Страница:
— А в Фидо тоже есть грудастые блондинки? — интересуюсь я, вспоминая папашкины ночные увлечения.
— В Фидо есть грудастые блондинки, — твердо говорит Сергей. — Только они члены сети, а не манекены на фотографиях. И ты их сегодня увидишь, потому что на выставке состоится крутейшая встреча фидошников всех времен и народов.
— Круто, — говорю я, — и все такое. Только я одно не понимаю: как может нормально существовать какая-то структура, в которой не платятся деньги. Это же будет сплошной бордель.
— Это твой Интернет — сплошной бордель, — злится Сергей. — А Фидо преспокойно существует уже лет десять.
— Слушай, — говорю, — ну если там блондинок нет, то что там есть? Какие сайты?
— Там сайтов вообще нет, — объясняет он. — Там есть только эхоконференции для общения. Ньюсы, если говорить по-интернетовски.
— То есть там только трепология и больше ничего? Никакой полезной информации? Тогда понятно, как вся эта бодяга существует без денег, — говорю я.
— Ничего ты не понимаешь! — совсем разозлился он. — Это не трепология, а ОБЩЕНИЕ. Въезжаешь? Общение!
— Да въезжаю, не волнуйся, — успокаиваю его я. — Называй это как хочешь. Хочешь общением, хочешь обменом мнениями. Мне-то какая разница, как эта трепология называется?
Сергей скорчил такую рожу, как будто съел лимон.
— Да ладно тебе кукситься-то, — говорю я. — Никто твою разлюбимую фиду не трогает. Кстати, мы когда-нибудь пойдем на выставку, или сюда должна еще одна колонна зеков подойти?
Сергей быстро ринулся в толпу этих фидошников, долго там что-то обсуждал, потом вернулся и заявил, что сейчас рассядемся по машинам и поедем. И тут только я обратила внимание на то, что рядом с тротуаром и на тротуаре стоит большое количество всяких транспортных средств, начиная от запорожцев и заканчивая довольно крутыми иномарками, на стеклах которых тоже были нарисованы какие-то цифры и знаки.
— Слушай, — говорю я Сергею. — А у вас в этой фиде не только программисты состоят?
— Во-первых, — говорит он важно, — ФИДЕ — это ФИДЕрация шахмат. А наша сеть называется Фидо.
— По-моему, я это название где-то слышала, — морщу лоб я. — В американских мульфильмах. Там так называли собачку. А в другом мультфильме — динозавра. Это же, если я не ошибаюсь, нарицательное имя дворовой собачки, типа Шарика или Бобика.
— Ну да, — несколько сконфуженно отвечает он. — Именно так и есть. Том Дженнинг — создатель Фидо — назвал сеть в честь своей собачки. Фидо вообще была изначально создана для общения «голубых», потому что Дженнингс был геем.
— Боже! Куда я попала! — ужаснулась я.
— Да ты не волнуйся, — успокоил меня он. — Сейчас в сети нет голубой направленности. Наоборот, в ней состоит целая группа людей, которая активно борется с голубыми.
— А чего борются-то? — поинтересовалась я.
— Да черт их знает, — махнул рукой он. — Наверное, их голубые к себе не берут, вот им и обидно. Да ты эту группу сама сегодня увидишь. Там много всяких разных людей будет. Фидо сейчас сильно разрослось, так что кого только там не встретишь. От прыщавых юнцов до управляющих банков.
— Ну, насчет юнцов я верю сразу, — призналась я. — А вот управляющего банком в этой тусовке я себе как-то слабо представляю.
— Сейчас представишь, — довольно сказал Сергей и вдруг заорал на всю улицу: — Юр! Ком цу мир, плиз!
К нам подошел мужик лет сорока, довольно вальяжного вида. Сергей меня ему представил, мужик протянул руку и тоже называл какие-то циферки.
— Ну чего, — спросил его Сергей, — мы на Комтек тронемся когда-нибудь или нет?
— Все в наших руках, — сказал мужик и подмигнул мне. — Сядем и поедем. Пошли, подброшу вас на своей колымаге…
Колымага у мужика оказалась солидная — «Land Cruiser». Даже у моего папульки машина попроще. Мы стали пробираться по направлению к выставке, а я спросила у мужика:
— Юра, а вы, простите, кем работаете?
— Управляющим в банке, — спокойно ответил он.
— Да-а-а-а?
— Ну да. Конечно, банк небольшой, это тебе не «Менатеп», но свою денежку зарабатываем.
— А чего, простите, делаете в этой тусовке, раз вы такой солидный человек? — поинтересовалась я.
— Во-первых, — сказал мужик, — мне нравится конференции читать. У нас же в банке работа неравномерная. То на несколько дней запарка жуткая, а то сидишь — делать абсолютно нечего. Вот я и читаю всякие конференции о видео, о машинах. Потом, на этой тусовке тоже отдыхаешь душой. Мне же по работе со всяким народом встречаться приходится. Иногда такие хари попадаются — потом заснуть неделю не можешь. А здесь — люди не испорченные деньгами. Простое человеческое общение. Вот я сегодня подъехал к этому сборищу, подходит парень шестнадцатилетний и говорит: «Ух ты, чувак, какая у тебя тачка крутая! Дашь порулить?».. Ну не прелесть? Где еще встретишь подобную непосредственность?
— В общем, логично, — говорю я. — А что, эти… как их… конференции действительно интересно читать?
— Конечно интересно! — вякнул было Сергей с заднего сидения, но я бровями сделала ему знак помалкивать.
— Как тебе сказать.., — пожал плечами Юра. — Когда очень интересно, а когда кучу всякой дребедени приходится перелопачивать, чтобы найти полезную информацию. Понимаешь, это что-то вроде клуба по интересам, куда может прийти любой желающий. И все это общение регулируется достаточно стихийным образом, что создает довольно своеобразную атмосферу. Но мне нравится. Даже затягивает. Я же в машинах хорошо разбираюсь. И знаешь как приятно, когда в автомобильной конференции начинаешь чего-нибудь объяснять, а тебя, раскрыв рот, слушает несколько тысяч человек.
— Понятно, — говорю я и только открываю рот, чтобы еще кое-что спросить, как Юра тормозит машину и говорит:
— Все, приехали. Вылезаем.
Перед выставкой толпилось совершенно дикое количество народа. Честно говоря, такого ажиотажа я не видела даже на концерте Бориса Гребенщикова.
