Страница:
Маленькая деревенька была совсем не похожа на Ненэлию, словно мы за сотни миль от Словении оказались в самом её сердце. Добротные срубы с расписными наличниками и высокими крылечками, деревянные заборы и широкие ворота, кусты сирени в палисадниках, дороги не мощённые, накатанные и пыльные. Встречать нас вышли почти все жители, они тепло улыбались, как старому знакомому пожимали руки Магистру Леониду и Арману, с испугом поглядывая на серьёзного Арвиля Фатиа, даже здесь, в тихом уютном уголке, не теряющего марку Властителя.
Я горела и надеялась навести справки о получении пропуска в великолепную жизнь в Данийе, но как назло возможности такой не представилось. Люди, растроганные и обрадованные, нашим посещением расспрашивали о последних новостях в Московии, о строительстве нового моста в Стольном граде, о котором они узнали из запоздалого газетного листка «Стольноградский вестник», о волнениях вурдалаков, о том, какие крепкие морозы были этой зимой, в общем, обо всём, кроме «зеленой данийской карты».
Нас привели к местной знаменитости – изобретателю Игнатию, когда-то давно он работал в Совете и обещался сделать хорошую карьеру. В чине третьей степени он уехал с делегацией в Данийю и больше отсюда не вернулся, наплевав и на Совет, и на степени. Он был чуть ниже среднего роста, щуплый, с густой бородой и фанатичным блеском в глазах.
Мастерская его, заваленная всяким хламом, представляла собой склад ненужных и выброшенных вещей. Рано по утру, Игнатий вставал и шёл собирать по улицам материал для своих изобретений, а потом тщательно укладывал найденные «сокровища» в кучу. Чего здесь только не было: и колесо с поломанной осью от двуколки, и кусочки проволоки, и железный лист, оторванный от стены Дома Властителя, после того, как его фундамент обшили такими листами (теперь Игнатий в душе очень боялся, что Властитель узнает знакомый кусок). Были здесь и гаечки с винтиками, выкрученные из приезжих колясок, и поленья для растопки печи, украденные у кузнеца (это была особенно страшная находка, кузнец Ефрем мужик грозный, за воровство мог и побить). В мастерской навсегда укоренился запах ржавого железа и гари из плохенькой печи.
Нам Игнатий показал совершенно невообразимые вещи: «молоток самозабивалка», «кресло на колёсиках», и много такого, чего своим женским умом я была не в состоянии понять, поэтому только стояла и удивлялась.
Но апогеем этого разнообразия оказалась совершенно непотребная штуковина, на которой можно было ездить по улице без лошадей, она так и называлась «телега бесконяга». С известным транспортом её роднили, только плоская площадка и четыре колёса. На этой самой площадке, на краю, стоял медный чан, в котором плескалась какая-то подозрительная зелёная жидкость, туда на подпорах опускалось колесо, к его оси и двум задним колёсам прикреплялись два ремня. Дальше шли две скамейки со спинками, а перед первой стояло странное устройство, именуемое рулём – длинная палка с крестом наверху, рядом торчал шест – тормоз, когда за него тянешь, конструкция останавливалась. Игнатий осторожно провёл большой ладонью по гладкой деревянной площадке и начал рассказывать про работу механизма с такой нежностью, словно говорил про любимую женщину.
– Магистр Леонид, – подпрыгивал на месте Игнат, – ездит она с помощью магического генератора, – он указал на котёл с зеленой бурдой.
– Как он назвал? – громко прошептала я, обращаясь к Ване, Петушков пожал плечами.
Магистр услышал мой голос и бросил предупреждающий взгляд, предлагая скоренько замолчать. Изобретать резко повернул голову, подскочил ко мне и, схватив за руку, подтащил к телеге, пардон, «бесконяге». Я упиралась, но, несмотря на своё хрупкое телосложение, в руках Игнатия оказалась сила. Он начал объяснять специально для меня, максимально приблизив своё лицо к моему, и размахивая руками, как крыльями:
– Энергия, выделяемая из магического процесса кипения, – он щёлкнул пальцами, зелёная жидкость забурлила, – передаёт крутящий момент на главное вращательное колесо через главный вал и по ремённой передачи к колёсам. – Понятно? – дыхнул он на меня луковым перегаром.
Я поспешно закивала, страшась, как бы он мне ещё чего-нибудь не объяснил, а потом выбежала из мастерской на свежий воздух, подальше от сумасшедшего механика и его изобретений.
Через пару минут ко мне вышел Петушков, вид у него был дурацкий, глаза отражали напряжённую работу мысли, переваривающую поток информации.
– Вань, – позвала я его, – ты-то понял?
– Ага, у неё четыре колёса, – хмыкнул тот.
Когда мы возвращались обратно, от жары и новых впечатлений гудела голова, а у меня молоточком стучало слово «ге-не-ра-тор», потом снова «ге-не-ра-тор», «ге-не-ра-тор». Я начала петь песенку, чтобы убрать наваждение, но через строчку вылезал этот злосчастный «генератор»:
—Плакала берёза, генератор, жёлтыми листами, генератор,
Плакала осина, генератор, кровавыми слезами, генератор,
И летели листья, генератор….
От злости я даже плюнула, слово испарилось из головы, и я с облегчением вздохнула.
– Ох, какая конструкция, обалдеть, – причитал догнавший нас Сергий. – Вы видели, сама без лошади! Вы рано ушли, он на ней по мастерской ездил! Надо же какой-то ге-не-ра-тор придумал!
«ГЕНЕРАТОР, ГЕНЕРАТОР, ГЕНЕРАТОР!» – захохотало в голове. Че-ерт!
– Видишь, Сергий, – сквозь зубы процедила я, – какие умы от вас на вольные хлеба утекают! А знаешь отчего?
– И отчего же? – тот приготовился к атаке.
«ГЕНЕРАТОР».
– В Совете платят сущие копейки, от их вида даже мой кот рыдал бы! А ты, Ванятка, все переживаешь, что тебя уволили! Радуйся, что так легко от Совета избавился! Генератор! – добавила я в отчаянье.
– Что? – в два голоса изумились приятели.
– Ничего, – простонала я, – не говорите при мне этого слова!
– Ты про генератор? – съехидничал Ваня.
– Да!
– Хорошо ты больше никогда не услышишь из наших уст слово «генератор», – добавил ухмыляющийся Сергий.
– Бараны! – прошипела я.
Когда вечером меня попросили к Магистру Леониду, я испугалась, уверенная, что Властитель Фатиа всё-таки рассказал про наши с Ваней сумасбродства, и нас теперь ждёт кровавая расправа. Я так волновалась и дрожала, что торчащая на темечке кудряшка мелко тряслась.
Не чуя под собой ног, я постучалась и вошла на веранду постоялого двора, где жили Магистр Леонид и Арвиль Фатиа, наотрез отказавшийся остановиться в Доме Властителей Ненэлии.
– Асенька, – улыбнулся мне Леонид и ласково подтолкнул к стулу. Мне окончательно поплохело – если не орёт, значит, чего-то хочет. – Мы тут подумали, – он неопределённо махнул рукой, на веранде он был один, – и решили: пожалуй, мы примем участие в спартакиаде.
Я непонимающе улыбнулась, «это все хорошо, а я-то причём?»
– В силу того, что ты в нашей делегации одна, так сказать, девушка, а спартакиада женская, – «нет, – заорал во мне внутренний голос, – молчите!» – мы подумали, и я решил, что, – «не говорите мне этого, не надо», – ты будешь участвовать в ней.
«Боже! Я же просила молчать!» Я горестно опустила голову. «Надо было остаться с Пантелеем в Фатии».
– Ну, иди, деточка! – он ласково мне улыбнулся.
– Хорошо, – кивнула я и заявила, – только в случае моей победы Петушкова восстановят в должности!
От такой наглости у Магистра отвисла челюсть. «А ты как думал? Забесплатно только сыр в мышеловке!»
– Я подумаю, – пробормотал он.
Новость Сергия и Ивана развеселила несказанно, они так надо мной потешались, что довели себя до истерики.
– Не представляю Вехрова – в купальнике, – плакал Сергий.
– Да идите вы в болото! – окончательно расстроилась я. – Как я буду соревноваться? Я же маленькая, худенькая, ни одной мышцы!
– Ничего, Аська, – всхлипывал Ваня, – у тебя другие таланты! Зачем тебе мышцы?
– И зачем Петушков я за тебя вступилась? – буркнула я.
– Ты чего? – моментально успокоился Ванятка.
– Тебя снова возьмут в твой Совет, если я выиграю, но я не выиграю, потому что не буду участвовать! – я шумом крутанула стул и уселась на него, положив руки на спинку и уткнувшись в них головой.
– Асенька, правда, что ли? – залебезил Ваня.
– Правда, что ли? – передразнила я и схватилась за голову. – Кривда! Что же мне делать?
Сергий догадался, что приятеля надо спасать, он надолго замолчал. Тишину нарушало лишь жужжание комаров и навязчивое кваканье лягушек, словно мы жили не на берегу озера, а на болоте.
– Меня осенило! – засиял Сергий.
– С чем тебя и поздравляем! – хмуро отозвалась я.
– Когда нам показывали сегодня город, я заметил огромное огороженное поле с полосой препятствий.
Ваня, заинтересованный в моей победе больше меня самой, обрадовался:
– И что там было?
– Было-то? Много чего, – туманно поведал Сергий. – Пойдёмте, поглядим. Только там была надпись на заборе «осторожно злые собаки».
– Собаки? – насторожилась я. Собак я не любила и очень боялась.
– Ладно, – кивнул Ванятка, – пойдём, посмотрим на полосу.
Я стала юлить:
– Ну, вы идите, а я вас здесь подожду!
– Аська, быстро! – рявкнул Петушков.
Сергий оказался отвратительным проводником, мы колесили по ночным оживлённым улицам, возвращаясь, все время в одно и то же место – наш постоялый двор, каждый раз мы следовали в разные стороны и каждый раз оказывались у дома. К середине ночи мы сумели-таки выбраться из «заколдованного круга» и заплутали в огромном парке. Мы точно помнили, как ехали по вымощенным жёлтыми кирпичами дорожкам, и вот стояли посреди поляны, а впереди темнела совершенно непролазная неухоженная чаща, какую и найти-то во Властительском парке практически нереально.
За время наших поисков я смогла обдумать сложившуюся обстановку. Если я действительно смогу выиграть спартакиаду, то у меня появиться реальный шанс остаться в Ненэлии, хотя бы потому, что ни одна подданная Словении не проходила полосу препятствий… до конца.
Когда я окончательно измучилась и перестала прикрывать широкие зевки, перед нами из ниоткуда выросла глухая кирпичная стена.
– Он, – кивнул Сергий. Мы облегчённо вздохнули и спешились.
– Сергий, а где ты видел надпись про собак? – зашептала я и прислонилась к стене, через дырку пытаясь рассмотреть в темноте поле. Раздался дикий лай, на меня пахнуло смрадом, и прямо перед моим носом щёлкнули собачьи зубы. Я отпрянула и повалилась на мокрую от росы траву, с ужасом вслушиваясь в царапанье когтей по стене и лай, больше похожий на рёв.
– Я туда не пойду! – заявила я. Сердце билось, как у мышки.
– Тише, Аська, – прошипел Ваня. Он хлопнул в ладоши, и все моментально смолкло. Псы, секунду назад кидающиеся на стену, спали.
– Давай, Аська, ты первая, лезь! – скомандовал Ваня, подставляя сцепленные ладони, чтобы я могла забраться.
– А почему я первая? – возмутилась я.
– Потому что на дерево лез я, в тележке ехал я, с работы выгнали тоже меня! Лезь на стену и помалкивай!
Кое-как, кряхтя и ругаясь последними словами, я вскарабкалась на стену, повисла на руках и спрыгнула на землю, зацепившись рукавом о торчащий крюк. Ткань треснула, и вырванный кусок остался сиротливо белеть на стене.
На первый взгляд препятствия меня не испугали, а скорее озадачили, преодолеть их обычная девушка смогла бы едва ли. Я подошла к перегородке с огромными мишенями в десяти метрах от линии старта.
– Ребят, – всхлипнула я, пытаясь удержать слезы разочарования, – я стрелять из лука не умею!
– Зато бегаешь хорошо! – подбодрил меня Иван и похлопал по плечу.
Мы прошли дальше, за стеной прятались длинные беговые дорожки и заканчивались они высокой темнеющей вдалеке стеной.
– Сергий, – позвала я приятеля, – а стена – это финиш?
– Нет, – хмыкнул он, – финиш во-он там, – он неопределённо махнул в сторону линии горизонта, – а это препятствие. Видишь, верёвка мотается, вот по ней и наверх!
– А вниз? – застыла я с ужасом.
– А как вниз непонятно, – отозвался из темноты Ваня, – тут даже выступов нет!
Надежда победить махнула голубым платочком и легко упорхнула в небытие. Я разозлилась:
– Если все думают, что я умею летать, то глубоко ошибаются. Спешу Вас уведомить, что я только бегать умею. Вот как сделаю ноги с вашей спартакиады, и кто будет за меня отдуваться? Наверное, Советник Леонид купальник натянет и побьёт все прошлогодние рекорды!
На следующее утро тяжёлые тренировки начались с того, что Ваня и Сергий с самыми гнусными улыбками бесцеремонно вломились ко мне в комнату в начале шестого и вылили на меня ведро ледяной воды, заявив, что это обязательная часть подготовки. Пока я материлась и отплёвывалась, сидя в луже на постели, они неприлично хохотали, разбудив молодую парочку счастливо спящую за стеной.
На заднем дворе установили самодельную мишень, мне всучили в руки огромный пудов в двадцать лук, взятый на время у местного сторожа, в молодости занимавшегося охотой. Я с трудом удерживала его в руках и шаталась от его веса из стороны в сторону.
– Ребят, – заканючила я, – может, поменьше найдёте? Он же, изверг, больше меня!
– Настоящие мужики не ноют! – ударил меня Ваня по плечу, а у меня подогнулись колени, и я едва не рухнула в траву.
Ваня покачал головой, бросил страдальческий взгляд на Сергия, прислонившегося к забору и наблюдающего за сим безобразием с пакостной улыбочкой.
– Смотри! – Ваня забрал у меня лук, легко натянул тетиву и плавно выпустил стрелу, попав ровно в десятку. – Понятно?
Я неуверенно кивнула, после тяжести лука у меня мелко тряслись руки, и все ещё подгибались колени. Лук перекочевал обратно ко мне, я проделала те же самые манипуляции, но стрела даже не думала лететь, а упала мне под ноги. Парни закатили глаза.
– Чего рожи корчите? – взвилась я. – Говорю же, что не умею стрелять! А, может, дротики покидаем? – я надеждой посмотрела в Ванино бледное лицо.
Но Петушков был непреклонен, через три часа тренировки, стрела, описав зигзагообразную дугу, воткнулась в забор в сажени от мишени.
– Вехрова, – облегчённо вздохнули приятели, – стреляй хотя бы так!
От нагрузки у меня болели руки, и ныла спина.
– Смешно вам, да? – едва не плакала я.
– Так, – распорядился Сергий, – теперь бег.
– Какой, к черту, бег, – простонала я, – я еле на ногах держусь. Бегать только через мой труп! Слышишь, Ваня, через… – слова застыли на моих устах.
Ваня с трудом тащил за ошейник из сарая огромного лохматого рвущегося из его рук пса, с нездоровым голодным блеском в глазах.
– Аська, он тебе это устроит! – услышала я, неотрывно глядя на оскаленную пасть чудовища, ехидный Ванин голос.
– Бобик, фас! – заорал, как бешеный, Петушков, тыча в меня пальцем, и разжал руки.
Я застыла от изумления, глядя на то, как на меня с громким лаем несётся сто пудовая туша, а потом развернулась и припустила прочь со двора. Бегала я от него кругами, ловко уходила и виляла, сбивая чудище с толку хитроумными манёврами, пока не додумалась забраться на огромный дуб, почувствовав, как рядом с моей пяткой щёлкнули острые, как бритва, зубы.
– Гады! – заорала я. – Когда спущусь, вы об этом пожалеете!
– Если спустишься! – съехидничал Ваня. Они с Сергием забрались на забор, чтобы пёс их не покусал по ошибке.
– Ага! – продолжала я. – Попробуйте сами спуститься, тренеры чёртовы!
– Запросто! – расхрабрился Ваня и спрыгнул на землю. Бобик увидел сие недоразумение и с диким рыком кинулся в его сторону.
Адепт ругнулся непечатным словом и, как ласточка, взлетел обратно.
– Ну, что умники, доигрались? – разозлилась я. – Кому только в голову пришла такая гениальная идея?
Ребята переглянулись, творчество было явно коллективным, и им совсем не хотелось признавать, что они сваляли дурака.
– Ась! – крикнул Сергий. – Его надо отвлечь!
– И что ты предлагаешь?
– Тебя в качестве приманки.
– Ну, уж нет. Сами эту кашу заварили, сами и расхлёбывайте! – от возмущения я махнула руками и едва не свалилась вниз. Страшно было не само падение, а радостно подставленная пасть. Да, уж теперь я понимаю, каково было Сидорику тогда на груше!
От отчаянья я сняла с ноги сапог и кинула в пса. Тот поймал его на лету, и начал методично жевать.
– Оставь мой ботинок, чудище! – орала я. Обувь надо было срочно спасать. Я сняла второй и точным броском попала прямо в голову Бобика. Пёс такой мерзости со стороны поверженной и уже сдавшейся жертвы не ожидал, выпустил пожеванный сапог, и со злобным лаем начал кидаться на дерево.
– Аська, ты его только разозлила! – заорал Сергий.
Именно в этот момент размашистой походочкой во двор вплыл Фатиа. И что он здесь только забыл?
– Осторожно, – заорали мы в три голоса, – злая собака!
Арвиль понял не сразу, что происходит. Сначала он увидел меня, сиротливо прижимающуюся к дереву, потом Ваню с Сергием, прилипших к забору и сиротливо подгибающих ноги, а только потом страшного Бобика, несущегося на него со скоростью эльфийского жеребца. Я даже и не подозревала, как быстро может бегать Властитель Долины Фатии. Уже в следующую секунду он сидел на ветках соседней берёзы, причём сам не понимая, как забрался на такую высоту по гладкому белому стволу.
– Кто это? – выдохнул он.
– Бобик!
– А где вы его взяли?
– У сторожа, – отозвался адепт. – Аську решили к соревнованиям подготовить!
– Шутники! – заорала я в ответ. – Он уже сожрал мои сапоги.
– А никто тебя не заставлял кидать их прямо ему в пасть! – обиделся Иван.
На этом история не закончилось. Через несколько минут во дворе появился Магистр Леонид, который решил проверить, как поживают его подопечные в нашем лице. Бобик сообразил, что эта жертва постарше, а потому бегает не так быстро, как предыдущая, и с удвоенной скоростью кинулся на него.
– Что это? – завизжал по-женски Магистр и бросился наутёк, демонстрируя удалецкую резвость. – Усыпите его кто-нибудь! – заорал он в тот момент, когда пёс его почти настиг.
Странно, мы полчаса ломаем голову, что делать, а до такого простого решения никто не додумался!
Мы с Сергием щёлкнули пальцами Бобик, уже прыгнувший на Советника, застыл в воздухе и мешком упал на землю, подняв пыль; и в эту же секунду от моей ворожбы в воздух взмыла сорванная с петель калика. Она описала красивую дугу и с грохотом рухнула у ног Леонида.
– Так, – Магистр откашлялся и отряхнул свою рясу, – слезайте, орлы.
Мы нехотя начали спускаться на землю. Но когда Леонид увидел Арвиля, то потерял дар речи, и забыл, что хотел нам собственно высказать. Он никак не мог поверить, что Властитель, аки мы, дети неразумные, бегал от хвостатого чудовища. Именно это нас спасло от очередного скандала.
Его можно было понять, когда мы обратно принесли несчастное чудовище, завёрнутое в белую простыню, сторож решил, что Бобик отбросил лапы и так обрадовался, что расцеловал нас. Потом, через пару часов, пёсик проснулся злее прежнего и едва не перегрыз хозяину глотку, пса тоже можно понять, не каждый день вас так дурачат. Мужик в миг сник и предложил нам деньги за рецепт питья, коим мы усмирили Бобика, когда мы печально пожали плечами, то сторож слезливо предложил усыпить «изверга» на веки вечные, хотя из сострадания к нему. Мы отказались, и теперь хозяин запивал своё горе в таверне.
– Ну, за успех! – Сергий поднял тяжёлую кружку с рябиновым вином.
Я кивнула, мы выпили.
– Аська, – предупредил меня Ваня, – ты особенно не налегай, а то завтра все наши жертвы окажутся напрасными.
– Они и так окажутся напрасными, – промямлила я, закусывая, – потому что я умру на этой полосе препятствий ещё на первой версте.
– За это надо выпить, – глубокомысленно изрёк Сергий.
Мы выпили, закусили, глотнули вина и ещё, выпили опять и снова. В результате, я поняла, что моя голова поворачивается гораздо быстрее, чем позволяет зрение, в руке два стакана, а на душе так хорошо, что хоть пой. Я всех люблю и вокруг одни друзья.
– У меня гениальная идея! – икнул Ваня.
– Такая же, как с Бобиком? – попыталась съехидничать я.
– Лучше! А пойдёмте богу Рональдо помолимся, чтобы Аська живая после соревнований вернулась.
Сергий согласно кивнул.
– Только нам надо жертвоприношения, – спохватилась я, полагая, что данийцы язычники и должны подносить богам дары.
– Ничего, Аська, мы винца возьмём! – успокоил меня Сергий. Его круглое лицо покрылось нездоровыми красными пятнами.
Встать оказалось сложно, пол уходил из-под ног и очень быстро приближался к носу. Я поняла, что упала и отбила подбородок, только после того, как меня подняли обратно. Квадратики паркета двоились, дверей оказалось целых четыре. Я со всего размаху ударилась о косяк и ругнулась непечатным словом.
В конце концов, мы вывалились на улицу. Прохлада остудила разгорячённые щеки, я полной грудью вдохнула ночную свежесть, качнулась и схватилась за Петушкова, чтобы не упасть.
– Ох, – поднял глаза Ваня, – какая ночь звёздная!
Я посмотрела на четыре луны.
– И лунная.
Мы обнялись и направились в сторону центра города. Хитрые тропинки парка уходили из-под ног, поэтому мы шли по мокрой траве. В чернильной мгле было не видно не зги, моя попытка сделать светильник закончилась провалом, в небе загорелось неопределённое месиво жёлтого цвета. Я махнула рукой, лёгкие искры вспыхнули над нашими головами и тихо осели пеплом на землю.
На площадь вступили с залихватской песней, которую каждый исполнял на свой мотив:
– Плакала берёза, жёлтыми листами,
Плакала осина кровавыми слезами… – орала я, что было мочи.
– Вот он! – заголосил Ванятка, тыча пальцем в храм. За сегодняшний день со здания полностью сняли леса, приготовив к завтрашнему открытию. Оно радовало глаз асимметричными стенами, золотыми куполами и замысловатыми рисунками.
– Красота! – протянул Сергий.
Я глотнула вина, набрала побольше воздуха в лёгкие и заорала:
– Бог Рональдо, сами мы не местные, спортивной подготовки у нас нет. В соревнованиях никогда не участвовали! Помоги нам, чем можешь, хоть победой, хоть силушкой!
– Ась, а ты уверена, что правильно молишься? – остановил меня Сергий, схватив за руку.
– А если знаешь как нужно, что молчишь? – удивилась я, передавая ему бутыль.
– Может надо о стену бутылку разбить? – предложил адепт.
Мы переглянулись, в словах Пострелова, несомненно, имелся резон. Выпили ещё по глотку, а потом Ваняшка со всего размаху метнул бутыль в разрисованный бок храма. Тот почему-то задрожал. От благоговейного ужаса мы отбежали подальше и все трое упали на колени.
– Он нас услышал! – прошептала я, подхватываемая религиозным порывом.
В этот момент, стены затряслись, раздался тихий хруст переламываемых балок, конструкция почти беззвучно складывалась, как картонная коробка. В небо поднялось облако пыли. Хмель моментально выветрился из головы, мы вскочили и отбежали подальше, остановившись на шикарной клумбе у фонтана, я сглотнула и шёпотом спросила:
– Ваня, ты же не мог сбить несущую ось обыкновенной бутылкой. Или мог? – я испуганно посмотрела на Петушкова, тот расширенными от ужаса глазами наблюдал, как рушатся тонкие расписные стены, проваливаются купала, обклеенные сусальным золотом, сыпется мусор и куски штукатурки. Нам под ноги упал кусок разноцветной стены. Я зашлась кашлем, через мгновение над обломками некогда великолепного храма, полёта фантазии архитектора, клубился слабый туман.
– Помолились, блин! – выдавил из себя Сергий.
– Что теперь будем делать-то? – осторожно поинтересовалась я.
Сергий тяжело вздохнул, прикрыл глаза и махнул руками, в воздухе повис тяжёлый запах жасмина. Кисти рук приятеля полыхнули красным, и храм начал выстраиваться заново, вставали на место стены, слетались куски фресок, вырастали купала. Здание стояло, как новое, только под неописуемым углом к горизонту, чтобы его рассмотреть пришлось наклонить влево голову.
– Ты думаешь, не заметят? – с сомнением разглядывала я кривую постройку.
– Чокнулась? – буркнул Сергий. – Слава богу, если до открытия достоит!
Мы молча смотрели на восстановленное безобразие и не знали, что к этому добавить. Я опустила глаза и увидела расписной кусочек стены рядом с нашими ногами.
– А давайте это отметим! – вдруг предложил Ваня. – Аська браги наколдует.
