Эльдарова Татьяна. Год охотника

   Бурханкин всё недоумевал:
   - Кто же это сделал? Ведь Варвар никого, это... ни к себе, ни на территорию... Кроме хозяев, конечно... Со мной, это... ладил. Ну да я что... Я слово знаю...
   Франц усмехнулся:
   - А разве тебе никогда не приходилось помогать кому-нибудь сей бренный мир оставить? Мы с тобой по лесу что - пропитания ищем? За что тебя, например, кое-кто Егерь Сергеевичем зовёт?..
   - Ты, Игорь Максимильянович, не путай! Лес - моя работа! - завертел головой Бурханкин, смахивая пронзительный взгляд, как назойливую муху.
   - А я?..
   - А тебе - сам говорил - для здоровья.
   - Мне - здоровье, паре-тройке куропаток - погибель! Ведь для здоровья можно и просто так по лесу пройтись, размышляя о вечном: о смысле жизни, например. Но беда в том, что мне - цель подавай! Когда гуляешь "просто так" - не нагуляешь и пятак!
   Охотник продолжал подначивать егеря. Но испытующе глядел при этом на Диану Яковлевну. Она же - внимательно разглядывала сумку "Black Russia" и, казалось, не вникала в спор.
   Бурханкин заупрямился.
   - Всё равно, дичь - это здоровая еда. Вот я спрошу, а ты ответь: лесная птица будет клевать всякую дрянь, которую ей подсовывают, как курице, чтобы потом свернуть шею?.. Ты её сначала найди, вспугни, прицелься и попади! Так же и со зверем... А здесь, это... ни фига себе "дичь" выбрали - сторожевого пса, который только тем и виноват, что сам чужака из виду не выпустит! Подлость какая! Что за манера за такая - бессловесной твари отраву сыпать! Зачем, спрашивается?..
   Франц удивился:
   - Вилли, ты же молодец! Хорошие вопросы задаёшь! Спроси что-нибудь ещё!
   - А что, Фима, спрашивается... - Бурханкин осёкся, пафосные нотки в его голосе сменила жалостливая интонация. - Он теперь так и будет там лежать и гнить?
   - Не-ет, - протянул Игорь Максимильянович, - я уже подумал, что надо сделать.
   - Сами закопаем, или Витька дождёмся?.. - встал Бурханкин.
   - А кто же нам тогда ответит на все твои вопросы?.. Нет, Варвар ещё сослужит свою последнюю службу. - Франц также поднялся: - Всё, идём, а то никуда не успеем. Вон и Фомка торопит!..
   Его питомец в это время старался половчее ухватить лежащую на земле сумку, которую уже выволок во двор. В результате - часть бумаг вывалилась и он теперь безуспешно толкал их обратно, перекрашивая розовое родимое пятно на носу в пыльный цвет.
   Игорь Максимильянович помог собаке собрать поклажу, приговаривая:
   - Это - документы! Нести надо аккуратно, почти как деньги. - Фомка виновато вильнул хвостом. - Уж постарайся для товарища. - Когда убедился, что тот всё понял, снова вручил ему в зубы сумку и повернулся к Диане Яковлевне.
   Тепло от маленькой ладони, которую пожал Игорь Максимильянович на прощанье, было таким... таким... (В протоколах и нотариальных документах, определяющих не физическое, а удивительно иное тепло человеческой руки не имело смысла.)
   Поскольку Франц пребывал в твёрдой уверенности, что никогда больше этой странной фрау не увидит!.. - по дороге ничего о ней не спрашивал.
   Он объяснял Бурханкину по поводу вскрытия Варвара:
   - Знаешь, кто нам поможет? Мой знакомый доктор из больницы, Рубин Марк Анатольевич. Мужик - мировой! Только тебе придется забежать к нему от меня с запиской. И если понадобится - покажешь дорогу к Дому фермера...
   Глава третья
   Проницательная Селена
   Бурханкин, местный житель, мало того - егерь, главный на охоте человек - попал в ресторан "Охотный" впервые (в отличие от Фомки: тот, на правах почти члена семьи Франца, был завсегдатаем. Иной раз и без хозяина наведывался).
