Эджертон Тереза. Ожерелье королевы

   — Да, — чуть слышно сказала она, когда он покончил со всеми оскорбительными деталями. — Я понимаю, что мне следует сделать. Но вы уверены, что он не заметит разницы?
   Гоблин задумался.
   — Это частично зависит от того, насколько у него богатый опыт по части женского пола.
   Ис вздохнула спокойнее.
   — Думаю, не очень большой. Он широко известен как человек строгих принципов и… умеренных привычек. — И она страстно захотела, чтобы так оно и было, чтобы зануда Джарред действительно оказался настолько благороден и честен, как о нем думали.
   — Тогда я не предвижу никаких проблем. А если он что-то и заметит, то просто не поймет, в чем дело.
 
   Полчаса спустя Ис покинула аптеку, спрятав под платье небольшой сверток, обернутый в коричневую бумагу и запечатанный красным воском. Поднимаясь по ступенькам на улицу и садясь в наемную повозку, которая ждала ее снаружи, она была очень довольна собой.
   Что бы там ни было, решила она, незачем спешить с тем, чтобы лечь в постель к Джарреду, с его горячими руками и нудными принципами.
   — Подождем, пока ребенок не будет по-настоящему зачат. А пока мадам пусть говорит и делает, что хочет.

22

Брейкберн-Холл. 13 плювиоза 6538 г.

   Среди ночи Лили разбудил золотистый свет свечи и голос тети, призывавшей ее пробудиться.
   — Пришла весть. Вставай и одевайся быстрее.
   С большим трудом, потому что руки и ноги все еще не слушались ее, а мысли туманились со сна, Лили села на кровати. Хотя было уже поздно, Аллора стояла у ее постели полностью одетая, с горящей восковой свечой в руках.
   — Кто-то заболел?
   — Нет, никто не заболел. Но были сделаны определенные приготовления, и отменить их будет неудобно, — нетерпеливо прошептала Аллора. — Если мы дождемся, что проснется твой отец, и потревожим весь дом, то сильно задержимся. Скорее, Лиллиана.
   Нехотя Лили встала из теплой постели и спустила босые ноги на ледяной пол.
   — Не будить папу? Но мы же не можем взять…
   — Друзья прислали за нами тот же экипаж и того же кучера, которые возили нас в прошлый раз. Одевайся же, позже поговорим. Не можем же мы заставлять лошадей ждать в такой поздний час.
   — Да, конечно, — Лили подошла к умывальнику и налила в чашу холодной воды. Пока она мыла руки и лицо, пока распутывала гребнем каштановые кудри, тетя вместо горничной разложила на кровати всю необходимую одежду.
   С помощью Аллоры Лили быстро оделась, потом спустилась по лестнице к экипажу. Как только они уселись и закрыли дверцу, повозка тронулась.
   Лили нервно сглотнула. Она слишком рано встала, а теперь еще придется неизвестно сколько ехать на голодный желудок — ее сразу же начало подташнивать.
   — Ты обещала все объяснить.
   — Да, конечно. — Аллора как раз зажигала бронзовый светильник и ставила его на пол у своих ног. Затем она задернула черные муаровые шторки, чтобы отгородиться от света фонарей экипажа. — Случилось нечто. И хотя мы еще не уверены, возможно, тебе будет суждено сыграть в этом важную роль. А поэтому сегодня тебе предстоит пройти полное посвящение в маги Спекулярии.
   — Сегодня? — Лили нахмурилась. — Но… разве, по-твоему, я готова?
   — Дитя мое, ты намного, намного лучше подготовлена, чем была я, когда меня посвящали. Мы ждали так долго только потому, что я, как твой наставник, надеялась, что ты придешь к этому с чистым сердцем и отбросив мирские привязанности.
   «И опять имеется в виду Вилрован», — тоскливо подумала Лили, откидываясь на спинку сиденья. Все сомнения Аллоры, все ее страхи за будущее Лили всегда вращались вокруг Вилла. Вот почему Лили до сих пор так и не сказала тете, что согласилась навестить его весной. Скрывать от Аллоры что-то было Лили в новинку, и это совершенно ей не нравилось, хотя она достаточно поднаторела во вранье Виллу.
   «Я сознательно веду двойную жизнь», — виновато подумала Лили, засовывая окоченевшие руки поглубже в беличью муфту.
