Эллиот Аронсон. Макроскоп

и корпела над информацией, которую ей послушно доставлял Иво, всматриваясь
в тексты запавшими и покрасневшими от усталости и бессонницы глазами.
Она настояла на том, чтобы ей в лабораторию установили дополнительный
экран макроскопа, хотя все они знали, что посмотреть на него для нее
равносильно самоубийству.
Большой стеклянный чан, который она приспособила для хранения
протоплазмы Брада, стоял на полке, зловеще булькая при аэрации и мрачно
созерцая ее труды.
- Мне это не нравится, - как-то сказал Гротон в ее отсутствие. - Ей и
думать нельзя о том, чтобы восстановить Брада и прооперировать его самой,
но, похоже, она именно это и собирается сделать.
- У нее медицинское образование? - спросил Иво.
- Нет. Она пытается сейчас самостоятельно его получить. Она убьет
его.
- А что она собирается сделать? - обеспокоено спросила Беатрикс.
- Насколько я понимаю, она собирается удалить поврежденные мозговые
ткани и вырастить новые или заменить каким-то инопланетным
трансплантантом. Можно подумать, ей предстоит изготовить протез руки!
- Но ведь пострадал мозг, - сказала Беатрикс.
Иво задумался. Возможно ли заменить часть мозга и при этом не
изменить личность? Даже если Афре удастся это сделать, в результате
получится не тот Брад, которого она знала. И цивилизация, создавшая
разрушитель, наверняка позаботилась о том, чтобы такое восстановление было
невозможно, если не сломлен разрушитель.
На этом пути не может быть спасения.
Он пытался рассуждать здраво или просто боялся возвращения соперника?
Не становился ли он догматиком и ревнивцем, как это сказано в приведенном
Гротоном описании Водолея?
- Она не сможет восстановить его, если я не настрою станцию, -
заметил Иво.
- Вы уверены? Не забывайте, она видела деструкцию. И она настояла на
собственном экране макроскопа. Реконструирующий сигнал настраивается сам,
если есть протоплазма, подлежащая восстановлению, даже если никто не
следит за процессом. Она знает это и осуществит свой замысел.
- Не знаю. Я не стал бы рисковать.
Эту проблему, как и проблему с Шеном, пришлось оставить в покое. Они
были связаны. Любое вмешательство могло с равной вероятностью как
разрешить проблему, так и ухудшить ситуацию.
Приготовления Афры приближались к концу. Это можно было сказать по
тому, как она напевала у себя в лаборатории и по выражению ожидания на ее
лице, хотя она и избегала прямых ответов.
Когда напряжение стало невыносимым, Гротон пошел поговорить с ней, но
она заперлась от них.
- Можно было бы туда быстро добраться, - пробормотал Гротон,
руководивший строительством комнат, дверей, шлюзов, да и необходимые
механизмы еще остались. - Но зачем? Она хочет посмотреть, что получится, и
она достаточно упрямая девка. Вся огонь и земля.
Иво начинал понимать астрологические аллюзии - огонь погас, земля
осталась - что-то в этом духе.
- Оставим ее в покое?
- Все говорит за то, чтобы остановить ее грубой физической силой, -
сказал Гротон и пожал плечами. Но ни Иво, ни Беатрикс не решились
участвовать в голосовании.
- Но мы должны следить за ней, - сказал Иво. - Мы предполагаем, что
нависла катастрофа, но даже не можем представить, какая. Как бы нам не
пришлось собирать Афру по частям.
- В прямом смысле, - согласился Гротон. - Но только нас придется
собирать по частям, если мы попытаемся вломиться туда.
- Я имел в виду макроскоп.
Глаза Гротона расширились.
- Пойдемте! - крикнул он. - Беатрикс, оставайся здесь, но не входи
туда, чего бы ты не услышала, только если она не позовет на помощь.