   Так что теперь Егор Сергеевич с удовольствием пломбировал кабаньим рагу дырки в зубах и оценивал убранство полупустого зала. Он на время даже позабыл о смерти Варвара, тем более, что выполнил поручение: бедный пёс уже лежал в больничном морге, где его по просьбе Франца препарировал доктор Рубин.
   Бурханкин удивлённо зыркал из-под белёсых бровей на оленьи рога.
   - Неужто все наши?.. Я всех наших помню. Я бы столько не позволил, это... отстрелять.
   - Угомонись, Вилли, ты не на работе, - успокоил его Франц, как только прожевал. - Это привозные. Для интерьера.
   - Чего их столько понавешали?.. Хватило бы парочки.
   Игорь Максимильянович поучал:
   - Не красна изба углами, а красна пирогами! Ты ешь, ешь, не гляди по сторонам на чужие знаки благодарности. Хорошего гостя получить, что медведя приручить. Это, конечно, не храм Дианы, - пояснял он, весело поблёскивая глазами, - но каждый богатый да именитый считает своим долгом принести в Охотный подарок. И, по давней традиции, это оказываются рога...
   - Они у них у всех такие ветвистые?.. - скорчил рожу Бурханкин, боясь рассмеяться и нафыркать прямо на стол.
   - Пропорционально благосостоянию! Чем денег больше, тем больше голубей приворожит любвеобильная горлица.
   А дальше пошёл уж совсем путаный трёп.
   Чего уж: Игорь Максимильянович и Егор Сергеевич - взрослые люди. Всё равно их не переделать.
   Ухмыляясь и ёрничая, эти двое опустошили тарелки, запивая ужин красным вином и бросая Фомке объедки под стол.
   - Мы тут с тобой, Фима, как в рыцарском зале, - зевая от сытости, заметил Бурханкин, ошеломив Франца знанием романов Вальтера Скотта. Только какой-нибудь леди Ровены не хватает!
   - Но прежде, чем идти к даме сердца, - добавил тот, раскидывая на столе семейный архив Степнова, - расскажи-ка мне, будь другом, как у фермера дома, ничего не изменилось?
   Егор Сергеевич пожал плечами:
   - Когда там могло измениться? Я ведь только за доктором - и обратно!
   - Вот именно за те семьдесят пять минут, пока ты уговаривал доктора сделать вскрытие...
   - Да вроде, нет... - Бурханкин сосредоточился, вспоминая. - Вроде, всё, это... всё так же...
   Франц вдруг нахмурился. Весёлость - как рукой сняло.
   - Знаешь, что я думаю?..
   Бурханкин его почти не слушал: приподняв крахмальную скатерть, он наблюдал, как обстоятельно обгладывает Фомка большую кость, пристроив её между лапами.
   - Эх, Фима, жаль, Волчок мой сюда не вхож. Он бы тоже... А мы ему захватим. Да, Фомушка? Оставим Волчку? Не съедим всё?..
   Франц сердито повысил голос.
   - Вилли! Слушай внимательно! Я тебе говорю. Это же была твоя идея! Ты сам меня спрашивал, зачем "сняли" сторожевого пса и кому он мог помешать!
   Бурханкин встрепенулся, вытянулся пойнтером.
   Игорь Максимильянович продолжил:
   - Надо было бы за фермой приглядеть. Варвар-то теперь - больничный морг сторожит. Рубин, наверное, уже закончил вскрытие и скоро нам точно скажет, отчего он умер.
   Бурханкин смущённо потупился.
   - А я к Степновым своего Волчка запустил. Он хоть и не Варвар, но моё слово знает. И даже Витька без меня не допустит!..
   Франц как будто заново рассмотрел егеря. Тому польстил взгляд охотника.
   Но тут Франц предложил:
   - Давай-ка, помогай разобраться в документах.
   Лишь только Бурханкин увидел знакомую сумку, он зябко передёрнул плечами. Вся уверенность куда-то улетучилась. Стал отговариваться: темно, мол, плохо видно, глаза уже не те.
   Его реноме спас доктор Рубин. Рыжий, как солнце, Марк Анатольевич своим появлением принёс в небольшой зальчик полдень.
   Рубин подтвердил отравление. Химического названия ни Бурханкин, ни Франц не разобрали, поскольку все динамики в ресторане хором завели какую-то блатную песню.
