Страница:
Что это значит? Я шмыгнула носом и посмотрела заплаканными глазами на балкон. Фатиа, схватившись за поручень, дабы не рухнуть на землю от изумления, рассматривал царивший на площади хаос: на парящего в небе дракона, горящие постройки и казначейство, толкущийся и голосящий народ. А потом он медленно перевёл взгляд в мою сторону и застыл от ужаса.
И тут я почувствовала его страх, не привычное раздражение от моего присутствия, а настоящий, почти животный ужас.
И вдруг в груди у меня стало жарко и волной нахлынуло что-то странное, горячее и большое, сердце забилось, как сумасшедшее. Это были не мои чувства, это были его чувства. Я в смятении опустила взгляд и тут увидела, что на болтающемся на моей шеи Хранителе Арвиля проявляется женский образ, мой образ.
Глава 14
И тут я почувствовала его страх, не привычное раздражение от моего присутствия, а настоящий, почти животный ужас.
И вдруг в груди у меня стало жарко и волной нахлынуло что-то странное, горячее и большое, сердце забилось, как сумасшедшее. Это были не мои чувства, это были его чувства. Я в смятении опустила взгляд и тут увидела, что на болтающемся на моей шеи Хранителе Арвиля проявляется женский образ, мой образ.
Глава 14
Развязка
Властительская любовь оказалась нечаянным и малоприятным подарком, потому как чувствовал он не восхищение, а скорее недоумение.
Каждый раз, завидев Властителя на улице, я старалась спрятаться в какой-нибудь переулок, но он замечал меня даже через спины окружающих его стражников, и у него ёкало сердце, а потом наваливалось недоумение. Он пытался выискать в заурядных чертах моего лица нечто особенное, что привлекает его, и с разочарованием ничего не находил.
Я злилась и понимала, что внезапно вспыхнувшая любовь Властителя ничто иное, как побочный эффект после отворота. Но где-то глубоко внутри тоненький несмелый голосок вопрошал: «А может, нет? Может, он влюблён в тебя по-настоящему?»
Через три дня после памятных событий, произошедших на площади, случилась новая неожиданность: Арман Ненэлия со своими Советниками посетил Фатию. Встречать их стянулся весь город; Мария и Гарий поспешно собирались к городским воротам, дабы увидеть красавца Армана ещё на въезде. Мы же с Ваней забились в самый дальний угол сада, уверенные, что там не встретим непрошеного гостя.
А на следующий день, рано по утру, мы с Петушковым устроили дикие скачки на подъездной к городу дороге. Поднимая пыль и загоняя коней, мы носились на перегонки, когда случайно столкнулись и с Ненэлией, и с сопровождающим его Арвилем. Я с трудом удержала коня, шутовски поклонилась им и, стараясь не обращать внимания на два пожирающих меня взгляда, осторожно объехала. Стоило Властителю завидеть Петушкова, как он почувствовал уже знакомую мне жгучую волну презрения. И я вдруг поняла: это не презрение – это ревность к нему… и злость на меня. Всегда были лишь ревность и злость.
Мне стало противно: словно, я копалась грязными руками в чужом чистом бельё, пачкая его и разрывая на лоскуты, а хозяин белья стоял в сторонке и наблюдал за сим не в силах изменить происходящее.
В этот вечер Фатиа впервые пришёл на постоялый двор открыто перед сгорающими от любопытства соседями, обомлевшими хозяевами и испуганным Ваней. Арвиль, хмурый и серьёзный, стоял посреди двора. Я же словно жертва заклания, спаслась трусливым бегством через огород и спряталась в саду. Ваня, не умеющий врать, а потому волнующийся и заикающийся, развлекал его до ночи, пока Властитель ни убрался восвояси, не солоно хлебавши. А я сидела в заново подвешенном между яблонями гамаке и плакала навзрыд, кусая губы, чтобы не заорать, чем окончательно сконфузила и без того запутавшегося в обстановке Петушкова.
Я прорыдала полночи, пока уставшая от слез ни забылась неспокойным сном.
Эти были чьи-то едва слышные шаги, шумное дыхание: вдох – выдох – вдох – выдох. Я испуганно села на кровати, сердце бешено забилось, в висках застучала кровь.
ВИЛЬ!
В тот момент, когда я одним прыжком достигла двери, раздался звон разбитого стекла. В узком проёме окна лунный голубоватый свет очертил контуры тёмного сгорбленного тела ощетинившегося оборотня.
Я с ужасом смотрела на него и не видела ничего, кроме матово-белых клыков и горящих красным пламенем волчьих глаз. Я отступила на шаг и прижалась спиной к двери.
Полуволк-получеловек спрыгнул с подоконника на кровать, та прогнулась под его весом. Потом чудовище, неотрывно следя за мной, с грохотом опустилось на пол и сделало шаг в мою сторону. Меня трясло, в ушах стоял постоянный, непрекращающийся звон.
– Уходи, Виль! – тихо прошептала я. – Я буду защищаться, ты знаешь, я могу защищаться! Ты ведь этого хочешь, чтобы она победила меня?
– Что ты несёшь, девочка? – проревел вурдалак, на меня пахнуло смрадом.
Я судорожно сглотнула и прошептала:
– Уходи, слышишь!
Виль приближался, шаг, ещё шаг. В неровном лунном свете, падающем из разбитого окна, светилась вздыбленная на холке шерсть.
– Я пытался догнать вас, – через звериный рык с трудом различался человеческий голос, – но по запланированному маршруту вы не проезжали.
Я испуганно отскочила от двери и заорала, вложив в крик весь свой ужас:
– Ваня!
Казалось, Петушков только и ждал под дверью, когда я позову его спасать мою несчастную жизнь. Он ворвался в комнату в полосатых подштанниках, но с мечом на изготовку, и буквально налетев на превратившегося в чудовище Виля, по-девичьи взвизгнул и шарахнулся обратно в коридор.
Мы переглядывались: Виль – Ваня – я, замкнутый треугольник, трехстороннее противостояние. Петушков отбросил меч, тот, звякнув, ударился о деревянные доски пола, вновь наступила гробовая тишина, нарушаемая лишь нашим судорожным дыханием.
Внезапно, комната пришла в движение. Над моей головой вспыхнула и погасла энергетическая молния, от яркого света ослепило. Тут же я почувствовала на своём горле прикосновение острых звериных когтей, и ко мне прижалось к поросшему жёсткой шерстью тело оборотня.
Я затаила дыхание, крик застрял в горле.
– Опусти руки, маг, – прорычал у меня над ухом Виль, – иначе я убью её!
У меня остановилось дыхание, а сердце яростно забилось, кровь застучала в висках. Иван разъединил ладони, но я видела, как по кончикам его пальцев все ещё пробегают голубые искорки боевого заклинания.