— Слушай, — толкнула я в бок Сергея, — а чего здесь столько народу столпилось? Прям как на рок-концерте.
— Тоже мне, сравнила, — презрительно бросил Сергей, продираясь сквозь толпу, — какой-то замшелый рок-концерт с выставкой новых технологий. Человечество хочет двигаться дальше, поняла?
— «Двигаться дальше…», — запел Юра из того же Гребенщикова.
— Ну, Гребенщиков не такой уж и замшелый, — обиделась я.
— Конечно замшелый. «Он Бог! От него сияние исходит», — с издевкой процитировал Сергей слова из фильма «Асса». — Между тем, все сияние — от выпитого портвейна.
— Слушай, — разозлилась я, — будешь наезжать на Гребня, пойдешь знакомиться с новыми технологиями в одиночестве. Меня и старые технологии вполне устраивают. По крайней мере, в тех областях, которые меня интересуют, ничего принципиально нового пока не изобрели.
— Да ладно тебе, — сказал Сергей, — разобиделась из-за своего Наполеона из подвала.
Я молча выдрала у него руку и стала продираться в обратную сторону. Сергей меня быстро догнал, схватил за руку и забормотал:
— Был не прав, вспылил, я совершенно не имел права так говорить, признаю свою ошибку, можешь пнуть меня ногой в живот, считай, что я заплакал и извинился.
Я заржала и его простила. Все-таки, не умею долго сердиться. А он иногда бывает такой забавный, когда не зацикливается на своих компьютерах. Мы вернулись к ожидающему нас Юре и стали снова протискиваться ко входу.
Наконец, мы оказались у самых ворот.
— Слушай, — спросила я Сергея. — А у тебя пригласительные на выставку есть?
— Нет, — ответил он.
— У меня тоже нет, — признался Юра.
— А как же мы пройдем?
— Да очень просто, — объяснил Сергей. — Во-первых, можно купить билеты…
— Ну да, — возмутилась я. — Ты посмотри, какой хвост за ними стоит.
— Во-вторых, — продолжил он, — тут куча фидошников болтается с пригласительными. Фидошники по своей привычке к халяве билеты никогда не покупают, а заранее всеми мыслимыми и немыслимыми способами достают пригласительные.
— Ну, а нам-то что с их пригласительных? — не поняла я.
— Дело в том, — сказал Сергей и сделал горделивое выражение на лице, — что меня в этой сети очень хорошо знают. Я, можно сказать, живая легенда этой сети.
— Да что ты говоришь? — делано восхитилась я. — Прям-таки живая легенда?
— Ну, — подтвердил Сергей и напыжился еще больше. — Номер из первой сотни — это что-нибудь, да значит!
— Из какой первой сотни? — не поняла я. — У вас там что — военизированное подразделение?
— Да нет, — недовольно ответил Сергей. — В Фидо компьютерные адреса делятся на две категории — узлы и пойнты узлов. Узел — это самостоятельная почтовая станция. Они нумеруется от нуля и по возрастающей. У каждого узла могут быть свои фидошные сосунки — в смысле, те люди, которых он кормит почтой. Но пойнтовые номера могут быть любые, а узловые даются строго по порядку. Номера из первых двух сотен — это старейшины Сети, которые участвовали в ее создании и становлении. Поэтому узел из первых сотен — это как член Партии с 1917 года. Поняла?
— Ну, поняла, — сказала я неуверенно. — И что, если у тебя номер меньше двухсот, то тебя все должны любить?
— Не обязательно любить, — поджал губы Сергей. — Но уважать — точно должны. Тем более, что я активный участник Сети, и меня многие знают по псевдониму.
— А какой у тебя псевдоним? — заинтересовалась я.
— Stranger, — тихо и очень значительно произнес Сергей.
— Очень круто, — тихо и так же значительно восхитилась я.
— Это точно, — подтвердил Юра. — Серегу в Фидо каждый знает.
Сергей опять сделал горделивое выражение на лице.
— Слышь, странник, — не выдержала я. — Хорош гордиться своей персоной. Иди пригласительные доставай. Сколько можно здесь париться?
Сергей снова поджал губы (обидчивый он сегодня был — просто до ужаса), достал из кармана табличку, на которой было написано STRANGER, и нацепил ее на свитер. После этого мы стали медленно прохаживаться вдоль ряда молодых людей, стоящих перед входом на выставку.
— Ух, ты, — вдруг вскричал один из них. — Сам Stranger пожаловал! Stranger, привет! А я.., — тут он назвал какую-то цифру.
— Здорово, — степенно ответил Сергей, не теряя достоинства.
— На выставку собрался? — поинтересовался парень.
— Ну да, — кивнул Сергей. — Только пригласительные не успел достать.
— Ну, это не проблема! — развеселился парень. — Легенде сети Фидо три пригласительных найдутся в один момент, — и он полез в карман…
Сергей кивнул мне головой, мол, смотри и тащись от того, как меня уважают, и протянул было руку за пригласительными, которые парень уже достал из кармана…
— По полтиннику легенде Фидо три пригласительных найдутся в момент, — закончил свою фразу парень и протянул билеты Сергею.
Сергей от неожиданности даже икнул.
— Как это — по полтиннику? — спросил он парня. — Билеты продаются тоже за полтинник!
— Ну, билеты, — сказал парень. — За ними сколько стоять надо. А у меня — две секунды, после чего вы уже на выставке.
— Ладно, давай свои пригласительные, спекулянт фигов, — процедил Сергей, протягивая деньги. — Кормишь их бесплатно почтой, кормишь, так даже вшивого пригласительного не могут дать без того, чтобы не ободрать, как липку.
— Так то Фидо, а то жизнь, папаша, — сказал парень, посмеиваясь.
— Какой я тебе папаша? — в момент озверел Сергей, но мы с Юрой схватили его за рукав и потащили ко входу.
По территории выставки сначала мы шли молча.
— Приятно, все-таки, осознавать, — не удержалась я, — что тебя так уважают в Сети.
— Особенно, — подхватил Юра, — если у тебя номер из первой сотни.
— Просто готовы разорваться, чтобы услужить, — подпустила я еще одну шпильку.
— Главное — совершенно бесплатно! — согласился Юра.
