Эльдарова Татьяна. Год охотника

   - Это вы о чём?
   Доктор охотно повторил:
   - Я говорю, понятно, почему в деревнях ложатся "с курами" - особенно зимой!.. Горожане-то привыкли жизнь сверять по телепрограмме, а не по веленью природы.
   Франц поочерёдно глянул на музыкантов и завёл свою песню:
   - Как вы сюда попали, если не секрет? Подобных коллективов немало. Он вздохнул, то ли извиняясь, то ли издеваясь: Это - не в обиду, я юрист, а не экономист, в эстраде не разбираюсь... Так вот, меня интересует, почему именно вас, малоизвестную группу, хозяин пригласил для развлечения?
   - Видите ли, уважаемый... э-э... Игорь Максимович... - начал "бронзоветь" Георгий, раскуривая тонкую сигарету.
   - Игорь Максимильянович меня зовут, - сухо напомнил Франц.
   - Да. Так вот... Группа наша существует давно. Может, мы и не столь широко известны, но, поверьте мне, у нас в мире эстрады есть своя "ниша", которую мы занимаем по праву! А Виталий Олегович... Мы прежде были немного знакомы, я учился у него. Правда, совсем недолго: меня исключили... за убеждения...
   Он значительно выгнул бровь, выпуская дым, сделал эффектную паузу, чтобы все смогли оценить. Но Франц уже думал о другом:
   - Как фамилия вашего наставника?
   - Ростовцев. Да какой он наставник! Несколько лекций, пара семинаров...
   - Ростовцев? Конечно... Как я сразу... - Франц искоса глянул на Бурханкина, виновато ткнул указательным пальцем себе в лоб и постучал костяшками по столешнице..
   Егерь перестал жевать, замер, как почуявший гнездо спаниель. Вдруг шепнул:
   - Фима! Он, это... Вор.
   - Кто - вор? - не понял тот. - Его за воровство выгнали? Откуда ты знаешь?..
   - Да нет, - Бурханкин удивился, что Франц очевидного не видит. Виталий Олегович Ростовцев. Получается В-О-Р. Ну, к примеру, как ты ФИМА!..
   Он гордо замолчал, бесконечно довольный, что первым сделал открытие.
   - Не морочь голову своей бесовщиной! - отмахнулся Франц. Потом вновь сосредоточил внимание на Георгии.
   Музыкант торжественно драконил импортным дымом:
   - ...Но он наверняка знает, сколько мы приложили усилий и энергии, чтобы достигнуть...
   Эту замечательную тираду прервал Пётр:
   - У нас один новичок - Василиса. П-признай, наконец: с её п-появлением, может и выросли. П-пока ты ищешь нишу, точнее сказать "крышу", Васька любой концерт может вытянуть.
   - Или загубить! - живо добавил Георгий.
   - Стоп, стоп! - прервал их Франц. - Ваша профессиональная кухня не для наших ушей. Могу я считать, что вас пригласили из-за Василисы?..
   - Я не знаю... - нахмурился Пётр: - До вчерашнего дня я так не думал.
   - Давайте, давайте, - подстегнул доктор Рубин: - вы изложите анамнез, а Игорь Максимильянович поставит диагноз: он большой спец в этом деле.
   Пётр не торопился.
   - Я, собственно, не совсем понимаю, какой вам-то интерес...
   Франц хмыкнул, взглянув на Бурханкина. Тот заволновался:
   - Так ведь, это... Беда же чуть не приключилась... Ну я, это... и попросил. Да вы не сомневайтесь! Он, это... законник. Он быстро разберётся!..
   - Вы в каком звании? - обратился Пётр к Игорю Максимильяновичу.
   - В человеческом, - отрубил Франц. - Рассказывайте!..
   - Ответь ты, - обратился Пётр к Георгию, - ты же договаривался...
   - Это не я договаривался, - возразил Георгий. - Он сам меня нашёл. Что, собственно и подтверждает...
   - Каким образом нашёл? - снова перебил Франц.
   Георгий слегка замялся, но потом продолжил:
   - Через отца. Тот мне позвонил и передал: Виталий Олегович сказал, что мы становимся всё заметнее, что он может устроить хорошую рекламу, только должен нас прослушать. Удобнее всего - в непринуждённой обстановке, за разговором...