   Даже в браке по взаимной договоренности между мужем и женой должно существовать некоторое доверие. Но тайны, как кирпичики, складывались в высокую стену между ними. Более месяца прошло со спешного отъезда Вилла, а от него не пришло ни слова объяснения, хоть он и прислал ей флакон духов и веер из слоновой кости. Это было извинением за что-то, как ей удалось понять из неразборчивой записки, но за что он просил прощения? У Вилла не было привычки извиняться за свои измены.
   Она вспомнила одну из самых шумных выходок Вилла, еще в бытность его в Городской Страже: как он переоделся разбойником и похитил одну из своих любовниц из кареты, прямо из-под носа пожилого и богатого супруга. План сработал, и Вилл смог провести несколько дней наедине с дамой, вот только позже их все-таки нашли, его узнал один из лакеев. Скандал был невероятный. А Вилл потом заявился в Брейкберн-Холл, задолго до того как умолкли сплетни, и на его лице не было и тени смущения, он даже не пытался тогда оправдаться.
   Да и с чего бы? Вилрован никогда не скрывал от нее, какой жизнью жил, он никогда не притворялся, что позволит их браку ограничить его в развлечениях. И все же Лили согласилась некогда стать его женой. Она со вздохом закрыла глаза, восстанавливая в памяти это событие шестилетней давности.
 
   — Я уже начинаю думать, что, может быть, мне следует выйти за вас замуж, господин Блэкхарт, — сказала Лили. — Мой отец настаивает, что если я этого не сделаю, то покрою себя и свое имя несмываемым позором. Но вы… вас не пугает перспектива жениться так рано?
   — Рано? — Вилрован усмехнулся. — Да я почти на год старше вас. Если вы в состоянии справиться с потрясением от такого раннего брака, я вполне уверен, что в состоянии выдержать то же самое.
   — Но я — женщина, — слабо улыбнулась она. — Девушки нередко выходят замуж в моем возрасте или чуть старше. Хотя, честно говоря, я не раз задумывалась, а выйду ли я вообще когда-нибудь замуж. То есть мне было интересно, будет ли у меня такая возможность. Вы понимаете, я ничего не имею против самой идеи брачных уз и часто думала, что мне бы понравилось быть матерью большого семейства. Но вы… вы ведь еще студент. Не понимаю, как жена может вам помочь, более того, я, напротив, полагаю, что в вашем положении жена будет вам ужасной обузой.
   — Уверяю вас, госпожа Брейкберн, несмотря на всю мою галантность, о которой сейчас, возможно, не может быть и речи, учитывая то невыносимое положение, в котором вы из-за меня оказались, никому и никогда не удалось бы склонить меня просить вашей руки, если бы я думал, что это так или иначе меня стеснит. Не в моих привычках позволять людям доставлять мне неудобства, и я не намерен после нашей свадьбы никоим образом менять свое поведение.
   Лили вздохнула.
   — Ну, по крайней мере, сказано честно.
   — Почему бы нам и не быть честными, — Вилл не подозревал о том, как это иронично звучит в их ситуации, потому что ни он, ни Лили еще не догадывались о том, как их обманул лорд Брейкберн. — Вряд ли вы или я будем счастливы, если наш брак будет основан на лжи. Я не хочу сказать, — искренне добавил он, — что я не буду относиться к вам с подобающим уважением или позволю кому бы то ни было относиться к вам как к отвергнутой жене. И если сейчас нам невозможно жить вместе, я буду навещать вас, вы — меня… как только я поселюсь на квартире, где вы сможете меня навещать. Наши встречи буду вполне дружескими, так что в конце концов у нас обязательно получится семья.
   Он взял ее руку в свои и тепло пожал ее.
   — Я уверен, что вы во всех отношениях именно та женщина, которую я хотел бы видеть матерью своих детей. Честно говоря, я вас недостоин. И хотя прямо сейчас мысль о браке не кажется мне такой уж привлекательной, уверяю вас, я теперь уже вполне смирился с нашим положением, то есть, если вы, конечно, согласитесь быть моей женой.
   Лили вздохнула:
   — Жаль, что здесь нет тети Аллоры, она дала бы мне добрый совет. — На ней уже начинали сказываться все беды и невзгоды последних дней. Она устала выслушивать тирады лорда Брейкберна, а прошлой ночью, к тому же, совсем не спала. Если она сейчас согласится, все уладится и ее снова оставят в покое.
   — Ну ладно, господин Блэкхарт, — наконец согласилась Лили. — Я выйду за вас замуж.