   Было понятно главное: и смерть собаки, и болезнь Виктора Зуевича вызваны одним препаратом, симптомы отравления - те же. Только фермер справился с ядом...
   Потом для всех троих принесли кофе-гляссе. Мужское трио дружно обозвало десерт "Фомкиным носом" - мороженое было розовым.
   Рубин и Франц ещё о чём-то автономно пошептались. Бурханкин, к своей досаде, ничего не понял: динамики орали в оба уха, как уркаганы на разборке.
   Уставший доктор Рубин попрощался.
   *** Селена
   Только охотник и Бурханкин вновь склонились над бумагами, над егерем навис официант.
   Он произнёс голосом выпускника Парижской школы метрдотелей:
   - Прошу прощенья, вас внизу спрашивает какая-то дама! Вы спуститесь, или пригласить её сюда?
   - Какая дама? - напрягся Бурханкин.
   - Такая... вполне... - официант изобразил голливудскую улыбку, обозначил руками формы. - Интеллигентная блондинка с черным бантом.
   - А вот и долгожданная леди Ровена! - ехидно заметил Франц.
   - Ни-ни-ни! Ни в коем случае! - испугался Бурханкин. - Это моя пронюхала, что я тут. Небось, Тимофеевна ей насвистела, она и примчалась на Орлике...
   - Кто это - Тимофеевна? - не понял Франц.
   - Да подружка её, медсестра. Мы с тобой её, это... днём в больнице видели.
   Франца вдруг озарила идея:
   - А ты свою супругу не спрашивал о бандероли?..
   Бурханкин уже потерял всё набранное за день самоуважение, стал жалким старым ёжиком, вяло махнул лапкой:
   - Ни-ни-ни! Боже упаси! Да ты что, Фима! Да она и так меня со свету сживает! А если я ещё начну вопросы задавать!.. - он беспомощно вздохнул: Что сейчас будет!..
   У Игоря Максимильяновича сердце царапнуло, глядя на это превращение. Он подбодрил товарища:
   - Вилли, друг мой! Может быть вы позволите побеседовать с вашей женой на интересующую нас тему?.. Обещаю, что надолго я её не задержу!
   - Ну, это... если ненадолго... - с надеждой в голосе "позволил" Бурханкин.
   - Зовите даму, - обратился Франц к официанту, - и, если возможно, парочку свободных служащих, в качестве телохранителей - ей или нам - в зависимости от ситуации. Давайте на всякий случай уже и рассчитаемся.
   Получив счёт, он вложил купюру в ловкие пальцы официанта и в который раз убрал бумаги.
   Грозная молодящаяся дама моментально натянула строгий ошейник мужа через весь зал:
   - Чем ты здесь занима... - Вдруг глаза её заискрились дружелюбием. Как приятно! Я-то думала, мой Лешак опять напивается, а он, вроде, даже и почище стал!.. Ну, раз вы с ним - я спокойна: значит, домой на своих двоих придёт.
   Франц приподнялся в поклоне.
   - Составьте нам компанию, уважаемая леди Ровена... - Он чуть всё не испортил, оговорившись!
   По счастью, из-за динамиков мадам Бурханкина не расслышала.
   Просияла:
   - Вообще-то я Елена, но можно просто Лена. Мы же с вами соседи! раскокетничалась она, не обращая внимания на мужа, и демонстративно расправляя ситцевые оборки на высокой груди и покатых плечах.
   Франц цыкнул на глухо заворчавшего под столом Фомку, предупредительно отодвинул стул, пригласил мадам Бурханкину преувеличенно радушным жестом и вконец обескуражил:
   - Что вам заказать, фрау Елена?
   Гостья зачем-то провела руками по плюшевому сиденью, потом огладила бёдра. Прежде чем сесть, как цыганка в реверансе раскинула полосатую юбку.
   Осмотрелась.
   - Я уж и не знаю. - Усмехнулась: - Отвыкла. Меня теперь по ресторанам не часто водят.
   Взяла в руки меню, раскрыла. (Франц отметил: "Ей это привычно...") Пробежала глазами. Подумала-подумала и отказалась:
   - Нет, пожалуй, меня ничто не прельщает. Предпочту воздержаться. Да и не стоит наедаться перед сном, как вы считаете? - снова быстро поправила рюши над грудью.
