Страница:
— Вместе с коровой, конечно? — съязвил Сирил. — Тут уж точно вся лондонская полиция сбежится. Представляете, как громко эта дурацкая корова будет мяукать — то есть, я хотел сказать мычать — перед нашей дверью? Да и кошки молчать не будут — так размычатся… тьфу, размяукаются! Нет уж, у нас теперь есть только один выход. Нужно рассадить их по корзинам и разнести по всему кварталу. Можно будет оставлять их у дверей домов, как бедных подкидышей.
— У нас в доме всего лишь три корзинки, считая мамину корзиночку для вязания, — сказала Джейн.
— А у нас почти что двести кошек, — подхватила Антея. — Да еще корова. Для нее потребуется очень большая корзина. А потом, как вы эту корзину потащите и где вы найдете такую дверь, в которую могла бы пролезть корова? Разве что в церкви…
— Да будет тебе! — оборвал ее Сирил. — Ты просто выдумываешь отговорки.
— Я согласен с Сирилом, — сказал Роберт. — И нечего беспокоиться из-за коровы, Антея. Никуда не денется, посидит ночку в детской. И вообще, я читал, что корова — это домашнее животное, а, значит, сидеть дома для нее одно Удовольствие. Ничего, утром заставим ковер отнести ее обратно. А что до корзин, то мы их можем понаделать из простыней, наволочек, полотенец и всяких прочих тряпок. Ну ладно, Сирил, вперед! А вы, девицы, если не хотите мараться, то оставайтесь здесь.
Несмотря на то, что в его тоне даже глухой Расслышал бы презрение, Антея и Джейн не отвечали — слишком они устали и отчаялись Даже никуда не годное обращение «девицы», I против которого они, без сомнения, восстали бы при любых других обстоятельствах, теперь показалось им на редкость ласковым. Они покрепче прижались друг к другу под одеялом, а Сирил еще набросил на них сверху меховой коврик.
— Эх! — сказал он. — Все женщины годятся только на то, чтобы посапывать в тепле, пока мужчины делают тяжелую работу, подвергают себя всяческим опасностям, рискуют жизнью и так далее.
— Да нет же, Сирил, — сказала Антея. — Ты же знаешь, что нет.
Но Сирил уже ушел.
Под покрывалом и меховым ковриком было тепло и уютно, и Джейн покрепче прижалась к своей старшей сестре. Антея в свою очередь нежно обняла ее, а потом обе сестрички закрыли глаза и постарались заснуть. Долгое время им это не удавалось — сначала из детской донесся новый всплеск кошачьего воя, вызванный появлением там Роберта; потом в кухонной пристройке происходила шумная возня, сопутствующая лихорадочным поискам корзин; потом по коридору долго стучали робертовы ботинки, а еще потом, когда Антея уже была готова пойти наорать на противных мальчишек, оглушительно хлопнула боковая дверь и наступила тишина. Девочки поняли, что Роберт с Сирилом ушли подвергать себя всяческим опасностям, имея под мышкой по крайней мере по одной кошке. Последней мыслью Антеи было, что на сто девяносто девять кошек у них наверняка уйдет вся ночь Не нужно быть большим математиком, чтобы вычислить, что им придется совершить по девяносто девять вылазок каждому плюс еще одну на кошку под номером сто девяносто девять. — Я всегда хотела, чтобы у нас была кош-КЭ( — сказала Антея. — Правда, сейчас мне как-то не до того, но кто знает, может быть, завтра опять захочется. — С этим она и уснула, уткнувшись в плечо своей давно уже мирно посапывающей сестре.
Она спала крепко и потому не почувствовала, как Джейн вздрогнула, протерла глаза и села на диване. Правда, перед этим она еще немного побарахталась под покрывалом (при этом нечаянно лягнув ногой Антею) и поизумлялась, отчего это они легли спать в ботинках, но в следующую минуту вспомнила все происшедшее накануне и успокоилась.
Снаружи, на лестнице, раздавались осторожные шаркающие шаги. Подобно героине одной классической поэмы, Антея подумала, «что это мальчики». Она уже совсем проснулась и чувствовала себя отдохнувшей, а потому, осторожно перебравшись через неподвижную Антею, слезла с дивана и направилась на звук шагов. Теперь они слышались на первом этаже, совсем рядом с детской. Стоит ли говорить, что при их приближении голодающие кошки принялись жалобно подвывать. Только спустившись с лестницы, Джейн обнаружила, что это были не мальчики, возвратившиеся за очередной партией кошек, а — взломщик. О том, что это был взломщик, Джейн догадалась сразу же — на нем были меховая шапочка и шерстяной шарф из запасов Армии Спасения, и, кроме того, ему нечего было делать в их доме в такой поздний час.
Если бы вы оказались на месте Джейн, вы, без сомнения, тут же бы покинули его и бросились на улицу, стараясь привлечь внимание соседей и полиции истошными воплями. Но наша Джейн была не такая. В своей жизни она прочитала немало замечательных историй о взломщиках (включая несколько поэтических произведений), и прекрасно знала, что ни один взломщик не тронет маленькую девочку, случись той застать его на месте взлома. Напротив, как утверждалось во всех этих книжках, наивный лепет маленькой девочки тут же заставлял взломщика забыть о своем преступном прошлом. Так что если Джейн и поколебалась минуту-другую, прежде чем обратиться к нему, то это произошло вовсе не потому, что она его боялась, — просто она не могла с ходу придумать что-нибудь наивное. Из тех же книг (включая поэтические произведения) Джейн уяснила, что ребенок должен говорить как можно менее разборчиво, хотя на картинках он может выглядеть сколько угод но взрослым. И все-таки она никак не могла заставить себя шепелявить или говорить гл.упо сти, даже если того и требовали законы жанра
В конце концов она решилась и последова ла за взломщиком в детскую — как раз вовремя, чтобы полюбоваться тем, как он бессильно осел на пол, разбрызгивая вокруг себя кошек подобно брошенному в воду камню
Она прикрыла за собой дверь и остановилась рядом с ним, все еще раздумывая над тем, стоит ли ей начать с чего-нибудь вроде «Чё вы тут несите, мистер Сломщик?» или все-таки сгодится более нормальное «Стой! Руки вверх!»
Затем она вдруг услыхала, как взломщик орестно вздохнул и принялся бормотать разбитым голосом:
— Это мне наказание, провались я на этом самом месте, если это не так. Эх, и надо же только такому приключиться! Никогда в такие дела не верил, и вот — на тебе! Кошки — кругом одни только кошки. Да их столько и на свете-то не бывает. Да еще эта корова! Чтоб я сдох, если это не Дэйзи — родная сетрица буренки моего старика. Ага, понятно! Это вроде как напоминание мне о старых днях, когда я еще пацаном был. Ладно, против нее я ничего не имею. Дэйзи! Дэйзи!
