Эльдарова Татьяна. Год охотника

   Бурханкин в это время уже спустился с лыжами. Теперь стоял возле стула Игоря Максимильяновича и озабоченно тёр переносицу.
   - Ты нас, это... когда в лесу встретил, она, это... в куртке была?
   - Раздетая, - уточнил Франц.
   - Как же раздетая? - захлопотал Бурханкин. - Михална же принесла, накрыла её.
   - Значит, пока ты тянул тулуп, где-то по дороге не уследил.
   Егерь виновато развёл руками.
   - Да вы не волнуйтесь, - начала успокаивать его Василиса, сама растерянная.
   - Найдём!.. - уверил Бурханкин девушку. - Глаз с тропы не спущу!..
   Франц его поддержал:
   - Вы же всё равно пока в тепле, - и провозгласил: - Никаких запретов! Хотите есть - холодильник в вашем распоряжении. Удобства - знаете где. В сон потянет - вот вам диван. Читать тоже есть что, - заметил он, унося в кабинет лежавший на буфете дневник Дианы Яковлевны.
   - Здесь вам можно ничего не опасаться, - радостно объяснил егерь, - ни Хозяина леса, ни журналиста.
   Франц уже одевался. И вдруг что-то вспомнил:
   - А ведь точно!
   - Обязательно не бойтесь! - снова подтвердил Бурханкин и с тайным сожалением заметил: - Даже наши из райцентра теперь сюда не ходят...
   Игорь Максимильянович много раз уже слыхал от него упрёки, что "птицу всю раздал, урожай не уродился..."
   Он нетерпеливо перебил:
   - Да нет, я про нынешнего хозяина Большого Дома. Виталий Олегович такое знакомое имя-отчество... Где я его слышал?.. Как фамилия?..
   Ответила Василиса:
   - Гонза говорил, у него свой журнал...
   - Да, да, - подхватил Бурханкин, - хозяин сам про это толковал. "Всё, - говорит, - про вас будет прописано!". А фамилию я не спрашивал, но можно в сельсовете узнать или, это... у Хорошенького, например, спросить...
   Василиса даже повеселела немного:
   - Ну и прозвища тут у вас: "Циклоп", "Лешак", теперь вот "Хорошенький"...
   - Зачем прозвище? Фамилия это, - внёс ясность Бурханкин и повернулся к Францу: - Слушай, может мне сгонять?.. Сказать милиции, что хозяин пропал?..
   - А он тебе: "Тела же нету. Будет труп - откроем дело." - Обвинит, что лишку хлебнули накануне и не заметили, как домовладелец уехал.
   - Угу, - поник головой Бурханкин, - точно, как тогда с Шуркой Степновой... - И начал горячо возражать: - Да нет, вряд ли... Не мог он так... Машина же стоит! Она уже по дверцы в снегу... Он мог, конечно, до райцентра и пешком, на лыжах... Да следов теперь не разобрать... Мы все так натоптали - не разобрать, где медведь ходил, где - человек... Я-то знаю! Не ушёл он... Точно, что-то случилось!..
   Франц поморщился:
   - Слушай, Вилли-следопыт, не буди лиха, пока оно тихо. Мало в мае намаялись?
   - Ой, тьфу, тьфу, - заплевал через плечо Бурханкин. - В самом деле, не накликать бы чего, как с фермершей...
   Василиса заволновалась.
   - А что с фермершей?..
   Игорь Максимильянович махнул, указав ей сверху глазами на макушку егеря:
   - Как-нибудь потом... лучше хоть название журнала скажите, его направление...
   - Что-то об искусстве... То ли "Око Олимпа", то ли "Около Олимпа"...
   - Ну ладно, я выясню. Не скучайте. Мы вам для общества вон каких ребят оставляем! - Он потрепал Волчка, тут же приласкал и взревновавшего Фомку. И телевизор, кстати, работает.
   - А если электричество отключат?..
   Франц объяснил, что у него в доме такого не бывает! Он специально прежде чем переезжать, позаботился о "воздушке" с высоковольтной линии, которая проходит вдоль заброшенной одноколейки.
   - А иначе - зачем бы я здесь жил?! Я люблю вечерами работать.
   Егерь уже поторапливал:
   - Хорошо бы успеть засветло...
