Страница:
– Бетина! – говорит она.
– Лорен! Дорогая! – говорит Белинда. – Как приятно вас видеть! Какая забавная вечеринка!
– Как забавно вас здесь видеть, – отвечает Лорен, становясь руки в боки, так что ее загорелая рука загораживает проход.
– Так мило с вашей стороны было пригласить меня, – говорит Белинда, делая глоток напитка и улыбаясь через плечо хозяйки. – Помните мою дочь? – добавляет она, подталкивая вперед сопротивляющуюся Мэри.
– Да… Я помню вашу дочь, – отвечает Лорен, глядя на Мэри с теплой, приветливой улыбкой.
– Как бы то ни было, мы очень взволнованы тем, что пришли сюда, – продолжает Белинда, по-прежнему глядя Лорен через плечо.
– Но вы не были приглашены, – говорит Лорен тихим, но отчетливо слышным голосом.
– О, я знаю, – соглашается Белинда, слегка толкая рукой Лорен в белое плечо. – Я и сама делала подобную ошибку. – Она кивает, закатывая глаза. – В любом случае, ну, если вы беспокоитесь по этому поводу… – Она наклоняется вперед и шепчет Лорен на ухо: – Я вас прощаю. Я хочу сказать: ну какие там приглашения между друзьями?
– Вот вы где! – громогласно восклицает Дерек, вклиниваясь между ними. – Я все никак не мог понять, где ты, Белинда. В приглашении написано: шесть! – вскрикивает он. – Полагаю, ты хотела эффектно опоздать Ты еще выучишь эти привычки Белинды, Лорен, – говорит он, поворачиваясь к хозяйке, – когда узнаешь нашу маленькую банду хорошенько. Она всегда эффектно опаздывает, но она и вообще ужасно эффектная персона. – Он кладет ей руки на плечи. – Ты выглядишь фантастически, дорогая. Фантастически. Тебе не кажется, Лорен?
– Да, – говорит Лорен, разглядывая Белинду, словно телку-призершу сельскохозяйственной выставки. – Я бы сказала, ты выглядишь действительно фантастически. – Она улыбается. Глаз эта улыбка не касается. Она наклоняется вперед и шепчет Белинде на ухо: – Очень смело, – и, прежде чем уйти, добавляет: – Приятного вечера, Бетина.
– О, Бетина! Какое хорошее уменьшительное имя! – кудахчет Дерек. – Никогда раньше этого не слышал. Пойдем, Бетина…
– Белинда, – шипит Белинда.
– Ну хорошо. – Он замирает от этого замечания. – Пошли! Барбаре и Хоуарду не терпится тебя увидеть. – Обнимая Белинду рукой, Дерек ведет ее сквозь праздничное сборище. Мэри следует позади и сканирует глазами толпу, выискивая Джанфранко.
Садись, садись, – говорит Барбара; большие голубые глаза ее округлились от воодушевления, пламя свечей блестит на тяжелом золотом браслете. – Признайся, Белинда, – взволнованно заявляет она, – тебе вообще верится в такую вечеринку? Тебе верится, что может быть такой дом? Он такой великолепный, такой прекрасный! Мы никогда ничего подобного не видели в Валь-ди-Санта-Катерина! А ты обратила внимание на еду? У нее там эти маленькие штучки… Ты видела оркестр? Видела декорации? Видела, сколько шампанского?
– Это «Просекко», – говорит Белинда.
– Я знаю, но правда, – Барбара переводит дух, – это лучшая вечеринка, которую я когда-либо наблюдала в долине. Вообще когда-либо. Хоуард согласен со мной. Да, Хоуард?
– Абсолютно, – говорит Хоуард. Глаза его почти совсем закрыты, настолько он пьян.
– Ты должна признать, Белинда, – Дерек откидывается на спинку своего стула, – это… это лучше, чем любая вечеринка, которую кто-либо из нас когда-либо устраивал.
– Ну, фактически я никогда не устраивал вечеринок, – говорит Хоуард.
– Да никто из нас, – продолжает Дерек. – Я хочу сказать, ты ведь ничего подобного не устраивала, да, Белинда?
– Я также никогда не закрашивала фрески, как это сделала она, – выговаривает Белинда, наливая себе еще немного «Просекко» из бутылки на столе.
– Она это сделала? – говорит Барбара, запихивая в рот тост с анчоусами. – Мм-м, Боже мой, это восхитительно! Белинда, попробуй.
– Да. Она действительно все закрасила. Даже несмотря на то что полиция Bell'Arti приезжала, чтобы ее остановить. – И Белинда продолжает рассказывать о культурном вандализме Лорен своей рассеянной аудитории, не склонной прислушиваться к ее словам.
Внезапно в кустах позади них раздается шорох. Дерек оборачивается.
– Что за черт? – спрашивает он.
– Вот черт, – говорит Хоуард, стараясь сфокусировать взгляд.
Снова раздается шум, из темноты появляется высокая темная фигура. Это Франко. Его черная рубашка без ворота расстегнута, гладкий, загорелый живот блестит в пламени свечей, темные волосы взъерошены. Он так красив, что Мэри вынуждена вонзить в ладонь ногти, чтобы не заскулить.
– Signore 94, – говорит он, губы его складываются в улыбку, он делает поклон и щелкает каблуками.
– Здравствуй, Франко, – отвечают Белинда, Барбара и Мэри хором, улыбаясь и таращась на него.
– Какой приятный вечер! – заявляет он.
– Да, – кивают все три женщины.
Потом снова раздается шорох, и из кустов выныривает хорошенькая девушка с длинными курчавыми волосами. Она склонила голову и заталкивает круглую грудь обратно в белый лифчик с жесткими чашечками.
– О Dio! – восклицает она, подняв глаза, шокированная тем, что вокруг столько зрителей. – Гм… Buona sera 95, – добавляет она.
Все три женщины за столом выглядят теперь спущенными, как проколотые праздничные воздушные шарики.
– Buona sera, – кивает Франко, беря ее за руку, и они, хохоча, исчезают в темноте.
– Итальянцы неисправимы, – говорит Белинда, осушая свой бокал. – Сколько всего мы сделали для этого мальчика – и посмотрите, как он ведет себя.
– Да, знаю, – отвечает Барбара.
– Мы принимаем его у нас в домах.
– Знаю, – повторяет Барбара. – Мы пользовались его услугами совсем недавно. Вчера…
– Прошу прощения. – Кто-то трогает Мэри за плечо. Она оборачивается.
– Кайл? – говорит она удивленно.
– Хочешь потанцевать?
