Страница:
Джону Мейнарду Кейнсу(John Maynard Keynes, 1883-1946). Его теория развивалась многими последователями и улучшителями, появлялись «неокейнсианство» и «посткейнсианство», насыщенные сложными математическими моделями - однако далеко не факт, что вся эта эволюция была полезной. Так или иначе, именно кейнсианство стало главным катализатором экономической мысли XX века, поэтому имеет смысл рассмотреть, как оно воспринимает кризисы и какие методы борьбы с ними предлагает. Тем более, что именно эти методы использовали американские власти после великой депрессии вплоть до Рейгана.
Прежде всего, в противовес «классикам» Кейнс утверждал, что свободной рыночной экономике присуща крайняя неустойчивость. Более того, сама по себе она стремится впасть в кризис - и только активное государственное вмешательство способно его предотвратить (или ослабить). Вообще, экономические и общественные взгляды кембриджского профессора были довольно-таки социалистическими - отчасти сами по себе, отчасти под влиянием его русской жены Лидии Лопуховой. Однако в целом утверждения Кейнса о склонности рыночной экономики к кризисам проистекали из вполне рациональных мотивов.
Джон Мейнард Кейнс
Прежде всего, он отверг сам подход всяческих «классиков», которые просто механически переносили закономерности микроэкономики (то есть экономики отдельного предприятия) на макроэкономику - Кейнс утверждал, что в макроэкономике есть масса специфических факторов, которые на уровне отдельной фирмы отсутствуют (например, государство). Кроме того, он справедливо критиковал «неоклассику» за то, что она пытается оперировать понятиями «обменной» экономики, тогда как экономика на самом деле уже давно «денежная». То есть такая, в которой деньги являются не только средством платежа, но и представляют собой самостоятельный актив (скажем, как средство хранения ценности). Однако основная часть теории Кейнса посвящена таким категориям, как спрос и предложение, потребление и сбережение, инвестиции и производство и т. д.
В целом рассуждения Кейнса просты. Весь доход делится на потребление и сбережение. Рост потребления вызывает увеличение загрузки уже существующих производственных мощностей, а сбережения служат основой для инвестиций, то есть создания новых мощностей. В идеально сбалансированной экономике сбережения равны инвестициям. В реальности такого равенства обычно не наблюдается, что вызывает либо рост безработицы, либо всплеск инфляции. Экономический рост развивается по цепочке инвестиции >>> общественный доход >>> сбережения. Механизм роста описывается понятием мультипликатора, которое ввел в 1931 году английский экономист Р.Кан. Это числовая величина, которая тем выше, чем большую часть своего дополнительного дохода люди готовы потреблять, а не откладывать в сбережения. Смысл появления мультипликатора легко увидеть на следующем простом примере.
Предположим, вы решили построить дом. Нашли строительную фирму, заплатили ей, положим, 300 тыс. рублей, а она вам построила дом. Итого вы потратили 300 тыс. рублей, но этой суммой влияние вашей сделки на экономику в целом вовсе не ограничилось. Получившая деньги строительная фирма разделила их на три части: одна пошла на оплату товаров и услуг партнеров (скажем, поставщиков стройматериалов), вторая - на зарплату работникам, третья - в прибыль. Люди израсходуют свои деньги на обычные потребительские товары и услуги, а фирмы - да на что угодно, начиная от производственного оборудования и заканчивая новой кофеваркой для своих сотрудников. Но часть дохода будет сбережена: люди могут положить деньги в банк или купить облигации, а компании - например, занести их в статью баланса «нераспределенная прибыль». Иначе говоря, кому бы ни пришли эти деньги, они все будут либо потрачены, либо отложены.
Допустим, все новые владельцы этих денег решили в общей сложности потратить 90% из полученной суммы, а оставшиеся 10% отложить. Тогда они израсходуют в сумме 0.90*300 тыс., то есть 270 тыс., а отложат 0.1*300 тыс., то есть 30 тыс. В итоге, как видно, потраченные вами 300 тыс. породили вторую волну трат в размере 270 тыс. Но и это не все: последняя сумма так или иначе перейдет другим людям и фирмам, которые, в свою очередь, купят на 90% от нее потребные им товары - тем самым, возникнет третья волна затрат в сумме 0.90*270 тыс., то есть 243 тыс. Ну и так далее: всего ваша трата породит длинную цепочку затухающих волн расходов в общей сумме 300 тыс.*(1+0.9+0.9*0.9+…). Школьная математика утверждает, что выражение в скобках есть сумма бесконечного числа членов убывающей геометрической прогрессии. И что итоговая сумма расходов составит величину 300 тыс./(1-0.9), то есть 3 млн. рублей.
Как видите, ваши затраты вызвали в экономике в целом вал расходов на общую сумму, вдесятеро большую, чем та, что вы реально потратили. Таков эффект мультипликатора, а коэффициент 1/(1-c) и представляет собой этот самый мультипликатор. Здесь c - так называемая «предельная склонность к потреблению», то есть та доля от дополнительных доходов, которую вы готовы потратить, а не сберечь. Хочу отметить, что речь идет именно о дополнительных доходах: не столько важно, какую часть своих обычных 5000 рублей вы тратите - важно, сколько вы потратите из дополнительных 2000 рублей, если они у вас вдруг появятся.
Соответственно, мультипликатор точно так же работает и в обратную сторону: если расходов у вас стало вдруг меньше на 1 тыс. рублей, то экономика недополучит из-за этого все 10 тыс. Из приведенных формул видно, что чем выше склонность потреблять, тем больше мультипликатор. Напротив, если народ начинает «зажиматься», то есть стараться отложить каждый «сверхплановый» рубль, то величина мультипликатора падает, а за ним снижается и совокупный доход. Такая на первый взгляд странность получила в экономике название «парадокс бережливости».
