Эфендиев Ильяс. Повесть о Сарыкейнек и Валехе

   Джамал-муаллим, улыбаясь, привстал со своего места.
   - Предлагаю на эту почетную должность,- сказал он, - тамаду более умелого, Раджаб-ммуаллима.
   - Раджаба! Раджаба! Пусть будет Раджаб! - раздалось со всех сторон.
   Раджаб поднял руки над головой. ЯЯ думал, сейчас он скажет, как обычно: "Физкульт-приввет!" - но Раджаб начал цветистый тост. Расхвалил Саррыкейнек до небес. А затем представил меня богатырем и героем, одолевшим даже такого знаменитого пехлевана, каким является он сам.
   Ребята рассмеялись.
   Веселье продолжалось за полночь.
   Но все имеет конец. Кончилась и наша свадьба.
   Нас усадили в "Волгу" Джамал-муаллима, гости набились в кузов грузовика.
   Свадебный кортеж въехал на Девятую Параллельную и остановился возле нашего дома
   Ребята внесли в дом остатки провиззии, подарки, в том числе холодильник "Морозко", купленный тетушкой Джейран.
   - Ну, будьте счастливы! - сказал Сарвар. - А мы в путь-дорогу... Берегите себя! Если что понадобится, звоните.
   - Не стесняйтесь, - добавил Зейнаал.
   А Раджаб, крепко поцеловав меня,; заявил:
   - Ну вот, теперь и ты стал семейным. Поживи год-два, а там снова поборемся. А то подуумаешь - холостой парень, ни тебе печалей, ни забот одолел меня, женатого! Не считается!
   - Не считается! - подхватили со смехом ребята.
   Мы еще раз попрощались со всеми, и машины тронулись в путь.
   Сарыкейнек вынесла из дома стакан воды, плеснула вслед.
   - Счастливо!
   Мы остались одни. Я взял Сарыкейнек за руку и ввел в дом.
   В наш дом.
   Сарыкейнек
   Утром я проснулась первой. На цыпочках, чтобы не разбудить Валеха, прошла на кухню. Поставила чайник.
   Подошла к зеркалу.
   Я не видела маму, которая умерла в тот же день и час, когда я появилась на свет. Но помню, что, когда была еще маленькой и жила не в детдоме, а у себя в деревне, соседки, глядя на меня, вздыхали: "Вылитая мать!"
   Я смотрела на свое отражение в зеркале, а потом закрыла глаза и мысленно представила себе мать. Ее лицо, ее облик. Спасибо, мама, что ты родила меня на свет. Я счастлива, очень счастлива.
   Когда чайник закипел, я заварила чай покрепче. Накрыла стол новой скатертью. Приготовила завтрак...
   Села у окна и стала ждать, пока проснется Валех.
   - С первым утром нашей совместной жизни, о моя верная царица Сарыкейнек!
   - С первым утром, мой герой, гроза всех бандитов! Посмеялись, крепко обнялись... Потом Валех увидел накрытый стол и воскликнул радостно:
   - Да здравствует семейная жизнь!
   Поев, мы стали разбирать подарки, оставленные ребятами. Сначала распаковали и поставили на кухне холодильник, потом взялись за остальное. Джамал-муаллим подарил нам транзистор, тетя Назлы - прикроватный коврик. Сарвар, Зейнал и Эльдар, сложившись, купили небольшой телевизор, а Гюллюбеим-хала подарила нам ковровую ткань, которую ткала, когда я еще жила у нее. Ткала и приговаривала: "Этот джеджим будет твоим приданым. Глянь, нравится рисунок?"
   - Даже неудобно, столько подарков, а, Сарыш? - сказал Валех. - Мало того, что ребята продукты на свадьбу привезли...
   - Ничего, - ответила я. - За нами не пропадет. Вот выучимся, приедем на стройку...
   По случаю свадьбы нам дали три свободных дня. Так что торопиться было некуда.
   Три дня полного безделья!
   Прибрав комнату, мы оделись и пошли гулять.
   Заглянули в универмаг. Потом отправились на бульвар. Покатались на катере.