– Кто? Я?
– Нет, твоя мама, – смеется он. – Конечно, ты.
– О, гм… – Мэри колеблется.
– Пожалуйста, – улыбается он, – я не часто прошу.
– А, ну тогда хорошо, – говорит Мэри, вставая. – Я не очень хорошо танцую.
– Я тоже, – лжет он, кладя руку ей на талию и поворачивая ее к танцевальной площадке. Он осторожно проводит ее между столов, сквозь толпу и берет за руку, когда они подходят к танцплощадке. В тот момент, как они встают друг напротив друга, музыка набирает темп. – Эта мне нравится. – Он кивает в такт музыке. – Ты готова? – Мэри улыбается. – Просто следуй за мной.
Если Кайл – человек, у которого действительно все хорошо получается, то танцы ему удаются особенно хорошо. Он делает шаг вперед, обхватывает ее за талию, берет за одну руку, потом поворачивается и делает оборот под музыку. Поначалу Мэри нервничает, колеблется и чувствует себя неуверенно, но Кайл так легко движется, что все, что ей нужно, – это расслабиться и почувствовать, как музыка течет сквозь нее. Спустя пару минут вокруг них на площадке создается пустое пространство: люди отступают, уходят с их пути. Иные стоят у края площадки, постукивая в такт ногой или хлопая в ладоши, и наблюдают за ними. Кайл кружит Мэри в танце, свет время от времени падает на его темные волосы и широкую улыбку. Под конец песни, как раз когда труба набирает крещендо, он подбрасывает ее в воздухе, а потом ловит на руки на финальных аккордах. Они стоят щека к щеке, тяжело дыша. Мэри чувствует жар его тела и биение сердца – совсем рядом, у своей груди.
– Спасибо, – говорит Кайл, отстраняя ее. – Это было здорово. – Он нагибается и целует ее в щеку. – Ты очень хорошо танцуешь.
– Нет, – смеется Мэри. – Это ты танцуешь очень-очень хорошо. Я была как пластилин в твоих руках.
– Ну, из тебя получается чертовски хороший пластилин, – говорит он. – Хочешь чего-нибудь выпить?
– Это было бы здорово, – говорит Мэри, следуя за ним к столу.
– Постой тут, – говорит он. – Чего бы ты хотела?
– Стакан «Просекко» был бы очень кстати.
– Значит, немного шипучки. – Он наставляет на нее палец. – И не смей никуда уходить!
Он убегает вверх по лестнице на кухню. Мэри приглаживает волосы и задумчиво смотрит в толпу. Вдруг она видит Франко, который сидит со своими братьями за другим столом: он полон сексуальной развязности, одной рукой обнимает темноволосую девушку с округлым бюстом. Они смеются и громко разговаривают, его правая рука лениво ползет вниз, под майку, и играет с ее грудью. Она ничего не говорит, а он то и дело придвигает ее к себе и засовывает язык ей в рот. Мэри сидит, положив подбородок на руку, и глазеет на них. Правда ли, что она нравится Франко? Или он просто завлекал ее? Играл с ней, как кошка с мышкой? Или весь их флирт происходил только в ее воображении?
– Ну, вот тебе стакан шипучки, – говорит Кайл, садясь напротив и закрывая от нее Франко. – С тобой все в порядке?
– Спасибо, все хорошо, – говорит Мэри, выпрямляясь.
– Ты выглядишь глубоко погруженной в мысли.
– Нет, я в порядке, – настаивает она. – Спасибо. За твой новый дом, – говорит она, чтобы сменить тему.
– За нашу встречу, – говорит Кайл, чокаясь с ней.
– За нашу встречу и за твой новый дом, – улыбается Мэри, делая небольшой глоток «Просекко».
Тем временем на другом конце зала Белинда прикончила уже целую бутылку «Просекко», а также прикончила своих троих друзей соответствующим разговором.
– Боюсь и подумать о том, какого мнения придерживается остальная часть comune насчет того, что она закрасила фрески, – говорит она, высоко задирая голову, чтобы видеть происходящее из-под своего тюрбана. – Это часть нашего культурного наследия, вы понимаете? Я сказала им, что она – американка…
– Ну, большинство comune здесь. – Барбара указывает на толпу квадратным ногтем указательного пальца. – И кажется, никто из них не возражает.
– Она завоевывает их сердца и умы посредством шампанского, – говорит Хоуард, наливая себе еще стакан. – Она устроила им вечеринку «шок-и-ужас» и угостила несколькими канапе «сердца-и-умы». Эта женщина – гений. – Он смеется. – И кроме того, весьма привлекательный гений.
– Заткнись, Хоуард, – говорит Белинда. – Она вовсе не так умна.
– Да, – соглашается Барбара. – И вовсе не так хороша.
– Ну а я хорошо провожу время, – заявляет Дерек, засовывая пальцы под потный ремень. – Не хочешь потанцевать, Барбара?
– Мистер Хьюитт, – хихикает она, и плечи ее округляются от восторга. – Я уж думала, вы никогда не попросите.
– Иди сюда, мой маленький хомячок, – говорит он, шлепая ее по заднице: она семенит впереди него. – Давай покажем этим молокососам, на что мы, старичье, способны.
– Ах, – говорит Хоуард, помахав им своим стаканом. – Как это мило, не правда ли?
– Прекрати, Хоуард, – огрызается Белинда. – Ты пьян.
– А, говоря словами сэра Уинстона Черчилля, «миледи, вы уродливы, но я буду трезв утром», – бормочет Хоуард. Его локоть тем временем медленно скользит по столу.
У-ух, – шипит Белинда, вставая и поправляя свой наряд. – Я ухожу, – говорит она, после чего несколько неуверенными шагами направляется в сторону дома.
– Arrivadeary, – говорит Хоуард, и голова его падает на стол.
Белинда, в ушах которой звучит совет майора насчет рекогносцировки, начинает рыскать по дому. В сумочке у нее – маленький блокнотик и карандаш, она планирует обойти всю виллу, делая заметки. На первом этаже вести разведку относительно легко благодаря открытой планировке и обилию гостей. Белинда довольно удачно конспектирует свои небольшие и не вполне трезвые apergus: огромная коллекция соковыжималок, кухонных комбайнов и пароварок, небольшая стопка книг по йоге, куча английских газет и журналов, явно разложенных по тематике, симпатичный набор белого китайского фарфора.