Беатрикс испуганно кивнула. Она выглядела изможденной, потому что
мало спала, да и потеряла в весе. Только теперь Иво понял, насколько
глубоко Беатрикс, вторая женщина на Тритоне, переживает этот кризис.
Почему он так часто забывал, что люди страдают не меньше его?
Иво и Гротон забрались в скафандры, поспешно их проверили и побежали,
тяжело топая, по саду. Высокая пшеница и ячмень колыхались под порывами
легкого ветерка (Беатрикс настояла, чтобы ветер был как настоящий, хотя,
разумеется, его происхождение не было связано с метеорологическими
процессами), зеленые грядки картофеля сгрудились у выхода. Остроконечная
желтоватая листва фасоли тянулась к искусственному солнцу. Вообще-то,
технологии контролируемых мутаций были изложены в галактических
программах, но Беатрикс и слышать не хотела об этом - в саду были посажены
только те растения, семена которых были в их запасах и которые удалось
прорастить.
Они пробежали по дорожке сада (усыпанной гравием, окаймленной травой)
и выскочили за силовой экран, сопровождаемые облаком кристалликов льда:
воздух, который вырвался за ними, быстро охладился до температуры ниже
точки кипения, а сопутствующие водяные пары охлаждались еще быстрее.
Внутри силового купола, за ними, порыв ледяного ветра моментально
заморозил ближайшие к выходу растения и вызвал небольшой снежный вихрь.
За прозрачным экраном поверхность Тритона оставалась такой же, как
прежде - голая пустыня при температуре минус сто восемьдесят градусов по
Цельсию. За озером воды начинался океан холодной окиси азота - силовой
экран надежно изолировал одно вещество от другого.
Планетарный модуль одиноко стоял в двух милях от колонии. Они
неуклюже побежали к нему, еще находясь в поле одного "g". Через сто ярдов
гравитация упала до уровня чуть ниже нормального для Тритона.
Гравитационная линза фокусировала поле с поверхности Тритона площадью сто
квадратных миль на участок в несколько сот квадратных ярдов, уменьшая
гравитацию в окружающем пространстве и увеличивая ее в нужном месте.
Невозможно было бы полностью убрать гравитацию в какой-то точке или
увеличивать ее без предела - это устройство являлось скорее
распределителем, а не усилителем или экраном. Иначе пришлось бы
задействовать гораздо более энергоемкие процессы, но, как сказал Гротон во
время одной из консультаций, крайности нам ни к чему. Сильный
гравитационный дисбаланс мог бы уничтожить атмосферу и большую часть
поверхности Тритона, а то и вообще изменить его орбиту. К чему такой риск?
Они спешили к модулю, делая длинные и, для большей скорости, низкие
прыжки в поле 1/4 "g". Хотя они ждали в бездействии уже целую неделю, Иво
казалось, что счет идет на минуты. Он первым достиг модуля, прыжком
преодолел лестницу и забрался в шлюз. Все казалось таким примитивным после
чудес вроде силового поля! Они уже привыкли к хитрым штучкам II-го уровня
технологии, а теперь были вновь отброшены на I-й. Он запустил в шлюз
воздух и вошел внутрь, освободив кабину для Гротона. Затем включил
внутренний прогрев, но вовсе не для комфорта, а чтобы надежно работала
аппаратура. Оборудование модуля было приспособлено для работы при
"умеренных" температурах - до минус сорока градусов по Цельсию.
Теперь Иво уже знал, как управлять модулем, хотя первоклассным
пилотом еще не стал. После нескольких поездок на Шен он уже хорошо
продвинулся в науке выездки ракеты I-го уровня технологии.
Наконец они вплыли в помещение макроскопа. Здесь поддерживались
постоянные температура и давление, необходимые для нормальной работы
чрезвычайно чувствительной аппаратуры и компьютера. Они сняли скафандры и
принялись за работу. Их не беспокоил уже разрушитель, так как Иво знал,
как защищать мозг от него. Гротон, после нескольких пробных экспериментов
установил, что он не восприимчив к нему, если только не сильно
сосредоточивается.
