Экслер Алекс. Записки невесты программиста

   — Четыре минуты, — поправляет он.
   — Двадцать, — говорю я. — Я пришла на пятнадцать минут раньше.
   Сергей останавливается и внимательно смотрит на меня. Потом говорит:
   — Значит, ты считаешь, что я опоздал на двадцать минут, потому что ты пришла на пятнадцать минут раньше срока?
   — Конечно, — уверенно говорю я. — Мог бы и пораньше прийти. Сегодня же день подачи заявления, а не какой-нибудь паршивый культпоход в кино.
   Сергей начинает хохотать, как безумный.
   — Очень смешно, — говорю я язвительно.
   Он начинает еще больше хохотать.
   — Сейчас пупок развяжется, — объясняю ему я, начиная снова злиться. Чего он ржет, как крокодил?
   Наконец, Сергей успокаивается.
   — Нет, — говорит он, — женская логика — это что-то невероятное!
   — Молчи уж, — говорю я ему. — Это вы все усложняете. И динозавра у вас встретить — одна десятимиллионная, когда на самом деле — пятьдесят процентов.
   — Ой, — стонет он, — не напоминай, а то пупок точно развяжется.
   — Короче, — говорю я. — Если мы идем подавать заявление — вперед и даже рысью. Если не идем, тогда до свидания, у меня еще сегодня много дел.
   — Какие это у тебя дела? — подозрительно спрашивает он. — Мы же заявление собрались подавать? Что это у тебя за дела?
   — Почему это у меня не может быть каких-то своих дел? — возмущаюсь я. — Заявление подать — пятнадцать минут. Ну а дальше я занимаюсь своими проблемами.
   — Так вот какое у тебя наплевательское отношение к подаче заявления! — начинает возмущаться он.
   — Молчи уж, — говорю я. — На свою майку дурацкую посмотри.
   — У меня — только майка, — парирует он, — но никаких дел на сегодня я не назначал. — Зато у тебя — формальный подход. Оделась, конечно, как на праздник, но после мероприятия надумала смыться. Так вот кто наплевательски относится к этому события! Правду-то — не скроешь!
   — Слушай, — говорю я, — мне эти ляй-ляй конференции уже надоели. Вот тебе последний шанс: или идем подавать заявление, или бай-бай.
   — Сама, главное, начала, а сама же еще и недовольна, — заявляет Сергей, но разворачивается и послушно топает в сторону загса.
   Не буду долго томить, заявление мы все-таки подали. И день свадьбы нам назначили. На конец августа. Причем Сергей, оказывается, даже и не представлял, как проходит процедура подачи заявления, потому что все время пытался тетке, выдающей бланки, объяснить, почему он решил жениться, какие у него планы на будущее и так далее. Я даже устала его ногой под столом пинать. Наконец, мы вышли из загса, держа в руках выданные бумажки.
   — Ну чего? — спросила я Сергея. — Какие у тебя планы на сегодня?
   — Планы? — задумался он. — Да мне, вообще-то, хорошо бы на работу вернуться, а то я отпрашивался всего на час.
   — А чего тогда орал, что я после загса куда-то собралась? — поинтересовалась я.
   — Кто орал? — в глазах Сергея — искреннее недоумение.
   Я тяжело вздохнула.
   — Ладно, езжай на работу, а вечерком созвонимся.
   — Ну, пока, — сказал Серега, клюнул меня в щеку и помчался.
   Вечером пришел с работы папулька, и я ему сообщила, что заявление подано и день свадьбы назначен.
   — Поздравляю, — сказал папулька. — Теперь надо свадьбу готовить.
   — Этим тоже Сергею надо заниматься? — обреченно спросила я.
   — А то кому же? — удивился папулька. — Я, конечно, мероприятие в должной мере профинансирую, но все решительные шаги — на нем. Так полагается.