   Когда прогулочный катер удалился от города и море распахнулось перед нами, беспредельное и могучее, мне показалось, я попала в какой-то иной мир. Мир, который мы не знали прежде и который не знает нас. Чужой и холодный. На какой-то миг мне стало страшно, и я прижалась к Валеху. Моему мужу.
   И тут я почувствовала себя такой счастливой, что неожиданно громко засмеялась.
   - Ты что? - повернулся ко мне Валех.
   - Ничего. - Я хотела объяснить ему свое состояние, но как объяснить такое словами... И я просто широко развела руки, словно бы обнимая море, небо над головой. ..
   - Пошли в ресторан... Пообедаем, - предложил Валех, когда мы ступили на причал.
   - Денег у нас негусто, - ответила я. - Да и наша квартира на нас обидится!
   Мы поднялись к себе на Девятую Параллельную. Санубар, встретив нас у ворот, улыбнулась и сказала:
   - Поздравляю!
   Я шепнула ей на ухо:
   - И тебе желаю того же!
   А Забита, стоявшая, как всегда, с ребенком на руках, ничего не проронила, только сощурила' на нас свои и без того узкие глаза.
   Главадвенадцатая
   ВАЛЕХ СТАНОВИТСЯ ШОФЕРОМ БАЛЛАМИ. ИСТОРИЯ СИМУЗАР-ХАНУМ
   Валех
   И все-таки мне пришлось перейти на вечернее отделение.
   ...Сбережения наши таяли на глазах. Припасы, которые оставили ребята, тоже.
   Первое время, когда мы осваивались на новом месте, а затем привыкали к студенческому быту, мы не очень задумывались над тем, как будем жить. Мол, ничего, подработаем между занятиями, сил хватит и на то, и на другое. Но спустя месяц-другой я сел и, как говорится, положив папаху перед собой, стал думать, где я могу подработать. Ведь я только и умел, что крутить баранку.
   После долгих размышлений я попросил помочь нашего соседа шофера Вели.
   - Ничего. Завтра сходим к моему фронтовому другу,- сразу откликнулся Вели.
   Приятель Вели оказался начальником базы самосвалов. Энергичный, приветливый человек с покалеченной рукой.
   Вели представил меня и попросил помочь с какой-нибудь нетрудной ("Студент, ему еще и учиться надо!") работой.
   - Ну, самосвал в таком случае отпадает, - сказал начальник базы. - А жаль... Мне такие, как ты, парни нужны... Хорошо, легковую машину ты водил?
   - Конечно, - ответил я.
   - Тогда позвони-ка дня через два, ладно?
   На том и договорились.
   Помня свои хождения к Саламову, я, признаться, не очень поверил в такую оперативность. И позвонил не через два, а через три дня.
   - А-а, здравствуй, - услышал я в трубке низкий голос приятеля Вели. - Где ты был вчера? Тебя ждут... Значит так. Работа легкая, чистая, дневная, так что вечером можешь успеть в институт.
   - На грузовой машине? - спросил я.
   - Нет, на "ГАЗ-24". Под счастливой звездой ты родился, парень. - Приятель Вели засмеялся. - Понимаешь, случайно узнал: в рыбном управлении начальнику шофер нужен. Я и порекомендовал тебя.., Ну как, подходит?
   Я поблагодарил.
   - Иди прямо сейчас. Начальника зовут Балаами Бабашев.
   По дороге в управление, признаться, особой радости я не испытывал. Что-то здесь было не по мне. Что-то мне сразу здесь не понравилось - то ли персональная маша на, то ли фамилия и имя начальника...
   "Балаами Бабашев". Было в этом что-то заведомо антипатичное.
   Мои предчувствия начали сбываться, стоило мне переступить порог управления.
   В приемной начальника сидели несколько человек и терпеливо, с потухшими лицами ждали вызова. Секретарша, крашеная блондинка, безучастная ко всему, курила сигарету.
   Все здесь удивительно напоминало знакомое мне управление жилищного хозяйства.
   На этот раз, правда, как только я назвал себя, секретарша кивнула на дверь кабинета:
   - Проходи...