— Всего-то по полтинничку на рыло, — продолжила я, но тут Сергей заявил, что если мы оба не заткнемся, то можем дальше продолжать знакомиться с выставкой уже без него.
Тут Юра увидел в толпе знакомое лицо, бросил нам: «Увидимся на площади», после чего растворился. А мы с Сергеем пошли обходить павильоны…
Если честно, то ходить с ним по выставке было не очень приятно. Мне так все нравилось, вокруг было столько всего интересного, поэтому хотелось остановиться у каждого стенда, подробно все осмотреть и задать вопросы, но Сергей тащил меня вперед, как танк, бормоча: «Это старье. Это — вообще барахло. Они что, с ума сошли — такое на выставку представлять? Такая карта у меня в компе уже год стоит», и так далее.
Впрочем, у некоторых стендов он останавливался и суровым голосом начинал задавать вопросы девушкам-консультанткам. Видно было, что девушек он ставил в тупик, они пытались было изворачиваться, но Сергей быстро-быстро начинал сыпать какими-то техническими терминами и характеристиками, от чего девушки быстро сникали и готовы были залезть под стойку. После чего мы с победой удалялись, а я краем уха слышала, как девушка бурчала начальству: «Опять умник попался. Почему, интересно, нам для выставки оружие не выдают? Я бы всех их перестреляла».
Честно говоря, меня совсем не радовали эти его дуэли с персоналом, потому что непонятно, какая цель при этом преследовалась. Показать, какой он умный и разбирающийся? Я это давно знаю, а девушки вряд ли приходили в восторг от того, что он их ставил в тупик. Впрочем, в какой-то момент мне повезло. Сергей в толпе встретил своего старого знакомого и начал с ним длинный разговор, так что я успела вдоволь изучить ближайший стенд, где меня сфотографировали цифровой камерой, поместили фотографию в компьютер, сделали несколько вариантов новой прически, варьируя цвет волос, после чего самый лучший вариант распечатали на принтере. Получилось — просто класс! Я понесла было фото Сергею, чтобы похвастаться, но он презрительно заявил, что на его компьютере сделать такое же — пара пустяков. На вопрос, почему он это раньше не делал, Сергей заявил, что, дескать, я его об этом не просила. Я промолчала, и мы снова начали диким галопом бороздить огромные павильоны выставки.
Наконец, вышли на улицу и увидели большую толпу народу, толпившуюся на площади между тремя павильонами. Толпа была довольно разношерстной, буйной и шумела, как лондонские футбольные фанаты.
— Фидошники буянят, — сказал Сергей, и в голосе его зазвучала плохо скрываемая нежность. — Пошли, — кивнул он мне, — потусуемся.
— А как же выставка? — растеряно спросила я.
— Далась тебе эта выставка, — отмахнулся Сергей. — Я тебе все это дома покажу. Главное на этой выставке — тусовка. Пошли!
И мы отправились по направлению к этой толпе.
Толпа фидошников представляла собой нечто весьма странное. Впрочем, я не особенно удивилась, потому что подобное сборище, только в миниатюре, уже видела часа два назад у метро. Здесь же было примерно то же самое, только в количестве нескольких сотен человек. И та же, бросающаяся в глаза, разношерстность в возрасте: подростки 12-14 лет, тинейджеры, студенты, двадцатипятилетние аспиранты-практиканты, тридцатилетние мужики, сорокалетние пузаны и даже пятидесяти-шестидесятилетние старперы, которые изо всех сил старались казаться своими на этом празднике жизни. Тон задавали в основном 25-30 летние, хотя тинейджерская тусовка временами образовывала свои собственные островки, где более старшее поколение не наблюдалось. Почти на всех были таблички с циферками, и почти все пили пиво. Чуть в стороне от основной толпы располагалась еще одна тусовка, довольно потрепанного вида, где пили уже водку.
— Сереж, — осторожно спросила я. — А в чем радость?
— В каком смысле? — не понял он.
— В чем, говорю, заключается радость здесь тусоваться? — несколько расширила вопрос я. — Неужели тебе нравится дуть пиво на улице, ходить от одного человека к другому и перебрасываться ничего не значащими фразами? Вот смотри, мы тут стоим минуть десять, к тебе подошло уже человек двадцать, а все общение заключается в диалоге: «— О! Stranger! Здорово! Как дела? — Все путем! — Ну, молодца! Пива не хочешь? — Спасибо, у меня есть. — Ну, лады. Я тогда пошел. — Пока». И все. Это что, интересно?
— Понимаешь ли, Ир, — сказал он, — эти люди довольно тесно общаются друг с другом в течение нескольких лет. Многие уже стали просто-таки близкими друзьями. И подавляющее большинство из них ни разу не видело друг друга в лицо. Но согласись, что хотелось бы знать в лицо своего собеседника, с которым ты частенько общаешься.
— Если честно, — призналась я, — то я никогда не понимала, как можно общаться письменно, ни разу не увидев человека в лицо и не зная его голоса.
— А мы, тем не менее, общаемся и даже находим в этом удовольствие. Но живьем человека все равно хочется увидеть. Вот поэтому фидошники (да и интернетчики) стараются время от времени где-то собираться, чтобы просто посмотреть друг на друга. Тем более, что при личном общении можно уладить многие конфликты.
— Кстати, о конфликтах, — оживилась я. — Ты говорил, что у вас там иногда такие словесные драки происходят, что только держись. Из-за этого мордобой при встрече не возникает?
— Да наоборот, — сказал Сергей. — Народ-то в Сети, в основном, — довольно мирный. Это в переписке каждый старается свою крутость показать, а поставь их лицом друг к другу, так самые непримиримые враги выпьют пива, и с того момента станут лучшими друзьями.
— Ой, ну прям идиллию ты мне нарисовал — с ума сойти, — не удержалась я. — Чего же они не целуются, раз все так сладко?
— Слышь, Ир, — довольно спокойно спросил Сергей, — ты хочешь информацию получить для того, чтобы поиздеваться надо мной, или тебя действительно это интересует? Если тебе хочется поиздеваться, тогда выбери себе какой-нибудь другой объект.
— Опять разобиделся! — всплеснула руками я. — Кто тебе что сказал? Я же просто интересуюсь. Пытаюсь понять, что они находят в этом общении.