 
   Колесо угодило. в яму, и коляска сильно подпрыгнула, вернув Лили к действительности. Она спала? Или просто погрузилась в воспоминания? Как давно они уехали из дома? Ей казалось, уже несколько часов назад.
   Она потянулась к муаровой занавеске, надеясь узнать, где они сейчас, но Аллора остановила ее.
   — Нет, дитя, оставь.
   Итак… ей не следовало знать, куда она едет. И снова Лили с дрожью подумала, что внутри карета, обитая черной кожей и черным шелком, больше всего, к сожалению, походила на гроб. Она вдруг почувствовала себя подавленной, как будто стенки экипажа надвигались на нее, и внутри было слишком темно.
   — Ты все время молчишь, Лиллиана. И выглядишь как-то меланхолично. Только не говори мне, что ты потратила все время нашего путешествия на мысли о своем бесстыдном муже!
   — А если и так? Разве сейчас не самый подходящий момент вспомнить всю мою прошлую жизнь?
   Аллора открыла было рот, но что она собиралась ответить, так и осталось тайной. В этот момент карета резко остановилась, и обе женщины выпрямились и взволнованно переглянулись.
   Снаружи послышались голоса: два низких и незнакомых Лили и голос кучера.
   — Мы прибыли, — Аллора начала собирать вещи: муфту, трость, перчатки, светильник. Она внимательно посмотрела на Лили. — Ты не возражаешь, если я на время оставлю тебя?
   Лили отрицательно покачала головой.
   — Тогда посиди здесь, пока тебя не позовут. — С этими словами она открыла дверцу и ступила на землю. Захлопнув за собой дверцу, Аллора оставила Лили одну в темноте.
 
   Когда Аллора исчезла, Лили услышала, что за стенками повозки завязался оживленный спор. Ей показалось, она не раз уловила протест в голосе тети, но слов было не разобрать. Наконец спор прекратился и голоса зазвучали мирно.
   Она уже совсем клевала носом, когда дверца распахнулась и ее ослепил свет факела.
   — Выходи, Лиллиана, приближается твой час.
   Очнувшись, Лили послушно вышла в свет факелов. Дрожа от предрассветной прохлады, она поплотнее закуталась в плащ.
   Лиллиана увидела, что коляска остановилась на краю большого поля, поросшего высокой травой, окруженного с трех сторон ивами и кустами. Из-за деревьев виднелся смутный силуэт большого деревенского дома, и где-то вдали Лили почудилось журчанье ручья. Примерно в тридцати футах справа в бледном лунном свете зловеще белели мраморные развалины.
   Она не сразу увидела тетю. Аллора отошла немного, и когда Лили ее наконец углядела, та стояла в окружении пяти загадочных фигур. Их лица скрывали звериные маски из чеканного золота, а волосы — длинные белые парики; черные атласные одежды, черные перчатки делали одинаковыми их силуэты; каждый из не известных ей магов держал в руке факел.
   У Лили вдруг подогнулись колени. До сих пор она либо дремала, либо думала о Вилле, но при виде этих зловещих костюмов, золотых масок шакалов, львов, баранов, этой намеренной театральности, осознала наконец всю серьезность своего путешествия и тех удивительных и, возможно, ужасных событий, что ждут ее впереди.
   — Подойди, Лиллиана.
   Она подошла, круг раскрылся, и Аллора, протянув руку, подвела ее к себе. Вся компания направилась к развалинам; Лиллиана посмотрела на тетю, удивленная не характерным для нее оживлением, тем, как она нервно сжимала в руках свою трость.
   — Тетя, ты как себя чувствуешь?
   — Я — хорошо. Только…— Аллора замялась. — Дело в том, дитя мое, что тебя собираются посвятить на более высокий уровень, чем я думала. А это значит, что испытания, которые тебе предстоит пройти, будут немного более трудными и опасными, но я не сомневаюсь, что ты с ними справишься.
   Они уже достигли пределов развалин и вошли внутрь, продвигаясь сквозь ряды разбитых колонн. В центре была установлена большая белая плита, она немного накренилась, и около нее в земле зияла большая яма. Подойдя ближе, Лили разглядела, что вниз уходит винтовая лестница, отсюда она казалась бесконечной.
   Но Аллоры рядом уже не было. В то же мгновение пропали и окружавшие ее темные фигуры. Немного ошеломленная этим неожиданным исчезновением, Лили стояла одна среди мраморных колонн, пока одиночество ее не нарушил тихий голос, который велел ей обернуться, и она оказалась лицом к лицу с еще одним человеком в маске.