   ..."Волга" Балаами оказалась вишневого цвета. Хромированная вдоль кузова и на капоте, с "рукой", раскачивающейся на заднем стекле. Я осмотрел ходовую часть, заглянул в мотор, проверил тормоза. Машина была в хорошем состоянии.
   Ровно в пять, как и было сказано, я подал машину.
   Балаами не заставил себя ждать (он и не походил на человека, который засиживается на службе). Холеный, надушенный, в светлом дорогом костюме и ярко-красном галстуке, он плюхнулся на заднее сиденье. Коротко приказал:
   - Кондитерский магазин на Низами.
   - А, извините, это где?
   - Ба... Кажется, ты города не знаешь, приятель?
   - Скоро узнаю.
   - Ну-ну... Давай.
   Начальник объяснил, как ехать, и, когда мы были у цели, извлек новенькую хрустящую пятидесятирублевку.
   - Зайди в магазин. Скажи продавщице, есть там кудрявая такая блондиночка... скажи, чтобы дала торт. Свежий. И не забудь добавить - покупаю для Балаами, понял?
   Я так и сделал.
   Правда, имя Балаами я назвал не сразу (забыл!), но, когда назвал, продавщица тут же заменила торт.
   - Привет Балаами, - сказала она, принимая чек и ловко перевязывая торт. Ты что, его новый шофер? Я сел в машину, положил торт на переднее сиденье.
   - Ну как?
   - Привет вам передала.
   - Так и сказала? - оживленно переспросил начальник. .
   Балаами жил в центре, недалеко от бульвара, в добротном каменном доме, построенном во времена архитектурных излишеств.
   Следуя его указаниям, я свернул во двор, остановился возле самого подъезда.
   - Возьми торт, - бросил Балаами, выходя из машины.
   Я шел следом, думая про себя: "Отчего это он сам торт не несет? Ведь я поступил к нему шофером, не носильщиком. .."
   Мы поднялись на четвертый этаж. Балаами нажал кнопку звонка.
   Дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина. Первое, что мне бросилось в глаза, - это какой-то яркий халат, небрежно запахнутый на ее груди, и несметное количество украшений. На шее - несколько нитей жемчуга, на руке - массивный браслет, в ушах - бриллиантовые серьги. Я скользнул взглядом на ее пальцы - они были унизаны кольцами и перстнями.
   - Ну, как тебе он нравится? - спросил Балаами. Нисколько не стесняясь, он прямо тут же, в передней, через голову стянул рубашку, обнажив белое рыхлое тело в тесной майке.
   - Какой молоденький! - Женщина бросила на меня короткий оценивающий взгляд, и только теперь я заметил, что у нее были большие, очень красивые глаза и холеное белое лицо.
   Балаами представил жену:
   - Знакомься, Симузар-ханум.
   Симузар-ханум шагнула ко мне, протянула руку - меня обдало крепким запахом духов.
   - Заходи.
   - Спасибо, - ответил я и обратился к Балаами:- Я вам больше не нужен? А то у меня занятия в семь.
   - Какие еще занятия? - Симузар-ханум повернулась к мужу.
   - Он студент. Учится в университете. Ты не возражаешь?
   - Что ж поделать... Молодой, пусть учится. - Симузар-ханум улыбнулась. - А если вечером понадобится, ты позвонишь ректору, и его отпустят. Ведь верно?
   Я пожал плечами. Перспектива работать по вечерам мне, честно говоря, не очень понравилась.
   - Не пугайся, я пошутила, - засмеялась женщина при виде моего вытянувшегося лица. И подошла, чтобы закрыть за мной дверь.
   Меня снова обдало ароматом духов. ...- Ну как новая работа моего мужа? спросила вечером Сарыкейнек, когда мы сели ужинать.
   - Если бы не духи Симузар-ханум, кажется, неплохо, .- А кто это такая?
   - Жена Балаами.
   - Что, сильно душится?
   - Ужасно... - вздохнул я,
   Сарыкейнек расхохоталась. Знала, я терпеть не мог резкого запаха.
   - Ну и бог с ней. Что тебе до нее?
   - У меня к ней дел нет. Но, кажется... у нее будут дела ко мне.
   - Не поняла.
   - Все просто. Видно, и ее придется возить.