— Я же тебе объясняю, — терпеливо сказал Сергей, — что они сюда приходят не общаться. Общения им достаточно в Сети. Они сюда приходят просто для того, чтобы посмотреть друг на друга. Ничего другого им не надо. Кроме того, на подобных тусовках часто появляются так называемые кумиры Сети, поэтому многие приходят посмотреть именно на них.
— А кто для них является кумирами? — поинтересовалась я.
— Ну, понимаешь, в Сети всегда есть люди, которые достаточно известны. Причем эта слава может быть несколько типов. Кто-то известен своими рассказами или письмами. Это вариант литературной славы. Другой известен тем вкладом, который он делает для развития Сети — это может быть крупный узел, который перегоняет через себя огромный объем почты. Это вариант так называемой технической известности. Третий вариант — должностная известность. В Сети нет как таковых руководителей, но есть координаторы — люди, которые отвечают за работоспособность и развитие определенных технических структур Сети. Эти должности — выборные. Причем человек, занимающий подобную должность, тратит на нее довольно большое количество времени (а главное — нервов), но не получает за это ни копейки, потому что Сеть — некоммерческая.
— А зачем же тогда он этим занимается? — удивилась я.
— Исключительно из любви к Сети, — объяснил Сергей.
— Странная какая-то это любовь, — поджала губы я. — Больше похоже на извращение.
— Да что ты в этом во всем понимаешь?! — рассердился Сергей.
— Молчу, молчу, — замахала руками я. — Молчу и глубоко уважаю ваши законы. Хотя они мне и кажутся идиотскими.
Сергей снова открыл было рот, но я быстро проговорила:
— Так чего по поводу известных людей? Значит слава литературная, техническая и должностная. Все?
— Не все. Есть еще слава Герострата, — сказал Сергей.
— И что за храмы они сжигают?
— Никакие храмы они не сжигают. Просто есть люди, у которых не получается хотя бы чем-то выделиться в Сети. Литературных способностей у них нет, на технические вещи не хватает ума, координаторство им никто не доверит по той же причине нехватки мозгов, поэтому для них остается только один способ выделиться — руганью и оскорблениями.
— Ну, типа слона и моськи, — догадалась я.
— Во-во, — согласился Сергей. — Моську же все равно заметят, какой бы маленькой и вшивой она ни была, и как бы от нее плохо ни пахло. Но гавкает громко, поэтому из толпы выделяется.
— Неужели кого-то действительно привлекает подобный вариант славы? — пожала плечами я.
— Еще как, — ответил Сергей. — Самое смешное заключается в том, что подобных людей в Сети (причем в любой Сети) — не так уж и мало. Большинство к ним относится просто брезгливо, но зато они удостаиваются определенной известности в среде себе подобных. Точнее тех, кто хотел бы прославиться подобным образом, но даже на это не способен.
— Мда-а-а-а, — сказала я. — Выходит, ваше Фидо — прям чистый слепок с окружающей действительности. В жизни же все примерно так и происходит. А я-то думала, что виртуальное общение чем-то отличается от обычной жизни.
— С какой стати ему отличаться? — удивился Сергей. — Те же люди. Те же проблемы. То же общение. Правда, в этом общении участвует сразу довольно большое количество народу, так что легче выделиться, но законы… Насчет законов ты права — все то же самое.
— Stranger! — вдруг заорал какой-то выскочивший из толпы мужик. — Пойдем со мной на секундочку, я тебя со своими пойнтами познакомлю!
— С какими это понтами он тебя познакомить хочет? — подозрительно спросила я, схватив Сергея за рукав.
— Да не с понтами, а с пойнтами, — объяснил Сергей. — То есть с людьми, которые у него кормятся почтой.
— Надоела мне эта ваша терминология, — поморщилась я, но Сергея отпустила с условием, что он вернется не позже, чем через десять минут.
Сама же я осталась на месте и продолжала наблюдать за этой странной толпой. Через пару минут из гущи народа вынырнул здоровенный пузатый парень в очках, держащий в руке банку с пивом. По его виду и мутным глазам было заметно, что банка находится в процессе присоединения к нескольким товаркам, уже булькающим у парня в животе.
— Это все — мафия! — сообщил мне парень без всяких «здрассте-досвидания».
— Кто? — полюбопытствовала я.
— Они, — сказал парень твердо. — Начальнички нашей помойной кучи. Мафия — все, как один!
— А в какой помойной куче вы состоите? — полюбопытствовала я.
— Да в той же, что и ты, — удивился парень. — В Пидо.
— Вы что-то путаете, — твердо сказала я. — Ни в каком Пидо я не состою. И мой парень — тоже. Он состоит в Фидо.
— А кто у тебя парень? — полюбопытствовал толстяк.
— Сергей, — ответила я. Но заметив, что это имя у толстяка не вызвало никаких ассоциаций, вспомнила серегину кличку: — Stranger его у вас зовут.
— А-а-а-а-а-а, — обрадовался толстяк. — Так он тоже среди этих пидоров — главный пидор.
Я сначала было разозлилась, но потом вспомнила, чего мне Сергей рассказывал о некоторых странных личностях, которые воюют с педерастами.
— Так вы — один из тех славных бойцов с гомосексуалистами? — вежливо спросила его я.
— Я — ремонтник! — ответил парень и гордо рыгнул. — Я их предводитель.
— Кого? Гомосексуалистов?
Парень вдруг резко надулся и покраснел так, что чуть не лопнул.
— Я — предводитель ремонтников! Мы очистим от этой содомитской мрази все Пидо! — заорал он так, что недалеко стоящие ребята покосились в нашу сторону, но, скользнув взглядом по мешковатой фигуре «предводителя ремонтников», сразу отводили глаза в сторону со скучающим видом. Видать, уже привыкли к подобным представлениям.
— А зачем это, как вы выражаетесь, «Пидо» очищать от гомосексуалистов, если его гомосексуалисты и создали? — поинтересовалась я. — Вышли бы из Сети — и все дела. Или вас гомосексуалисты туда силком затаскивают?
— Содомизм — богохульное занятие, — важно объяснил мне толстый парень.
Было понятно, что мои слова он попросту не слышал. «Паранойя в запущенной форме» — мысленно поставила я диагноз и приняла решение:
— Слышь, пузырь, — сказала я ему грозно. — Пшел вон отсюда. Надоело твои бредни слушать, да и слюной ты мне весь пиджак забрызгал.
Парень выпучил было глаза, от чего сразу стал похож на жабу, но в этот момент из толпы вынырнул Сергей, парень скривился и, слава Богу, быстро куда-то слинял.