   - Резонно! - заметил Франц, схватил свои лыжи и вышел...
   *** Кому верить?
   В Большом Доме царила паника. Она была даже больше похожа на заседание в Думе, или на собрание патрициев в сенате: раскрасневшиеся лица, влажные волосы. В Японии, к примеру, иногда дерутся...
   В столовой находились трое разно-металлических мужчин, как на пьедестале почета. О серебре Петра и бронзе Георгия уже говорилось. Но первое место, бесспорно, занял Рубин Марк Анатольевич.
   Франц именовал его "Золотой доктор" - не в смысле заработка или волос, сохранивших радостный цвет, несмотря на преклонный возраст. Нет! Исключительно за богатый опыт и редкостные человеческие оттенки. (По-моему, об этом тоже упоминалось.) Франц мало встречал подобных людей.
   Евдокия Михайловна также присутствовала, но минимально: изредка подавала реплики из кухни. То ли она есть готовила, то ли прятала лицо.
   Председательствовал, конечно же, Георгий.
   - ...Теперь её искать?.. - застали вопрос вошедшие с мороза спасители Василисы.
   Стоило Бурханкину обратить на себя внимание (он представил музыкантам Франца), как к егерю тут же бросился Пётр, сильно заикаясь:
   - Ну, г-где в-вы п-п-пропадали?.. Г-где она?..
   - Что "ну", что "ну"?.. - забормотал Бурханкин и беспомощно оглянулся на Франца. Он не спросил по дороге о главном: как правдоподобнее соврать про Василису...
   - Да что ж вы накинулись на человека! - укоризненно загудел Франц. Дайте отдышаться! Не из баньки ведь прибежал - из больницы!.. Ох, да у вас тут прохладно!
   - Это я велел всё проветрить, - вмешался доктор Рубин. - Егор Сергеевич, сходите на кухню. Попросите Евдокию Михайловну ещё чайку сварганить...
   Франц якобы только сейчас заметил доктора. Он возмущённо вытянул старого знакомого из-за стола и развернул его так, чтобы заседавшие видели лишь их спины:
   - Марк Анатольевич, что же это?.. Я полдня жду в клинике! - он скорчил гримасу, должную означать: "Всё в порядке, не принимайте всерьёз!" - Хоть предупредили бы кого, что вас долго не будет. Мною сегодня никто не хотел заниматься! А завтра я...
   - Завтра, голубчик, завтра! - понятливый доктор с лёту подхватил реплику.
   Интересно, что же он такое знал о своём давнем пациенте Франце, что в его присутствии законник так "развыступался"?
   - Уж не знаю, смогу ли... Завтра у меня дел - по горло!.. - Франц повернулся к зрителям, выдавив на лицо новую живописную краску: "Вот всегда так!"
   Пётр подал голос:
   - Евдокия Михална, может, ещё п-подтопить? - покачнувшись, встал из-за стола. Интерес к данной беседе он потерял, но к Бурханкину, который улизнул на кухню, у Петра ещё остались вопросы.
   Франц тут же оказался рядом, остановил музыканта за рукав, снова усадил.
   - Нет, вполне достаточно. Наоборот, хорошо: бодрит!.. - Он понизил голос, но не слишком, чтобы и на кухне было слышно: - Спасибо, встретил в клинике егеря, тот мне сразу подсказал, где доктора искать...
   Игорю Максимильяновичу удалось завладеть вниманием Петра: быстренько рассказал историю о том, как Егор Сергеевич привез в больницу угоревшую и замёрзшую девушку (тут и врать-то почти не пришлось).
   - На чём же он её доставил? - с подозрением удивился Пётр.
   - На санках, разумеется! - Франц изобразил лицом: "на чём же ещё?!" Евдокия Михайловна уже уехала, когда он понял, что к чему. Думаете, ему хотелось её самому тащить? Волчок помог. Успели, молодцы!.. Могло плохо кончиться. - Он повернулся к доктору: - Интересно, как они с вами-то разминулись?.. Егор Сергеевич, какой дорогой шли? - крикнул Франц в сторону кухни, продолжая спектакль.
   - Лесом... тропкой... так скорее!.. - ответил Бурханкин, отчего-то икая и фыркая между словами (подавился, наверное).