Гротон даже попытался сам работать со скопом, чтобы облегчить
создание первых машин, но, оказалось, что тот предел, который не допускал
к его разуму разрушитель, не позволял воспринимать сигналы за
разрушителем. Обычный мозг воспринимал или все, или ничего. Иво был
счастливым исключением, возможно потому, что был искусственной личностью.
Он уже давно не работал на таких малых расстояниях, но был уверен,
что при правильной настройке макроскоп может принять, что угодно и где
угодно, хоть свое собственное изображение. Правда, для малых расстояний
разрушение падало - слишком сильный сигнал был хуже, чем слабый. Он
установил самый первый диапазон и сфокусировал макроскоп на Тритон.
Появилось изображение недр Тритона - однородная скала. Изменив
высоту, он вышел на поверхность, - все слегка размыто, но вполне
разборчиво. Он пронесся над кратерами, расселинами, океанами, направляясь
к куполу станции, - Гротон молча наблюдал за его действиями. Эту часть
работы Гротон мог бы выполнить сам, так как ему вполне по силам было
неинтеллектуальное общение с макроскопом. Но у Иво было больше сноровки, и
они спешили.
- Съезжаем на скорости девяносто пять миль в час, - заметил Гротон.
Иво понял, что до этого Гротон никогда не видел такой стиль
управления скопом.
- На самом деле мы не спускаемся, просто так быстрее, чем вводить
точные координаты станции. Хотя на больших расстояниях я и не пытался бы
проделать подобное.
Ремарка Гротона вызвала у него чувство легкого беспокойства, но он
был слишком занят, чтобы проанализировать свои ощущения.
Они были уже в куполе. Иво замедлился, прощупывая дорогу к пирамиде
и, затем, к лаборатории. Промелькнуло нервное лицо Беатрикс, сидящей в
кухне, и Гротон хмыкнул. "Он действительно любил ее", - подумал Иво, и
мысль эта явилась для него откровением, хотя он все время знал это.
Он приблизился к лаборатории Афры и установил точку обзора так, что
была хорошо видна вся комната. Она была там; лежала на койке и, похоже,
еще не начала... проект.
- Успели вовремя, - сказал он. - Правда, не знаю, хорошо это или
плохо.
- Понимаю, почему хорошо. А почему плохо?
- Потому что мы слишком далеко, чтобы вмешаться, если там произойдет
катастрофа, а она, я думаю, произойдет. Нам остается только смотреть.
Гротон задумчиво кивнул.
- Вы ее любите.
Это замечание не казалось сейчас бестактным или неуместным.
- Как только ее увидел. Брад мне представил ее - "Афра Глинн
Саммерфилд", и для меня этого было достаточно.
- Почему Брад сделал это?
- Что? Это была наша первая встреча.
- Выдумал имя. А вы что, не знали?
- Вы хотите сказать, ее имя не Афра? Или не Саммерфилд? Я не понимаю.
- Глинн. Я не знаю, какое у нее среднее имя, но точно не это. Думаю,
это родовое имя, вроде Джонс или Смит.
Иво был поражен:
- Брад! Он это сделал специально!
- Что сделал?
- Имя! Вы разве не поняли? Для меня его выдумал.
- Вы меня совсем запутали, Иво. Вы же не в имя влюбились, правда?
Иво не мог оторвать глаз от Афры. Он вспомнил тот вечер, когда она
лежала в гамаке, мучимая горем и прекрасная, после встречи с разрушителем.
- Вы не слышали историю обо мне и Сиднее Ланье? Я рассказал Беатрикс,
да и вы составляли гороскоп...
- Моя жена щепетильна по отношению к чужим секретам. Она, наверное,
почувствовала, что это конфиденциальная информация. Все, что она сказала,
это что вы обожаете поэзию Ланье. К сожалению, я не знаком с его
оригинальными произведениями.