Корова повернула голову и посмотрела на него.
— Так и есть — она, — продолжал он. — Ну вот, теперь хоть не один буду. Хотя одним только небесам известно, какого черта ее сюда занесло. Но эти кошки — ох, уберите от меня этих тварей, уберите, пока я не спятил! Богом клянусь, в жизни больше не пойду воровать — только уберите от меня этих кошек!
В этот драматический момент к нему и обратилась Джейн.
— Взломщик! — сказала она и, нужно сказать, чуть было не испугала его до смерти — во всяком случае, сначала он конвульсивно дернулся и уж только потом, минут через восемнадцать (как показалось Джейн) повернул к ней свое иссиня-бледное лицо с заметно дрожащими губами.
Взломщик, я не могу убрать от вас этих кошек, — повторила Джейн.
Господи Боже мой! — воскликнул взломщик — Вот еще напасть на мою голову! Скажите, мисс, вы настоящая или тоже одна из них? — С этими словами он указал на кошек.
— Абсолютно настоящая! — ответила Джейн, немало обрадованная тем, что ей не пришлось шепелявить и нести всякий вздор для того, чтобы найти общий язык со своим любимым литературным героем. — И кошки тоже настоящие.
— Тогда пошлите за полицией! Пошлите за полицией, да поскорее! Я сдаюсь. Если вы такая же настоящая, как и эти кошки, то мне крышка. Все — я спятил, съехал, свернулся с катушек. Пошлите же за полицией! И скажите им, что я сдаюсь. Пусть меня поскорее упрячут в камеру — слава Богу, туда и половина этих кошек не влезет. Скажите им, что против коровы я не возражаю, а вот насчет кошек — ни-ни!
Он запустил руки себе в волосы, которые, впрочем, были для этой цели недостаточно длинными, и принялся дико озирать глазами наполненную кошками комнату.
— Послушайте, Взломщик, — как могла более участливо спросила Джейн, — если вы не любите кошек, то зачем же вы сюда пришли?
— Ох, пожалуйста, мисс, пошлите за поли-цей, — простонал незадачливый преступник. — Ну чего вам стоит? А мне хоть какое-то об легчение будет
— Да не хочу я посылать за полицией! — сказала Джейн. — Да и некого. И вообще, я ненавижу полицейских. Особенно тех, которые вламываются в чужие дома по пустякам,
— Я вижу, у вас золотое сердце, мисс, — сказал взломщик. — Да только уж лучше полиция, чем эти треклятые кошки.
— Знаете что? — сказала Джейн. — Не буду вызывать полицию, и все тут. И я вам не какая-нибудь кошка, а самая настоящая маленькая девочка, пусть я и разговариваю совсем не так, как все маленькие девочки, каких вам приходилось встречать во время предыдущих взломов. И эти кошки — настоящие, и они по-настоящему хотят молока… Эй, послушайте, кажется, вы говорили что когда-то знавали корову по имени Дэйзи?
— Пропади я пропадом, если это не ее вылитая копия, — ответил взломщик, указывая на стоявшую посреди комнаты корову.
— Ага! — воскликнула Джейн, с трудом сдерживая охватившее ее радостное волнение. — Так, может быть, вы умеете доить коров?
— Может быть, и умею, — осторожно ответил взломщик, не понимая, к чему она клонит.
— Ах! — сказала Джейн, всплеснув руками. — Если бы вы только сумели подоить нашу корову, мы бы полюбили вас на всю оставшуюся жизнь.
Взломщик ответил, что против любви он ничего не имеет.
— Если бы только эти кошенции получили по хорошей порции славного, свежего, жирного, вкусного молока, — разливалась Джейн, — то они тут же бы и уснули. Тогда этому противному полицейскому никогда не найти нашего дома. А если они так до утра и будут мяукать, то он обязательно вернется, и уж тогда я не могу сказать, что будет с нами со всеми — и с вами в том числе.
Последний аргумент решил дело. Джейн принесла с кухни тазик для мытья посуды, взломщик засучил рукава и приготовился доить корову. Но тут на лестнице снова послышались чьи-то шаги.
— Так я и знал, что вляпаюсь! — воскликнул взломщик, впадая в панику. — Это полиция! — И он бросился к окну, явно намереваясь выпрыгнуть наружу.
— Все будет хорошо, поверьте мне! — в отчаянии прошептала Джейн. — Я скажу им, что вы мой друг, или добрый священник, заботящийся о душах детей и животных, или мой дядя, или кто-нибудь еще, — но только доите, доите, доите корову! Пожалуйста, остановитесь! Куда же вы?! О, слава Богу, это всего лишь мальчики!
Это и впрямь были они. Их приход разбудил Антею, и теперь они все втроем толпились в дверях детской. Бедняга-взломщик беспрестанно оглядывался по сторонам, как загнанная в угол крыса.
— Познакомьтесь — это мой друг… то есть, дядя… в общем, я хотела сказать, добрый священник, — начала Антея. — Он шел мимо и решил заскочить в гости, а заодно согласился подоить корову. Правда ведь, это очень любезно с его стороны?
При этом она усиленно подмигивала вновь прибывшим, так что тем, сколь бы глубоко ни было их изумление, оставалось только по мере сил подыгрывать ей.
— О, как поживаете? — вежливо осведомился Сирил. — Очень рад с вами познакомиться. Однако, давайте не будем мешать людям заниматься делом.
— Пять шиллингов против одного, что завтра утром я проснусь в психушке, — пробурчал взломщик, но, тем не менее, покорно уселся доить корову.
Путем яростного подмигивания и соответствующей жестикуляции Роберту втолковали, что он должен остаться и следить за тем, чтобы взломщик не бросил на полдороге свое дело и не сбежал. Остальные же пошли на кухню — искать всяческие чашки и плошки под молоко, которое, ко всеобщему ликованию, тугой струей ударило в тазик для мытья посуды и в скором времени грозило его переполнить. Как по мановению волшебной палочки, кошки перестали мяукать и окружили корову плотным кольцом. На их усатых мордочках явственно проступило выражение нетерпеливого ожидания.
— Мы больше не сможем вынести ни одной кошки, — сказал Сирил, пока они укладывали на поднос все имевшиеся на кухне миски, тарелки, блюдца и салатницы. — И так нас чуть было не сцапал полицейский — нет, не тот самый. Наш был гораздо здоровее и тупее. Он решил, что мы хотим подкинуть кому-нибудь младенца. Если бы я вовремя не догадался швырнуть ему в лицо оба мешка с кошками, схватить Роберта и спрятаться с ним в кустах… Словом, нам повезло, что я парень не промах. А этот полицейский дуболом сначала долго отрывал от себя кошек, а потом рванул по улице — поди, думал, что мы смотались и он сможет нас догнать. Ну, мы еще немножко посидели в кустах и пошли домой. Так-то!
