Страница:
Блэз выбросил вперед руку, и ему удалось отклонить удар, так что тот пришелся по толстому рукаву его дорожного костюма. Грант вытащил нож и занес его для второго удара, но Блэз перехватил его за рукоять левой рукой и постарался выкрутить нож из цепких пальцев этого существа. Грант как будто ослабил хватку, казалось, Трефаллон вот-вот отнимет у него оружие, но тут он замахнулся и ударил Блэза кулаком в висок.
На мгновение оглушенный, Блэз отпустил рукоятку и тут же почувствовал, как нож оцарапал кожу на его горле. Но все-таки ему удалось двумя руками ухватить руку гоблина и медленно отвести лезвие в сторону. Потом — казалось, целую вечность — они снова, тяжело дыша, катались по полу. Затем гоблин протянул свободную руку и, скользнув своей гибкой конечностью между более неуклюжими руками Блэза, просто переложил нож в другую руку.
И лезвие опять опускалось, теперь уже беспрепятственно, когда над ними нависла темная фигура. Что-то сверкнуло в воздухе, грант вскрикнул, отпустил нож и обмяк.
В другой части склада Вилровану потребовалось не больше секунды, чтобы оправиться от раны в руку. Выбив пистолет из руки противника и подняв шпагу, которую он уронил, когда пуля задела его, он взял шпагу в левую руку и жестом предложил противнику достать свою. И тот с готовностью воспользовался этим великодушием, одним легким движением выхватив оружие из ножен.
Вилл атаковал первым, но его противник быстро парировал. Потом последовал быстрый обмен ударами — но пока они только изучали друг друга. Вилрован был моложе, быстрее и опытнее. При других обстоятельствах он имел бы большее преимущество, но сейчас ему пришлось драться левой рукой и он стремительно слабел от потери крови; Блэкхарт понимал, что за жизнь ему еще придется побороться.
Выпад, блок, финт, удар, атака и отступление. Поединок продолжался, Вилл задумался: что случилось с Блэзом и с остальными. У него начинала кружиться голова — сколько он еще продержится? Он нанес удар высоко, рассекая лицо противника, но его удар был отражен, в следующее мгновение он уже сам отражал удар, направленный в его правую руку.
Потом опять шквал выпадов, Вилрован хватал ртом воздух, но его противник тоже тяжело дышал и не пытался воспользоваться своим преимуществом. И тогда Вилл увидел свой шанс. Ему бы очень хотелось разоружить этого человека и допросить его, но сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши. И шпага Вилла почти по рукоять вошла в сердце незнакомца.
— Я несколько припозднился, — сказал сэр Бастиан Блэзу, — но лучше поздно, чем никогда.
Что-то хрустнуло у него под ногами, когда он обходил лежащего без сознания гоблина, чтобы подать Трефаллону руку. Вокруг валялись осколки расколотого в щепы бочонка с каменной солью.
— Надеюсь, вы не пострадали от этого необычного существа.
Блэз неуклюже поднялся на ноги. Он перевел взгляд с сэра Бастиана на Лили.
— Со мной-то все хорошо. Но Вилрован…
— Со мной тоже ничего плохого не случилось. — Вилл медленно вышел из-за угла, но он был бледен и руки у него слегка дрожали. — Хотя я и попросил бы Лили осмотреть мою руку.
Лили тихо и огорченно застонала при виде крови, которая постепенно пропитывала толстую шерстяную ткань, но тут же приступила к работе, очень умело помогая ему снять плащ, закатывая окровавленный рукав и нежно ощупывая рану пальцами.
— Ничего серьезного, — сказала она с легкой дрожью в голосе. Лили достала из кармана платок и рулончик ткани и быстро перевязала руку.
А Блэз и сэр Бастиан пока занимались гоблином, который все еще лежал без сознания. Они пристроили его в полусидячее положение, прочно связали ему руки за спиной куском грязной пеньковой веревки, которую Блэз нашел где-то на полу.
— Когда он очнется, не подпускайте его близко к соли, — сказал сэр Бастиан. — Он может попытаться покончить с собой, но нам нужно еще получить от него ответы на многие вопросы.
Пока старик говорил все это, грант начал подавать признаки того, что приходит в себя. Он медленно открыл глаза и очумело оглянулся вокруг. Обнаружив, что связан и окружен врагами, он как будто запаниковал. Глаза у него стали бешеные, и он попробовал вскочить на ноги.
— И не думай! — Блэз твердо взял гоблина за плечи и заставил сесть обратно на землю. И вдруг вскрикнул от боли, потому что пленник, под немыслимым углом вывернув шею, запустил зубы ему глубоко в руку.
Сэр Бастиан схватил гоблина за жидкие волосы и начал бить по голове. Но только после того, как Вилл воспользовался рукоятью своего пистолета и вырубил гранта опять в небытие, только тогда его челюсти разжались и он отпустил руку Трефаллона.
— Боги! — слабым голосом пробормотал Трефаллон. Его рука сильно кровоточила, и он побелел от шока и боли. — Оно похоже на человека, но по сути это не многим лучше животного. — Он покачнулся и упал бы, если бы старик не помог ему удержаться на ногах.
— Каким бы порочным ни казалось его поведение, я думаю, он действовал без особого злого умысла. Лиллиана, посмотри, сможешь ли ты спасти этому гоблину жизнь, а я пока займусь раной господина Трефаллона. Но боюсь, однако, что наш пленник проглотил слишком много человеческой крови.
Лили немедленно начала действовать, она опустилась на колени около гоблина и приложила ухо к его груди, прислушиваясь к сердцебиению. И только несколько мгновений спустя Вилл и Блэз настолько пришли в себя, что осознали, что произошло.
— Соль, — произнес Вилрован слабым голосом, прислоняясь с одному из ящиков спиной. — У тебя в крови ее полно.
— Так оно в конце концов ухитрилось покончить с собой, — сказал Трефаллон с гримасой отвращения. Гоблин на полу начал биться в конвульсиях, его длинное тело корчилось так, что на это было страшно смотреть. Через несколько секунд он был уже мертв.
Последовало долгое молчание, его нарушил сэр Бастиан.
— Боюсь даже спросить, — сказал он, переводя взгляд на Вилла. — Тот человек, за которым вы…
— Мертв, — Вилл устало покачал головой. — Мне очень жаль, но здесь мне очень не повезло.
— А Машина Хаоса? — спросила Лили, поднимаясь на ноги и подходя к нему. — Ты прости меня, Вилл. Я понимаю, что тебя ранили, но ты обыскал тело?