Наконец, хотя доли дополнительного дохода, направляемые на потребление и сбережение, более или менее стабильны, они все же меняются со временем и от человека к человеку. Основная закономерность состоит в том, что чем выше доход, тем большую его часть человек сберегает. Происходит это просто потому, что когда вы бедны, вам приходится тратить на самое необходимое все деньги (и даже иногда занимать) - какие уж тут сбережения. Но вот если вы разбогатеете, то сможете часть своего дохода отложить - причем чем больше денег у вас уже есть, тем меньшую часть дополнительных доходов станете тратить. Стало быть, в процессе экономического роста на высоких уровнях общественного богатства мультипликатор принимает значительно меньшие значения, чем в условиях относительной бедности.
Есть похожее правило и касательно инвестиций: чем больше их уже сделано, тем меньше дохода приносит каждый новый рубль капиталовложений. При том, что ключ к экономическому росту - это динамика инвестиций, рациональных оснований для ее предсказания по существу нет. Более поздние кейнсианцы, правда, разработали на сей счет пространные теории, но сам Кейнс их по большей части отвергал. Например, он крайне холодно воспринимал попытки ввести понятие «акселератора» как величины, обратной мультипликатору: если последний показывал, как меняется доход при изменении инвестиций, то акселератор, напротив, пытается установить, что станет с инвестициями при изменении дохода.
Кейнс видел основания для инвестиций глубоко иррациональными - он даже называл их «animal spirits», что можно перевести как «животное настроение», то есть, грубо говоря, инстинкт. В других местах он использовал слова «врожденная жажда активности» и «спонтанная решимость действовать» - в целом, думается, направление мысли Кейнса понятно. Таким образом, ключевой компонент всей экономики - динамика инвестиций - подвержен колебаниям не столько по причине изменения каких-то мудрых индикаторов, а просто из-за смены настроения инвесторов. Понятно, что настроение это меняется не просто так, но свести его к простой реакции на ухудшение чего-то конкретного нельзя. Впрочем, ниже мы рассмотрим типичный сценарий такой постепенной смены настроений бизнесменов.
Общая теория циклов экономической активности выходит такая. Пока растут инвестиции, растет и экономика. Со временем, однако, накапливаются проблемы. Спрос насыщается, склонность к потреблению у людей падает, а вместе с ней снижается и величина мультипликатора. Как следствие, темпы роста экономики уменьшаются, из-за чего и общественный доход растет все медленнее. Одновременно новые инвестиции приносят все меньшую отдачу, из-за чего многие предприниматели вообще перестают расширять свои дела.
Наконец, инвестиционный цикл достаточно длинный: построить завод - дело не такое быстрое. Поэтому если предприниматель видит высокий спрос на свой товар и строит новые мощности по его производству, то это вовсе не значит, что он преуспеет: к моменту, когда он наконец достроит, вполне возможно, спрос уже будет удовлетворен тем, кто успел подсуетиться раньше - а нового спроса не появится. По ходу фазы уверенного экономического роста подобное случается время от времени, но в конце этой фазы такое явление становится массовым. В результате имеем картину: только-только построены новые предприятия, но их продукция не находит сбыта. Причиной может быть не только нежелание людей тратить деньги, но и слишком быстрый во время процветания прирост инвестиций - доходы людей росли медленнее, чем новые производственные мощности.
В этот момент складывается ситуация разворота. Инвестиций становится все меньше, ибо они приносят все меньше дохода (или уже ничего не приносят вообще) - и начинает работать «обратный» мультипликатор. Общественный доход заметно снижается, а с ним падает и совокупный спрос на товары и услуги. Уменьшение спроса заставляет бизнес сворачивать производство, снижать цены и зарплаты, а часть персонала увольнять. Эти меры, в свою очередь, еще больше уменьшают общественный доход, а за ним и совокупный спрос, инвестиции, производство, цены, зарплаты и занятость - то есть все то же самое, но на новом, более низком уровне. Получается своеобразная «спираль сжатия», которая теоретически может закручиваться до нулевого уровня производства.
Особенность таких циклов роста-падения состоит еще и в том, что падение гораздо круче роста. Мы уже знаем, что чем богаче становится общество в процессе роста, тем ниже падает величина мультипликатора и, следовательно, тем скромнее темпы дальнейшего роста. В то же время при кризисе общество беднеет, на потребление идет почти весь доход и мультипликатор (теперь уже отрицательный!) растет по абсолютному значению, тем самым увеличивая скорость падения. Выходит, что если экономика предоставлена самой себе, то ее рост в определенный момент прекращается сам собой, тогда как сменяющее его падение со временем только ускоряется. Именно на этом выводе и основано утверждение Кейнса о том, что свободная рыночная экономика, предоставленная сама себе, органически склонна порождать кризисы. И отсюда же проистекает его резонный совет государству активно поучаствовать в экономической жизни, дабы предотвратить такое самопроизвольное скатывание в пропасть.
Каким же должно быть вмешательство государства? Ответ очевиден - все зависит от характера конкретного кризиса. Если это обычный циклический спад, то рецепт таков: нужно заменить снизившийся частный спрос государственными расходами. Общественные работы, субсидии на покупку товаров длительного пользования, пособия по безработице и бедности, программы освоения новых территорий - все приемлемо, надо в каждом случае смотреть, что полезнее. Кроме роста расходов помогает и снижение налогов - ведь оно увеличивает остающийся в распоряжении людей доход и тем самым стимулирует их потратить немного больше денег.
Наконец, можно и снизить процентные ставки, чтобы облегчить обслуживание кредитов. Но тут надо быть предельно аккуратным: начиная с некоторого уровня, рынок перестает реагировать на уровень ставки - можно накачать экономику сколь угодно большими деньгами, но спрос на них будет по-прежнему низким. Например, если ожидания бизнеса плохи, то он не будет брать кредиты и под 0% годовых - когда спрос падает, бессмысленно делать новые инвестиции, хорошо бы хоть прежние как-то окупить.
