Страница:
— А знаете, сеньор падре, на вас хоть и черная одежда, но вы не совсем еще похожи на черта, — сказал он, проводя рукавом по рту, чтобы обтереть усы, — этак мы с вами, пожалуй, и столкуемся.
— Это зависит только от одного вас, Красный Кедр… Вот эти два храбрых канадских охотника не хотят ничего делать без вашего участия!
Геркулес бросил на молодых людей испытующий взгляд.
— Гм! — проговорил он. — На кой вам черт нужны эти ребята? Разве я не говорил вам, что проберусь на прииск и один с моими молодцами?
— Ха-ха! Я знаю, что вы и ваши сыновья люди не робкого десятка, но все-таки мне кажется, что четыре человека, хотя бы они были даже и сильнее вас, не в состоянии довести дело до конца… Подумайте только, с каким множеством врагов придется вам иметь дело, дорогой.
— Тем лучше! Чем больше их будет, тем больше мы их перебьем, — возразил скваттер со зловещим смехом.
— Сеньор падре, — перебил его Дик, — что касается меня, то я тоже ни капельки не боюсь их и… — но, поймав взгляд, брошенный на него товарищем, вдруг смолк.
— Чего это вы ни капельки не боитесь, мой миленький мальчик? — спросил гигант насмешливым тоном.
— Ничего, — сухо отвечал молодой человек. — Представьте себе, я ничего не говорил.
— Отлично! — проговорил Красный Кедр. — Пусть будет по-вашему… За ваше здоровье!
С этими словами он вылил в свой стакан все, что оставалось в бутылке.
— Ну а теперь, — сказал Гарри, — потрудитесь, сеньор падре, объяснить нам, чего вы от нас хотите, да только говорите как можно короче.
— Да, — согласился с ним и Красный Кедр, — мужчины не должны терять время на пустую болтовню.
— Хорошо. Вот что я вам предлагаю. Красный Кедр соберет не позже чем за три дня человек тридцать решительных людей, которыми он же будет и командовать, и после этого мы сейчас же отправимся в путь — разыскивать золото. Ну, что вы на это скажете?
— Гм! — проворчал Красный Кедр. — Чтобы отправиться на этот прииск, надо по меньшей мере знать хоть приблизительно, где он находится, иначе я ни за какие блага не возьму на себя этого дела.
— Не беспокойтесь ни о чем, Красный Кедр, я отправлюсь вместе с вами, а у меня, как вы знаете, есть план той местности.
Колосс бросил из-под бровей на монаха подозрительный взгляд, а затем сейчас же опустил глаза.
— Это правда, — сказал он с напускным равнодушием, — я и забыл совсем, что вы тоже хотите ехать вместе с нами… Значит, вы решили все-таки покинуть на время наших прихожан?
— Бог будет бодрствовать над ними.
— Э! В таком случае, у него будет немало дел… Ну, да это меня не касается, и, может быть, и лучше, если все так устроится… Вы лучше скажите мне, зачем вы меня приглашали сюда?
— Затем, чтобы познакомить вас с этими двумя охотниками, которые должны путешествовать с нами.
— Позвольте, — заметил Дик, — я не совсем ясно представляю себе, чем я могу быть полезен в этом деле… По-моему, наоборот, ни я, ни мой товарищ вам совсем не нужны.
— Простите! — поспешно отвечал монах. — Но я, безусловно, на вас рассчитываю.
Колосс поднялся.
— Эх, вы! — сказал он грубо, кладя свою широкую руку на плечо Дика. — Неужели вы не понимаете, что этот почтенный монах, не задумавшийся убить человека ради того, чтобы украсть у него тайну его прииска, страшно боится остаться с глазу на глаз со мной в прерии? Он боится, как бы я, в свою очередь, не убил его, чтобы украсть у него ту тайну, которой он овладел путем преступления! Ха-ха!
— Не понимаю, как это вам могло прийти в голову, Красный Кедр! — вскричал монах.
— Вы хотите уверить меня, что я ошибся? — отвечал последний. — Мне это, впрочем, все равно, делайте как знаете, я предоставляю вам полную свободу!.. Можете действовать по своему усмотрению.
— Что такое? Вы уже уходите?