– Виль, не делай глупости! – прохрипела я, с ужасом ощущая прикосновение острых, словно острие клинка, когтей. – Отпусти меня!
– Я не отпущу тебя, ведьма, пока мне не скажут, что здесь происходит!
От напряжения я закрыла глаза и красный Ванин силуэт. Больше не стало страха, только спокойствие, я со всей силы, на которую была способна, ударила Виля локтем в живот; от неожиданности он разжал пальцы, слегка поцарапав шею, и отлетел через всю комнату к стене. Кровь из раны на шее начала сочиться на ворот ночной рубашки, я дотронулась до пореза, ощутив неприятное жжение. Внезапно на меня накатила такая ярость, что захотелось по-звериному зарычать, в руках из жидкого расплавленного воздуха появился Фурбулентус. Я резко повернулась к Вилю, тот, неотрывно следя за мной, стал отползать.
– Вурдалак, – произнёс за меня мой голос, – ты на кого поднял лапу, вурдалак?
– Ася! – где-то вдалеке заорал Ваня. – Ася, нет!
Я обернулась. Ваня отрицательно качал головой, его лицо исказила гримаса страха. Я остановилась, почувствовала, как закружилась голова, в глазах потемнело, и рухнула на пол, тяжело дыша. Виль, принявший человеческую ипостась, лежал на полу, прислонившись к стене. От сильного удара изо рта у него шла кровь, он сплёвывал её на пол, вытирал губы и смотрел на меня взглядом полным необъяснимой ненависти.
– Что это? – подал голос адепт.
Я молчала, сил не было даже подать голос.
– Бабочка, и она ещё не знает, как ей управлять, – ответил за меня перевёртыш.
– Виль, – я перевернулась на спину, от пережитого тряслись руки, – что ты говорил про маршрут?
– Вы не появились там, где должны были быть, я не могу догнать того, кто не едет впереди меня!
Почему-то сразу все стало на свои места. Не зря мы проехали все «сточные канавы» Словении, не случайно встретили Неаполи, и гном тоже исчез не вдруг. Иван от бессилия рухнул на стул, горестно опустив руки и уставившись в крашеные доски пола.
– Ваня, ты теперь догадываешься, кто был в нашем стане врагом? – тихо поинтересовалась я.
Петушков хмыкнул и тяжело вздохнул.
– Как там твой упырь? – почему-то вспомнила я.
– Упыриха, – поправил вурдалак, – она была дамой, нежной и ранимой, а потому жрущей всех подряд, – он помолчал. – Была. С вами, бабами, можно только силой договориться.
Я посмотрела на него и, почувствовав приступ истерического смеха, хихикнула. Виль широко ухмыльнулся, в конце концов, по полу катались три скрюченных от смеха тела.
Виля было решено спрятать здесь же в пансионате, в самом надёжном месте – Ваниной комнате. Адепт долго возмущался, вурдалаков он боялся до коликов, и в тайне ждал нападения на него сонного с целью употребления его крови и не только. Он долго и натужно пыхтел, глядя на меня, подавая знаки за спиной у Виля, имея в виду, что если я такая смелая, то и укладывала бы его у себя, скажем, на коврике у двери. В конце концов, жесты свелись к демонстрации способов моего умерщвления, которые заметил изумлённый вурдалак. Я разозлилась и выставила их обоих за дверь.
Я не знаю, отчего так получилось, но руки сами потянулись к «Приключениям ведьмы». Сгорая от нетерпения, я листала книгу: «Где, где оно? Вот!»
«…Замки загромыхали, я повернула голову; в дверях застыли два стража. Меня развязали и вытолкали в тёмный коридор с низким потолком, а потом и на улицу. Площадь гудела, при моем же появлении толпа и вовсе взвыла…»
Черт возьми! Что же это такое делается? Ещё пару дней назад я читала о том, что героиню из темницы вытащил Властитель, а сейчас её практически сожгли. Что же это за книга такая?
Дрожащими руками я быстро перелистнула страницы.
"…-Виль, не делай глупости! Отпусти меня! – меня колотило от страха, острые звериные когти вурдалака, впивались в горло.
—Я не отпущу тебя, ведьма, пока не дознаюсь правды…"
Я с сомнением захлопнула том, посмотрела на кожаную обложку и обомлела. На белой теснённой коже высвечивались неизвестные мне чёрные буквы. По спине побежали мурашки; это были данийские буквы. Я с ужасом открыла её заново, страницы оказались пусты – текст исчез сам собой.
«Что это?» – я осторожно переворачивала лист за листом и видела лишь чистые желтоватые страницы.
Буквы стали проявляться неохотно, сначала едва заметно, потом все ярче и ярче, они занимали свои места, сплетались в слова, слова в предложения.
«…Когда погиб наш мир, мы пришли сюда. Огромные ворота – белоснежная арка посреди пустыни. Мы не были воинами, мы были земледельцами, но новый мир боялся принять нас такими, какие мы есть…»
Я шмыгнула носом, осознавая, что от волнения по щекам катятся слезы.
Дракон! Али должен все знать, он просто обязан объяснить мне, что за книгу я обнаружила в маленьком постоялом дворе на пыльной полке. Я сунула том, на котором вновь начерталось «Приключения ведьмы» под кровать, и выскочила в коридор.
К моему изумлению, на коврике в коридоре лежал Ванятка. Удар дверью пришёлся ему точно в лоб, и на его побитом в очередной раз челе начала наливаться свежая шишка. От неожиданности он вытаращил глаза и резко сел.
– Вань, ты чего? – протянула я.
– Ничего! – буркнул тот, потирая ушибленный лоб. – Подселила ко мне квартиранта, я глаза боюсь закрыть, думаю, что он отожрет у меня печёнку!
– Вань, он цивилизованный перевёртыш, к тому же опечатанный. Кажется, – добавила я после короткой паузы.
– Он вурдалак! – промычал Петушков. – А опечатанный или нет, это ещё бабка надвое сказала! Вон, какие кренделя у тебя в комнате выделывал! Что-то я не помню, чтобы опечатанные могли трансформироваться! А ты не будешь сегодня больше спать?
– А что? – насторожилась я.
– Можно я у тебя покемарю, – заискивающе посмотрел мне в глаза Ваня, – у тебя всё равно бессонница, а мне на коврике вроде как не пристало, я всё-таки маг четвёртой степени.
Благословив его на счастливый сон на моей кровати, я кинулась через город, к полю, забыв, что можно взять из конюшни лошадку.
Уже наливался красный рассвет, восходящее солнце огромным расплавленным кругом поднималось над Фатией, окрашивая деревья и крыши домов цветом червонного золота. Просыпались первые птицы, оглашая округу разноголосым перезвоном. Я бежала по полю.