С математической точки зрения, имеем следующую картину. «В минусе» естественное во время кризиса падение частных расходов; «в плюсе» приращение расходов государства и стимулированные снижением налогов дополнительные затраты людей. Соответственно, перелом ситуации наступит только если то, что «в плюсе», перевесит то, что «в минусе». Впрочем, для полного преодоления кризиса этого недостаточно: психология людей есть вещь инерционная.
Простым людям нужно освоиться с мыслью, что худшее позади и что можно перестать «зажиматься», откладывая значительную часть дохода на черный день. Ну и бизнесу, ясное дело, тоже требуется определенное время, чтобы убедиться в устойчивости разворота тенденции с падения на рост. Но сам по себе этот разворот тенденции все же происходит - нужно лишь, чтобы государство не испугалось бюджетного дефицита, вытерпело и продолжило политику стимулирования роста до тех самых пор, когда она наконец приведет к возобновлению здорового естественного подъема экономики.
Еще один аспект кризисной ситуации, от которого зависит состояние экономической активности - это, как ни странно, степень социального неравенства. В качестве примера рассмотрим небольшую фирму, в которой работает 11 человек: 1 начальник («топ-менеджер») и 10 рядовых сотрудников. Пусть зарплата рядового персонала составляет 8 тыс. рублей, а начальника - 30 тыс. В сумме имеем 10*8 тыс. + 1*30 тыс. = 110 тыс., то есть в среднем по 10 тыс. на человека.
А теперь немного изменим условия: зарплату рядовых сотрудников понизим до 4 тыс., а оклад начальника повысим до 70 тыс. Сумма та же (10*4 тыс. + 1*70 тыс. = 110 тыс.), стало быть, и средняя зарплата не изменилась, составляя все те же 10 тыс. Но теперь определим совокупный спрос в обоих случаях, помня о законе уменьшения склонности к потреблению по мере роста дохода.
Предположим, что при зарплате 4 тыс. рублей человек тратит все 100% (какие тут могут быть сбережения), но если его доход повысится до 8 тыс., то из этих дополнительных 4 тыс. он потратит только 90%, а остальное сбережет. То же самое проделаем и с доходами начальника: пусть из своих 30 тыс. он тратит 80%, а если его доход повысится до 70 тыс., то из этих дополнительных 40 тыс. он потратит только 70%.
Вот что мы получим тогда в первом случае: каждый рядовой сотрудник потратит из своих первых 4 тыс. рублей всю сумму, а из дополнительных 4 тыс. - только 3.6 тыс. (90%). Стало быть, в целом они все (10 человек) израсходуют сумму в (4 тыс.+3.6 тыс.)*10 человек = 76 тыс. Начальник истратит 80% от своих 30 тыс., то есть 24 тыс. Итого все вместе они израсходуют 100 тыс. рублей (76 тыс. + 24 тыс.).
Рассмотрим теперь второй случай. С рядовыми сотрудниками все просто: все свои 4 тыс. каждый из них потратит - стало быть, их суммарный спрос составит 40 тыс. Начальник из 30 тыс. израсходует 80%, то есть 24 тыс., а из дополнительных 40 тыс. - только 70%, или 28 тыс. Его совокупные затраты составляют, стало быть, 52 тыс. Получается, что все сотрудники истратят во втором варианте 92 тыс. (40 тыс. + 52 тыс.), то есть на 8 тыс. меньше, чем в первом.
В результате выходит, что при формально одной и той же средней зарплате реальный совокупный спрос уменьшился на 8% только за счет усиления неравенства в распределении доходов. Отметим, что те же самые 8 тыс. рублей потерь общественного спроса можно получить, если вместо снижения зарплаты персоналу просто уволить одного из сотрудников. Иначе говоря, увеличение разрыва между доходами богатых и бедных порождает такое же снижение совокупного спроса, какое бы возникло при заметном росте безработицы. Но и это еще не все.
Исследуем изменение структуры спроса, детализируя затраты рядового сотрудника. Положим для простоты, что человек одинок. Прежде всего, ему нужно заплатить за квартиру, электричество и коммунальные услуги, а кроме того, потратиться на товары и услуги первой необходимости - еду, быстро потребляемые предметы личного пользования (мыло, зубная паста, белье), транспорт и т. д. Положим на все это 4 тыс. рублей в месяц - по нынешним временам в достаточно крупных городах России это вполне реальная сумма. После этого приходит очередь «расходов второго эшелона» (элементарная бытовая техника, новые одежда и обувь, немного затрат на театр, музей или кино, обед в кафе - да на цветы девушке, в конце концов). И что же мы имеем? В первом случае каждый из рядовых сотрудников может потратить на «второй эшелон» до 4 тыс. рублей. А во втором - только фигу с маслом: все деньги ушли на самое необходимое.
Теперь о начальнике: положим ему на товары первой необходимости, скажем, тысяч 6 в первом случае и 8 - во втором (денег больше стало, значит, можно почаще есть в ресторане, а не дома или в относительно дешевом кафе). На «второй эшелон» отпустим «топ-менеджеру», к примеру, 8 тыс. в первом случае и 12 тыс. во втором. Рассчитаем теперь общий спрос на товары первой необходимости в обоих случаях: в первом будет 46 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*6 тыс.), а во втором - 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), то есть почти одинаковые значения. А вот на «второй эшелон» результаты сильно разные: в первом случае 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), а во втором лишь 12 тыс. (10 человек*0+1 человек*12 тыс.) - то есть разница аж четырехкратная.
Вы скажете - ну хорошо, но ведь даже в этом случае у начальника остаются лишние деньги, которые он может потратить, например, на предметы роскоши, причем во втором варианте их намного больше. Это верно, да вот беда: толку от этих трат для экономики не так много. Тут надо просто посмотреть, куда реально пойдут деньги. Одно дело, когда вы покупаете телевизор: полученные его производителем средства пойдут и на потребительские товары (через зарплату сотрудников), и на оплату сотен комплектующих. Последние, в свою очередь, поставлялись десятками предприятий самых разных отраслей промышленности - значит, от последних «расходные волны» разойдутся уже почти равномерно по всей экономике.