Веселое скворчание молочных струй, бьющих из коровьего вымени в посудный тазик, оказало на взломщика самое что ни на есть умиротворяющее действие — он равномерно двигал руками, улыбаясь, как во сне, а дети тем временем сбегали на кухню за поварешкой и принялись разливать молоко по тарелкам, мискам блюдцам, салатницам, пирожницам и прочим розеткам, которые затем расставляли в рЯ д вдоль стены. Вскоре в комнате уже вовсю звучала персидская музыка — ритмическое почав-кивание на фоне монотонного мурлыкания.
— Совсем как в старые добрые времена, — сказал взломщик, утирая навернувшуюся слезу засаленным рукавом своего лоскутного пальто. — Эх и житуха была тогда! Яблони б саду, крысы на молотилке, кролики, хорьки — да что там! А вот потеха была, когда приходило время резать свиней!
Воспользовавшись его размягченным состоянием, Джейн осторожно спросила:
— Хотелось бы знать, а почему именно наш дом вы выбрали для сегодняшней ночной работы? Вообще-то, я очень рада, что вы заглянули к нам. Вы просто душечка! Просто не знаю, что бы мы без вас делали, — поспешно добавила она. — Вы и представить себе не можете, как мы вас полюбили. Ну же, не ломайтесь, скажите!
Остальные не замедлили присоединиться к заверениям в любви, и в конце концов взломщик сказал:
— Клянусь Богом, мисс, это мое первое дело, и, чего уж там скрывать, я никак не ожидал такого сердечного приема — вот чтоб мне гореть в аду, коли вру! А еще скажу, что не ходить мне больше по земле, если оно не будет последним. Знаете, мисс, эта самая корова уж очень сильно напоминает буренку моего старика, а уж мой-то старик всю бы шкуру с меня спустил, узнай он о моих проделках! Да я по жизни полпенни чужого не брал, а тут на тебе — в чужой дом забрался!
— Ваш старик поступил бы совершенно правильно, — заверила его Джейн. — Но все же, почему вы забрались именно к нам?
— Что ж, мисс, — вздохнул взломщик. — Вам лучше знать, откуда здесь взялись все эти кошки и почему вы не хотите посылать за полицией, так что я расскажу вам все без утайки. Кому же мне доверять, как не вам и вашему маленькому золотому сердечку. (А ну-ка, отлейте молочка из тазика, а то оно сейчас на пол побежит!) Ну, значит, иду я со своей тачкой и продаю апельсины — я ведь, мисс, по профессии-то не взломщик, как бы вы меня тут не называли, — и останавливает меня одна леди. Ей, стало быть, три с половиной фунта апельсинов понадобилось. Ну, пока она их там выбирала — а я, знаете, никогда не против, если кто-нибудь прихватит пару-другую перезрелых, — подошли еще две леди. То есть, одна подошла, а другая за оградой стояла. Ну, и, как это у женщин бывает, принялись болтать. И одна другой говорит: «Я сказала, чтобы они не выделывались и приходили обе, а поспать они могут с Джейн и Марией… Босс-то у них уехал и жену с ребятишками прихватил, так что им всего-то и нужно, что дом запереть да оставить газ на всю ночь, чтоб никто не догадался. А утром встанут пораньше, часиков эдак в одиннадцать, и побегут себе обратно. А уж зато какая славная вечеринка у нас получится, миссис Проссер, вы бы знали! Ну ладно, побегу на почту — нужно письмо бросить». А леди, что уже целый час ковырялась в моих апельсинах, тут и говорит: «Что я слышу, миссис Вигсон! Что, у вас другого дела нету, как по почтам носиться? Да еще с такими грязными руками. Вот этот добрый джентльмен не откажет, значит, в любезности своей покупательнице и отнесет письмо за вас». Ну, дали мне они это письмо, и я пошел на почту, А по дороге, известно, посмотрел на адрес. Потом я распродал все свои апельсины, набил карманы мелочью и, знаете, такой радостный пошел домой. И надо же такому случиться, чтобы какой-то грязный оборванец — еще попрошайкой притворялся, гадина! — мне карман порезал. Я только зашел в пивнушку глотку промочить (знаете, пока продашь тележку апельсинов, можно от жажды сдохнуть) и смотрю — денежек-то тю-тю! Да будь он проклят, этот воришка! Ни фартинга не оставил, а дома-то у меня больной брат с женой. Эх!
— Какой ужас! — посочувствовала ему Джейн.
— Ужас и есть, мисс, как есть ужас, — продолжал взломщик дрожащим от волнения голосом. — А вы еще не знаете, как эта самая братова жена (чтоб ей пусто было!) собачиться умеет, когда ее заведешь! Надеюсь, мисс, что никогда и не узнаете. А тут бы она уж точно завелась — апельсины-то не мои, а ихние! Ну, тут я вспомнил про адрес на конверте и говорю себе: «Эх парень, тебя наказали, так и ты накажи кого-нибудь. У них две девушки в прислугах, значит будет чем поживиться». И вот я здесь, мисс. Но эти треклятые кошки быстро наставили меня на путь истинный. Да еще эта корова — ну прямо вылитая Дэйзи! Нет, мисс, с грязными делишками я завязал.
— Послушайте! — сказал вдруг Сирил. — Насчет этих самых треклятых кошек. Они ведь очень ценные, правда. Знаете, мы бы с удовольствием подарили их всех вам, если бы вы только согласились унести их отсюда немедленно.
— Гм! Кажись, они и впрямь породистые, — задумчиво ответил взломщик. — Да только мне чего-то не очень охота иметь дело с копами. Вы, часом, их где-нибудь не свистнули, а? Только по-честному?
— Да они все наши — от усов до кончика хвоста! — заверила его Антея. — Мы их заказали в одном месте, но подставщик…
— Поставщик, — поправил ее Сирил.
— …поставщик по ошибке прислал нам гораздо больше, чем было нужно, и теперь мы просто не знаем, куда их деть. Если вы пригоните сюда вашу тележку, да еще прихватите несколько мешков и корзинок, жена вашего братца будет очень вами довольна. Папа говорит, что за каждую персидскую кошку нынче дают по несколько фунтов.
— Что ж, — сказал взломщик, как видно, глубоко тронутый постигшей детей неудачей. — Я вижу, вы и впрямь вляпались. Ладно, отчего бы и не помочь честным людям? Я не стану вас спрашивать, где вы на самом деле их взяли — это ваше дело, — но у меня есть один приятель, так он на этих кошках собаку съел. Пожалуй, я приведу его, и если он скажет, что эти зверюги и впрямь на что-нибудь годятся, кроме пирожков, то я, так и быть, окажу вам услугу.
