А мои боги продолжали отвешивать мне пинки. Достаточно упомянуть о том, что с самого начала в пансионе мадам Клико мне оказалось обжиться тяжелее всех, потому что я заинтересовал девочек гораздо больше, чем мои спутники. Оно и понятно – все же потомственный принц дома Вейньет. Царственная осанка. Внушительная внешность. Живой ум. Правильная красивая речь. Нападения на меня поначалу случались довольно часто, и я сильно сопротивлялся, потом как-то втянулся, так что все стало чаще происходить по обоюдному согласию. Затем я уже сам стал стучаться в некоторые двери. Впрочем, не столь часто, как это делали Кар Варнан и Ламас. Девочки заваливали нас подарками, старались угодить и привлечь наше внимание.
Невыносимая жизнь постепенно стала налаживаться. Единственное, что неизменно заботило меня и все время портило настроение, – одержимость идеей вернуть принадлежавшие мне вещи, в том числе Мордур и обожаемую серьгу. Варнан пообещал вывести меня на людей, которые занимаются тем, что достают самые немыслимые ценности по заказу. Я все больше поражался обширности связей «любимца тупоголового бога».
– Когда пьешь много светлого эля, милорд, – сказал Варнан, – друзья как бы сами собой появляются.
– Это не друзья, а соэльники, – нравоучительно заметил Ламас.
– Ну какие они соэльники? – обиделся Варнан. – Настоящие друзья всегда помочь готовы, ну и я им тоже в случае чего…
Ему удалось договориться о встрече с одним таким другом, и как-то вечером мы втроем отправились побеседовать с ним. У меня с самого начала почему-то возникла стойкая уверенность, что этот незнакомец сможет оказать помощь в деле возвращения фамильного меча законному владельцу, и я не ошибся.
Когда мы шагнули под своды арки, где было условлено встретиться, из ночного мрака стремительно вышел высокий человек с головой, замотанной черным платком так, как это обычно делают пираты. Сходство дополнял единственный глаз, нехорошо сверкнувший из темноты.
– Это Ревва по прозвищу Опасный, – представил одноглазого Варнан.
– Рад знакомству, – сказал я и подумал, что прозвище ему подходит как нельзя лучше – вид у Реввы был самый зловещий, его единственный глаз посверкивал люто, и если правду говорят о том, что глаза – душа человека, то душа у Реввы была черной, как задница свинога, вступившего в период половой зрелости.
– Если нужно кое-что позаимствовать, – сказал одноглазый, – я тот, кто лучше всего сможет помочь в этом деле, но у меня есть некоторые общие условия.
Я оглянулся на Варнана, он казался невозмутимым.
– Я внимательно слушаю…
– Во-первых, – Ревва начал загибать пальцы, – мои ребята могут брать там, куда мы забираемся, все, что им заблагорассудится, то есть ограничений быть не может, за исключением, разумеется, той вещицы, которую необходимо достать…
– Вещиц, – поправил я.
– Ну, хорошо, вещиц. Не суть важно. Во-вторых, заказчик отправляется с нами. Это важное условие.
– Что ж, – сказал я, – это, пожалуй, можно. Я пойду с вами.
– Отлично, – кивнул одноглазый, – по первому пункту тоже нет возражений?
– Никаких. Мы направляемся в королевский дворец… Грабьте на здоровье. – Я широко улыбнулся.
– Во дворец?! – Глаз разбойника утратил хитрость и стал заметно шире, но уже через мгновение он сузился еще больше. Ревва весь подобрался и стал похож на готового к прыжку хищника. – Вы что, меня разыгрываете?! – и бросил сердитый взгляд на Варнана.
– Нисколько, – сказал я, – мне нужно попасть во дворец, чтобы забрать фамильный меч, серьгу, шляпу и еще несколько принадлежащих мне предметов.
– То-то я смотрю, лицо мне твое… ваше, – поправился одноглазый, – знакомо… так вы – Король оборванцев – Дарт Вейньет, я как-то раз видел ваш портрет в Центральном королевстве, – пояснил он, – правда, было это очень давно, я уже лет семь как там не появлялся…
– Так мы можем рассчитывать на твою помощь? – спросил я, немного раздосадованный тем, что меня все еще называют Королем оборванцев, с тех пор как я грабил караваны в Гадсмите, прошло довольно много времени, но общественное мнение оказалось штукой очень устойчивой.