- Да, я особо отношусь к этому поэту. Я изучил его биографию, все,
что с ним связано и я подсознательно реагирую...
- А! Та самая ключевая фраза. Это была... [имеется в виду диалог Иво
- Гротон из первой главы]
- Цитата из "Симфонии" Ланье, наверное, его величайшего произведения.
Когда я ее услышал, я понял, что Брад хочет меня видеть, и это очень
серьезно. Между нами, бывшими членами проекта, есть что-то вроде братства,
это называется групповой инстинкт. Это очень сложное чувство,
непреодолимое, я бы сказал. Я не мог не пойти на этот зов.
- О, да. У детей в кибуцах тоже есть что-то похожее. А это имя,
оно...
- Глинн. Из другой его большой поэмы - "Болота Глинна".
Гротон напряг память:
- А ведь мы ехали через...
- Болота Глинна. В Джорджии. Да. В этих краях Ланье черпал свое
вдохновение. Впервые его поэма была напечатана под псевдонимом, но
получила такой успех... вот почему я был там, а не искал денежной работы
где-нибудь на севере, как многие остальные. Я провел годы, путешествуя по
дорогам его жизни.
- На одной из них я вас и встретил?
- Да. Брад прекрасно это знал.
- Выходит, он просто играл с именами. Хотел приклеить вас к Афре.
Ведь она тоже из Джорджии, как и ваши болота.
- ЛАНЬЕ был из Джорджии. Он дрался во время Восстания, для вас он
конфедерат.
- Не понимаю Брада. Афра говорит, что она и Брад должны были
пожениться. К чему нужно было это затевать?
- Может из-за того, что ему очень был нужен Шен. Он знал, что я не
выйду из игры, пока Афра рядом, и Афра не выйдет из игры, пока ОН рядом.
Он даже столкнул нас лбами, чтобы вирус надежно укоренился. Заставил ее
провести меня по станции... Много ли нужно, когда рядом такая девушка. И я
только сейчас понял...
- Любовь слепа.
- Слепа и прекрасна. Это было так очевидно. Страховка на случай
встречи с разрушителем. Иво под каблуком у Афры - и единственный способ
выбраться из-под него - освободить Шена.
- Вы МОЖЕТЕ позвать Шена? Когда захотите?
- Могу. Но обратно загнать мне его уже не удастся.
- И Шену будет наплевать на Афру?
- Наплевать. Шен может заинтересоваться кем-то только на своем
уровне, а Афра для него...
- Дебил. Теперь я понимаю, почему ему в пять лет надоела жизнь.
Подумать только, никого в мире, с кем бы... постойте! "Моя пешка связана",
- не о вас ли это и Афре? Вы не хотите его выпустить из боязни потерять
ее?
Иво задумался.
- Может быть. Но, полагаю, это случайное совпадение. Любовь для Шена
ничего не значит.
- И, думаю, не много значит для Брада. Это самая отвратительная
интрига, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Использовать свою
невесту...
- Брад не пользовался этим словом, когда говорил об их отношениях, -
сухо ответил Иво. - Но есть другая причина, по которой я не очень
стремился выпустить Шена. Он полностью беспринципен. Может быть, он и
решит нашу проблему с разрушителем, но...
- Но вы не уверены, какого цвета ферзем он окажется? Я все больше
ценю вашу осторожность.
Иво тоже ценил понимание Гротона, ведь он так долго хранил свою
тайну. Его первое впечатление от Гротона было столь же негативно, сколь и
ложно. Он видел только белого толстяка, хотя ему нужно было видеть
собственные предрассудки. А сейчас этот человек - вовсе не толстый - был
его ближайшим союзником. Точно так же он впоследствии оценил личные
качества Беатрикс, которая показала ему ясно, что красота и интеллект,
которыми обладала Афра, еще не все. Афра...
