Страница:
Предисловие
Замысел этой книги рождался довольно-таки извилистым путём. Началось всё с того, что однажды в телефонном разговоре приятель рассказал мне о книге двух редакторов «Шпигеля»
{1}, из которой вытекает очевидность возврата «асоциального» капитализма и превращение мира в вотчину транснациональных корпораций. Признаться, я не придал этому разговору слишком большого значения – просто потому, что давно питаю стойкое отвращение ко всяческим теориям заговоров. Поэтому встречая в разных трудах пространные описания то леденящих душу масонских изуверств, то изощрённо коварных заговоров западных политиков, я обычно с раздражением закрывал книгу. В самом деле, ну откуда могут досужие комментаторы знать такие невероятные подробности из жизни тайных обществ, если сами же эти комментаторы подчёркивают их беспрецедентную законспирированность? И тем более откуда может взяться заговорщицкая мудрость у людей, с лица которых не сходит выражение жизнерадостного идиотизма?
Моё личное знакомство с проблематикой глобализации до поры ограничивалось простейшим уровнем. Математик по образованию, я в ней более-менее ясно понимал лишь две вещи. Во-первых, что сколько-нибудь серьёзная конкуренция между субъектами с капиталами, различающимися на порядок, невозможна: так называемая «теория безопасных игр» ясно утверждает, что за конечное время более слабый с вероятностью 100% разорится. А во-вторых, меня не трогали рассуждения о «честной игре» и «равных возможностях», якобы предоставляемых свободным рынком: этот тот самый случай, когда начальные условия доминирующим образом определяют решение задачи – так что «равноправие» на деле означает всё растущее преимущество исходно более сильных.
Но однажды мне всё-таки попалась на глаза означенная книжка германских авторов – прочитал её с большим интересом. Особенно важно было то, что книга написана в 1996 году, после которого в мире произошло много разных вещей – и любопытно было в некоторых местах видеть, как развивались подмеченные авторами тенденции. Это сподвигло меня на более подробное знакомство с соответствующей литературой российских авторов – но первым результатом стало разочарование. Дело в том, что почти во всех антиглобалистских работах содержались россыпи ценнейших фактов, наблюдений или даже умозаключений – но почему-то авторы этих трудов нечасто пытались складывать их в сколько-нибудь стройные и обоснованные гипотезы. Вместо этого они обычно рано или поздно сворачивали в сторону от здравого пути и впадали в весьма экзотичные теории. Впрочем, в трудах противоположного направления не было даже этого – из них невозможно было извлечь решительно ничего, кроме банальных пошлостей, рождённых экстазом от «приобщения к мировой цивилизации».
Весьма способствовал укреплению интереса к теме эффект «дежа-вю», возникавший у меня при изучении экономики США накануне великой депрессии. Количество полезных материалов множилось быстро, а вскоре вся масса основных фактов начала постепенно складываться в достаточно стройную мозаику. Кое-каких важных моментов, правда, не доставало – но они отыскались на бездонных пространствах интернета, которые задали направление заключительных поисков. Так окончательно сложилась общая картина, которую я и представляю теперь читателям.
Кстати, ощущение «дежа-вю» появилось у меня не только в контексте чистой экономики. В процессе работы над книгой складывалась стойкая ассоциация с тютчевской картиной грандиозной и неотвратимой гибели великой империи: «…прощаясь с Римской славой, с Капитолийской высоты во всем величье видел ты закат звезды ее кровавый». При изучении документов частенько возникал и другой знаменитый образ – «Сумерки богов». Стоит вспомнить, что именно так германские историки назвали агонию Третьего Рейха, то есть тот период, когда всё его руководство забралось в берлинский фюрербункер. Назвали не случайно: любимая Гитлером тетралогия Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунгов» заканчивается «Гибелью богов», финал которой представляет из себя картину тотального краха. Вы спросите - «причём тут Гитлер?», но во время работы над этой книгой меня не покидало ощущение стремительной материализации самых смелых чаяний вождей «тысячелетнего рейха» уже в наше время. Время «быков», рвущихся в боги – яростно, но тщетно:
Ибо вечность - богам,
Бренность - удел быков…
Богово станет нам
Сумерками богов.