   Я тяжело вздохнула — дожить бы до этой свадьбы. Впрочем, сама напросилась, так что кого уж в этом винить…

Разговор перед свадьбой

   До свадьбы оставался всего месяц, а вокруг меня по-прежнему никто даже и не чесался. Папулька, впрочем, сразу же заявил, что он готов обеспечить необходимое материальное вспомоществование (произнося эти напыщенные слова, папулька надулся, как стратостат перед взлетом), но руководить процессом должен исключительно мой жених. Я сначала на него здорово злилась, потому что папулька — неимоверно деятельный и энергичный человек, и ему организовать какую-то свадьбу — дело пяти минут, но потом пришла к выводу, что он, в сущности, совершенно прав. Я же не за папульку замуж выхожу, а за Сергея, поэтому лучше сама все увижу еще до свадьбы, чем после нее.
   А что, спросите, Сергей?.. У моего благоверного процесс подачи заявления вызвал такой упадок сил, что он уже почти два месяца ходит в утомленном состоянии и о процессе подготовки к свадьбе ничего слышать не желает. Точнее — слышать желает, но делать ничего не желает. Нет, он от меня не прячется и даже наоборот — повадился пару раз в неделю забегать к нам поужинать (еще бы, после его чипсов с пивом мамулькины шикарные ужины — это нечто фантастическое), но никаких активных действий не предпринимает.
   Честно говоря, я уже и не знаю, что мне делать. Такое ощущение, что у парня завод пружины разом закончился, а как его снова завести — я не знаю. Предложение он мне сделал сам, руки моей у родителей попросил сам, а дальше — стоп машина. На подачу заявления я его чуть ли ни за волосы вытаскивала, а теперь вот начинается эта канитель со свадьбой. Что, опять мне его пинать по каждому вопросу? Ведь свадьба — это не подача заявления. Тут надо решить массу организационных вопросов. Я уж молчу о том, что в старые времена женихи невестам платье покупали… Сейчас такого не дождешься. Ну а кольца! Свадебный стол! Состав гостей! Приглашения… Кто этим всем будет заниматься, я вас спрашиваю? Я, в принципе, могла и сама, но невесте все это делать — просто неприлично.
   Как-то раз вечером, в очередной раз задавая себе все эти вопросы, я пришла на кухню, где мамулька с папулькой собирались садиться ужинать.
   — Папа! — решительно сказала я папульке, который только-только налил себе рюмашку аперитивчика (был вечер пятницы, а в этот день папулька всегда позволял себе выпить перед отходом ко сну, который у него сопровождался просмотром какого-то видеофильма). — И что вы-таки думаете по поводу свадьбы вашей единственной дочурки?
   Папулька аж поперхнулся, но рюмашку все-таки проглотил, хотя потом долго откашливался.
   — Доча, — наконец, сказал папулька. — Что за вопрос! Я давно уже высказал свое отношение. Папа Боря, безусловно, готов страдать материально и ждет только соответствующей команды. Я так и вижу эту картину, — размечтался папулька и глаза его затуманились… — Ира с Сережей сидят на кухне, разрисовывают план расстановки гостей перед боем… пардон, во время свадьбы. Спорят до хрипоты, потом у Сережи появляется мысль пригласить на свадьбу какую-нибудь знаменитость, например, Диму Маликова…
   — Не надо Маликова, — сказала мамулька, продолжая колдовать у плиты. — У гостей аппетит может пропасть.
   — Ничего ты не понимаешь в современной эстраде, — заявил папулька. — Нормальный парень и поет мелодичную музычку. Кушать под такое — одно удовольствие! Я же не предлагаю позвать Элиса Купера.
   — Ну, так и чего? — тороплю его я, потому что знаю как папулька умеет перескакивать мыслью с одного на другое. — Сережа решил пригласить какую-то знаменитость, а дальше что?
   — Ну вот, — папулька с удовольствием возвращается к этой идиллической картине. — Сережа решил пригласить ради тебя какую-то знаменитость, но ты возражаешь, потому что это стоит много денег. И тогда вы, продолжая спорить, встаете и бежите к папочке в кабинет…
   Папулька прервался, налил себе еще рюмку, произнес: «За свадьбу», и медленно ее выцедил, покряхтывая от удовольствия.