— С Вовчиком пообщалась? — полюбопытствовал Сергей. — Рассказал он тебе о содомитах-гомосексуалистах, которые отчаянно не хотят его тащить в свои силки?
— Ну, типа того, — согласилась я. — Теперь я понимаю, почему они его в свою компанию не принимают. Уж больно парень противный.
— Слушай, — внезапно встревожилась я. — А у вас там вообще много подобных психов?
— Да нет, — успокоил меня Сергей. — Ровно столько же, сколько и в обычном обществе. Просто они наиболее заметны. Впрочем, у нас они тоже больше водятся в своих собственных отстойниках и наружу вылезают довольно редко.
— Что значит — в отстойниках? — поинтересовалась я.
— Ну, в своих собственных конференциях, — объяснил Сергей. — Приличные люди туда не заходят по причине вполне естественной брезгливости, вот они там в наиболее подходящем для себя окружении и тусуются. А чего? Как я считаю, вполне нормальный подход. Каждому свое.
— В Фидо есть грудастые блондинки, — твердо говорит Сергей. — Только они члены сети, а не манекены на фотографиях. И ты их сегодня увидишь, потому что на выставке состоится крутейшая встреча фидошников всех времен и народов.
— Круто, — говорю я, — и все такое. Только я одно не понимаю: как может нормально существовать какая-то структура, в которой не платятся деньги. Это же будет сплошной бордель.
— Это твой Интернет — сплошной бордель, — злится Сергей. — А Фидо преспокойно существует уже лет десять.
— Слушай, — говорю, — ну если там блондинок нет, то что там есть? Какие сайты?
— Там сайтов вообще нет, — объясняет он. — Там есть только эхоконференции для общения. Ньюсы, если говорить по-интернетовски.
— То есть там только трепология и больше ничего? Никакой полезной информации? Тогда понятно, как вся эта бодяга существует без денег, — говорю я.
— Ничего ты не понимаешь! — совсем разозлился он. — Это не трепология, а ОБЩЕНИЕ. Въезжаешь? Общение!
Сергей скорчил такую рожу, как будто съел лимон.
— Да ладно тебе кукситься-то, — говорю я. — Никто твою разлюбимую фиду не трогает. Кстати, мы когда-нибудь пойдем на выставку, или сюда должна еще одна колонна зеков подойти?
Сергей быстро ринулся в толпу этих фидошников, долго там что-то обсуждал, потом вернулся и заявил, что сейчас рассядемся по машинам и поедем. И тут только я обратила внимание на то, что рядом с тротуаром и на тротуаре стоит большое количество всяких транспортных средств, начиная от запорожцев и заканчивая довольно крутыми иномарками, на стеклах которых тоже были нарисованы какие-то цифры и знаки.
— Слушай, — говорю я Сергею. — А у вас в этой фиде не только программисты состоят?
— Во-первых, — говорит он важно, — ФИДЕ — это ФИДЕрация шахмат. А наша сеть называется Фидо.
— По-моему, я это название где-то слышала, — морщу лоб я. — В американских мульфильмах. Там так называли собачку. А в другом мультфильме — динозавра. Это же, если я не ошибаюсь, нарицательное имя дворовой собачки, типа Шарика или Бобика.
— Ну да, — несколько сконфуженно отвечает он. — Именно так и есть. Том Дженнинг — создатель Фидо — назвал сеть в честь своей собачки. Фидо вообще была изначально создана для общения «голубых», потому что Дженнингс был геем.
— Боже! Куда я попала! — ужаснулась я.
— Да ты не волнуйся, — успокоил меня он. — Сейчас в сети нет голубой направленности. Наоборот, в ней состоит целая группа людей, которая активно борется с голубыми.
— А чего борются-то? — поинтересовалась я.
— Да черт их знает, — махнул рукой он. — Наверное, их голубые к себе не берут, вот им и обидно. Да ты эту группу сама сегодня увидишь. Там много всяких разных людей будет. Фидо сейчас сильно разрослось, так что кого только там не встретишь. От прыщавых юнцов до управляющих банков.
— Ну, насчет юнцов я верю сразу, — призналась я. — А вот управляющего банком в этой тусовке я себе как-то слабо представляю.
— Сейчас представишь, — довольно сказал Сергей и вдруг заорал на всю улицу: — Юр! Ком цу мир, плиз!
К нам подошел мужик лет сорока, довольно вальяжного вида. Сергей меня ему представил, мужик протянул руку и тоже называл какие-то циферки.
— Ну чего, — спросил его Сергей, — мы на Комтек тронемся когда-нибудь или нет?
— Все в наших руках, — сказал мужик и подмигнул мне. — Сядем и поедем. Пошли, подброшу вас на своей колымаге…
Колымага у мужика оказалась солидная — «Land Cruiser». Даже у моего папульки машина попроще. Мы стали пробираться по направлению к выставке, а я спросила у мужика:
— Юра, а вы, простите, кем работаете?
— Управляющим в банке, — спокойно ответил он.
— Да-а-а-а?
— Ну да. Конечно, банк небольшой, это тебе не «Менатеп», но свою денежку зарабатываем.
— А чего, простите, делаете в этой тусовке, раз вы такой солидный человек? — поинтересовалась я.
— Во-первых, — сказал мужик, — мне нравится конференции читать. У нас же в банке работа неравномерная. То на несколько дней запарка жуткая, а то сидишь — делать абсолютно нечего. Вот я и читаю всякие конференции о видео, о машинах. Потом, на этой тусовке тоже отдыхаешь душой. Мне же по работе со всяким народом встречаться приходится. Иногда такие хари попадаются — потом заснуть неделю не можешь. А здесь — люди не испорченные деньгами. Простое человеческое общение. Вот я сегодня подъехал к этому сборищу, подходит парень шестнадцатилетний и говорит: «Ух ты, чувак, какая у тебя тачка крутая! Дашь порулить?».. Ну не прелесть? Где еще встретишь подобную непосредственность?
— В общем, логично, — говорю я. — А что, эти… как их… конференции действительно интересно читать?
— Конечно интересно! — вякнул было Сергей с заднего сидения, но я бровями сделала ему знак помалкивать.