Афра ровно дышала, то ли спала, то ли просто отдыхала.
- Думаю, мы не очень-то опоздали. Нам, наверное, придется сменяться,
пока что-либо не произойдет.
- Хорошая идея. Я вздремну пару часиков, а затем и вы поспите.
Гротон оттолкнулся и повис, расслабившись, в воздухе, будто прилег на
матрасик.
Иво осмотрел лабораторию. Его грызла совесть за то, что он
подглядывал, но боялся не делать этого. Он боялся, что с ней что-нибудь
случится. Замысел Брада оказался очевидным, но и потрясающе эффективным.
Афра действительно заполнила все мысли Иво, и его наполняла радость каждый
раз, когда он смотрел на нее. Она была впечатляющей женщиной, и она была
из Джорджии, - и это значило больше, чем все ее недостатки. Называйте это
глупостью, называйте предвзятостью: он был приговорен навсегда. Любил ли
ее Брад, или просто, как он выражался, "был без ума"? Сейчас Иво
сомневался. Ведь он позволил себе забыть, насколько цинично судил Брад о
человеческих взаимоотношениях. Многие дети проекта были такими. Как
правило, они были сильны разумом и слабы совестью, особенно в отношениях с
внешним миром - Шен лишь логическая крайность этого. Они были независимы
интеллектуально, материально и морально. Для Брада дело всегда было важнее
человека. Афра могла быть просто самым доступным развлечением во время
перерывов на станции, к тому же, неплохая уздечка для пешки Шена. Девочка
из Джорджии для историка Джорджии.
Если ей удастся оживить Брада в том виде, в котором она его знала,
это само по себе будет бедой. Несомненно, эта ее активность вызвана
чувством вины за свои предрассудки, стремлением искупить ее. Ведь Брад,
как и Иво, был цветным. У него была негритянская кровь и меланин [кожный
пигмент в коже. Но если она потеряет его, она убедит себя в том, что
причиной стало ее предвзятое отношение к расовым корням Брада.
И все же блаженна она в вине своей! Не в этом ли совесть человека?
Поступки нормального человека определяются чувствами гордости и вины, а
нормальные люди лишены этих чувств и поэтому опасны для общества. Даже
подсознательный расизм образованных белых южан имел свои границы и законы,
он не был абсолютным злом.
Но у Шена нет ни интеллектуальных, ни этических ограничений. У него
нет ни стыда, ни совести. Он будет настоящим кошмаром.
Афра пошевелилась. Она потянулась так, как никогда не потянулась бы
на людях, и прошла в ванную комнату. Это уже было вне поля зрения, и Иво
не стал следовать за ней. Благодаря чувству вины, он, слава Богу, не был
вуайеристом.
Через несколько минут она вновь появилась и подошла к стойке. На
стойке было установлено какое-то электронное оборудование. Иво заметил,
что она настраивает экран макроскопа, чтобы он был направлен прямо вниз с
высоты человеческого роста. Несколько секунд она рассматривала прозрачную
колбу с протоплазмой, затем нагнулась и вытащила ванну из нижнего
отделения стойки.
Сомнений не оставалось - начиналось...
- Гарольд.
Гротон проснулся, замахал спросонья руками, прежде чем приспособился
к невесомости. Афра открыла кран, и густая жидкость побежала в ванну. Она
отошла, глядя на струю. Иво попытался представить, о чем она думает, и не
смог. В ванну вытекал Брадли Карпентер, ее возлюбленный.
- Я не вижу инструментов, - сказал Гротон. - Если она собирается
делать операцию, то...
Действительно, специального оборудования не было. Но если она
отказалась от операции, то в чем же был ее план? Не собиралась же она до
конца дней своих нянчиться с ним.
Протоплазма тут же отреагировала на свободу. По ней прошла дрожь, она
заискрилась.
Афра налила колбу воды, прополоскала ее и выплеснула в ванну. И тут
включился луч.