   — Папа! — сказала я резко. — Меньше алкоголизма! Больше дела! Что было дальше? Ваша дочка нервничает от этих сладостных картин.
   — А в кабинете, — продолжил папулька, — сидит папочка и…
   — Играет в «Лайнс», — докончила я за него.
   — И работает с программой электронной биржи, — не моргнув глазом, произнес папулька. — Детишки в пушистых тапочках вбегают к папочке в кабинет… — и тут глаза его увлажнились.
   — В каких пушистых тапочках? — недоуменно сказала мамулька. — Боря, что ты несешь?
   — А что, — спросил папулька, отрываясь от своих видений, — у нас дома нет таких пушистых тапочек в виде зайчиков, кроликов или лисичек?
   — Господь с тобой, Боря! — испуганно сказала мамулька. — Да в жизни у нас таких тапочек не было.
   — Значит завтра купите! — вдруг рассердился папулька. — Я что, мало денег на хозяйство оставляю?
   — Будет сделано! — торопливо сказала я, боясь, чтобы папулька не переключился на решение бытовых проблем, на которых он может зациклиться часа на два, особенно после пары-тройки рюмочек. — Итак, детишки в пушистых тапочках подбегают к папульке…
   — К папочке, — уточнил папулька, и глаза его снова затуманились. — Подбегают к папочке, отрывают его от важной работы… — тут папулька как будто даже всплакнул…
   — Мам, — шепотом спросила я. — Он до моего прихода сколько рюмок выпил?
   — Штуки четыре, — ответила мамулька.
   — А-а-а, — сказала я. — Тогда понятно, откуда тапочки взялись.
   — Отрывают, говорю, его от важной работы, — продолжил папулька, справившись с волнением, — и говорят: «Папочка! Мы хотим нам на свадьбу пригласить огромную знаменитость — Элиса Купера…»
   — Диму Маликова, — поправила я.
   — Пофиг, — отреагировал папулька. — Важен сам факт. Короче, не перебивай.
   — Молчу, — сказала я.
   — «Но нам, — говорите вы, — для этого нужно еще сколько-нибудь немножечко денежек в национальных американских долларах». И я говорю: «Детки, а сколько вам для этого еще-таки нужно»? И вы отвечаете: «Долларов пятьсот, не меньше»!
   — Щас! — говорю я, прервав патетику этой минуты. — Какие пятьсот долларов? За частное выступление тот же Маликов возьмет штуки три, не меньше!
   — Да? — с возмущением спросил папулька и как будто бы даже сразу протрезвел. — Ни фига себе аппетиты.
   — Ну так, папа, — деловито сказала я. — Он же — звезда! Станет он из-за каких-то пятисот долларов мараться.
   — Ничего себе! — совсем оскорбился папулька. — Даже я — звезда в области биржевых махинаций — стану мараться из-за пятисот долларов. А ему, видите ли, в лом! — и он возмущенно полез в тарелку с салатом, которую мамулька только что поставила на стол, но получил от мамульки по рукам.
   — Такова жизнь, папочка, — сказала я. — Ну, так и что? Ты же не досказал притчу.
   — Это не притча, — горько сказал папулька. — Это мои светлые мечты, которые ты разбила суровой правдой жизни.
   — Ну вот, — расстроилась я. — И что, я так и не узнаю, чем там дело кончилось?
   Папулька задумался, пожевал губами, но потом все-таки продолжил:
   — Короче говоря, детки заявляют, что им для этого чертового Маликова нужно еще пару тысяч долларов.
   — Три, — поправила я, но папулька поправку проигнорировал.