   - Ваш отец работает у Ростовцева? - перебил Франц.
   Георгий вновь заколебался. Ответил нервно и - не по делу:
   - Нас предупредили, что более трёх человек он одновременно пригласить не может, разместить пока негде. Поэтому и просит самых ярких, "костяк", так сказать. - Георгий обернулся к Петру. - Ты же знаешь, скажи сам...
   Петр крошил булку в лиловое блюдце с волнистым позолоченным краем.
   Франц громко, во весь голос рассердился на Георгия, уходящего от прямого ответа.
   - Кто здесь, в конце концов глухой, вы или я? Неужели так трудно вспомнить, называл Ростовцев имя "Василиса" в числе гостей - или нет?!
   Ответом ему было молчание: хмурое - Георгия, задумчивое - Петра.
   Когда Франц гневался - прозрачная зелень его глаз превращалась в болотную тину, вырваться невозможно! Он набрал в лёгкие ещё больше воздуха и произнёс неожиданно тихо:
   - Почему, позвольте вас спросить, вы именно её обвинили в том, что угорели? Я только что видел - дом обогревается снизу.
   - Он утром не п-понимал, что говорит... Это - б-бред б-был! вступился за товарища Пётр.
   - Ах, вон в чём дело... Бред, говорите?! - Франц уже открыто нападал. - Потому-то вы и ходили за ней хвостом весь вчерашний день?! В чём её подозревали?..
   - Я?.. Да вы что!.. Вы... Откуда вы можете знать! Вас тут не было... Чего вы вообще... - Негодуя, Пётр смерил Франца с ног до головы. Будто градом осыпал: прибил ковыльную прядь, медленно прокатился по лицу, пересчитал полосы свитера.
   Игорь Максимильянович в долгу не остался:
   - Ну, чего ж замолчали? Подобные фразы принято оканчивать: "лезете своим длинным носом", - и далее... Я не герой Ростана, на дуэль не рассчитывайте! Отвечаю по существу, в отличие от вас двоих: да, вчера меня тут не было. Зато я видел её сегодня! Егор Сергеевич - его надо благодарить, что ваша солистка жива осталась. Да и вы, кстати - тоже сказали бы спасибо!.. Доктор говорит, если бы не егерь, над вами бы уже ангелы пели!..
   Рубин поправил:
   - Ну, не совсем так, но в принципе всё верно! Просто Георгию - повезло больше.
   В этот момент появился Тарас Григорьевич. Вошёл, как всегда "на кошачьих лапах".
   Франц тут же занялся им.
   - А вам тоже "просто повезло"?.. Где вы были всё время?..
   Тарас Григорьевич выдавил из себя, что "разговоры разговорами, но пора, мол, делом заняться," - и снова юркнул за дверь.
   Наконец, не выдержала Евдокия Михайловна:
   - Василиса тут - ни при чём. Спала она. Я добудиться не могла, так крепко спала! Закрыть заслонку она бы не... Вы кто?..
   Финал фразы прозвучал невпопад и как-то странно, дуэтом.
   Рот поварихи остался приоткрыт, вкусное румяное лицо исказилось. Франц не понял: что её напугало, кто же "подпел"?.. Женский-то голос за столом был всего один.
   Игорь Максимильянович резко обернулся к двери на цокот собачьих когтей по крашеному полу. И что же он увидел?..
   Две заснеженные фигуры в одинаковых почти штатских ушанках и хамелеоновых одеждах, перетянутые автоматами наперевес. У одной - под мышкой какой-то куль, вторая - с враждебно настроенной овчаркой в строгом ошейнике и на самом коротком поводке.
   А вы уже подумали про Василису?..
   Ещё бы не думать!.. Каково ей там в Доме фермера у Франца? Страх худший враг! Со страху ведь можно таких глупостей наделать!..
   *** Пёстрая куртка
   Раз не представились, буду дальше называть эти фигуры "двое в форме".
   - Вы кто? - спросили двое в форме, вроде не они явились неизвестно откуда, а это сидящих за столом людей к ним в комендатуру доставили.