Однако пройти незамеченной наверх оказывается несколько сложнее. Белинда на цыпочках проскальзывает из комнаты в комнату, отмечая для себя гладкую белую отделку, мебель из натурального дерева, блестящие побеленные ванные комнаты класса люкс. В доме – пять отдельных комнат и великолепно декорированная хозяйская спальня, с белым муслином, ниспадающим с потолка, с широким кремовым шезлонгом, обитым шелком, с трюмо и большими индийскими зеркалами на стенах. Но рыскать повсюду, будучи одетой как огромная пурпурная фигура с рекламного плаката, – пожалуй, не лучший способ для секретной работы. Кроме того, у Белинды довольно плотное телосложение, тогда как она убеждена, что более изящна – и даже более невидима, – чем на самом деле. Все это означает только одно: довольно скоро кто-то сообщает Лорен, что «пурпурная женщина» сует свой нос в доме куда ни попадя.
Белинда стоит в часовне и отколупывает краску со стены, пытаясь пробиться к фрескам. В этот момент входит Лорен. Секунду она стоит и наблюдает за Белиндой, потом откашливается.
– Что ты делаешь? – спрашивает она. В ее голосе звучит скорее насмешка, чем обвинение.
– Ой! – Белинда отпрыгивает. Ее эффектный и непрочный тюрбан соскальзывает вниз по лицу, костюм спереди покрыт предательскими хлопьями белой краски. – Ничего! – говорит она, словно ребенок, лицо которого измазано шоколадом, но он тем не менее отрицает, что ел его. – Решительно ничего.
– Нет, ты тут кропотливо что-то делаешь, – говорит Лорен, медленно подходя к ней. Белинда пятится к стене.
– Я искала уборную, – говорит она.
– Да, правда? – переспрашивает Лорен. – Ну, с тех пор как нам позвонили из Bell'Arti, планировку пришлось изменить, и то, что должно было стать самой что ни на есть потрясающей ванной комнатой и бассейном, теперь стало комнатой для занятий йогой. Поэтому, боюсь, ты не найдешь здесь удобств.
– Комната для занятий йогой? – говорит Белинда. – У тебя есть комната для занятий йогой?
– Да, – говорит Лорен, слегка кивая. – Ну, теперь ты все про это знаешь, не так ли?
– Нет, боюсь, тут ты меня застала врасплох, – улыбается Белинда, отходя от стены и делая попытку пройти мимо Лорен. – Я абсолютно ничего не знаю о йоге. Вообще ничего.
– Полагаю, этого и следовало ожидать от провинциалки вроде тебя, – говорит Лорен. – Ты ничего не смыслишь в йоге, зато отлично справляешься со злобными телефонными звонками местным бюрократам.
– У меня нет ни малейшего представления, о чем ты говоришь, – заявляет Белинда. – Ваши проблемы с домоустройством не представляют для меня никакого интереса.
– Да нет, представляют, – говорит Лорен. – Тебя как будто притягивает то, что происходит в моем доме. На самом деле ты просто не можешь прекратить эти твои визиты ко мне. Мне достаточно заглянуть к Джованне, чтобы узнать, как много ты обо мне сплетничаешь.
– Я сплетничаю о тебе? Не смеши меня. Ха-ха-ха! – смеется Белинда.
– Ну, я слышу другое, – говорит Лорен, в голосе ее звучит вежливая сдержанность. – Я слышу, что ты весьма расстроена моим присутствием в долине.
– В моей долине, – фыркает Белинда; лицо ее заметно покраснело от выпитого спиртного и от злости.
– В твоей долине, – смеется Лорен. Ее гладкие светлые волосы покачиваются вокруг лица.
– Да, в моей, черт возьми, долине, – настаивает Белинда. – Я была здесь раньше!
– О Боже! – Лорен приподнимает выщипанную в тонкую полосочку бровь и поворачивается, чтобы покинуть часовню.
– Я, мать твою, была здесь раньше! – шипит Белинда, стискивая кулаки. Каждая жилка на ее шее налилась кровью.
– Пожалуй, я действительно хочу, чтобы ты ушла с моей вечеринки, – говорит Лорен. – Ты снижаешь тон происходящего.
– Я уже ухожу с твоей мерзкой вечеринки! – кричит Белинда, топая вслед за ней из часовни и дальше, на террасу. Она оборачивается и кричит: – На самом деле она такая отвратительная, что я не могу понять, почему так долго здесь оставалась! Я всегда была номером один в этой долине, и я не понимаю, как…
– И никто не понимает как, дорогая Бетина, – говорит Лорен, медленно проходя по террасе и покачивая головой. – И никто не понимает.
– Мое имя, мать твою, – Белинда! – кричит Белинда что есть мочи. Вокруг наступает драматическая пауза: все гости умолкают, оборачиваются и глядят на нее.
– Я знаю, – отвечает Лорен с особенной улыбкой.
– Мэри! Мэри! Мэри! – Белинда безумно озирается вокруг в поисках дочери. – Мэ-э-эри! – вопит она, высоко задрав короткий вздернутый носик, ибо пытается увидеть что-нибудь из-под тюрбана, который теперь закрывает ее лицо. – Мэри! Поторопись! Мы уходим! Мы уходим – ПРЯМО СЕЙЧАС!
– Arrivadeary, – говорит Лорен, слегка помахав ей рукой на английский манер.
Venerdi: пятница
Clima: fa caldo
Что за вечер! Что за кошмарный вечер! Чрезвычайно мерзкий вечер. На самом деле прошлый вечер придется признать одним из худших вечеров в моей жизни. Дорогие мои читатели, я не хочу, чтобы вам показалось, будто я торжествую, но он и вправду был ужасен. Как многим из вас теперь уже, должно быть, известно, принимать людей – это искусство. Настоящее искусство. Чтобы быть настоящей хозяйкой, требуются способности. Требуются изысканность, преданность своему делу, умение ставить нужды других людей выше своих. Также требуются немного волшебной пыли для вечеринок и щепотка je ne sais quoi 96. К сожалению, моя бедная дорогая americana соседка не обладает ничем из вышеперечисленного. Коротко говоря, ее вчерашний прием был катастрофой.
С чего начать? Музыка была слишком громкой. Выпивки было недостаточно. Еда была очень скудной. Было слишком много людей, и на самом деле, если говорить откровенно, итальянцев было так много, что даже не было слышно английской речи. Обычно мы, экспаты, любим усесться на диване, выпить и поболтать. Но поскольку наша новая обитательница долины, americana, упрямо пригласила к себе всю округу, в доме не осталось места, и нам пришлось весь вечер болтаться снаружи!