   — И тут папочка говорит, — сказал папулька, и в его голосе снова зазвучали сентиментальные нотки: — «Детки! Да берите столько, сколько хотите! Лишь бы вы были счастливы и здоровы! Папочка же работает только для того, чтобы вам-таки было хорошо! Нужна вам тыща — берите тыщу! Нужно пятьсот долларов — берите пятьсот! Да хоть сто долларов — все берите! Залезайте в тумбочку под компьютером и берите!»
   — Щас! — сказала я. — Там еще с прошлых выходных всего пятьдесят баксов осталось.
   — Как это? — спросил папулька, с которого снова слетел весь сентиментальный настрой.
   — Пап, ну ты чего? — даже обиделась я. — Ты же сам сказал, чтобы я взяла оттуда денежек и сводила подружек в кафе, чтобы отметить помолвку и подачу заявления.
   — Да? — несколько ошарашено спросил папулька.
   — Именно, — подтвердила я.
   — А когда я такое сказал? — на всякий случай поинтересовался папулька.
   — В прошлую же пятницу, — объяснила я. — Когда пришел после покера.
   — А-а-а-а, — как бы вспомнил папулька. — Понятно. И сколько же ты подружек пригласила? Весь твой факультет и еще пару соседних? Там же было больше тысячи баксов!
   — Пап, ну что ты как маленький, ей богу, — рассердилась я. — Пришло только девять девчонок. Мы очень мило посидели в «Санта Фе». Бурито, текила, свиные ребрышки «барбекю», мексиканский ансамбль и огненный десерт с «Арманьяком». Ты же сам говорил, когда я тебе жаловалась на то, что предложение мне сделали в метро: "Доча! Я тебе обещаю, что будет тебе и бурито, и десерт с «Арманьяком»…
   — Ну да, — растеряно подтвердил папулька. — Обещал. Но я думал сам тебя в «Санта Фе» сводить и вовсе не имел в виду, что ты туда всех своих подружек поведешь…
   — Ну вот, — надулась я, — весь праздник испортил.
   — Я испортил? — поразился папулька…
   — Ну ладно, хватит, — решительно сказала мамулька. — Развели тут картину: «Народный суд судит народный контроль народными методами». Давайте лучше ужинать.
   — Короче, — сказала я папульке. — Ничего этого пока не наблюдается. Ни пушистых тапочек, ни Димы Маликова, ни даже Элиса Купера. Серега молчит, как партизан, и даже не чешется. А я уже, между прочим, в бешенстве.
   — Кстати, — сказал папулька, — у некоторых народностей есть такой обычай: невеста сбегает прямо со свадьбы, если она плохо организована. И при этом не считается потом опозоренной или замужней, а несостоявшийся муж покрывает себя вечным позором.
   — Да? — поразилась мамулька. — А почему мне перед свадьбой никто этого не рассказал?
   — Нет, ну ни фига себе! — возмутился папулька. — Я, да еще в ТЕ годы, закатил ТАКУЮ свадьбу, что ее вся округа несколько лет помнила.
   — Во-во, — сказала мамулька. — Именно что потом несколько лет всяких забулдыг приходилось из дома выковыривать. Я уж молчу о том, что первая брачная ночь у нас состоялась спустя неделю со дня свадьбы, потому что гости все никак разойтись не могли.
   — Вот это наезд! — возмутился папулька и только собрался было начать с мамулькой скандал по полной программе, как в дверь раздался звонок.
   Мамулька пошла открывать, и из прихожей раздался ее голос:
   — А-а-а-а, Сережа! Здравствуйте, Сережа. Заходите, раздевайтесь…

   Через пару минут на пороге кухни появилась мамулька с Сергеем. Мой жених был в прекрасном расположении духа, а ради праздничного дня (они с моим папулькой вполне солидарны в том плане, что вечер пятницы — безусловно праздник, потому что конец рабочей недели; Серега даже у папульки перенял манеру называть ее «тяпница») он даже притащил пару цветочков — мне и мамульке. Мне — розу, а мамульке — гвоздику.