   Георгий вскочил с места и отчеканил, как "под козырёк" взял:
   - Георгий Тарасович Орлов, художественный руководитель...
   "Звонко произносит. Врёт... Тоже, скорее всего, сценический псевдоним, а сам, наверное, какой-нибудь Курицын сын, - подумал Франц, отвернулся и вдруг... - Какой же я тупой!.. Тарасович! Конечно, сынок Циклопа!"
   Он уже заново ощупывал взглядом бронзовое покрытие худрука.
   Рапорт Георгия двоими в форме был принят благосклонно:
   - Где хозяин?..
   Пётр демонстративно развалился в кресле. У доктора Рубина напряглась спина. Бурханкин продолжал смиренно жевать, складывая в уме очередные инициалы.
   Евдокия Михайловна вскочила, поборов страх и оторопь:
   - А чо это вы здесь раскомандовалися?! Вы чего тут оружьем размахалися?.. А ну, кыш! - и сама храбро замахала на них руками, отгоняя. - Чего надо?.. Я тут - за хозяйку! И нечего собаку в помещение!
   Двое в форме сразу сбавили тон.
   Одна из фигур вывела овчарку на крыльцо, другая спросила более уважительно:
   - Где Ростовцев? Ему поступило важное сообщение, а телефон не отвечает. Вот нас и прислали...
   "Ничего себе посыльные!" - подумал Франц.
   Хором включив мощные фонарики, двое в форме обшарили лучами дебри столовой, двинулись вглубь дома через кухню.
   - Эй, эй, вы куда?! - перегородила дорогу в бабий кут Евдокия Михайловна.
   По комнате разбежалось напряженное молчание.
   Тот, что с овчаркой, стал молча теснить повариху к стене. Молча встал Пётр. Так же - Франц. Приподнялся Рубин. Бурханкин отодвинулся от стола, но пока сидел. Молча плюхнулся на место только что отрапортовавший Георгий...
   Франц понял, что не следует обострять обстановку.
   - Евдокия Михайловна, люди же при исполнении! - Он тут же пригласил незваных гостей: - Пожалуйста, вы можете пройти. - И подошёл, намереваясь поучаствовать в обыске.
   Спальню Василисы посетили первой. Кровать была не прибрана. Даже казалось, что в ней кто-то спит.
   Двое в форме откинули одеяло, убедились, что - пусто. За четыре секунды равнодушно, как лучшие японские роботы, перетряхнули баул с женскими походными принадлежностями: только перчатки мелькали. Франц не возражал, не язвил по поводу запрятанного туда Ростовцева, но глаз не спускал: как бы ненароком чего-нибудь Василисе не подложили!
   К музыкантам даже не заглянули, тут же поднялись к хозяину.
   Да... любил Виталий Олегович роскошь! Осмелюсь заметить: "Что выглядит нелепо: антиквариат в избе..." - сразу возникает мысль о краже.
   Франца не взволновала мятая постель (подумаешь, кровать не прибрана!): ему бросились в глаза засохшие багровые пятна на мраморном столе рядом с пустой коробкой-дипломатом. Как мешали сейчас эти двое в форме!
   Один из них бросил свой тюк на стул и Франц вдруг разглядел, что это женская пёстрая куртка. Из рукава - свисала вязаная варежка на резинке.
   "Мы с Вилли не нашли, а эти - быстро одёжку Василисы к рукам прибрали. Откуда только взялись?.. Конечно, - он опять обругал себя: - Ах, я тупой! Именно с вертолёта. Больше неоткуда. Тут же военная база в сорока километрах!.. Ну, Виталий Олегович!.. Ну и фрукт!.."
   Франц соображал, как бы от них скорее избавиться.
   "Ни пройти, ни проехать", - ворчал Бурханкин, тщетно пытаясь что-нибудь рассмотреть из-за спин.
   Следуя взгляду Франца, выразительно брошенному поверх форменных ушанок, егерь потолкался и ненароком задвинул стул с курткой глубоко под стол.
   Один из двоих снял перчатку, обнажив женскую обветренную руку "в цыпках", бесстрастно ковырнул обломком маникюра пятно на мраморе, заметил бесполым голосом: "Чернила," - второй - заметно длиннее и шире в плечах молча кивнул на выход.