Но вы же не уйдете навсегда, правда? — Жалобно спросила Джейн, — Боюсь, я не смогу вынести этого.
Взломщик, взволнованный до слез переживаниями маленькой девочки (которая, правда не шепелявила и за всю ночь не сказала ни единой глупости), заверил ее, что вернется к ней — живым или мертвым.
С этим он и ушел. Сирил и Роберт отправили девочек в постель, а сами уселись в гостиной ожидать возвращения взломщика. Очень скоро они решили, что с их стороны является большой глупостью сидеть без дела, и тут же нашли себе его. Взломщику, который сдержал свое обещание и вернулся с тележкой и кошачьим экспертом, долго пришлось стучать в окно, прежде чем они проснулись. Эксперт нашел кошек вполне подходящими для продажи, и все четверо принялись рассовывать сонных животных по мешкам и грузить в тележку. Сытые персы вели себя очень достойно — если они и мяукали, то не настолько громко, чтобы привлечь внимание публики.
— Ну вот, теперь я стал еще и скупщиком краденого, — пожаловался взломщик. — Вот уж никогда не думал, что докачусь до такого! И все из-за моего доброго сердца.
Сирил, который откуда-то знал о скупщиках краденого, поспешил возразил:
— Клянусь всем святым на этом свете, что кошки не краденые. Кстати, сколько сейчас времени?
— Часы я с собой носить не привык, — ответил приятель взломщика, — но когда я проходил мимо «Быка и калитки», как раз било полночь. Так что сейчас где-то около часу.
Когда последняя кошка была погружена в тележку и мальчики весьма дружелюбно распрощались со взломщиком, на ободранном дянолеумном полу детской осталась однакорова.
— Придется ей остаться на всю ночь, — — сказал Роберт. — Когда ее увидит кухарка, с ней приключится удар.
— На всю ночь? — переспросил Сирил. — Какую ночь, Роберт? Уже утро! Тот второй джентльмен сказал, что сейчас около часу ночи. А час ночи и час утра — это одно и то же! Мы снова можем загадать желание.
Наспех нацарапанная записка вменяла ковру доставить корову по постоянному месту жительства, а затем немедленно возвращаться на свое место в детской. Однако проклятая корова никак не хотела заходить на ковер. Так что Роберту пришлось принести с кухни бельевую веревку и привязать ее одним концом к рогам коровы, а другим — к свернутому в трубочку углу ковра. После этого он приказал ковру: «Вперед!»
В следующее мгновение ковер испарился вместе с коровой, а мальчики, шатаясь от ус талости и благодаря небеса за то, что этот дол гий вечер наконец кончился, отправились спать
На следующее утро ковер как ни в чем не бывало лежал на своем обычном месте. Вот только один его угол был сильно изодран Естественно, это был угол, к которому Роберт привязал корову.
— У нас в доме всего лишь три корзинки, считая мамину корзиночку для вязания, — сказала Джейн.
— А у нас почти что двести кошек, — подхватила Антея. — Да еще корова. Для нее потребуется очень большая корзина. А потом, как вы эту корзину потащите и где вы найдете такую дверь, в которую могла бы пролезть корова? Разве что в церкви…
— Да будет тебе! — оборвал ее Сирил. — Ты просто выдумываешь отговорки.
— Я согласен с Сирилом, — сказал Роберт. — И нечего беспокоиться из-за коровы, Антея. Никуда не денется, посидит ночку в детской. И вообще, я читал, что корова — это домашнее животное, а, значит, сидеть дома для нее одно Удовольствие. Ничего, утром заставим ковер отнести ее обратно. А что до корзин, то мы их можем понаделать из простыней, наволочек, полотенец и всяких прочих тряпок. Ну ладно, Сирил, вперед! А вы, девицы, если не хотите мараться, то оставайтесь здесь.
Несмотря на то, что в его тоне даже глухой Расслышал бы презрение, Антея и Джейн не отвечали — слишком они устали и отчаялись Даже никуда не годное обращение «девицы», I против которого они, без сомнения, восстали бы при любых других обстоятельствах, теперь показалось им на редкость ласковым. Они покрепче прижались друг к другу под одеялом, а Сирил еще набросил на них сверху меховой коврик.
— Эх! — сказал он. — Все женщины годятся только на то, чтобы посапывать в тепле, пока мужчины делают тяжелую работу, подвергают себя всяческим опасностям, рискуют жизнью и так далее.
— Да нет же, Сирил, — сказала Антея. — Ты же знаешь, что нет.
Но Сирил уже ушел.
Под покрывалом и меховым ковриком было тепло и уютно, и Джейн покрепче прижалась к своей старшей сестре. Антея в свою очередь нежно обняла ее, а потом обе сестрички закрыли глаза и постарались заснуть. Долгое время им это не удавалось — сначала из детской донесся новый всплеск кошачьего воя, вызванный появлением там Роберта; потом в кухонной пристройке происходила шумная возня, сопутствующая лихорадочным поискам корзин; потом по коридору долго стучали робертовы ботинки, а еще потом, когда Антея уже была готова пойти наорать на противных мальчишек, оглушительно хлопнула боковая дверь и наступила тишина. Девочки поняли, что Роберт с Сирилом ушли подвергать себя всяческим опасностям, имея под мышкой по крайней мере по одной кошке. Последней мыслью Антеи было, что на сто девяносто девять кошек у них наверняка уйдет вся ночь Не нужно быть большим математиком, чтобы вычислить, что им придется совершить по девяносто девять вылазок каждому плюс еще одну на кошку под номером сто девяносто девять. — Я всегда хотела, чтобы у нас была кош-КЭ( — сказала Антея. — Правда, сейчас мне как-то не до того, но кто знает, может быть, завтра опять захочется. — С этим она и уснула, уткнувшись в плечо своей давно уже мирно посапывающей сестре.
Она спала крепко и потому не почувствовала, как Джейн вздрогнула, протерла глаза и села на диване. Правда, перед этим она еще немного побарахталась под покрывалом (при этом нечаянно лягнув ногой Антею) и поизумлялась, отчего это они легли спать в ботинках, но в следующую минуту вспомнила все происшедшее накануне и успокоилась.
Снаружи, на лестнице, раздавались осторожные шаркающие шаги. Подобно героине одной классической поэмы, Антея подумала, «что это мальчики». Она уже совсем проснулась и чувствовала себя отдохнувшей, а потому, осторожно перебравшись через неподвижную Антею, слезла с дивана и направилась на звук шагов. Теперь они слышались на первом этаже, совсем рядом с детской. Стоит ли говорить, что при их приближении голодающие кошки принялись жалобно подвывать. Только спустившись с лестницы, Джейн обнаружила, что это были не мальчики, возвратившиеся за очередной партией кошек, а — взломщик. О том, что это был взломщик, Джейн догадалась сразу же — на нем были меховая шапочка и шерстяной шарф из запасов Армии Спасения, и, кроме того, ему нечего было делать в их доме в такой поздний час.