   - Стряпню местной поварихи Евдокии Михайловны могу употреблять в любое время суток, - рассмеялся Франц. - Жаль, в организме ничто надолго не застревает, кроме мыслей.
   Бурханкина опустила ярко-вишнёвые глаза с воспалёнными веками.
   - Нет ничего тяжелее мыслей... Особенно, если их некому высказать...
   Францу показалось, что она сильно утомлена.
   Бурханкин обиженно засопел:
   - Сама никогда не хочешь поговорить...
   - Уж ты бы молчал, балбес, - моментально отозвалась его подруга жизни и сразу продолжила тоном, предназначенным более интересному собеседнику: Вот вы мне скажите, Игорь Максимильянович, вы умный, широко образованный, развитый человек...
   - Благодарю, - откликнулся на комплимент Франц, бросив успокоительный взгляд на егеря, - смею надеяться. Но как вы можете утверждать это наверняка? Мы ведь, по сути, едва знакомы, к моему огромному сожалению!..
   - Уверяю вас, знаю! Я такие вещи хорошо чувствую!.. - воскликнула мадам Бурханкина, устремив на Франца затуманенный взгляд. - Вы позволите мне продолжить? Я всего лишь хочу изложить пару мыслей по одному наиважнейшему в жизни поводу. Жаль, что люди прежде не задумывались над этим: избежали бы многих страданий.
   - Сделайте одолжение! - одобрил её намерение Франц.
   Она помолчала, закусила верхнюю губу, обнажив кривоватые нижние резцы. Испытующе прищурилась.
   - Игорь Максимильянович, как вы считаете, может человек трезво оценить свою способность быть счастливым?
   Франца удивился.
   - Вы имеете в виду кого?..
   - Просто человека - в широком смысле этого слова!
   - Даже не возьмусь сказать вот так сразу, - протянул Франц, не понимая, куда она клонит.
   - А вы сами хоть раз задумывались, почему у нас так много бракованных пар? Почему люди ищут, ищут, ищут свою другую половину, а в итоге находят... - она смерила Бурханкина уничижительным взглядом.
   Вот уж чего Игорь Максимильянович не допускал, - так это выяснения при нём взаимоотношений. Однако, остановить статную вздорную фрау надо было потихоньку - чтобы невзначай не навредить егерю.
   Пока он обдумывал, как бы аккуратно прервать словоизвержение мадам Бурханкиной, она тем временем продолжала:
   - И ведь на самом деле, всё не так безнадёжно! У меня уже есть последователи: я имею в виду - те, кто проникся моим учением. Их немного, но они теперь так же самоотверженно ищут и находят пары, соединённые в межгалактическом пространстве..
   - Постойте, - Франц, казалось, заинтересовался, - так вы что, знаете кто кому подходит?.. И что, ваши пары счастливы?.. Они любят?..
   Бурханкина милостиво улыбнулась: наконец-то понял! Кивнула величаво.
   - Должны полюбить!.. Разве можно в таком серьёзном деле полагаться на эмоции? Нет, никогда!.. Моя система очень стройна и поэтому вам интеллигентному человеку - несложно её постичь. Понимаете, случайностей не бывает. Чем больше совпадений между женщиной и мужчиной, тем вероятнее... Она мечтательно задумалась.
   Франц внимательно уставился на эту не лишённую привлекательности блондинку.
   - Любопытно, - отметил он вслух. В его круглых глазах заметались весёлые неоновые рыбки. - И по какому же принципу следует искать?..
   - Поверьте, всё достаточно просто, - воодушевилась мадам Бурханкина. Надо на чашках весов поровну распределить возраст, гороскопы, место рождения и особенно - имена! Например, Евгений-Евгения, Олег-Ольга, Фёдор-Феодора, Зуй-Зоя, и так далее.
   "Какой примитив! - мысленно усмехнулся Франц. Но внешне это на нём никак не отразилось, чего нельзя было сказать о жене егеря. Она напористо развивала мысль дальше: лицо её покрылось пунцовыми пятнами, кожа на носу заблестела, глаза вспыхнули красноватым огнём.