   Надо сказать, что давешний разговор у загса по поводу качества цветов явно пошел ему на пользу. Потому что Сергей прекратил покупать чахлые и пыльные букетики из придорожных рахитичных лютиков-ромашек, которые продают бабульки у метро, и теперь покупает нормальные цветы. Конечно, все время таскать огромные букеты у него не хватает денег, поэтому он приносит по одному цветочку. Стоит это немного, а впечатление производит. Так что парень все-таки вполне поддается моей дрессировке. И это очень даже хорошо.
   — Серега! — заорал папулька, которому скучно было одному находиться в дамском обществе. — Сидай, друг, бери стакан. Ты как будешь пить? По-русски — из стакана, или по-казацки — из стакана? Или по-моему — из трех рюмок сразу?
   — Здрассте, Борис Натанович. Привет, Ирка, — сказал Сергей, усаживаясь за стол. — Я буду пить по-программистски — из кружки.
   — Во! — поразился папулька. — То есть тебе целую кружку коньяка набухать, что ли?
   — Нет, — сказал Сергей. — Мне туда хорошо бы пива. Кружка — она пивом заполняется намного лучше, чем коньяком. У пива коэффициент поверхностного натяжения больше.
   Папулька мне подмигнул — мол, учись, как парень излагает, после чего сходил к холодильнику, достал пару бутылок пива и поставил их перед Сергеем.
   — Никто не возражает, — спросила мамулька, — если я сюда Бакланова принесу? А то он один в гостиной совсем захирел.
   — У меня есть возражения, — откликнулась я. — Мало того, что папулька после пятничного коньяка периодически ругается, так теперь еще и Бакланов начнет свои замечания вставлять. А нам, между прочим, — очень веско сказала я, понимая, что больше тянуть с этой темой нет никакой возможности, — сегодня необходимо обсудить один очень важный вопрос.
   — Ну, вопрос-то от нас не убежит, — заявил папулька, наливая Сергею пива и себе коньяка, — а вот о птичке надо бы и позаботиться. И вообще, Ир, не понимаю я твоей черствости. Тебя бы так заперли в клетку и оставили одну в гостиной.
   — Эх, — вздохнула мамулька, — для любой женщины замужество — золотая клетка.
   — Ну, мамуль, это у тебя она золотая, — сказал папулька, осторожно отправляя в рот запеченный тостик с сыром. — У многих других она вообще стальная. А у некоторых даже — чугунная.
   — Вот лично я ни в чем не собираюсь ограничивать Ирину свободу, — неожиданно заявил Сергей, и я вдруг заметила, что две бутылки пива, стоящие на столе, уже пустые.
   — Ну, Серег, это ты сгоряча, — добродушно сказал папулька. — Тебе пива еще плеснуть?
   — Ага, — ответил Сергей.
   — А вас, папа, — сказала я, начиная злиться, — я бы попросила не вмешиваться в нашу личную жизнь.
   — Молчу, молчу, — сказал папулька, снова отправляясь к холодильнику.
   Во время этой паузы мамулька сходила за попугаем, принесла клетку и повесила ее на традиционное место — рядом с посудным шкафом. Бакланову мамулька насыпала корма, а также отогнала от клетки папульку, который все намеревался плеснуть попугаю немного коньячка, чтобы тот, дескать, принял участие в торжественном ужине.
   — Итак, — сказал папулька, когда все вернулись за стол, — выпьем за предстоящую свадьбу!
   — Ну, здрассте! — заявила мамулька.
   — Что такое? — растерялся папулька. — Свадьбу уже отменили?
   «Отменили талоны на водку. Позор-р-р!» — немедленно откликнулся из клетки Бакланов.
   При этих словах мы с Сергеем разом поперхнулись своими напитками. Он — пивом, я — апельсиновым соком.
   — Что значит выпьем? — возмущенно сказала мамулька, развивая свою мысль. — У мужиков налито, а дамы, значит, сидят и ни в одном глазу? Причем даже никто и не побеспокоился, чтобы им чего-нибудь налить. Ну ладно ты, Боря, — накинулась она на папульку, — но вот от Сережи я этого не ожидала. Он всегда был такой внимательный!