   Доктор Рубин тоже крикнул:
   - Тогда понятно: мы - по тракту... А вы не знаете, капельницу ей ставили?..
   - А?... Йа!... - коротко по-американски всхрапнул Бурханкин. По-видимому, так и не восстановил дыхание.
   Доктор удовлетворённо кивнул:
   - Теперь она поспит - и порядок!
   - В больнице поспит? - уточнил Пётр.
   Игорь Максимильянович, избегая прямого ответа, пожал плечами:
   - Я бы на их месте её не отпустил... Но я же не врач! Я сам вот за доктором бегаю, как Магомет за горой... Так что, Марк Анатольевич, завтра ещё не поздно зайти?..
   Обсуждая бесценное здоровье Франца, они отошли в сторону. Убедившись, что музыканты обсуждают новости, незаметно уединились в комнате Василисы.
   Здесь-то уж доктор отвёл душу: задал ему, что называется, "по первое число".
   - Игорь, ты зачем устроил этот балаган?.. - и так далее... Отчитал, как мальчишку в директорском кабинете, за что его Франц и обожал.
   А что в этот раз Марк Анатольевич не назвал его Игорёшей - так ведь сердился!
   Когда шторм утих, оправдания Франца посыпались в форме вопросов:
   - Как вы с Евдокией Михайловной их нашли?.. Что они делали?.. Они были вдвоём?..
   - Втроём. Молочко с Циклопом выпивали, - ответил доктор. - Петр выглядел хуже: очень болела и кружилась голова, всё ещё тошнило. Я ввёл ему глюкозу, заставил снова попариться в баньке, пока всё здесь выветривалось. Ему совсем полегчало.
   - А второй?..
   - Знаешь, удивительно: Георгий практически не пострадал. Но ведь были в одном помещении!..
   Франц удивился:
   - Разве нужна глюкоза при угорании?
   - Да понимаешь, симптоматика не совсем обычная, больше даже похоже на отравление ртутными парами, - прищурился доктор Рубин. - Но здесь другое... Ты-то зачем примчался? Что ещё за Василиса?.. Они всё ругались из-за неё, а я так и не понял.
   - Да так, солистка из ансамбля, - врать доктору Франц не хотел.
   Доктор Рубин не настаивал:
   - Опять коротаешь досуг, изучая "несчастные случаи"?.. Народ гуляет, а нам с тобой - расхлёбывать!.. Не растормоши егерь их вовремя, я бы точно не понадобился.
   - И что ведь интересно, - задумчиво произнёс Франц, - опять Циклоп рядом...
   Марк Анатольевич оживился:
   - Он сейчас придёт, побежал вниз котельную проверить... Так обрадовался, меня увидев! Сразу начал на мочу жаловаться: цвет ему не нравится! Огурец! Я его летом направил в столичный центр глазного протезирования. Предупредил, правда, что бесполезно, огромные очереди, цены - неподъёмные, но этот - добился! Вернулся с протезом! Да ну его, он мне ещё тогда надоел. Как ты-то себя чувствуешь? Не пора ко мне заглянуть - на самом деле, а не в качестве легенды для музыкантов?..
   Франц покачал головой:
   - Сейчас не обо мне речь, я - в относительном порядке. Много двигаюсь, дышу воздухом с утра до ночи... Ну что - я?.. Лучше расскажите, как с вашей лицензией обстоит, закончили оформлять после первого отказа?
   - Жду не дождусь! Второй месяц обещают. Всё "вот-вот".
   - Вот мерзавцы! Ведь мы когда заново сдали документы, в середине августа?... - возмутился Игорь Максимильянович.
   Беседа перешла в традиционное русло: ругань крючкотворов. Буря окончательно миновала.
   - Пора ещё укольчик сделать, - поднялся доктор.
   Пока он, захватив саквояж, находился в столовой, Франц быстро обследовал гостевые комнаты, потом прошёл в бабий кут.
   Бурханкин слышал всё, что наплёл музыкантам Франц - до единого слова! И теперь с ещё большим уважением посматривал на Фиму: он бы так не смог!..
   Франц улучил момент, когда повариха Евдокия Михайловна отвернулась:
   - Ты ей сказал, где Василиса?..
   Бурханкин кивнул, потом замотал головой.