   - Молодая?
   - Лет на пятнадцать старше нас с тобой.
   - Красивая?
   - Красивая-то красивая, но... Взгляд у нее какой-то странный. Будто коршуном сейчас кинется, схватит в ког-ти и унесет.
   - Смотри, как бы тебя не унесла! - Сарыкейнек рассмеялась опять.
   .. .На стройке я привык к тому, что после восьмичасового рабочего дня каждый принадлежал сам себе. Мы могли делать все, что хотели: пойти в кино или на скалу Амира, читать книжку или лечь спать. Разумеется, если не случалось ЧП наподобие того снегопада, когда мы по собственному желанию сидели за рулем по полторы-две смены.
   Водить машину начальника управления оказалось делом совсем иным. Тут ты целиком и полностью зависел от хозяина. Обязан был работать до тех пор, пока не отпустят. Причем нет-нет да приходилось подавать машину по вечерам и даже по воскресным дням - бывало и такое. Иногда меня посылали и в район. За документами, как говорил Балаами.
   Позже выяснилось, что "документы" эти были аккуратно запакованными в свертки свежей рыбой, икрой.
   В такие дни я выезжал из города ни свет ни заря. И весь день проводил за рулем. Обычно меня посылали в Нефтечалу. А это, считай, сто шестьдесят километров туда, сто шестьдесят обратно... Домой я возвращался за полночь.
   А наутро развозил "срочные пакеты" по домам знакомых Балаами.
   Все это так изматывало, что на занятия у меня почти не хватало ни времени, ни сил.
   Но все бы ничего, если бы не Симузар-ханум. Она не давала мне проходу. Каждое утро, после того как я отвозил Балаами, мне было велено возвращаться на квартиру и спрашивать, не нужно ли ей что...
   Ханум каждый раз открывала дверь в своем неизменном полураспахнутом пестром халате.
   - Заходи, - говорила она, - выпей коньячку.
   - Спасибо. За рулем пить нельзя.
   - Раз я говорю, значит, можно, - усмехалась она, И добавляла: - Боже, до чего же ты дикий!.. И когда я тебя приручу!
   Однажды, после моего возвращения из Нефтечалы, она дала мне банку черной икры и большого жереха.
   - Спасибо. Мы рыбу не едим, - отказался я.
   - Ишь, гордый. Может, предки у тебя были ханами?
   - Напрасно смеетесь, - ответил я с самым серьезным видом. - Мой дед действительно был хан.
   - Я и говорю. Откуда в тебе эта спесь... И... порода. - Симузар-ханум посмотрела на меня, и я опять уловил требовательный зов ее черных глаз.
   В тот же день на улице я встретил Говхар, секретаршу Мурадзаде. Оказалось, Мурадзаде вернулся из отпуска.
   Я заехал к нему.
   - Ну, как вы тут без меня? Не обидел больше никто?- Мурадзаде с улыбкой подал мне руку.
   - Нет, мы уже оперились, - ответил я шуткой на шутку.
   - Саламов дал квартиру?
   - Дал.
   - И какая?
   - Жить можно... Мы сами привели ее в порядок... Большое спасибо вам за помощь. - Я отвечал на вопросы как можно короче, даже не проговорился о наших мытарствах у Саламова.
   Жаловаться товарищу Мурадзаде я не собирался. Зачем? Нам дали эту хибару, и на этом спасибо. Что же касается самого Саламова, то с ним, как я считал, разберутся и без нас. Есть на это соответствующие организации. Есть закон, есть порядок...
   Жизнь, правда, внесла кое-какие коррективы в эти мои взгляды...
   В пятницу в конце дня Балаами сказал:
   _ Валех, поезжай в Нефтечалу. В воскресенье у ханум праздник. Так что, сам понимаешь... нужна икорка, рыбка, - и он улыбнулся, как улыбается гурман, когда заходит речь о вкусной еде.
   Последнее время Балаами уже не скрывал, зачем посылает меня в район.
   - Но... такое совпадение, знаете. Как раз завтра мы с женой собрались в театр...
   - Что делать, дорогой! - Балаами закурил "Кент" и выпустил струйку дыма в окно машины. - Разве вся наша жизнь не театр? - И он захохотал.