Книга состоит из пяти частей.
В первой части проанализировано состояние экономики крупнейшей державы мира – США. Сделан популярный экскурс как в недавнюю историю Америки, так и в некоторые разделы экономической теории. Читателям предлагается вероятный в самое ближайшее время сценарий развития событий.
Во второй части исследованы наиболее популярные ныне разновидности псевдоэкономических теорий, взятых на вооружение властями предержащими в большинстве экономически развитых стран мира. Рассмотрены экономические проблемы глобализации, приведены факты, демонстрирующие её реальные последствия для мировой экономики. Описан также исторический процесс постепенного распространения глобализма по всему миру, начиная с XVII века и до наших дней.
В третьей части подробно рассказано о развитии основных институтов глобализма в самый последний период времени – начиная с 1990-х годов. Описаны главные инструменты распространения глобализама, поведение его реальных руководителей и результаты их деятельности. Исследованы учения наиболее видных в XX веке философов – апологетов глобализма. Особое внимание уделено различным аспектам так называемого «технотронного общества», вокруг которого существует множество мифов.
В четвёртой части изучены весьма популярные в среде антиглобалистов «теории масонских заговоров» и показано, что эти эффектные мифы в действительности лишь затушёвывают некоторые шокирующие черты реальной идейной основы адептов глобализма. Приведены многочисленные примеры, демонстрирующие подлинные духовные корни глобалистов прошлого и настоящего – как «правых», так и «левых». Значительное место в этой части занимают цитаты из серьёзных исследований деятельности известных и влиятельных организаций нашего времени.
Наконец, в пятой части рассмотрены последствия включения России в глобализационный процесс. Исследованы исходные замыслы, средства их воплощения и реальные плоды основных экономических и идеологических реформ, начавшихся с середины 1980-х годов и продолжающихся по сей день. Приведены примеры деятельности в России рассмотренных в четвёртой части международных организаций. Процитированы разнообразные документы, касающиеся хорошо известных (в том числе высокопоставленных) персон нашей страны, описаны их любопытные заявления и некоторые действия. Показаны практические плоды глобализации для России – от общегражданского паспорта до школьного учебника. Предложен пример возможного направления государственных мер, потребных для изменения ситуации, которая представляется местами весьма печальной.
Автор готов с благодарностью принять мнения, оценки, возражения и дополнения читателей.
Моё личное знакомство с проблематикой глобализации до поры ограничивалось простейшим уровнем. Математик по образованию, я в ней более-менее ясно понимал лишь две вещи. Во-первых, что сколько-нибудь серьёзная конкуренция между субъектами с капиталами, различающимися на порядок, невозможна: так называемая «теория безопасных игр» ясно утверждает, что за конечное время более слабый с вероятностью 100% разорится. А во-вторых, меня не трогали рассуждения о «честной игре» и «равных возможностях», якобы предоставляемых свободным рынком: этот тот самый случай, когда начальные условия доминирующим образом определяют решение задачи – так что «равноправие» на деле означает всё растущее преимущество исходно более сильных.
Но однажды мне всё-таки попалась на глаза означенная книжка германских авторов – прочитал её с большим интересом. Особенно важно было то, что книга написана в 1996 году, после которого в мире произошло много разных вещей – и любопытно было в некоторых местах видеть, как развивались подмеченные авторами тенденции. Это сподвигло меня на более подробное знакомство с соответствующей литературой российских авторов – но первым результатом стало разочарование. Дело в том, что почти во всех антиглобалистских работах содержались россыпи ценнейших фактов, наблюдений или даже умозаключений – но почему-то авторы этих трудов нечасто пытались складывать их в сколько-нибудь стройные и обоснованные гипотезы. Вместо этого они обычно рано или поздно сворачивали в сторону от здравого пути и впадали в весьма экзотичные теории. Впрочем, в трудах противоположного направления не было даже этого – из них невозможно было извлечь решительно ничего, кроме банальных пошлостей, рождённых экстазом от «приобщения к мировой цивилизации».