— Там было нечто — не то, что мы искали, — но я подумал, что ты захочешь посмотреть на эту штуку. Поэтому принес ее. — Вилл порылся в карманах и вытащил что-то тяжелое и яркое. Лили протянула руку и с готовностью взяла вещицу.
— Карманные часы, вмонтированные в огромный изумруд, — красота какая…— Но как только она к ним прикоснулась, то поняла — это не просто дорогая безделушка.
У нее упало сердце, когда она догадалась, в чем дело. Лили передала часы сэру Бастиану.
— Очень опасаюсь, что мы следовали не за тем человеком… по крайней мере последние две недели. Это действительно одно из Сокровищ Гоблинов, но не наше. Я даже не знаю, откуда оно.
— Оно из Риджксленда и принадлежит королю Изайе, — произнес глубокий звучный голос. Все в удивлении обернулись. Говоривший вошел так тихо, что никто не заметил его появления.
Высокий худой человек в длинном плаще и круглой черной шляпе вышел из тени на свет, за ним последовали еще один мужчина и темноволосая девушка.
— Как слуга короля Изайи, — сказал Кнеф, протягивая руку и забирая часы из неожиданно обмякшей руки сэра Бастиана, — я буду рад принять на себя обязанность вернуть их ему.
48
Первая из дат была, Ис это хорошо знала, не менее фальшивая, чем имя. Мадам никогда не упоминала своего точного возраста, но ей было около полутора столетий, так как Софи признавалась, что ей самой девяносто семь, а мадам была, скорее всего, еще старше.
— Я оказала тебе услугу, — сказала Ис. — Если бы я не решила тебе помочь, ты бы могла подумать, что долг велит тебе остаться чуть ли не навсегда. А так из тебя получился на редкость красивый труп, это все признали, — а чего большего ты могла желать?
Повернувшись к могиле спиной, Ис направилась к ожидавшему ее экипажу. В это время года ночь по-настоящему и не наступала — только яркий закат, за ним — несколько часов сумерек, — но солнце клонилось к горизонту, тени удлинялись, и от неожиданной прохлады у нее мурашки побежали по коже, хотя она и не знала, действительно ли стало холоднее или ей это только показалось. Было ли это предчувствие какой-то будущей беды? Ис подозрительно оглянулась вокруг и увидела невысокую полную фигуру, одетую, как и она, во все черное, с черной вуалью до пояса, которая шла по кладбищу по колено в траве навстречу ей.
— Ах, Софи, Софи! — Ис ускорила шаги и чуть не бросилась в объятья своей тети. — Ах, тетушка Софи, я так рада тебя видеть!
Софи быстро ее обняла, потом отстранилась и некоторое время ее разглядывала.
— Как ты похудела! Но это неудивительно. Такая трагедия, дорогая моя! Я приехала, как только услышала, как только смогла, но были некоторые… трудности по дороге.
Ис высвободилась из ее объятий.
— Трагедия? Не думаю. Мадам Соланж уже переходила все границы. Я знаю, она тебе нравилась, но, поверь мне, без нее будет лучше.
Потрясенная Софи долго смотрела на Ис молча.
— Ис, — очень тихо сказала она, когда дар речи вернулся к ней. — Ты же не хочешь мне сказать, что это — твоих рук дело?
— Она убила Змаджа, она его сожгла — ты можешь представить, чтобы хоть один чародей сделал такое с себе подобным! И Айзека она тоже убила. Она была злая, злая, она заслужила смерть.
— Злая? О, бедное дитя мое! — Софии, казалось, скорее огорчилась, чем разгневалась. — Валентина Соланж была самая большая идеалистка, самая благородная из нас. Если ты этого не знаешь, то никогда и не поймешь…— Она глубоко вздохнула, все еще приходя в себя. — Вал никогда ничего не делала для себя, все только во имя нашего славного дела. Она пожертвовала бы своей жизнью. Да она с самого начала так и собиралась поступить, но она хотела сначала убедиться, что твое положение незыблемо. Как ты могла это сделать, ведь она все еще была нам нужна?
Ис яростно надулась, покручивая кольцо на руке.
— Мое положение уже незыблемо. Мне никто, кроме тебя, не нужен, тетя Софи, — и меньше всего мадам и остальные.
— Ты, правда, в это веришь? Но ты и представить себе не можешь, что я видела и слышала там, на севере. Говорят, что в Кэтвитсене поднялась неразбериха, а в Толье и Лихтенвальде и того хуже. В Нордфджолле в разгаре восстание, в Маунтфальконе беспорядки, и странные слухи о наводнении, чуме и вещах похуже ползут из Риджксленда. Куда бы я ни приехала, люди говорят, что цивилизация подошла к концу, что цивилизация рушится.
— Но это хорошая новость, — настаивала Ис, отбросив вуаль и топая ногой. — Ведь мы этого и хотели. Это только знак, что пока все идет по плану.
— Но это не наш план, — сказала Софи, уверенно покачав головой. — Это был план Валентины. Вал его придумала, Вал его выполнила, Вал знала, чем он должен закончиться. Без ее руководства как мы можем надеяться навести порядок в этом хаосе? Сейчас не время для неуверенности и сомнений. Сейчас мы не можем позволить себе ни малейшей ошибки в расчетах.
Теперь Ис начала понимать.
— Но ведь она же сказала тебе, что будет дальше. Она должна была тебе все объяснить. Она доверяла тебе все свои секреты. Ах, тетушка Софи, если ты пытаешься меня напугать, то перестань, пожалуйста.
Но Софи только продолжала качать головой, еще горестнее, чем раньше. Отступив на пару шагов, она расправила юбки черного саржевого платья.
— Я понятия не имею. Она сказала мне ровно столько, сколько было необходимо. И дело даже не в том, что она мне не доверяла, просто я играла слишком опасную роль, слишком велик был риск, что меня поймают. Она сказала: то, чего я не знаю, никто не сможет выведать у меня силой.
На мгновение Ис почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Но потом она взяла себя в руки.
— Если так — мы просто придумаем новый план. Почему бы и нет? Мадам сама сказала: мы можем заглядывать в будущее на месяцы, даже на годы вперед. У нас не путаются мысли, как у других гоблинов, если нам приходится думать о будущем.
— Мы не путаемся, если кто-то вроде Вал объясняет нам, придумывает план целиком и шаг за шагом показывает нам, как именно он будет работать. Но придумать такой план самостоятельно? Может быть, мы и лучше остальных, но никто из нас никогда не сравнится с Вал. Вряд ли в целом мире найдется чародей, равный ей.