— Как тебе сказать.., — пожал плечами Юра. — Когда очень интересно, а когда кучу всякой дребедени приходится перелопачивать, чтобы найти полезную информацию. Понимаешь, это что-то вроде клуба по интересам, куда может прийти любой желающий. И все это общение регулируется достаточно стихийным образом, что создает довольно своеобразную атмосферу. Но мне нравится. Даже затягивает. Я же в машинах хорошо разбираюсь. И знаешь как приятно, когда в автомобильной конференции начинаешь чего-нибудь объяснять, а тебя, раскрыв рот, слушает несколько тысяч человек.
— Понятно, — говорю я и только открываю рот, чтобы еще кое-что спросить, как Юра тормозит машину и говорит:
— Все, приехали. Вылезаем.
— Слушай, — толкнула я в бок Сергея, — а чего здесь столько народу столпилось? Прям как на рок-концерте.
— Тоже мне, сравнила, — презрительно бросил Сергей, продираясь сквозь толпу, — какой-то замшелый рок-концерт с выставкой новых технологий. Человечество хочет двигаться дальше, поняла?
— «Двигаться дальше…», — запел Юра из того же Гребенщикова.
— Ну, Гребенщиков не такой уж и замшелый, — обиделась я.
— Конечно замшелый. «Он Бог! От него сияние исходит», — с издевкой процитировал Сергей слова из фильма «Асса». — Между тем, все сияние — от выпитого портвейна.
— Слушай, — разозлилась я, — будешь наезжать на Гребня, пойдешь знакомиться с новыми технологиями в одиночестве. Меня и старые технологии вполне устраивают. По крайней мере, в тех областях, которые меня интересуют, ничего принципиально нового пока не изобрели.
— Да ладно тебе, — сказал Сергей, — разобиделась из-за своего Наполеона из подвала.
Я молча выдрала у него руку и стала продираться в обратную сторону. Сергей меня быстро догнал, схватил за руку и забормотал:
— Был не прав, вспылил, я совершенно не имел права так говорить, признаю свою ошибку, можешь пнуть меня ногой в живот, считай, что я заплакал и извинился.
Я заржала и его простила. Все-таки, не умею долго сердиться. А он иногда бывает такой забавный, когда не зацикливается на своих компьютерах. Мы вернулись к ожидающему нас Юре и стали снова протискиваться ко входу.
Наконец, мы оказались у самых ворот.
— Слушай, — спросила я Сергея. — А у тебя пригласительные на выставку есть?
— Нет, — ответил он.
— У меня тоже нет, — признался Юра.
— А как же мы пройдем?
— Да очень просто, — объяснил Сергей. — Во-первых, можно купить билеты…
— Ну да, — возмутилась я. — Ты посмотри, какой хвост за ними стоит.
— Во-вторых, — продолжил он, — тут куча фидошников болтается с пригласительными. Фидошники по своей привычке к халяве билеты никогда не покупают, а заранее всеми мыслимыми и немыслимыми способами достают пригласительные.
— Ну, а нам-то что с их пригласительных? — не поняла я.
— Дело в том, — сказал Сергей и сделал горделивое выражение на лице, — что меня в этой сети очень хорошо знают. Я, можно сказать, живая легенда этой сети.
— Да что ты говоришь? — делано восхитилась я. — Прям-таки живая легенда?
— Ну, — подтвердил Сергей и напыжился еще больше. — Номер из первой сотни — это что-нибудь, да значит!
— Из какой первой сотни? — не поняла я. — У вас там что — военизированное подразделение?
— Да нет, — недовольно ответил Сергей. — В Фидо компьютерные адреса делятся на две категории — узлы и пойнты узлов. Узел — это самостоятельная почтовая станция. Они нумеруется от нуля и по возрастающей. У каждого узла могут быть свои фидошные сосунки — в смысле, те люди, которых он кормит почтой. Но пойнтовые номера могут быть любые, а узловые даются строго по порядку. Номера из первых двух сотен — это старейшины Сети, которые участвовали в ее создании и становлении. Поэтому узел из первых сотен — это как член Партии с 1917 года. Поняла?
— Ну, поняла, — сказала я неуверенно. — И что, если у тебя номер меньше двухсот, то тебя все должны любить?
— Не обязательно любить, — поджал губы Сергей. — Но уважать — точно должны. Тем более, что я активный участник Сети, и меня многие знают по псевдониму.
— А какой у тебя псевдоним? — заинтересовалась я.
— Stranger, — тихо и очень значительно произнес Сергей.
— Очень круто, — тихо и так же значительно восхитилась я.
— Это точно, — подтвердил Юра. — Серегу в Фидо каждый знает.
Сергей опять сделал горделивое выражение на лице.
— Слышь, странник, — не выдержала я. — Хорош гордиться своей персоной. Иди пригласительные доставай. Сколько можно здесь париться?
— Ух, ты, — вдруг вскричал один из них. — Сам Stranger пожаловал! Stranger, привет! А я.., — тут он назвал какую-то цифру.
— Здорово, — степенно ответил Сергей, не теряя достоинства.
— На выставку собрался? — поинтересовался парень.
— Ну да, — кивнул Сергей. — Только пригласительные не успел достать.
— Ну, это не проблема! — развеселился парень. — Легенде сети Фидо три пригласительных найдутся в один момент, — и он полез в карман…
Сергей кивнул мне головой, мол, смотри и тащись от того, как меня уважают, и протянул было руку за пригласительными, которые парень уже достал из кармана…
— По полтиннику легенде Фидо три пригласительных найдутся в момент, — закончил свою фразу парень и протянул билеты Сергею.
Сергей от неожиданности даже икнул.
— Как это — по полтиннику? — спросил он парня. — Билеты продаются тоже за полтинник!
— Ну, билеты, — сказал парень. — За ними сколько стоять надо. А у меня — две секунды, после чего вы уже на выставке.
— Ладно, давай свои пригласительные, спекулянт фигов, — процедил Сергей, протягивая деньги. — Кормишь их бесплатно почтой, кормишь, так даже вшивого пригласительного не могут дать без того, чтобы не ободрать, как липку.
— Так то Фидо, а то жизнь, папаша, — сказал парень, посмеиваясь.
— Какой я тебе папаша? — в момент озверел Сергей, но мы с Юрой схватили его за рукав и потащили ко входу.
— Приятно, все-таки, осознавать, — не удержалась я, — что тебя так уважают в Сети.
— Особенно, — подхватил Юра, — если у тебя номер из первой сотни.