Не то чтобы мы хотели провести много времени внутри этого ее маленького домика. Насколько я смогла увидеть, кажется, она все выкрасила в белый цвет. Уж не говоря о том, что уборка будет чертовски трудным делом, я не могу понять, зачем человеку белый дом посреди Тосканы. Это так не по-итальянски. Кроме того, кажется, она планирует превратить ту часовню с прекрасными фресками, рядом с домом, в своего рода новомодную комнату для занятий йогой. Там все время будет полно хиппи, исполняющих песнопения и занимающихся тантрическим сексом! Вот уж воистину! Ради сохранения вкуса и приличия в долине я начинаю думать, что придется взять на себя обеспечение закрытия ее пансионата. И чем раньше, тем лучше! Простите мне, если в моем голосе сквозит некоторое огорчение, но когда угрожают вашей жизни и скромному достатку, английский бульдожий нрав начинает себя проявлять. Но, если не считать катастрофы со вчерашней вечеринкой, все остальное протекает хорошо. Мои постоянные постояльцы постепенно устраиваются. Миссис Честер вчера ездила по магазинам и вернулась со всегдашними изделиями из кожи и кое-какой подходящей для пребывания в Тоскане одеждой. Меня всегда забавляет, как англичане одеваются в отпуске. Их низкокачественная и нестильная одежда видна в Тоскане за милю. Ни один итальянец никогда не наденет бледно-зеленое с кремовым! Даже оттенок британской кожи не сочетается с окраской здешних скал. Идущие вразрез цвета зачастую оскорбляют мой глаз художника.
Кстати, я уже провела одно незабываемое утро, занимаясь живописью с майором. Именно в тяжелые времена вроде теперешних люди обращаются к природе, чтобы ощутить, как ее красота вновь насыщает кислородом кровь в их жилах. В ветре, влетающем в мое окно сегодня утром, пока я пишу эти строки, чувствуется, как лето, которое теперь в самом разгаре, все крепче и крепче охватывает долину. Воздух теплый, табак высок, подсолнечнику Бьянки – в полном цвету, как и большинство моих цветов. Только парочка упрямых виноградных лоз сопротивляется моим маленьким зеленым пальчикам 97
Кое-что из новостей, которые я слышала на вчерашней вечеринке (если только можно ее так назвать): девушки-спортсменки, живущие в монастыре Санта-Катерина, скоро возвращаются. Возможно, мне следует пригласить их сюда, на простую тосканскую soiree 98? На самом деле, после ужасного вчерашнего вечера, может быть, мне стоит пригласить еще кого-нибудь на простую тосканскую soiree? Только для того, чтобы показать, как на самом деле нужно устраивать такие вещи!
Пицца «Casa Mia»
За все эти годы, что я содержу тут пансионат, я сделала открытие: ничто не придает простой тосканской soiree такого ощущения события, как кусочки пиццы. Это вершина кулинарного искусства среди всех легких закусок! Маленькие дольки пиццы можно есть во время разговора, и они даже не прервут течения вашей речи. Их легко подхватить большим и указательным пальцами, и они вовсе не пачкаются. Клянусь пиццей! Со стыдом вспоминаю, как разогревала заранее купленные полуфабрикаты пиццы, когда жила в Великобритании. Да, это было не лучшее время! Но сейчас я люблю баловать своих гостей. Я люблю угощать их мириадами самых лучших блюд, которые у нас тут существуют! Но предупреждаю: тому, кто любит пиццу из толстого теста, с покрытым корочкой сыром, право же, следует оставаться в Великобритании, потому что здесь делают пиццу толщиной в лист бумаги, вдвое более хрустящую и вчетверо, черт возьми, более вкусную!
основа для пиццы (ее можно купить в любой местной семейной пекарне)
томатная паста
моццарелла
анчоусы
оливки
ананас
ветчина
и что угодно еще – все, на что только способна ваша фантазия!
Раскатайте основу для пиццы, выложите на нее томатную пасту и моццареллу, затем сверху красивым узором поместите остальные ингредиенты – те, что будут сверху. Некоторые люди думают, что эти ингредиенты следует разбрасывать по поверхности, чтобы не казалось, что еду слишком много трогали руками при приготовлении. Но к сожалению, это выглядит так, будто повар не приложил к процессу вообще никаких усилий. Итак, освободите своего внутреннего художника и выложите картины из анчоусов – цветы, звездный дождь, маленькие закаты, пасторальные сцены. Ваши гости оценят эту маленькую дополнительную деталь. Подавайте на простой soiree или на любом другом праздничном событии с небольшим количеством спиртного.
Глава 7
– Лорен! Дорогая! – говорит Белинда. – Как приятно вас видеть! Какая забавная вечеринка!
– Как забавно вас здесь видеть, – отвечает Лорен, становясь руки в боки, так что ее загорелая рука загораживает проход.
– Так мило с вашей стороны было пригласить меня, – говорит Белинда, делая глоток напитка и улыбаясь через плечо хозяйки. – Помните мою дочь? – добавляет она, подталкивая вперед сопротивляющуюся Мэри.
– Да… Я помню вашу дочь, – отвечает Лорен, глядя на Мэри с теплой, приветливой улыбкой.
– Как бы то ни было, мы очень взволнованы тем, что пришли сюда, – продолжает Белинда, по-прежнему глядя Лорен через плечо.
– Но вы не были приглашены, – говорит Лорен тихим, но отчетливо слышным голосом.
– О, я знаю, – соглашается Белинда, слегка толкая рукой Лорен в белое плечо. – Я и сама делала подобную ошибку. – Она кивает, закатывая глаза. – В любом случае, ну, если вы беспокоитесь по этому поводу… – Она наклоняется вперед и шепчет Лорен на ухо: – Я вас прощаю. Я хочу сказать: ну какие там приглашения между друзьями?
– Вот вы где! – громогласно восклицает Дерек, вклиниваясь между ними. – Я все никак не мог понять, где ты, Белинда. В приглашении написано: шесть! – вскрикивает он. – Полагаю, ты хотела эффектно опоздать Ты еще выучишь эти привычки Белинды, Лорен, – говорит он, поворачиваясь к хозяйке, – когда узнаешь нашу маленькую банду хорошенько. Она всегда эффектно опаздывает, но она и вообще ужасно эффектная персона. – Он кладет ей руки на плечи. – Ты выглядишь фантастически, дорогая. Фантастически. Тебе не кажется, Лорен?