   - Лучше всего рассмотреть на примере, близком и понятном вам лично. К примеру, как звали вашу жену?.. - Неоновые рыбки в глазах Франца моментально легли на дно. - Хотя, в вашем случае - сложновато. Впрочем...
   - Ты уже всем надоела своими системами, - вспылил вдруг Егор Сергеевич. - Чтой-то не сильно-то твоя подружка Тимофеевна счастлива.
   - Лучше быть одной, чем прозябать с первым встречным! - отрезала супруга и отвернулась к Францу, подарив ему проникновенный взгляд. - Вы сколько лет бобылём маетесь?.. Если вам кажется, что лезу не в своё дело, простите. Но я хочу лишь объяснить, что вам повезло, - и она повторила свой привычно-кокетливый фокус с оборками. - Сегодня вам встретился человек наделённый особым знанием... - Последние слова она подчеркнула - будто высекла дату на могильном камне.
   - Ну и как, фрау Елена, часто срабатывало?.. Ваш собственный брак, полагаю, результат такого напряжённого поиска?..
   Она яростно прикусила растянутую в натужной улыбке губу, размазывая помаду.
   - Недостаток практики... Я была ещё не в должной форме.
   - А теперь?.. Вы, наверное, кого-то уже осчастливили в этих местах?..
   - Где, тут?!.. В этой дыре?!.. - удивилась мадам Бурханкина.
   Бурханкин задиристо поддакнул:
   - Да! Да!.. У нас же, это... полно одиноких...
   Она гневно подняла крепкие, ровные, как хвосты гончих, брови.
   - Имеешь в виду, среди твоих собутыльников?..
   Фрау злобно улыбнулась, незаметно пнула Фомку. Пёс немедленно высказал всё, что думает по её поводу. Она убрала ноги под стул и зыркнула на мужа.
   Бурханкин тут же свернулся клубком и выставил колючки: не начинай!..
   Франц решил, что с него также хватит, наслушался!
   - Фрау Елена, может, довольно разговоров о делах?.. Давайте будем отдыхать!.. Неужели в девять вечера после трудового дня вы не разделите со мной бокал шампанского или хотя бы мартини с тоником?
   Один из официантов мимоходом погладил Фомку, подобрав с пола салфетку, которую уронил Лешак. Другой - тут же принёс чистую...
   Гостья вскочила, возмущённо встряхивая крашеной челкой и пикантным бантиком над конским хвостом.
   - Не стану я пить в вашем зверушнике! И никакая я вам не фрау! Мы, слава Богу, в России живём!
   Франц охотно согласился:
   - Совершенно справедливо. Стоит оглянуться, увидишь массу дружественных лиц!
   Следуя совету, мадам Бурханкина огляделась, беспокойно ощупала глазами зал. Оленьи рога на стенах, казалось, угрожающе нацелились.
   Гостья плюхнулась обратно...
   - Ну, а если всё же говорить о деле, тогда, - предположил Франц, - вы наверняка не откажетесь помочь нам с уважаемым Егором Сергеевичем?..
   - А кто это? - не поняла она. (Забыла имя-отчество мужа, бывает.)
   - Очень известная личность, большой специалист в своём деле, глубоко почитаемый мною человек!
   - Этот, что ли?..
   Франц поспешил перейти к сути, в надежде, что мадам Бурханкина не успеет испортить им вечер. Он положил на стол злосчастную бандероль и проницательно утонул в разъяренных зрачках дамы.
   - Что вы можете сказать по этому поводу?
   - А что я должна говорить? - заёрзала вдруг Бурханкина. - Пакет как пакет... Что о нём скажешь?..
   - Ну, Елена Премудрая! Вы же не только знаток судеб, вы ещё и специалист! Вы должны нам поведать, откуда прислан, сколько находился в пути, где указано, что отправлен за счёт адресата, правильно ли оформлен вобщем, всё-всё.
   Бурханкина, вдруг побежала к выходу, сбивая юбкой стулья. Да так резво, будто вспомнила о невыключенном утюге.
   Игорь Максимильянович озадачено крикнул вдогонку:
   - Это не обязательно сегодня! Я завтра к вам зайду!..
   - Гул-ляй, С-сел-лена! - шепотом заулюлюкал Бурханкин, радуясь позорному бегству жены с поля боя.
