Эфендиев Ильяс. Повесть о Сарыкейнек и Валехе

   К счастью, мне везет на порядочных ребят. За последнее время только раз я почувствовала себя кроликом. Это - когда объявился сынок Гюллюбеим-халы. Валеху я ничего не сказала, чтобы не будить в нем ревности. Но этот тип в первый же день после приезда урвал момент, когда мы остались одни, и попробовал обнять меня за талию. Как бы полушутя, а на самом деле схватил, держит. Я вырвалась, а он, смотрю, открыл чемодан и стал вынимать оттуда разное барахло - золотые часы, отрезы на платье, модную обувь... Вроде как купить меня хочет. Ну тут я не стерпела, подошла к нему да как скину чемодан на пол - барахло так и разлетелось по всей комнате. Он бросился его поднимать, на коленках ползает возле моих ног, сопит. А я стою над ним и смеюсь. Вмиг поставила этого ухажера на место. То был первый случай. А второй раз я столкнулась с чем-то похожим на свадьбе Ханыша. . .
   Признаться, я так была увлечена танцами и у меня такое было славное настроение - ведь давно с Валехом никуда не ходили, не веселились, - что не обратила внимания на запоздавших гостей. Хотя... нет. Долговязого парня с перстнем на пальце я заметила сразу, он показался мне забавным. И потому, когда я поймала на себе его взгляд, я подняла голову и невольно улыбнулась ни к чему не обязывающей улыбкой. Уж больно весело мне было тогда. Но когда я почувствовала, что он так и липнет ко мне своим взглядом, мое хорошее настроение как ветром сдуло. Еле досидела до конца свадьбы. Ушли мы. Ну, думаю, с этим парнем все позади. Отстал, слава богу! Так нет же. На следующий день, когда ребята уехали в совхоз, спускаюсь я со своего крана, чтобы идти в столовую, и кого, вы думаете, вижу перед собой? Пижона с перстнем. Стоит рядом с "Жигулями" оранжевого цвета, развязно улыбается мне и подмигивает.
   - Карета подана! Куда едем?
   - Спасибо, - отвечаю, - мне близко. Прохожу мимо, а он за мной.
   - Вчера я, кажется, извел тебя своими взглядами,- шепчет на ухо. - Так ведь ты девка - класс!
   От такого нахальства я растерялась и говорю:
   - А Валех уехал в совхоз. Помогать вам.
   - Какой Валех?
   - Мой жених.
   - Уехал и прекрасно. Скатертью дорога! - говорит он и уверенно берет меня под руку. А я оттолкнула его руку и гну свое:
   - Так ведь он клуб для вас строит. Камни возит.
   А вы. .. '
   - И пусть себе возит. Он, видно, только и способен камни возить! расхохотался он собственной шутке.
   - А вы на что способны? - постепенно приходила я в себя. - Пить да к чужим девушкам приставать? К тому же обрученным. - Последнее я, конечно, сказала зря. Вышло, что я вроде как отчитываюсь перед ним. Какое ему дело, обручены мы или нет?!
   - Так ведь свадьбы не было? - ухмыльнулся парень.
   - Будет и свадьба, - отрезала я.
   - И когда же? Скоро?
   - Вот получим квартиру... - Опять я дала промашку. Какое ему дело до нашей свадьбы и квартиры?!
   - А сейчас живете врозь, в общежитии? - осклабился парень.
   - Ну и что? - Я оправилась от растерянности, и у меня возник уже чисто спортивный интерес: что еще скажет этот тип?
   - Понимаешь, девочка, - сказал он тоном бывалого человека, повидавшего жизнь, - теперь устарела поговорка: с милым и в шалаше рай. Любовь Лейли и Меджнуна теперь не в моде!
   - Скажите пожалуйста!.,
   - Двадцатый век!
   - И что из этого следует?
   - А то, что сегодня мы живем, завтра нас нет...
   - Так говорили тысячу лет назад. Такие, как ты. .,
   - Говорить, может, и говорили, но атомной бомбы-то не было, - сказал длинноволосый и с довольным видом, будто атомная бомба лежала у него в кармане и это была какая-то вкусная штука вроде шоколадных конфет, потер руки. Кто-то где-то нажал кнопку и... - Длинноволосый теперь улыбнулся. Словно речь шла о том, что от нажатия этой кнопки закрутится, скажем, обзорное колесо на бакинском бульваре.