Если бы вы оказались на месте Джейн, вы, без сомнения, тут же бы покинули его и бросились на улицу, стараясь привлечь внимание соседей и полиции истошными воплями. Но наша Джейн была не такая. В своей жизни она прочитала немало замечательных историй о взломщиках (включая несколько поэтических произведений), и прекрасно знала, что ни один взломщик не тронет маленькую девочку, случись той застать его на месте взлома. Напротив, как утверждалось во всех этих книжках, наивный лепет маленькой девочки тут же заставлял взломщика забыть о своем преступном прошлом. Так что если Джейн и поколебалась минуту-другую, прежде чем обратиться к нему, то это произошло вовсе не потому, что она его боялась, — просто она не могла с ходу придумать что-нибудь наивное. Из тех же книг (включая поэтические произведения) Джейн уяснила, что ребенок должен говорить как можно менее разборчиво, хотя на картинках он может выглядеть сколько угод но взрослым. И все-таки она никак не могла заставить себя шепелявить или говорить гл.упо сти, даже если того и требовали законы жанра
В конце концов она решилась и последова ла за взломщиком в детскую — как раз вовремя, чтобы полюбоваться тем, как он бессильно осел на пол, разбрызгивая вокруг себя кошек подобно брошенному в воду камню
Она прикрыла за собой дверь и остановилась рядом с ним, все еще раздумывая над тем, стоит ли ей начать с чего-нибудь вроде «Чё вы тут несите, мистер Сломщик?» или все-таки сгодится более нормальное «Стой! Руки вверх!»
Затем она вдруг услыхала, как взломщик орестно вздохнул и принялся бормотать разбитым голосом:
— Это мне наказание, провались я на этом самом месте, если это не так. Эх, и надо же только такому приключиться! Никогда в такие дела не верил, и вот — на тебе! Кошки — кругом одни только кошки. Да их столько и на свете-то не бывает. Да еще эта корова! Чтоб я сдох, если это не Дэйзи — родная сетрица буренки моего старика. Ага, понятно! Это вроде как напоминание мне о старых днях, когда я еще пацаном был. Ладно, против нее я ничего не имею. Дэйзи! Дэйзи!
Корова повернула голову и посмотрела на него.
— Так и есть — она, — продолжал он. — Ну вот, теперь хоть не один буду. Хотя одним только небесам известно, какого черта ее сюда занесло. Но эти кошки — ох, уберите от меня этих тварей, уберите, пока я не спятил! Богом клянусь, в жизни больше не пойду воровать — только уберите от меня этих кошек!
В этот драматический момент к нему и обратилась Джейн.
— Взломщик! — сказала она и, нужно сказать, чуть было не испугала его до смерти — во всяком случае, сначала он конвульсивно дернулся и уж только потом, минут через восемнадцать (как показалось Джейн) повернул к ней свое иссиня-бледное лицо с заметно дрожащими губами.
Взломщик, я не могу убрать от вас этих кошек, — повторила Джейн.
Господи Боже мой! — воскликнул взломщик — Вот еще напасть на мою голову! Скажите, мисс, вы настоящая или тоже одна из них? — С этими словами он указал на кошек.
— Абсолютно настоящая! — ответила Джейн, немало обрадованная тем, что ей не пришлось шепелявить и нести всякий вздор для того, чтобы найти общий язык со своим любимым литературным героем. — И кошки тоже настоящие.
— Тогда пошлите за полицией! Пошлите за полицией, да поскорее! Я сдаюсь. Если вы такая же настоящая, как и эти кошки, то мне крышка. Все — я спятил, съехал, свернулся с катушек. Пошлите же за полицией! И скажите им, что я сдаюсь. Пусть меня поскорее упрячут в камеру — слава Богу, туда и половина этих кошек не влезет. Скажите им, что против коровы я не возражаю, а вот насчет кошек — ни-ни!
Он запустил руки себе в волосы, которые, впрочем, были для этой цели недостаточно длинными, и принялся дико озирать глазами наполненную кошками комнату.
— Послушайте, Взломщик, — как могла более участливо спросила Джейн, — если вы не любите кошек, то зачем же вы сюда пришли?
— Ох, пожалуйста, мисс, пошлите за поли-цей, — простонал незадачливый преступник. — Ну чего вам стоит? А мне хоть какое-то об легчение будет
— Да не хочу я посылать за полицией! — сказала Джейн. — Да и некого. И вообще, я ненавижу полицейских. Особенно тех, которые вламываются в чужие дома по пустякам,
— Я вижу, у вас золотое сердце, мисс, — сказал взломщик. — Да только уж лучше полиция, чем эти треклятые кошки.
— Знаете что? — сказала Джейн. — Не буду вызывать полицию, и все тут. И я вам не какая-нибудь кошка, а самая настоящая маленькая девочка, пусть я и разговариваю совсем не так, как все маленькие девочки, каких вам приходилось встречать во время предыдущих взломов. И эти кошки — настоящие, и они по-настоящему хотят молока… Эй, послушайте, кажется, вы говорили что когда-то знавали корову по имени Дэйзи?
— Пропади я пропадом, если это не ее вылитая копия, — ответил взломщик, указывая на стоявшую посреди комнаты корову.
— Ага! — воскликнула Джейн, с трудом сдерживая охватившее ее радостное волнение. — Так, может быть, вы умеете доить коров?
— Может быть, и умею, — осторожно ответил взломщик, не понимая, к чему она клонит.
— Ах! — сказала Джейн, всплеснув руками. — Если бы вы только сумели подоить нашу корову, мы бы полюбили вас на всю оставшуюся жизнь.
Взломщик ответил, что против любви он ничего не имеет.
— Если бы только эти кошенции получили по хорошей порции славного, свежего, жирного, вкусного молока, — разливалась Джейн, — то они тут же бы и уснули. Тогда этому противному полицейскому никогда не найти нашего дома. А если они так до утра и будут мяукать, то он обязательно вернется, и уж тогда я не могу сказать, что будет с нами со всеми — и с вами в том числе.
Последний аргумент решил дело. Джейн принесла с кухни тазик для мытья посуды, взломщик засучил рукава и приготовился доить корову. Но тут на лестнице снова послышались чьи-то шаги.
— Так я и знал, что вляпаюсь! — воскликнул взломщик, впадая в панику. — Это полиция! — И он бросился к окну, явно намереваясь выпрыгнуть наружу.