   - Как ты сказал? - не расслышал Франц.
   - А что я сказал?.. Ничего я не говорил!
   - Ты её как назвал?
   Егор Сергеевич повторил по слогам:
   - Се-ле-на. Зовут её так.
   Игорь Максимильянович удивился:
   - Она же сказала...
   - Мало ли что она говорит! Она, это... много чего говорит! Не всему можно верить.
   - Даже так?.. - Франц снова внимательно посмотрел вслед Бурханкиной, потом повернулся к егерю: - Ну как, Вилли, ты выяснил с кем-нибудь насчёт машины назавтра?
   - Да когда бы я успел? - попытался увильнуть тот. - Мы же с тобой ходили... Я это... перевозку из больницы встречал... Потом провожал их с Варваром туда-сюда...
   - А целый день у тебя был на что? Ведь утром, кажется, договорились!.. - Франц разочарованно пожал плечами: - Ну, как хочешь, конечно. Я забыл, что обещанного три года ждут... Всё. Пора отдыхать. Завтра у меня полно своих дел.
   Он поднялся, кликнул Фомку и пошёл, не оглядываясь.
   Бурханкин схватил початый "мартини", кинулся следом.
   - Фима, ты что?.. Ты куда?.. Я сейчас! Я мигом!.. Игорь Максимильянович, погоди! Ты же это... не взял сумку с документами! Мы же это... расписались!.. - громко кричал он и быстро лавировал между столиками, боясь потерять Франца из виду.
   Тот притормозил, бросил через левое плечо:
   - Мы с тобой не в ЗАГСе были, а на ферме.
   Бурханкин с разбегу уткнулся ему в спину.
   - Уф, насилу догнал!.. Куда ты так рванул? Посиди здесь. Михеич наверняка ещё в гараже. Он мне не откажет! А после...
   - После, - подхватил Франц, со смешком отбирая у него бутылку, - тебя ждёт-не дождётся царица ночи. Уж твоя Селена как "засветит"...
   Бурханкин зашикал, оглядываясь.
   - Тихо, тихо! Зачем так громко! Она же скрывает, боится, что засмеют. У неё отец был химик, мать - училка астрономии. Вот и придумали имечко. А так, для всех - Лена. - Бурханкин вздохнул: - Вот ты про ЗАГС вспомнил, а она ведь там работала!.. Если бы ты знал, какая она тогда была!..
   За соседним столиком тоже услышали, какой нежностью задрожал вдруг голос маленького лесного человека.
   Франц сказал:
   - Неземная!
   *** Телеграмма
   Она ходит где-то рядом. Вынюхивает, выслеживает, цепляет незримой косой. Бывает, секущее остриё сорвётся, отпустит... Но рана уже нанесена. И будет кровоточить, пока...
   И всё же, самое страшное не Это. Точно знаю!.. Страх за близких - вот где настоящий ужас...
   Силы Виктора Зуевича были на исходе.
   Его даже перестал раздражать одноглазый сосед по палате. Фермер так устал волноваться о Шурочке, что больше не сопротивлялся болезни. Им овладело если не безразличие, то оцепенение...
   Как вдруг в коридоре раздался шум, донеслись восклицания:
   - Я его еле нашёл, другая же палата... Я сам вручу!..
   - Нельзя! Сейчас нельзя. Только после обхода!
   - Да ты что?!.. Я же на секунду! Пр-роп-пус-с-сти! Ты не знаешь, как он давно ждёт!.. - прорывался кто-то.
   - Ты что - почтальон?
   - Я замещаю... Мне Ленка поручила. Я, это... - заместо курьера...
   - Ну ладно. Только быстро!
   Возня стихла. В палату ворвался пронзительный женский голос:
   - Кто у нас тут самый счастливый? Кто тут у нас сейчас затанцует? К вам гость, - заглянула уже известная нам Яга Тимофеевна.
   Мимо неё протиснулся егерь Бурханкин.
   - Витёк! Вот, наконец... Телеграмма от Шурки твоей...
   Измученный фермер рванулся навстречу.
   Не пускала капельница.
   - Ну?! Дай! - нетерпеливо и жалобно попросил он, как путник - воды в пустыне.
   - Витёк, ты лежи. Я тебе прочту.