   Со двора донёсся злобный лай: четвероногий страж порядка кого-то яростно не пускал в дом. Поэтому двое в форме на чердак не полезли, лишь приподняли крышку люка да посветили наверх из щели. И здесь не задержались: быстро глянули. Спустились вниз, распугивая по углам тишину. Обход дома в целом занял не более шести минут.
   В столовой за это время мало что изменилось.
   Догорала керосинка. Повариха занималась тарелками, стараясь не звенеть. Доктор, матово отражаясь в стекле оранжевой головой, молча глядел во двор. Пётр вернулся к столу, сидел бесцельно, но пальцы его были в постоянном движении, что-то лепили из хлебного мякиша. Все втроём были взвинчено-бесстрастны.
   Зато Георгий увлечённо отбивал ритм спичечным коробком - в такт громыханию военных ботинок.
   Бросив напоследок, как гранату через плечо, дежурное "извините за беспокойство", - двое в форме вышли.
   Франц успокоил взглядом мирных жителей, повелительно указал на стул Бурханкину. Накинув дублёнку, последовал за военными наружу.
   Он остановил их на крыльце:
   - Имеет Виталий Олегович право хоть изредка отдыхать?! Что случилось?..
   Вопрос был задан таким генеральским тоном, что двое в форме не посмели не ответить.
   - Ростовцеву просили передать из редакции, что задерживается выход следующего номера журнала, - сказал один.
   - И с книгой там не всё гладко... - неуверенно добавил другой, с маникюром, дохнул на пальцы и надел перчатки.
   - Вас закинули сюда, чтоб сообщить это?.. - изумлённо перебил Франц. Надо же, через военную базу издателя достают!.. Без него - нельзя?
   Робот-женщина объяснил:
   - Он вчера днём с ними разговаривал, обещал перезвонить. Ему из офиса звунят - аппарат отключён со вчерашнего вечера, с 2230.
   Франц машинально произнёс детскую памятку (дочь когда-то принесла из школы).
   - Против вони!
   - Какой вони? - не понял тот.
   - Надо говорить не звунят, а звонят... - исправил ударение Франц. Ну, и какая-такая необходимость?.. Что за срочность, как на пожаре?..
   - Откуда вы знаете про пожар? - подозрительно спросил широкоплечий. Вы гость?.. Вы приехали с ним?..
   Игорь Максимильянович "напустил туману":
   - Конечно, гость, и очень хорошо знаю его друзей! - Он сделал значительную паузу и вернулся к генеральскому тону: - У нас много общих знакомых... Ему из офиса на мобильный звонили? Мы сами - в неведении, относительно его местопребывания. Что вам известно?
   - К нам поступил сигнал от его заместителя. Ростовцев ехал сюда на выходные по делу: уладить какие-то последние вопросы с авторскими правами на книгу...
   Овчарка продолжала деловито надрываться. Доказывая свою профпригодность, она просунула голову между балясин и сквозь лай высматривала кого-то внизу. Двое в форме, следуя указанию её разъярённого носа, открыли вход в подклеть, скрылись за тяжёлой широкой дверью.
   На крыльцо вышла Евдокия Михайловна - в чём по дому ходила. Даже платок не накинула. Бурханкин выскочил следом с её шалью в руках.
   - Там не Василиса прибеглб на свою голову?.. - испуганно предположила повариха, перегибаясь через перила и пытаясь что-то увидеть внизу.
   Франц приложил палец к губам.
   Овчарка ощерилась, телом перекрыла ступени. Спуститься на землю оказалось невозможно.
   - И чего ты орёшь-то? - укоризненно спросил Бурханкин.
   Он тихо ей что-то пошептал. Франц с удивлением наблюдал, как собака, благодарно урча - будто получила мозговую кость - легла на живот, положила голову на лапы, глядя в зрачки Бурханкину, виновато скульнула и... затихла.
   В ночном небе вновь закружил вертолёт. Лизнув прожекторами двор, завис.
   Двое в форме вернулись за собакой.
   - У вас случайно танка свободного не найдёться? - ехидно спросила Евдокия Михайловна. - Мы тут заместо флигелька площадочку расчистили бы, вам же лехше: прям бы тут и садилися. А то с Поповой горки - досюда, всё ж с полкилуметра наберёться!