   - Ни-ни-ни! Только, что в надёжном месте, но...
   - Всё. Позже!
   Повариха подошла и без остановки начала перечислять наличие продуктов.
   - Чем вас угостить?..
   - Голубушка Евдокия Михайловна, - тактично прервал Франц её кулинарное красноречие (кстати, в "голубушку" она моментально превращалась для всех, кто пробовал её стряпню), - лучше скажите, черника у вас есть?
   - А как же! Варенье.
   - Вам доктор говорил, что там витаминов для Петра - бездна?..
   Повариха кивнула:
   - Не волнуйтеся, обязательно дам. Ему - обязательно!
   - А завтра, - продолжил Франц, - потчуйте их, чем ваша бесценная фантазия подскажет. Мы с Егор Сергеичем проводим доктора, там и заночуем...
   - Утречком наведаемся, - подхватил Бурханкин. - Вы Орлика кормили?
   - А как же! И его покормила, - категорически заявила она, - и вас так не отпущу! Доктор хоть что-то перекусил, а вы всё мотаетеся туда-сюда. Эти едоки, - она кивнула в сторону гостиной, - только продукты переводять. Одному пока вообще не впрок.
   - Я видел, - кивнул Франц. - Но мы же не за шатуном в лес - в райцентр едем.
   На все возражения она требовательно заявила, понизив голос:
   - Не поедете, пока с собой не соберу! Василисушке что-нибудь передадите. Какая там у неё еда! Бедная девонька, - вздохнула повариха, - и как это случилося?..
   Франц обрадовался возможности перейти к делу:
   - Что же случилось, Евдокия Михайловна, расскажите?.. Погодите минуточку. - Выглянув прежде в столовую, он плотно прикрыл дверь. - Что вы об этом знаете?..
   Повариха стояла, поёживаясь.
   Унылая одежда, что бездарная критика: уверенности не прибавляет! Ну как может чувствовать себя женщина в вязаной кофте цвета осенней земли, застёгнутой поверх вяло-синего, будто сквозь дым, безжизненного платья?!.. И эти тёмные рейтузы, заправленные в носки собачьей шерсти, что робко вылезли из таких же серых валенок с обрезанным голенищем... И этот жуткий сизый прямоугольный лоскут с одним карманом - так называемый передник...
   Оденьте наших сельских женщин! Разве они не заслужили?!.. Разве так трудно: красиво, удобно, прочно и - недорого?.. Им же не кимоно нужно. Родные, голубушки, жаль, я не художник!.. Мужчинам всё-таки проще. Вот Бурханкин - не большого достатка, а как живописен в своих "гуманитарных" одёжках: в свитере с растянутым горлом поверх байковой фуфайки с немыслимой фиолетово-желтой клеткой! Горнолыжные штаны! Сапоги-аляски на каучуковом ходу! (Извините за журналистику, просто - зло берёт!)
   Евдокия Михайловна спрятала глаза, расправляя передник.
   - А что я могу знать...
   Франц спросил конкретнее:
   - Ну, например: где ночевала Василиса, где - вы... где были все остальные после бани. Вобщем - всё, что вы по поводу этого можете сказать!..
   Он уже был не благодарным почитателем её талантов, но - настырным, въедливым следователем (хотя, если разобраться, не имел на это никакого права, кроме желания помочь и - чтобы больше его не беспокоили).
   Повариха так толком ничего не разъяснила, отговорившись, что ушла спать рано.
   Игорь Максимильянович не отставал:
   - Почему вы сказали утром, что она не угорела?
   - Так я ж её ночью в баньку перевела.
   - Вот так-т?к! С чего это вдруг?..
   - Она... Там тёпло... - Евдокия Михайловна опустила голову, не закончив фразу.
   Франц продолжил допрос:
   - Где вы сами ночуете, если остаётесь здесь?
   - В баньке и сплю, - заладила повариха, - там тёпло после мытья. Долго остываить.
   Казалось, она была бы рада увести разговор в другую сторону, но "законник" не успокаивался.
   - А если баня не протоплена, тогда где?
   - Дак ведь комнат хватаить! Ежели хозяин тута, в кухне и сплю. Когда отлучиться, как теперь, - в горенке, где Василиса. Тогда целый дом нет нужды снизу отапливать, а этим двум каморкам от печи тёпло. А когда он совсем уезжаить, так я тоже - к своим, домой.