   "Надо так надо, - вздохнула Сарыкейнек, когда я сказал ей о поездке. День рождения бывает раз в году, в театр сходим потом".
   Рано утром она растолкала меня:
   - Пора... Жалко тебя будить, ты так сладко спишь, но...
   Последнее время я хронически не высыпался. Работа у Балаами оказалась не такой легкой, как это могло показаться на первый взгляд. Весь день я мотался по городу, выполняя различные поручения ханум. Потом эти поездки в район. По вечерам - институт, по ночам - конспекты. Правда, я научился не терять время. Сидя в машине, в ожидании Балаами, доставал учебник и с головой уходил в чтение. Но в основном меня выручала память. Лекции запечатлевались у меня в мозгу с точностью магнитной ленты. Даже товарищи удивлялись.
   .. .Когда я выехал за город и за окном замелькали по-осеннему голые, черные поля, пожелтевшая листва деревьев, мне в который раз вспомнилась наша стройка. Вот так же я нажимал на акселератор моего самосвала. Опустив боковое стекло, высовывал голову, и встречный ветер выбивал слезу, и тогда я тормозил, потому что плохо видел дорогу. Любил скорость, любил ощущение стремительного преодоления пространства... Быть может, меня подстегивало еще и сознание, что там, за последним поворотом, меня ожидает Сарыкейнек, ее алый платочек вился высоко, на подъемном кране, словно путеводный ориентир.
   Вот и сейчас я сижу за рулем машины, причем куда более комфортабельной и скоростной. Мчусь по шоссе. Но почему, почему нет в груди былой радости? Почему я еду и вроде бы не знаю - куда? Зачем? Хотя, казалось бы, знаю.
   Когда Балаами впервые откровенно сказал мне о цели поездки, я наивно спросил:
   - А платить не надо?
   Балаами, который редко выходил из себя, ответил с невозмутимым видом:
   - Деньги уплачены. А вообще ты, парень, в такие вещи не лезь. Быстро состаришься.
   Я мчался в Нефтечалу по вполне конкретному делу. И в то же время ехал в неизвестность. Пожалуй, впервые в жизни я испытал эту раздвоенность, когда знание не приносит душевного спокойствия, когда делаешь что-то житейски простое, понятное, но неясное по своей сути. Кому и чему ты служишь, на что направлено твое усердие? Куда спешишь? Бог весть... Может, ты способствуешь преступлению, а может, ничего преступного здесь и нет? Все законно. В конце концов, я исполняю свои обязанности личного шофера, и исполняю неплохо. Что еще? Но... я посматривал на часы, с нетерпением ожидая конца работы. Пожалуй, впервые работа не приносила мне радости. Не оттого ли последнее время я чувствовал упадок духа, какое-то безразличие ко всему, даже к Сарыкейнек... Да-да, с ужасом я замечал, как моя любовь стала постепенно тускнеть. Я старался выйти из этого состояния, отогнать мрачные мысли. "Столкнулся с тяготами семейного быта и скис? - говорил я сам себе. - Ничего. Это временно... Сейчас нам трудно, но пять лет учебы пронесутся быстро. Не успеешь шапку вокруг головы повернуть. И тогда - прощай Балаами с его странной женой, прощай, постылая работа!"
   В Баку я вернулся к концу рабочего дня уставший, голодный. Выпил в дороге только стакан сладкого чая с чуреком. Балаами, однако, отпустил меня не сразу: послал еще за ящиком чешского пива...
   На следующий день, в воскресенье, я снова был за баранкой. Мотался то за боржоми, то за наршарабом, то за домашним чуреком, который продается в нагорной части города. Выполнив поручения, я поднялся наверх.
   На кухне в поте лица трудились несколько девушек из нашего управления. Девушки чистили зелень, перебирали рис, разделывали кур. Но царствовал тут некий Мурсал - худой, угрюмый мужчина, повар на пенсии. Балаами, больше всего на свете любящий вкусно поесть, со праздникам приглашал Мурсала к себе.
   Девушки, выполняя указания Мурсала и Симузар-ханум, бегали между кухней и столовой, не без зависти поглядывая на драгоценности хозяйки дома. На роскошную хрустальную люстру, свисающую над столом. На ковер, расстеленный на полу, - такого огромного и красивого ковра я еще не видывал.
   Время тянулось медленно. Хотелось домой.
   - Ты останься, - распорядился Балаами. - Может, кто из гостей будет без машины. После банкета отвезешь. .. Я тебе потом отгул дам.
   Я пожал плечами. Раз нужно, останусь.
   Какое-то безразличие овладело мной, и я с безучастным видом сидел в углу прихожей, за вешалкой, откуда меня почти не было видно.
   Стали сходиться гости.
   Первым пожаловал низенький толстый мужчина с властными манерами. С ним пришли Алла-ханум, его жена, лет на двадцать пять моложе, миниатюрная, стройная женщина, и молодой парень, модно одетый, с длинными, до плеч, волосами. Аллу-ханум и этого парня я однажды видел здесь: Симузар-ханум оставила их наедине в то время, как я повез ее к портному.
   Затем пришел директор гостиницы, очень видный мужчина, с маленькой невзрачной женой. Этот человек тоже бывал у Симузар-ханум, причем, как я заметил, приходил обычно тогда, когда Балаами отсутствовал.
   Потом пришел директор универсального магазина, из тех, о которых, очевидно, сложена поговорка: "Жизнь холостяка - жизнь султана". Явилась и чья-то жена, высокая белолицая женщина лет пятидесяти. При ее появлении все привстали и почтительно поздоровались.
   Пришли еще несколько человек, которых я не знал. Банкет начался.
   Шоферов, среди которых был один молодой парень, мой ровесник, и трое пожилых, проводили к отдельному столику, накрытому на застекленной веранде.
   У нас шел свой разговор озабоченных, уставших людей, которые терпеливо ждали, пока их отпустят по домам. Пожилые шоферы говорили о ценах на яйца и зелень, о детях, которые уже выросли и жили отдельно, о больных почках и о вреде курения. Мы с молодым шофером молчали и курили одну папиросу за другой. Никто, казалось, не обращал внимания на веселье рядом. Лишь изредка привычно посматривали туда, стараясь определить, скоро ли конец (только и всего!), и снова принимались за разговоры.
   Повар Мурсал принес нам плов, зелень, кое-какие закуски.
   - Ешьте, братья трудяги, - сказал он. - Из самого низа казана положил. Пожирней...
   Шоферы осмотрели угощение, не торопясь положили каждый себе. Стали есть.
   - А ты что? - спросил один из них, видя, что я не ем.
   - Не хочется.
   Я и вправду не хотел есть, хотя весь день провел на ногах и с утра во рту у меня не было маковой росинки. Апатия, охватившая меня, отбила аппетит.
   Чтобы не портить застолья, я встал и, закурив очередную папиросу, вышел на большой балкон, огибавший дом. И увидел, как в углу, прижавшись друг к другу, целовались Алла-ханум и длинноволосый парень.
   Ничуть не удивившись (в этом доме все можно было ожидать), я вернулся к шоферам.
   В это время балконная дверь отворилась, и Симузар-ханум окликнула меня:
   - Валех, тебя к телефону.
   К телефону? Признаться, я испугался. Неужели что-то с Сарыкейнек? Иначе кто еще мог меня искать по телефону?
   Торопливо вошел в кабинет, потянулся к телефонному аппарату. Трубка лежала на рычаге.
   - Кто положил трубку? - повернулся я к Симузар-ханум, шедшей следом.
   Ни слова не говоря, Симузар-ханум выключила свет. В темноте она схватила меня за руку...
   - Это я тебя звала, я. Иди сюда скорей! - шептала Симузар-ханум. Я чувствовал совсем близко ее жаркое, прерывистое дыхание. В нос мне ударил терпкий запах духов, перемешанный с парами алкоголя.
   - Пустите, пусти! Задыхаюсь! - Я оттолкнул ее от себя.
   - Отчего задыхаешься? - поразилась она.
   - От твоих духов... Духов! - И я выскочил в коридор.
   Признаться, впервые я был благодарен своей аллергии. ..