Совсем другая картина возникает, если вы покупаете дорогущую шубу или бриллиант: промежуточных стадий в этом производстве крайне мало или нет совсем, так что деньги пойдут на те же простые потребительские товары (опять через зарплату сотрудников), а кроме них, только в одно-два предприятия узкой специализации - равномерной волны по всей национальной экономике не образуется. Получается, что, помимо снижения абсолютной величины спроса, высокое социальное расслоение еще и порождает отраслевые диспропорции. С этим явлением не так давно стали, например, регулярно сталкиваться москвичи - когда раз за разом обнаруживали, что там, где еще недавно продавали продукты, нынче торгуют дорогими унитазами. Понятное дело, такая отраслевая разбалансировка никак не может радовать - вот и еще один минус социального расслоения. Как видим, несколько социалистические взгляды Джона Кейнса кроме число идейных соображений имеют под собой и вполне здоровую экономическую основу.
…Но древо жизни вечно зеленеет
А теперь мы уже достаточно теоретически вооружены, чтобы проанализировать схему типичного за последние 70 лет кризиса американской экономики. Картина вырисовывается такая. В течение нескольких лет (обычно 7-12) наблюдается экономический рост, который сопровождается увеличением доходов, низкой безработицей и очень приличными темпами роста инвестиций. Со временем, однако, начинает срабатывать эффект уменьшения мультипликатора: по мере роста богатства людей увеличивается доля сбережений в распределении дохода. Тем самым, доля потребления снижается и, как следствие, уменьшается величина мультипликатора. Кроме того, обратный процесс наблюдается в отношении отдачи капиталовложений: чем больше уже есть основных фондов, тем меньший прирост дохода дают новые инвестиции.
Как справедливо указывал Кейнс, решение инвестировать в большой степени иррационально - но вовсе не безумно. Инвестор, очевидно, хочет получить доход - другое дело, что просчитать заранее шансы на его получение и возможную его величину по сути нереально. Тут-то и вступает в дело пресловутый «инстинкт», который основывается скорее на общем настроении бизнесмена, на его ощущениях и надеждах на будущее. А теперь попытаемся понять, как же в такой момент меняются ощущения потенциального инвестора.
Ослабление мультиплицирующего эффекта означает, что те же инвестиционные усилия приводят к меньшему роста общественного дохода - а значит, и к меньшему увеличению совокупного спроса на товары, производимые этим инвестором. Таким образом, чтобы удовлетворить медленно растущий спрос, бизнесмену нужно теперь менее активно наращивать производство - однако капиталовложений ему для этого приходится делать почти столько же: работает эффект уменьшения доходности инвестиций по мере их накопления.
Понятно, что в таких условиях только самый азартный игрок станет продолжать процесс расширения производства прежними темпами. Обычный же инвестор начнет оглядываться по сторонам - и увидит много интересного. Как уже отмечалось, в фазе накопления приличного общественного богатства растет доля сбережений у людей. Но большие сбережения имеют вполне конкретные сферы применения, которых обычно всего три - банковский вклад, недвижимость и финансовые рынки. Банковский вклад - это классика, поэтому он присутствует всегда. А когда люди богатеют, у них возникает желание попробовать что-нибудь более интересное.
Тогда-то они и обращают внимание на два других пути использования сбережений - из-за этого начинается активный приток денег на рынок недвижимости и фондовый рынок. Соответственно, курсы акций и стоимость домов начинают расти очень быстро - такова причина гораздо большей «волатильности» (склонности к колебаниям) этих двух рынков: во время роста экономики дома и особенно акции дорожают намного быстрее, чем растут производство и доходы, а во время спада - настолько же быстрее дешевеют. В качестве примера можно привести великую депрессию, когда валовой внутренний продукт (ВВП) США в текущих ценах упал вдвое, а промышленный индекс Доу-Джонса (средний показатель цен на акции ведущих американских индустриальных компаний) - почти в 10 раз.
Что же видит наш инвестор? Он видит, что его капиталовложения приносят все меньший доход, в то время как вложения средств в недвижимость и фондовый рынок, напротив, представляются все более и более выгодными. Понятно, что видя это, он вообще перестает инвестировать и просто поддерживает текущий уровень основных фондов, лишь возмещая выбывающее из строя (амортизируемое) оборудование. Как мы уже знаем, в отсутствие прироста инвестиций перестает расти и национальный доход. Зато акции и жилые дома растут в цене все быстрее и быстрее, ведь в них начинают притекать деньги бывших инвесторов, решивших теперь поиграть на бирже или прикупить очередной дом.
С этого момента и начинается развитие кризиса: ведь если доход в целом не растет, а та его часть, что направляется на покупку акций, увеличивается, то падают остальные затраты - то есть расходы на приобретение обычных товаров. Для самых прагматичных и динамичных предпринимателей это сигнал к снижению инвестиций - они принимаются сворачивать часть своего бизнеса. А дальше все идет по сценарию, который мы уже рассмотрели: снижаются цены, зарплаты, увольняется часть персонала, из-за этого падает национальный доход и, как следствие, совокупный спрос. Короче говоря, начинает закручиваться «спираль сжатия»: дальнейшее снижение спроса вызывает еще большее сворачивание инвестиций, новые увольнения и сокращения зарплат, то есть новое падение доходов и, на следующем витке спирали, еще большее падение производства.
Остановить этот процесс может государство. На каком-то этапе развития кризиса оно убеждается, что это действительно кризис, а не какие-то локальные колебания спроса. Тогда оно начинает этот спрос стимулировать: увеличиваются государственные расходы, сокращаются налоги. Задача проста: нужно, чтобы прирост вызванных этими мероприятиями расходов перекрыл естественное уменьшение частных затрат. В этом случае падение приостанавливается - но не прекращается совсем: для возобновления уверенного роста потребен поток частных инвестиций, а он так сразу не начинается. Инвесторы - как, впрочем, и потребители - некоторое время воспринимают происходящее настороженно, силясь понять, действительно ли кризисную ситуацию удалось переломить или это только локальные успехи. Поэтому политика массированных госрасходов обычно длится несколько лет, после чего и к инвесторам, и к потребителям постепенно возвращается былой оптимизм - и они начинают тратить деньги по назначению.