   Её говорок усилился, обволок слушателей, как аромат кедровника.
   "Похоже, она сильно волнуется... Интересно, почему бы это?" - подумал Франц. Мягко спросил:
   - Часто хозяин так отлучается?
   - Бываить.
   - И что, когда Виталий Олегович в городе - здесь никого не остаётся?
   Оставив фартук в покое и взяв себя в руки, Евдокия Михайловна ответила.
   - Зачем "не остаёться"? Тарас Григорьевич долж?н тут неотлучно находиться... Только не любить он... А уж как медведко появился - так уж и тем более!
   - А сам Тарас-то Григорьевич был здесь?
   - Ввечеру парился.
   - Он где обычно спит?
   Повариха ткнула пальцем в стенку.
   - Когда снизу топить не надо - в той, где музыканты расположилися... Когда весь дом надо греть - в подклети. Там котельная. Кто его знаить... Когда как...
   Бурханкин тут же встрял в разговор:
   - А вчера?
   - Должно, внизу... Да мне - к чему? Я девоньку уложила, а сама пошла моих проводить. Мои вчера прибегли, как узнали, что я домой не могу...
   - Хозяина уже не было? - спросил Франц.
   Евдокия Михайловна кивнула.
   - Должно, на лыжах ушёл, машина - как стояла, так и стоить.
   - Можно мне в подклеть заглянуть?
   - Отчего ж нельзя? - ответила понятливая повариха. - Вы ж не просто так, на ночь глядя примчалися... Погодьте, я гляну, где Тарас. Кажись, он снаружи в столовую прошёл.
   *** Ловушки и силки
   Подклеть представляла собой несколько различных помещений для хозяйственных нужд. В самом большом, гаражном, по правую руку от входа, радостно зафыркал Орлик. Рядом, за перегородкой, в углу был свален разнообразный инвентарь. Там же стояли сани.
   По центру располагались три другие клетушки. Одна из них как раз являлась погребом - с лестницей прямо в дом (через этот ход Франц и Бурханкин спустились), другая была заперта (Франц безуспешно подёргал ручку), третья - кабинка туалета.
   Больше всего оказалась обжита котельная, слева от двери и напротив гаража. Здесь у Тараса Григорьевича, оказывается, и было оборудовано место отдыха: возле котла приютился грубо сколоченный столик с остатками пищи, по одну сторону от него - длинный топчан, накрытый пледом поверх голого матраса, по другую - старая, но вполне пригодная для спанья оттоманка (кстати, чисто застеленная).
   На топчане валялся плеер завхоза, а того самого не было.
   - Пойдём наружу, - сказал Франц.
   Охотники стояли на дворе Большого Дома. Вечерело. Только-только село солнце. Потухли бриллиантовые сугробы. Из трубы порванным в боях флагом развивался дымок.
   Франц вдруг откуда-то издали ощутил запах талых ручьёв и мокрых перьев.
   - Чуешь? - спросил он егеря.
   Тот коротко и часто втянул воздух носиком-башмачком, покосился на бледные ноздри Франца.
   - Слушай, Фима, зачем тебе собака, с твоим, это... нюхом?..
   Франц вдоль заснеженных кустов крыжовника медленно продвигался к развалинам. Бурханкин шёл за ним - след в след:
   - Давай, покажу, где я нашёл Василису!
   Поджимая по очереди ноги, Франц внимательно разглядывал всё кругом.
   - Слушай, дурака ведь валяем! Ради чего мы ходим-мёрзнем?..
   - Ну, Ф-фима, - возмущённо пропыхтел Бурханкин, - то есть как?..
   - Сам посуди: весь сыр-бор из-за взаимоотношений троих человек... Ну, зуб имеют на девицу - у мужиков, которых отшили, такое часто встречается... Тем более, она ещё и баллады придумывает вместо шлягеров...
   - А Михална?..
   - Ну и что? Подумаешь, попросила тебя увезти Василису!.. Примстилось что-то, сон плохой видела - тоже вполне понятно. - Франц решительно повернул к дому.
   - Тогда скажи, где хозяин?.. И почему я нашёл Василису не в доме, а вон тут? Я тут аккурат вчера утром капкан ставил.