   - Нет! - потребовал фермер. - Я сам. Дай сюда!..
   Уступив дорогу выходящей медсестре Ирусику, Бурханкин плотно затворил дверь перед носом Тимофеевны, подбежал к Степнову и вложил листок в слабые пальцы. Степнов впился в телеграмму глазами.
   - Слава Богу! - сказал Виктор Зуевич и заплакал.
   Бурханкин отвернулся, заморгал быстро-быстро. Вдруг заметил с другой койки острый желтый глаз с уколом зрачка. Единственный глаз, совсем лысый, без ресниц... Как отгаданная ромашка... Давно не плакал, хоть и слезился. На втором - пиратская повязка.
   "Ну и глаз! - подумал Бурханкин. - Даже у зверей такого не бывает..."
   Егеря обуревали разные чувства: облегчения, выполненного долга и тревоги. Он побежал на перекрёсток встречать Франца из города.
   Франц, правда, этого не знал: сидел в искусственном кондиционном оазисе, запивал холодным черным кофе бутерброд с красной икрой и чувствовал себя человеком.
   Он был доволен. Контракт отвечал всем требованиям заказчика, что повлияло на гонорар: тут же списали один из трёх компьютеров и вручили его в подарок.
   Бывший обкомовский предводитель лично проводил Игоря Максимильяновича по мраморным ступеням бывшего обкома до самого "козлика", куда юный адъютант-посыльный бережно погрузил ценную технику.
   Франц забрался в душную кабину, просунул между коробками ноги, мягко хлопнул дверцей и подумал: "Вилли молодец. Без машины бы сейчас - хана! И механизатора надо будет отблагодарить. Встал ни свет-ни заря, беспрекословно на меня шоферит."
   - Ну, Дмитрий Михеич, везде побывали, всё повидали. Теперь - домой. Смотри, какой улов, когда-нибудь пробовал такое?
   Он приоткрыл портфель, откуда выглянула фигуристая бутылка. Рядом, впритирку, стояли штук восемь плоских импортных мясных упаковок.
   Михеич молча проглотил набежавшую слюну: "Чем я заслужил? Машина райцентровская, бензин казённый. Вполне хватило бы обещанной поллитры. Шикует немчура... Неспроста! Надо будет Лешака спросить... Хотя он тоже темнит что-то... Какие-такие у него могут быть дела с немцем?!.. Да и немец ли он вообще? Нос длинный, фары навыкате... Нет, фашисты такого немца быстро бы..." - Михеич недоверчиво покачал головой и рванул с места.
   Переживая на каждом ухабе за сохранность компьютера, Игорь Максимильянович и не заметил, как они подъехали к голосующему Бурханкину.
   - Витьку-то как "повезло"! В двухместной палате парится, с этим... возмущался по дороге Бурханкин, обращаясь к Михеичу. - Ну, тот... помнишь, запрошлой зимой ему шатун бока намял. Ну, ему ещё квартиру сразу дали.
   - А, этот, с одной фарой?..
   - Циклоп... - задумчиво произнёс Франц. - Он-то что там делает? Ведь только в прошлом месяце лежал.
   Михеич хмыкнул:
   - Он в больницу - как машина на заправку.
   - Не хотел бы я с ним, это... рядом оказаться, - поёжился Бурханкин.
   Франц понимающе кивнул: разговорчивый Тарас Григорьевич, которого он обозвал Циклопом*, сверкая единственным глазом, выписывался полный энергии. Но трижды за последние полгода (и это стало уже притчей во языцех) его соседи скоропостижно покидали помещение вперёд ногами, двое - в больнице, один - по лестничной клетке.
   - Зато я фермеру от жены весточку принёс! - торжествующе вспомнил Бурханкин.
   Игорь Максимильянович оживился:
   - Ну, и?..
   - Просит прощенья за задержку, говорит, скоро увидятся. А меня моя отпустила к Витькэ пожить, пока там никого нет. Игорь Максимильянович, может ты со мной?
   - Нет, у меня работы много. Да и не нужен я теперь, раз у твоего Степнова нашлась жена. Хотя, всё равно непонятно...
   Механизатор уже выставил коробки у подъезда и вытирая пот со лба грязной тряпкой, ждал обещанного магарыча.