— Я, — упрямо утверждала Ис. — Я тоже замечательная. Я могу думать сама за себя. Я ведь именно этим и занимаюсь уже столько месяцев. Ты не представляешь, сколько я всего сделала, не спрашивая мадам. Тебя здесь не было, так что ты не знаешь.
Но Софи это не убедило.
— Бедное дитя мое, надеюсь, ты не обманываешь себя. — Она рассеянно протянула руку и поправила выбившийся локон своей племянницы, который сиял золотом особенно ярко на фоне черного шелка и сетчатой вуали. — Потому что если ты во власти самообмана, я и подумать не смею о последствиях. Ах, зачем, зачем только ты сделала эту чудовищную глупость! Подумать только, что весь труд Валентины окончится ничем!
Ис охватила дрожь.
— Тетя Софи, ты же не собираешься отвернуться от меня, ты останешься со мной, правда?
— Отвернуться от тебя? — Тетя нежно взяла Ис под руку и повела к карете. — Бедное дитя мое, ты последняя, самая последняя прямая наследница. Я бы никогда не смогла отвернуться от тебя — что бы ты ни сделала!
Но к утру Софи исчезла. Когда Ис пришла навестить ее в доме на окраине города, старинный особняк был пуст. Короткого осмотра комнат Ис хватило, чтобы убедиться, что лорд Виф, тетя Софи и несколько остававшихся слуг — все они за ночь сбежали.
На столике в спальне Софи, около золоченой шкатулки для драгоценностей, лежало письмо, адресованное Ис. Та подошла с ним к окну и отодвинула бархатные занавеси.
«Ис, — писала Софи, — я не смею оставаться. Как бы ни была я привязана к тебе, есть и существуют более важные вещи, и я должна повиноваться долгу. Твоя тетя Софи никогда, никогда не сделала бы ничего, чтобы причинить тебе вред, но остаться с тобой в такое сложное время — это не в ее силах.
Как я и сказала тебе вчера вечером, ты — последняя прямая наследница. Если что-то случится с тобой, на мне лежит долг выжить и выносить детей. Вал считала меня неполноценной, она считала меня слишком слабой для Императрицы Чародеев. Она верила, что дочь Химены лучше послужит делу нашего народа. Но даже если я сама не гожусь на эту роль, я еще могу родить ребенка, в котором будет достаточно силы. По этой причине я забираю с собой Джмеля.
В знак моей неизменной преданности, я обращаю твое внимание на содержимое маленькой шкатулки из палисандра и черного дерева, которую ты найдешь в вещах Вал. Если ты так умна, как говоришь, то узнаешь истинную суть этого предмета и воспользуешься информацией, которую он тебе предоставит. Дорогая Ис, если не можешь быть мудрой, будь хотя бы осторожна.
Поверь, что я вечно останусь любящей тебя тетей,
Софрониспа».
Ис прочла письмо три раза, затем смяла в руке и отвернулась от окна, от света, который неожиданно показался ей слишком сильным. Она прикрыла глаза рукой.
Не сразу, постепенно, она начинала понимать все: что теперь она действительно осталась одна, что никого из тех, на кого она могла когда-либо положиться в жизни, больше нет.
Но может быть, в ней было больше от Химены, больше от мадам, чем думали они все. Невероятным усилием воли Ис заставила себя не предаваться отчаянию. Она намеревалась выжить — да, и более того! Этого было недостаточно, чтобы отказаться от яда и молотого стекла, — она должна не только жить, но и добиться успеха, причем с блеском.
Оказавшись в спальне, мадам Ис раздвинула шторы и тут же приступила к делу, тщательно осматривая шкаф с бельем и несколько больших сундуков, выбрасывая нижние юбки, перчатки, корсеты, платья и шали, перебирая планшетки из слоновой кости, черепаховые гребни и маленькие флакончики с благовониями из агата и черного янтаря. В небольшой драгоценной шкатулке она нашла янтарную подвеску в форме слезы с паучком внутри и серебряную коробочку для духов в форме сердца.
Не найдя нигде ничего интересного, она занялась большим столом из красного дерева и стала выдвигать один ящик за другим, внимательно просматривая содержимое, пока не добралась до ящика в самом низу, который дернула на себя так сильно, что он с громким стуком упал на пол.
Подняв его и до середины водворив на место, Ис заметила внутри нечто такое, что у нее дух захватило от восхищения.
Она взяла в руки красивый, тонкой работы стеклянный кинжал с витой рукоятью, повернула его в руке, с любопытством осматривая и стараясь не дотрагиваться до лезвия, на случай, если оно было обработано каким-нибудь смертельным ядом. Разбирая содержимое ящика дальше, она нашла яркие шелковые платки, длинные драгоценные булавки для шляп, серебряный пистолет, такой маленький, что она могла спрятать его в ладони, и даже (Ис не могла сдержать мрачной улыбки) небольшой прозрачный пузырек с кристаллическим порошком, который, похоже, был солью. «Это просто кладезь полезных вещей, если ты, конечно, убийца!»
Под всем этим она наконец откопала шкатулку из палисандра и черного дерева, которую Софи упоминала в письме. Ис жадно открыла ее, заглянула внутрь — и тихо застонала от разочарования. Это был всего лишь веер, легкомысленный веер из резной слоновой кости. Расправив пластинки, она не могла не подивиться, как занятно они расписаны. Но почему Софи написала, что он может Ис пригодиться? Сначала Ис даже подумала, не повредилась ли ее тетя рассудком. Или же… или Софи только хотела подразнить и помучить ее, в отместку за смерть любимой Валентины?
Но нет, решила она, жестокость ради жестокости была совсем не похожа на мягкую Софи. Ис подумала над веером еще немного. Она слышала о подобных безделушках со смертельным секретом — глубоко внутри бывает спрятано лезвие, не менее острое и опасное, чем стеклянный кинжал. Но, внимательно изучив веер, она была вынуждена признать, что он совершенно безвреден. Ис положила его обратно в футляр и уже собиралась беззаботно бросить в ящик — но передумала.
Софи что-то имела в виду. У Ис сейчас не было времени отгадывать, что именно, но если она возьмет веер с собой в Линденхофф, она может в конце концов разгадать его секрет. Решив, что это наилучшее решение, она опустила тонкий деревянный футляр за воротник, между платьем и корсетом, и потянулась закрыть ящик.