– Али! Али! – дракон не появился.
Я насторожилась, может им нельзя появляться на рассвете? И тут я услышала музыку, тихую, чарующую, как будто кто-то далеко играл на флейте, я резко повернулась к источнику звука. Песня лилась от солнца, от облаков, от света. И тут я увидела то, что заставило меня солнцу, и первые косые лучи уже освещали его расставленные руки, высвечивали прекрасные воздушные крылья. Ещё секунда, обрывистый вздох, взмах руками – крыльями, и он, оттолкнувшись от земли, полетел вниз, а потом подхваченный потоком прохладного утреннего воздуха воспарил. Он поднимался все выше и выше к солнцу, потом падал камнем вниз, кружил над полем, над горой. Я с восторгом и благоговейным страхом смотрела на Властителя, как он играет с потоками, скользит все выше к облакам, кружит вместе с ястребом.
«Неаполи – вдруг поняла я, и мои глаза расширились от ужаса – Леон Неаполи – Властитель. Но это просто невозможно!»
К Дому Властителей я бежала быстрее любого эльфийского скакуна. Вот ещё поворот и будет площадь. Внезапно, от резкой боли в груди подогнулись колени, и я рухнула на дорогу лицом в пыль. Потом нарастающая спираль боли в животе, я согнулась пополам, в глазах потемнело. «Арвиль, – мелькнуло в голове, что-то случилось с Арвилем!» Через секунду боль прошла, но я его больше не чувствовала, его опять не было внутри, моего Властителя. Его убили!
Я вскочила, поминутно спотыкаясь, едва не падая, кинулась к Дому. Рядом с телом убитого охранника, облокотясь на деревянный бок будки, стоял гном
– Пан?! – я воззрилась изумлёнными глазами на гнома. – Да, как ты посмел явиться сюда наёмник?
Я почувствовала накатывающуюся ярость.
– Не ожидала меня увидеть Бабочка? – оскалился он, и только тут я заметила в его руках вытащенный мной из дерева меч.
– Но как?
Гном захохотал, в следующее мгновение кто-то ударил меня по затылку, все потемнело, звуки ушли на второй план, и я упала, потеряв сознание.
Взгляд упёрся в грязные порты лежащего рядом со мной на холодном земляном полу тела. Я попыталась пошевелиться и сразу поняла, что и руки, и ноги опутывают верёвки.
– Проснулась, милая? – услышала я голос Пантелея.
Я с трудом приподняла голову, шею заломило, но кроме грязных носков гномьих сапог ничего увидеть не смогла. Собрав остатки сил, я рывком перевернулась на спину и разглядела вдалеке в круглом решётчатом окошке небо, окрашенное багровым закатом. Мы находились в глубокой яме с длинной лестницей, ведущей на поверхность, но путь к освобождению преграждала решётка.
Я повернула голову и увидела лежащего рядом Арвиля. Шея его казалась неестественно вывернутой, а на рубахе темнели бурые пятна засохшей крови. Я его не чувствовала, но отчего-то не верилось, что он мёртв.
– Что происходит, гном? – прохрипела я и зашлась кашлем, почувствовав во рту солоноватый вкус крови.
Раздались шаги, гном нагнулся, и я смогла рассмотреть его ухмыляющееся лицо:
– Как, ты ещё не знаешь? – оскалился он. – В стране переворот! Властителя Фатии Арвиля Фатиа убила человеческая ведьма и бывший адепт.
Я судорожно вздохнула и отвернулась не в силах смотреть в эту мерзкую белесую физиономию. И только тут поняла, что здесь же лежит Ванятка с кровавым месивом вместо лица. Я всхлипнула, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту.
– Зачем ты сделал это с Ваней? Зачем впутал Петушкова?
– Я впутал? – начал кривляться Пан. – Милая моя, Асенька, ничего личного, просто кто платит, тот заказывает музыку!
– Кто тебе заплатил? Неаполи?
– Отчего же Неаполи? – услышала я мягкий до боли знакомый баритон. Желудок свело судорогой.
Сергий одним рывком поднял меня и прижал к себе. Стараясь не зареветь, я смотрела в его голубые холодные глаза.
– Не ожидала, моя бедная ведьма? – улыбнулся он и громко чмокнул меня в грязную щеку, оставив мокрый след.
– Не думал, что все так произойдёт, – довольно улыбнулся он, – но все к лучшему! Ведь Бабочка приходит через боль! Асхирь совсем скоро воскреснет, а ты сможешь вернуть ей дар, – он разжал руки, и я мешком рухнула на пол. Сергий присел на корточки рядом со мной, – как ты не знаешь, кто такая Бабочка? Хочешь, просвещу?
Я почувствовала ярость.
– Не трудись, просвещённые.
– Тихо-тихо, – засмеялся он грудным смехом, – не надо превращаться. Смотри, как глазки почернели. Такая ты мне нравишься больше, теперь мне не надо опекать тебя, следить за тобой, вытаскивать из мелких передряг! – Сергий схватил меня за волосы и рванул на себя. – Ради Асхирь, ради власти над этим поганым маленьким мирком я ходил за тобой, как собачонка, – его губы практически ласкали моё лицо, шёпот становился интимнее, словно он бормотал слова страсти, – я так долго ждал этого момента! Я так верил в пробуждение Бабочки, и она проснулась! Ты ничего уже не сможешь сделать, тебе не победить того, что внутри тебя!
Гнев застлал мне глаза красной пеленой; я вывернулась под нереальным для обычного человека углом и со всего размаху ударила сидящего Сергия связанными ногами. Маг отлетел к стене, как накануне Виль. Гном подскочил и со всего размаху отвесил мне оплеуху. Я дёрнулась.
– Гном, тебя убью первым, – прохрипела я.
– Сначала развяжи себе руки! – прошипел он, с силой опустив ногу мне на грудь. От боли я опять отключилась.
Когда я открыла глаза во второй раз, то подумала, что надо было умереть в первый. Стало ещё хуже. Я лежала на спине, взгляд упёрся в звёздное небо. Значит уже ночь. Рядом с собой я услышала стон.
– Ваня! Ваня! – позвала я.
Адепт глухо закашлял.
– Ванечка, ты как? – едва не плача прошептала я.
– Ничего, Аська, прорвёмся, – услышала я его шепелявый голос.
Да, видимо, ему выбили все зубы, опять придётся выращивать. Последний раз Ванятка орал, как бешенный, когда врачеватель возвращал ему передний зуб. Я вспомнила это и некстати хихикнула.
– Аська, я лично ничего не вижу смешного в этой ситуации. Тебя закапывать будут, а ты будешь лежать в гробу и ржать, как лошадь! – с трудом прошамкал он.