– Да, – говорит Лорен, разглядывая Белинду, словно телку-призершу сельскохозяйственной выставки. – Я бы сказала, ты выглядишь действительно фантастически. – Она улыбается. Глаз эта улыбка не касается. Она наклоняется вперед и шепчет Белинде на ухо: – Очень смело, – и, прежде чем уйти, добавляет: – Приятного вечера, Бетина.
– О, Бетина! Какое хорошее уменьшительное имя! – кудахчет Дерек. – Никогда раньше этого не слышал. Пойдем, Бетина…
– Белинда, – шипит Белинда.
– Ну хорошо. – Он замирает от этого замечания. – Пошли! Барбаре и Хоуарду не терпится тебя увидеть. – Обнимая Белинду рукой, Дерек ведет ее сквозь праздничное сборище. Мэри следует позади и сканирует глазами толпу, выискивая Джанфранко.
Садись, садись, – говорит Барбара; большие голубые глаза ее округлились от воодушевления, пламя свечей блестит на тяжелом золотом браслете. – Признайся, Белинда, – взволнованно заявляет она, – тебе вообще верится в такую вечеринку? Тебе верится, что может быть такой дом? Он такой великолепный, такой прекрасный! Мы никогда ничего подобного не видели в Валь-ди-Санта-Катерина! А ты обратила внимание на еду? У нее там эти маленькие штучки… Ты видела оркестр? Видела декорации? Видела, сколько шампанского?
– Это «Просекко», – говорит Белинда.
– Я знаю, но правда, – Барбара переводит дух, – это лучшая вечеринка, которую я когда-либо наблюдала в долине. Вообще когда-либо. Хоуард согласен со мной. Да, Хоуард?
– Абсолютно, – говорит Хоуард. Глаза его почти совсем закрыты, настолько он пьян.
– Ты должна признать, Белинда, – Дерек откидывается на спинку своего стула, – это… это лучше, чем любая вечеринка, которую кто-либо из нас когда-либо устраивал.
– Ну, фактически я никогда не устраивал вечеринок, – говорит Хоуард.
– Да никто из нас, – продолжает Дерек. – Я хочу сказать, ты ведь ничего подобного не устраивала, да, Белинда?
– Я также никогда не закрашивала фрески, как это сделала она, – выговаривает Белинда, наливая себе еще немного «Просекко» из бутылки на столе.
– Она это сделала? – говорит Барбара, запихивая в рот тост с анчоусами. – Мм-м, Боже мой, это восхитительно! Белинда, попробуй.
– Да. Она действительно все закрасила. Даже несмотря на то что полиция Bell'Arti приезжала, чтобы ее остановить. – И Белинда продолжает рассказывать о культурном вандализме Лорен своей рассеянной аудитории, не склонной прислушиваться к ее словам.
***
Мэри скучает. Вечер столь юн, звезды блестят, джаз так притягателен, что она почти испытывает искушение пойти и потанцевать сама с собой. Но вместо этого сидит, постукивая ногой, прихлебывает «Просекко» и таращится на танцующих. Джованна и Роберто тоже семенят по площадке: они выглядят пожилой, но все еще очень влюбленной парой. Парикмахерша Белинды танцует с таким видом, будто действительно умеет двигаться, как Кайл, например. В белой рубашке и джинсах, босой, он раскручивает в танце одну из невесток семейства Бьянки – такую серьезную, будто ее жизнь от этого зависит. Мэри наблюдает за ним. Он смеется и улыбается, активно жестикулирует руками, разговаривая по-итальянски. Девушка улыбается ему в ответ. Мэри тоже улыбается. Она снова сканирует взглядом толпу, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки Франко. Они не говорили об этой вечеринке накануне, когда встретились в Серране, но теперь, видя, что все семейство здесь, она уверена, что и он тоже пришел.Внезапно в кустах позади них раздается шорох. Дерек оборачивается.
– Что за черт? – спрашивает он.
– Вот черт, – говорит Хоуард, стараясь сфокусировать взгляд.
Снова раздается шум, из темноты появляется высокая темная фигура. Это Франко. Его черная рубашка без ворота расстегнута, гладкий, загорелый живот блестит в пламени свечей, темные волосы взъерошены. Он так красив, что Мэри вынуждена вонзить в ладонь ногти, чтобы не заскулить.
– Signore 94, – говорит он, губы его складываются в улыбку, он делает поклон и щелкает каблуками.
– Здравствуй, Франко, – отвечают Белинда, Барбара и Мэри хором, улыбаясь и таращась на него.
– Какой приятный вечер! – заявляет он.
– Да, – кивают все три женщины.
Потом снова раздается шорох, и из кустов выныривает хорошенькая девушка с длинными курчавыми волосами. Она склонила голову и заталкивает круглую грудь обратно в белый лифчик с жесткими чашечками.
– О Dio! – восклицает она, подняв глаза, шокированная тем, что вокруг столько зрителей. – Гм… Buona sera 95, – добавляет она.
Все три женщины за столом выглядят теперь спущенными, как проколотые праздничные воздушные шарики.
– Buona sera, – кивает Франко, беря ее за руку, и они, хохоча, исчезают в темноте.
– Итальянцы неисправимы, – говорит Белинда, осушая свой бокал. – Сколько всего мы сделали для этого мальчика – и посмотрите, как он ведет себя.
– Да, знаю, – отвечает Барбара.
– Мы принимаем его у нас в домах.
– Знаю, – повторяет Барбара. – Мы пользовались его услугами совсем недавно. Вчера…
– Прошу прощения. – Кто-то трогает Мэри за плечо. Она оборачивается.
– Кайл? – говорит она удивленно.
– Хочешь потанцевать?
– Кто? Я?
– Нет, твоя мама, – смеется он. – Конечно, ты.
– О, гм… – Мэри колеблется.
– Пожалуйста, – улыбается он, – я не часто прошу.
– А, ну тогда хорошо, – говорит Мэри, вставая. – Я не очень хорошо танцую.
– Я тоже, – лжет он, кладя руку ей на талию и поворачивая ее к танцевальной площадке. Он осторожно проводит ее между столов, сквозь толпу и берет за руку, когда они подходят к танцплощадке. В тот момент, как они встают друг напротив друга, музыка набирает темп. – Эта мне нравится. – Он кивает в такт музыке. – Ты готова? – Мэри улыбается. – Просто следуй за мной.