   - И что же?
   - А то, что ты должна полюбить меня.
   - Так ведь любви-то нет. Сам говоришь! - Я еле сдерживала смех.
   - Зачем же нет... - Парень пошевелил в воздухе пальцами. - Она есть. Только другая, - и он подмигнул.
   - Спасибо за предложение. - В меня словно бес вселился, и я продолжала эту игру. - А что же с Валехом?
   - А Валех... Пусть себе камни возит. Он создан не для такой девушки, как ты.- Тут пижон сделал очередной заход, пробуя уже обнять меня за талию. Переедешь в Баку, там мы найдем квартирку для тебя, - ворковал он, очевидно приняв мою игру за чистую монету и решив, что дело наполовину сделано.
   - У меня перерыв кончается. Пусти, - я оттолкнула его с чувством гадливости.
   - Я могу доказать свою любовь, - шагнул он следом за мной. - Вот небольшой презент. Для начала. Колечко, - он полез в карман.
   - Колечко оставь себе. А если хочешь любовь доказать, сейчас же кукарекни и перекувыркнись три раза. Вот здесь. Возле столовой. Кувыркаться умеешь?
   - Ненормальная!
   Я расхохоталась ему прямо в лицо. А потом смерила его взглядом и сказала:
   - Знаешь что? Пока Валех не вернулся и не сунул твою патлатую голову в раствор, смажь-ка ты пятки и дуй отсюда! Да поскорее!
   - Работяги несчастные, - процедил он, красный от злости. - Тягловые лошади!
   - Что?!
   Моя пощечина прозвучала как выстрел. Рука-то у меня приучена к физической работе. Я замахнулась еще, но он, схватившись за щеку, отбежал в сторону, юркнул в машину и рванул ее с места. Только и остался после него столб пыли на дороге.
   Мерзавец! Меня всю трясло от злости. Лезть к девушке, у которой к тому же есть парень, с гнусными предложениями. И откуда только берутся такие люди?
   .. .Валеху я, конечно, ничего не сказала. Он бы этого так не оставил. А зачем затевать драку? Я этому типу отвесила оплеуху, и довольно с него. И теперь, целуя Валеха, я думала про себя: пусть лопнет от зависти длинноволосый оттого, что мы счастливы, любим друг друга. Не так, как он говорил. По-настоящему.
   - Долго еще вам работать в совхозе? - спрашивала я Валеха.
   - Нет, родная. А что?
   - Ничего. Просто скучаю по тебе... Весь день не вижу.
   - Но я ведь приезжаю часто. Быть может, случилось что? - Валех озабоченно посмотрел мне в глаза.
   - Сынок директора... помнишь, на свадьбе? .. - Я не могла врать, особенно когда Валех вот так изучающе смотрит мне в глаза. - Не хочу, чтобы ты виделся с ним. Предчувствие у меня нехорошее...
   - Да пропади он пропадом! - воскликнул Валех.- Мне-то что до него, глупышка? Я помогаю совхозу. Не ему лично.
   "И ведь правда - не ему", - подумала я, вернувшись к себе в общежитие. Я разделась, укрылась одеялом, закрыла глаза. Но еще долго не могла заснуть. Тревожно было на душе. Нехорошо...
   Валех
   Вчера Сарыкейнек показалась мне странной. Взвинченной, нервной, молчит, думает о чем-то своем... Да ладно! Через денек-другой заканчиваются наши дела в совхозе. Мы сделали все, что от нас требовалось. Директор сказал, что приказом по совхозу объявит нам благодарность. И зарплату мы получим завтра. Завтра же съезжу в райцентр, надо побаловать Сарыкейнек какой-нибудь красивой вещицей к лету. Нарядов у нее - раз-два и обчелся... Эх, да ладно! Вот получим квартиру, обставим, тогда и о нарядах подумаем! Не в тряпках счастье. Было б здоровье, благополучие и мир на земле, вот это голубое небо, эта веселая речка, эти горы...
   Размышляя так, мурлыча себе под нос, я мыл машину у реки. Машина у меня обычно вымыта, блестит. Вот только сейчас - из-за непредвиденной работы и каждодневных многокилометровых рейсов в совхоз и обратно - я малость ее запустил. Думаю я о своем, мурлычу песенку, мою машину. ..
   В это время, вижу, из придорожных зарослей показался ослик, нагруженный свежескошенной травой, за ним вышел мужчина с серпом в руках. Немолодой, в залатанном пиджаке, на ногах длинноносые деревенские калоши. Мужчина кричит ослу: "Токкуш! Токкуш!", погоняет его изо всех сил, а длинноухий заупрямился. По бездорожью бежал трусцой, а как до асфальтированной дороги дошел - стоп, ни с места!
   - Токкуш, ай такой-сякой! Токкуш! - кричит мужчина, лупит осла хворостиной, а осел будто к земле прирос. Ни с места.
   А тут, вижу, из-за поворота на огромной скорости выскочил "жигуленок" и, глазом я не успел моргнуть, со всего лёта стукнул осла так, что тот кубарем покатился по дороге. Ничего себе - "подтолкнул"! Я уж думал, осел откинул копыта. Так нет. Длинноухий вскочил на ноги и бодро затрусил по дороге как ни в чем не бывало. Будто именно этого он и ждал', чтобы продолжить свой путь. Мужчина кинулся следом, но его остановил грубый окрик:
   - Эй ты, ишак!
   Вижу, из помятых "Жигулей" вылезает Ровшан - директорский сынок.
   - Ишак из ишаков, и отец твой ишак, и весь род твой ишачий! - заорал во все горло сын Меджидова. - Чего это ты выгнал своего длинноухого ублюдка на дорогу? Чего, а?!
   Мужчина, испуганно таращась на Ровшана, ткнул серпом в сторону осла.
   - Ай ты, неразумное животное. Опозорил ты меня! Вот уважаемый человек из-за тебя пострадал, - бормотал он, отступая. Униженно кланяясь, стал извиняться: - Уж ты не сердись на меня, сынок. Я тут траву косил. Домой собрался. А он, вишь, стал на дороге и стоит... Не сердись, я тебя прошу. Осел есть осел. Что делать, заупрямился...
   - Сам ты осел, олух деревенский! - крикнул директорский сынок и, подскочив к нему, влепил ему пощечину. . .
   Тот выронил серп на землю, согнулся, закрыл лицо руками, готовый безропотно принять побои. И были в этом жесте та покорность судьбе, та рабская униженность бесправного голодного крестьянина, что вбивались в мужицкое сознание веками и, глядишь, поныне дают о себе знать. Правда, очень редко. Лично я впервые видел, чтобы взрослый мужчина согнулся перед мальчишкой, который годился ему в сыновья, и терпеливо сносил побои.
   От вида этой рабской покорности меня словно ножом полоснули по сердцу.
   Я выбежал на дорогу, как был - с мокрой тряпкой в руке, штанах, засученных по щиколотку, и оттолкнул Ровшана.
   - Что ты делаешь? - крикнул я ему. - Да он же тебе в отцы годится.
   - Не твое дело! Пусти! - вырвался Ровшан и хотел опять броситься на владельца осла.
   Но я поймал его за полу пиджака и стал втолковывать ему, что мужчина с серпом не виноват, скорее виноват сам Ровшан, потому что нельзя из-за поворота выскакивать как бешеный, тем более что там знак висит о непревышении скорости: неподалеку пионерский лагерь! Ну, говорил я Ровшану, помял ты немного машину, но ведь и осел пострадал, хотя виду не подает, - если разобраться, все прекрасно обошлось, и не надо нервничать, лучше разойтись по-хорошему, что я и предлагаю сделать. Все это я говорил спокойным, ровным голосом (неожиданно для самого себя, признаться!), даже пробовал шутить, чтобы остудить пыл зарвавшегося юнца. Но, как видно, юнец не привык к разумным речам.
   - А ну, отпусти пиджак! Тебя это не касается, - Ровшан вырвался и бросил с ненавистью: - Чушка несчастный!
   Я пропустил оскорбление мимо ушей, - и откуда столько терпения набралось у меня в тот день?!
   - Нехорошо, - ответил я. - И твой отец, и ты ведете себя здесь словно... феодалы какие-то.