И снова передумала. Взяв тонкий стеклянный кинжал и аккуратно завернув его в один из шелковых платков, она спрятала его в рукав.
49
— А я думал, что вы все еще в Маунтфальконе. Приятно так неожиданно встретить здесь друга. Но позвольте представить вам моих спутников — господин Гилиан, недавно прибывший из Винтерскара, и его супруга.
Если сэр Бастиан и усмотрел что-то странное в этом скомканном знакомстве, то ничего не сказал. Затем все остальные по очереди были представлены друг другу, последовали расспросы и поспешные объяснения. Наконец Кнеф попросил, чтобы ему показали, у кого обнаружили Изумрудные Часы.
Он последовал за Вилрованом в соседнюю комнату, а остальные пошли за ними. Встав на колени на полу и перевернув тело, Кнеф внимательно изучил лицо убитого. Смерть придала чертам лорда Флинкса более жесткое, расчетливое выражение, но сомнений, что это именно он, не возникало.
— Похоже, господин и госпожа Гилиан, я должен перед вами извиниться и немедленно вернуть вам на свободу.
Тремер хранила молчание, а Люк уставился на тело, раздираемый самыми противоречивыми чувствами.
— Похоже, кто-то еще должен передо мной извиниться, — сказал он, толкнув безжизненную руку носком башмака. — Я сам хотел убить этого человека.
Вилл тут же вскинулся. Им пришлось столько перенести, пролито столько крови, а они все так же далеки от Сокровища Маунтфалькона. Он был готов ухватиться за эту возможность выплеснуть свое раздражение. Вилл оскалился.
— Если так, тогда это ваш обидчик — это я, сэр. И я готов немедленно дать вам удовлетворение.
Люк высокомерно приподнял бровь.
— Драться с одноруким воякой? — Он указал на окровавленную повязку на руке Вилрована.
Здоровой рукой Вилрован уже тянулся к рукояти шпаги, когда вмешался Кнеф.
— У меня создается впечатление, капитан Блэкхарт, что у нас есть более спешные дела, чем пустячные ссоры между вами и господином Гилианом.
Тогда, чуть пристыженный, Вилл холодно поклонился Люку, Люциус ответил в том же духе. А левеллер тем временем быстро и умело обыскал карманы лорда Флинкса, вытащив все бумаги — включая дипломатический паспорт, который помог премьер-министру так легко пересекать границы.
— Это может пригодиться, — сказал он, отправляя паспорт в карман своего темного плаща. — А кроме того, мне кажется, будет лучше, если тело не смогут опознать, иначе это может еще больше накалить и так напряженное политическое положение.
Он быстро встал на ноги и обратился к присутствующим:
— В пригороде есть приличный постоялый двор. Думаю, нам стоит проследовать туда, чтобы дамы смогли передохнуть, а мы — собраться и спланировать дальнейшие действия.
Все согласились, компания покинула склады и вышла на улицу. Тела лорда Флинкса и гранта они, по совету левеллера, оставили как есть.
— Это даст местным властям пищу для размышления, — сказал Кнеф, взбираясь в свою повозку и беря в руки поводья. — Хотя, принимая во внимание все местные и международные проблемы, не думаю, чтобы их сильно озаботила такая малость, как смерть неизвестного. — Он кивнул Люку, который помогал Тремер сесть в коляску. — Это будет еще одна историческая тайна, Люциус, из тех, что тебе так нравятся:
Люк горько рассмеялся.
— Уж эту-то я буду рад оставить нераскрытой. Подходящий конец для такого честолюбивого человека: безымянная могила в чужой стране. Я могу только сожалеть, что не я имел честь его туда отправить.
Пока Люк нанимал комнату на постоялом дворе и отводил усталую и издерганную Тремер наверх — ей так необходим был отдых, — остальные собрались в отдельной гостиной с видом на гавань, где все, кроме левеллера, легонько перекусили и все вместе обсудили, что делать дальше.
Где сейчас Машина Хаоса, сказать было невозможно, она ушла так далеко, что они уже не в состоянии были ее почувствовать. Но все-таки направление было известно: все указывало куда-то на крайний север. Тот, у кого сейчас Сокровище, будет путешествовать посуху, потому что морское путешествие оказалось бы слишком рискованным — самое страшное, если Сокровище окажется на дне моря.
— Но если мы сами отправимся морем, — сказал Кнеф, — то прибудем на север вслед за леди Софрониспой, а то и опередим ее.
После жарких обсуждений было решено, что сэр Бастиан отвезет часы обратно в Риджксленд, а Кнеф присоединится к Лили, Вилровану и Блэзу.
— Вы не худший советчик Лиллиане, чем я сам, — сказал сэр Бастиан, наконец уступая свое место левеллеру. — И вам легче дается быстрое путешествие. Я должен принять на себя задачу, которая выглядит более легкой.
Кнеф серьезно кивнул.
— Я дам вам письмо к наследной принцессе, объясняющее, как к вам попало Сокровище Риджксленда. Это избавит вас от неприятных вопросов.
Извинившись, он отправился на поиски пера, чернил, бумаги и сургуча. Получив все это у хозяина, он сел за стол в столовой, достал перочинный ножик и каменную баночку с угольной пылью, которую всегда носил с собой, и приступил к написанию обещанного письма. Он как раз заканчивал, когда медленно вошел Люк и спросил, что они решили. Кнеф вкратце описал ситуацию.
— Но если ты хочешь спросить, что будет дальше с вами, то это вам самим и решать. Вы вольны идти куда угодно.
— В том числе и с вами на север?
— В том числе, — ответил левеллер, складывая и запечатывая письмо, — если вам еще не окончательно надоело мое общество — как я был бы готов предположить.
— Это к делу не относится, — холодно ответил Люк. — Ты говоришь, что в Винтерскаре или Нордфджолле назревает бедствие, и я не могу с этим не согласиться. И может даже случиться, что мой родной Тарнбург окажется в центре этих чудовищных событий. Мне кажется, путешествуя с вами, я прибуду туда быстрее, чем любым другим способом. Ты умеешь… устранять препятствия на пути.
— Что-то в этом роде, — спокойно отвечал Кнеф. Он взял письмо и встал. — И возможно, однажды ты даже простишь мне то, что между нами произошло, — и простишь капитана Блэкхарта за убийство человека, смерти которого ты так горячо желал.