Если Кайл – человек, у которого действительно все хорошо получается, то танцы ему удаются особенно хорошо. Он делает шаг вперед, обхватывает ее за талию, берет за одну руку, потом поворачивается и делает оборот под музыку. Поначалу Мэри нервничает, колеблется и чувствует себя неуверенно, но Кайл так легко движется, что все, что ей нужно, – это расслабиться и почувствовать, как музыка течет сквозь нее. Спустя пару минут вокруг них на площадке создается пустое пространство: люди отступают, уходят с их пути. Иные стоят у края площадки, постукивая в такт ногой или хлопая в ладоши, и наблюдают за ними. Кайл кружит Мэри в танце, свет время от времени падает на его темные волосы и широкую улыбку. Под конец песни, как раз когда труба набирает крещендо, он подбрасывает ее в воздухе, а потом ловит на руки на финальных аккордах. Они стоят щека к щеке, тяжело дыша. Мэри чувствует жар его тела и биение сердца – совсем рядом, у своей груди.
– Спасибо, – говорит Кайл, отстраняя ее. – Это было здорово. – Он нагибается и целует ее в щеку. – Ты очень хорошо танцуешь.
– Нет, – смеется Мэри. – Это ты танцуешь очень-очень хорошо. Я была как пластилин в твоих руках.
– Ну, из тебя получается чертовски хороший пластилин, – говорит он. – Хочешь чего-нибудь выпить?
– Это было бы здорово, – говорит Мэри, следуя за ним к столу.
– Постой тут, – говорит он. – Чего бы ты хотела?
– Стакан «Просекко» был бы очень кстати.
– Значит, немного шипучки. – Он наставляет на нее палец. – И не смей никуда уходить!
Он убегает вверх по лестнице на кухню. Мэри приглаживает волосы и задумчиво смотрит в толпу. Вдруг она видит Франко, который сидит со своими братьями за другим столом: он полон сексуальной развязности, одной рукой обнимает темноволосую девушку с округлым бюстом. Они смеются и громко разговаривают, его правая рука лениво ползет вниз, под майку, и играет с ее грудью. Она ничего не говорит, а он то и дело придвигает ее к себе и засовывает язык ей в рот. Мэри сидит, положив подбородок на руку, и глазеет на них. Правда ли, что она нравится Франко? Или он просто завлекал ее? Играл с ней, как кошка с мышкой? Или весь их флирт происходил только в ее воображении?
– Ну, вот тебе стакан шипучки, – говорит Кайл, садясь напротив и закрывая от нее Франко. – С тобой все в порядке?
– Спасибо, все хорошо, – говорит Мэри, выпрямляясь.
– Ты выглядишь глубоко погруженной в мысли.
– Нет, я в порядке, – настаивает она. – Спасибо. За твой новый дом, – говорит она, чтобы сменить тему.
– За нашу встречу, – говорит Кайл, чокаясь с ней.
– За нашу встречу и за твой новый дом, – улыбается Мэри, делая небольшой глоток «Просекко».
Тем временем на другом конце зала Белинда прикончила уже целую бутылку «Просекко», а также прикончила своих троих друзей соответствующим разговором.
– Боюсь и подумать о том, какого мнения придерживается остальная часть comune насчет того, что она закрасила фрески, – говорит она, высоко задирая голову, чтобы видеть происходящее из-под своего тюрбана. – Это часть нашего культурного наследия, вы понимаете? Я сказала им, что она – американка…
– Ну, большинство comune здесь. – Барбара указывает на толпу квадратным ногтем указательного пальца. – И кажется, никто из них не возражает.
– Она завоевывает их сердца и умы посредством шампанского, – говорит Хоуард, наливая себе еще стакан. – Она устроила им вечеринку «шок-и-ужас» и угостила несколькими канапе «сердца-и-умы». Эта женщина – гений. – Он смеется. – И кроме того, весьма привлекательный гений.
– Заткнись, Хоуард, – говорит Белинда. – Она вовсе не так умна.
– Да, – соглашается Барбара. – И вовсе не так хороша.
– Ну а я хорошо провожу время, – заявляет Дерек, засовывая пальцы под потный ремень. – Не хочешь потанцевать, Барбара?
– Мистер Хьюитт, – хихикает она, и плечи ее округляются от восторга. – Я уж думала, вы никогда не попросите.
– Иди сюда, мой маленький хомячок, – говорит он, шлепая ее по заднице: она семенит впереди него. – Давай покажем этим молокососам, на что мы, старичье, способны.
– Ах, – говорит Хоуард, помахав им своим стаканом. – Как это мило, не правда ли?
– Прекрати, Хоуард, – огрызается Белинда. – Ты пьян.
– А, говоря словами сэра Уинстона Черчилля, «миледи, вы уродливы, но я буду трезв утром», – бормочет Хоуард. Его локоть тем временем медленно скользит по столу.
У-ух, – шипит Белинда, вставая и поправляя свой наряд. – Я ухожу, – говорит она, после чего несколько неуверенными шагами направляется в сторону дома.
– Arrivadeary, – говорит Хоуард, и голова его падает на стол.
Белинда, в ушах которой звучит совет майора насчет рекогносцировки, начинает рыскать по дому. В сумочке у нее – маленький блокнотик и карандаш, она планирует обойти всю виллу, делая заметки. На первом этаже вести разведку относительно легко благодаря открытой планировке и обилию гостей. Белинда довольно удачно конспектирует свои небольшие и не вполне трезвые apergus: огромная коллекция соковыжималок, кухонных комбайнов и пароварок, небольшая стопка книг по йоге, куча английских газет и журналов, явно разложенных по тематике, симпатичный набор белого китайского фарфора.
Однако пройти незамеченной наверх оказывается несколько сложнее. Белинда на цыпочках проскальзывает из комнаты в комнату, отмечая для себя гладкую белую отделку, мебель из натурального дерева, блестящие побеленные ванные комнаты класса люкс. В доме – пять отдельных комнат и великолепно декорированная хозяйская спальня, с белым муслином, ниспадающим с потолка, с широким кремовым шезлонгом, обитым шелком, с трюмо и большими индийскими зеркалами на стенах. Но рыскать повсюду, будучи одетой как огромная пурпурная фигура с рекламного плаката, – пожалуй, не лучший способ для секретной работы. Кроме того, у Белинды довольно плотное телосложение, тогда как она убеждена, что более изящна – и даже более невидима, – чем на самом деле. Все это означает только одно: довольно скоро кто-то сообщает Лорен, что «пурпурная женщина» сует свой нос в доме куда ни попадя.
Белинда стоит в часовне и отколупывает краску со стены, пытаясь пробиться к фрескам. В этот момент входит Лорен. Секунду она стоит и наблюдает за Белиндой, потом откашливается.
– Что ты делаешь? – спрашивает она. В ее голосе звучит скорее насмешка, чем обвинение.