– Вань, я вспомнила, как тебе зуб делали, а ты визжал, как поросёнок.
Внезапно, к ноющей боли тела, присоединилась резкая в груди.
– Ася, – услышала я полушёпот – полустон.
– Арвиль, я здесь.
– С тобой все в порядке?
– Да, я себя чувствую лучше всех вас! – заявила я громко и преувеличенно бодро, и сразу поплатилась: изо рта пошла кровь. Я едва не подавилась и закашлялась. Двигаться не было сил, от отчаянья хотелось завыть волком.
Внезапно, я увидела над решёткой тень. Через несколько мгновений решётку отодвинули и, тихо спустившись по лестнице, в камере появился Пантелей.
– Что, воркуете голубки? – начал паясничать он. Он наклонился надо мной:
– Ну, как, живая? Очухалась?
– Ты мне лёгкое отбил, гад, – прошипела я.
– Издержки производства. Знаешь, Ася, – он ушёл из поля моего зрения, – когда ты нашла этого ребёнка, мы не могли поверить, что ты так скоро его почувствовала. Очевидно, данийская кровь сильная, друг друга притягивает даже через расстояния, – он замолчал. – И эта дорога. Чего я только не делал, чтобы ты проявила свою сущность. Но то, что случилось там, на поляне… Поверишь, я сам испугался, – он скрипуче захохотал.
– Гном, заткнись, – прошипел Ваня.
– Адептик, знаешь, тебя специально выбрали для этого похода, взяли по настоянию Сергия. Где ещё можно было бы найти такого идиота, как ты? Честно говоря, я надеялся, что ты будешь раздражающим фактором для Бабочки. Но, как ни странно, вы нашли общий язык, а теперь даже, так сказать, спелись. Хорошая песня у тебя выйдет без зубов!
– Гном, я убью тебя первым! – опять отозвался Иван.
– О, девочки, мальчики, стройтесь в очередь, ты будешь первым после Аськи, – захохотал он, – пока ты тут дрых, она уже мне пообещала скорейшую кончину! Ну, ладно счастливо оставаться.
Он встал, и уже через несколько секунд, поднявшись по лестнице, исчез.
– Ненавижу! – тихо прошептал Арвиль. – Ненавижу!
Мы молча лежали, я мучилась от привкуса крови во рту, она булькала в горле, когда я дышала. Я плакала, стараясь всхлипывать не слишком громко.
Сверху до меня донёсся едва слышный шорох, решётка с тихим скрежетом открылась, и в подземелье, словно бесшумная тень, появился Виль.
Завидев Властителя, он бросился к нему.
– Сначала Ася, – прошептал Арвиль.
Вурдалак с лёгкостью развязал мне руки и ноги, я сразу же села и начала растирать запястья, от верёвок на них были безобразные рубцы. Виль помог подняться Арвилю, адепт не шевелился.
– Ваня!
Я кинулась к нему, с трудом перевернула недвижимое тело и прислонила ухо к его груди, сердце было практически неслышно.
– Как он? – услышала я голос Арвиля.
– Умирает.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, слезы застилают глаза. Солёные капли, оставляя мокрые дорожки, побежали по щекам, падали на заскорузлую от крови рубаху Петушкова.
Я положила ладонь на его горячий лоб. Губы непроизвольно подрагивали от усилия сдержать рыдания, я внимательно посмотрела в кровавую маску. Внезапно звёздочки у пальца заалели, увеличились и уже с привычной тупой болью оторвались. Они хаотично кружились вокруг Ваниного лица и груди. Раны начали затягиваться на глазах. Лицо превращалось в родное Ванино, только почему-то над губой появилась кокетливая родинка, которой до этого не было. Внезапно, звёздочки выстроились в прямую линию и, как стрела, вонзились в Ванину грудь, тот выгнулся дугой, огоньки выскочили обратно и вернулись к моему пальцу. Маг открыл глаза и улыбнулся:
– Ты чего ревёшь?
– Ванька! – я прижала его голову к своей груди. – Ты мой первый настоящий друг, а теперь ещё и красивый. Мне нравится твоя родинка.
Я помогла ему встать. Властитель смотрел на нас с вымученной улыбкой. Я чувствовала, как ему с каждой секундой становится лучше, но почему, не могла понять, пока он не поднял руку. На его запястье светились красным цветом семь выжженных звёздочек, они его лечили и без моего участия, черпая силу из меня как из источника.
Мы вылезли на поверхность.
– Где мы?
Арвиль посмотрел вокруг.
– На окраине города. Это катакомбы, в эти ямы во время войны сажали пленных, здесь раньше дислоцировался полк, теперь все войска на границах.
Я осмотрелась. Мы находились возле заброшенных, полуразрушенных казарм, ямы шли в центре по кругу, далее темнел лес. Неаполи и Сергий были настолько уверенные, что мы не сможем никуда сбежать, что в охрану нам оставили только гнома, безответственного бродягу, любителя выпивки, женщин и азартных игр, и сейчас, наверное, где-нибудь развлекающегося.
– Я знаю, где мы можем укрыться и решить, что делать, господин Властитель! – вдруг заявил Ваня.
– У тебя есть варианты лучше? – возмутился Петушков.
Сторожка оказалась местом мало подходящим для любовных утех: простая кровать, стол, пара табуреток, оплывшая свеча в стакане вместо подсвечника. Я почувствовала ужасную усталость, всё-таки почерпали у меня магических сил все эти лечения, и села на кровать.
– Аська, не прикладывайся, надо план действия разрабатывать! – проворчал Иван.
– Вот, вы и разрабатывайте, а неразумные женщины, в моем лице, будут отдыхать! – прошептала я, уже засыпая.
Проснулась я от протяжного заунывного звука труб. Комнату заливало солнце. Фатиа и Иван сидели на колченогих табуретках и были чем-то явно расстроены, хотя в такой ситуации, в какую попали мы, причин для радости просто не было.
– Что это? – спросила я, не вставая.
– Это марры – данийские трубы, их музыка возвещает о большой беде, – хмуро пояснил Фатиа.
– О беде? – подскочила я. – Ты хочешь сказать, это как у нас бьют набат, когда что-то горит?
– Да, только сейчас у фатийцев погиб Властитель, и убили его мы с тобой! – не менее хмуро отозвался Иван.
– А что же мы ждём? – удивилась я. – Пойдём же объявим всем, кто у нас тут враг номер один.
– Ты хочешь, чтобы тебя растерзала разъярённая толпа? – в домик вошёл Виль. – Весь город уже собрался. По официальной версии Ася и Иван похитили и убили Арвиля Фатиа и попытались заменить его двойником, но верный Леон Неаполи раскрыл их страшные планы.