На мгновение оглушенный, Блэз отпустил рукоятку и тут же почувствовал, как нож оцарапал кожу на его горле. Но все-таки ему удалось двумя руками ухватить руку гоблина и медленно отвести лезвие в сторону. Потом — казалось, целую вечность — они снова, тяжело дыша, катались по полу. Затем гоблин протянул свободную руку и, скользнув своей гибкой конечностью между более неуклюжими руками Блэза, просто переложил нож в другую руку.
И лезвие опять опускалось, теперь уже беспрепятственно, когда над ними нависла темная фигура. Что-то сверкнуло в воздухе, грант вскрикнул, отпустил нож и обмяк.
В другой части склада Вилровану потребовалось не больше секунды, чтобы оправиться от раны в руку. Выбив пистолет из руки противника и подняв шпагу, которую он уронил, когда пуля задела его, он взял шпагу в левую руку и жестом предложил противнику достать свою. И тот с готовностью воспользовался этим великодушием, одним легким движением выхватив оружие из ножен.
Вилл атаковал первым, но его противник быстро парировал. Потом последовал быстрый обмен ударами — но пока они только изучали друг друга. Вилрован был моложе, быстрее и опытнее. При других обстоятельствах он имел бы большее преимущество, но сейчас ему пришлось драться левой рукой и он стремительно слабел от потери крови; Блэкхарт понимал, что за жизнь ему еще придется побороться.
Выпад, блок, финт, удар, атака и отступление. Поединок продолжался, Вилл задумался: что случилось с Блэзом и с остальными. У него начинала кружиться голова — сколько он еще продержится? Он нанес удар высоко, рассекая лицо противника, но его удар был отражен, в следующее мгновение он уже сам отражал удар, направленный в его правую руку.
Потом опять шквал выпадов, Вилрован хватал ртом воздух, но его противник тоже тяжело дышал и не пытался воспользоваться своим преимуществом. И тогда Вилл увидел свой шанс. Ему бы очень хотелось разоружить этого человека и допросить его, но сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши. И шпага Вилла почти по рукоять вошла в сердце незнакомца.
— Я несколько припозднился, — сказал сэр Бастиан Блэзу, — но лучше поздно, чем никогда.
Что-то хрустнуло у него под ногами, когда он обходил лежащего без сознания гоблина, чтобы подать Трефаллону руку. Вокруг валялись осколки расколотого в щепы бочонка с каменной солью.
— Надеюсь, вы не пострадали от этого необычного существа.
Блэз неуклюже поднялся на ноги. Он перевел взгляд с сэра Бастиана на Лили.
— Со мной-то все хорошо. Но Вилрован…
— Со мной тоже ничего плохого не случилось. — Вилл медленно вышел из-за угла, но он был бледен и руки у него слегка дрожали. — Хотя я и попросил бы Лили осмотреть мою руку.
Лили тихо и огорченно застонала при виде крови, которая постепенно пропитывала толстую шерстяную ткань, но тут же приступила к работе, очень умело помогая ему снять плащ, закатывая окровавленный рукав и нежно ощупывая рану пальцами.
— Ничего серьезного, — сказала она с легкой дрожью в голосе. Лили достала из кармана платок и рулончик ткани и быстро перевязала руку.
А Блэз и сэр Бастиан пока занимались гоблином, который все еще лежал без сознания. Они пристроили его в полусидячее положение, прочно связали ему руки за спиной куском грязной пеньковой веревки, которую Блэз нашел где-то на полу.
— Когда он очнется, не подпускайте его близко к соли, — сказал сэр Бастиан. — Он может попытаться покончить с собой, но нам нужно еще получить от него ответы на многие вопросы.
Пока старик говорил все это, грант начал подавать признаки того, что приходит в себя. Он медленно открыл глаза и очумело оглянулся вокруг. Обнаружив, что связан и окружен врагами, он как будто запаниковал. Глаза у него стали бешеные, и он попробовал вскочить на ноги.
— И не думай! — Блэз твердо взял гоблина за плечи и заставил сесть обратно на землю. И вдруг вскрикнул от боли, потому что пленник, под немыслимым углом вывернув шею, запустил зубы ему глубоко в руку.
Сэр Бастиан схватил гоблина за жидкие волосы и начал бить по голове. Но только после того, как Вилл воспользовался рукоятью своего пистолета и вырубил гранта опять в небытие, только тогда его челюсти разжались и он отпустил руку Трефаллона.
— Боги! — слабым голосом пробормотал Трефаллон. Его рука сильно кровоточила, и он побелел от шока и боли. — Оно похоже на человека, но по сути это не многим лучше животного. — Он покачнулся и упал бы, если бы старик не помог ему удержаться на ногах.
— Каким бы порочным ни казалось его поведение, я думаю, он действовал без особого злого умысла. Лиллиана, посмотри, сможешь ли ты спасти этому гоблину жизнь, а я пока займусь раной господина Трефаллона. Но боюсь, однако, что наш пленник проглотил слишком много человеческой крови.
Лили немедленно начала действовать, она опустилась на колени около гоблина и приложила ухо к его груди, прислушиваясь к сердцебиению. И только несколько мгновений спустя Вилл и Блэз настолько пришли в себя, что осознали, что произошло.
— Соль, — произнес Вилрован слабым голосом, прислоняясь с одному из ящиков спиной. — У тебя в крови ее полно.
— Так оно в конце концов ухитрилось покончить с собой, — сказал Трефаллон с гримасой отвращения. Гоблин на полу начал биться в конвульсиях, его длинное тело корчилось так, что на это было страшно смотреть. Через несколько секунд он был уже мертв.
Последовало долгое молчание, его нарушил сэр Бастиан.
— Боюсь даже спросить, — сказал он, переводя взгляд на Вилла. — Тот человек, за которым вы…
— Мертв, — Вилл устало покачал головой. — Мне очень жаль, но здесь мне очень не повезло.
— А Машина Хаоса? — спросила Лили, поднимаясь на ноги и подходя к нему. — Ты прости меня, Вилл. Я понимаю, что тебя ранили, но ты обыскал тело?
— Там было нечто — не то, что мы искали, — но я подумал, что ты захочешь посмотреть на эту штуку. Поэтому принес ее. — Вилл порылся в карманах и вытащил что-то тяжелое и яркое. Лили протянула руку и с готовностью взяла вещицу.
— Карманные часы, вмонтированные в огромный изумруд, — красота какая…— Но как только она к ним прикоснулась, то поняла — это не просто дорогая безделушка.
У нее упало сердце, когда она догадалась, в чем дело. Лили передала часы сэру Бастиану.