– Ой! – Белинда отпрыгивает. Ее эффектный и непрочный тюрбан соскальзывает вниз по лицу, костюм спереди покрыт предательскими хлопьями белой краски. – Ничего! – говорит она, словно ребенок, лицо которого измазано шоколадом, но он тем не менее отрицает, что ел его. – Решительно ничего.
– Нет, ты тут кропотливо что-то делаешь, – говорит Лорен, медленно подходя к ней. Белинда пятится к стене.
– Я искала уборную, – говорит она.
– Да, правда? – переспрашивает Лорен. – Ну, с тех пор как нам позвонили из Bell'Arti, планировку пришлось изменить, и то, что должно было стать самой что ни на есть потрясающей ванной комнатой и бассейном, теперь стало комнатой для занятий йогой. Поэтому, боюсь, ты не найдешь здесь удобств.
– Комната для занятий йогой? – говорит Белинда. – У тебя есть комната для занятий йогой?
– Да, – говорит Лорен, слегка кивая. – Ну, теперь ты все про это знаешь, не так ли?
– Нет, боюсь, тут ты меня застала врасплох, – улыбается Белинда, отходя от стены и делая попытку пройти мимо Лорен. – Я абсолютно ничего не знаю о йоге. Вообще ничего.
– Полагаю, этого и следовало ожидать от провинциалки вроде тебя, – говорит Лорен. – Ты ничего не смыслишь в йоге, зато отлично справляешься со злобными телефонными звонками местным бюрократам.
– У меня нет ни малейшего представления, о чем ты говоришь, – заявляет Белинда. – Ваши проблемы с домоустройством не представляют для меня никакого интереса.
– Да нет, представляют, – говорит Лорен. – Тебя как будто притягивает то, что происходит в моем доме. На самом деле ты просто не можешь прекратить эти твои визиты ко мне. Мне достаточно заглянуть к Джованне, чтобы узнать, как много ты обо мне сплетничаешь.
– Я сплетничаю о тебе? Не смеши меня. Ха-ха-ха! – смеется Белинда.
– Ну, я слышу другое, – говорит Лорен, в голосе ее звучит вежливая сдержанность. – Я слышу, что ты весьма расстроена моим присутствием в долине.
– В моей долине, – фыркает Белинда; лицо ее заметно покраснело от выпитого спиртного и от злости.
– В твоей долине, – смеется Лорен. Ее гладкие светлые волосы покачиваются вокруг лица.
– Да, в моей, черт возьми, долине, – настаивает Белинда. – Я была здесь раньше!
– О Боже! – Лорен приподнимает выщипанную в тонкую полосочку бровь и поворачивается, чтобы покинуть часовню.
– Я, мать твою, была здесь раньше! – шипит Белинда, стискивая кулаки. Каждая жилка на ее шее налилась кровью.
– Пожалуй, я действительно хочу, чтобы ты ушла с моей вечеринки, – говорит Лорен. – Ты снижаешь тон происходящего.
– Я уже ухожу с твоей мерзкой вечеринки! – кричит Белинда, топая вслед за ней из часовни и дальше, на террасу. Она оборачивается и кричит: – На самом деле она такая отвратительная, что я не могу понять, почему так долго здесь оставалась! Я всегда была номером один в этой долине, и я не понимаю, как…
– И никто не понимает как, дорогая Бетина, – говорит Лорен, медленно проходя по террасе и покачивая головой. – И никто не понимает.
– Мое имя, мать твою, – Белинда! – кричит Белинда что есть мочи. Вокруг наступает драматическая пауза: все гости умолкают, оборачиваются и глядят на нее.
– Я знаю, – отвечает Лорен с особенной улыбкой.
– Мэри! Мэри! Мэри! – Белинда безумно озирается вокруг в поисках дочери. – Мэ-э-эри! – вопит она, высоко задрав короткий вздернутый носик, ибо пытается увидеть что-нибудь из-под тюрбана, который теперь закрывает ее лицо. – Мэри! Поторопись! Мы уходим! Мы уходим – ПРЯМО СЕЙЧАС!
– Arrivadeary, – говорит Лорен, слегка помахав ей рукой на английский манер.
Venerdi: пятница
Clima: fa caldo
Что за вечер! Что за кошмарный вечер! Чрезвычайно мерзкий вечер. На самом деле прошлый вечер придется признать одним из худших вечеров в моей жизни. Дорогие мои читатели, я не хочу, чтобы вам показалось, будто я торжествую, но он и вправду был ужасен. Как многим из вас теперь уже, должно быть, известно, принимать людей – это искусство. Настоящее искусство. Чтобы быть настоящей хозяйкой, требуются способности. Требуются изысканность, преданность своему делу, умение ставить нужды других людей выше своих. Также требуются немного волшебной пыли для вечеринок и щепотка je ne sais quoi 96. К сожалению, моя бедная дорогая americana соседка не обладает ничем из вышеперечисленного. Коротко говоря, ее вчерашний прием был катастрофой.
С чего начать? Музыка была слишком громкой. Выпивки было недостаточно. Еда была очень скудной. Было слишком много людей, и на самом деле, если говорить откровенно, итальянцев было так много, что даже не было слышно английской речи. Обычно мы, экспаты, любим усесться на диване, выпить и поболтать. Но поскольку наша новая обитательница долины, americana, упрямо пригласила к себе всю округу, в доме не осталось места, и нам пришлось весь вечер болтаться снаружи!
Не то чтобы мы хотели провести много времени внутри этого ее маленького домика. Насколько я смогла увидеть, кажется, она все выкрасила в белый цвет. Уж не говоря о том, что уборка будет чертовски трудным делом, я не могу понять, зачем человеку белый дом посреди Тосканы. Это так не по-итальянски. Кроме того, кажется, она планирует превратить ту часовню с прекрасными фресками, рядом с домом, в своего рода новомодную комнату для занятий йогой. Там все время будет полно хиппи, исполняющих песнопения и занимающихся тантрическим сексом! Вот уж воистину! Ради сохранения вкуса и приличия в долине я начинаю думать, что придется взять на себя обеспечение закрытия ее пансионата. И чем раньше, тем лучше! Простите мне, если в моем голосе сквозит некоторое огорчение, но когда угрожают вашей жизни и скромному достатку, английский бульдожий нрав начинает себя проявлять. Но, если не считать катастрофы со вчерашней вечеринкой, все остальное протекает хорошо. Мои постоянные постояльцы постепенно устраиваются. Миссис Честер вчера ездила по магазинам и вернулась со всегдашними изделиями из кожи и кое-какой подходящей для пребывания в Тоскане одеждой. Меня всегда забавляет, как англичане одеваются в отпуске. Их низкокачественная и нестильная одежда видна в Тоскане за милю. Ни один итальянец никогда не наденет бледно-зеленое с кремовым! Даже оттенок британской кожи не сочетается с окраской здешних скал. Идущие вразрез цвета зачастую оскорбляют мой глаз художника.
