Спархока поразило то, как профессионально это было проделано.
   Затем к королю и королеве обратилась Миртаи.
   - Дитя начинает Переход, - шепотом пояснил Норкан.
   Король Андрол заговорил в ответ звучным повелительным голосом, и его королева добавила к этой речи несколько слов. Затем оба слаженно обнажили свои мечи и, шагнув вперед, застыли рядом с родителями Миртаи, присоединяясь к их вызову.
   Пение атанов взмыло ввысь, и трубы вплели в него свою торжественную песнь. И снова все стихло.
   Миртаи повернулась лицом к своим соплеменникам и обнажила кинжалы. Она обратилась к атанам, и на сей раз Спархоку не понадобился перевод. Эта интонация была ему хорошо знакома.
   Пение торжествующе взлетело к ночному небу, и пятеро, стоявшие у алтаря, повернулись к грубо отесанной каменной глыбе. В центре алтаря на подушечке из черного бархата покоился гладкий золотой обруч.
   Пение все ширилось, эхом отзываясь в горах.
   И вдруг из бархатной черноты ночного неба упала звезда. Сверкая нестерпимо яркой белизной, она прочертила небо и, падая по дуге, взорвалась дождем серебристых сверкающих брызг.
   - Прекрати! - прошипел Спархок дочери.
   - Это не я! - возмутилась она. - Я могла бы это сделать, но мне и в голову не пришло... Как это у них получается? - В голосе Данаи было искреннее изумление.
   Сияющие осколки звезды еще приближались к земле, наполняя ночь блистанием искристых брызг, когда золотой обруч на алтаре вдруг сам собой поднялся в воздух, легкий, точно колечко дыма. Он покачался, когда пение атанов наполнилось страстным и мучительным молением, а затем невесомо, как обрывок осенней паутины, опустился на голову Миртаи. И когда Миртаи с восторженно сияющим лицом обернулась к толпе, она уже больше не была ребенком.
   Горы зазвенели эхом радостной песни, которой приветствовали ее атаны.
   ГЛАВА 20
   - Атаны понятия не имеют о магии, - со страстным нажимом повторил Заласта.
   - Но ведь обруч не мог взлететь в воздух сам по себе, - возразил Вэнион, а уж появление падающей звезды даже с большой натяжкой никак нельзя отнести к случайным совпадениям.
   - Может быть, это какой-нибудь фокус? - предположил Эмбан. - Когда я был мальчишкой, в Укере жил один шарлатан, мастер на подобные трюки. Я склонен заподозрить потайные проволочки и горящие стрелы.
   Разговор происходил на следующее утро - они собрались в лагере пелоев у городских стен, ломая голову над необыкновенным завершением Перехода атаны Миртаи.
   - С какой бы стати атанам пускаться на обман, ваша светлость? - спросил Халэд.
   - Почем я знаю? Может быть, для того, чтобы произвести впечатление.
   - На кого, интересно?
   - Очевидно, на нас.
   - Это непохоже на атанов, - хмурясь, заметил Тиниен. - Посол Оскайн, стали бы атаны устраивать дешевые трюки в священном ритуале только для того, чтобы произвести впечатление на чужаков?
   Тамульский посол покачал головой.
   - Абсолютно исключено, сэр Тиниен. Этот обряд так же важен для них, как бракосочетание или погребение. Они ни за что не стали бы принижать его, чтобы впечатлить нас - да и не ради нас проводился этот обряд. Церемония была посвящена атане Миртаи.
   - Вот именно, - согласился Халэд, - и если бы из-за деревьев были протянуты проволочки, она первой заметила бы это. Невозможно, чтобы атаны так поступили с ней. Такой дешевый трюк был бы оскорблением для Миртаи, а мы все знаем, как атаны отвечают на оскорбления.
   - Скоро придет Норкан, - сказал Оскайн. - Он долго жил среди атанов, и я уверен, что он сумеет объяснить нам, в чем тут дело.
   - Это не может быть магия, - упрямо повторил Заласта. Почему-то для него было очень важно, чтобы атаны не владели магией. Спархок подозревал, что причина тут в расовой принадлежности бровастого мага. Поскольку стирики были единственным народом, который обладал магией и мог обучать магическому искусству других, они были особенными и неповторимыми. Если другая раса может делать то же самое, это неизбежно принижает неповторимость стириков.