Весьма способствовал укреплению интереса к теме эффект «дежа-вю», возникавший у меня при изучении экономики США накануне великой депрессии. Количество полезных материалов множилось быстро, а вскоре вся масса основных фактов начала постепенно складываться в достаточно стройную мозаику. Кое-каких важных моментов, правда, не доставало – но они отыскались на бездонных пространствах интернета, которые задали направление заключительных поисков. Так окончательно сложилась общая картина, которую я и представляю теперь читателям.
Кстати, ощущение «дежа-вю» появилось у меня не только в контексте чистой экономики. В процессе работы над книгой складывалась стойкая ассоциация с тютчевской картиной грандиозной и неотвратимой гибели великой империи: «…прощаясь с Римской славой, с Капитолийской высоты во всем величье видел ты закат звезды ее кровавый». При изучении документов частенько возникал и другой знаменитый образ – «Сумерки богов». Стоит вспомнить, что именно так германские историки назвали агонию Третьего Рейха, то есть тот период, когда всё его руководство забралось в берлинский фюрербункер. Назвали не случайно: любимая Гитлером тетралогия Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунгов» заканчивается «Гибелью богов», финал которой представляет из себя картину тотального краха. Вы спросите - «причём тут Гитлер?», но во время работы над этой книгой меня не покидало ощущение стремительной материализации самых смелых чаяний вождей «тысячелетнего рейха» уже в наше время. Время «быков», рвущихся в боги – яростно, но тщетно:
Ибо вечность - богам,
Бренность - удел быков…
Богово станет нам
Сумерками богов.
Книга состоит из пяти частей.
В первой части проанализировано состояние экономики крупнейшей державы мира – США. Сделан популярный экскурс как в недавнюю историю Америки, так и в некоторые разделы экономической теории. Читателям предлагается вероятный в самое ближайшее время сценарий развития событий.
Во второй части исследованы наиболее популярные ныне разновидности псевдоэкономических теорий, взятых на вооружение властями предержащими в большинстве экономически развитых стран мира. Рассмотрены экономические проблемы глобализации, приведены факты, демонстрирующие её реальные последствия для мировой экономики. Описан также исторический процесс постепенного распространения глобализма по всему миру, начиная с XVII века и до наших дней.
В третьей части подробно рассказано о развитии основных институтов глобализма в самый последний период времени – начиная с 1990-х годов. Описаны главные инструменты распространения глобализама, поведение его реальных руководителей и результаты их деятельности. Исследованы учения наиболее видных в XX веке философов – апологетов глобализма. Особое внимание уделено различным аспектам так называемого «технотронного общества», вокруг которого существует множество мифов.
В четвёртой части изучены весьма популярные в среде антиглобалистов «теории масонских заговоров» и показано, что эти эффектные мифы в действительности лишь затушёвывают некоторые шокирующие черты реальной идейной основы адептов глобализма. Приведены многочисленные примеры, демонстрирующие подлинные духовные корни глобалистов прошлого и настоящего – как «правых», так и «левых». Значительное место в этой части занимают цитаты из серьёзных исследований деятельности известных и влиятельных организаций нашего времени.
Наконец, в пятой части рассмотрены последствия включения России в глобализационный процесс. Исследованы исходные замыслы, средства их воплощения и реальные плоды основных экономических и идеологических реформ, начавшихся с середины 1980-х годов и продолжающихся по сей день. Приведены примеры деятельности в России рассмотренных в четвёртой части международных организаций. Процитированы разнообразные документы, касающиеся хорошо известных (в том числе высокопоставленных) персон нашей страны, описаны их любопытные заявления и некоторые действия. Показаны практические плоды глобализации для России – от общегражданского паспорта до школьного учебника. Предложен пример возможного направления государственных мер, потребных для изменения ситуации, которая представляется местами весьма печальной.
Автор готов с благодарностью принять мнения, оценки, возражения и дополнения читателей.