Кстати, я уже провела одно незабываемое утро, занимаясь живописью с майором. Именно в тяжелые времена вроде теперешних люди обращаются к природе, чтобы ощутить, как ее красота вновь насыщает кислородом кровь в их жилах. В ветре, влетающем в мое окно сегодня утром, пока я пишу эти строки, чувствуется, как лето, которое теперь в самом разгаре, все крепче и крепче охватывает долину. Воздух теплый, табак высок, подсолнечнику Бьянки – в полном цвету, как и большинство моих цветов. Только парочка упрямых виноградных лоз сопротивляется моим маленьким зеленым пальчикам 97
Кое-что из новостей, которые я слышала на вчерашней вечеринке (если только можно ее так назвать): девушки-спортсменки, живущие в монастыре Санта-Катерина, скоро возвращаются. Возможно, мне следует пригласить их сюда, на простую тосканскую soiree 98? На самом деле, после ужасного вчерашнего вечера, может быть, мне стоит пригласить еще кого-нибудь на простую тосканскую soiree? Только для того, чтобы показать, как на самом деле нужно устраивать такие вещи!
Пицца «Casa Mia»
За все эти годы, что я содержу тут пансионат, я сделала открытие: ничто не придает простой тосканской soiree такого ощущения события, как кусочки пиццы. Это вершина кулинарного искусства среди всех легких закусок! Маленькие дольки пиццы можно есть во время разговора, и они даже не прервут течения вашей речи. Их легко подхватить большим и указательным пальцами, и они вовсе не пачкаются. Клянусь пиццей! Со стыдом вспоминаю, как разогревала заранее купленные полуфабрикаты пиццы, когда жила в Великобритании. Да, это было не лучшее время! Но сейчас я люблю баловать своих гостей. Я люблю угощать их мириадами самых лучших блюд, которые у нас тут существуют! Но предупреждаю: тому, кто любит пиццу из толстого теста, с покрытым корочкой сыром, право же, следует оставаться в Великобритании, потому что здесь делают пиццу толщиной в лист бумаги, вдвое более хрустящую и вчетверо, черт возьми, более вкусную!
основа для пиццы (ее можно купить в любой местной семейной пекарне)
томатная паста
моццарелла
анчоусы
оливки
ананас
ветчина
и что угодно еще – все, на что только способна ваша фантазия!
Раскатайте основу для пиццы, выложите на нее томатную пасту и моццареллу, затем сверху красивым узором поместите остальные ингредиенты – те, что будут сверху. Некоторые люди думают, что эти ингредиенты следует разбрасывать по поверхности, чтобы не казалось, что еду слишком много трогали руками при приготовлении. Но к сожалению, это выглядит так, будто повар не приложил к процессу вообще никаких усилий. Итак, освободите своего внутреннего художника и выложите картины из анчоусов – цветы, звездный дождь, маленькие закаты, пасторальные сцены. Ваши гости оценят эту маленькую дополнительную деталь. Подавайте на простой soiree или на любом другом праздничном событии с небольшим количеством спиртного.
Глава 7
Проведя большую часть утра взаперти в своей комнате – делая записи в дневнике и осмысливая события прошлого вечера, – Белинда внезапно появляется на террасе. Она источает ту псевдопозитивную продуктивную энергию, которая всегда отличает человека, твердо решившего отомстить. Правда, она еще не совсем уверена, какое именно направление примет месть. Она объявляет о своем появлении Мэри, которая довольно медлительно убирает посуду и остатки завтрака миссис Честер. Проходя, машет рукой майору. Потом решает позвонить Дереку и получить полный отчет о вчерашнем вечере.
– Pronto, Дерек. Pronto! – щебечет она, когда он подходит к телефону. – Это Контесса.
– А-а, – говорит Дерек, голос его звучит необычно сухо. – Здравствуй, Белинда.
– Как дела, Дерек, дорогой?
– Чувствую себя немного вымотанным, Белинда, должен признать.
– Вымотанным? – Она выражает некоторое сомнение. – Кто бы мог подумать! Мне вечеринка показалась несколько скучной.
– Скучной? – Дерек закашлялся. – Ты так думаешь? По-моему, было так весело.
– Ты действительно так думаешь? – вопрошает Белинда, и брови ее взлетают вверх от негодования. – Честно говоря, Дерек, если бы ты побывал на стольких вечеринках, – или, скажем лучше, если бы ты устроил в своей жизни столько вечеринок, сколько устроила их я, – ты бы понял, что Лорен не знает даже азов науки о приеме гостей.
– А-а, – отзывается Дерек.
– Я хочу сказать, что прежде всего там было слишком много итальянцев. Свою собственную английскую речь невозможно было расслышать. – Дерек не отвечает. – Итак, – продолжает Белинда, выдержав паузу и сев на подлокотник любимого кресла своего бывшего мужа, – рассказывай, что произошло после того, как я ушла.
– Pronto, Дерек. Pronto! – щебечет она, когда он подходит к телефону. – Это Контесса.
– А-а, – говорит Дерек, голос его звучит необычно сухо. – Здравствуй, Белинда.
– Как дела, Дерек, дорогой?
– Чувствую себя немного вымотанным, Белинда, должен признать.
– Вымотанным? – Она выражает некоторое сомнение. – Кто бы мог подумать! Мне вечеринка показалась несколько скучной.
– Скучной? – Дерек закашлялся. – Ты так думаешь? По-моему, было так весело.
– Ты действительно так думаешь? – вопрошает Белинда, и брови ее взлетают вверх от негодования. – Честно говоря, Дерек, если бы ты побывал на стольких вечеринках, – или, скажем лучше, если бы ты устроил в своей жизни столько вечеринок, сколько устроила их я, – ты бы понял, что Лорен не знает даже азов науки о приеме гостей.
– А-а, – отзывается Дерек.
– Я хочу сказать, что прежде всего там было слишком много итальянцев. Свою собственную английскую речь невозможно было расслышать. – Дерек не отвечает. – Итак, – продолжает Белинда, выдержав паузу и сев на подлокотник любимого кресла своего бывшего мужа, – рассказывай, что произошло после того, как я ушла.