   Он был одет так же, как и остальные, но под мрачной золотой маской его серые глаза не показались ей чужими, и что-то знакомое почудилось в его худой фигуре под атласным одеянием. Когда он опять заговорил, она узнала его по голосу.
   Это был сэр Бастиан Мазер, только-только оправившийся от тяжелой болезни, да и то не окончательно, судя по тому, как нарочито прямо он держался. Она почувствовала прилив благодарности, понимая, чего стоило пожилому джентльмену прибыть сюда в этот важный для нее день.
   — Лиллиана, — тихо произнес он, — наступил священный момент. Ты подвергнешься серьезному испытанию, которое непременно изменит тебя. Я бы обманул тебя, если бы не сказан, что оно представляет для тебя определенную опасность и что никто из нас, даже твоя тетя, не сможет прийти тебе на помощь в момент величайших трудностей. Я также должен сказать, что не все из тех, кто попадает в Храм Таинств, выходят из него живыми. И хотя ты зашла уже очень далеко, у тебя все еще есть выбор. Решишься ли ты подвергнуть себя опасностям подземного храма или предпочтешь немедленно покинуть это место?
   — Сэр, вы не сказали мне ничего нового, все это я знаю уже давно, — непреклонно ответила Лили. Но теперь, оттого что она слышала знакомое и даже привычное предостережение в этом странном месте, гибель показалась ей вдруг значительно более возможной, чем когда-либо.
   У нее пересохло во рту. Вот так… значит, именно здесь, возможно, она найдет свою погибель. Но ведь она может умереть в любой момент, в любой другой день, погибнуть в каком-нибудь совершенно обычном происшествии или от какой-нибудь совершенно заурядной болезни. По крайней мере, если ей суждено умереть сегодня, то уж не от какого-нибудь пустяка.
   — Я не стану лгать вам, — продолжала она, — не стану уверять, что я не боюсь; я смертельно напугана. Но несмотря на это, я все так же готова и все так же горю желанием встретить опасность лицом к лицу.
   — Тогда, если ты приняла решение… Ты уже не раз торжественно обещала хранить в тайне то, что тебе известно, а если ты выйдешь живой из сегодняшнего испытания, тебе предстоит принести самую страшную клятву хранить молчание. Но если каким-либо образом ты покинешь это место не магом Спекулярии, поклянись, что ты все же будешь хранить в строжайшей тайне все события сегодняшней ночи.
   Он поднял вверх правую руку в черной перчатке, Лили приложила свою ладонь к его ладони. Она знала этот ритуал, ей снова и снова приходилось проходить его на разных стадиях обучения.
   — Я клянусь кровью последней Императрицы Чародеев, славной смертью тех, кто мученически погиб во имя свободы людей, делами тех, кто боролся за знание в темные годы невежества.
   Бастиан отступил в сторону и указал на белеющую во тьме лестницу, уходящую в глубь земли.
   — Твой путь лежит перед тобой, Лиллиана. Пусть судьба благоволит тебе в твоем путешествии.
 
   После того как лестница повернула во второй раз, стало совсем темно. Лили пришлось продвигаться на ощупь, шаг за шагом, скользя рукой по неровной земляной стене.
   Она спускалась все дальше и дальше вниз, пока ступеньки наконец не кончились. Теперь невозможно было идти вдоль стены, с трех сторок вокруг нее простиралась только черная пустота, и Лили ума не могла приложить, в какую сторону идти дальше.
   И тогда невидимая рука взяла ее руку и крепко сжала.
   — Не тревожьтесь, госпожа Блэкхарт, я прислан сюда, чтобы какое-то время направлять вас. — Голос был низкий, глубокий, звучный и совершенно незнакомый.
   — Я… я вас не знаю, сэр?
   — Мы никогда не встречались. И вам не разрешено видеть мое лицо и знать мое имя до конца церемонии. И все-таки, я надеюсь, вы доверитесь мне и будете выполнять то, что я вам скажу.
   Лили кивнула, даже не подумав, что в темноте это совершенно бессмысленно.
   — Меня привели сюда те, кому я доверяю. Я спокойно отдаю себя в ваши руки.
   Невидимая рука чуть крепче сжала ее руку, и Лили почувствовала, что ее куда-то ведут.
   — Тогда позвольте мне указать вам путь. Не бойтесь, вы не споткнетесь, я буду предупреждать вас о возможных препятствиях.