   - Чего? - Ровшан презрительно глянул на меня. - Ты, нищий, сын нищего, будешь мне тут об отце говорить?!
   Ну тут кровь взыграла во мне.
   Я поймал его за руку. Тонкую, без мужских мускулов, изнеженную руку избалованного городского мальчишки. Заломил за спину так, что Ровшан рухнул на колени. Дал пару раз по шее.
   Все могу вынести, но только не оскорбления памяти моего отца.
   _ Жми отсюда, молокосос! -.крикнул я вдогонку ему, словно мне самому не было восемнадцать; в этот момент я и вправду чувствовал себя намного старше.Будь я твоим папашей, я бы снял с тебя штаны и отхлестал по заднице. Экий волчонок! Совсем озверел среди этих овечек; - я глянул в сторону мужчины с серпом, но, пока мы с Ровшаном говорили, он смылся со своим ослом.
   А на другой день недалеко от карьера, дорогу нам преградила милицейская машина. Сидевший рядом с капитаном милиции Ровшан показал на меня, и капитан, выйдя из машины, приказал:
   - Вылезай. Поедешь в отделение.
   - Что такое?
   - Там увидишь. .. Говорю - вылезай!
   - Свою машину я что, на дороге брошу? - разозлился я. Терпеть не могу, когда мне приказывают. Да еще в такой категоричной форме. - Приеду в отделение на своей машине!
   - Товарищ капитан, если вы по жалобе этого молодца,- Сарвар кивнул в сторону Ровшана, - так тот сам виноват. Затеял драку. Мы сами на него обратимся с жалобой, если на то пошло.
   - Ты был на месте происшествия? - обратился к нему капитан.
   - Не был, но...
   - Тогда помалкивай, пока не забрали и тебя. Капитан сел в свой газик и коротко бросил мне:
   - Езжай следом!
   В предъявленном мне обвинении говорилось, будто студент второго курса медицинского института Ровшан Меджидов объяснился в любви Сарыкейнек Шахмар кызы, работающей крановщицей на стройке, предложил ей выйти за него замуж и что будто бы состоящий с означенной крановщицей в близких отношениях Валех Мадатов, работающий на вышеуказанной стройке шофером, задумал отомстить Р. Меджидову. Подкараулив последнего на дороге, он преградил ему дорогу своим грузовиком марки "КрАЗ" и, когда Р. Меджидов, выйдя из машины, мягко спросил его, в чем дело, бросился избивать. На крик пострадавшего прибежал косивший неподалеку траву рабочий совхоза Муса Ибрагим оглы, но Валех Мадатов оскорбил и его, сел на свою машину и уехал.
   - Так это ж неправда, - возмутился я, услышав такое, мягко говоря, вольное изложение событий. - Все было наоборот. Это Ровшан Меджидов бросился в драку, стал бить крестьянина, а я стал разнимать их.. . - Я настолько был уверен, что тут просто недоразумение и сейчас во всем разберутся, что даже улыбнулся следователю.- Да вы спросите у этого Мусы Ибрагим оглы, если мне не верите.
   - Спросить? - Следователь почему-то, как мне показалось, с сожалением посмотрел на меня. - Что ж, спросим...
   В тот же день состоялась очная ставка. Вот что было зафиксировано в протоколе, который я подписал после:
   "Следователь. Скажите, вас бил сын товарища Меджидова? Если бил, то за что?
   Муса. О чем вы говорите, товарищ начальник? Чтобы сын такого уважаемого человека, как товарищ Меджидов, да так поступил?! Наш Ровшан стыдливее девушки!
   Следователь. Расскажите, как все произошло на самом деле.
   Муса. На самом деле? Конечно. Человек всегда должен говорить правду, разве не так, а, товарищ начальник? . .
   Следователь. Не тяните. Короче.
   Муса. Да-да, я понял вас. Значит, так. Я косил траву ниже асфальтовой дороги. И ишак, значит, пасся рядом. Скотина никак не могла насытиться. Наголодалась зимой, знаете ли, а тут - первая свежая травка. . .
   Следователь. Я же просил - покороче!
   Муса. Слушаюсь! Значит, я косил траву, вдруг вижу: большая грузовая машина примчалась со скоростью молнии, развернулась и встала поперек дороги.
   Следователь. Поперек дороги?