Часть I. Поспела клюква в саду у дяди Сэма
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Трудно сказать, есть ли что-то общее у почтенного родственника Евгения Онегина с нашим современником по кличке «дядя Сэм», но чувства, которые испытывал «молодой повеса, летя в пыли на почтовых», знакомы немалому числу современных нам государственных мужей по всему миру. Лидер мировой экономики и вправду заболел не на шутку, после чего принялся вести себя подобно слону в посудной лавке, вызывая повсюду нешуточное раздражение. Меж тем, с диагнозом бесноватому дядюшке выходит изрядный конфуз: одни называют нынешний кризис в США самым незначительным за всю послевоенную историю, а иные тревожно поминают великую депрессию, считая ее вполне актуальной для наших дней. Можно отметить, что многие аналитические материалы страдают одним недостатком - они цепляются лишь за какие-то отдельные аспекты кризиса, не пытаясь проанализировать всю картину в целом. Автор этих строк попытался по мере своих скромных сил восполнить этот недочет, пройдясь неспешным шагом по американской истории, экономической теории и деталям современного нам кризиса - и теперь представляет на суд читателей плоды «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет».
Краткий курс новейшей истории США
Великая депрессия стоит особняком в экономической истории США XX века. Это и самое резкое изменение во внешне плавном течении событий, и своего рода естественный рубеж, разделяющий то, что было «до», от того, что стало «после». Вот именно к тому, что «после», мы сейчас и обратимся, оставив на некоторое время саму депрессию.
Вопреки расхожим представлениям, первой реальной мерой президента Рузвельта были отнюдь не макроэкономические мероприятия, а банальный дефолт. Здесь нужно отметить, что по причине доминирующего положения американского доллара в мировой валютной системе всякий дефолт в США обычно принимает форму девальвации, то есть обесценивания валюты. Механизм прост: допустим вы англичанин и у вас был 1 млн. фунтов стерлингов, которые вы обменяли на доллары по курсу 2 доллара за фунт. Полученные 2 млн. долларов вы вложили в американские облигации и через год получили их обратно вместе с небольшим доходом. Допустим, этот доход составил 100 тыс. долларов - таким образом, всего у вас теперь 2.1 млн. долларов. Но за это время американское правительство провело полуторакратную девальвацию своей валюты, так что теперь за 1 фунт дают уже не 2, а 3 доллара. В результате ваши 2.1 млн. долларов превращаются всего лишь в 0.7 млн. фунтов, в то время как изначально вы имели 1 млн., так что итогом всех ваших операций становится убыток в размере 30%.
Франклин Делано Рузвельт
В день своей инаугурации 5 марта 1933 года свежеизбранный президент Рузвельт объявил о почти двукратном снижении курса доллара по отношению к золоту - или, что то же самое, об удорожании золота в долларовом выражении. До этого момента цена золота в долларах была жестко зафиксирована, и правительство категорически не имело права ее менять. Более того, президентским декретом население обязывалось сдавать все имевшиеся у него золотые слитки и монеты государству - причем по старой, гораздо более низкой цене золота. Ослушавшимся этого приказа грозили 10 лет тюрьмы и огромные штрафы. Спустя 4 года все отобранное государством золото было торжественно свезено в специально построенное хранилище Форт-Нокс, что в штате Кентукки. По оценкам экспертов, по после окончания II мировой войны там хранилось около 20000 тонн золота, то есть около 70% мировых запасов. Сколько в Форт-Ноксе золота сейчас - никто не знает, ибо с тех пор и по сей день нога постороннего там не ступала.
Форт-Нокс
Одновременно с золотым «ограблением века» были объявлены недельные банковские каникулы (то есть попросту принудительные выходные в финансовых учреждениях), из-за которых ни один частный вкладчик не мог в экстренном порядке извлечь свои враз обесценившиеся сбережения. Ну как вам «антикризисные мероприятия»? Вот-вот, а вы говорите «Геращенко»… Еще раз подчеркну, что, в отличие от ситуации в России 1998 года, решение Франклина Рузвельта прямо противоречило американским законам. Совокупные убытки держателей ценных бумаг составили тогда около 60 млрд. долларов - сумма, в текущих ценах эквивалентная 800 млрд. долларов. Поэтому вполне понятно, что обманутые вкладчики подали в суд на Администрацию и Конгресс США.