— Все будет хорошо, поверьте мне! — в отчаянии прошептала Джейн. — Я скажу им, что вы мой друг, или добрый священник, заботящийся о душах детей и животных, или мой дядя, или кто-нибудь еще, — но только доите, доите, доите корову! Пожалуйста, остановитесь! Куда же вы?! О, слава Богу, это всего лишь мальчики!
Это и впрямь были они. Их приход разбудил Антею, и теперь они все втроем толпились в дверях детской. Бедняга-взломщик беспрестанно оглядывался по сторонам, как загнанная в угол крыса.
— Познакомьтесь — это мой друг… то есть, дядя… в общем, я хотела сказать, добрый священник, — начала Антея. — Он шел мимо и решил заскочить в гости, а заодно согласился подоить корову. Правда ведь, это очень любезно с его стороны?
При этом она усиленно подмигивала вновь прибывшим, так что тем, сколь бы глубоко ни было их изумление, оставалось только по мере сил подыгрывать ей.
— О, как поживаете? — вежливо осведомился Сирил. — Очень рад с вами познакомиться. Однако, давайте не будем мешать людям заниматься делом.
— Пять шиллингов против одного, что завтра утром я проснусь в психушке, — пробурчал взломщик, но, тем не менее, покорно уселся доить корову.
Путем яростного подмигивания и соответствующей жестикуляции Роберту втолковали, что он должен остаться и следить за тем, чтобы взломщик не бросил на полдороге свое дело и не сбежал. Остальные же пошли на кухню — искать всяческие чашки и плошки под молоко, которое, ко всеобщему ликованию, тугой струей ударило в тазик для мытья посуды и в скором времени грозило его переполнить. Как по мановению волшебной палочки, кошки перестали мяукать и окружили корову плотным кольцом. На их усатых мордочках явственно проступило выражение нетерпеливого ожидания.
— Мы больше не сможем вынести ни одной кошки, — сказал Сирил, пока они укладывали на поднос все имевшиеся на кухне миски, тарелки, блюдца и салатницы. — И так нас чуть было не сцапал полицейский — нет, не тот самый. Наш был гораздо здоровее и тупее. Он решил, что мы хотим подкинуть кому-нибудь младенца. Если бы я вовремя не догадался швырнуть ему в лицо оба мешка с кошками, схватить Роберта и спрятаться с ним в кустах… Словом, нам повезло, что я парень не промах. А этот полицейский дуболом сначала долго отрывал от себя кошек, а потом рванул по улице — поди, думал, что мы смотались и он сможет нас догнать. Ну, мы еще немножко посидели в кустах и пошли домой. Так-то!
Веселое скворчание молочных струй, бьющих из коровьего вымени в посудный тазик, оказало на взломщика самое что ни на есть умиротворяющее действие — он равномерно двигал руками, улыбаясь, как во сне, а дети тем временем сбегали на кухню за поварешкой и принялись разливать молоко по тарелкам, мискам блюдцам, салатницам, пирожницам и прочим розеткам, которые затем расставляли в рЯ д вдоль стены. Вскоре в комнате уже вовсю звучала персидская музыка — ритмическое почав-кивание на фоне монотонного мурлыкания.
— Совсем как в старые добрые времена, — сказал взломщик, утирая навернувшуюся слезу засаленным рукавом своего лоскутного пальто. — Эх и житуха была тогда! Яблони б саду, крысы на молотилке, кролики, хорьки — да что там! А вот потеха была, когда приходило время резать свиней!
Воспользовавшись его размягченным состоянием, Джейн осторожно спросила:
— Хотелось бы знать, а почему именно наш дом вы выбрали для сегодняшней ночной работы? Вообще-то, я очень рада, что вы заглянули к нам. Вы просто душечка! Просто не знаю, что бы мы без вас делали, — поспешно добавила она. — Вы и представить себе не можете, как мы вас полюбили. Ну же, не ломайтесь, скажите!
Остальные не замедлили присоединиться к заверениям в любви, и в конце концов взломщик сказал:
— Клянусь Богом, мисс, это мое первое дело, и, чего уж там скрывать, я никак не ожидал такого сердечного приема — вот чтоб мне гореть в аду, коли вру! А еще скажу, что не ходить мне больше по земле, если оно не будет последним. Знаете, мисс, эта самая корова уж очень сильно напоминает буренку моего старика, а уж мой-то старик всю бы шкуру с меня спустил, узнай он о моих проделках! Да я по жизни полпенни чужого не брал, а тут на тебе — в чужой дом забрался!
— Ваш старик поступил бы совершенно правильно, — заверила его Джейн. — Но все же, почему вы забрались именно к нам?
— Что ж, мисс, — вздохнул взломщик. — Вам лучше знать, откуда здесь взялись все эти кошки и почему вы не хотите посылать за полицией, так что я расскажу вам все без утайки. Кому же мне доверять, как не вам и вашему маленькому золотому сердечку. (А ну-ка, отлейте молочка из тазика, а то оно сейчас на пол побежит!) Ну, значит, иду я со своей тачкой и продаю апельсины — я ведь, мисс, по профессии-то не взломщик, как бы вы меня тут не называли, — и останавливает меня одна леди. Ей, стало быть, три с половиной фунта апельсинов понадобилось. Ну, пока она их там выбирала — а я, знаете, никогда не против, если кто-нибудь прихватит пару-другую перезрелых, — подошли еще две леди. То есть, одна подошла, а другая за оградой стояла. Ну, и, как это у женщин бывает, принялись болтать. И одна другой говорит: «Я сказала, чтобы они не выделывались и приходили обе, а поспать они могут с Джейн и Марией… Босс-то у них уехал и жену с ребятишками прихватил, так что им всего-то и нужно, что дом запереть да оставить газ на всю ночь, чтоб никто не догадался. А утром встанут пораньше, часиков эдак в одиннадцать, и побегут себе обратно. А уж зато какая славная вечеринка у нас получится, миссис Проссер, вы бы знали! Ну ладно, побегу на почту — нужно письмо бросить». А леди, что уже целый час ковырялась в моих апельсинах, тут и говорит: «Что я слышу, миссис Вигсон! Что, у вас другого дела нету, как по почтам носиться? Да еще с такими грязными руками. Вот этот добрый джентльмен не откажет, значит, в любезности своей покупательнице и отнесет письмо за вас». Ну, дали мне они это письмо, и я пошел на почту, А по дороге, известно, посмотрел на адрес. Потом я распродал все свои апельсины, набил карманы мелочью и, знаете, такой радостный пошел домой. И надо же такому случиться, чтобы какой-то грязный оборванец — еще попрошайкой притворялся, гадина! — мне карман порезал. Я только зашел в пивнушку глотку промочить (знаете, пока продашь тележку апельсинов, можно от жажды сдохнуть) и смотрю — денежек-то тю-тю! Да будь он проклят, этот воришка! Ни фартинга не оставил, а дома-то у меня больной брат с женой. Эх!