— Очень опасаюсь, что мы следовали не за тем человеком… по крайней мере последние две недели. Это действительно одно из Сокровищ Гоблинов, но не наше. Я даже не знаю, откуда оно.
— Оно из Риджксленда и принадлежит королю Изайе, — произнес глубокий звучный голос. Все в удивлении обернулись. Говоривший вошел так тихо, что никто не заметил его появления.
Высокий худой человек в длинном плаще и круглой черной шляпе вышел из тени на свет, за ним последовали еще один мужчина и темноволосая девушка.
— Как слуга короля Изайи, — сказал Кнеф, протягивая руку и забирая часы из неожиданно обмякшей руки сэра Бастиана, — я буду рад принять на себя обязанность вернуть их ему.
48
Тарнбург, Винтерскар.
Неделю спустя — 28 пастораля 6538 г.
Трава на могиле мадам Соланж выросла уже высоко — благодаря долгому световому дню и тому, что на севере в это время года все растет очень быстро, — когда молодая женщина, с головы до ног укутанная в черное, с брошью на ленте под подбородком и траурным кольцом на тонкой руке, стояла и смотрела на белый кусок мрамора, на котором было вырезано: «Валентина Дэбрюль» и даты: «6496—6538».Первая из дат была, Ис это хорошо знала, не менее фальшивая, чем имя. Мадам никогда не упоминала своего точного возраста, но ей было около полутора столетий, так как Софи признавалась, что ей самой девяносто семь, а мадам была, скорее всего, еще старше.
— Я оказала тебе услугу, — сказала Ис. — Если бы я не решила тебе помочь, ты бы могла подумать, что долг велит тебе остаться чуть ли не навсегда. А так из тебя получился на редкость красивый труп, это все признали, — а чего большего ты могла желать?
Повернувшись к могиле спиной, Ис направилась к ожидавшему ее экипажу. В это время года ночь по-настоящему и не наступала — только яркий закат, за ним — несколько часов сумерек, — но солнце клонилось к горизонту, тени удлинялись, и от неожиданной прохлады у нее мурашки побежали по коже, хотя она и не знала, действительно ли стало холоднее или ей это только показалось. Было ли это предчувствие какой-то будущей беды? Ис подозрительно оглянулась вокруг и увидела невысокую полную фигуру, одетую, как и она, во все черное, с черной вуалью до пояса, которая шла по кладбищу по колено в траве навстречу ей.
— Ах, Софи, Софи! — Ис ускорила шаги и чуть не бросилась в объятья своей тети. — Ах, тетушка Софи, я так рада тебя видеть!
Софи быстро ее обняла, потом отстранилась и некоторое время ее разглядывала.
— Как ты похудела! Но это неудивительно. Такая трагедия, дорогая моя! Я приехала, как только услышала, как только смогла, но были некоторые… трудности по дороге.
Ис высвободилась из ее объятий.
— Трагедия? Не думаю. Мадам Соланж уже переходила все границы. Я знаю, она тебе нравилась, но, поверь мне, без нее будет лучше.
Потрясенная Софи долго смотрела на Ис молча.
— Ис, — очень тихо сказала она, когда дар речи вернулся к ней. — Ты же не хочешь мне сказать, что это — твоих рук дело?
— Она убила Змаджа, она его сожгла — ты можешь представить, чтобы хоть один чародей сделал такое с себе подобным! И Айзека она тоже убила. Она была злая, злая, она заслужила смерть.
— Злая? О, бедное дитя мое! — Софии, казалось, скорее огорчилась, чем разгневалась. — Валентина Соланж была самая большая идеалистка, самая благородная из нас. Если ты этого не знаешь, то никогда и не поймешь…— Она глубоко вздохнула, все еще приходя в себя. — Вал никогда ничего не делала для себя, все только во имя нашего славного дела. Она пожертвовала бы своей жизнью. Да она с самого начала так и собиралась поступить, но она хотела сначала убедиться, что твое положение незыблемо. Как ты могла это сделать, ведь она все еще была нам нужна?
Ис яростно надулась, покручивая кольцо на руке.
— Мое положение уже незыблемо. Мне никто, кроме тебя, не нужен, тетя Софи, — и меньше всего мадам и остальные.
— Ты, правда, в это веришь? Но ты и представить себе не можешь, что я видела и слышала там, на севере. Говорят, что в Кэтвитсене поднялась неразбериха, а в Толье и Лихтенвальде и того хуже. В Нордфджолле в разгаре восстание, в Маунтфальконе беспорядки, и странные слухи о наводнении, чуме и вещах похуже ползут из Риджксленда. Куда бы я ни приехала, люди говорят, что цивилизация подошла к концу, что цивилизация рушится.
— Но это хорошая новость, — настаивала Ис, отбросив вуаль и топая ногой. — Ведь мы этого и хотели. Это только знак, что пока все идет по плану.
— Но это не наш план, — сказала Софи, уверенно покачав головой. — Это был план Валентины. Вал его придумала, Вал его выполнила, Вал знала, чем он должен закончиться. Без ее руководства как мы можем надеяться навести порядок в этом хаосе? Сейчас не время для неуверенности и сомнений. Сейчас мы не можем позволить себе ни малейшей ошибки в расчетах.
Теперь Ис начала понимать.
— Но ведь она же сказала тебе, что будет дальше. Она должна была тебе все объяснить. Она доверяла тебе все свои секреты. Ах, тетушка Софи, если ты пытаешься меня напугать, то перестань, пожалуйста.
Но Софи только продолжала качать головой, еще горестнее, чем раньше. Отступив на пару шагов, она расправила юбки черного саржевого платья.
— Я понятия не имею. Она сказала мне ровно столько, сколько было необходимо. И дело даже не в том, что она мне не доверяла, просто я играла слишком опасную роль, слишком велик был риск, что меня поймают. Она сказала: то, чего я не знаю, никто не сможет выведать у меня силой.
На мгновение Ис почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Но потом она взяла себя в руки.
— Если так — мы просто придумаем новый план. Почему бы и нет? Мадам сама сказала: мы можем заглядывать в будущее на месяцы, даже на годы вперед. У нас не путаются мысли, как у других гоблинов, если нам приходится думать о будущем.
— Мы не путаемся, если кто-то вроде Вал объясняет нам, придумывает план целиком и шаг за шагом показывает нам, как именно он будет работать. Но придумать такой план самостоятельно? Может быть, мы и лучше остальных, но никто из нас никогда не сравнится с Вал. Вряд ли в целом мире найдется чародей, равный ей.