Дело дошло до Верховного Суда США, который и постановил 2 года спустя: президент и Конгресс нарушили Конституцию, но тем не менее были в этом противозаконном акте… абсолютно правы! Потому как все равно ничего сделать было невозможно - а главное, «они приняли решение, исходя из национальных интересов США». Этот вердикт следовало бы отпечатать во многих экземплярах и всякий раз тыкать в него носом всех утверждающих, будто дикая Россия вечно кидает инвесторов, а вот цивилизованный Запад, мол, такого себе не позволял никогда. Сравните к тому же величину убытков от американского дефолта и от нашего (в сопоставимых ценах штатовский «весит» на порядок больше) - и станет ясно, что уж чья бы корова мычала о цивилизованном поведении финансовых властей, но американская бы молчала. А ведь это был не первый и не последний дефолт в истории США…
Вернемся, однако, к нашим баранам: за дефолтом последовали примерно семь десятков законов, которые и составили пресловутый «новый курс» Рузвельта. Некоторые из них были весьма экзотическими. Например, была создана Национальная администрация восстановления промышленности, которая принудительно связала всю американскую индустрию серией картельных соглашений под общим названием «кодексы честной конкуренции». Вся промышленность делилась на 17 отраслевых групп, в каждой из которых устанавливались монопольные цены, жестко фиксировался объем производства и распределялись рынки сбыта. При этом фирмам было категорически запрещено продавать товары ниже установленных «кодексами» цен.
Трудовая часть «нового курса» устанавливала минимум заработной платы и максимальную продолжительность рабочего дня, обязывала работодателей заключать коллективные договора, резко расширяла права на создание профсоюзов и содержала комплекс мер помощи безработным. Наконец, учреждалась Администрация по регулированию сельского хозяйства, которая точно так же устанавливала цены на сельскохозяйственные продукты и фиксировала объемы производства.
Меры эти если и дали какой-то эффект, то скорее психологический - это был своего рода удар бича по заторможенному перманентным кризисом сознанию людей. В любом случае, для американской экономики все эти меры были уж слишком крутыми, поэтому в 1935-36 годах предпринимателям удалось через Верховный суд США отменить все основные мероприятия в рамках «нового курса». Гораздо большее значение для реальной экономики имело резкое увеличение государственных расходов, которое создало миллионы рабочих мест и заметно увеличило совокупный спрос американцев. Вот только действия эти начал предпринимать еще президент Гувер за 3 года до Рузвельта, но тогда они не принесли успеха - позже мы увидим, почему.
В это же самое время знаменитый впоследствии экономист Джон Кейнс обнародовал свою нетрадиционную экономическую теорию - кстати, как раз в 1933 году его концептуальную статью опубликовала газета «Нью-Йорк Таймс». В 1934-1937 годах американская экономика определенно подросла, но в конце этого периода Рузвельт, опасаясь большого дефицита бюджета, сократил государственные расходы. Кейнс немедленно предсказал падение производства - каковое падение тут же и случилось. К войне экономика США подошла в неважной форме: производственные мощности простаивали, а экономику лихорадило, занятость была невысокой. Вторая мировая война стала спасением для американской экономики. Дело, впрочем, тут не в войне как таковой, а в том, что в стране было очень много простаивавших мощностей, которые можно было без ущерба для мирного производства загрузить военным.
Власти вынуждены были забыть про бездефицитный бюджет и пуститься во все тяжкие: военные затраты за 6 лет (с 1939 по 1945 год) выросли в 80 раз, составляя временами до 5/6 бюджетных расходов. Дефицит бюджета вырос за те же 6 лет почти в 14 раз, зато безработица упала в 10 раз и к концу войны составляла менее 2% трудоспособного населения. Сбережения людей взлетели до небес, потому как реализовать их во время войны было затруднительно: мирное производство почти не развивалось - да и мобилизационное настроение времен войны не способствовало чрезмерным тратам. Зато как только война закончилась, на американскую экономику пролился золотой дождь частных денег, который обеспечил мощнейший рост на 10 лет вперед, прерванный лишь небольшим локальным спадом 1948-49 годов.
Еще большие темпы этот рост приобрел за счет могучей внешней экспансии. План Маршалла был сам по себе мероприятием огромным по масштабам, а ведь им дело не ограничилось, равно как и корейской войной. Послевоенное финансовое устройство мира было спроектировано в 1944 году на Бреттон-Вудской конференции, которая установила доминирующее положение доллара как расчетной валюты, причем курсы остальных валют были зафиксированы на уровнях, искусственно заниженных по отношению к доллару. Такое положение дел способствовало быстрой зарубежной экспансии американских корпораций, а значит, и еще большему росту их производства. Лишь в 1957 году наступил неизбежный циклический кризис, после которого американская экономика вступила в фазу колебаний и пребывала в ней на протяжении 6 лет.