   Серега при этих словах засуетился, вскочил, чуть не опрокинув свой бокал с пивом, побежал к холодильнику, достал оттуда бутылку вина и от волнения налил мамульке вина в коньячный бокал.
   — Бокалы для вина, — елейным голосом сказала я, — стоят на полке у плиты.
   — Да ладно тебе, — сказала мамулька, — и из такого выпью. Не маленькая. В наши студенческие годы мы с папулькой вино даже из строительной каски пили.
   — Ага, — подтвердил папулька. — Золотое было времечко. А сейчас только и знаем, что выпивать из всякого хрустального барахла…
   «Хр-рустальное сердце огня не боится!» — сообщил Бакланов.
   — И коронарного шунтирования — тоже, — подтвердил папулька.
   — Ир, а тебе чего налить? — растеряно спросил Сергей.
   — Ей надо кока-колы плеснуть, — авторитетно заявил папулька. — Сейчас вся молодежь пьет кока-колу, и от нее такие глюки идут, что даже группу «Руки вверх» можно слушать без отвращения.
   «Пить эту мер-р-зость может только половозр-р-релый великовозр-р-растный пр-р-ридур-р-рок», — заявил попугай.
   — Борь, ну что ты болтаешь! — возмутилась мамулька, но папульку уже было не остановить никакими путями. Тем более, что Бакланов сегодня с ним был заодно.
   — Я выпью коньяка, — сказала я грозно. — В обстановке непрерывных оскорблений со стороны папульки и евонного попугая я хочу настроиться с папулькой на одну волну, чтобы мои блестящие парирования его выпадов были им восприняты должным образом. И его попугаем — тоже.
   Папулька сделал совершенно невообразимое выражение лица, которое одновременно выражало две противоречивых мысли. Первая — ай, дочка, маладца, как излагает! Вторая — ну дочка и обнаглела! Видать, надо бы ее выпороть!
   Наконец, всем было налито, папулька снова поднял бокал и произнес тост за предстоящую свадьбу. Все выпили и стали закусывать кто чем. На пару минут воцарилось молчание.
   — Серег, — через некоторое время решительно сказал папулька. — Какие у тебя планы на ближайшее будущее?
   — Ну-у-у, — протянул Сергей. — Планов — громадье. Во-первых, надо лоджию разобрать. А то у меня там целый культурный слой антикварных компьютеров. Я думаю, что если как следует порыться, то нижний слой можно сразу в музей сдавать за большие деньги. Там, по-моему, даже «Агат» валяется.
   — Агат — красивый камень, — сказала мамулька. — Зачем его на балконе держать?
   «Тетя Агата — р-редкостная сука!» — объявил всем Бакланов.
   — Кушай, солнышко, — сказал ему папулька. — Жри свое семя. И хватит болтать за едой.
   — Да нет, — объяснил Сергей. — Это был такой древний советский компьютер. Некоторые аксакалы говорят, что он даже когда-то работал. Иногда. Но я этого своими глазами не видел.
   — С лоджией — понятно, — очень терпеливо сказал папулька. — Я имею в виду планы на совсем недалекое будущее.
   — Ну, — опять задумался Сергей. — Свою NT на Windows 2000 хочу поменять. Говорят, что глюки в ней не смертельные.
   Мы вместе с папулькой одновременно скорчили очень похожие рожи. Я хотела было уже взорваться, но папулька мне сделал еле заметный знак — мол, не выступай, я сам разберусь.
   — Окей, — сказал папулька. — Тогда начинаю задавать наводящие вопросы.
   — Нет проблем, — твердо сказал Сергей. — А можно еще пива?
   — Пока нет, — так же твердо ответил папулька. — Ответишь на все вопросы — получишь пива. Не ответишь, будешь есть селедку, пока от жажды не помрешь.
   — Понял, — сказал Сергей. — Вернулись времена преследования первых христиан.