— Я, — упрямо утверждала Ис. — Я тоже замечательная. Я могу думать сама за себя. Я ведь именно этим и занимаюсь уже столько месяцев. Ты не представляешь, сколько я всего сделала, не спрашивая мадам. Тебя здесь не было, так что ты не знаешь.
Но Софи это не убедило.
— Бедное дитя мое, надеюсь, ты не обманываешь себя. — Она рассеянно протянула руку и поправила выбившийся локон своей племянницы, который сиял золотом особенно ярко на фоне черного шелка и сетчатой вуали. — Потому что если ты во власти самообмана, я и подумать не смею о последствиях. Ах, зачем, зачем только ты сделала эту чудовищную глупость! Подумать только, что весь труд Валентины окончится ничем!
Ис охватила дрожь.
— Тетя Софи, ты же не собираешься отвернуться от меня, ты останешься со мной, правда?
— Отвернуться от тебя? — Тетя нежно взяла Ис под руку и повела к карете. — Бедное дитя мое, ты последняя, самая последняя прямая наследница. Я бы никогда не смогла отвернуться от тебя — что бы ты ни сделала!
Но к утру Софи исчезла. Когда Ис пришла навестить ее в доме на окраине города, старинный особняк был пуст. Короткого осмотра комнат Ис хватило, чтобы убедиться, что лорд Виф, тетя Софи и несколько остававшихся слуг — все они за ночь сбежали.
На столике в спальне Софи, около золоченой шкатулки для драгоценностей, лежало письмо, адресованное Ис. Та подошла с ним к окну и отодвинула бархатные занавеси.
«Ис, — писала Софи, — я не смею оставаться. Как бы ни была я привязана к тебе, есть и существуют более важные вещи, и я должна повиноваться долгу. Твоя тетя Софи никогда, никогда не сделала бы ничего, чтобы причинить тебе вред, но остаться с тобой в такое сложное время — это не в ее силах.
Как я и сказала тебе вчера вечером, ты — последняя прямая наследница. Если что-то случится с тобой, на мне лежит долг выжить и выносить детей. Вал считала меня неполноценной, она считала меня слишком слабой для Императрицы Чародеев. Она верила, что дочь Химены лучше послужит делу нашего народа. Но даже если я сама не гожусь на эту роль, я еще могу родить ребенка, в котором будет достаточно силы. По этой причине я забираю с собой Джмеля.
В знак моей неизменной преданности, я обращаю твое внимание на содержимое маленькой шкатулки из палисандра и черного дерева, которую ты найдешь в вещах Вал. Если ты так умна, как говоришь, то узнаешь истинную суть этого предмета и воспользуешься информацией, которую он тебе предоставит. Дорогая Ис, если не можешь быть мудрой, будь хотя бы осторожна.
Поверь, что я вечно останусь любящей тебя тетей,
Софрониспа».
Ис прочла письмо три раза, затем смяла в руке и отвернулась от окна, от света, который неожиданно показался ей слишком сильным. Она прикрыла глаза рукой.
Не сразу, постепенно, она начинала понимать все: что теперь она действительно осталась одна, что никого из тех, на кого она могла когда-либо положиться в жизни, больше нет.
Но может быть, в ней было больше от Химены, больше от мадам, чем думали они все. Невероятным усилием воли Ис заставила себя не предаваться отчаянию. Она намеревалась выжить — да, и более того! Этого было недостаточно, чтобы отказаться от яда и молотого стекла, — она должна не только жить, но и добиться успеха, причем с блеском.
Оказавшись в спальне, мадам Ис раздвинула шторы и тут же приступила к делу, тщательно осматривая шкаф с бельем и несколько больших сундуков, выбрасывая нижние юбки, перчатки, корсеты, платья и шали, перебирая планшетки из слоновой кости, черепаховые гребни и маленькие флакончики с благовониями из агата и черного янтаря. В небольшой драгоценной шкатулке она нашла янтарную подвеску в форме слезы с паучком внутри и серебряную коробочку для духов в форме сердца.
Не найдя нигде ничего интересного, она занялась большим столом из красного дерева и стала выдвигать один ящик за другим, внимательно просматривая содержимое, пока не добралась до ящика в самом низу, который дернула на себя так сильно, что он с громким стуком упал на пол.
Подняв его и до середины водворив на место, Ис заметила внутри нечто такое, что у нее дух захватило от восхищения.
Она взяла в руки красивый, тонкой работы стеклянный кинжал с витой рукоятью, повернула его в руке, с любопытством осматривая и стараясь не дотрагиваться до лезвия, на случай, если оно было обработано каким-нибудь смертельным ядом. Разбирая содержимое ящика дальше, она нашла яркие шелковые платки, длинные драгоценные булавки для шляп, серебряный пистолет, такой маленький, что она могла спрятать его в ладони, и даже (Ис не могла сдержать мрачной улыбки) небольшой прозрачный пузырек с кристаллическим порошком, который, похоже, был солью. «Это просто кладезь полезных вещей, если ты, конечно, убийца!»
Под всем этим она наконец откопала шкатулку из палисандра и черного дерева, которую Софи упоминала в письме. Ис жадно открыла ее, заглянула внутрь — и тихо застонала от разочарования. Это был всего лишь веер, легкомысленный веер из резной слоновой кости. Расправив пластинки, она не могла не подивиться, как занятно они расписаны. Но почему Софи написала, что он может Ис пригодиться? Сначала Ис даже подумала, не повредилась ли ее тетя рассудком. Или же… или Софи только хотела подразнить и помучить ее, в отместку за смерть любимой Валентины?
Но нет, решила она, жестокость ради жестокости была совсем не похожа на мягкую Софи. Ис подумала над веером еще немного. Она слышала о подобных безделушках со смертельным секретом — глубоко внутри бывает спрятано лезвие, не менее острое и опасное, чем стеклянный кинжал. Но, внимательно изучив веер, она была вынуждена признать, что он совершенно безвреден. Ис положила его обратно в футляр и уже собиралась беззаботно бросить в ящик — но передумала.
Софи что-то имела в виду. У Ис сейчас не было времени отгадывать, что именно, но если она возьмет веер с собой в Линденхофф, она может в конце концов разгадать его секрет. Решив, что это наилучшее решение, она опустила тонкий деревянный футляр за воротник, между платьем и корсетом, и потянулась закрыть ящик.
И снова передумала. Взяв тонкий стеклянный кинжал и аккуратно завернув его в один из шелковых платков, она спрятала его в рукав.
49
Пенморуа, Кэтвитсен. 21 пастораля 6538 г.
— Кнеф, — сказал сэр Бастиан, шагнув вперед и пожимая левеллеру руку, — я думал, вы все еще в Людене.— А я думал, что вы все еще в Маунтфальконе. Приятно так неожиданно встретить здесь друга. Но позвольте представить вам моих спутников — господин Гилиан, недавно прибывший из Винтерскара, и его супруга.
Если сэр Бастиан и усмотрел что-то странное в этом скомканном знакомстве, то ничего не сказал. Затем все остальные по очереди были представлены друг другу, последовали расспросы и поспешные объяснения. Наконец Кнеф попросил, чтобы ему показали, у кого обнаружили Изумрудные Часы.
Он последовал за Вилрованом в соседнюю комнату, а остальные пошли за ними. Встав на колени на полу и перевернув тело, Кнеф внимательно изучил лицо убитого. Смерть придала чертам лорда Флинкса более жесткое, расчетливое выражение, но сомнений, что это именно он, не возникало.
— Похоже, господин и госпожа Гилиан, я должен перед вами извиниться и немедленно вернуть вам на свободу.
Тремер хранила молчание, а Люк уставился на тело, раздираемый самыми противоречивыми чувствами.
— Похоже, кто-то еще должен передо мной извиниться, — сказал он, толкнув безжизненную руку носком башмака. — Я сам хотел убить этого человека.
Вилл тут же вскинулся. Им пришлось столько перенести, пролито столько крови, а они все так же далеки от Сокровища Маунтфалькона. Он был готов ухватиться за эту возможность выплеснуть свое раздражение. Вилл оскалился.
— Если так, тогда это ваш обидчик — это я, сэр. И я готов немедленно дать вам удовлетворение.
Люк высокомерно приподнял бровь.
— Драться с одноруким воякой? — Он указал на окровавленную повязку на руке Вилрована.
Здоровой рукой Вилрован уже тянулся к рукояти шпаги, когда вмешался Кнеф.
— У меня создается впечатление, капитан Блэкхарт, что у нас есть более спешные дела, чем пустячные ссоры между вами и господином Гилианом.
Тогда, чуть пристыженный, Вилл холодно поклонился Люку, Люциус ответил в том же духе. А левеллер тем временем быстро и умело обыскал карманы лорда Флинкса, вытащив все бумаги — включая дипломатический паспорт, который помог премьер-министру так легко пересекать границы.
— Это может пригодиться, — сказал он, отправляя паспорт в карман своего темного плаща. — А кроме того, мне кажется, будет лучше, если тело не смогут опознать, иначе это может еще больше накалить и так напряженное политическое положение.
Он быстро встал на ноги и обратился к присутствующим:
— В пригороде есть приличный постоялый двор. Думаю, нам стоит проследовать туда, чтобы дамы смогли передохнуть, а мы — собраться и спланировать дальнейшие действия.
Все согласились, компания покинула склады и вышла на улицу. Тела лорда Флинкса и гранта они, по совету левеллера, оставили как есть.
— Это даст местным властям пищу для размышления, — сказал Кнеф, взбираясь в свою повозку и беря в руки поводья. — Хотя, принимая во внимание все местные и международные проблемы, не думаю, чтобы их сильно озаботила такая малость, как смерть неизвестного. — Он кивнул Люку, который помогал Тремер сесть в коляску. — Это будет еще одна историческая тайна, Люциус, из тех, что тебе так нравятся:
Люк горько рассмеялся.
— Уж эту-то я буду рад оставить нераскрытой. Подходящий конец для такого честолюбивого человека: безымянная могила в чужой стране. Я могу только сожалеть, что не я имел честь его туда отправить.
Пока Люк нанимал комнату на постоялом дворе и отводил усталую и издерганную Тремер наверх — ей так необходим был отдых, — остальные собрались в отдельной гостиной с видом на гавань, где все, кроме левеллера, легонько перекусили и все вместе обсудили, что делать дальше.
Где сейчас Машина Хаоса, сказать было невозможно, она ушла так далеко, что они уже не в состоянии были ее почувствовать. Но все-таки направление было известно: все указывало куда-то на крайний север. Тот, у кого сейчас Сокровище, будет путешествовать посуху, потому что морское путешествие оказалось бы слишком рискованным — самое страшное, если Сокровище окажется на дне моря.
— Но если мы сами отправимся морем, — сказал Кнеф, — то прибудем на север вслед за леди Софрониспой, а то и опередим ее.
После жарких обсуждений было решено, что сэр Бастиан отвезет часы обратно в Риджксленд, а Кнеф присоединится к Лили, Вилровану и Блэзу.
— Вы не худший советчик Лиллиане, чем я сам, — сказал сэр Бастиан, наконец уступая свое место левеллеру. — И вам легче дается быстрое путешествие. Я должен принять на себя задачу, которая выглядит более легкой.
Кнеф серьезно кивнул.
— Я дам вам письмо к наследной принцессе, объясняющее, как к вам попало Сокровище Риджксленда. Это избавит вас от неприятных вопросов.
Извинившись, он отправился на поиски пера, чернил, бумаги и сургуча. Получив все это у хозяина, он сел за стол в столовой, достал перочинный ножик и каменную баночку с угольной пылью, которую всегда носил с собой, и приступил к написанию обещанного письма. Он как раз заканчивал, когда медленно вошел Люк и спросил, что они решили. Кнеф вкратце описал ситуацию.
— Но если ты хочешь спросить, что будет дальше с вами, то это вам самим и решать. Вы вольны идти куда угодно.
— В том числе и с вами на север?
— В том числе, — ответил левеллер, складывая и запечатывая письмо, — если вам еще не окончательно надоело мое общество — как я был бы готов предположить.
— Это к делу не относится, — холодно ответил Люк. — Ты говоришь, что в Винтерскаре или Нордфджолле назревает бедствие, и я не могу с этим не согласиться. И может даже случиться, что мой родной Тарнбург окажется в центре этих чудовищных событий. Мне кажется, путешествуя с вами, я прибуду туда быстрее, чем любым другим способом. Ты умеешь… устранять препятствия на пути.
— Что-то в этом роде, — спокойно отвечал Кнеф. Он взял письмо и встал. — И возможно, однажды ты даже простишь мне то, что между нами произошло, — и простишь капитана Блэкхарта за убийство человека, смерти которого ты так горячо желал.