Прежде всего, в противовес «классикам» Кейнс утверждал, что свободной рыночной экономике присуща крайняя неустойчивость. Более того, сама по себе она стремится впасть в кризис - и только активное государственное вмешательство способно его предотвратить (или ослабить). Вообще, экономические и общественные взгляды кембриджского профессора были довольно-таки социалистическими - отчасти сами по себе, отчасти под влиянием его русской жены Лидии Лопуховой. Однако в целом утверждения Кейнса о склонности рыночной экономики к кризисам проистекали из вполне рациональных мотивов.
Джон Мейнард Кейнс
Прежде всего, он отверг сам подход всяческих «классиков», которые просто механически переносили закономерности микроэкономики (то есть экономики отдельного предприятия) на макроэкономику - Кейнс утверждал, что в макроэкономике есть масса специфических факторов, которые на уровне отдельной фирмы отсутствуют (например, государство). Кроме того, он справедливо критиковал «неоклассику» за то, что она пытается оперировать понятиями «обменной» экономики, тогда как экономика на самом деле уже давно «денежная». То есть такая, в которой деньги являются не только средством платежа, но и представляют собой самостоятельный актив (скажем, как средство хранения ценности). Однако основная часть теории Кейнса посвящена таким категориям, как спрос и предложение, потребление и сбережение, инвестиции и производство и т. д.
В целом рассуждения Кейнса просты. Весь доход делится на потребление и сбережение. Рост потребления вызывает увеличение загрузки уже существующих производственных мощностей, а сбережения служат основой для инвестиций, то есть создания новых мощностей. В идеально сбалансированной экономике сбережения равны инвестициям. В реальности такого равенства обычно не наблюдается, что вызывает либо рост безработицы, либо всплеск инфляции. Экономический рост развивается по цепочке инвестиции >>> общественный доход >>> сбережения. Механизм роста описывается понятием мультипликатора, которое ввел в 1931 году английский экономист Р.Кан. Это числовая величина, которая тем выше, чем большую часть своего дополнительного дохода люди готовы потреблять, а не откладывать в сбережения. Смысл появления мультипликатора легко увидеть на следующем простом примере.
Предположим, вы решили построить дом. Нашли строительную фирму, заплатили ей, положим, 300 тыс. рублей, а она вам построила дом. Итого вы потратили 300 тыс. рублей, но этой суммой влияние вашей сделки на экономику в целом вовсе не ограничилось. Получившая деньги строительная фирма разделила их на три части: одна пошла на оплату товаров и услуг партнеров (скажем, поставщиков стройматериалов), вторая - на зарплату работникам, третья - в прибыль. Люди израсходуют свои деньги на обычные потребительские товары и услуги, а фирмы - да на что угодно, начиная от производственного оборудования и заканчивая новой кофеваркой для своих сотрудников. Но часть дохода будет сбережена: люди могут положить деньги в банк или купить облигации, а компании - например, занести их в статью баланса «нераспределенная прибыль». Иначе говоря, кому бы ни пришли эти деньги, они все будут либо потрачены, либо отложены.
Допустим, все новые владельцы этих денег решили в общей сложности потратить 90% из полученной суммы, а оставшиеся 10% отложить. Тогда они израсходуют в сумме 0.90*300 тыс., то есть 270 тыс., а отложат 0.1*300 тыс., то есть 30 тыс. В итоге, как видно, потраченные вами 300 тыс. породили вторую волну трат в размере 270 тыс. Но и это не все: последняя сумма так или иначе перейдет другим людям и фирмам, которые, в свою очередь, купят на 90% от нее потребные им товары - тем самым, возникнет третья волна затрат в сумме 0.90*270 тыс., то есть 243 тыс. Ну и так далее: всего ваша трата породит длинную цепочку затухающих волн расходов в общей сумме 300 тыс.*(1+0.9+0.9*0.9+…). Школьная математика утверждает, что выражение в скобках есть сумма бесконечного числа членов убывающей геометрической прогрессии. И что итоговая сумма расходов составит величину 300 тыс./(1-0.9), то есть 3 млн. рублей.
Как видите, ваши затраты вызвали в экономике в целом вал расходов на общую сумму, вдесятеро большую, чем та, что вы реально потратили. Таков эффект мультипликатора, а коэффициент 1/(1-c) и представляет собой этот самый мультипликатор. Здесь c - так называемая «предельная склонность к потреблению», то есть та доля от дополнительных доходов, которую вы готовы потратить, а не сберечь. Хочу отметить, что речь идет именно о дополнительных доходах: не столько важно, какую часть своих обычных 5000 рублей вы тратите - важно, сколько вы потратите из дополнительных 2000 рублей, если они у вас вдруг появятся.
Соответственно, мультипликатор точно так же работает и в обратную сторону: если расходов у вас стало вдруг меньше на 1 тыс. рублей, то экономика недополучит из-за этого все 10 тыс. Из приведенных формул видно, что чем выше склонность потреблять, тем больше мультипликатор. Напротив, если народ начинает «зажиматься», то есть стараться отложить каждый «сверхплановый» рубль, то величина мультипликатора падает, а за ним снижается и совокупный доход. Такая на первый взгляд странность получила в экономике название «парадокс бережливости».
Наконец, хотя доли дополнительного дохода, направляемые на потребление и сбережение, более или менее стабильны, они все же меняются со временем и от человека к человеку. Основная закономерность состоит в том, что чем выше доход, тем большую его часть человек сберегает. Происходит это просто потому, что когда вы бедны, вам приходится тратить на самое необходимое все деньги (и даже иногда занимать) - какие уж тут сбережения. Но вот если вы разбогатеете, то сможете часть своего дохода отложить - причем чем больше денег у вас уже есть, тем меньшую часть дополнительных доходов станете тратить. Стало быть, в процессе экономического роста на высоких уровнях общественного богатства мультипликатор принимает значительно меньшие значения, чем в условиях относительной бедности.