Я горела и надеялась навести справки о получении пропуска в великолепную жизнь в Данийе, но как назло возможности такой не представилось. Люди, растроганные и обрадованные, нашим посещением расспрашивали о последних новостях в Московии, о строительстве нового моста в Стольном граде, о котором они узнали из запоздалого газетного листка «Стольноградский вестник», о волнениях вурдалаков, о том, какие крепкие морозы были этой зимой, в общем, обо всём, кроме «зеленой данийской карты».
Нас привели к местной знаменитости – изобретателю Игнатию, когда-то давно он работал в Совете и обещался сделать хорошую карьеру. В чине третьей степени он уехал с делегацией в Данийю и больше отсюда не вернулся, наплевав и на Совет, и на степени. Он был чуть ниже среднего роста, щуплый, с густой бородой и фанатичным блеском в глазах.
Мастерская его, заваленная всяким хламом, представляла собой склад ненужных и выброшенных вещей. Рано по утру, Игнатий вставал и шёл собирать по улицам материал для своих изобретений, а потом тщательно укладывал найденные «сокровища» в кучу. Чего здесь только не было: и колесо с поломанной осью от двуколки, и кусочки проволоки, и железный лист, оторванный от стены Дома Властителя, после того, как его фундамент обшили такими листами (теперь Игнатий в душе очень боялся, что Властитель узнает знакомый кусок). Были здесь и гаечки с винтиками, выкрученные из приезжих колясок, и поленья для растопки печи, украденные у кузнеца (это была особенно страшная находка, кузнец Ефрем мужик грозный, за воровство мог и побить). В мастерской навсегда укоренился запах ржавого железа и гари из плохенькой печи.
Нам Игнатий показал совершенно невообразимые вещи: «молоток самозабивалка», «кресло на колёсиках», и много такого, чего своим женским умом я была не в состоянии понять, поэтому только стояла и удивлялась.
Но апогеем этого разнообразия оказалась совершенно непотребная штуковина, на которой можно было ездить по улице без лошадей, она так и называлась «телега бесконяга». С известным транспортом её роднили, только плоская площадка и четыре колёса. На этой самой площадке, на краю, стоял медный чан, в котором плескалась какая-то подозрительная зелёная жидкость, туда на подпорах опускалось колесо, к его оси и двум задним колёсам прикреплялись два ремня. Дальше шли две скамейки со спинками, а перед первой стояло странное устройство, именуемое рулём – длинная палка с крестом наверху, рядом торчал шест – тормоз, когда за него тянешь, конструкция останавливалась. Игнатий осторожно провёл большой ладонью по гладкой деревянной площадке и начал рассказывать про работу механизма с такой нежностью, словно говорил про любимую женщину.
– Магистр Леонид, – подпрыгивал на месте Игнат, – ездит она с помощью магического генератора, – он указал на котёл с зеленой бурдой.
– Как он назвал? – громко прошептала я, обращаясь к Ване, Петушков пожал плечами.
Магистр услышал мой голос и бросил предупреждающий взгляд, предлагая скоренько замолчать. Изобретать резко повернул голову, подскочил ко мне и, схватив за руку, подтащил к телеге, пардон, «бесконяге». Я упиралась, но, несмотря на своё хрупкое телосложение, в руках Игнатия оказалась сила. Он начал объяснять специально для меня, максимально приблизив своё лицо к моему, и размахивая руками, как крыльями:
– Энергия, выделяемая из магического процесса кипения, – он щёлкнул пальцами, зелёная жидкость забурлила, – передаёт крутящий момент на главное вращательное колесо через главный вал и по ремённой передачи к колёсам. – Понятно? – дыхнул он на меня луковым перегаром.
Я поспешно закивала, страшась, как бы он мне ещё чего-нибудь не объяснил, а потом выбежала из мастерской на свежий воздух, подальше от сумасшедшего механика и его изобретений.
Через пару минут ко мне вышел Петушков, вид у него был дурацкий, глаза отражали напряжённую работу мысли, переваривающую поток информации.
– Вань, – позвала я его, – ты-то понял?
– Ага, у неё четыре колёса, – хмыкнул тот.
Когда мы возвращались обратно, от жары и новых впечатлений гудела голова, а у меня молоточком стучало слово «ге-не-ра-тор», потом снова «ге-не-ра-тор», «ге-не-ра-тор». Я начала петь песенку, чтобы убрать наваждение, но через строчку вылезал этот злосчастный «генератор»:
—Плакала берёза, генератор, жёлтыми листами, генератор,
Плакала осина, генератор, кровавыми слезами, генератор,
И летели листья, генератор….
От злости я даже плюнула, слово испарилось из головы, и я с облегчением вздохнула.
– Ох, какая конструкция, обалдеть, – причитал догнавший нас Сергий. – Вы видели, сама без лошади! Вы рано ушли, он на ней по мастерской ездил! Надо же какой-то ге-не-ра-тор придумал!
«ГЕНЕРАТОР, ГЕНЕРАТОР, ГЕНЕРАТОР!» – захохотало в голове. Че-ерт!
– Видишь, Сергий, – сквозь зубы процедила я, – какие умы от вас на вольные хлеба утекают! А знаешь отчего?
– И отчего же? – тот приготовился к атаке.
«ГЕНЕРАТОР».
– В Совете платят сущие копейки, от их вида даже мой кот рыдал бы! А ты, Ванятка, все переживаешь, что тебя уволили! Радуйся, что так легко от Совета избавился! Генератор! – добавила я в отчаянье.
– Что? – в два голоса изумились приятели.
– Ничего, – простонала я, – не говорите при мне этого слова!
– Ты про генератор? – съехидничал Ваня.
– Да!
– Хорошо ты больше никогда не услышишь из наших уст слово «генератор», – добавил ухмыляющийся Сергий.
– Бараны! – прошипела я.
Когда вечером меня попросили к Магистру Леониду, я испугалась, уверенная, что Властитель Фатиа всё-таки рассказал про наши с Ваней сумасбродства, и нас теперь ждёт кровавая расправа. Я так волновалась и дрожала, что торчащая на темечке кудряшка мелко тряслась.
Не чуя под собой ног, я постучалась и вошла на веранду постоялого двора, где жили Магистр Леонид и Арвиль Фатиа, наотрез отказавшийся остановиться в Доме Властителей Ненэлии.
– Асенька, – улыбнулся мне Леонид и ласково подтолкнул к стулу. Мне окончательно поплохело – если не орёт, значит, чего-то хочет. – Мы тут подумали, – он неопределённо махнул рукой, на веранде он был один, – и решили: пожалуй, мы примем участие в спартакиаде.
Я непонимающе улыбнулась, «это все хорошо, а я-то причём?»