   - Нет необходимости, Евдокия Михайловна! Не каждый же день у хозяина офис горит. - С этими словами Франц твёрдо взял её за руку, передал Бурханкину и отправил обоих в дом.
   Она упрямо осталась, видно, хотела убедиться, что "связные" - точно уберутся со двора. Да и Бурханкин не уходил.
   Двое в форме пошептались, но сколько Франц ни напрягался, не смог разобрать ни слова. Его успокоила двукратно оттолкнувшая воздух мозолистая ладонь Бурханкина: мол, я всё слышу.
   - Вперёд! - глухо скомандовал тот, что покрепче, подстёгивая присмиревшую овчарку.
   Повариха великодушно достала из кармана фартука паёк, заготовленный для Франца, Рубина и Бурханкина. Двое в форме вначале отказались.
   - Нате уж, - сунула она за портупею тому, что поменьше, - не казённое, чай!..
   Со второго раза взяли. Ушли по колее, продавленной "джипом" Ростовцева. Вертолёт летел впереди, освещая путь.
   Франц недолго глядел им вслед. Когда двое в форме через сто метров свернули в лес, разрешил Бурханкину сказать:
   - Им там по рации сообщили, машина хозяина в лесу завязла...
   Игорю Максимильяновичу было необходимо задать ещё несколько вопросов Евдокии Михайловне и он пригласил её пройтись. Егерь тут же притащил драповое пальтецо поварихи.
   Вернувшись с прогулки, Франц немедленно попросил Бурханкина запрячь Орлика.
   В его отсутствие, он с помощью доктора Рубина перенёс из комнаты Василисы в кухню ореховое кресло-осьминога.
   Музыканты, наблюдая за манипуляциями, нервничали: Пётр - молча, Георгий - пробовал участвовать. Потащил мыть на кухню свой стакан в мельхиоровом подстаканнике, по свойски так спросил, не надо ли что помочь. Но поварихе "осталося только вытереть"... Обратился к Францу - у того сразу и второе ухо отказало. Тогда худрук вернулся в гостиную, предложил Петру сходить за гитарами - тот сослался на головную боль. Доктор же, глядя на предложенную колоду карт, спокойно разъяснил, что слишком азартен, поэтому компанию составить не может: запретил себе играть.
   Вскоре Бурханкин объявил, что сани готовы.
   - Марк Анатольевич, - Бурханкина-то Франц хорошо расслышал, - оставлю вас ненадолго: люблю, знаете, покататься перед сном! Надеюсь, вы рекомендуете, как врач?..
   Элегантную дублёнку Франца Бурханкин оценивал на сей раз с другой стороны: практически.
   - Одеться надо теплее. Завируха началась - враз заледенеть можно!
   Тут же продемонстрировал, как сам упаковался: бегавший накануне расхристаным, теперь почти дважды обернул круглое туловище огромным волчьим тулупом, подпоясался кожаным ремнём шириной в ладонь.
   - Отдай мне! - потребовал Франц.
   Бурханкин был готов раздеться. Лишь удивился:
   - А я как же?
   - Ты останешься, - невозмутимо заявил Игорь Максимильянович и указал на дверь: - Проводи меня...
   Погода действительно резко изменилась, как настроение неверной возлюбленной. Вот она дарила надежду на интимные ласки - и вот уже хлещет по щекам колким снегом.
   Егерь беспокоился:
   - Фима, ты сам-то справишься? Может, лучше я?..
   Он внимательно наблюдал, как уместятся в санях ноги Франца. Заметался по крыльцу, бегом спустился, подоткнул волчий мех с двух сторон. И суетливо наставлял:
   - Когда на тропу выедешь, поводья ослабь... Эх, лучше бы я!
   - Ну хватит, развёл семь вёрст до небес! Иди, быстро запри подклеть и возвращайся в дом, - гаркнул Франц. - И не забудь: в оба глаза гляди!
   Бурханкин послушался, но прежде подкатился к коню, огладил дрожащие ноздри, гриву, увернулся от его ласки и предупредил:
   - Быстро доедешь. Я Орлика попросил, чтобы шибче шёл...