– То есть, ты хочешь сказать, что сейчас нам мало кто поверит, что Арвиль – это их настоящий Властитель?
– Можешь, когда хочешь! – похвалил Виль. – Я тут принёс, – он кинул на стол четыре чёрных плаща с огромными капюшонами, – так мы сойдём за странствующих монахов, нас раскроют, конечно, но не сразу.
Мы добрались до города; на улицы выходил народ в траурных одеждах; женщины рыдали навзрыд; мужчины, низко опустив головы, двигались в сторону Главной площади.
Каждый раз, завидев Властителя на улице, я старалась спрятаться в какой-нибудь переулок, но он замечал меня даже через спины окружающих его стражников, и у него ёкало сердце, а потом наваливалось недоумение. Он пытался выискать в заурядных чертах моего лица нечто особенное, что привлекает его, и с разочарованием ничего не находил.
Я злилась и понимала, что внезапно вспыхнувшая любовь Властителя ничто иное, как побочный эффект после отворота. Но где-то глубоко внутри тоненький несмелый голосок вопрошал: «А может, нет? Может, он влюблён в тебя по-настоящему?»
Через три дня после памятных событий, произошедших на площади, случилась новая неожиданность: Арман Ненэлия со своими Советниками посетил Фатию. Встречать их стянулся весь город; Мария и Гарий поспешно собирались к городским воротам, дабы увидеть красавца Армана ещё на въезде. Мы же с Ваней забились в самый дальний угол сада, уверенные, что там не встретим непрошеного гостя.
А на следующий день, рано по утру, мы с Петушковым устроили дикие скачки на подъездной к городу дороге. Поднимая пыль и загоняя коней, мы носились на перегонки, когда случайно столкнулись и с Ненэлией, и с сопровождающим его Арвилем. Я с трудом удержала коня, шутовски поклонилась им и, стараясь не обращать внимания на два пожирающих меня взгляда, осторожно объехала. Стоило Властителю завидеть Петушкова, как он почувствовал уже знакомую мне жгучую волну презрения. И я вдруг поняла: это не презрение – это ревность к нему… и злость на меня. Всегда были лишь ревность и злость.
Мне стало противно: словно, я копалась грязными руками в чужом чистом бельё, пачкая его и разрывая на лоскуты, а хозяин белья стоял в сторонке и наблюдал за сим не в силах изменить происходящее.
В этот вечер Фатиа впервые пришёл на постоялый двор открыто перед сгорающими от любопытства соседями, обомлевшими хозяевами и испуганным Ваней. Арвиль, хмурый и серьёзный, стоял посреди двора. Я же словно жертва заклания, спаслась трусливым бегством через огород и спряталась в саду. Ваня, не умеющий врать, а потому волнующийся и заикающийся, развлекал его до ночи, пока Властитель ни убрался восвояси, не солоно хлебавши. А я сидела в заново подвешенном между яблонями гамаке и плакала навзрыд, кусая губы, чтобы не заорать, чем окончательно сконфузила и без того запутавшегося в обстановке Петушкова.
Я прорыдала полночи, пока уставшая от слез ни забылась неспокойным сном.
Эти были чьи-то едва слышные шаги, шумное дыхание: вдох – выдох – вдох – выдох. Я испуганно села на кровати, сердце бешено забилось, в висках застучала кровь.
ВИЛЬ!
В тот момент, когда я одним прыжком достигла двери, раздался звон разбитого стекла. В узком проёме окна лунный голубоватый свет очертил контуры тёмного сгорбленного тела ощетинившегося оборотня.
Я с ужасом смотрела на него и не видела ничего, кроме матово-белых клыков и горящих красным пламенем волчьих глаз. Я отступила на шаг и прижалась спиной к двери.
Полуволк-получеловек спрыгнул с подоконника на кровать, та прогнулась под его весом. Потом чудовище, неотрывно следя за мной, с грохотом опустилось на пол и сделало шаг в мою сторону. Меня трясло, в ушах стоял постоянный, непрекращающийся звон.
– Уходи, Виль! – тихо прошептала я. – Я буду защищаться, ты знаешь, я могу защищаться! Ты ведь этого хочешь, чтобы она победила меня?
– Что ты несёшь, девочка? – проревел вурдалак, на меня пахнуло смрадом.
Я судорожно сглотнула и прошептала:
– Уходи, слышишь!
Виль приближался, шаг, ещё шаг. В неровном лунном свете, падающем из разбитого окна, светилась вздыбленная на холке шерсть.
– Я пытался догнать вас, – через звериный рык с трудом различался человеческий голос, – но по запланированному маршруту вы не проезжали.
Я испуганно отскочила от двери и заорала, вложив в крик весь свой ужас:
– Ваня!
Казалось, Петушков только и ждал под дверью, когда я позову его спасать мою несчастную жизнь. Он ворвался в комнату в полосатых подштанниках, но с мечом на изготовку, и буквально налетев на превратившегося в чудовище Виля, по-девичьи взвизгнул и шарахнулся обратно в коридор.
Мы переглядывались: Виль – Ваня – я, замкнутый треугольник, трехстороннее противостояние. Петушков отбросил меч, тот, звякнув, ударился о деревянные доски пола, вновь наступила гробовая тишина, нарушаемая лишь нашим судорожным дыханием.
Внезапно, комната пришла в движение. Над моей головой вспыхнула и погасла энергетическая молния, от яркого света ослепило. Тут же я почувствовала на своём горле прикосновение острых звериных когтей, и ко мне прижалось к поросшему жёсткой шерстью тело оборотня.
Я затаила дыхание, крик застрял в горле.
– Опусти руки, маг, – прорычал у меня над ухом Виль, – иначе я убью её!
У меня остановилось дыхание, а сердце яростно забилось, кровь застучала в висках. Иван разъединил ладони, но я видела, как по кончикам его пальцев все ещё пробегают голубые искорки боевого заклинания.
– Виль, не делай глупости! – прохрипела я, с ужасом ощущая прикосновение острых, словно острие клинка, когтей. – Отпусти меня!
– Я не отпущу тебя, ведьма, пока мне не скажут, что здесь происходит!
От напряжения я закрыла глаза и красный Ванин силуэт. Больше не стало страха, только спокойствие, я со всей силы, на которую была способна, ударила Виля локтем в живот; от неожиданности он разжал пальцы, слегка поцарапав шею, и отлетел через всю комнату к стене. Кровь из раны на шее начала сочиться на ворот ночной рубашки, я дотронулась до пореза, ощутив неприятное жжение. Внезапно на меня накатила такая ярость, что захотелось по-звериному зарычать, в руках из жидкого расплавленного воздуха появился Фурбулентус. Я резко повернулась к Вилю, тот, неотрывно следя за мной, стал отползать.