Есть похожее правило и касательно инвестиций: чем больше их уже сделано, тем меньше дохода приносит каждый новый рубль капиталовложений. При том, что ключ к экономическому росту - это динамика инвестиций, рациональных оснований для ее предсказания по существу нет. Более поздние кейнсианцы, правда, разработали на сей счет пространные теории, но сам Кейнс их по большей части отвергал. Например, он крайне холодно воспринимал попытки ввести понятие «акселератора» как величины, обратной мультипликатору: если последний показывал, как меняется доход при изменении инвестиций, то акселератор, напротив, пытается установить, что станет с инвестициями при изменении дохода.
Кейнс видел основания для инвестиций глубоко иррациональными - он даже называл их «animal spirits», что можно перевести как «животное настроение», то есть, грубо говоря, инстинкт. В других местах он использовал слова «врожденная жажда активности» и «спонтанная решимость действовать» - в целом, думается, направление мысли Кейнса понятно. Таким образом, ключевой компонент всей экономики - динамика инвестиций - подвержен колебаниям не столько по причине изменения каких-то мудрых индикаторов, а просто из-за смены настроения инвесторов. Понятно, что настроение это меняется не просто так, но свести его к простой реакции на ухудшение чего-то конкретного нельзя. Впрочем, ниже мы рассмотрим типичный сценарий такой постепенной смены настроений бизнесменов.
Общая теория циклов экономической активности выходит такая. Пока растут инвестиции, растет и экономика. Со временем, однако, накапливаются проблемы. Спрос насыщается, склонность к потреблению у людей падает, а вместе с ней снижается и величина мультипликатора. Как следствие, темпы роста экономики уменьшаются, из-за чего и общественный доход растет все медленнее. Одновременно новые инвестиции приносят все меньшую отдачу, из-за чего многие предприниматели вообще перестают расширять свои дела.
Наконец, инвестиционный цикл достаточно длинный: построить завод - дело не такое быстрое. Поэтому если предприниматель видит высокий спрос на свой товар и строит новые мощности по его производству, то это вовсе не значит, что он преуспеет: к моменту, когда он наконец достроит, вполне возможно, спрос уже будет удовлетворен тем, кто успел подсуетиться раньше - а нового спроса не появится. По ходу фазы уверенного экономического роста подобное случается время от времени, но в конце этой фазы такое явление становится массовым. В результате имеем картину: только-только построены новые предприятия, но их продукция не находит сбыта. Причиной может быть не только нежелание людей тратить деньги, но и слишком быстрый во время процветания прирост инвестиций - доходы людей росли медленнее, чем новые производственные мощности.
В этот момент складывается ситуация разворота. Инвестиций становится все меньше, ибо они приносят все меньше дохода (или уже ничего не приносят вообще) - и начинает работать «обратный» мультипликатор. Общественный доход заметно снижается, а с ним падает и совокупный спрос на товары и услуги. Уменьшение спроса заставляет бизнес сворачивать производство, снижать цены и зарплаты, а часть персонала увольнять. Эти меры, в свою очередь, еще больше уменьшают общественный доход, а за ним и совокупный спрос, инвестиции, производство, цены, зарплаты и занятость - то есть все то же самое, но на новом, более низком уровне. Получается своеобразная «спираль сжатия», которая теоретически может закручиваться до нулевого уровня производства.
Особенность таких циклов роста-падения состоит еще и в том, что падение гораздо круче роста. Мы уже знаем, что чем богаче становится общество в процессе роста, тем ниже падает величина мультипликатора и, следовательно, тем скромнее темпы дальнейшего роста. В то же время при кризисе общество беднеет, на потребление идет почти весь доход и мультипликатор (теперь уже отрицательный!) растет по абсолютному значению, тем самым увеличивая скорость падения. Выходит, что если экономика предоставлена самой себе, то ее рост в определенный момент прекращается сам собой, тогда как сменяющее его падение со временем только ускоряется. Именно на этом выводе и основано утверждение Кейнса о том, что свободная рыночная экономика, предоставленная сама себе, органически склонна порождать кризисы. И отсюда же проистекает его резонный совет государству активно поучаствовать в экономической жизни, дабы предотвратить такое самопроизвольное скатывание в пропасть.
Каким же должно быть вмешательство государства? Ответ очевиден - все зависит от характера конкретного кризиса. Если это обычный циклический спад, то рецепт таков: нужно заменить снизившийся частный спрос государственными расходами. Общественные работы, субсидии на покупку товаров длительного пользования, пособия по безработице и бедности, программы освоения новых территорий - все приемлемо, надо в каждом случае смотреть, что полезнее. Кроме роста расходов помогает и снижение налогов - ведь оно увеличивает остающийся в распоряжении людей доход и тем самым стимулирует их потратить немного больше денег.
Наконец, можно и снизить процентные ставки, чтобы облегчить обслуживание кредитов. Но тут надо быть предельно аккуратным: начиная с некоторого уровня, рынок перестает реагировать на уровень ставки - можно накачать экономику сколь угодно большими деньгами, но спрос на них будет по-прежнему низким. Например, если ожидания бизнеса плохи, то он не будет брать кредиты и под 0% годовых - когда спрос падает, бессмысленно делать новые инвестиции, хорошо бы хоть прежние как-то окупить.
С математической точки зрения, имеем следующую картину. «В минусе» естественное во время кризиса падение частных расходов; «в плюсе» приращение расходов государства и стимулированные снижением налогов дополнительные затраты людей. Соответственно, перелом ситуации наступит только если то, что «в плюсе», перевесит то, что «в минусе». Впрочем, для полного преодоления кризиса этого недостаточно: психология людей есть вещь инерционная.