   Муса. Да, да. Именно так. И я тогда удивился. Подумал: с чего это машина загородила дорогу? Кому? В это время тихонько подъезжают "Жигули", выходит Ровшан и вежливо так спрашивает у этого парня: "Что случилось, братец?" А тот. ни с того ни с сего как схватит ребенка...
   Следователь. Какого ребенка?
   Муса. Ну, Ровшана.
   С л е д о в а т е л ь, Ровшан - ребенок?
   Муса. Извини, начальник. На наших глазах парень вырос. Мы и привыкли..,
   С л е д о в а т е л ь. Покороче!
   Муса. Слушаюсь. Так вот. Как стал этот парень вертеть-крутить Ровшана, швырнул оземь. Мало того. Смотрю, выхватил кинжал и хочет убить ребенка.. .
   Следователь. Ровшана.
   Муса. Да, Ровшана. Ну, увидя такое, я не вытерпел, крикнул: "Эй, что делаешь?!" Этот парень обернулся на крик, увидал меня и, как видно, испугался. Тут же бросил ребенка...
   С л е д о в а т е л ь. Ровшана.
   Муса. ...бросил Ровшана, сел в машину и уехал. Только его и видели. . ."
   - Ну что, слышали? - обратился в этом месте допроса ко мне следователь.
   - Слышал, - ответил я, пораженный. - Этого шакала хорошо выдрессировали! Тут следователь заметил:
   - По закону я должен внести в протокол оскорбление свидетеля. Вы назвали его "шакалом".
   - Он шакал и есть!-воскликнул я. - Этого труса, запугав, превратили в шакала. Прошу вас, запишите так, как я сказал.
   Следователь покачал головой.
   - Мы-то запишем, но... Ничего хорошего вам это не сулит. - Он помолчал, сочувственно, как мне показалось, посмотрел на меня и спросил: - Скажите, почему вы носите с собой кинжал?
   - Когда мы толковали с Ровшаном, кинжала при мне не было. Он был в машине.
   - А в машине он вам зачем?
   -г Этот кинжал, видите ли, память об отце. Тут Муса с деланным пафосом всплеснул руками и воскликнул:
   - Не верьте ему, врет он, товарищ начальник, врет! Кинжал был у него в руке, я видел. Он взял его, чтобы убить ребенка!
   - Ровшана, - машинально поправил следователь. И вдруг неожиданно резко хлопнул по столу и крикнул:- Молчи, пока тебя не спросят!
   Муса съежился с той же пугливой покорностью, которой я поразился, когда его бил Ровшан. Но теперь мне были ненавистны его рабские повадки - не только страх в них сквозил, но и подлость...
   Следователь извлек из стола три кинжала.
   - Каким кинжалом этот парень хотел убить Ровшана? - сухо спросил он Мусу.
   Тот без колебания показал на мой маленький кривой кинжал.
   - Выйди! Подожди в коридоре!
   Когда Муса вышел, я объяснил следователю:
   - Капитан милиции, который арестовал меня и за* брал мой кинжал из машины, показался мне. . .
   - ...небеспристрастным? - продолжил за меня следователь. - Но ведь он такой же представитель власти, как и я. У меня нет оснований подозревать его в умышленных действиях.
   Полистав еще раз мое дело, следователь покачал головой.
   - Откровенно говоря, молодой человек, все складывается не в вашу пользу. .. - Он помолчал и неожиданно задал весьма странный, на мой взгляд, вопрос: Скажите, в этом районе нет у вас влиятельных родственников?
   - Нет, - улыбнулся я. - Даже невлиятельных нет. Я сирота.
   - Напрасно улыбаетесь. Для вашей пользы спрашиваю.
   - Кроме невесты, у меня нет никого.
   - И влиятельных знакомых нет? Здесь или в центре?
   - Нет.
   Следователь, глубоко вздохнув, сказал:
   - Хорошо. Пока достаточно. - Он нажал кнопку и приказал вошедшему сержанту: - Увести арестованного!
   Судя по всему, мои дела и вправду неважные, подумал я. Иначе следователь не спрашивал бы меня про родственников и знакомых. И тут во дворе я увидел Сарыкейнек и своих ребят.
   - Ну что? - спросил Сарвар, когда мы обменялись приветствиями. - Как дела? Скоро тебя отпустят?