   Я снова вернулся к шоферам, которые, сидя на балконе, дремали. "Неужели жизнь так и пройдет в обслуживании этого пьяного сброда?! - с ужасом подумал я, - Нет - решил я,- работать у Балаами мне больше нельзя. Противно!"
   Пиршество закончилось около часа ночи.
   Я должен был отвезти домой Аллу-ханум и ее пьяного пожилого мужа, а также пришедшего с ними длинноволосого.
   По дороге муж захрапел, а когда приехали, Алла-ханум и парень, нисколько не стесняясь меня, поцеловались несколько раз. Затем Алла-ханум, растолкав мужа, повела его домой, а длинноволосый плюхнулся на переднее сиденье машины.
   - Давай. Улица Низами.
   Я отъехал немного, остановил машину.
   - Вылезай!
   Парень уставился на меня:
   - Разве уже приехали?
   - Ничего, ножками дотопаешь, - ответил я и открыл дверцу. - Вытряхивайся!
   Парень обалдело смотрел на меня:
   - Послушай, мы пили, а ты опьянел? Болван!
   Что ж, сейчас посмотрим, кто из нас болван.
   Я вышел, обошел машину, схватил длинноволосого за шкирку ("Пусти! Пусти!" - по-русски вдруг завопил парень) и вышвырнул вон.
   - Сумасшедший! - взвизгнул длинноволосый. - Ладно, тебе покажут! (Он так и сказал - "покажут", а не "покажу"!)
   Я шагнул в его сторону. Парень вскочил и побежал, смешно размахивая длинными худыми руками.
   Дома Сарыкейнек, которая, поджидая меня, сидела над книжкой, заварила чай, накрыла на стол, не спросив, почему я вернулся с банкета голодным. О происшествии с Симузар-ханум я ей, разумеется, не сказал. Зато описал в подробностях, как турнул из машины длинноволосого и как он бежал от меня. Сарыкейнек долго смеялась, а потом вдруг озабоченно спросила:
   - А тебя не посадят, Валех?
   - Не беда, если и посадят. У тебя есть опыт носить передачи, - ответил я шуткой.
   Затем мы прикинули наши финансы. Оказалось, мне еще месяц-другой надо потерпеть, не уходить от Балаами. С питанием мы еще перебились бы, но... У меня не было пальто, а ватник, который я носил на стройке, в институт не наденешь! У Сарыкейнек прохудились туфли.
   Правда, я все равно собирался купить ей новые, помоднее (чем моя жена хуже институтских девиц!).
   "Ничего, Валех, - успокаивал я сам себя, лежа в темноте с открытыми глазами. - Как говаривал уста Гадир, наш каменщик-аксакал, любивший рассказывать поучительные истории из своей многотрудной жизни, плохой день долго не длится.., Сама жизнь все выправит, расставит по местам".
   ... Симузар-ханум сделала вид, будто ничего не произошло. Однако заметно переменилась ко мне.
   Садилась не рядом, а на заднее сиденье. Так обливалась духами, что я задыхался в машине. Сев, коротко указывала адрес и всю дорогу молчала. А главное - заставляла себя подолгу ждать. Каждый раз я стоял возле подъезда не меньше часа. (Знала б она, что мне это на руку: я тут же доставал учебники!)
   Однажды Симузар-ханум вышла через полтора часа после того, как я подал машину, села. Бросила небрежно;
   - На базар.
   А когда я довез ее, приказала:
   - Возьми базарную сумку и следуй за мной.
   - Зачем?
   - Как зачем? Буду делать покупки. А ты неси сумку, Только не отставай!
   - Я шофер, но не лакей. - На меня нашла злость.- Прошли времена, когда слуги сопровождали господ даже в баню, несли узелки с бельем.
   - Вот как? - Со значительным видом она посмотрела на меня. - Послушай, а ты не боишься, что я велю тебя прогнать?
   Кровь гулко запульсировала у меня в висках, но я сдержался.
   - "Прогнать" - это словечко тоже устарело, ха-нум, - сказал я. - В наше время можно уволить с работы, прогнать нельзя... Советую вам впредь следить за своей речью.