Простым людям нужно освоиться с мыслью, что худшее позади и что можно перестать «зажиматься», откладывая значительную часть дохода на черный день. Ну и бизнесу, ясное дело, тоже требуется определенное время, чтобы убедиться в устойчивости разворота тенденции с падения на рост. Но сам по себе этот разворот тенденции все же происходит - нужно лишь, чтобы государство не испугалось бюджетного дефицита, вытерпело и продолжило политику стимулирования роста до тех самых пор, когда она наконец приведет к возобновлению здорового естественного подъема экономики.
Еще один аспект кризисной ситуации, от которого зависит состояние экономической активности - это, как ни странно, степень социального неравенства. В качестве примера рассмотрим небольшую фирму, в которой работает 11 человек: 1 начальник («топ-менеджер») и 10 рядовых сотрудников. Пусть зарплата рядового персонала составляет 8 тыс. рублей, а начальника - 30 тыс. В сумме имеем 10*8 тыс. + 1*30 тыс. = 110 тыс., то есть в среднем по 10 тыс. на человека.
А теперь немного изменим условия: зарплату рядовых сотрудников понизим до 4 тыс., а оклад начальника повысим до 70 тыс. Сумма та же (10*4 тыс. + 1*70 тыс. = 110 тыс.), стало быть, и средняя зарплата не изменилась, составляя все те же 10 тыс. Но теперь определим совокупный спрос в обоих случаях, помня о законе уменьшения склонности к потреблению по мере роста дохода.
Предположим, что при зарплате 4 тыс. рублей человек тратит все 100% (какие тут могут быть сбережения), но если его доход повысится до 8 тыс., то из этих дополнительных 4 тыс. он потратит только 90%, а остальное сбережет. То же самое проделаем и с доходами начальника: пусть из своих 30 тыс. он тратит 80%, а если его доход повысится до 70 тыс., то из этих дополнительных 40 тыс. он потратит только 70%.
Вот что мы получим тогда в первом случае: каждый рядовой сотрудник потратит из своих первых 4 тыс. рублей всю сумму, а из дополнительных 4 тыс. - только 3.6 тыс. (90%). Стало быть, в целом они все (10 человек) израсходуют сумму в (4 тыс.+3.6 тыс.)*10 человек = 76 тыс. Начальник истратит 80% от своих 30 тыс., то есть 24 тыс. Итого все вместе они израсходуют 100 тыс. рублей (76 тыс. + 24 тыс.).
Рассмотрим теперь второй случай. С рядовыми сотрудниками все просто: все свои 4 тыс. каждый из них потратит - стало быть, их суммарный спрос составит 40 тыс. Начальник из 30 тыс. израсходует 80%, то есть 24 тыс., а из дополнительных 40 тыс. - только 70%, или 28 тыс. Его совокупные затраты составляют, стало быть, 52 тыс. Получается, что все сотрудники истратят во втором варианте 92 тыс. (40 тыс. + 52 тыс.), то есть на 8 тыс. меньше, чем в первом.
В результате выходит, что при формально одной и той же средней зарплате реальный совокупный спрос уменьшился на 8% только за счет усиления неравенства в распределении доходов. Отметим, что те же самые 8 тыс. рублей потерь общественного спроса можно получить, если вместо снижения зарплаты персоналу просто уволить одного из сотрудников. Иначе говоря, увеличение разрыва между доходами богатых и бедных порождает такое же снижение совокупного спроса, какое бы возникло при заметном росте безработицы. Но и это еще не все.
Исследуем изменение структуры спроса, детализируя затраты рядового сотрудника. Положим для простоты, что человек одинок. Прежде всего, ему нужно заплатить за квартиру, электричество и коммунальные услуги, а кроме того, потратиться на товары и услуги первой необходимости - еду, быстро потребляемые предметы личного пользования (мыло, зубная паста, белье), транспорт и т. д. Положим на все это 4 тыс. рублей в месяц - по нынешним временам в достаточно крупных городах России это вполне реальная сумма. После этого приходит очередь «расходов второго эшелона» (элементарная бытовая техника, новые одежда и обувь, немного затрат на театр, музей или кино, обед в кафе - да на цветы девушке, в конце концов). И что же мы имеем? В первом случае каждый из рядовых сотрудников может потратить на «второй эшелон» до 4 тыс. рублей. А во втором - только фигу с маслом: все деньги ушли на самое необходимое.
Теперь о начальнике: положим ему на товары первой необходимости, скажем, тысяч 6 в первом случае и 8 - во втором (денег больше стало, значит, можно почаще есть в ресторане, а не дома или в относительно дешевом кафе). На «второй эшелон» отпустим «топ-менеджеру», к примеру, 8 тыс. в первом случае и 12 тыс. во втором. Рассчитаем теперь общий спрос на товары первой необходимости в обоих случаях: в первом будет 46 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*6 тыс.), а во втором - 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), то есть почти одинаковые значения. А вот на «второй эшелон» результаты сильно разные: в первом случае 48 тыс. (10 человек*4 тыс.+1 человек*8 тыс.), а во втором лишь 12 тыс. (10 человек*0+1 человек*12 тыс.) - то есть разница аж четырехкратная.
Вы скажете - ну хорошо, но ведь даже в этом случае у начальника остаются лишние деньги, которые он может потратить, например, на предметы роскоши, причем во втором варианте их намного больше. Это верно, да вот беда: толку от этих трат для экономики не так много. Тут надо просто посмотреть, куда реально пойдут деньги. Одно дело, когда вы покупаете телевизор: полученные его производителем средства пойдут и на потребительские товары (через зарплату сотрудников), и на оплату сотен комплектующих. Последние, в свою очередь, поставлялись десятками предприятий самых разных отраслей промышленности - значит, от последних «расходные волны» разойдутся уже почти равномерно по всей экономике.