— Какой ужас! — посочувствовала ему Джейн.
— Ужас и есть, мисс, как есть ужас, — продолжал взломщик дрожащим от волнения голосом. — А вы еще не знаете, как эта самая братова жена (чтоб ей пусто было!) собачиться умеет, когда ее заведешь! Надеюсь, мисс, что никогда и не узнаете. А тут бы она уж точно завелась — апельсины-то не мои, а ихние! Ну, тут я вспомнил про адрес на конверте и говорю себе: «Эх парень, тебя наказали, так и ты накажи кого-нибудь. У них две девушки в прислугах, значит будет чем поживиться». И вот я здесь, мисс. Но эти треклятые кошки быстро наставили меня на путь истинный. Да еще эта корова — ну прямо вылитая Дэйзи! Нет, мисс, с грязными делишками я завязал.
— Послушайте! — сказал вдруг Сирил. — Насчет этих самых треклятых кошек. Они ведь очень ценные, правда. Знаете, мы бы с удовольствием подарили их всех вам, если бы вы только согласились унести их отсюда немедленно.
— Гм! Кажись, они и впрямь породистые, — задумчиво ответил взломщик. — Да только мне чего-то не очень охота иметь дело с копами. Вы, часом, их где-нибудь не свистнули, а? Только по-честному?
— Да они все наши — от усов до кончика хвоста! — заверила его Антея. — Мы их заказали в одном месте, но подставщик…
— Поставщик, — поправил ее Сирил.
— …поставщик по ошибке прислал нам гораздо больше, чем было нужно, и теперь мы просто не знаем, куда их деть. Если вы пригоните сюда вашу тележку, да еще прихватите несколько мешков и корзинок, жена вашего братца будет очень вами довольна. Папа говорит, что за каждую персидскую кошку нынче дают по несколько фунтов.
— Что ж, — сказал взломщик, как видно, глубоко тронутый постигшей детей неудачей. — Я вижу, вы и впрямь вляпались. Ладно, отчего бы и не помочь честным людям? Я не стану вас спрашивать, где вы на самом деле их взяли — это ваше дело, — но у меня есть один приятель, так он на этих кошках собаку съел. Пожалуй, я приведу его, и если он скажет, что эти зверюги и впрямь на что-нибудь годятся, кроме пирожков, то я, так и быть, окажу вам услугу.
Но вы же не уйдете навсегда, правда? — Жалобно спросила Джейн, — Боюсь, я не смогу вынести этого.
Взломщик, взволнованный до слез переживаниями маленькой девочки (которая, правда не шепелявила и за всю ночь не сказала ни единой глупости), заверил ее, что вернется к ней — живым или мертвым.
С этим он и ушел. Сирил и Роберт отправили девочек в постель, а сами уселись в гостиной ожидать возвращения взломщика. Очень скоро они решили, что с их стороны является большой глупостью сидеть без дела, и тут же нашли себе его. Взломщику, который сдержал свое обещание и вернулся с тележкой и кошачьим экспертом, долго пришлось стучать в окно, прежде чем они проснулись. Эксперт нашел кошек вполне подходящими для продажи, и все четверо принялись рассовывать сонных животных по мешкам и грузить в тележку. Сытые персы вели себя очень достойно — если они и мяукали, то не настолько громко, чтобы привлечь внимание публики.
— Ну вот, теперь я стал еще и скупщиком краденого, — пожаловался взломщик. — Вот уж никогда не думал, что докачусь до такого! И все из-за моего доброго сердца.
Сирил, который откуда-то знал о скупщиках краденого, поспешил возразил:
— Клянусь всем святым на этом свете, что кошки не краденые. Кстати, сколько сейчас времени?
— Часы я с собой носить не привык, — ответил приятель взломщика, — но когда я проходил мимо «Быка и калитки», как раз било полночь. Так что сейчас где-то около часу.
Когда последняя кошка была погружена в тележку и мальчики весьма дружелюбно распрощались со взломщиком, на ободранном дянолеумном полу детской осталась однакорова.
— Придется ей остаться на всю ночь, — — сказал Роберт. — Когда ее увидит кухарка, с ней приключится удар.
— На всю ночь? — переспросил Сирил. — Какую ночь, Роберт? Уже утро! Тот второй джентльмен сказал, что сейчас около часу ночи. А час ночи и час утра — это одно и то же! Мы снова можем загадать желание.
Наспех нацарапанная записка вменяла ковру доставить корову по постоянному месту жительства, а затем немедленно возвращаться на свое место в детской. Однако проклятая корова никак не хотела заходить на ковер. Так что Роберту пришлось принести с кухни бельевую веревку и привязать ее одним концом к рогам коровы, а другим — к свернутому в трубочку углу ковра. После этого он приказал ковру: «Вперед!»
В следующее мгновение ковер испарился вместе с коровой, а мальчики, шатаясь от ус талости и благодаря небеса за то, что этот дол гий вечер наконец кончился, отправились спать
На следующее утро ковер как ни в чем не бывало лежал на своем обычном месте. Вот только один его угол был сильно изодран Естественно, это был угол, к которому Роберт привязал корову.
Глава IX
НЕВЕСТА ВЗЛОМЩИКА
На следующее утро после приключения с персидскими кошками, мускусными крысами, джерсийской коровой и незадачливым взломщиком дети провалялись в постелях до десяти часов, да и тогда встал один лишь Сирил. Но уж он-то позаботился об остальных, так что к половине одиннадцатого все четверо уже были не только умыты и одеты, но и горели желанием готовить завтрак. Как вскоре выяснилось, из-за вчерашних излишеств готовить было нечего — во всем доме не нашлось ничего съестного, кроме нескольких кусочков льда, извлеченных из заиндевелой кладовки.
Пока Сирил, Антея и Джейн охотились за случайно завалявшимися в шкафах и буфетах корочками хлеба, Роберт приготовил слугам небольшой сюрприз. Это была простая, но чрезвычайно эффективная ловушка — миска с водой, пристроенная над дверью прихожей, должна была неминуемо опрокинуться на головы несчастных прогулыпиц, едва они перешагнут порог дома. А потому, как только дети услышали щелканье ключа в замочной скважине и скрип открываемой входной двери, они мигом спрятались в шкафу под лестницей и через некоторе время, к своему вящему удовольствию, услышали плеск воды, звон упавшей миски и крики насмерть перепуганных женщин. Кухарка вопила, что это им наказание за то, что они оставили дом на ночь без присмотра — она, очевидно, полагала, что миски с водой, подобно какому-нибудь злопамятному цветку, сами собой вырастают на дверных косяках оставленных без присмотра домов. Однако отличавшаяся более трезвым и прозаическим умом горничная тут же поняла, что в доме кто-то был — тем более, что это подтверждал полностью сервированный к завтраку стол в детской.