– В силу того, что ты в нашей делегации одна, так сказать, девушка, а спартакиада женская, – «нет, – заорал во мне внутренний голос, – молчите!» – мы подумали, и я решил, что, – «не говорите мне этого, не надо», – ты будешь участвовать в ней.
«Боже! Я же просила молчать!» Я горестно опустила голову. «Надо было остаться с Пантелеем в Фатии».
– Ну, иди, деточка! – он ласково мне улыбнулся.
– Хорошо, – кивнула я и заявила, – только в случае моей победы Петушкова восстановят в должности!
От такой наглости у Магистра отвисла челюсть. «А ты как думал? Забесплатно только сыр в мышеловке!»
– Я подумаю, – пробормотал он.
Новость Сергия и Ивана развеселила несказанно, они так надо мной потешались, что довели себя до истерики.
– Не представляю Вехрова – в купальнике, – плакал Сергий.
– Да идите вы в болото! – окончательно расстроилась я. – Как я буду соревноваться? Я же маленькая, худенькая, ни одной мышцы!
– Ничего, Аська, – всхлипывал Ваня, – у тебя другие таланты! Зачем тебе мышцы?
– И зачем Петушков я за тебя вступилась? – буркнула я.
– Ты чего? – моментально успокоился Ванятка.
– Тебя снова возьмут в твой Совет, если я выиграю, но я не выиграю, потому что не буду участвовать! – я шумом крутанула стул и уселась на него, положив руки на спинку и уткнувшись в них головой.
– Асенька, правда, что ли? – залебезил Ваня.
– Правда, что ли? – передразнила я и схватилась за голову. – Кривда! Что же мне делать?
Сергий догадался, что приятеля надо спасать, он надолго замолчал. Тишину нарушало лишь жужжание комаров и навязчивое кваканье лягушек, словно мы жили не на берегу озера, а на болоте.
– Меня осенило! – засиял Сергий.
– С чем тебя и поздравляем! – хмуро отозвалась я.
– Когда нам показывали сегодня город, я заметил огромное огороженное поле с полосой препятствий.
Ваня, заинтересованный в моей победе больше меня самой, обрадовался:
– И что там было?
– Было-то? Много чего, – туманно поведал Сергий. – Пойдёмте, поглядим. Только там была надпись на заборе «осторожно злые собаки».
– Собаки? – насторожилась я. Собак я не любила и очень боялась.
– Ладно, – кивнул Ванятка, – пойдём, посмотрим на полосу.
Я стала юлить:
– Ну, вы идите, а я вас здесь подожду!
– Аська, быстро! – рявкнул Петушков.
Сергий оказался отвратительным проводником, мы колесили по ночным оживлённым улицам, возвращаясь, все время в одно и то же место – наш постоялый двор, каждый раз мы следовали в разные стороны и каждый раз оказывались у дома. К середине ночи мы сумели-таки выбраться из «заколдованного круга» и заплутали в огромном парке. Мы точно помнили, как ехали по вымощенным жёлтыми кирпичами дорожкам, и вот стояли посреди поляны, а впереди темнела совершенно непролазная неухоженная чаща, какую и найти-то во Властительском парке практически нереально.
За время наших поисков я смогла обдумать сложившуюся обстановку. Если я действительно смогу выиграть спартакиаду, то у меня появиться реальный шанс остаться в Ненэлии, хотя бы потому, что ни одна подданная Словении не проходила полосу препятствий… до конца.
Когда я окончательно измучилась и перестала прикрывать широкие зевки, перед нами из ниоткуда выросла глухая кирпичная стена.
– Он, – кивнул Сергий. Мы облегчённо вздохнули и спешились.
– Сергий, а где ты видел надпись про собак? – зашептала я и прислонилась к стене, через дырку пытаясь рассмотреть в темноте поле. Раздался дикий лай, на меня пахнуло смрадом, и прямо перед моим носом щёлкнули собачьи зубы. Я отпрянула и повалилась на мокрую от росы траву, с ужасом вслушиваясь в царапанье когтей по стене и лай, больше похожий на рёв.
– Я туда не пойду! – заявила я. Сердце билось, как у мышки.
– Тише, Аська, – прошипел Ваня. Он хлопнул в ладоши, и все моментально смолкло. Псы, секунду назад кидающиеся на стену, спали.
– Давай, Аська, ты первая, лезь! – скомандовал Ваня, подставляя сцепленные ладони, чтобы я могла забраться.
– А почему я первая? – возмутилась я.
– Потому что на дерево лез я, в тележке ехал я, с работы выгнали тоже меня! Лезь на стену и помалкивай!
Кое-как, кряхтя и ругаясь последними словами, я вскарабкалась на стену, повисла на руках и спрыгнула на землю, зацепившись рукавом о торчащий крюк. Ткань треснула, и вырванный кусок остался сиротливо белеть на стене.
На первый взгляд препятствия меня не испугали, а скорее озадачили, преодолеть их обычная девушка смогла бы едва ли. Я подошла к перегородке с огромными мишенями в десяти метрах от линии старта.
– Ребят, – всхлипнула я, пытаясь удержать слезы разочарования, – я стрелять из лука не умею!
– Зато бегаешь хорошо! – подбодрил меня Иван и похлопал по плечу.
Мы прошли дальше, за стеной прятались длинные беговые дорожки и заканчивались они высокой темнеющей вдалеке стеной.
– Сергий, – позвала я приятеля, – а стена – это финиш?
– Нет, – хмыкнул он, – финиш во-он там, – он неопределённо махнул в сторону линии горизонта, – а это препятствие. Видишь, верёвка мотается, вот по ней и наверх!
– А вниз? – застыла я с ужасом.
– А как вниз непонятно, – отозвался из темноты Ваня, – тут даже выступов нет!
Надежда победить махнула голубым платочком и легко упорхнула в небытие. Я разозлилась:
– Если все думают, что я умею летать, то глубоко ошибаются. Спешу Вас уведомить, что я только бегать умею. Вот как сделаю ноги с вашей спартакиады, и кто будет за меня отдуваться? Наверное, Советник Леонид купальник натянет и побьёт все прошлогодние рекорды!
* * *
Петушков решил, во чтобы то ни стало, вернуться на работу в Совет, и если бы для этого надо было за ночь натренировать мартышку танцевать польку, он бы это сделал, а уж обучить меня стрелять из лука он обещал за пару часов.На следующее утро тяжёлые тренировки начались с того, что Ваня и Сергий с самыми гнусными улыбками бесцеремонно вломились ко мне в комнату в начале шестого и вылили на меня ведро ледяной воды, заявив, что это обязательная часть подготовки. Пока я материлась и отплёвывалась, сидя в луже на постели, они неприлично хохотали, разбудив молодую парочку счастливо спящую за стеной.
На заднем дворе установили самодельную мишень, мне всучили в руки огромный пудов в двадцать лук, взятый на время у местного сторожа, в молодости занимавшегося охотой. Я с трудом удерживала его в руках и шаталась от его веса из стороны в сторону.
– Ребят, – заканючила я, – может, поменьше найдёте? Он же, изверг, больше меня!
– Настоящие мужики не ноют! – ударил меня Ваня по плечу, а у меня подогнулись колени, и я едва не рухнула в траву.
Ваня покачал головой, бросил страдальческий взгляд на Сергия, прислонившегося к забору и наблюдающего за сим безобразием с пакостной улыбочкой.
– Смотри! – Ваня забрал у меня лук, легко натянул тетиву и плавно выпустил стрелу, попав ровно в десятку. – Понятно?
Я неуверенно кивнула, после тяжести лука у меня мелко тряслись руки, и все ещё подгибались колени. Лук перекочевал обратно ко мне, я проделала те же самые манипуляции, но стрела даже не думала лететь, а упала мне под ноги. Парни закатили глаза.
– Чего рожи корчите? – взвилась я. – Говорю же, что не умею стрелять! А, может, дротики покидаем? – я надеждой посмотрела в Ванино бледное лицо.
Но Петушков был непреклонен, через три часа тренировки, стрела, описав зигзагообразную дугу, воткнулась в забор в сажени от мишени.
– Вехрова, – облегчённо вздохнули приятели, – стреляй хотя бы так!
От нагрузки у меня болели руки, и ныла спина.
– Смешно вам, да? – едва не плакала я.
– Так, – распорядился Сергий, – теперь бег.
– Какой, к черту, бег, – простонала я, – я еле на ногах держусь. Бегать только через мой труп! Слышишь, Ваня, через… – слова застыли на моих устах.
Ваня с трудом тащил за ошейник из сарая огромного лохматого рвущегося из его рук пса, с нездоровым голодным блеском в глазах.
– Аська, он тебе это устроит! – услышала я, неотрывно глядя на оскаленную пасть чудовища, ехидный Ванин голос.
– Бобик, фас! – заорал, как бешеный, Петушков, тыча в меня пальцем, и разжал руки.
Я застыла от изумления, глядя на то, как на меня с громким лаем несётся сто пудовая туша, а потом развернулась и припустила прочь со двора. Бегала я от него кругами, ловко уходила и виляла, сбивая чудище с толку хитроумными манёврами, пока не додумалась забраться на огромный дуб, почувствовав, как рядом с моей пяткой щёлкнули острые, как бритва, зубы.
– Гады! – заорала я. – Когда спущусь, вы об этом пожалеете!
– Если спустишься! – съехидничал Ваня. Они с Сергием забрались на забор, чтобы пёс их не покусал по ошибке.
– Ага! – продолжала я. – Попробуйте сами спуститься, тренеры чёртовы!
– Запросто! – расхрабрился Ваня и спрыгнул на землю. Бобик увидел сие недоразумение и с диким рыком кинулся в его сторону.
Адепт ругнулся непечатным словом и, как ласточка, взлетел обратно.
– Ну, что умники, доигрались? – разозлилась я. – Кому только в голову пришла такая гениальная идея?
Ребята переглянулись, творчество было явно коллективным, и им совсем не хотелось признавать, что они сваляли дурака.
– Ась! – крикнул Сергий. – Его надо отвлечь!
– И что ты предлагаешь?
– Тебя в качестве приманки.
– Ну, уж нет. Сами эту кашу заварили, сами и расхлёбывайте! – от возмущения я махнула руками и едва не свалилась вниз. Страшно было не само падение, а радостно подставленная пасть. Да, уж теперь я понимаю, каково было Сидорику тогда на груше!
От отчаянья я сняла с ноги сапог и кинула в пса. Тот поймал его на лету, и начал методично жевать.
– Оставь мой ботинок, чудище! – орала я. Обувь надо было срочно спасать. Я сняла второй и точным броском попала прямо в голову Бобика. Пёс такой мерзости со стороны поверженной и уже сдавшейся жертвы не ожидал, выпустил пожеванный сапог, и со злобным лаем начал кидаться на дерево.
– Аська, ты его только разозлила! – заорал Сергий.
Именно в этот момент размашистой походочкой во двор вплыл Фатиа. И что он здесь только забыл?
– Осторожно, – заорали мы в три голоса, – злая собака!
Арвиль понял не сразу, что происходит. Сначала он увидел меня, сиротливо прижимающуюся к дереву, потом Ваню с Сергием, прилипших к забору и сиротливо подгибающих ноги, а только потом страшного Бобика, несущегося на него со скоростью эльфийского жеребца. Я даже и не подозревала, как быстро может бегать Властитель Долины Фатии. Уже в следующую секунду он сидел на ветках соседней берёзы, причём сам не понимая, как забрался на такую высоту по гладкому белому стволу.
– Кто это? – выдохнул он.
– Бобик!
– А где вы его взяли?
– У сторожа, – отозвался адепт. – Аську решили к соревнованиям подготовить!
– Шутники! – заорала я в ответ. – Он уже сожрал мои сапоги.
– А никто тебя не заставлял кидать их прямо ему в пасть! – обиделся Иван.
На этом история не закончилось. Через несколько минут во дворе появился Магистр Леонид, который решил проверить, как поживают его подопечные в нашем лице. Бобик сообразил, что эта жертва постарше, а потому бегает не так быстро, как предыдущая, и с удвоенной скоростью кинулся на него.
– Что это? – завизжал по-женски Магистр и бросился наутёк, демонстрируя удалецкую резвость. – Усыпите его кто-нибудь! – заорал он в тот момент, когда пёс его почти настиг.
Странно, мы полчаса ломаем голову, что делать, а до такого простого решения никто не додумался!
Мы с Сергием щёлкнули пальцами Бобик, уже прыгнувший на Советника, застыл в воздухе и мешком упал на землю, подняв пыль; и в эту же секунду от моей ворожбы в воздух взмыла сорванная с петель калика. Она описала красивую дугу и с грохотом рухнула у ног Леонида.
– Так, – Магистр откашлялся и отряхнул свою рясу, – слезайте, орлы.
Мы нехотя начали спускаться на землю. Но когда Леонид увидел Арвиля, то потерял дар речи, и забыл, что хотел нам собственно высказать. Он никак не мог поверить, что Властитель, аки мы, дети неразумные, бегал от хвостатого чудовища. Именно это нас спасло от очередного скандала.
* * *
Вечером мы решили отметить мои скромные спортивные успехи и счастливое избавление от Бобика и отыскали самую дешёвую на берегу озера таверну, где продавали разливное вино местного производства. Маленький обеденный зал был переполнен, очевидно, место имело успех. С трудом отыскав столик в самом углу, рядом с кухней, мы уселись и тут заметили сторожа, хозяина Бобика. Он сидел, подперев рукой щеку, и с грустью рассматривал ополовиненную бутыль.Его можно было понять, когда мы обратно принесли несчастное чудовище, завёрнутое в белую простыню, сторож решил, что Бобик отбросил лапы и так обрадовался, что расцеловал нас. Потом, через пару часов, пёсик проснулся злее прежнего и едва не перегрыз хозяину глотку, пса тоже можно понять, не каждый день вас так дурачат. Мужик в миг сник и предложил нам деньги за рецепт питья, коим мы усмирили Бобика, когда мы печально пожали плечами, то сторож слезливо предложил усыпить «изверга» на веки вечные, хотя из сострадания к нему. Мы отказались, и теперь хозяин запивал своё горе в таверне.
– Ну, за успех! – Сергий поднял тяжёлую кружку с рябиновым вином.
Я кивнула, мы выпили.
– Аська, – предупредил меня Ваня, – ты особенно не налегай, а то завтра все наши жертвы окажутся напрасными.
– Они и так окажутся напрасными, – промямлила я, закусывая, – потому что я умру на этой полосе препятствий ещё на первой версте.
– За это надо выпить, – глубокомысленно изрёк Сергий.
Мы выпили, закусили, глотнули вина и ещё, выпили опять и снова. В результате, я поняла, что моя голова поворачивается гораздо быстрее, чем позволяет зрение, в руке два стакана, а на душе так хорошо, что хоть пой. Я всех люблю и вокруг одни друзья.
– У меня гениальная идея! – икнул Ваня.
– Такая же, как с Бобиком? – попыталась съехидничать я.
– Лучше! А пойдёмте богу Рональдо помолимся, чтобы Аська живая после соревнований вернулась.
Сергий согласно кивнул.
– Только нам надо жертвоприношения, – спохватилась я, полагая, что данийцы язычники и должны подносить богам дары.
– Ничего, Аська, мы винца возьмём! – успокоил меня Сергий. Его круглое лицо покрылось нездоровыми красными пятнами.
Встать оказалось сложно, пол уходил из-под ног и очень быстро приближался к носу. Я поняла, что упала и отбила подбородок, только после того, как меня подняли обратно. Квадратики паркета двоились, дверей оказалось целых четыре. Я со всего размаху ударилась о косяк и ругнулась непечатным словом.
В конце концов, мы вывалились на улицу. Прохлада остудила разгорячённые щеки, я полной грудью вдохнула ночную свежесть, качнулась и схватилась за Петушкова, чтобы не упасть.
– Ох, – поднял глаза Ваня, – какая ночь звёздная!
Я посмотрела на четыре луны.
– И лунная.
Мы обнялись и направились в сторону центра города. Хитрые тропинки парка уходили из-под ног, поэтому мы шли по мокрой траве. В чернильной мгле было не видно не зги, моя попытка сделать светильник закончилась провалом, в небе загорелось неопределённое месиво жёлтого цвета. Я махнула рукой, лёгкие искры вспыхнули над нашими головами и тихо осели пеплом на землю.
На площадь вступили с залихватской песней, которую каждый исполнял на свой мотив:
– Плакала берёза, жёлтыми листами,
Плакала осина кровавыми слезами… – орала я, что было мочи.
– Вот он! – заголосил Ванятка, тыча пальцем в храм. За сегодняшний день со здания полностью сняли леса, приготовив к завтрашнему открытию. Оно радовало глаз асимметричными стенами, золотыми куполами и замысловатыми рисунками.
– Красота! – протянул Сергий.
Я глотнула вина, набрала побольше воздуха в лёгкие и заорала:
– Бог Рональдо, сами мы не местные, спортивной подготовки у нас нет. В соревнованиях никогда не участвовали! Помоги нам, чем можешь, хоть победой, хоть силушкой!
– Ась, а ты уверена, что правильно молишься? – остановил меня Сергий, схватив за руку.
– А если знаешь как нужно, что молчишь? – удивилась я, передавая ему бутыль.
– Может надо о стену бутылку разбить? – предложил адепт.
Мы переглянулись, в словах Пострелова, несомненно, имелся резон. Выпили ещё по глотку, а потом Ваняшка со всего размаху метнул бутыль в разрисованный бок храма. Тот почему-то задрожал. От благоговейного ужаса мы отбежали подальше и все трое упали на колени.
– Он нас услышал! – прошептала я, подхватываемая религиозным порывом.
В этот момент, стены затряслись, раздался тихий хруст переламываемых балок, конструкция почти беззвучно складывалась, как картонная коробка. В небо поднялось облако пыли. Хмель моментально выветрился из головы, мы вскочили и отбежали подальше, остановившись на шикарной клумбе у фонтана, я сглотнула и шёпотом спросила:
– Ваня, ты же не мог сбить несущую ось обыкновенной бутылкой. Или мог? – я испуганно посмотрела на Петушкова, тот расширенными от ужаса глазами наблюдал, как рушатся тонкие расписные стены, проваливаются купала, обклеенные сусальным золотом, сыпется мусор и куски штукатурки. Нам под ноги упал кусок разноцветной стены. Я зашлась кашлем, через мгновение над обломками некогда великолепного храма, полёта фантазии архитектора, клубился слабый туман.
– Помолились, блин! – выдавил из себя Сергий.
– Что теперь будем делать-то? – осторожно поинтересовалась я.
Сергий тяжело вздохнул, прикрыл глаза и махнул руками, в воздухе повис тяжёлый запах жасмина. Кисти рук приятеля полыхнули красным, и храм начал выстраиваться заново, вставали на место стены, слетались куски фресок, вырастали купала. Здание стояло, как новое, только под неописуемым углом к горизонту, чтобы его рассмотреть пришлось наклонить влево голову.
– Ты думаешь, не заметят? – с сомнением разглядывала я кривую постройку.
– Чокнулась? – буркнул Сергий. – Слава богу, если до открытия достоит!
Мы молча смотрели на восстановленное безобразие и не знали, что к этому добавить. Я опустила глаза и увидела расписной кусочек стены рядом с нашими ногами.
– А давайте это отметим! – вдруг предложил Ваня. – Аська браги наколдует.