Совсем другая картина возникает, если вы покупаете дорогущую шубу или бриллиант: промежуточных стадий в этом производстве крайне мало или нет совсем, так что деньги пойдут на те же простые потребительские товары (опять через зарплату сотрудников), а кроме них, только в одно-два предприятия узкой специализации - равномерной волны по всей национальной экономике не образуется. Получается, что, помимо снижения абсолютной величины спроса, высокое социальное расслоение еще и порождает отраслевые диспропорции. С этим явлением не так давно стали, например, регулярно сталкиваться москвичи - когда раз за разом обнаруживали, что там, где еще недавно продавали продукты, нынче торгуют дорогими унитазами. Понятное дело, такая отраслевая разбалансировка никак не может радовать - вот и еще один минус социального расслоения. Как видим, несколько социалистические взгляды Джона Кейнса кроме число идейных соображений имеют под собой и вполне здоровую экономическую основу.
…Но древо жизни вечно зеленеет
А теперь мы уже достаточно теоретически вооружены, чтобы проанализировать схему типичного за последние 70 лет кризиса американской экономики. Картина вырисовывается такая. В течение нескольких лет (обычно 7-12) наблюдается экономический рост, который сопровождается увеличением доходов, низкой безработицей и очень приличными темпами роста инвестиций. Со временем, однако, начинает срабатывать эффект уменьшения мультипликатора: по мере роста богатства людей увеличивается доля сбережений в распределении дохода. Тем самым, доля потребления снижается и, как следствие, уменьшается величина мультипликатора. Кроме того, обратный процесс наблюдается в отношении отдачи капиталовложений: чем больше уже есть основных фондов, тем меньший прирост дохода дают новые инвестиции.
Как справедливо указывал Кейнс, решение инвестировать в большой степени иррационально - но вовсе не безумно. Инвестор, очевидно, хочет получить доход - другое дело, что просчитать заранее шансы на его получение и возможную его величину по сути нереально. Тут-то и вступает в дело пресловутый «инстинкт», который основывается скорее на общем настроении бизнесмена, на его ощущениях и надеждах на будущее. А теперь попытаемся понять, как же в такой момент меняются ощущения потенциального инвестора.
Ослабление мультиплицирующего эффекта означает, что те же инвестиционные усилия приводят к меньшему роста общественного дохода - а значит, и к меньшему увеличению совокупного спроса на товары, производимые этим инвестором. Таким образом, чтобы удовлетворить медленно растущий спрос, бизнесмену нужно теперь менее активно наращивать производство - однако капиталовложений ему для этого приходится делать почти столько же: работает эффект уменьшения доходности инвестиций по мере их накопления.
Понятно, что в таких условиях только самый азартный игрок станет продолжать процесс расширения производства прежними темпами. Обычный же инвестор начнет оглядываться по сторонам - и увидит много интересного. Как уже отмечалось, в фазе накопления приличного общественного богатства растет доля сбережений у людей. Но большие сбережения имеют вполне конкретные сферы применения, которых обычно всего три - банковский вклад, недвижимость и финансовые рынки. Банковский вклад - это классика, поэтому он присутствует всегда. А когда люди богатеют, у них возникает желание попробовать что-нибудь более интересное.
Тогда-то они и обращают внимание на два других пути использования сбережений - из-за этого начинается активный приток денег на рынок недвижимости и фондовый рынок. Соответственно, курсы акций и стоимость домов начинают расти очень быстро - такова причина гораздо большей «волатильности» (склонности к колебаниям) этих двух рынков: во время роста экономики дома и особенно акции дорожают намного быстрее, чем растут производство и доходы, а во время спада - настолько же быстрее дешевеют. В качестве примера можно привести великую депрессию, когда валовой внутренний продукт (ВВП) США в текущих ценах упал вдвое, а промышленный индекс Доу-Джонса (средний показатель цен на акции ведущих американских индустриальных компаний) - почти в 10 раз.
Что же видит наш инвестор? Он видит, что его капиталовложения приносят все меньший доход, в то время как вложения средств в недвижимость и фондовый рынок, напротив, представляются все более и более выгодными. Понятно, что видя это, он вообще перестает инвестировать и просто поддерживает текущий уровень основных фондов, лишь возмещая выбывающее из строя (амортизируемое) оборудование. Как мы уже знаем, в отсутствие прироста инвестиций перестает расти и национальный доход. Зато акции и жилые дома растут в цене все быстрее и быстрее, ведь в них начинают притекать деньги бывших инвесторов, решивших теперь поиграть на бирже или прикупить очередной дом.
С этого момента и начинается развитие кризиса: ведь если доход в целом не растет, а та его часть, что направляется на покупку акций, увеличивается, то падают остальные затраты - то есть расходы на приобретение обычных товаров. Для самых прагматичных и динамичных предпринимателей это сигнал к снижению инвестиций - они принимаются сворачивать часть своего бизнеса. А дальше все идет по сценарию, который мы уже рассмотрели: снижаются цены, зарплаты, увольняется часть персонала, из-за этого падает национальный доход и, как следствие, совокупный спрос. Короче говоря, начинает закручиваться «спираль сжатия»: дальнейшее снижение спроса вызывает еще большее сворачивание инвестиций, новые увольнения и сокращения зарплат, то есть новое падение доходов и, на следующем витке спирали, еще большее падение производства.
Остановить этот процесс может государство. На каком-то этапе развития кризиса оно убеждается, что это действительно кризис, а не какие-то локальные колебания спроса. Тогда оно начинает этот спрос стимулировать: увеличиваются государственные расходы, сокращаются налоги. Задача проста: нужно, чтобы прирост вызванных этими мероприятиями расходов перекрыл естественное уменьшение частных затрат. В этом случае падение приостанавливается - но не прекращается совсем: для возобновления уверенного роста потребен поток частных инвестиций, а он так сразу не начинается. Инвесторы - как, впрочем, и потребители - некоторое время воспринимают происходящее настороженно, силясь понять, действительно ли кризисную ситуацию удалось переломить или это только локальные успехи. Поэтому политика массированных госрасходов обычно длится несколько лет, после чего и к инвесторам, и к потребителям постепенно возвращается былой оптимизм - и они начинают тратить деньги по назначению.