– Конечно, конечно, – поспешно сказал Ревва, лицо его растянула зловещая улыбка, – Король оборванцев всегда может на меня рассчитывать. Мы заберем ваш меч и что там еще, обязательно заберем. Но сначала надо разведать обстановку, попробуем обойтись без лишнего шума. К чему нам шум? Может быть, нам удастся подкупить кого-нибудь из слуг. Или договориться с другими людьми во дворце. Глядишь, ваши вещицы сами приплывут нам в руки… А если нет, по крайней мере, слуги смогут разнюхать, где эти вещицы находятся, нарисовать нам точную карту. Но, надеюсь, до этого не дойдет. Проникнуть в королевский дворец невозможно, там столько стражи…
– Я там уже был! – сказал я.
– Да?! – От восхищения разбойник едва не подавился собственным языком, он даже закашлялся и принялся колотить себя в грудь. – Значит, это правда, то, что про вас говорят?
– А что про меня говорят?
– А говорят, что вы наш, свой в доску, слухи до нас быстро доходят. – От накатившего на него возбуждения Ревва сложил ладони в кулаки и потряс ими.
– Возможно, – уклончиво ответил я, – мне бы хотелось, чтобы все было сделано быстро. Мне нужны эти предметы срочно…
– Доверьтесь профессионалам, милорд, – заметил одноглазый, – поверьте, Ревва для вас горы свернет. Давайте встретимся в этой подворотне завтра на закате, у меня уже будут все необходимые сведения.
– Хорошо, – согласился я, – договорились.
Ревва приложил руку к груди, слегка поклонился, повернулся и мгновенно растворился во мраке, словно его и не было.
– Он знает свое дело, – заметил Варнан, – с самого рождения грабежами занимается…
На следующий день на закате я в сопровождении Ламаса и Варнана был на том же месте. Ревва снова вынырнул из тени – возник перед нами, словно был не обыкновенным вором, а опытным чернокнижником.
– Сведения получены, – сказал одноглазый, счастливо улыбаясь от того, что может оказать услугу самому Дарту Вейньету – Королю оборванцев.
– Я внимательно слушаю.
– Вообще-то все складывается не слишком удачно для вас, милорд, – заметил Ревва. – Моим людям удалось разузнать, что король собирается передать ваши вещи Ордену темных заклинателей.
– Ясно, я знаю, что он хочет со мной разделаться…
– О да! И, думаю, если вещи окажутся там, вы не протянете даже неделю.
– Как же быть?
– Есть выход, – он хитро усмехнулся и потер ладони, – во дворец мы проникнуть вряд ли сможем, это исключено, да и охраняется он отлично. Отряд, который понесет вещички заклинателям, по слухам, будет очень многочислененным, так что это тоже отпадает…
– Ну почему, если собрать большое количество народа, вооружить всех… – Мне представилось, как я отдаю команды воинам, они вступают в бой, заносят над головами мечи и разят неприятеля. Сладостность этой картины заставила мою голову закружиться.
– Очень крупный отряд. – Ревва покачал головой. – К тому же вы забываете, милорд, что мои ребята не воины, а профессиональные воры, они не захотят вступать в открытый поединок, это не для них.
Мои грезы мгновенно рассеялись.
– Что же ты предлагаешь? – спросил я.
– Мы ограбим лабораторию заклинателей, никто даже не предполагает, что кто-то решится на такое, а мы сделаем это. – Одноглазый гордо вскинул подбородок, сложил руки на груди и замолчал, ожидая, как я отреагирую на его предложение…
– Ну, давайте, грабьте, – сказал я. Ревва даже обиделся, не уловив в моем ответе восторженности.
– Все не так-то просто, – заметил он изменившимся голосом, – вот именно, не так-то просто, и я вам скажу почему, там внутри полным-полно ловушек, причем не обычных, а магических… Некоторые срабатывают не сразу. Сегодня я туда полез, а завтра для меня уже сколотили ящик… Смекаете, милорд?
– С нами пойдет колдун, – я кивнул на Ламаса, – он разрядит ловушки, проследит за тем, чтобы магия нам не грозила.
– Ну, нет, – Ламас отскочил в сторону, – не хочу я с темными заклинателями связываться, себе дороже… Я против! Против! Решительно против!
– Тебя никто и не спрашивает, за ты или против, – властно сказал я, – если я приказываю тебе, значит, надо идти. Ты меня понял? Ты поступил ко мне на службу!