– Вурдалак, – произнёс за меня мой голос, – ты на кого поднял лапу, вурдалак?
– Ася! – где-то вдалеке заорал Ваня. – Ася, нет!
Я обернулась. Ваня отрицательно качал головой, его лицо исказила гримаса страха. Я остановилась, почувствовала, как закружилась голова, в глазах потемнело, и рухнула на пол, тяжело дыша. Виль, принявший человеческую ипостась, лежал на полу, прислонившись к стене. От сильного удара изо рта у него шла кровь, он сплёвывал её на пол, вытирал губы и смотрел на меня взглядом полным необъяснимой ненависти.
– Что это? – подал голос адепт.
Я молчала, сил не было даже подать голос.
– Бабочка, и она ещё не знает, как ей управлять, – ответил за меня перевёртыш.
– Виль, – я перевернулась на спину, от пережитого тряслись руки, – что ты говорил про маршрут?
– Вы не появились там, где должны были быть, я не могу догнать того, кто не едет впереди меня!
Почему-то сразу все стало на свои места. Не зря мы проехали все «сточные канавы» Словении, не случайно встретили Неаполи, и гном тоже исчез не вдруг. Иван от бессилия рухнул на стул, горестно опустив руки и уставившись в крашеные доски пола.
– Ваня, ты теперь догадываешься, кто был в нашем стане врагом? – тихо поинтересовалась я.
Петушков хмыкнул и тяжело вздохнул.
– Как там твой упырь? – почему-то вспомнила я.
– Упыриха, – поправил вурдалак, – она была дамой, нежной и ранимой, а потому жрущей всех подряд, – он помолчал. – Была. С вами, бабами, можно только силой договориться.
Я посмотрела на него и, почувствовав приступ истерического смеха, хихикнула. Виль широко ухмыльнулся, в конце концов, по полу катались три скрюченных от смеха тела.
Виля было решено спрятать здесь же в пансионате, в самом надёжном месте – Ваниной комнате. Адепт долго возмущался, вурдалаков он боялся до коликов, и в тайне ждал нападения на него сонного с целью употребления его крови и не только. Он долго и натужно пыхтел, глядя на меня, подавая знаки за спиной у Виля, имея в виду, что если я такая смелая, то и укладывала бы его у себя, скажем, на коврике у двери. В конце концов, жесты свелись к демонстрации способов моего умерщвления, которые заметил изумлённый вурдалак. Я разозлилась и выставила их обоих за дверь.
Я не знаю, отчего так получилось, но руки сами потянулись к «Приключениям ведьмы». Сгорая от нетерпения, я листала книгу: «Где, где оно? Вот!»
«…Замки загромыхали, я повернула голову; в дверях застыли два стража. Меня развязали и вытолкали в тёмный коридор с низким потолком, а потом и на улицу. Площадь гудела, при моем же появлении толпа и вовсе взвыла…»
Черт возьми! Что же это такое делается? Ещё пару дней назад я читала о том, что героиню из темницы вытащил Властитель, а сейчас её практически сожгли. Что же это за книга такая?
Дрожащими руками я быстро перелистнула страницы.
"…-Виль, не делай глупости! Отпусти меня! – меня колотило от страха, острые звериные когти вурдалака, впивались в горло.
—Я не отпущу тебя, ведьма, пока не дознаюсь правды…"
Я с сомнением захлопнула том, посмотрела на кожаную обложку и обомлела. На белой теснённой коже высвечивались неизвестные мне чёрные буквы. По спине побежали мурашки; это были данийские буквы. Я с ужасом открыла её заново, страницы оказались пусты – текст исчез сам собой.
«Что это?» – я осторожно переворачивала лист за листом и видела лишь чистые желтоватые страницы.
Буквы стали проявляться неохотно, сначала едва заметно, потом все ярче и ярче, они занимали свои места, сплетались в слова, слова в предложения.
«…Когда погиб наш мир, мы пришли сюда. Огромные ворота – белоснежная арка посреди пустыни. Мы не были воинами, мы были земледельцами, но новый мир боялся принять нас такими, какие мы есть…»
Я шмыгнула носом, осознавая, что от волнения по щекам катятся слезы.
Дракон! Али должен все знать, он просто обязан объяснить мне, что за книгу я обнаружила в маленьком постоялом дворе на пыльной полке. Я сунула том, на котором вновь начерталось «Приключения ведьмы» под кровать, и выскочила в коридор.
К моему изумлению, на коврике в коридоре лежал Ванятка. Удар дверью пришёлся ему точно в лоб, и на его побитом в очередной раз челе начала наливаться свежая шишка. От неожиданности он вытаращил глаза и резко сел.
– Вань, ты чего? – протянула я.
– Ничего! – буркнул тот, потирая ушибленный лоб. – Подселила ко мне квартиранта, я глаза боюсь закрыть, думаю, что он отожрет у меня печёнку!
– Вань, он цивилизованный перевёртыш, к тому же опечатанный. Кажется, – добавила я после короткой паузы.
– Он вурдалак! – промычал Петушков. – А опечатанный или нет, это ещё бабка надвое сказала! Вон, какие кренделя у тебя в комнате выделывал! Что-то я не помню, чтобы опечатанные могли трансформироваться! А ты не будешь сегодня больше спать?
– А что? – насторожилась я.
– Можно я у тебя покемарю, – заискивающе посмотрел мне в глаза Ваня, – у тебя всё равно бессонница, а мне на коврике вроде как не пристало, я всё-таки маг четвёртой степени.
Благословив его на счастливый сон на моей кровати, я кинулась через город, к полю, забыв, что можно взять из конюшни лошадку.
Уже наливался красный рассвет, восходящее солнце огромным расплавленным кругом поднималось над Фатией, окрашивая деревья и крыши домов цветом червонного золота. Просыпались первые птицы, оглашая округу разноголосым перезвоном. Я бежала по полю.
– Али! Али! – дракон не появился.
Я насторожилась, может им нельзя появляться на рассвете? И тут я услышала музыку, тихую, чарующую, как будто кто-то далеко играл на флейте, я резко повернулась к источнику звука. Песня лилась от солнца, от облаков, от света. И тут я увидела то, что заставило меня солнцу, и первые косые лучи уже освещали его расставленные руки, высвечивали прекрасные воздушные крылья. Ещё секунда, обрывистый вздох, взмах руками – крыльями, и он, оттолкнувшись от земли, полетел вниз, а потом подхваченный потоком прохладного утреннего воздуха воспарил. Он поднимался все выше и выше к солнцу, потом падал камнем вниз, кружил над полем, над горой. Я с восторгом и благоговейным страхом смотрела на Властителя, как он играет с потоками, скользит все выше к облакам, кружит вместе с ястребом.