   *** Бег по лесу
   Вскоре Франц окончательно уверовал в "слово" Бурханкина. Погонять коня не было необходимости: Орлик уверенно затрусил к дому Франца по лесной дороге, будто перед его ноздрями компас болтался. Через короткое, с комариный пир, время - замедлил шаг. Сани тут же начало заметать.
   Франц настороженно вгляделся в мутную темноту. Кто-то быстро двигался навстречу... низко пригнувшись... двое... Волчок и Фомка... Бежали не спеша, сосредоточенно, то и дело оглядывались, то опережали друг друга, то попеременно возвращались назад - в две нитки вышивали на снежном полотне какой-то замысловатый узор.
   (Как бы назвал это оследие Бурханкин, если бы увидел? И что рассмотрела бы в нём Диана Яковлевна?..)
   Сломя голову, спотыкаясь и падая, следом мчалась Василиса.
   Франц, отряхнул с себя сугроб, освободил ей место рядом.
   - Слава Богу, цела!..
   Псы бросились наперебой взахлёб рассказывать о событиях в его доме. Миролюбивый Фомка нахохленным загривком и обнажёнными клыками в этот момент соперничал по ярости с Волчком. Франц даже растерялся. Еле успокоил обоих.
   Повернулся к Василисе.
   - Ну что?.. Ко мне едем или к вашим?..
   - Туда, где все...
   Она перепугано дрожала. От страха и холода - непонятно от чего больше.
   Беря Снегурочку "под крыло", укутывая её в тулуп, Игорь Максимильянович виновато подумал: "Вот дурак, куртку-то мы от младшего "бойца" под стол заныкали!.. Но могла же накинуть что-то иное, на вешалке полно всего! Хотя, наверно, в голову не пришло. Эта, как моя Лизхен чужого не возьмёт..."
   Внутри - кто-то противненький, мохнатенький - скрипнул ему лешаковским скрипом: "Да ладно, будет тебе! Тоже мне, ангела нашёл! Лучше молодость вспомни да прижми девицу покрепче..." - Франц тут же двинул мерзавца по башке. Туго намотал на руку поводья.
   - Кто вас потревожил?..
   Василиса выкрикнула, тряхнув покрытыми изморозью волосами:
   - Да-а разве я знаю?.. Только чернильницы могу о стены шваркать... На большее не гожусь... Вместо того, чтобы подумать, понять... - захлебнулась обрывком фразы, печально ухмыльнулась. - Но у вас даже нет подходящей чернильницы! - Голос певуньи начал выделывать сложные пассажи, восходя к кульминационной точке: - Устала! Ничего не понимаю... Если бы не собаки... - и тут же грустно притихла: - Крёстная!.. Вот бы кто мне подсказал, что делать!.. Что же мне делать?..
   - Не печалиться! - посоветовал Игорь Максимильянович. - Как говорит одна моя знакомая: "Рыбьего жира с повидлом вкуснее - булка с изюмом..."
   - А я знаю другой рецепт, - рассмеялась ему в плечо Василиса: - "Лучше томатного сока с сиропом - кофе с корицей..." - Вот именно, я о своей крёстной говорю, о Диане Яковлевне... Она же была у вас, я точно знаю!.. Вы давно знакомы? Откуда у вас тетрадь?..
   Василиса посмотрела на Франца выжидающе, он на неё - скосив глаза. Между их скрещёнными взглядами, казалось, молния сверкнула. Стало теплее.
   Франц молчал. Певунья не понимала - рассердился или смущён.
   - Надо же! Мне крёстная не позволяла даже взглянуть, а вам подарила!..
   Франц был вынужден оправдаться сразу за двоих:
   - Да нет, блокнот случайно у меня остался. Ваша Диана Яковлевна осенью его обронила, когда флигель рассыпался. А я не позаботился адрес спросить, чтобы переслать... - Он перехватил поводья длинными пальцами в кожаных перчатках. - Значит, Диана Яковлевна... Так кто же вас вспугнул?..
   Оказалось, когда Франц и Бурханкин оставили её одну в доме, Василиса первым делом пошла в кабинет за тетрадью в кожаном переплёте.