Ламас в ответ промолчал, только из бороды его посыпались синие искры, а потом она стала дымиться. Ревва с удивлением уставился на колдуна единственным глазом.
– У тебя борода горит, – спокойно заметил я.
– Ай-ай-ай! – закричал Ламас и заметался по улице, потом увидел лужу, упал на колени и резво сунул в нее лицо, послышалось шипение, и вверх поднялась тучка светлого пара.
– Не знаю, пригодится ли нам этот колдун, – заметил одноглазый, – как-то не вызывает он доверия… Борода у него горит ни с того ни с сего.
– Уфф… – Колдун вынул лицо из лужи, грязная вода стекала по лбу и бровям, капала с бороды и кончика длинного носа. – Ладно, – сказал он, – я, конечно, пойду, но поход надо тщательно спланировать…
Последнее время меня сильно волновало психическое здоровье Ламаса. Он был сам не свой, постоянно заговаривался, бормотал какую-то тарабарщину, совершал очень странные поступки и питал совершенно маниакальную ненависть к паукам. Едва ему случалось заприметить черную точку, перебирающую худенькими лапками где-нибудь на дальней стене, он вскакивал, начинал махать руками, подобно ветряной мельнице, и бешено кричал: «Вот черт, они все же добрались до нас!» Его резко схваченный жилистой рукой башмак летел в сторону безобидного паучка. Глазомер у него был не-то чтобы очень, а потому Ламас всегда промахивался, но не желал оставлять «лазутчика» в живых, он вскакивал и бежал, высоко задирая худые колени, за удиравшим со всех ног «злоумышленником». Редко кому удавалось уйти от гнева Ламаса. Пауки умирали мгновенно, снимем шляпы перед его добросердечием, ведь он мог бы и помучить их – отрывать лапку за лапкой, морить голодом… да мало ли что мог еще выдумать съехавший с катушек колдун? Иногда он творил какие-нибудь несусветные заклятия, а порой магия вырывалась из него сама, как, например, произошло с самовоспламенившейся бородой. Порой мне казалось, что он опасен для окружающих. И все же в некоторых ситуациях Ламас оказывался весьма полезен.
– Колдун пойдет с нами, – решительно заявил я, – он нам нужен. А ты как, с нами, Кар? Думаю, ты нам тоже пригодишься.
– Может, там будет мой двуручный меч, – откликнулся Варнан, – мне сложно без него обходиться.
– Сомневаюсь, что он окажется там, – честно признался я, – но мы можем достать тебе точь-в-точь такой…
– Я привык к тому, – грустно сказал великан, – у него была отличная балансировка, а теперь хожу с этим кинжалом.
Он достал из ножен длинный плоский меч и с неудовольствием помахал им.
– Никуда не годится, – проворчал Варнан, – разве что ребятишек пугать.
– Там можно будет вдоволь пограбить, Кар, – подмигнул единственным глазом Ревва, – я-то знаю, как ты любишь это дело.
Кар Варнан покосился на меня, но я ничем не выдал своего неудовольствия при упоминании о его темном прошлом: в конце концов, теперь он служит короне, а в прошлом у каждого из нас найдется что – нибудь, за что нам может быть стыдно…
– Ну, я, конечно, с вами, – поспешно сказал Варнан, – раз такое дело…
– Тогда жду вас завтра в том самом секретном местечке, – Ревва повторно подмигнул Варнану, – ну ты ведь помнишь где, правда?
– Я не забыл, – кивнул великан.
– Приходите до начала сумерек. – Одноглазый приложил руку к груди, слегка поклонился мне с улыбкой и растворился в ночи.
– Как же от тебя паленой курицей несет, – резко обернулся Варнан к Ламасу, – запах просто омерзительный…
– Тоже мне парфюмер нашелся, – проворчал Ламас и почесал бороду.
– А я бы не отказался сейчас от курицы, – мечтательно протянул Варнан, – или от двух, да пожирнее…
...Доброй ночи, мессир Джуисон,
надеюсь, ваши дела все так же пребывают в порядке, тем более что верховная власть королевства Стерпор, как вы уже успели, наверное, убедиться, всячески поддерживает вашу деятельную активность в области заклинательных наук.
По совету одного из моих братьев, знакомого вам не понаслышке – Фаира Вейньета, я обращаюсь к вам с просьбой и надеюсь, что вы, в свою очередь, не ответите мне отказом, тем более что отказ я и не приму.