«Неаполи – вдруг поняла я, и мои глаза расширились от ужаса – Леон Неаполи – Властитель. Но это просто невозможно!»
К Дому Властителей я бежала быстрее любого эльфийского скакуна. Вот ещё поворот и будет площадь. Внезапно, от резкой боли в груди подогнулись колени, и я рухнула на дорогу лицом в пыль. Потом нарастающая спираль боли в животе, я согнулась пополам, в глазах потемнело. «Арвиль, – мелькнуло в голове, что-то случилось с Арвилем!» Через секунду боль прошла, но я его больше не чувствовала, его опять не было внутри, моего Властителя. Его убили!
Я вскочила, поминутно спотыкаясь, едва не падая, кинулась к Дому. Рядом с телом убитого охранника, облокотясь на деревянный бок будки, стоял гном
– Пан?! – я воззрилась изумлёнными глазами на гнома. – Да, как ты посмел явиться сюда наёмник?
Я почувствовала накатывающуюся ярость.
– Не ожидала меня увидеть Бабочка? – оскалился он, и только тут я заметила в его руках вытащенный мной из дерева меч.
– Но как?
Гном захохотал, в следующее мгновение кто-то ударил меня по затылку, все потемнело, звуки ушли на второй план, и я упала, потеряв сознание.
* * *
«Лучше бы меня сразу прикончили», – подумала я, когда очнулась. Голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота, во рту пересохло; я судорожно облизнула потрескавшиеся губы и попыталась открыть глаза.Взгляд упёрся в грязные порты лежащего рядом со мной на холодном земляном полу тела. Я попыталась пошевелиться и сразу поняла, что и руки, и ноги опутывают верёвки.
– Проснулась, милая? – услышала я голос Пантелея.
Я с трудом приподняла голову, шею заломило, но кроме грязных носков гномьих сапог ничего увидеть не смогла. Собрав остатки сил, я рывком перевернулась на спину и разглядела вдалеке в круглом решётчатом окошке небо, окрашенное багровым закатом. Мы находились в глубокой яме с длинной лестницей, ведущей на поверхность, но путь к освобождению преграждала решётка.
Я повернула голову и увидела лежащего рядом Арвиля. Шея его казалась неестественно вывернутой, а на рубахе темнели бурые пятна засохшей крови. Я его не чувствовала, но отчего-то не верилось, что он мёртв.
– Что происходит, гном? – прохрипела я и зашлась кашлем, почувствовав во рту солоноватый вкус крови.
Раздались шаги, гном нагнулся, и я смогла рассмотреть его ухмыляющееся лицо:
– Как, ты ещё не знаешь? – оскалился он. – В стране переворот! Властителя Фатии Арвиля Фатиа убила человеческая ведьма и бывший адепт.
Я судорожно вздохнула и отвернулась не в силах смотреть в эту мерзкую белесую физиономию. И только тут поняла, что здесь же лежит Ванятка с кровавым месивом вместо лица. Я всхлипнула, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту.
– Зачем ты сделал это с Ваней? Зачем впутал Петушкова?
– Я впутал? – начал кривляться Пан. – Милая моя, Асенька, ничего личного, просто кто платит, тот заказывает музыку!
– Кто тебе заплатил? Неаполи?
– Отчего же Неаполи? – услышала я мягкий до боли знакомый баритон. Желудок свело судорогой.
Сергий одним рывком поднял меня и прижал к себе. Стараясь не зареветь, я смотрела в его голубые холодные глаза.
– Не ожидала, моя бедная ведьма? – улыбнулся он и громко чмокнул меня в грязную щеку, оставив мокрый след.
– Не думал, что все так произойдёт, – довольно улыбнулся он, – но все к лучшему! Ведь Бабочка приходит через боль! Асхирь совсем скоро воскреснет, а ты сможешь вернуть ей дар, – он разжал руки, и я мешком рухнула на пол. Сергий присел на корточки рядом со мной, – как ты не знаешь, кто такая Бабочка? Хочешь, просвещу?
Я почувствовала ярость.
– Не трудись, просвещённые.
– Тихо-тихо, – засмеялся он грудным смехом, – не надо превращаться. Смотри, как глазки почернели. Такая ты мне нравишься больше, теперь мне не надо опекать тебя, следить за тобой, вытаскивать из мелких передряг! – Сергий схватил меня за волосы и рванул на себя. – Ради Асхирь, ради власти над этим поганым маленьким мирком я ходил за тобой, как собачонка, – его губы практически ласкали моё лицо, шёпот становился интимнее, словно он бормотал слова страсти, – я так долго ждал этого момента! Я так верил в пробуждение Бабочки, и она проснулась! Ты ничего уже не сможешь сделать, тебе не победить того, что внутри тебя!
Гнев застлал мне глаза красной пеленой; я вывернулась под нереальным для обычного человека углом и со всего размаху ударила сидящего Сергия связанными ногами. Маг отлетел к стене, как накануне Виль. Гном подскочил и со всего размаху отвесил мне оплеуху. Я дёрнулась.
– Гном, тебя убью первым, – прохрипела я.
– Сначала развяжи себе руки! – прошипел он, с силой опустив ногу мне на грудь. От боли я опять отключилась.
Когда я открыла глаза во второй раз, то подумала, что надо было умереть в первый. Стало ещё хуже. Я лежала на спине, взгляд упёрся в звёздное небо. Значит уже ночь. Рядом с собой я услышала стон.
– Ваня! Ваня! – позвала я.
Адепт глухо закашлял.
– Ванечка, ты как? – едва не плача прошептала я.
– Ничего, Аська, прорвёмся, – услышала я его шепелявый голос.
Да, видимо, ему выбили все зубы, опять придётся выращивать. Последний раз Ванятка орал, как бешенный, когда врачеватель возвращал ему передний зуб. Я вспомнила это и некстати хихикнула.
– Аська, я лично ничего не вижу смешного в этой ситуации. Тебя закапывать будут, а ты будешь лежать в гробу и ржать, как лошадь! – с трудом прошамкал он.
– Вань, я вспомнила, как тебе зуб делали, а ты визжал, как поросёнок.
Внезапно, к ноющей боли тела, присоединилась резкая в груди.
– Ася, – услышала я полушёпот – полустон.
– Арвиль, я здесь.
– С тобой все в порядке?
– Да, я себя чувствую лучше всех вас! – заявила я громко и преувеличенно бодро, и сразу поплатилась: изо рта пошла кровь. Я едва не подавилась и закашлялась. Двигаться не было сил, от отчаянья хотелось завыть волком.
Внезапно, я увидела над решёткой тень. Через несколько мгновений решётку отодвинули и, тихо спустившись по лестнице, в камере появился Пантелей.