Они сидели здесь, работали с макроскопом и шпионили за ней, в то же
время галактический сигнал проходил на ее дополнительный экран. Все
происходило одновременно, об этом свойстве макроскопа Иво раньше не знал.
И вновь образовалось ядрышко, пульсирующий зародыш, развивалось
позвоночное существо.
- Знаете, - сказал Гротон. - Есть одно простое решение, вот только не
известно, сработает ли. Что, если процесс остановить на мгновение раньше?
Всего лишь маленький кусочек жизни...
- И разрушителя никогда не было? - Это было просто, слишком просто. -
Почему же галактические программы этого не советовали?
- Она может пропускать его и раз, и два, чтобы найти это место.
Засечь его. А когда найдет... - ну, думаю, у нее уже что-то заготовлено.
Может, у него будут провалы в памяти о недавних событиях. Но она их быстро
восстановит.
Существо все росло, уже образовался легочный аппарат.
- Или, например, - продолжал Гротон, - она может провести
эксперименты с изменением состава жидкости. Если бы было возможно выловить
поврежденные клетки и заменить их на здоровые...
- Но это будет уже протоплазма с другим набором хромосом! - возразил
Иво. - Где же она достанет нужный набор?
Гротон не стал спорить.
Афра подкатила аппарат с длинными электродами. Иво вспомнил, что
давал ей описания этого прибора, но понятия не имел, для чего же он.
Очевидно, Афра лучше знала, что с ним надо делать. Сейчас он заметил, что
ванна была из метала, а не из пластика - она проводила электрический ток.
- Удар как раз перед разрушителем, чтобы остановить процесс в нужном
месте, - прокомментировал Гротон.
- Но ведь плавление произошло после разрушителя, - сказал Иво с
тревогой в голосе. - Суть процесса в том, что вся память есть часть
плазмы. Нельзя просто прервать восстановление - вы можете разрушить всю
структуру, а это очень опасно. Я бы не стал...
- Мы это скоро увидим своими глазами, мрачно ответил Гротон. -
Смотрите.
Незаметно прошло четыре часа процесса восстановления. Иво мог лишь
смотреть, не в состоянии чем-либо помочь. Афра укрепила один электрод на
краю ванны, а другой, в форме диска, прижала к эволюционирующей голове.
Нужный момент она, видимо, определяла интуитивно. Включила тумблер
питания. Пошел ток.
Тело в ванне свела судорога.
- Шоковая терапия? - пробормотал Гротон. - По-моему, это не имеет
смысла.
Афра выключила ток и убрала диск. Отошла.
Тело, а это сейчас определенно был Брад, прекратило эволюционировать.
Задрожали веки, развернулась грудь.
- Неужели удалось, - недоверчиво произнес Гротон.
- КОЕ-ЧТО ей удалось. Но, боюсь, память о разрушителе сидит где-то в
нем и ждет своего часа. Может, это произойдет через несколько часов или
дней...
А может, в нем шевельнулась ревность?
- О-о!
Творилось что-то явно неладное. Тело в ванной, вместо того, чтобы
очнуться, стало вновь изменятся.
- Она не остановила его, процесс пошел вспять!
- Тогда он расплавится, не так ли?
- Он не плавится!
Как бы там ни было, но это было уже точно не частью цикла. Проектор
заработал, и Афра, закрыв ладонью рот, только беспомощно наблюдала.
Изменения пошли быстрее. Голова уродливо распухла, ноги съежились. Тело
начало сжиматься. Конечности утратили форму и втянулись в то, что когда-то
было телом. Формой это напоминало гигантскую морскую звезду, с усыпанными
присосками щупальцами.
Когда процесс остановился, от человека в существе уже ничего не
осталось.
Афра закричала. Иво мог видеть ее раскрытый рот, губы, обнажившие
ряды белых зубов, поднятый язык. Ее грудь спазматически вздымалась, Иво
почти слышал ее отчаянный, безысходный вопль. Она кричала, пока слюна не
окрасилась кровью.