В шкафу под лестницей было очень тесно и к тому же изрядно попахивало керосином, а потому борьба за место у замочной скважины, откуда поступала тонкая струйка воздуха, была неизбежна. Неизбежно было и то. что эта борьба испортила детям все дело — дверца шкафа внезапно отворилась, и Джейн выкатилась к ногам служанок, как футбольный мяч — к ногам иг роков
— Хватит! — твердо сказал Сирил, когда истерика, устроенная кухаркой, немного поулег лась, а запас оскорбительных выражений, употребляемых по отношению к ним горничной, подошел к концу. — Хватит говорить глупости! Мы больше не собираемся их выслушивать. Для этого мы слишком много чего про вас знаем. Будьте добры, приготовьте нам к обеду паточный рулет — на десерт, естественно, — и мы будем держать языки за зубами.
— Знаете что, мистерСирил? — сказала разгневанная горничная, все еще не успевшая снять пальто и шляпку, которая сегодня почему-то сидела у нее более чем обычно на боку. — Не вздумайте запугивать меня, сэр, потому что я от вас этого не потерплю, так и знайте! Вы хотите рассказать вашей мамочке о том, что нас не было ночью? Да ради Бога! Она только пожалеет меня, когда услышит, что на самом-то деле я ходила навещать мою бедную больную тетушку (по мужниной линии, правда, но какая разница?), которая знавала меня еще ребенком и воспитала, как собственную дочь. Да она только похвалит меня за то, что я посреди ночи помчалась к ней, когда у той начались судороги в ногах, а наша замечательная кухарка так волновалась, что не могла отпустить меня одну и что…
— Перестаньте, Элиза! — сказала Антея. — Разве вы не знаете, что ждет на том свете врунов? Если вы сейчас же не исправитесь…
— Это я-то вру, что ли? — вскричала Элиза. — Да я после этого с вами и говорить-то не желаю!
— А как поживает миссис Вигсон? — начал Роберт. — Долго ли вы сидели вчера?
У горничной отвалилась челюсть от удивления.
— Как вам спалось с Марией и Эмили? — спросил Сирил.
— И что говорит по поводу вечеринки миссис Проссер? — добавила Джейн.
— Отставить! — скомандовал Сирил. — Они уже свое получили. А теперь слушайте! — обратился он к двум окаменелостям, которые еще минуту назад были разъяренными женщинами. — Скажем мы про вас родителям или нет, зависит целиком и полностью от вашего дальнейшего поведения. Если вы будете с нами хорошо обращаться, то мы и не причиним вам вреда. И вообще, вам, любезная кухарка, давно следует заняться паточным рулетом, а вам, Элиза, я бы посоветовал как следует прибраться в комнатах, а то, наверное, скучновато бездельничать целыми днями.
Пока Сирил, Антея и Джейн охотились за случайно завалявшимися в шкафах и буфетах корочками хлеба, Роберт приготовил слугам небольшой сюрприз. Это была простая, но чрезвычайно эффективная ловушка — миска с водой, пристроенная над дверью прихожей, должна была неминуемо опрокинуться на головы несчастных прогулыпиц, едва они перешагнут порог дома. А потому, как только дети услышали щелканье ключа в замочной скважине и скрип открываемой входной двери, они мигом спрятались в шкафу под лестницей и через некоторе время, к своему вящему удовольствию, услышали плеск воды, звон упавшей миски и крики насмерть перепуганных женщин. Кухарка вопила, что это им наказание за то, что они оставили дом на ночь без присмотра — она, очевидно, полагала, что миски с водой, подобно какому-нибудь злопамятному цветку, сами собой вырастают на дверных косяках оставленных без присмотра домов. Однако отличавшаяся более трезвым и прозаическим умом горничная тут же поняла, что в доме кто-то был — тем более, что это подтверждал полностью сервированный к завтраку стол в детской.
В шкафу под лестницей было очень тесно и к тому же изрядно попахивало керосином, а потому борьба за место у замочной скважины, откуда поступала тонкая струйка воздуха, была неизбежна. Неизбежно было и то. что эта борьба испортила детям все дело — дверца шкафа внезапно отворилась, и Джейн выкатилась к ногам служанок, как футбольный мяч — к ногам иг роков
— Хватит! — твердо сказал Сирил, когда истерика, устроенная кухаркой, немного поулег лась, а запас оскорбительных выражений, употребляемых по отношению к ним горничной, подошел к концу. — Хватит говорить глупости! Мы больше не собираемся их выслушивать. Для этого мы слишком много чего про вас знаем. Будьте добры, приготовьте нам к обеду паточный рулет — на десерт, естественно, — и мы будем держать языки за зубами.
— Знаете что, мистерСирил? — сказала разгневанная горничная, все еще не успевшая снять пальто и шляпку, которая сегодня почему-то сидела у нее более чем обычно на боку. — Не вздумайте запугивать меня, сэр, потому что я от вас этого не потерплю, так и знайте! Вы хотите рассказать вашей мамочке о том, что нас не было ночью? Да ради Бога! Она только пожалеет меня, когда услышит, что на самом-то деле я ходила навещать мою бедную больную тетушку (по мужниной линии, правда, но какая разница?), которая знавала меня еще ребенком и воспитала, как собственную дочь. Да она только похвалит меня за то, что я посреди ночи помчалась к ней, когда у той начались судороги в ногах, а наша замечательная кухарка так волновалась, что не могла отпустить меня одну и что…
— Перестаньте, Элиза! — сказала Антея. — Разве вы не знаете, что ждет на том свете врунов? Если вы сейчас же не исправитесь…
— Это я-то вру, что ли? — вскричала Элиза. — Да я после этого с вами и говорить-то не желаю!
— А как поживает миссис Вигсон? — начал Роберт. — Долго ли вы сидели вчера?
У горничной отвалилась челюсть от удивления.
— Как вам спалось с Марией и Эмили? — спросил Сирил.
— И что говорит по поводу вечеринки миссис Проссер? — добавила Джейн.
— Отставить! — скомандовал Сирил. — Они уже свое получили. А теперь слушайте! — обратился он к двум окаменелостям, которые еще минуту назад были разъяренными женщинами. — Скажем мы про вас родителям или нет, зависит целиком и полностью от вашего дальнейшего поведения. Если вы будете с нами хорошо обращаться, то мы и не причиним вам вреда. И вообще, вам, любезная кухарка, давно следует заняться паточным рулетом, а вам, Элиза, я бы посоветовал как следует прибраться в комнатах, а то, наверное, скучновато бездельничать целыми днями.