   - Долго мы еще здесь пробудем? - спросил Келтэн. - Очень уж здесь беспокойно. Рано или поздно кто-нибудь из пелоев или молодых рыцарей совершит промашку, и если атаны почувствуют себя смертельно оскорбленными, все эти добрые чувства тотчас испарятся бесследно. Не хотелось бы мне с боем прокладывать себе дорогу из города.
   - Спросим у Норкана, - сказал Оскайн. - Если мы покинем город чересчур поспешно, это тоже может оскорбить атанов.
   - Далеко отсюда до Материона, Оскайн? - спросил Эмбан.
   - Около пятисот лиг.
   Эмбан душераздирающе вздохнул.
   - Почти два месяца пути! - посетовал он. - Мне уже кажется, что это путешествие тянется несколько лет.
   - Но вы держитесь молодцом, ваша светлость, - заметил Бевьер.
   - Я не хочу "держаться молодцом", Бевьер! Я хочу быть толстым, изнеженным и ленивым. Я хочу и дальше толстеть, нежиться и лениться. И еще я хочу приличной еды - много масла, подливы, сладостей и тонких вин!
   - Вы добровольно вызвались отправиться в это путешествие, ваша светлость, - напомнил ему Спархок.
   - Я, должно быть, спятил.
   Посол Норкан появился в пелойском лагере с весьма веселым видом.
   - Что тебя так развеселило? - спросил его Оскайн.
   - Старина, - ответил Норкан, - я был свидетелем весьма утонченного зрелища. Я уж и забыл, насколько эленийцы могут понимать все дословно. Все атанские девушки, преследовавшие юного сэра Берита, неизменно проявляли жгучий интерес к западному оружию. Они явно надеялись выпросить парочку уроков с глазу на глаз в уединенном месте, где сэр Берит мог бы показать им, как ловко он управляется со своим... гм... снаряжением.
   - Норкан, - укоризненно проговорил Оскайн.
   - А что я такого сказал, старина? Боюсь, я немного подзабыл эленийский. Как бы то ни было, сэр Берит устроил показательный урок для всех девушек разом. Он вывел их за городские стены и сейчас обучает стрелять из лука.
   - Надо бы нам потолковать с этим молодым человеком, - сказал Келтэн Спархоку.
   - Мне запретили это делать, - отозвался Спархок. - Моя жена и другие дамы хотят, чтобы он оставался невинным. Похоже, это соответствует каким-то их таинственным желаниям. - Он взглянул на Норкана. - Может быть, вы уладите наш спор, ваше превосходительство ?
   - Я замечательно умею улаживать споры, сэр Спархок. Это не так забавно, как разжигать войны, но именно это предпочитает император.
   - Посол Норкан, - сказал Вэнион, - что, собственно, произошло минувшей ночью?
   - Атана Миртаи стала взрослой, - пожал плечами Норкан. - Вы же были там, лорд Вэнион, и видели то же, что и я.
   - Это верно, но мне хотелось бы получить кое-какие объяснения. Действительно ли в наивысший момент церемонии с неба упала звезда? И действительно ли золотой обруч поднялся с алтаря и сам опустился на голову Миртаи?
   - Разумеется, все так и было. А в чем дело?
   - Это невозможно! - воскликнул Заласта.
   - Но ведь ты бы смог это сделать, не так ли, мудрый?
   - Думаю, да, но ведь я же стирик.
   - А они - атаны?
   - Совершенно верно.
   - Мы тоже обеспокоились, когда впервые столкнулись с этим явлением, заверил его Норкан. - Атаны одной с нами расы, как, увы, арджуны и тэганцы. Мы, тамульцы, как тебе, без сомнения, известно, народ светский. У нас есть пантеон богов, о которых мы вспоминаем только по праздникам. У атанов только один бог, и они даже не назвали нам его имя. Они могут взывать к нему точно так же, как вы, стирики, взываете к вашим богам, и он точно так же откликается на их просьбы.
   Лицо Заласты стало белее мела.
   - Это невозможно! - сдавленным голосом повторил он. - В Сарсосе есть атаны. Мы бы знали, мы почувствовали бы, если бы они применяли магию.
   - Но, Заласта, они и не применяют ее в Сарсосе, - терпеливо сказал Норкан. - Они обращаются к своему богу только в пределах Атана и только во время обрядов и церемоний.