Экономическая политика властей была в это время совершенно неорганизованной, из-за чего кризис несколько затянулся. Перелом ситуации наступил после прихода к власти администрации Джона Кеннеди. Он привел с собой целый штат сильных экономистов неокейнсианской школы, в том числе Пола Самуэльссона, Джона Кеннета Гэлбрейта и Джеймса Тобина. По сравнению с эпохой Рузвельта экономическая политика властей претерпела лишь одно большое изменение: вместо наращивания государственных расходов ставка делалась на снижение налогов. Убийство Кеннеди не изменило хода дела, поскольку следующий президент, Линдон Джонсон, шел до поры примерно тем же путем. Всего за 4 года американская экономика выросла на четверть, а безработица упала в полтора раза.
Однако тут случилась война во Вьетнаме, которая стала первым из серии мощных ударов по экономическому росту. Как уже отмечалось выше, дело не в самой войне, а в том, в каком состоянии ее встречает экономика. К началу Второй мировой в США было очень много незагруженных мощностей, но вьетнамская война началась на фоне могучего роста и высокой занятости. Как следствие, часть мощностей пришлось переориентировать с мирной продукции на военную - в результате предложение потребительских товаров резко отстало от спроса, что вызвало изрядный рост цен.
После этого напасти следовали одна за другой. Мощная волна политических протестов, расцвет пацифизма и поражение во вьетнамской войне стали первым ударом по всемирному военно-политическому господству Америки - а настроение неуверенности никогда не помогало экономике. Неуклонно раздувавшаяся инфляция подорвала послевоенный режим фиксированных валютных курсов: из-за быстрого роста внутренних цен в США доллар реально обесценивался по отношению ко всем основным валютам мира - но курсы-то при этом оставались на прежних уровнях. Кроме всего прочего, из-за этого американские товары становились все дороже для их зарубежных покупателей, в то время как европейские и японские товары, напротив, для американских потребителей реально дешевели.
В итоге в 1971 году внешнеторговый баланс США был сведен с дефицитом - впервые аж с 1893 года. Еще в 1968 году золотой паритет доллара был фактически отменен, а летом 1971 года президент Ричард Никсон нанес смертельный удар по Бреттон-Вудской валютной системе, снова девальвировав доллар. Кроме того, были приняты чрезвычайные меры по борьбе с инфляцией - вроде замораживания цен, зарплат и процентных ставок на три месяца. Напрасный труд: вскоре после отмены этих мер высокая инфляция вернулась. В это время неприятности сыпались с самых экзотических сторон: например, однажды заметный рост цен на продовольствие вызвали массовые закупки зерна Советским Союзом, который умудрился приобрести весь зерновой запас США.
Сокрушительный удар по остаткам экономической стабильности в Америке вызвала арабо-израильская война 1973 года и последовавшее за ней взвинчивание цен на нефть арабскими шейхами. Перед этим один баррель нефти стоил 2.5 доллара, но уже к 1976 году цена достигла 12 долларов за баррель, к 1980 году - 35 долларов, а к 1982 - 40. Особой остроте этого процесса способствовала дурная структура потребления сырья американской экономикой - оно было совершенно беспорядочным и высасывало так много ресурсов из-за границы, что и без войны все мировые сырьевые рынки работали на пределе своих производственных возможностей. Наконец, уотергейтский скандал заставил в 1973 году президента Никсона уйти в отставку, что, разумеется, только ухудшило настроение американцев.
Экономический кризис 1973-75 годов был самым глубоким за все послевоенное время, но и он был превзойден в 1980-82 годах, когда безработица достигла 10%. Инфляция всю вторую половину 70-х годов колебалась на неприемлемых уровнях 9-11%. Экономическая политика властей по существу отсутствовала, ибо вряд ли в качестве таковой можно принять набор благих пожеланий, излюбленный президентами Фордом и особенно Картером. Деловое сообщество испытывало немалое раздражение по отношению к бессильным что-либо изменить кейнсианским советникам, что и предопределило их удаление после прихода к власти Рональда Рейгана.
Рональд Рейган
«Рейганомика» стала резким поворотом в экономической политике США. Ее реальными творцами можно назвать экономистов неоконсервативной, а затем и неолиберальной школы (часть из них в России известна под названием «монетаристы»). Главным экономическим советником Рейгана был один из идеологов этого направления Милтон Фридман, с подачи которого администрация пошла на резкое снижение налогов и еще большее сокращение «мирных» бюджетных расходов (военные затраты росли). Государственное вмешательство в экономику было сокращено до минимума, одновременно Америка стала локомотивом повсеместного слома таможенных барьеров и образования глобальных зон свободной торговли.
Успеху этих мероприятий способствовал одновременный приход неоконсерваторов и неолибералов к власти в Англии (премьер-министр Маргарэт Тэтчер и вдохновитель ее экономических воззрений Фридрих фон Хайек) и Германии (федеральный канцлер Гельмут Коль). Кроме всего прочего, экономики ведущих стран запада в основном закончили структурную перестройку, спровоцированную топливным кризисом. Так или иначе, во второй половине 80-х годов все эти страны испытали достаточно активный экономический подъем, происходивший на фоне относительно низкой инфляции и сокращавшейся безработицы.
Распад советского блока, а затем и самого Советского Союза, стал мощным фактором усиления роста американской экономики. Окончание холодной войны привело к экспансии США уже во всемирном масштабе. После небольшого кризиса 1990-1991 годов американская экономика снова пошла наверх, причем финансовые рынки неслись в небеса беспрецедентными темпами, и рост этот длился непрерывно почти 10 лет. Экономическая политика оставалась в основе своей прежней - сменились только лица: воплощением монетаризма во власти сейчас можно с уверенностью назвать главу Федеральной резервной системы США (аналога центрального банка) Алана Гринспена.
Алан Гринспен
В начале 2000-х годов в экономике США снова возникли кризисные явления, которые, однако, в отличие от большинства предыдущих случаев, не были вызваны внешними факторами. Это обстоятельство, вкупе со многими странностями последнего кризиса, заставляет экономистов напряженно размышлять над тем, что же все-таки происходит и что день грядущий нам готовит. Именно это мы и попытаемся сейчас понять, сделав для начала экскурс в некоторые разделы экономической теории.
Наука, друг Горацио, сера…
Так называемая неоклассическая экономическая теория, безраздельно господствовавшая до второй трети XX века, решала основные вопросы экономики предельно просто. Скажем, если вы производите какой-то товар, то, наверное, выручите при его продаже энную сумму денег. Часть их уже потрачена на покупку сырья и комплектующих, другая часть пойдет на зарплату персоналу, а остальное - в прибыль. Но и прибыль вы тоже будете тратить на покупку других товаров - и то же самое будут делать ваши сотрудники с полученной зарплатой. Получается простая схема: каждый рубль, полученный за произведенный вами продукт, идет на покупку других продуктов - откуда вытекает, что никакого кризиса перепроизводства быть не может в принципе.
То есть вообще-то кризисы бывают, но только при влиянии каких-то мощных внешних факторов, искажающих вышеприведенную картину - сама по себе рыночная экономика внутренне бескризисна. Примерно то же самое касается и безработицы - рабочая сила рассматривалась в качестве такого же товара, как и, допустим, колбаса. А для товара действует закон баланса спроса и предложения: если в какой-то момент спрос на него становится ниже предложения, то цена должна упасть, а если выше - вырасти. Так и зарплата (цена рабочей силы) должна в таких случаях расти или падать - и благодаря этому будет сохраняться полная занятость.
Великая депрессия самим фактом своего существования разгромила эту теорию в пух и прах, ибо никакие внешние факторы ее не провоцировали. Не удивительно поэтому, что в 1930-е годы появилась масса новых экономических учений, а опростоволосившиеся «неоклассики» на время предпочли исчезнуть с глаз долой. Самые продуктивные мысли в экономической науке того времени принадлежали английскому экономисту