Перехожу без проволочек к сути этого деликатного дела. У дома Вейньет возникла необходимость как можно скорее покончить с опаснейшим преступником, бунтовщиком и возмутителем народного спокойствия, к сожалению, нашим кровным братом, сошедшим с истинного пути и известным сейчас под именем Лишенного Наследства.
Не прошло и недели, как с помощью черного колдовства он ворвался в королевский дворец, а потом также с помощью магии покинул его. Зная направленность вашей богоугодной деятельности, высылаю вам все связанные с его духовной сущностью вещи, которые таинственным образом остались после его исчезновения во дворце – серебряную серьгу, серебряное кольцо с квадратным камнем (черный кварц), широкополую шляпу, плащ, штаны, сапоги из кожи виверны и фамильный меч, к которому он питает особенную склонность и который некоторое время держал в руках.
Все эти предметы, а в особенности меч, после совершения истребительных ритуалов я желал бы получить назад. Также я надеюсь на ваше благоразумие и сохранение обета молчания по поводу нашей договоренности. Мне бы хотелось, чтобы все прошло быстро и тихо, без лишнего шума… Истребление требует тишины.
Записка, переданная от короля Алкеса лично Норману Джуисону, главе Ордена темных заклинателей Стерпора
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается о возмутительном ограблении лаборатории темных заклинателей
Ламас заявил, что должен пойти гадать по звездам, чтобы узнать, насколько удачно пройдет ограбление лаборатории темных заклинателей. Он сильно волновался об исходе предстоящего предприятия, считал, что, отправляясь туда, мы поступаем опрометчиво. С нами он пообещал встретиться возле лаборатории в условленное время. До последнего времени я не был уверен, что Ламас придет…
Мы с Каром Варнаном не разделяли его опасений, поэтому, выбравшись с наступлением вечера из пансиона мадам Клико, отправились в трущобы Стерпора, к жилищу одноглазого Реввы. Миновав несколько зловонных двориков, мы залезли на обширную помойную кучу, спрыгнули с прилегающей к ней невысокой стены и наконец оказались у низкого заброшенного дома. Кривая лесенка вела вниз к темной дубовой двери. Варнан постучал четыре раза, так было условлено. Ревва распахнул дверь сразу, его черный глаз сверкнул в темноте.
– Проходите, – сказал он.
Комнату освещали факелы, вставленные в бронзовые крепления на стенах. В центре помещения находился массивный стол, отполированный, могу поспорить, не инструментом опытного столяра, а сотнями и сотнями донышек множества бутылок и кружек, да еще локтями заядлых картежников. На столе стоял початый бочонок эля, а вокруг несколько стульев. Мы расселись. Ревва поставил перед нами глиняные кружки и предложил:
– Выпьем светлого эля за удачу нашего предприятия.
– А пожрать у тебя ничего не найдется? – немедленно поинтересовался Варнан.
Ревва посмотрел на него с осуждением:
– Ты сюда не жрать пришел, а дело делать.
– А, ладно, – Варнан махнул рукой, – тогда эля лей побольше, может, он немного притупит голод. Никогда у тебя ничего нет…
Должно быть, они действительно очень давно знали друг друга, потому что общались совершенно по-приятельски. Когда мы немного промочили горло, одноглазый наконец заговорил о деле.
– С нами пойдут самые отчаянные, милорд, – он улыбнулся и потер ладони, наверное, предстоящий поход внушал ему радость, – те, для которых собственная жизнь ровным счетом ничего не значит, для них имеют значение только деньги, а риск они почитают за величайшее в жизни наслаждение. Когда я им сказал, для кого мы должны организовать это дело, ребята пришли в восторг, они сказали, что всегда рады помочь вам…
– Рад слышать, – откликнулся я, а про себя подумал, что если для кого-то собственная жизнь ровным счетом ничего не значит, то это, по крайней мере, настораживает, – хотелось бы надеяться, что мы оттуда вернемся…
– Утверждать, что все пройдет нормально, я бы лично не стал, – Ревва пожал плечами, – все же это лаборатория темных заклинателей, а не торговая лавка, – он самым зловещим образом улыбнулся. – Даже если мы выберемся оттуда, возможно, через пару дней нам все же потребуется гробовщик…
– Может, вы без меня обойдетесь? – подал голос Кар Варнан.
– Нет, – решительно сказал я, – без тебя мы не обойдемся.
– Если туда пойдет Ламас да еще попытается применить какой-нибудь из своих магических трюков, то от нас точно мокрого места не останется, – заявил Кар Варнан, – он же вечно творит не то, что нужно. У меня до сих пор зеленые сопли из носа лезут.
В подтверждение своих слов он громогласно высморкался на пол.
– Кар! – вскричал Ревва.
– Ну не смог сдержаться, – пожал плечами великан, – это все колдун – сопли так и лезут.
– А вы уверены, милорд, что нам надо брать с собой старика? – спросил Ревва. – Мне показалось, что он не в себе, нервный какой-то, борода у него загорается сама по себе…
– Он в порядке, – сказал я, – помощь, которую он оказывает, бывает неоценимой.
– Ну что ж, вам виднее, просто, когда я последний раз ходил на дело с пожилым дядей, для меня все закончилось потерей глаза.
Он пощелкал указательным пальцем по повязке.
– На Ламаса можно положиться. Он не подведет. Я уверен, – еще раз подтвердил я.
– Очень надеюсь, глаз-то у меня всего один остался. – Ревва расхохотался, словно сказал нечто очень смешное. – Ребята подойдут с минуты на минуту, и вы сможете познакомиться с ними. Предлагаю скрасить наше ожидание партией в погер.
Я поддержал его предложение, и вскоре Ревва уже тасовал колоду.
Первым заявился худой черноволосый типчик с лицом, по которому словно проскакала конница: изломанный нос смотрел куда-то в сторону, один глаз глубоко запал в глазницу, веко постоянно дергалось, из уголка рта до самого левого уха тянулся багровый шрам.
Потом пришли еще двое, оба одетые в лохмотья, от них разило потом и помоями, но общались они на удивление живо, выразили мне свое почтение и заверили в том, что они все сделают для того, чтобы достать необходимые мне вещички.
– Если надо будет, мы даже из Нижних Пределов для вас что-нибудь добудем! – сказал один из них и визгливо захохотал.
Ревва представил их как специалистов по самым сложным замкам. Следом за ними в дверь постучались еще несколько типов, все одетые в обтягивающие темные одежды. В отличие от воняющих взломщиков они всерьез подготовились к предстоящей операции.
После того как все были в сборе, одноглазый провел подробный инструктаж. От меня требовалось описать принадлежавшие мне предметы. Некоторое время грабители изучали подробные планы лаборатории темных заклинателей. Где они их взяли, ума не приложу. Возможно, им удалось разыскать архитекторов или строителей здания. Вряд ли они могли подкупить кого-нибудь из самих заклинателей.
После длительной подготовки к ограблению, которая продолжалась никак не менее пяти часов, мы отправились на место. Ламас сидел возле стены находившегося рядом постоялого двора и грустно глядел в небо – может, продолжал гадание по звездам, а может, о чем-то задумался. Ревва выбежал из проулка, где мы до времени таились, и тронул его за руку. Колдун громогласно вскрикнул, одноглазый зажал ему рот и поднес указательный палец к губам. Ламас оживленно закивал – молчу, молчу. Затем Ревва проводил колдуна к нам.
Надо отдать друзьям Кара Варнана должное, действовали они высокопрофессионально. Помимо обилия добытой информации все грабители были в хорошей физической форме и, как мне удалось убедиться, великолепно владели навыками проникновения в самые неприступные цитадели. Правда, способ, который они избрали для того, чтобы попасть в лабораторию, сильно не понравился Ламасу и Кару Варнану.
Один из грабителей забросил веревку на решетку башенного окошка, поднялся наверх, разведал обстановку в комнате, потом перепилил решетку и сбросил вниз. Здесь ее поймали две пары ловких рук и аккуратно уложили на землю. Потом вверх полез сам Ревва, он вслед за первым грабителем скрылся в башенном окошке, выглянул и махнул рукой – можно подниматься. Я оглянулся на своих спутников и предложил Варнану отправиться наверх первым. Он, кряхтя, пополз по веревке, упираясь в стену столбами массивных ног.
– Как бы не оборвалась, – прошептал Ламас, – надо было ему сначала вес снизить специальным заклятием.
Я ничего не ответил, хотя хорошо представлял, какой кошмар мог бы случиться с великаном, пожелай колдун снизить его вес. Вряд ли сам он согласился бы на подобный эксперимент.
Ламас был следующим. Признаться, я опасался, что его придется втаскивать в башенное окошко. Но колдун оказался жилистым и крепким стариком, для своего возраста он карабкался вверх довольно споро. Правда, едва не сорвался уже у самого подоконника, но заботливые руки подхватили его и не дали разбиться в лепешку. За Ламасом отправился я, а за мной оставшиеся грабители. Последний втащил веревку.
В комнате, где мы оказались, царил кромешный мрак, и только маленький огонек свечи горел в ладони одноглазого и освещал узкий круг пространства: шкаф с книгами, какие-то тряпки, кучей сваленные на полу, и ведущую в другие помещения дверь.
– Может, зажечь заклятие факела? – предложил Ламас.
– Пожалуй, не надо, – ответил я, представив, с каким увлечением горожане будут обсуждать невиданный пожар, спаливший дотла лабораторию темных заклинателей.
– Ну, как хотите, – пожал плечами колдун.
Мои глаза постепенно привыкали к мраку, так что вскоре даже без свечи одноглазого я смог разглядеть внутреннее убранство помещения. Здесь не было ничего необычного, судя по всему, эта комната служила чем-то вроде склада для обыкновенных вещей. Хотя, кто знает, возможно, эти вещи принадлежали людям, пострадавшим от темных заклинателей.
Один из грабителей схватился за бронзовое кольцо и потянул на себя створку двери.
– Не трогай! – слишком поздно крикнул Ламас.
Грабитель вдруг вздрогнул всем телом и завизжал на одной ноте, словно какие-то неведомые нам силы рвали его тело острыми когтями. Затем несчастный выпустил злополучное кольцо, повернулся к нам на одной ноге, другая безвольно болталась, и нараспев, голосом, идущим откуда-то изнутри, возвестил:
– Шаабаханаат…
Затем внутри его тела словно лопнула жизненная струна, мы услышали, как что-то громко хрустнуло, надломилось, и грабитель начал клониться в сторону. Он обвел комнату невидящим взглядом, и в то же мгновение глаза его взорвались. Сквозь кожу изнутри тела заструился яркий свет, несчастный принялся часто вздрагивать и неестественно шевелиться, словно кто-то рвался из него наружу. Сквозь кожу в нескольких местах пробились маленькие языки пламени. Они все разгорались, пожирая его. Тут уже никто из нас не смог сдерживаться, и мы в ужасе закричали. Запах горелой плоти быстро распространялся вокруг.
– Славься анданская церковь! – некстати вскричал Варнан, разом вспомнив религиозное воспитание, и принялся быстро креститься.
– А ну заткнись, – зашипел на него Ламас.
Объятый пламенем вдруг словно почувствовал, что рядом с ним кто-то осеняет себя крестами, выставив горящие пальцы перед собой, он ринулся на Кара Варнана. Тот поспешно попятился назад, его голубые глаза почти вылезли из орбит, от страха он даже кричать не мог, только попытался закрыться от пылающего человека ладонью. На его счастье, несчастный так и не смог до него добраться. Он сделал еще шаг и распался на части. Торс его рухнул вблизи от великана, пальцы еще некоторое время скребли каменную кладку пола, оставляя на ней черные следы сажи, а потом прекратили всякое движение, голова с треском лопнула и огненные следы разметались по комнате.
– Меня сейчас стошнит, – проговорил Варнан, оседая на пол.
– Держись, браток, – неожиданно поддержал его одноглазый Ревва, – я в своей жизни и не такое видел.
– Любопытно, что ты мог видеть пострашнее этого? – поинтересовался я.
– Мою первую жену, – откликнулся Ревва, – та еще была стерва.
– Так, все ясно, – сказал Ламас, пошевелив носком сапога тлеющие останки, – в двери скрывается один из хранителей, скорее всего, какая – нибудь разновидность древесного демона, мы не сможем здесь пройти. Наверное, все двери в лаборатории охраняются. Лезем обратно. – Он направился к окну, но остановился, увидев, что его начинание никто не поддержал. – Вы слышите меня? – Лицо Ламаса выразило озабоченность. – Нам придется вернуться.
– Не придется, – заявил Варнан. Его испуг, как это часто случается с впечатлительными натурами, внезапно сменился воинственным настроением.
Он резко ухватил за основание бронзовый канделябр, поднял над головой, словно тот ничего не весил, и с силой опустил на дверь. Доски сломались с сухим треском, послышался дикий крик заключенного внутри существа, оно темным облаком метнулось к потолку и рассеялось над нашими головами.
– Я – Кар Варнан – изничтожитель древесных демонов! – захохотал великан, потрясая погнувшимся канделябром.