   Бурханкин указал место - совсем близко от пня, на котором восседал снеговик-медведь.
   - И что?.. Что ты хочешь?.. Я замёрзну тут. У меня сапоги - дрянь. Ты бы лучше куртку её нашёл!..
   - А руки чем у неё были запачканы? - продолжал доказывать Бурханкин в раздражённую спину Франца. - Я сам в раковине, это... красное видел!.. Фима, я чую: он, это... не просто так ушёл!...
   - Никто не волнуется, он один вечно всё "чует"!.. - Франц опять "сделал стойку". - Чего же раньше не сказал?.. А я уж было поверил этой снегурочке...
   Бурханкин неожиданно звонко крикнул:
   - Всё равно, Фима, я знаю, она не, это... Ничего плохого не могла!.. И глухо добавил: - Потом, не моё это дело... Вмешался уже один раз...
   Францу не надо было объяснять, о каком "другом разе" шла речь. Он миролюбиво заметил:
   - Ладно, повариха ведь не переживает из-за пропажи журналиста?..
   - Но зато она сказала: "бедная девочка"! И потом... Диана бы зря тебя не стала звать!.. - возразил Бурханкин, теперь сильно смахивавший на свой снеговой портрет у крыльца.
   "Что невыносимо - когда из Галатеи хотят сделать куклу..." - Франц смолчал, помогая Бурханкину отряхнуть налипший снег.
   С неба что-то пророкотало, угрожающе приближаясь. Франц задрал голову. Чуть не упал и вспомнил: Василиса описала точно такой же эпизод.
   - Чего это вдруг здесь вертолёты разлетались? Ну ладно, пошли. Поспрошаем музыкантов, ещё раз всё проанализируем, разложим по полочкам... Что ты на ворота уставился?..
   - Фима, где машина? - Бурханкин остолбенело хлопал глазами, ожидая грома небесного - в виде какой-нибудь реплики Франца.
   Но тот лишь облегчённо вздохнул:
   - Вот видишь, всё само собой утряслось. Он взял и уехал по-английски. Давай вернёмся через подклеть, мне нужно...
   Переждав Франца и также посетив уже остывшую кабинку, егерь возмущался:
   - Совсем Циклоп разленился! Мне-то что, но люди же, это... ци-вили-зованные гостят!.. Уж я ему сейчас, это... скажу... - Он хулигански наподдал ногой. С пола вдруг взлетел какой-то металлический предмет и беззвучно упал возле Франца. Бурханкин всё равно раньше успел: подбежал, нагнулся, поднял и узнал в нём крышку от чернильницы в виде женской головки. - О, гляди, что я нашёл!..
   - Дай-ка посмотрю, - торопливо отобрал Франц. - Так-так... Ну, вообще-то, это Диана в тот раз нашла. Помнишь, в коробке лежало?... Ты ведь коробку на место вернул? А Василиса обнаружила... Надо будет сейчас на чердак подняться. Покажешь, где вы её тогда взяли.
   На кухне вместо поварихи их встретил доктор Рубин.
   - Евдокия Михайловна сказала, вы уже готовы? Когда поедем-то, братцы мои?.. Завтра я выходной, но люблю дома ночевать. Кстати, знаешь, Игорёша, где мне квартиру дали?.. У тебя третий этаж?.. Так вот, подъезды - разные, но похоже, что одна стенка у нас - общая! Если ты нормально в своей усадьбе перезимуешь, буду просить у тебя квартиру в аренду под кабинет: только вход прорубить... Не прячь глаза - шучу!.. Итак, кто меня доставит? - он требовательно посмотрел на Бурханкина.
   Франц предложил другой вариант:
   - Марк Анатольевич, а не хотите остаться до завтра?..
   - И на себе испробовать, не угорим ли? - засмеялся доктор. - Спасибо, дорогой! Я здесь пожил однажды... Чего, думаешь, на старости лет в глубинку потянуло? Воспоминания детства!..
   Оказывается, потомственный доктор нашёл тут с родителями приют в годы гонений. И не где-нибудь - во флигеле скрывались!