— Просто готовы разорваться, чтобы услужить, — подпустила я еще одну шпильку.
— Главное — совершенно бесплатно! — согласился Юра.
— Всего-то по полтинничку на рыло, — продолжила я, но тут Сергей заявил, что если мы оба не заткнемся, то можем дальше продолжать знакомиться с выставкой уже без него.
Тут Юра увидел в толпе знакомое лицо, бросил нам: «Увидимся на площади», после чего растворился. А мы с Сергеем пошли обходить павильоны…
Если честно, то ходить с ним по выставке было не очень приятно. Мне так все нравилось, вокруг было столько всего интересного, поэтому хотелось остановиться у каждого стенда, подробно все осмотреть и задать вопросы, но Сергей тащил меня вперед, как танк, бормоча: «Это старье. Это — вообще барахло. Они что, с ума сошли — такое на выставку представлять? Такая карта у меня в компе уже год стоит», и так далее.
Впрочем, у некоторых стендов он останавливался и суровым голосом начинал задавать вопросы девушкам-консультанткам. Видно было, что девушек он ставил в тупик, они пытались было изворачиваться, но Сергей быстро-быстро начинал сыпать какими-то техническими терминами и характеристиками, от чего девушки быстро сникали и готовы были залезть под стойку. После чего мы с победой удалялись, а я краем уха слышала, как девушка бурчала начальству: «Опять умник попался. Почему, интересно, нам для выставки оружие не выдают? Я бы всех их перестреляла».
Честно говоря, меня совсем не радовали эти его дуэли с персоналом, потому что непонятно, какая цель при этом преследовалась. Показать, какой он умный и разбирающийся? Я это давно знаю, а девушки вряд ли приходили в восторг от того, что он их ставил в тупик. Впрочем, в какой-то момент мне повезло. Сергей в толпе встретил своего старого знакомого и начал с ним длинный разговор, так что я успела вдоволь изучить ближайший стенд, где меня сфотографировали цифровой камерой, поместили фотографию в компьютер, сделали несколько вариантов новой прически, варьируя цвет волос, после чего самый лучший вариант распечатали на принтере. Получилось — просто класс! Я понесла было фото Сергею, чтобы похвастаться, но он презрительно заявил, что на его компьютере сделать такое же — пара пустяков. На вопрос, почему он это раньше не делал, Сергей заявил, что, дескать, я его об этом не просила. Я промолчала, и мы снова начали диким галопом бороздить огромные павильоны выставки.
Наконец, вышли на улицу и увидели большую толпу народу, толпившуюся на площади между тремя павильонами. Толпа была довольно разношерстной, буйной и шумела, как лондонские футбольные фанаты.
— Фидошники буянят, — сказал Сергей, и в голосе его зазвучала плохо скрываемая нежность. — Пошли, — кивнул он мне, — потусуемся.
— А как же выставка? — растеряно спросила я.
— Далась тебе эта выставка, — отмахнулся Сергей. — Я тебе все это дома покажу. Главное на этой выставке — тусовка. Пошли!
И мы отправились по направлению к этой толпе.
— Сереж, — осторожно спросила я. — А в чем радость?
— В каком смысле? — не понял он.
— В чем, говорю, заключается радость здесь тусоваться? — несколько расширила вопрос я. — Неужели тебе нравится дуть пиво на улице, ходить от одного человека к другому и перебрасываться ничего не значащими фразами? Вот смотри, мы тут стоим минуть десять, к тебе подошло уже человек двадцать, а все общение заключается в диалоге: «— О! Stranger! Здорово! Как дела? — Все путем! — Ну, молодца! Пива не хочешь? — Спасибо, у меня есть. — Ну, лады. Я тогда пошел. — Пока». И все. Это что, интересно?
— Понимаешь ли, Ир, — сказал он, — эти люди довольно тесно общаются друг с другом в течение нескольких лет. Многие уже стали просто-таки близкими друзьями. И подавляющее большинство из них ни разу не видело друг друга в лицо. Но согласись, что хотелось бы знать в лицо своего собеседника, с которым ты частенько общаешься.
— Если честно, — призналась я, — то я никогда не понимала, как можно общаться письменно, ни разу не увидев человека в лицо и не зная его голоса.
— А мы, тем не менее, общаемся и даже находим в этом удовольствие. Но живьем человека все равно хочется увидеть. Вот поэтому фидошники (да и интернетчики) стараются время от времени где-то собираться, чтобы просто посмотреть друг на друга. Тем более, что при личном общении можно уладить многие конфликты.
— Кстати, о конфликтах, — оживилась я. — Ты говорил, что у вас там иногда такие словесные драки происходят, что только держись. Из-за этого мордобой при встрече не возникает?
— Да наоборот, — сказал Сергей. — Народ-то в Сети, в основном, — довольно мирный. Это в переписке каждый старается свою крутость показать, а поставь их лицом друг к другу, так самые непримиримые враги выпьют пива, и с того момента станут лучшими друзьями.
— Ой, ну прям идиллию ты мне нарисовал — с ума сойти, — не удержалась я. — Чего же они не целуются, раз все так сладко?
— Слышь, Ир, — довольно спокойно спросил Сергей, — ты хочешь информацию получить для того, чтобы поиздеваться надо мной, или тебя действительно это интересует? Если тебе хочется поиздеваться, тогда выбери себе какой-нибудь другой объект.
— Опять разобиделся! — всплеснула руками я. — Кто тебе что сказал? Я же просто интересуюсь. Пытаюсь понять, что они находят в этом общении.
— Я же тебе объясняю, — терпеливо сказал Сергей, — что они сюда приходят не общаться. Общения им достаточно в Сети. Они сюда приходят просто для того, чтобы посмотреть друг на друга. Ничего другого им не надо. Кроме того, на подобных тусовках часто появляются так называемые кумиры Сети, поэтому многие приходят посмотреть именно на них.
— А кто для них является кумирами? — поинтересовалась я.
— Ну, понимаешь, в Сети всегда есть люди, которые достаточно известны. Причем эта слава может быть несколько типов. Кто-то известен своими рассказами или письмами. Это вариант литературной славы. Другой известен тем вкладом, который он делает для развития Сети — это может быть крупный узел, который перегоняет через себя огромный объем почты. Это вариант так называемой технической известности. Третий вариант — должностная известность. В Сети нет как таковых руководителей, но есть координаторы — люди, которые отвечают за работоспособность и развитие определенных технических структур Сети. Эти должности — выборные. Причем человек, занимающий подобную должность, тратит на нее довольно большое количество времени (а главное — нервов), но не получает за это ни копейки, потому что Сеть — некоммерческая.