   - Вы сами предложили "чувствовать себя, как дома", - хотя в её голосе зазвучали нотки извинения, Франц понял: лукавит, говоря, что - не нарочно. - Я не нарочно, я только заглянула в ваш кабинет и сразу увидела дневник. Я же его давно в лицо знаю...
   - Ну, любопытством-то вы точно на мою Лизхен похожи, - заметил Игорь Максимильянович. - И что дальше?
   - А потом кто-то стал в дверь ломиться... - Василиса заново переживала страх. - Я включила телевизор на полную громкость: как будто бы - народ в доме. За дверью всё стихло. Мы немного ещё посидели и решили пойти к вам навстречу.
   Франц хмыкнул: ничего себе "пойти"! Летели, как пёрышки в бурю!
   Собачьи морды вдруг развернулись в ту сторону, откуда псы только что прибыли. Загривки вздыбились, сигнализируя о близкой опасности.
   Василиса глянула на своих рыцарей и вновь затрепетала.
   - Волчок, Фомка, что там? Неужели опять? Я думала, миновало...
   Франц вспомнил: где-то неподалёку бродит Лесной Хозяин...
   - Что значит "стал ломиться"?.. Вы не открыли, и что - взламывать начали?..
   Василиса хотела ответить, да ветер и снег забили слова обратно в рот. Пока ехали, поднялась вьюга. В лесу-то было не так заметно, но на открытом пространстве - во дворе Большого Дома - метель гуляла вовсю.
   Банька в углу по самые брови закуталась в пуховую шаль. Белоснежные края свисали с крыши до окошка, норовили ухнуть вниз. Развалины флигеля залегли под курганом, наметённым за семь минут.
   Венчал его снежный шатун, которого Василиса воздвигла тут вчера. Теперь он издали молча взирал с пенька на подкатившие сани. Франц был слишком погружен в думы, чтобы обсуждать с автором достоинства и недостатки скульптуры.
   *** Отец и сын
   Возвращение Василисы было воспринято как явление настоящей певицы.
   Общий хор музыкантов дружно сказал: "О-о!"
   Пётр, который всё маялся без дела, кинулся навстречу:
   - В-васька! Н-ну наконец-то!.. К-ка-ак чувствуешь себя?..
   - Чувствую! - односложно ответила она.
   Не обидев, не дотрагиваясь, он взглядом провёл по двум прядям. К ним прочно пристало серебро Деда Мороза. Поседела.
   - П-под чернобурку?..
   Певунья стряхнула его тревожный взгляд с головы, подскочила к окну. Продышала лунку в белом узоре. Рассмотрела.
   - Ага. Новый имидж. Рядом будем лучше выглядеть... - Резко отвернулась от зыбкого отражения. - Ты-то как, Белый?
   - В п-порядке...
   Пётр оглянулся на Георгия, ещё не выбравшего линию поведения. Видимо, тот решил присоединиться к радости: тон его вопроса был вполне сносным.
   - Оклемалась? Как тебе местное здравоохранение? Отвечает достижениям современной медицины?
   - Тебе бы не понравилось! - отрезала Василиса. - А где Евдокия Михайловна?.. С ней ничего не случилось?..
   Пётр приобнял певунью за плечи. От волнения челюсти его как склеило ириской, окончательно замкнуло. Пытаясь что-то сказать, он только сильно морщился.
   Василиса выступила просительным тоном:
   - Игорь Максимильянович, вы же сами говорили: утро вечера...
   Но Франц уже всё решил.
   - Я знаю, что вы устали, знаю, что напуганы... Но если отложить до утра, боюсь, разговор может не состояться. Вы не обязаны участвовать, просто побудете тут с нами. "Мучительнее всего - запятая вместо точки!", напомнил он ей мнение Дианы Яковлевны.
   - Потерпи, девонька, недолго осталося, - сказала Евдокия Михайловна.
   Теперь кресло Василисы перекочевало с кухни - в столовую. Устраивая певунью поудобнее, повариха взбила на сиденьи огромное пуховое облако в лоскутном одеянии, подложила под ноги скамеечку, укутала "девоньку" пледом и вручила в руки горячую чашку с завтрашним компотом.
   Виляя хвостами, Фомка и Волчок улеглись рядом - прочно настороже.
   Франц вежливо предложил присутствующим: