Страница:
– Мальчики, – всхлипнула я, – что же теперь делать?
Фатийка и Властитель остановились рядом со ступенями кособокого храма, вся площадь в один момент непроизвольно склонила голову влево, чтобы получше рассмотреть незабываемую красоту и великолепие душераздирающего зрелища.
– Братья мои! – заговорил Властитель звучным голосом, толпа моментально стихла и, затаив дыхание, внимала его словам. Я подняла голову, на наспех сколоченной деревянной трибуне для особо важных гостей рядом с Магистром Леонидом сидел Арвиль, он хмуро смотрел на толпу, ничего не замечая вокруг.
– Аська, – хохотнул Сергий, – обрати внимание, Властитель Фатии выглядит каким-то задумчивым. Не знаешь к чему бы это?
Он переглянулся с прячущим ехидную улыбку Петушковым.
– Заткнись! – зашипела я, сглатывая горький комок. «Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему Властитель Фатии выглядит задумчивым! А Вы каждый день просыпаетесь в одной кровати с лохматой похмельной девицей, с момента вашего знакомства орущей во всю глотку, что не переносит Вас на дух? Но главное, Вы не помните, как это получилось!»
– Мы ждали этого дня три долгих года! – продолжал свою речь Арман. – И теперь, – он показал рукой на храм, – он готов!
– Слушай, Ась, – зашептал мне в ухо Иван, – я чего-то не пойму: ты серенады ехала петь Арману, а в постели оказалась с Фатиа. Это мода такая?
– Господи! – взвыла я. – Заткнись! Заткнитесь оба! И без вас тошно!
– Эта молодёжь, эти нравы, – глубокомысленно изрёк Сергий. Парни переглянулись и расхохотались.
– Идиоты! – буркнула я, отодвигаясь от них.
– Мы открываем этот храм, – вещал Властитель Ненэлии, – и ставим первую свечу, – он начал подниматься по ступеням, стены задрожали.
– Пойдём отсюда! – одними губами скомандовал Сергий. Мы поспешно скрылись в кустах, и когда практически покинули парк, раздался громкий срежет и оглушительный визг толпы.
– Началось, – вздохнула я.
Советник Леонид себя ждать не заставил, он залихватски въехал во двор на коляске, подняв облако пыли. Ещё на ходу спрыгнул на землю и поднялся на веранду. Глядя на его перекошенное от ярости пунцовое лицо, подрагивающие лощёные щеки, мы застыли от предчувствия надвигающейся грозы. Леонид тяжело дышал, сжимал кулаки, потом бросил своё рыхлое тело на стул и схватился за свои торчащие вихры.
– Вехрова, – буркнул он, – браги намешай!
Я застыла в нерешительности, переводя испуганный взгляд с Петушкова на Сергия. Сергий кивнул на графин с водой. Я наполнила стакан, провела над ним ладонью и там уже плескалась мутная семидесятиградусная жидкость. Магистр выпил одним глотком, крякнул, обтёр губы рукавом и прошипел:
– Что ж вы делаете, стервецы? Вы знаете, во сколько Совету обойдётся новый храм?
У меня сердце ушло в пятки, я спрятала дрожащие руки за спину и сделалась багрового цвета.
– А мы здесь причём? – Сергий неумело изобразил удивление.
– Молчать, мальчишка! – вдруг заорал Магистр, и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнул графин, стакан и яблоки на большом блюде. – От этого храма заклинаниями за версту несёт! Я чуть от запаха жасмина не задохся, задОхнулся, тьфу, – он плюнул, – задохнулся!
Я вжала голову в плечи и тихонечко села на стул.
– Победителей не судят! – тоненько прошептала я и покосилась на Магистра, тот вытаращился в мою сторону, правое веко у него подрагивало. Он медленно встал и вышел во двор, свистнул кучеру и покинул нас с высоко поднятой головой. Когда коляска Леонида скрывалась за воротами, Ваня печально вздохнул:
– Похоже, меня только что уволили заново.
– Ася! – «Арман!» я подскочила, как ужаленная, и высунула голову из окна. В темноте сада стоял Властитель Ненэлии во всем своём мужском великолепии и фосфорициировал белозубой улыбкой. – Спишь?
– Что ты! – махнула я рукой и присела, чтобы он не увидел съехавшую с плеч ночную сорочку.
– Предлагаю прогуляться, ты как?
– С удовольствием! – моё лицо расплылось в радостной улыбке.
Я соскочила с кровати, наспех побрызгала водой в сонные глаза, натянула порты и рубаху, провела расчёской по кудрям и уже через минуту стояла на ступенях веранды, полная сладостных предчувствий. Арман тихо подошёл ко мне:
– Привет!
– Привет, – смущённо улыбнулась я.
Сердце моё пело, желудок приятно сводила судорога, а в голове крутилась мысль, что это неплохой шанс навсегда остаться в Данийе, не доказывая своей «профпригодности».
– Поедем к озеру, – предложил Ненелия. «С тобой хоть в могилу!» Я так энергично закивала, что в воздух поднялась вся сотня кудряшек, Властитель усмехнулся.
Мы ехали на одном коне, окутанные тёплой сонной ночью. Я прижималась спиной к нему и жмурилась от удовольствия, ощущая его горячую на своей груди, простите, талии. «Господи, увидела бы меня сейчас Динарка, умерла бы от зависти». Мы подъехали к самому болотистому берегу озера, заросшему камышом и осокой. Земля здесь пропиталась водой, под ногами хлюпало, сапоги увязали. Тишину нарушали оглушительно голосящие лягушки и пищащие над ухом комары.
«Вот тебе и романтика!» – съязвил внутренний голос. Я старалась скрыть разочарование и уселась на холодный камень, кокетливо подобрав под себя ножки, и хлопая ресницами. Арман приблизился ко мне, присел рядом на траву и посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.
– Я люблю здесь бывать, – вдруг произнёс он в полголоса, – здесь я могу почувствовать себя обычным данийцем, а не красавцем Властителем Ненэлии! Я так устал от этого!
У меня едва не отвисла челюсть. «Они, что, с Фатиа учились обольщать девиц по одной книжке?»
– Ты молчишь? – грустно улыбнулся он и положил мне на коленку тёплую большую ладонь. У меня поползли на лоб брови, не хотела бы остаться в Данийе, получил бы по лицу за такую вольность. – Я тебя удивил, – предположил он, его ладонь скользнула по ноге выше, на моих щеках выступили красные пятна, а уши загорели. «Мне нравится то, что он делает?»
Я кашлянула и решила, что нет, не нравится.
– Ты не находишь, что здесь сыровато? – осторожно намекнула я, вставая. Он схватил меня за руку и расстроено прошептал:
– Ты хочешь домой?
Я покачала головой и повернулась к озеру, сделав вид, что любуюсь тихой чёрной водой с отражающейся в ней луной, прозрачный голубой свет заливал берег и тонкую едва заметную полоску песка. Я скинула сапоги и встала на холодную землю.
Ненэлия подошёл ко мне, обнял за плечи и, наклонив голову, снова долгим пытливым взглядом посмотрел в лицо. Его взгляд блуждал от губ до носа, к глазам и остановился на живописном синяке промеж бровей. Я поняла, что сейчас как раз пора прыгать в воду, развернулась и, смеясь, словно лесная нимфа, подняв фонтан брызг, легко сиганула в озеро. Ледяная вода обожгла, горло перехватило, я с трудом удержала вопль, а потом улыбнулась:
– Иди ко мне!
Властитель с сомнением покосился на мою дрожащую фигуру, но уже через мгновение обнимал меня в воде. На меня навалилось предвкушения прекрасного и романтичного, я судорожно перевела дыхание, а он прошептал:
– Ты совсем замёрзла, я согрею тебя.
А потом я с расширенными от предчувствия счастья глазами, смотрела, как его красивые губы медленно приближаются к моим. Чувство самосохранения заорало грубым басом, что не стоит этого делать, утром я и так проснулась в чужой постели, и мне это не понравилось. Именно этому чувству я доверяла гораздо более оставшихся пяти, поэтому тихо спросила:
– Ты меня поцелуешь? Да?
Властитель застыл с открытым ртом, а я почувствовала себя последней идиоткой и стыдливо опустила голову.
«Черти что! Я в жизни не жеманничала столько, сколько за последний час!»
Сконфуженные мы вылезли обратно на берег, мокрая одежда прилипла к телу. Меня затрясло с двойной силой. Я ругала про себя непечатными словами все чувства вместе взятые, а заодно и Фатиа, с которым у нас случился такой кордебалет, и стала натягивать сапоги.
– Ася, – позвал меня Властитель, я подняла голову и именно в этот момент его губы коснулись моих. Из головы моментально улетучились все мысли, сапог выпал из ослабевших рук, Ненэлия отстранился, а я так и стояла, прикрыв глаза и выпятив губы.
Все это время, у меня над ухом раздавалось мерзкое пищание, я раздражённо отмахнулась от комара, тот описал правильный круг и с лёгкостью сел на щеку Властителя. Не долго думая, я размахнулась и треснула Армана по лицу. От неожиданности тот клацнул зубами и пошатнулся.
– Не нравится, так бы и сказала, чего драться-то, – обиженно пробормотал он себе под нос.
Я непонимающе пожала плечами:
– Комар.
Мы приехали к постоялому двору, и, забравшись в сад, словно два влюблённых отрока уселись на лавочку под кустом сирени, аккурат напротив моего окна. Арман взял в свои тёплые руки мою подрагивающую ладошку и нежно поцеловал запястье, я, моментально расслабившись, откинулась на спинку лавки. Колоритный вечер обещал не менее колоритное продолжение.
– Как от тебя хорошо пахнет! – пробормотал он, покрывая мои пальцы мелкими быстрыми поцелуями. Я сглотнула, и вспомнила вкусный селёдочный хвост, съеденный мной в тайне от приятелей под одеялом в собственной спальне, а потом наволочку, об которую я обтёрла пальцы.
Арман начал нежно целовать меня за ушком, я хотела было застонать, но тут раздались поспешные шаги, а потом громкий шёпот:
– Вехрова, ты спишь? – голос Властителя Фатии резанул слух. Ненэлия, как раз собирался поцеловать мои сжатые губы, но отстранился, прислушиваясь к шорохам по другую сторону куста. Я сглотнула, чувствуя, как снова заливаюсь румянцем. «Что же это такое? Весь вечер краснею, как кисейная девица!»
– Аська, я вспомнил! – продолжал между тем Арвиль, не подозревающий, что я сижу в компании Армана. Я почувствовала приближающийся приступ нездорового смеха и даже зарыла рот рукой, чтобы не захохотать на весь сад. Воистину, такое может случиться только со мной!
– Аська, я вспомнил, что было ночью, и почему мы проснулись в одной кровати!
От недоброго взгляда Ненеэлии хохот застрял у меня в глотке, а правая щека задёргалась. Раздался грохот, очевидно, Арвиль забрался на подоконник, решив посмотреть, почему я так долго не отвечаю и, не удержавшись, плюхнулся на землю, утянув с собой пару горшков с фиалками.
– Вехрова, ты где? – позвал он меня.
Арман тихо встал.
– Фатиа! – сдержано позвал он, под его показным спокойствием бурлил настоящий гнев.
Через секунду Арвиль материализовался из кустов немым укором и карающим за прошлые грехи перстом. Выглядел он смущённым, в волосах застрял цветочек фиалки с моего подоконника. Мы с ним испуганно переглядывались, чувствуя себя по-настоящему виноватыми, Ненэлия перевёл взгляд с моего бледного лица, на сконфуженное Фатии, молча развернулся и ушёл.
От неожиданности я открыла рот и дёрнулась за ним, потом остановилась и горестно уселась на скамейку. Плакала моя «зелёная карта» драконьими слезами.
– Фатиа, – простонала я, – сделай так, чтобы тебя искали.
– Не понял? – Властитель неловко подсел ко мне.
– Я говорю, исчезни, – я схватилась за голову. – Кто мне теперь выпишет путёвку в Данийю?
– Чего? – вытаращился Арвиль, выглядел он до крайности смущённым и не знал куда деться.
– Пойди, повесься от раскаянья за мою поруганную девическую честь и гордость, и, может быть, я прощу тебя.
– Я тебя не поругивал! – отозвался Фатиа. – Мы с тобой просто спали, – он запнулся, – в смысле ночевали.
Я бросила в его сторону недоверчивый взгляд и демонстративно фыркнула.
– Я тебя пошёл провожать, – пустился он пространные объяснения, – только не к тебе, а к себе, ты мне разрешила переночевать вместе с тобой, а потом мы вместе проснулись.
– И ради этого разрушили мою жизнь? – спросила я, не обращаясь ни к кому. – Чтобы сказать, что мы замечательно выспались в одной кровати?
– Я думал, ты переживаешь, – хмыкнул Фатиа.
– Теперь я действительно переживаю! – прошипела я ему в лицо. Арвиль надолго замолчал, потом вдруг вскочил, схватил меня на руку и потащил прочь со двора.
– Куда ты меня ведёшь? – вяло возмутилась я, сил сопротивляться не было.
– К Ненэлии, он не дурак, все поймёт и простит!
– А я и не собираюсь просить у него прощения! – я попыталась вырваться. – Я просто думала, он поможет мне остаться в Данийе!
Арвиль остановился так резко, что я по инерции налетела на его спину.
– Все равно пойдём! – подумав, объявил он. Впереди появился Дом Властителя с единственным освещённым окном, мы остановились на большой клумбе, втаптывая в землю крохотные цветочки. Луна ушла за тучи, стало темно, как в могиле. Я, страдающая куриной слепотой, силилась рассмотреть высокую мощную фигуру Армана.
– Подожди! – я хлопнула в ладоши, над нашими головами загорелся бледно-голубой светильник. – Где его окна?
– Там, – Фатиа махнул рукой, попав по моей расцарапанной щеке, я взвыла от боли и на долю секунды потеряла контроль за шаром, а тот, словно ожидая этого, метнулся в закрытое окно дома, раздался звон разбитого стекла. Мы изумлённо застыли, в этот момент прогремел взрыв, нас отбросило в фонтан, на голову посыпались искры и пепел. Из окон дома вырывалось пламя, и повалил чёрный дым, из дверей в панике выбегали слуги. Началась бессмысленная суматоха, тащили ведра с водой, пытаясь потушить пожар; налетел ветер, раздувающий огонь и заставляющий его гореть веселее. Уже через несколько минут дом полностью объяло пламя, данийцы в ночных рубахах отбегали подальше. Мы с Фатиа вылезли из фонтана и со стороны наблюдали за общей суматохой.
– Что это? – раздался голос Ненэлии, мы с Арвилем одновременно обернулись. Лицо Армана вытянулась, он указывал дрожащим пальцем на горящее здание.
– Старик, – откашлялся Фатиа, – тут такое дело.
– Вы спалили мой дом! – заорал Властитель Ненэлии, перебивая его.
Сухие доски горели, как спички, листва на деревьях пожухла от жара, белые мраморные колонны почернели от гари. Языки пламени лизали крышу, играли неровными тенями на красивом гордом лице Армана Ненэлии…
Так, выписав мне обратный билет в Словению, закончилась моя первая любовь.
Глава 11
Фатийка и Властитель остановились рядом со ступенями кособокого храма, вся площадь в один момент непроизвольно склонила голову влево, чтобы получше рассмотреть незабываемую красоту и великолепие душераздирающего зрелища.
– Братья мои! – заговорил Властитель звучным голосом, толпа моментально стихла и, затаив дыхание, внимала его словам. Я подняла голову, на наспех сколоченной деревянной трибуне для особо важных гостей рядом с Магистром Леонидом сидел Арвиль, он хмуро смотрел на толпу, ничего не замечая вокруг.
– Аська, – хохотнул Сергий, – обрати внимание, Властитель Фатии выглядит каким-то задумчивым. Не знаешь к чему бы это?
Он переглянулся с прячущим ехидную улыбку Петушковым.
– Заткнись! – зашипела я, сглатывая горький комок. «Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему Властитель Фатии выглядит задумчивым! А Вы каждый день просыпаетесь в одной кровати с лохматой похмельной девицей, с момента вашего знакомства орущей во всю глотку, что не переносит Вас на дух? Но главное, Вы не помните, как это получилось!»
– Мы ждали этого дня три долгих года! – продолжал свою речь Арман. – И теперь, – он показал рукой на храм, – он готов!
– Слушай, Ась, – зашептал мне в ухо Иван, – я чего-то не пойму: ты серенады ехала петь Арману, а в постели оказалась с Фатиа. Это мода такая?
– Господи! – взвыла я. – Заткнись! Заткнитесь оба! И без вас тошно!
– Эта молодёжь, эти нравы, – глубокомысленно изрёк Сергий. Парни переглянулись и расхохотались.
– Идиоты! – буркнула я, отодвигаясь от них.
– Мы открываем этот храм, – вещал Властитель Ненэлии, – и ставим первую свечу, – он начал подниматься по ступеням, стены задрожали.
– Пойдём отсюда! – одними губами скомандовал Сергий. Мы поспешно скрылись в кустах, и когда практически покинули парк, раздался громкий срежет и оглушительный визг толпы.
– Началось, – вздохнула я.
Советник Леонид себя ждать не заставил, он залихватски въехал во двор на коляске, подняв облако пыли. Ещё на ходу спрыгнул на землю и поднялся на веранду. Глядя на его перекошенное от ярости пунцовое лицо, подрагивающие лощёные щеки, мы застыли от предчувствия надвигающейся грозы. Леонид тяжело дышал, сжимал кулаки, потом бросил своё рыхлое тело на стул и схватился за свои торчащие вихры.
– Вехрова, – буркнул он, – браги намешай!
Я застыла в нерешительности, переводя испуганный взгляд с Петушкова на Сергия. Сергий кивнул на графин с водой. Я наполнила стакан, провела над ним ладонью и там уже плескалась мутная семидесятиградусная жидкость. Магистр выпил одним глотком, крякнул, обтёр губы рукавом и прошипел:
– Что ж вы делаете, стервецы? Вы знаете, во сколько Совету обойдётся новый храм?
У меня сердце ушло в пятки, я спрятала дрожащие руки за спину и сделалась багрового цвета.
– А мы здесь причём? – Сергий неумело изобразил удивление.
– Молчать, мальчишка! – вдруг заорал Магистр, и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнул графин, стакан и яблоки на большом блюде. – От этого храма заклинаниями за версту несёт! Я чуть от запаха жасмина не задохся, задОхнулся, тьфу, – он плюнул, – задохнулся!
Я вжала голову в плечи и тихонечко села на стул.
– Победителей не судят! – тоненько прошептала я и покосилась на Магистра, тот вытаращился в мою сторону, правое веко у него подрагивало. Он медленно встал и вышел во двор, свистнул кучеру и покинул нас с высоко поднятой головой. Когда коляска Леонида скрывалась за воротами, Ваня печально вздохнул:
– Похоже, меня только что уволили заново.
* * *
– Ася! – раздался знакомый голос. «Откуда же я тебя знаю?» – подумала я через сон.– Ася! – «Арман!» я подскочила, как ужаленная, и высунула голову из окна. В темноте сада стоял Властитель Ненэлии во всем своём мужском великолепии и фосфорициировал белозубой улыбкой. – Спишь?
– Что ты! – махнула я рукой и присела, чтобы он не увидел съехавшую с плеч ночную сорочку.
– Предлагаю прогуляться, ты как?
– С удовольствием! – моё лицо расплылось в радостной улыбке.
Я соскочила с кровати, наспех побрызгала водой в сонные глаза, натянула порты и рубаху, провела расчёской по кудрям и уже через минуту стояла на ступенях веранды, полная сладостных предчувствий. Арман тихо подошёл ко мне:
– Привет!
– Привет, – смущённо улыбнулась я.
Сердце моё пело, желудок приятно сводила судорога, а в голове крутилась мысль, что это неплохой шанс навсегда остаться в Данийе, не доказывая своей «профпригодности».
– Поедем к озеру, – предложил Ненелия. «С тобой хоть в могилу!» Я так энергично закивала, что в воздух поднялась вся сотня кудряшек, Властитель усмехнулся.
Мы ехали на одном коне, окутанные тёплой сонной ночью. Я прижималась спиной к нему и жмурилась от удовольствия, ощущая его горячую на своей груди, простите, талии. «Господи, увидела бы меня сейчас Динарка, умерла бы от зависти». Мы подъехали к самому болотистому берегу озера, заросшему камышом и осокой. Земля здесь пропиталась водой, под ногами хлюпало, сапоги увязали. Тишину нарушали оглушительно голосящие лягушки и пищащие над ухом комары.
«Вот тебе и романтика!» – съязвил внутренний голос. Я старалась скрыть разочарование и уселась на холодный камень, кокетливо подобрав под себя ножки, и хлопая ресницами. Арман приблизился ко мне, присел рядом на траву и посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.
– Я люблю здесь бывать, – вдруг произнёс он в полголоса, – здесь я могу почувствовать себя обычным данийцем, а не красавцем Властителем Ненэлии! Я так устал от этого!
У меня едва не отвисла челюсть. «Они, что, с Фатиа учились обольщать девиц по одной книжке?»
– Ты молчишь? – грустно улыбнулся он и положил мне на коленку тёплую большую ладонь. У меня поползли на лоб брови, не хотела бы остаться в Данийе, получил бы по лицу за такую вольность. – Я тебя удивил, – предположил он, его ладонь скользнула по ноге выше, на моих щеках выступили красные пятна, а уши загорели. «Мне нравится то, что он делает?»
Я кашлянула и решила, что нет, не нравится.
– Ты не находишь, что здесь сыровато? – осторожно намекнула я, вставая. Он схватил меня за руку и расстроено прошептал:
– Ты хочешь домой?
Я покачала головой и повернулась к озеру, сделав вид, что любуюсь тихой чёрной водой с отражающейся в ней луной, прозрачный голубой свет заливал берег и тонкую едва заметную полоску песка. Я скинула сапоги и встала на холодную землю.
Ненэлия подошёл ко мне, обнял за плечи и, наклонив голову, снова долгим пытливым взглядом посмотрел в лицо. Его взгляд блуждал от губ до носа, к глазам и остановился на живописном синяке промеж бровей. Я поняла, что сейчас как раз пора прыгать в воду, развернулась и, смеясь, словно лесная нимфа, подняв фонтан брызг, легко сиганула в озеро. Ледяная вода обожгла, горло перехватило, я с трудом удержала вопль, а потом улыбнулась:
– Иди ко мне!
Властитель с сомнением покосился на мою дрожащую фигуру, но уже через мгновение обнимал меня в воде. На меня навалилось предвкушения прекрасного и романтичного, я судорожно перевела дыхание, а он прошептал:
– Ты совсем замёрзла, я согрею тебя.
А потом я с расширенными от предчувствия счастья глазами, смотрела, как его красивые губы медленно приближаются к моим. Чувство самосохранения заорало грубым басом, что не стоит этого делать, утром я и так проснулась в чужой постели, и мне это не понравилось. Именно этому чувству я доверяла гораздо более оставшихся пяти, поэтому тихо спросила:
– Ты меня поцелуешь? Да?
Властитель застыл с открытым ртом, а я почувствовала себя последней идиоткой и стыдливо опустила голову.
«Черти что! Я в жизни не жеманничала столько, сколько за последний час!»
Сконфуженные мы вылезли обратно на берег, мокрая одежда прилипла к телу. Меня затрясло с двойной силой. Я ругала про себя непечатными словами все чувства вместе взятые, а заодно и Фатиа, с которым у нас случился такой кордебалет, и стала натягивать сапоги.
– Ася, – позвал меня Властитель, я подняла голову и именно в этот момент его губы коснулись моих. Из головы моментально улетучились все мысли, сапог выпал из ослабевших рук, Ненэлия отстранился, а я так и стояла, прикрыв глаза и выпятив губы.
Все это время, у меня над ухом раздавалось мерзкое пищание, я раздражённо отмахнулась от комара, тот описал правильный круг и с лёгкостью сел на щеку Властителя. Не долго думая, я размахнулась и треснула Армана по лицу. От неожиданности тот клацнул зубами и пошатнулся.
– Не нравится, так бы и сказала, чего драться-то, – обиженно пробормотал он себе под нос.
Я непонимающе пожала плечами:
– Комар.
Мы приехали к постоялому двору, и, забравшись в сад, словно два влюблённых отрока уселись на лавочку под кустом сирени, аккурат напротив моего окна. Арман взял в свои тёплые руки мою подрагивающую ладошку и нежно поцеловал запястье, я, моментально расслабившись, откинулась на спинку лавки. Колоритный вечер обещал не менее колоритное продолжение.
– Как от тебя хорошо пахнет! – пробормотал он, покрывая мои пальцы мелкими быстрыми поцелуями. Я сглотнула, и вспомнила вкусный селёдочный хвост, съеденный мной в тайне от приятелей под одеялом в собственной спальне, а потом наволочку, об которую я обтёрла пальцы.
Арман начал нежно целовать меня за ушком, я хотела было застонать, но тут раздались поспешные шаги, а потом громкий шёпот:
– Вехрова, ты спишь? – голос Властителя Фатии резанул слух. Ненэлия, как раз собирался поцеловать мои сжатые губы, но отстранился, прислушиваясь к шорохам по другую сторону куста. Я сглотнула, чувствуя, как снова заливаюсь румянцем. «Что же это такое? Весь вечер краснею, как кисейная девица!»
– Аська, я вспомнил! – продолжал между тем Арвиль, не подозревающий, что я сижу в компании Армана. Я почувствовала приближающийся приступ нездорового смеха и даже зарыла рот рукой, чтобы не захохотать на весь сад. Воистину, такое может случиться только со мной!
– Аська, я вспомнил, что было ночью, и почему мы проснулись в одной кровати!
От недоброго взгляда Ненеэлии хохот застрял у меня в глотке, а правая щека задёргалась. Раздался грохот, очевидно, Арвиль забрался на подоконник, решив посмотреть, почему я так долго не отвечаю и, не удержавшись, плюхнулся на землю, утянув с собой пару горшков с фиалками.
– Вехрова, ты где? – позвал он меня.
Арман тихо встал.
– Фатиа! – сдержано позвал он, под его показным спокойствием бурлил настоящий гнев.
Через секунду Арвиль материализовался из кустов немым укором и карающим за прошлые грехи перстом. Выглядел он смущённым, в волосах застрял цветочек фиалки с моего подоконника. Мы с ним испуганно переглядывались, чувствуя себя по-настоящему виноватыми, Ненэлия перевёл взгляд с моего бледного лица, на сконфуженное Фатии, молча развернулся и ушёл.
От неожиданности я открыла рот и дёрнулась за ним, потом остановилась и горестно уселась на скамейку. Плакала моя «зелёная карта» драконьими слезами.
– Фатиа, – простонала я, – сделай так, чтобы тебя искали.
– Не понял? – Властитель неловко подсел ко мне.
– Я говорю, исчезни, – я схватилась за голову. – Кто мне теперь выпишет путёвку в Данийю?
– Чего? – вытаращился Арвиль, выглядел он до крайности смущённым и не знал куда деться.
– Пойди, повесься от раскаянья за мою поруганную девическую честь и гордость, и, может быть, я прощу тебя.
– Я тебя не поругивал! – отозвался Фатиа. – Мы с тобой просто спали, – он запнулся, – в смысле ночевали.
Я бросила в его сторону недоверчивый взгляд и демонстративно фыркнула.
– Я тебя пошёл провожать, – пустился он пространные объяснения, – только не к тебе, а к себе, ты мне разрешила переночевать вместе с тобой, а потом мы вместе проснулись.
– И ради этого разрушили мою жизнь? – спросила я, не обращаясь ни к кому. – Чтобы сказать, что мы замечательно выспались в одной кровати?
– Я думал, ты переживаешь, – хмыкнул Фатиа.
– Теперь я действительно переживаю! – прошипела я ему в лицо. Арвиль надолго замолчал, потом вдруг вскочил, схватил меня на руку и потащил прочь со двора.
– Куда ты меня ведёшь? – вяло возмутилась я, сил сопротивляться не было.
– К Ненэлии, он не дурак, все поймёт и простит!
– А я и не собираюсь просить у него прощения! – я попыталась вырваться. – Я просто думала, он поможет мне остаться в Данийе!
Арвиль остановился так резко, что я по инерции налетела на его спину.
– Все равно пойдём! – подумав, объявил он. Впереди появился Дом Властителя с единственным освещённым окном, мы остановились на большой клумбе, втаптывая в землю крохотные цветочки. Луна ушла за тучи, стало темно, как в могиле. Я, страдающая куриной слепотой, силилась рассмотреть высокую мощную фигуру Армана.
– Подожди! – я хлопнула в ладоши, над нашими головами загорелся бледно-голубой светильник. – Где его окна?
– Там, – Фатиа махнул рукой, попав по моей расцарапанной щеке, я взвыла от боли и на долю секунды потеряла контроль за шаром, а тот, словно ожидая этого, метнулся в закрытое окно дома, раздался звон разбитого стекла. Мы изумлённо застыли, в этот момент прогремел взрыв, нас отбросило в фонтан, на голову посыпались искры и пепел. Из окон дома вырывалось пламя, и повалил чёрный дым, из дверей в панике выбегали слуги. Началась бессмысленная суматоха, тащили ведра с водой, пытаясь потушить пожар; налетел ветер, раздувающий огонь и заставляющий его гореть веселее. Уже через несколько минут дом полностью объяло пламя, данийцы в ночных рубахах отбегали подальше. Мы с Фатиа вылезли из фонтана и со стороны наблюдали за общей суматохой.
– Что это? – раздался голос Ненэлии, мы с Арвилем одновременно обернулись. Лицо Армана вытянулась, он указывал дрожащим пальцем на горящее здание.
– Старик, – откашлялся Фатиа, – тут такое дело.
– Вы спалили мой дом! – заорал Властитель Ненэлии, перебивая его.
Сухие доски горели, как спички, листва на деревьях пожухла от жара, белые мраморные колонны почернели от гари. Языки пламени лизали крышу, играли неровными тенями на красивом гордом лице Армана Ненэлии…
Так, выписав мне обратный билет в Словению, закончилась моя первая любовь.
Глава 11
Бертлау
Едва ли не первый раз в жизни мне было так мучительно стыдно. Мы возвращались обратно в Фатию, Советник Леонид в мою сторону смотрел лишь хмурыми, презрительными взглядами, а я вся скукожилась в седле, стараясь не замечать издёвок, сыплющихся от адептов на мою несчастную голову. Самое обидное в этой прискорбной ситуации было то, что все чудесным образом запамятовали о не последней роли Арвиля Фатиа в поджоге Дома Властителя. Ещё бы, его считали героем, Властитель Фатии обещал оплатить строительство новой резиденции Ненэлии! Моя неприязнь к нему росла в геометрической прогрессии, если я правильно понимаю, что значит «прогрессия» – механико-математическое Училище радостно обошло меня стороной.
Когда мы, наконец, въехали на постоялый двор, то я мечтала об одном: закрыться в своей комнате на веки вечные подальше от назойливых глаз и насмешек. Мария и Гарий встречали нас у ворот, хозяйка обняла меня и расцеловала в обе щеки. Гном развалился на лежаке на веранде, сложив пыльные сапоги на светленькое покрывало, и дымил вонючей папиросой, стряхивая пепел на пол.
– Вернулись! – растянул он губы в приветственной улыбке и снова глубоко затянулся. – Аська, чего невесёлая?
– Будешь тут весёлым, – промычала я, усаживаясь за стол.
Петушков подмигнул мне и расхохотался:
– Наша Асенька всю Ненэлию на уши поставила, – он пожал гному протянутую руку и продолжил, – храм разрушила, – Ваня начал загибать пальцы, смакуя каждое слово, словно глоток дорогого коньяка, – Дом Властителей спалила, медаль свою золотую потеряла.
Я посерела. Медальку, действительно, было жалко. При сборах я так и не вспомнила, где в пьяном угаре оставила её.
Гном округлил глаза и протянул:
– Вехрова, дай, пожму руку, такого урона Ненэлии даже ураганы не причиняли, – он шутовски схватился за мою горячую ладошку и начал трясти руку с таким энтузиазмом, словно хотел оторвать.
– Ваня, – накинулась я на Петушкова, – сам хорош, между прочим, храм вместе рушили, а «бесконяга» так вообще на твоей совести!
Я развернулся, подхватила дорожную котомку и поплелась в свою комнату.
– Это почему на моей совести? – донёсся с веранды возмущённый вопль Петушкова.
– А кто визжал: «Прибавь скорости, прибавь скорости?» – заорала я в ответ уже из кухни.
Когда я, наконец, с грохотом захлопнула за собой дверь спальни и закрыла засов, как завопила она, моя давно заснувшая совесть. Я так долго её не слышала, что даже удивилась нечаянному возвращению. Волна стыда накрыла меня с головой, сердце жалобно сжалось. «Нет, ну, спалить Дом Властителя Армана даже для меня слишком!»
Спастись от мук не удавалось, тогда я приняла волевое решение: «С сегодняшнего дня, я другой человек, ответственный и серьёзный!» Я решила больше не ругаться матом, не выпивать, носить юбки и больше никогда не путать инструкций к лекарствам. Закалять характер я начала немедленно, для чего даже пропустила обед, но к вечеру так оголодала, что была готова вырвать из книги «Приключений ведьмы» пару страниц и сжевать их, запивая водой из кувшина для умывания.
Только я хотела махнуть рукой на все выдуманные мной глупости и подумывала о возвращении в общество приятелей, как в мою запертую от посетителей обитель забарабанил Арвиль Фатиа. От злости я сцепила зубы, уселась в кресло и старалась игнорировать его крики. А орал он красочно и, очевидно, мечтал о разговоре по душам.
– Ася! Не глупи! – уговаривал он меня. – Один сожжённый дом ещё не повод хоронить себя в четырех стенах!
– Вехрова, он прав! – услышала я трубный голос Сергия.
– Исчезните оба! – крикнула я, насупившись.
– Открой, Вехрова! – присоединился к общему хору Петушков.
– Уйдите! Дайте мне спокойно жить! – я совсем не злилась, а просто для устрашения, схватила пустой ночной горшок и запустила в дверь. Он с грохотом ударился о деревянную поверхность, жалобно тренькнул об пол и покатился под стол. Я удовлетворённо кивнула: именно так, по-моему мнению, должна была проходить женская истерика – крики и битьё небьющийся предметов. Голоса стихли, я на цыпочках подошла к двери и прислонила ухо, пытаясь понять, убрались ли они восвояси.
– Храм восстановят, только не переживай так! – через мгновение прямо мне в ухо через дверь заголосил Властитель, от неожиданности я отпрянула. – Поехали со мной в Бертлау! – продолжал он. – Анук там, он по тебе очень соскучился!
– А ещё в Бертлау огромный фонтан, разрушишь его, сразу полегчает! – снова услышала я Ванин голос.
Фонтан?! Я сдалась и резко открыла дверь. Арвиль, прислонявшийся к ней спиной и непрерывно колотящий по двери подкованным каблуком, ввалился мешком в комнат. Стараясь удержать равновесие, он схватился за мою руку, рубаха треснула по шву, и у него остался мой рукав.
– Фатиа! – я вырвала из его рук оторванный кусок и попыталась приладить его на место. – Ты не Властитель, ты, пардон, осел! – плюнула я.
Ваня с любопытством заглянул в комнату и заявил:
– Зато он не сжигает Дома Властителей!
– Было бы странно, если бы он разрушил собственное жилище! – взвилась я, резко захлопывая дверь, услышав глухой стон Петушкова от удара двери по пальцам.
– Когда мы едем? – нахмурилась я, глядя в ухмыляющееся лицо Властителя.
– Завтра, – ухмылка стала ещё шире. – Ты когда злишься, такая чудная, как хохлатая полосатка в Стольноградском зоопарке!
Я так злобно зарычала, что он быстро выскочил в коридор.
С ума сойти! Сравнить меня с голозадой хвостатой обезьяной!
Именно бертлауцы нашли пустующие земли на самом юге Словении и основали здесь первый данийский город. Они никогда не участвовали в битвах, предпочитая войне земледелие, безоговорочно признали опасного соседа – Фатию и неспокойный торговый город Перекрёсток Семи Путей.
Самая южная территория Данийи, Бертлау кормилась за счёт продажи апельсинов и мандаринов. Ароматные оранжевые кругляшки считались дорогущим деликатесом. В своей жизни я только один раз пробовала их, маленькие дольки, мягкие полумесяцы, с сочной кисло-сладкой мякотью, до сих пор при воспоминании о них у меня начинали течь слюнки.
Путь до провинции занимал половину дня, мы выехали ранним утром и рассчитывали, не спеша, прибыть туда ближе к вечеру.
Дорога извилистой лентой сбегала с высокого зеленого холма, виляла и пряталась в маленьком еловом лесочке. Солнце только вставало, озаряя мир тёплыми золотыми лучами, разгоняя последние тонкие, едва заметные хлопья тумана. Оно спешило согреть землю своим ласковым и нежным теплом, чтобы вновь заголосили звонкие птицы, проснулись бойкие лесные звери, раскрыли бутоны разноцветные полевые цветы.
Лошадка подо мной шла ладно, осторожно спускаясь по круто уходящей вниз дороге, я любовалась великолепными холмами, раскинувшимися пушистыми лесными волнами к горизонту, стараясь не замечать хмурого Властителя.
– Ась, – вдруг прервал он молчание, – а что вы с Арманом в кустах делали?
– В фантики играли! – рявкнула я, вскинувшись, ожидая подобных вопросов.
Фатиа замялся, чувствуя некоторые неудобство и смущение.
– А что ты там говорила, про «остаться в Данийе»?
– Фатиа, – сквозь зубы прошипела я, – ты меня позвал с собой, чтобы расспрашивать о моих далеко идущих планах?
– Ну, ведь ты хотела остаться в Данийе? – осторожно поинтересовался он.
– Хотела! – буркнула я.
– Ты можешь остаться в Фатии, – пробормотал он себе под нос так тихо, что я едва расслышала его слова.
– Что? – я обомлела. Вот так удача! Я не могла поверить и недоверчиво посмотрела в лицо Фатиа, судя по его кислому выражению, последнее предложение далось ему с огромным трудом. – Ты меня оставляешь в Фатии? – переспросила я для точности.
– Тебе выписать грамоту? – хмыкнул он.
– Выпиши, – загорелась я, радостно улыбаясь, – чтобы никто не смог меня выставить с земли Данийской!
– Тебя и так не выставишь, даже если захочешь! – буркнул он себе под нос и пришпорил жеребца.
– Эй! – возмутилась я, пытаясь его догнать. – Я все слышала!
Через несколько часов, мы выехали на выжженную равнину. Нас окружала высохшая потрескавшаяся земля, ветер бросал в лицо пригоршни пыли и песка, нещадно палило солнце, казавшееся совсем недавно любящим, теперь словно обозлилось на маленький, не защищённый от его жара кусочек земли. Я замотала голову платком и через крохотную щёлку пыталась рассмотреть дорогу.
– Почему здесь пустыня? – спросила я у Властителя.
– Ворота, – ответ был короток и ясности не вносил.
– Что ворота?
– Из-за ворот умерла земля, её называют «Пустыня скорби», здесь раньше протекала река, – он указал на овраг слева от нас, – а если проехать по её руслу, то увидишь обрыв, там был водопад.
– Да, что за ворота? – потеряла я терпение.
– Вехрова! – рявкнул Фатиа. – Открой глаза, я про те ворота!
Он махнул рукой, а я стянула платок с головы и уставилась на высившуюся на горизонте огромную арку ворот, мраморные облицовочные плиты разъеденные ветрами потускнели и стали серыми. Ворота плавились в нагретом воздухе, громоздились странным исполином, умертвившим зеленую долину и убивающим теперь самого себя. Казалось, стоит пересечь невидимую черту под аркой, как попадёшь в другой незнакомый, пугающий мир, где нет данийцев, нет вурдалаков, гномов, где люди забыли про магию. Я всегда считала, что где-то есть такой мир, и мне всегда было жаль маленьких глупых людишек, потерявших счастье ворожбы.
– Откуда они?
– Их построили после Тысячной битвы, сюда приходили матери, жены и сестры помолиться о своих погибших мужчинах. Никто и не думал, что ворота в Бертлау окажутся проклятьем этой земли и выжгут все на десять миль вокруг. Наверное, слишком много слез здесь пролилось.
Я рассматривала приближающуюся арку, думая о своём и не слушая Властителя.
– Ась, – прервал мои мысли Фатиа.
– Чего? – я не отрывала взгляда от памятника.
– Это символ прошлых войн, напоминание о страшных жертвах, он нам дорог.
– И чего? – я непонимающе посмотрела в его сторону. На смуглом лице Фатиа выступили красные пятна солнечных ожогов, лоб блестел от пота, даже чёрные волосы стали влажными.
– Пообещай, что не тронешь их, – он безуспешно сдерживал улыбку.
– Чего? – я выразительно моргнула.
– Я говорю, не надо, как с Домом Ненэлии.
– Да, иди ты! – обиделась я и демонстративно отвернулась, а потом молчала, пока мы не проехали «Пустыню скорби» и не въехали в Бертлау.
Провинция начиналась совершенно неожиданно, словно, кто-то на земле прочертил невидимую линию, и от неё выросла свежая зелёная травка, тоненькие деревца, жидкий кустарник. Мы поднялись на холм, на котором кое-где ещё виднелись проплешины из красной обожжённой земли, венчал его огромный столетний дуб. В корявых ветвях, закалённых ветрами, чувствовалась скрытая сила старого, но все ещё сильного сказочного великана. Мы остановились рядом с его толстым почти чёрным стволом, глубоко вросшим в землю корнями.
Когда мы, наконец, въехали на постоялый двор, то я мечтала об одном: закрыться в своей комнате на веки вечные подальше от назойливых глаз и насмешек. Мария и Гарий встречали нас у ворот, хозяйка обняла меня и расцеловала в обе щеки. Гном развалился на лежаке на веранде, сложив пыльные сапоги на светленькое покрывало, и дымил вонючей папиросой, стряхивая пепел на пол.
– Вернулись! – растянул он губы в приветственной улыбке и снова глубоко затянулся. – Аська, чего невесёлая?
– Будешь тут весёлым, – промычала я, усаживаясь за стол.
Петушков подмигнул мне и расхохотался:
– Наша Асенька всю Ненэлию на уши поставила, – он пожал гному протянутую руку и продолжил, – храм разрушила, – Ваня начал загибать пальцы, смакуя каждое слово, словно глоток дорогого коньяка, – Дом Властителей спалила, медаль свою золотую потеряла.
Я посерела. Медальку, действительно, было жалко. При сборах я так и не вспомнила, где в пьяном угаре оставила её.
Гном округлил глаза и протянул:
– Вехрова, дай, пожму руку, такого урона Ненэлии даже ураганы не причиняли, – он шутовски схватился за мою горячую ладошку и начал трясти руку с таким энтузиазмом, словно хотел оторвать.
– Ваня, – накинулась я на Петушкова, – сам хорош, между прочим, храм вместе рушили, а «бесконяга» так вообще на твоей совести!
Я развернулся, подхватила дорожную котомку и поплелась в свою комнату.
– Это почему на моей совести? – донёсся с веранды возмущённый вопль Петушкова.
– А кто визжал: «Прибавь скорости, прибавь скорости?» – заорала я в ответ уже из кухни.
Когда я, наконец, с грохотом захлопнула за собой дверь спальни и закрыла засов, как завопила она, моя давно заснувшая совесть. Я так долго её не слышала, что даже удивилась нечаянному возвращению. Волна стыда накрыла меня с головой, сердце жалобно сжалось. «Нет, ну, спалить Дом Властителя Армана даже для меня слишком!»
Спастись от мук не удавалось, тогда я приняла волевое решение: «С сегодняшнего дня, я другой человек, ответственный и серьёзный!» Я решила больше не ругаться матом, не выпивать, носить юбки и больше никогда не путать инструкций к лекарствам. Закалять характер я начала немедленно, для чего даже пропустила обед, но к вечеру так оголодала, что была готова вырвать из книги «Приключений ведьмы» пару страниц и сжевать их, запивая водой из кувшина для умывания.
Только я хотела махнуть рукой на все выдуманные мной глупости и подумывала о возвращении в общество приятелей, как в мою запертую от посетителей обитель забарабанил Арвиль Фатиа. От злости я сцепила зубы, уселась в кресло и старалась игнорировать его крики. А орал он красочно и, очевидно, мечтал о разговоре по душам.
– Ася! Не глупи! – уговаривал он меня. – Один сожжённый дом ещё не повод хоронить себя в четырех стенах!
– Вехрова, он прав! – услышала я трубный голос Сергия.
– Исчезните оба! – крикнула я, насупившись.
– Открой, Вехрова! – присоединился к общему хору Петушков.
– Уйдите! Дайте мне спокойно жить! – я совсем не злилась, а просто для устрашения, схватила пустой ночной горшок и запустила в дверь. Он с грохотом ударился о деревянную поверхность, жалобно тренькнул об пол и покатился под стол. Я удовлетворённо кивнула: именно так, по-моему мнению, должна была проходить женская истерика – крики и битьё небьющийся предметов. Голоса стихли, я на цыпочках подошла к двери и прислонила ухо, пытаясь понять, убрались ли они восвояси.
– Храм восстановят, только не переживай так! – через мгновение прямо мне в ухо через дверь заголосил Властитель, от неожиданности я отпрянула. – Поехали со мной в Бертлау! – продолжал он. – Анук там, он по тебе очень соскучился!
– А ещё в Бертлау огромный фонтан, разрушишь его, сразу полегчает! – снова услышала я Ванин голос.
Фонтан?! Я сдалась и резко открыла дверь. Арвиль, прислонявшийся к ней спиной и непрерывно колотящий по двери подкованным каблуком, ввалился мешком в комнат. Стараясь удержать равновесие, он схватился за мою руку, рубаха треснула по шву, и у него остался мой рукав.
– Фатиа! – я вырвала из его рук оторванный кусок и попыталась приладить его на место. – Ты не Властитель, ты, пардон, осел! – плюнула я.
Ваня с любопытством заглянул в комнату и заявил:
– Зато он не сжигает Дома Властителей!
– Было бы странно, если бы он разрушил собственное жилище! – взвилась я, резко захлопывая дверь, услышав глухой стон Петушкова от удара двери по пальцам.
– Когда мы едем? – нахмурилась я, глядя в ухмыляющееся лицо Властителя.
– Завтра, – ухмылка стала ещё шире. – Ты когда злишься, такая чудная, как хохлатая полосатка в Стольноградском зоопарке!
Я так злобно зарычала, что он быстро выскочил в коридор.
С ума сойти! Сравнить меня с голозадой хвостатой обезьяной!
* * *
Бертлау в Данийе считали провинцией, а к её жителям относились с высокомерным предубеждением городской кокетки к ухаживающему за ней сельскому увальню. Бертлау была маленьким самобытным мирком, сплочённым и замкнутым.Именно бертлауцы нашли пустующие земли на самом юге Словении и основали здесь первый данийский город. Они никогда не участвовали в битвах, предпочитая войне земледелие, безоговорочно признали опасного соседа – Фатию и неспокойный торговый город Перекрёсток Семи Путей.
Самая южная территория Данийи, Бертлау кормилась за счёт продажи апельсинов и мандаринов. Ароматные оранжевые кругляшки считались дорогущим деликатесом. В своей жизни я только один раз пробовала их, маленькие дольки, мягкие полумесяцы, с сочной кисло-сладкой мякотью, до сих пор при воспоминании о них у меня начинали течь слюнки.
Путь до провинции занимал половину дня, мы выехали ранним утром и рассчитывали, не спеша, прибыть туда ближе к вечеру.
Дорога извилистой лентой сбегала с высокого зеленого холма, виляла и пряталась в маленьком еловом лесочке. Солнце только вставало, озаряя мир тёплыми золотыми лучами, разгоняя последние тонкие, едва заметные хлопья тумана. Оно спешило согреть землю своим ласковым и нежным теплом, чтобы вновь заголосили звонкие птицы, проснулись бойкие лесные звери, раскрыли бутоны разноцветные полевые цветы.
Лошадка подо мной шла ладно, осторожно спускаясь по круто уходящей вниз дороге, я любовалась великолепными холмами, раскинувшимися пушистыми лесными волнами к горизонту, стараясь не замечать хмурого Властителя.
– Ась, – вдруг прервал он молчание, – а что вы с Арманом в кустах делали?
– В фантики играли! – рявкнула я, вскинувшись, ожидая подобных вопросов.
Фатиа замялся, чувствуя некоторые неудобство и смущение.
– А что ты там говорила, про «остаться в Данийе»?
– Фатиа, – сквозь зубы прошипела я, – ты меня позвал с собой, чтобы расспрашивать о моих далеко идущих планах?
– Ну, ведь ты хотела остаться в Данийе? – осторожно поинтересовался он.
– Хотела! – буркнула я.
– Ты можешь остаться в Фатии, – пробормотал он себе под нос так тихо, что я едва расслышала его слова.
– Что? – я обомлела. Вот так удача! Я не могла поверить и недоверчиво посмотрела в лицо Фатиа, судя по его кислому выражению, последнее предложение далось ему с огромным трудом. – Ты меня оставляешь в Фатии? – переспросила я для точности.
– Тебе выписать грамоту? – хмыкнул он.
– Выпиши, – загорелась я, радостно улыбаясь, – чтобы никто не смог меня выставить с земли Данийской!
– Тебя и так не выставишь, даже если захочешь! – буркнул он себе под нос и пришпорил жеребца.
– Эй! – возмутилась я, пытаясь его догнать. – Я все слышала!
Через несколько часов, мы выехали на выжженную равнину. Нас окружала высохшая потрескавшаяся земля, ветер бросал в лицо пригоршни пыли и песка, нещадно палило солнце, казавшееся совсем недавно любящим, теперь словно обозлилось на маленький, не защищённый от его жара кусочек земли. Я замотала голову платком и через крохотную щёлку пыталась рассмотреть дорогу.
– Почему здесь пустыня? – спросила я у Властителя.
– Ворота, – ответ был короток и ясности не вносил.
– Что ворота?
– Из-за ворот умерла земля, её называют «Пустыня скорби», здесь раньше протекала река, – он указал на овраг слева от нас, – а если проехать по её руслу, то увидишь обрыв, там был водопад.
– Да, что за ворота? – потеряла я терпение.
– Вехрова! – рявкнул Фатиа. – Открой глаза, я про те ворота!
Он махнул рукой, а я стянула платок с головы и уставилась на высившуюся на горизонте огромную арку ворот, мраморные облицовочные плиты разъеденные ветрами потускнели и стали серыми. Ворота плавились в нагретом воздухе, громоздились странным исполином, умертвившим зеленую долину и убивающим теперь самого себя. Казалось, стоит пересечь невидимую черту под аркой, как попадёшь в другой незнакомый, пугающий мир, где нет данийцев, нет вурдалаков, гномов, где люди забыли про магию. Я всегда считала, что где-то есть такой мир, и мне всегда было жаль маленьких глупых людишек, потерявших счастье ворожбы.
– Откуда они?
– Их построили после Тысячной битвы, сюда приходили матери, жены и сестры помолиться о своих погибших мужчинах. Никто и не думал, что ворота в Бертлау окажутся проклятьем этой земли и выжгут все на десять миль вокруг. Наверное, слишком много слез здесь пролилось.
Я рассматривала приближающуюся арку, думая о своём и не слушая Властителя.
– Ась, – прервал мои мысли Фатиа.
– Чего? – я не отрывала взгляда от памятника.
– Это символ прошлых войн, напоминание о страшных жертвах, он нам дорог.
– И чего? – я непонимающе посмотрела в его сторону. На смуглом лице Фатиа выступили красные пятна солнечных ожогов, лоб блестел от пота, даже чёрные волосы стали влажными.
– Пообещай, что не тронешь их, – он безуспешно сдерживал улыбку.
– Чего? – я выразительно моргнула.
– Я говорю, не надо, как с Домом Ненэлии.
– Да, иди ты! – обиделась я и демонстративно отвернулась, а потом молчала, пока мы не проехали «Пустыню скорби» и не въехали в Бертлау.
Провинция начиналась совершенно неожиданно, словно, кто-то на земле прочертил невидимую линию, и от неё выросла свежая зелёная травка, тоненькие деревца, жидкий кустарник. Мы поднялись на холм, на котором кое-где ещё виднелись проплешины из красной обожжённой земли, венчал его огромный столетний дуб. В корявых ветвях, закалённых ветрами, чувствовалась скрытая сила старого, но все ещё сильного сказочного великана. Мы остановились рядом с его толстым почти чёрным стволом, глубоко вросшим в землю корнями.