   Через десять-двенадцать шагов они вошли в узкий коридор. Юбки Лили задевали за что-то слева, а справа невидимый спутник придвинулся к ней ближе.
   — Прошу прощения, сейчас я расскажу вам то, что вы уже знаете, и задам вопросы, на которые вы уже отвечали. Уверяю вас, все это делается не напрасно, но с некоей целью.
   — Да, сэр, — спокойно ответила Лили. Такие повторения были обычным делом в обучении магии с самого начала, она понимала, что ее учителя должны были снова и снова проверять твердость ее намерений.
   — Для начала я ознакомлю вас с историей магов Спекулярии… Но, госпожа Блэкхарт, прошу вас, теперь ступайте осторожнее. Сейчас мы будем спускаться по длинной лестнице, и у нее очень неверные ступеньки.
   В этот момент Лили почувствовала, как сырость и холод проникли сквозь подошвы ее башмаков, а в нос ударил сильный запах мокрой земли. Ступени были широкие и пологие, только немного скользкие. Двигаясь медленно и осторожно, она легко спустилась по лестнице, внимательно слушая своего спутника, но ни разу не оступившись.
   — В последние суровые годы Империи Чародеев появилось множество тайных обществ. Они ставили своей целью обучение и развитие рода человеческого, который до того момента не просто томился в рабстве, хозяева-гоблины обращались с людьми, как с неодушевленными предметами, и держали их в полном невежестве. Как основатели этих обществ — а многие считают общество Спекулярии самым древним из них — сами смогли обрести знания, которые они позже передали другим, на какие хитрости им пришлось для этого пойти, с какими опасностями они столкнулись, чтобы приобрести элементарные навыки, доступные сейчас каждому школьнику, — это все я расскажу как-нибудь в другой раз. Достаточно сказать, что, если бы их поймали, если бы возникло хотя бы малейшее подозрение, чем они занимаются, им грозила бы скорая, но ужасная смерть.
   Лили и ее спутник уже закончили спускаться по лестнице. Лили подумала, что сейчас они находятся значительно глубже любого обычного подвала. Теперь они шли быстрее, ей казалось, что опять по узкому коридору.
   Время от времени волна холодного или теплого воздуха подсказывала Лили, что от коридора ответвляются другие, ведущие вверх или вниз. Иногда они сворачивали в один из таких коридоров, и она чувствовала, как пол под ее ногами полого шел вверх или вниз. Она в восхищении думала, какой необъятный и сложный этот огромный подземный лабиринт.
   И все время глубокий голос продолжал говорить с ней:
   — Полное низвержение Империи Чародеев стало основной целью таких тайных обществ, но они продолжали выжидать. Императрица Софрониспа правила почти три столетия, и говорили, что она значительно пережила отпущенный ей жизненный срок, ибо она не покончила с собой в положенном возрасте и дожила до состояния полной дряхлости. И поэтому ее ближайшие родичи, ее законные наследники все к тому времени уже достигли Возраста Самоубийства и должным образом упокоились. К тому времени, когда Софрониспа в конце концов умерла естественной смертью, уже начались трения по поводу того, кто наследует ее престол. Человечество увидело возможность, которой не предоставлялось уже пять тысяч лет. В результате разразились мятеж и восстание. В годы революций и реформ, которые последовали за этим, Спекулярии открыто принимали активное участие в происходящем. Многие принципы, по которым мы живем сейчас, родились во время дебатов в ложах Спекулярии. Но когда миновало почти столетие открытого служения Человечеству, было решено, что пришло время играть менее заметную роль и снова уйти под покров тайны.
   Лили почувствовала, как ее мягко заставляют повернуть налево. Ей все более и более странным казалось идти вот так близко с незнакомым мужчиной. Было что-то неожиданно интимное в прикосновении его руки, в звуке голоса в темноте. И несмотря на то, а может быть, как раз потому, что она его не видела, Лили очень ясно осознавала его физическое присутствие. В отсутствие зрения остальные чувства удивительно обострились. По тому, откуда раздавался его голос, она понимала, что он очень высокого роста; из-за того, что его рука была такая большая и сильная, ей представлялось, что он мощного телосложения. Он не использовал духов, в отличие от многих мужчин, но она ощущала вполне различимый аромат — чернил, мела, щелочного мыла и сальных свечей.