   - Отпустят, говоришь? .. Мне тут подстроили такую ловушку, что я аж рот раскрыл! Тот крестьянин, которого я защитил, помнишь?.. Представляешь, теперь свидетельствует. .. против меня!
   - Ну?! - вспыхнул Придира Зейнал. - Да за такое я бы ему тут же по шее накостылял... Каков подлец!
   - А что следователь? - взяла меня за руку Сарыкейнек, тревожно глядя мне в лицо. - Неужели он не почувствовал, что тут нечисто?
   - По-моему, почувствовал, - ответил я. - Следователь вроде неплохой...
   - Со следователем тебе, парень, повезло, - неожиданно заметил стоявший позади конвоир-сержант. - Не повезло в том, что ты столкнулся с Меджидовым. . . Слово Меджидова в этих местах - закон!
   - Но ведь Валех не виноват! - воскликнула Сарыкейнек.
   - Все равно.
   - Да не переживай ты, - успокоил ее Сарвар. - Разберутся. Не здесь, так в Баку. Законы у нас равно распространяются на всех, в том числе и на сынка Меджидова.
   Когда я попрощался с ребятами, с Сарыкейнек и мы вышли с сержантом-конвоиром на улицу, кого бы, вы думали, я встретил? Того самого коротконогого мужчину с наглыми глазками, директора мясокомбината, который .охотился на машине за джейранами. Столкнувшись со мной, тот смешался, но, увидя, что я иду в сопровождении милиционера, ухмыльнулся.
   - О, какая встреча! - воскликнул он. И обратился к сержанту: - Эй, Джумуш, куда ведешь этого хулигана? Опять он что-нибудь натворил?
   Сержант не ответил, только бросил удивленный взгляд сначала на коротконогого мужчину, потом на меня. Но меня взорвало.
   - За "хулигана" ты мне ответишь, - отрезал я и решительно шагнул на него. - А ну, прочь с дороги! А то снова окажешься в канаве. . .
   Он живо отскочил, погрозил мне кулаком и юркнул в здание прокуратуры.
   Мы продолжили путь.
   - Откуда этот человек знает тебя, приятель? - спросил у меня, сержант.
   - Так, было дело, - уклонился я от ответа; честно говоря, мне не хотелось пускаться в объяснения.
   - Смотри, - предупредил сержант, - этот человек - близкий друг прокурора, вместе на охоту ездят.
   Сержант, судя по всему, был хороший парень и искренне хотел мне помочь. Но у меня на душе кошки скребли - нет, я не раскаивался в том, что вмешался в драку, и тем более не боялся за себя. Просто. . . Просто как-то ужасно глупо все обернулось - эта драка, этот арест. Я представлял себе, как переживает теперь Сарыкейнек, как она плачет по ночам. . . Эх! Нет, сейчас я не был настроен откровенничать и вести душеспасительные разговоры. Даже с Сарваром, окажись он рядом со мной, не то что с конвоировавшим меня милиционером.
   Злость разбирала меня. Я вспомнил Меджидова с его масленой улыбкой и манерами человека, который облагодетельствовал всех вокруг - не только односельчан, но и нас, шоферов, хотя мы, причем добровольно, приехали к нему в совхоз, и не мы ему, а он был нам обязан. .. Вспоминал его худосочного сынка, как глазел он на Сарыкейнек на свадьбе и как петушился потом на дороге... вспоминал любителя джейраньего мяса... Э-эх! Что говорить. Скверно у меня было на душе!
   Сарыкейнек
   Второй день хожу сама не своя. Неужели это серьезно? Неужели не могут понять сразу - Валех не виноват?! Ведь это же так очевидно! Не мог такой парень, как Валех, ни за что избить человека.
   А каков подлец этот Ровшан! Изобразить все так, будто между мной и им что-то есть, будто мы чуть ли не влюблены друг в друга. . . Жаль, ах как жаль, что я только одну оплеуху отвесила ему в тот день! Надо было не скупиться. . .
   После того как Валеха увели в тюрьму, мы тут же, во дворе прокуратуры, сели и стали думать, как быть. Ничего путного в голову не шло.
   - Вот что, ребята. Так дело не пойдет, - сказал Сар-вар. - Лучше посоветуемся с Джамал-муаллимом.
   На том и порешили.
   Внимательно выслушав нас, Джамал-муаллим произнес:
   - Я верю вам, Валех горяч. Но он никогда не обидит никого незаслуженно. Вот только, - Джамал-муаллим запнулся, - товарищ Меджидов здесь такой человек, что. . . - Он не договорил.
   - Что же нам теперь, ноги ему целовать?! - вспылил Зейнал. - По примеру работников его совхоза. Уж не для того ли вы послали нас в совхоз?
   Джамал-муаллим помолчал некоторое время в раздумье.
   - Ладно, - сказал он наконец. - Раз такое дело, съезжу я в совхоз, поговорю с самим Меджидовым. В открытую. Посмотрим, что он мне скажет... Думаю, это наиболее реальный путь уладить дело.
   На другой день после работы вчетвером мы поджидали Джамал-муаллима возле дороги, ведущей в совхоз. Ребята беспрерывно курили, я тоже, понятное дело, нервничала. Слова Джамал-муаллима вселили в нас надежду. А что, если и вправду удастся быстро уладить дело?! Быть может, товарищ Меджидов и не знает обо всем, - может, все это устроил его сынок сам, без его ведома?!
   И вот машина Джамал-муаллима остановилась возле нас. Джамал-муаллим вышел из машины, со злостью захлопнул дверцу. Никогда мы не видели его таким раздраженным.
   - Зря я поехал к нему на поклон, ребята. Зря! - сказал он резко. Закурив сигарету, он глубоко затянулся и уже спокойнее продолжил: - Значит, приезжаю, захожу в дирекцию. Говорят, нету товарища Меджидова и не будет. Болен. Не возвращаться же назад. Ладно, думаю, навещу больного. Еду к нему домой, вижу сидит он как ни в чем не бывало на балконе с какими-то людьми. Пьют шампанское.
   - Ничего себе больной, - рассмеялся Эльдар.
   - Ну, увидя меня, встал, пригласил за стол. Я поблагодарил, сказал, что не пью. Отвёл его в сторону, рассказал все, как есть. И что же он мне ответил, как вы думаете? Знаю, говорит, про все. Сынок зарвался, и я бы мог дать затрещину, посадить на место - иной раз это полезно. Но... - тут Джамал-муаллим сделал паузу и глубоко затянулся, словно бы успокаивая сам себя. - Но, говорит, дело получило огласку. Этот сукин сын Муса раззвонил на все село: молодой шофер, мальчишка, отлупил сына товарища Меджидова. Да еще обругал - и его самого, и его отца. Так вот, могу ли я, спрашивает у меня Меджидов, это дело теперь так оставить? Разве, говорит, люди будут после этого со мной считаться, если я не накажу этого шофера-выскочку?! Смогу ли я, говорит, выполнять после этого государственный план и высокие социалистические обязательства?! И пошел, и поехал. Ударился в демагогию... Ну, тут я его прервал. Говорю: ладно, бог с ним, с планом, не в нем сейчас дело. А дело в том, говорю, что шофер не виноват, а ему грозит тюрьма. Несправедливо же это. Говорю и вижу - Меджидов смотрит на меня, как на неразумное дитя. И вдруг... начинает хохотать. Я, говорит, думал о тебе как о дельном руководителе. Сказал все откровенно - как начальник начальнику. А ты, оказывается, о шофере печешься! Да какое мне дело до него? Плевать я хотел на этого шофера! .. Есть свидетель, есть доказательства. Словом, сколько я ни убеждал его, ничего не вышло.
   . Видя, что я вот-вот разревусь, Джамал-муаллим погладил меня по плечу.
   - Ну-ну, успокойся, Сарыкейнек, - сказал он мне. - Что-нибудь придумаем.
   Несмотря на прекрасную характеристику с места работы, данную Валеху, несмотря на пламенное выступление общественного защитника - в этой роли выступил плотник уста Мадат, тот самый, что был судьей во время борьбы Валеха с начальником по хозчасти, несмотря на то, что председатель вел судебное заседание вроде бы объективно, суд приговорил Валеха к трем годам заключения.
   - Не отчаивайся! - крикнула я Валеху после оглашения приговора, хотя сама готова была тут же, на глазах у всех, разрыдаться.