— А зачем же тогда он этим занимается? — удивилась я.
— Исключительно из любви к Сети, — объяснил Сергей.
— Странная какая-то это любовь, — поджала губы я. — Больше похоже на извращение.
— Да что ты в этом во всем понимаешь?! — рассердился Сергей.
— Молчу, молчу, — замахала руками я. — Молчу и глубоко уважаю ваши законы. Хотя они мне и кажутся идиотскими.
Сергей снова открыл было рот, но я быстро проговорила:
— Так чего по поводу известных людей? Значит слава литературная, техническая и должностная. Все?
— Не все. Есть еще слава Герострата, — сказал Сергей.
— И что за храмы они сжигают?
— Никакие храмы они не сжигают. Просто есть люди, у которых не получается хотя бы чем-то выделиться в Сети. Литературных способностей у них нет, на технические вещи не хватает ума, координаторство им никто не доверит по той же причине нехватки мозгов, поэтому для них остается только один способ выделиться — руганью и оскорблениями.
— Во-во, — согласился Сергей. — Моську же все равно заметят, какой бы маленькой и вшивой она ни была, и как бы от нее плохо ни пахло. Но гавкает громко, поэтому из толпы выделяется.
— Неужели кого-то действительно привлекает подобный вариант славы? — пожала плечами я.
— Еще как, — ответил Сергей. — Самое смешное заключается в том, что подобных людей в Сети (причем в любой Сети) — не так уж и мало. Большинство к ним относится просто брезгливо, но зато они удостаиваются определенной известности в среде себе подобных. Точнее тех, кто хотел бы прославиться подобным образом, но даже на это не способен.
— Мда-а-а-а, — сказала я. — Выходит, ваше Фидо — прям чистый слепок с окружающей действительности. В жизни же все примерно так и происходит. А я-то думала, что виртуальное общение чем-то отличается от обычной жизни.
— С какой стати ему отличаться? — удивился Сергей. — Те же люди. Те же проблемы. То же общение. Правда, в этом общении участвует сразу довольно большое количество народу, так что легче выделиться, но законы… Насчет законов ты права — все то же самое.
— Stranger! — вдруг заорал какой-то выскочивший из толпы мужик. — Пойдем со мной на секундочку, я тебя со своими пойнтами познакомлю!
— С какими это понтами он тебя познакомить хочет? — подозрительно спросила я, схватив Сергея за рукав.
— Да не с понтами, а с пойнтами, — объяснил Сергей. — То есть с людьми, которые у него кормятся почтой.
— Надоела мне эта ваша терминология, — поморщилась я, но Сергея отпустила с условием, что он вернется не позже, чем через десять минут.
— Это все — мафия! — сообщил мне парень без всяких «здрассте-досвидания».
— Кто? — полюбопытствовала я.
— Они, — сказал парень твердо. — Начальнички нашей помойной кучи. Мафия — все, как один!
— А в какой помойной куче вы состоите? — полюбопытствовала я.
— Да в той же, что и ты, — удивился парень. — В Пидо.
— Вы что-то путаете, — твердо сказала я. — Ни в каком Пидо я не состою. И мой парень — тоже. Он состоит в Фидо.
— А кто у тебя парень? — полюбопытствовал толстяк.
— Сергей, — ответила я. Но заметив, что это имя у толстяка не вызвало никаких ассоциаций, вспомнила серегину кличку: — Stranger его у вас зовут.
— А-а-а-а-а-а, — обрадовался толстяк. — Так он тоже среди этих пидоров — главный пидор.
Я сначала было разозлилась, но потом вспомнила, чего мне Сергей рассказывал о некоторых странных личностях, которые воюют с педерастами.
— Так вы — один из тех славных бойцов с гомосексуалистами? — вежливо спросила его я.
— Я — ремонтник! — ответил парень и гордо рыгнул. — Я их предводитель.
— Кого? Гомосексуалистов?
Парень вдруг резко надулся и покраснел так, что чуть не лопнул.
— Я — предводитель ремонтников! Мы очистим от этой содомитской мрази все Пидо! — заорал он так, что недалеко стоящие ребята покосились в нашу сторону, но, скользнув взглядом по мешковатой фигуре «предводителя ремонтников», сразу отводили глаза в сторону со скучающим видом. Видать, уже привыкли к подобным представлениям.
— А зачем это, как вы выражаетесь, «Пидо» очищать от гомосексуалистов, если его гомосексуалисты и создали? — поинтересовалась я. — Вышли бы из Сети — и все дела. Или вас гомосексуалисты туда силком затаскивают?
— Содомизм — богохульное занятие, — важно объяснил мне толстый парень.
Было понятно, что мои слова он попросту не слышал. «Паранойя в запущенной форме» — мысленно поставила я диагноз и приняла решение:
— Слышь, пузырь, — сказала я ему грозно. — Пшел вон отсюда. Надоело твои бредни слушать, да и слюной ты мне весь пиджак забрызгал.
Парень выпучил было глаза, от чего сразу стал похож на жабу, но в этот момент из толпы вынырнул Сергей, парень скривился и, слава Богу, быстро куда-то слинял.
— С Вовчиком пообщалась? — полюбопытствовал Сергей. — Рассказал он тебе о содомитах-гомосексуалистах, которые отчаянно не хотят его тащить в свои силки?
— Ну, типа того, — согласилась я. — Теперь я понимаю, почему они его в свою компанию не принимают. Уж больно парень противный.
— Слушай, — внезапно встревожилась я. — А у вас там вообще много подобных психов?
— Да нет, — успокоил меня Сергей. — Ровно столько же, сколько и в обычном обществе. Просто они наиболее заметны. Впрочем, у нас они тоже больше водятся в своих собственных отстойниках и наружу вылезают довольно редко.
— Что значит — в отстойниках? — поинтересовалась я.
— Ну, в своих собственных конференциях, — объяснил Сергей. — Приличные люди туда не заходят по причине вполне естественной брезгливости, вот они там в наиболее подходящем для себя окружении и тусуются. А чего? Как я считаю, вполне нормальный подход. Каждому свое.