В ванне барахталась исполинская морская звезда. Она безнадежно
вытягивала свои щупальца, словно искала спасения, но через минуту они уже
безжизненно свисали с края ванны.
Проектор выключился - это было свидетельство того, что на этот раз
цикл завершен. Из последних сил тварь попыталась подняться, но щупальца
обмякли, тело плюхнулось на дно ванны, конвульсивно вздрогнуло и замерло.
Пять конечностей распрямились.
По телу чудища медленно разлилась серая краска. Это пришла смерть.

7

Беатрикс полола сад. Некоторые ростки пшеницы пробивались рядом с
грядками помидоров, и она аккуратно удаляла их, стараясь не повредить ни
одно растение. Столь любовно оберегаемые ростки будут вскоре пересажены на
пшеничное поле - площадку сорок на сорок футов, зеленеющую на юге сада.
Иво присел рядом с ней, но помощи не предложил. Для нее эта работа
была самоцелью, и непрошеное участие рассматривалось бы как неуместное
вмешательство. Когда человек вкладывает в работу свой, неведомый другим
смысл, она слишком важна для него, чтобы кому-то ее доверить. Иво заметил,
что Беатрикс продолжала терять в весе. Круглолицая матрона бесследно
исчезла, на ее месте очутилась пожилая женщина с тощим лицом. Материальное
благополучие, увы, не всегда означает здоровье и счастье.
- Вы знаете, она так тяжело переживает случившееся, - сказал он после
приличествующей паузы.
- А что же нам делать, Иво? Я не могу уже на это смотреть, но не
представляю как ей можно помочь.
- Я так понимаю, она, после потери Брада, все время подавляла в себе
эмоции. Она знает, что его больше нет, но отказывается с этим смириться.
Сейчас...
- Сейчас нам следует дежурить возле нее и обращаться с ней, как с
преступницей. Мне не нравится все это, Иво.
Она понимала все. Все ее тело выражало участие. Беатрикс находилась,
пожалуй, в худшем физическом состоянии, чем Афра.
- Это никому не нравится. Но мы не имеем права оставить ее одну.
Она подняла зеленый побег и осторожно пересадила его в таз с мокрым
песком.
- Это ужасно.
- Интересно, а... - Он запнулся, пораженный дерзостью своего
предположения. - По-вашему, выходит, что мы уже обращаемся с ней как с
преступницей?
- Мы ДОЛЖНЫ что-то предпринять, - сказала она.
- Но может быть, все должно быть совсем не так. Я подумал, ну... она
чувствует себя виноватой, и мы должны устроить ей нечто вроде суда.
Рассмотреть какие есть свидетельства и затем решить, кто и в чем виноват.
Тогда проблема будет решена.
- Но кто будет решать, Иво? Я не смогу.
- Думаю, и я не смогу. Я ведь необъективен. Но, вам лучше знать,
может, ваш муж сможет?
- Она ему нравиться, Иво. Он не захочет выносить ей приговор.
В ее голосе не было и тени ревности, и Иво знал, что она не из тех
людей, которые способны скрывать подобные чувства. Ее фраза была еще одним
свидетельством в ее пользу и кое-что говорила о Гротоне - то, о чем он
раньше и не подозревал.
- Скорее всего, он согласится. Мне кажется, что суд разрядит
обстановку, очистит воздух и...
Беатрикс замерла:
- Смотрите, Иво. Видите?
Он резко повернулся, подозревая неладное, и посмотрел в направлении,
которое указывала ее рука. Но там ничего особенного не было.
- На том помидорном листе? - прошептала она, дрожа от волнения.
Он вздохнул с облегчением, тревога была напрасной.
- По-моему, совершенно здоровый лист, но, может быть, следует его
обработать...
- Жук! - воскликнула она.
- Должно быть, в помидоре была личинка. А я-то думал, что их