   "Хр-р-ристиан пор-р-рвал кар-р-рман", — кокетливо сказал Бакланов.
   — А ты христианин? — заинтересовался папулька.
   — Неа, — ответил Сергей. — Я сионист.
   —Ух, ты! — непонятно чему обрадовался папулька. — А чего это вдруг? Ты же, вроде, не еврей.
   — При чем тут еврей? — удивился Сергей. — На «Си» все порядочные люди работают. Я имею в виду, конечно, «Си плас-плас», — поправился он.
   Папулька так и завис с открытой челюстью. Я поняла, что разговор опять коварным образом уходит в сторону. Наплевать мне на его вероисповедание, решила я, но от обсуждения свадьбы уходить я не позволю.
   — Папа! — почти закричала я. — При чем тут его вероисповедание?
   — Ну да, — очнулся папулька. — Короче, Серег, скажи мне, как мужчина — будущему тестю: ты жениться собираешься?
   — Собираюсь, — твердо ответил Сергей. — А можно мне еще пива?
   — Минутку, — ответил папулька. — Еще пару вопросов. Раз жениться собираешься, значит должна быть свадьба. Так?
   — Ну, это как посмотреть, — как-то лениво ответил Сергей.
   На кухне воцарилась жуткая тишина.

   Самое интересное заключалось в том, что виновник временного онемения всего коллектива нашей дружной семьи сидел себе как ни в чем не бывало, покусывал тостики и вертел башкой во все стороны, дожидаясь, когда ему выдадут следующую пару пива.
   — Ну и говнюк же ты, братец, — неожиданно совершенно спокойным голосом сказал папулька. — Как ты можешь мне — своему боевому командиру — такие слова говорить?
   — Какому боевому командиру? — перепугался Сергей.
   — Это цитата из Серафимовича, — объяснил папулька. — Роман «Железный потоп».
   — «Поток», — поправила его я.
   — Наплевать, — отмахнулся папулька. — Сейчас главное — выяснить, что затеял этот потомок Билла Гейтса.
   — Почему вы меня оскорбляете? — разобиделся Серега. — Что я вам такого сделал?
   — Да уж, пап, — сказала я, — это ты чересчур. Сергей, конечно, сболтнул чего-то не то, но не настолько же. Может, мы ему еще сумеем объяснить глубину его морального падения. Зачем же сразу Гейтсом обзываться?
   — Да что такое случилось? — совсем разнервничался Сергей. — Что я такого сказал?
   — Повтори, —потребовала я, — те жуткие слова, которые ты произнес по поводу свадьбы.
   — Какие? — спросил Сергей. — Кстати, — обратился он к папульке, — мне обещали пива.
   — Дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова, — ответил папулька, который, как видно, остаток вечера решил беседовать одними цитатами.
   «Шар-р-рапнули шр-р-рапнелью по шар-р-рнир-р-ру!» — согласился Бакланов.
   — Те самые, — злобно сказала я. — По поводу «ну, это как посмотреть»…
   — Во-во, — подхватил папулька. — Я от этих слов аж черный весь сделался.
   — Вы, Борис Натанович, и так черноволосый, — парировал Сергей.
   — Я имею в виду — в душе, — объяснил папулька.
   — Короче, — сказала я, — Серега, что ты имеешь против свадьбы? Выкладывай сразу. Потому что лучше раньше, чем никогда.
   — Да ничего я не имею против свадьбы, — начал защищаться Сергей. — Просто подумал, что обычная свадьба — ну, это же скукотища жуткая. Все сядут за стол, напьются, потом встанет какая-нибудь тетя Сара и прочитает жуткие стихи…
   — За тетю Сару не бойся, — прервал его папулька. — Я эту старую идиотку сам ни на какую свадьбу звать не собираюсь.
   — Боря! — укоризненно сказала мамулька. — Как можно так плохо отзываться о своих родственниках?
   — Облить бы этих родственников бензином… — кровожадно сказал папулька.