– Что, воркуете голубки? – начал паясничать он. Он наклонился надо мной:
– Ну, как, живая? Очухалась?
– Ты мне лёгкое отбил, гад, – прошипела я.
– Издержки производства. Знаешь, Ася, – он ушёл из поля моего зрения, – когда ты нашла этого ребёнка, мы не могли поверить, что ты так скоро его почувствовала. Очевидно, данийская кровь сильная, друг друга притягивает даже через расстояния, – он замолчал. – И эта дорога. Чего я только не делал, чтобы ты проявила свою сущность. Но то, что случилось там, на поляне… Поверишь, я сам испугался, – он скрипуче захохотал.
– Гном, заткнись, – прошипел Ваня.
– Адептик, знаешь, тебя специально выбрали для этого похода, взяли по настоянию Сергия. Где ещё можно было бы найти такого идиота, как ты? Честно говоря, я надеялся, что ты будешь раздражающим фактором для Бабочки. Но, как ни странно, вы нашли общий язык, а теперь даже, так сказать, спелись. Хорошая песня у тебя выйдет без зубов!
– Гном, я убью тебя первым! – опять отозвался Иван.
– О, девочки, мальчики, стройтесь в очередь, ты будешь первым после Аськи, – захохотал он, – пока ты тут дрых, она уже мне пообещала скорейшую кончину! Ну, ладно счастливо оставаться.
Он встал, и уже через несколько секунд, поднявшись по лестнице, исчез.
– Ненавижу! – тихо прошептал Арвиль. – Ненавижу!
Мы молча лежали, я мучилась от привкуса крови во рту, она булькала в горле, когда я дышала. Я плакала, стараясь всхлипывать не слишком громко.
Сверху до меня донёсся едва слышный шорох, решётка с тихим скрежетом открылась, и в подземелье, словно бесшумная тень, появился Виль.
Завидев Властителя, он бросился к нему.
– Сначала Ася, – прошептал Арвиль.
Вурдалак с лёгкостью развязал мне руки и ноги, я сразу же села и начала растирать запястья, от верёвок на них были безобразные рубцы. Виль помог подняться Арвилю, адепт не шевелился.
– Ваня!
Я кинулась к нему, с трудом перевернула недвижимое тело и прислонила ухо к его груди, сердце было практически неслышно.
– Как он? – услышала я голос Арвиля.
– Умирает.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, слезы застилают глаза. Солёные капли, оставляя мокрые дорожки, побежали по щекам, падали на заскорузлую от крови рубаху Петушкова.
Я положила ладонь на его горячий лоб. Губы непроизвольно подрагивали от усилия сдержать рыдания, я внимательно посмотрела в кровавую маску. Внезапно звёздочки у пальца заалели, увеличились и уже с привычной тупой болью оторвались. Они хаотично кружились вокруг Ваниного лица и груди. Раны начали затягиваться на глазах. Лицо превращалось в родное Ванино, только почему-то над губой появилась кокетливая родинка, которой до этого не было. Внезапно, звёздочки выстроились в прямую линию и, как стрела, вонзились в Ванину грудь, тот выгнулся дугой, огоньки выскочили обратно и вернулись к моему пальцу. Маг открыл глаза и улыбнулся:
– Ты чего ревёшь?
– Ванька! – я прижала его голову к своей груди. – Ты мой первый настоящий друг, а теперь ещё и красивый. Мне нравится твоя родинка.
Я помогла ему встать. Властитель смотрел на нас с вымученной улыбкой. Я чувствовала, как ему с каждой секундой становится лучше, но почему, не могла понять, пока он не поднял руку. На его запястье светились красным цветом семь выжженных звёздочек, они его лечили и без моего участия, черпая силу из меня как из источника.
Мы вылезли на поверхность.
– Где мы?
Арвиль посмотрел вокруг.
– На окраине города. Это катакомбы, в эти ямы во время войны сажали пленных, здесь раньше дислоцировался полк, теперь все войска на границах.
Я осмотрелась. Мы находились возле заброшенных, полуразрушенных казарм, ямы шли в центре по кругу, далее темнел лес. Неаполи и Сергий были настолько уверенные, что мы не сможем никуда сбежать, что в охрану нам оставили только гнома, безответственного бродягу, любителя выпивки, женщин и азартных игр, и сейчас, наверное, где-нибудь развлекающегося.
– Я знаю, где мы можем укрыться и решить, что делать, господин Властитель! – вдруг заявил Ваня.
* * *
– Это избушка-на-курьих-ножках, – протянула я, глядя на шаткое строение. Когда мы с трудом в кромешной темноте отыскали лесной домик, в котором встречались Прасковья с Неаполи.– У тебя есть варианты лучше? – возмутился Петушков.
Сторожка оказалась местом мало подходящим для любовных утех: простая кровать, стол, пара табуреток, оплывшая свеча в стакане вместо подсвечника. Я почувствовала ужасную усталость, всё-таки почерпали у меня магических сил все эти лечения, и села на кровать.
– Аська, не прикладывайся, надо план действия разрабатывать! – проворчал Иван.
– Вот, вы и разрабатывайте, а неразумные женщины, в моем лице, будут отдыхать! – прошептала я, уже засыпая.
Проснулась я от протяжного заунывного звука труб. Комнату заливало солнце. Фатиа и Иван сидели на колченогих табуретках и были чем-то явно расстроены, хотя в такой ситуации, в какую попали мы, причин для радости просто не было.
– Что это? – спросила я, не вставая.
– Это марры – данийские трубы, их музыка возвещает о большой беде, – хмуро пояснил Фатиа.
– О беде? – подскочила я. – Ты хочешь сказать, это как у нас бьют набат, когда что-то горит?
– Да, только сейчас у фатийцев погиб Властитель, и убили его мы с тобой! – не менее хмуро отозвался Иван.
– А что же мы ждём? – удивилась я. – Пойдём же объявим всем, кто у нас тут враг номер один.
– Ты хочешь, чтобы тебя растерзала разъярённая толпа? – в домик вошёл Виль. – Весь город уже собрался. По официальной версии Ася и Иван похитили и убили Арвиля Фатиа и попытались заменить его двойником, но верный Леон Неаполи раскрыл их страшные планы.
– То есть, ты хочешь сказать, что сейчас нам мало кто поверит, что Арвиль – это их настоящий Властитель?
– Можешь, когда хочешь! – похвалил Виль. – Я тут принёс, – он кинул на стол четыре чёрных плаща с огромными капюшонами, – так мы сойдём за странствующих монахов, нас раскроют, конечно, но не сразу.
Мы добрались до города; на улицы выходил народ в траурных одеждах; женщины рыдали навзрыд; мужчины, низко опустив головы, двигались в сторону Главной площади.