   — Существуют две основные причины, почему Спекулярии решили уйти в тень. Нас начала пугать степень нашего влияния. Мы были полезны в низвержении Империи и создании на ее месте новой цивилизации, но мы предвидели время, когда новая цивилизация повторит путь старой, где мы выступим в роли чародеев. Только формируя извне структуры власти, только смиряя себя и принимая необходимость действовать в тайне, мы могли надеяться сохранить чистоту наших побуждений. И хотя повсеместно считалось, что все чародеи до единого уничтожены, среди нас были и те, кто так не думал. Чародеи были слишком хитроумны, слишком хорошо владели черной магией, и, кроме того, они внешне слишком похожи на людей. Некоторые из них могли ускользнуть от массовой резни. Некоторые из них, должно быть, живут до сих пор, либо надежно спрятавшись, либо выдавая себя за людей. А если они существуют, то рано или поздно придет время, когда они попробуют снова прийти к власти. И первым шагом в таком случае будет, несомненно, попытка сообща покончить с теми, кто некогда почти полностью их уничтожил. Находясь на виду, мы представляли бы для них слишком легкую цель. А потому, раз чародеи прячутся, мы тоже должны прятаться. Чего они добиваются тайной, хитростью, маскировкой — мы сможем добиться теми же средствами. Госпожа Блэкхарт, вы, наверное, уже устали меня слушать?
   — Нет, совсем нет, — возразила Лили, — то, что вы рассказываете, помогает мне многое яснее себе представить.
   — И тем не менее я постараюсь быть лаконичнее.
   Они опять свернули за угол, и теперь до Лили доносился шум подводной реки, которая, судя по звукам, была совсем недалеко.
   — За эти годы у нас появилась и еще одна цель. Наша цивилизация становилась все более косной. Мы не более других жаждали быстрых перемен, нарушения хрупкого равновесия, которое мы сами помогали создавать. Но разумные изменения, постепенные изменения — мы чувствовали, что они необходимы. А раз общество так противилось новым идеям, было так жестоко к свободомыслящим, мы должны были о них заботиться. Мы стали тайными хранителями тех, в чьих головах рождались великие идеи и кто руководствовался благородными намерениями. Где бы ни появлялся такой человек, недалеко от него всегда есть Спекулярии, они направляют и защищают его, хотя он почти никогда не догадывается об их присутствии. Увы, мы не всегда можем защитить их от жестокостей этого мира. В случае с королем Риджксленда, например, мы не смогли предотвратить его сумасшествие. Я мог бы долго перечислять наши успехи и поражения, но я верю, что сказал уже достаточно, чтобы вы поняли цели нашего сообщества.
   — Да, сэр, это так, — отозвалась Лили. — Ваши слова были ясны.
   Он крепче сжал ее руку.
   — Вы все так же тверды в своем намерении посвятить жизнь служению этим целям?
   — Более чем когда бы то ни было.
   — Это хорошо, — сказал незнакомец, неожиданно останавливаясь, — потому что мы достигли первой ступени испытания. — Он отпустил ее руку. — Справа от вас вы обнаружите нишу в стене. В нише находится сосуд. Вы сможете проследовать далее не ранее чем возьмете этот сосуд и выпьете его содержимое.
   Лили повернулась и стала шарить в темноте, ее руки ощупывали голый камень, затем — пустоту. Мгновение спустя ее пальцы сомкнулись на ножке холодного металлического кубка. Поднося его к губам, она не сдержала любопытства и принюхалась.
   «Вино, — решила она, — но не только».
   Напиток оказался горьким и солоноватым. Как только она проглотила его, странное дремотное тепло разлилось по ее жилам. Лиллиана поставила кубок на место, обернулась и нашла в темноте руку своего спутника. Но как только их пальцы соприкоснулись, она ахнула и отшатнулась.
   От мгновенного контакта она вздрогнула, как от удара молнии, она ощутила каждый дюйм своей кожи, каждое нервное окончание. В то же время она с небывалой остротой чувствовала его присутствие, его сильное тело, его мужественность… и еще она чувствовала, что он разделяет все ее ощущения. Лили знала, что, если еще раз дотронется до него, это будет более интимный акт, чем все, что было когда-либо между ней и Вилрованом.
   — Вам нечего опасаться, госпожа Блэкхарт. Я представляю себе ваше состояние и не воспользуюсь им. Мне необходимо еще некоторое время держать вас за руку, но уверяю вас, что ничего более серьезного между нами не произойдет.
   Лили тяжело сглотнула. Это было очень похоже на тот момент, когда она вынуждена была довериться сэру Бастиану и подняться к нему в комнату в таверне.