   - Весёленькое место, - продолжил Рубин, - мне, сопливому пацану, тогда казалось: домишко, где нас прятали, жил отдельной от своих обитателей жизнью. Уж натерпелся я страхов!.. Знаешь, там был подпол - довольно большой...
   Игорь Максимильянович никогда не говорил о своём прошлом. Не очень-то любил и чужие воспоминания слушать. Но здесь, когда так совпало...
   Аккуратно - чтобы не обидеть - перебил:
   - Может, вы и Диану Яковлевну знаете?..
   Золотой доктор ответил вопросом на вопрос.
   - Ту, что летом флигель реставрировала? - Он вдруг задумался, что случалось нечасто. Снова показал рукой на развалины. - Уж я натерпелся там в детстве страху!.. Отец её привёз туда мою семью, укрыться подальше от "дела врачей"... Славная тётка. Жаль, тогда не встретились... Хотя, тогда мы маленькие были, - и рассмеялся: - а теперь - старенькие. Куда нам...
   Бурханкин печально закивал:
   - Да. Да. Чего уж, это... Кто знает, долго ли нам ещё... - Самый молодой из них вдовец, Егор Сергеевич был горд этим единением, хотя искренне горевал о своей непутёвой жене.
   Тут они с Францем заговорили одновременно:
   - Василисе тоже, небось, одной страшно... - сказал Бурханкин.
   - Вдруг она без присмотра ещё чего-нибудь учудит... - А это, конечно, Франц.
   Доктор Рубин взирал на "молодёжь" с удивлением патриарха, вдруг заметившего, что наследники подросли.
   - Она же в больнице?.. - Оба на него дружно зашикали, оглядываясь на дверь. - Конспираторы хреновы!.. Семь пятниц на неделе!
   Франц серьёзно настаивал:
   - Марк Анатольевич! Всё же придётся тут перекантоваться.
   - И не проси! - решительно отказал доктор. - Знаешь, от чего тут "угорели"?
   Он сложил огромные ладони рупором и что-то сказал Францу в самое ухо. Франца всколыхнуло:
   - Сами убедились?!.. Что ж молчали?..
   - Опасность миновала, а не говорил, чтобы не будоражить...
   - Тогда - тем более не след сейчас уходить! - окончательно решил Франц и попросил Рубина: - Задержите их всех в столовой на пару минут. Нам на чердак сбегать надо.
   - Да, пока свет не погас! - таинственно поморгал егерь. И крякнул с досады: свет погас. Надо же было этому случиться именно сейчас - будто накликал!..
   - Ничего, - Франц не волновался, - свечи возьмём. Заодно, когда уснут, проверим, не повторится ли фокус с заслонкой... Марк Анатольевич, идите к пациентам!..
   Доктор честно занимал музыкантов разговором, стараясь навеять на них сон. Те - сопротивлялись всеми силами... Завхоза по-прежнему не было.
   - Тут себя абсолютно нечем занять, - сокрушался Рубин.
   - В окошко глядите!.. - посоветовал Пётр, нервно поглядывая на дверь.
   - Любовался... - обрадовался диалогу доктор. - Красиво, но быстро надоело: изо дня в день одна и та же декорация. Не то, что картинка в настоящем театре или кино, или за стеклом городского транспорта! Что же делать вечерами?.. Мужикам - пить, бабам - лук перебирать? Хорошо, когда есть работа. А если нет?..
   Музыканты уже всю свою работу выполнили. Василиса, как они считали, спала в больнице - некому было их раздразнить, развеселить, разудивить, рассердить сегодня вечером... Пётр уже был согласен идти спать, лишь бы не слышать нравоучительных интонаций доктора!
   Глава одиннадцатая
   Двое в форме
   Егерь и охотник спустились с чердака. Вот тут Игорю Максимильяновичу и пришло в голову развлечь присутствующих по-своему - как он умел.
   - Давайте поразмышляем, - предложил Франц, - когда плохо себя чувствуешь, лучше думается.
   Евдокия Михайловна только что принесла целый противень пухлых булок с маком:
   - Лучше всего думать, когда готовишь!
   - Или - когда ешь! - схватил горячую сдобу Бурханкин.
   Марк Анатольевич кивком присоединился к вышесказанному:
   - Значит, я прав насчёт работы!..
   Франц налил из самовара кипяток в чашку - широкую, словно душа ребёнка.