— За каким же чертом буду я торчать еще здесь! Мы ведь уже все решили… Через три дня тридцать человек из лучших пограничных бродяг будут ждать вас у бухты Серого Медведя, там же буду и я вместе с ними.
Пожав в последний раз плечами, скваттер ушел, не кланяясь и не поворачивая головы.
— Надо сознаться, — заметил Дик, — что у этого человека лицо настоящего мошенника. Какая мерзкая личность!
— О! — отвечал монах, вздохнув. — Наружность ровно ничего не значит, надо знать еще душу этого человека.
— Если вы так хорошо его знаете, зачем же имеете с ним дело?
Монах слегка покраснел.
— Потому что так надо! — прошептал он.
— Может быть, тем более, что это касается лично вас, — продолжал Дик, — ну, а так как ни меня, ни моего друга ничто не обязывает заводить более близкое знакомство с этим человеком, сеньор падре, то мы…
— Молчите, Дик! — перебил Гарри сердитым голосом своего товарища. — Вы сами не знаете, что вы говорите. Мы согласны отправиться вместе с вами, сеньор падре, можете на нас рассчитывать как на ваших защитников в случае надобности, потому что мне кажется, что Красный Кедр прав.
— Каким это образом?
— А очень просто. Вы и в самом деле боитесь, как бы он не вздумал покончить с вами, и вы рассчитываете, что мы станем на вашу сторону и будем вас защищать… Или, может быть, это не так?
— Зачем мне от вас скрывать правду? Этот человек внушает мне страх, и я не хочу находиться всецело в его власти.
— Успокойтесь, мы будем вместе с вами, и я вам клянусь честью охотника, что с вашей головы не упадет ни один волос.
Бледное лицо монаха засияло от удовольствия при таком великодушном обещании.
— Спасибо вам, — с чувством сказал он.
Поведение Гарри показалось очень странным Дику, которому известны были возвышенные чувства и врожденная честность его товарища, но, по обыкновению, он даже не стал пытаться добиться объяснения причин, заставивших его действовать таким образом, и удовольствовался тем, что кивком головы подтвердил свое согласие.
— Будьте уверены, кабальеро, что как только мы достигнем месторождения, я выдам вам крупную долю, и вам не придется жалеть о том, что вы отправились вместе с нами.
— Денежные вопросы нас обоих интересуют очень мало, — отвечал Гарри, — мы с ним вольные охотники и очень мало заботимся о приобретении богатства, которое для нас было бы скорее затруднением, чем источником удовольствий и наслаждений. Нас заставляет принять участие в этой экспедиции главным образом любопытство и желание познакомиться с этими неведомыми странами.
— Какая бы причина ни заставила вас принять мое предложение, я, во всяком случае, очень благодарен вам за это.
— А теперь позвольте нам проститься с вами… Еще раз повторяю вам, что мы принимаем ваше предложение и согласны отправиться в это путешествие.
— Идите, господа, я не стану вас больше задерживать. Я знаю, где вас найти, когда вы мне понадобитесь.
Молодые люди нашли шляпы, взяли карабины и вышли из венты.
Монах проводил их глазами.
— О! — прошептал он. — Мне кажется, что на этих людей можно будет положиться: у них в жилах еще осталось несколько капель той честной французской крови, которая презирает предательство. Впрочем, все равно, — добавил он, как бы под влиянием только что пришедшей в голову мысли, — я на всякий случай приму свои меры предосторожности.
Затем он тоже встал и осмотрелся кругом.
Наполняющие залу авантюристы, разбившись на группы, играли за столами в монте56; их энергичные фигуры резко выделялись в полутьме залы, едва освещенной закоптелой лампой.
Подумав немного, монах несколько раз стукнул по столу кулаком, а затем громко крикнул на всю залу:
— Сеньоры кабальеро, потрудитесь, пожалуйста, выслушать меня. Я хочу сделать вам выгодное предложение.
Присутствующие повернули головы, игравшие покинули на минуту свои карты и кости, и вскоре все они с любопытством окружили монаха, причем некоторые из них стояли с недопитыми стаканами в руках.
— Кабальеро, — продолжал монах, — если я не ошибаюсь, вы все принадлежите к числу людей, к которым судьба отнеслась более или менее сурово.
Авантюристы принялись утвердительно кивать головами.
— Если позволите, — продолжал монах, чуть заметно улыбаясь, — я готов взять на себя поправить то зло, которое вам причинила несправедливость фортуны.
Авантюристы насторожили уши.
— Говорите! Говорите, сеньор падре! — послышались восклицания со всех сторон.
— В чем дело? — спросил затем один из стоявших в первом ряду субъектов с лицом висельника.
— Дело все заключается в том, что я хочу через несколько дней отправиться в экспедицию в землю апачей, — сказал монах, — и вот для участия в этой экспедиции вы мне и нужны.
Ответ этот имел действие ушата холодной воды — команчи и апачи внушают слишком большой страх обитателям мексиканских границ.
Монах угадал произведенный им эффект, но не подал вида, что заметил это и совершенно спокойно продолжал свою речь:
— Я всех вас нанимаю к себе на службу на один месяц, — сказал он, — за четыре пиастра в день.
При таком великолепном предложении глаза всех авантюристов сверкнули алчностью, страх уступил место жадности, и они с радостью воскликнули:
— Мы все согласны, преподобный отец!
— Но, — заметил тот самый человек, который говорил раньше, — мы были бы очень счастливы, сеньор падре, если бы прежде, чем нам пускаться в путь, вы дали нам ваше святое благословение и отпустили бы нам грехи.
— Да, да! — хором повторили все присутствующие. — Мы были бы счастливы, если бы вы согласились исполнить нашу просьбу, святой отец.
Монах, видимо, раздумывал.
Авантюристы с нетерпением ждали ответа.
— Ну хорошо, пусть будет по-вашему! — отвечал он через минуту. — Так как я предлагаю вам принять участие в деле богоугодном, то я согласен дать вам свое благословение и отпустить вам грехи.
В продолжение нескольких минут в зале стоял стон от криков ликующих негодяев.
Монах потребовал молчания, и как только оно было восстановлено, сказал:
— Теперь, кабальеро, скажите мне каждый свое имя, чтобы я мог найти вас, когда вы мне понадобитесь.
Затем он сел за стол и начал вербовку авантюристов, долженствовавших составить вместе с теми людьми, которых обещал привести Красный Кедр, отряд, который он рассчитывал вести с собой на поиски жилы.
Мы покинем на несколько минут достойного монаха в зале венты дель-Пасо и последуем за канадскими охотниками.
ГЛАВА XIV. Два охотника
ГЛАВА XV. Брат Амбросио
— Это зависит только от одного вас, Красный Кедр… Вот эти два храбрых канадских охотника не хотят ничего делать без вашего участия!
Геркулес бросил на молодых людей испытующий взгляд.
— Гм! — проговорил он. — На кой вам черт нужны эти ребята? Разве я не говорил вам, что проберусь на прииск и один с моими молодцами?
— Ха-ха! Я знаю, что вы и ваши сыновья люди не робкого десятка, но все-таки мне кажется, что четыре человека, хотя бы они были даже и сильнее вас, не в состоянии довести дело до конца… Подумайте только, с каким множеством врагов придется вам иметь дело, дорогой.
— Тем лучше! Чем больше их будет, тем больше мы их перебьем, — возразил скваттер со зловещим смехом.
— Сеньор падре, — перебил его Дик, — что касается меня, то я тоже ни капельки не боюсь их и… — но, поймав взгляд, брошенный на него товарищем, вдруг смолк.
— Чего это вы ни капельки не боитесь, мой миленький мальчик? — спросил гигант насмешливым тоном.
— Ничего, — сухо отвечал молодой человек. — Представьте себе, я ничего не говорил.
— Отлично! — проговорил Красный Кедр. — Пусть будет по-вашему… За ваше здоровье!
С этими словами он вылил в свой стакан все, что оставалось в бутылке.
— Ну а теперь, — сказал Гарри, — потрудитесь, сеньор падре, объяснить нам, чего вы от нас хотите, да только говорите как можно короче.
— Да, — согласился с ним и Красный Кедр, — мужчины не должны терять время на пустую болтовню.
— Хорошо. Вот что я вам предлагаю. Красный Кедр соберет не позже чем за три дня человек тридцать решительных людей, которыми он же будет и командовать, и после этого мы сейчас же отправимся в путь — разыскивать золото. Ну, что вы на это скажете?
— Гм! — проворчал Красный Кедр. — Чтобы отправиться на этот прииск, надо по меньшей мере знать хоть приблизительно, где он находится, иначе я ни за какие блага не возьму на себя этого дела.
— Не беспокойтесь ни о чем, Красный Кедр, я отправлюсь вместе с вами, а у меня, как вы знаете, есть план той местности.
Колосс бросил из-под бровей на монаха подозрительный взгляд, а затем сейчас же опустил глаза.
— Это правда, — сказал он с напускным равнодушием, — я и забыл совсем, что вы тоже хотите ехать вместе с нами… Значит, вы решили все-таки покинуть на время наших прихожан?
— Бог будет бодрствовать над ними.
— Э! В таком случае, у него будет немало дел… Ну, да это меня не касается, и, может быть, и лучше, если все так устроится… Вы лучше скажите мне, зачем вы меня приглашали сюда?
— Затем, чтобы познакомить вас с этими двумя охотниками, которые должны путешествовать с нами.
— Позвольте, — заметил Дик, — я не совсем ясно представляю себе, чем я могу быть полезен в этом деле… По-моему, наоборот, ни я, ни мой товарищ вам совсем не нужны.
— Простите! — поспешно отвечал монах. — Но я, безусловно, на вас рассчитываю.
Колосс поднялся.
— Эх, вы! — сказал он грубо, кладя свою широкую руку на плечо Дика. — Неужели вы не понимаете, что этот почтенный монах, не задумавшийся убить человека ради того, чтобы украсть у него тайну его прииска, страшно боится остаться с глазу на глаз со мной в прерии? Он боится, как бы я, в свою очередь, не убил его, чтобы украсть у него ту тайну, которой он овладел путем преступления! Ха-ха!
— Не понимаю, как это вам могло прийти в голову, Красный Кедр! — вскричал монах.
— Вы хотите уверить меня, что я ошибся? — отвечал последний. — Мне это, впрочем, все равно, делайте как знаете, я предоставляю вам полную свободу!.. Можете действовать по своему усмотрению.
— Что такое? Вы уже уходите?
— За каким же чертом буду я торчать еще здесь! Мы ведь уже все решили… Через три дня тридцать человек из лучших пограничных бродяг будут ждать вас у бухты Серого Медведя, там же буду и я вместе с ними.
Пожав в последний раз плечами, скваттер ушел, не кланяясь и не поворачивая головы.
— Надо сознаться, — заметил Дик, — что у этого человека лицо настоящего мошенника. Какая мерзкая личность!
— О! — отвечал монах, вздохнув. — Наружность ровно ничего не значит, надо знать еще душу этого человека.
— Если вы так хорошо его знаете, зачем же имеете с ним дело?
Монах слегка покраснел.
— Потому что так надо! — прошептал он.
— Может быть, тем более, что это касается лично вас, — продолжал Дик, — ну, а так как ни меня, ни моего друга ничто не обязывает заводить более близкое знакомство с этим человеком, сеньор падре, то мы…
— Молчите, Дик! — перебил Гарри сердитым голосом своего товарища. — Вы сами не знаете, что вы говорите. Мы согласны отправиться вместе с вами, сеньор падре, можете на нас рассчитывать как на ваших защитников в случае надобности, потому что мне кажется, что Красный Кедр прав.
— Каким это образом?
— А очень просто. Вы и в самом деле боитесь, как бы он не вздумал покончить с вами, и вы рассчитываете, что мы станем на вашу сторону и будем вас защищать… Или, может быть, это не так?
— Зачем мне от вас скрывать правду? Этот человек внушает мне страх, и я не хочу находиться всецело в его власти.
— Успокойтесь, мы будем вместе с вами, и я вам клянусь честью охотника, что с вашей головы не упадет ни один волос.
Бледное лицо монаха засияло от удовольствия при таком великодушном обещании.
— Спасибо вам, — с чувством сказал он.
Поведение Гарри показалось очень странным Дику, которому известны были возвышенные чувства и врожденная честность его товарища, но, по обыкновению, он даже не стал пытаться добиться объяснения причин, заставивших его действовать таким образом, и удовольствовался тем, что кивком головы подтвердил свое согласие.
— Будьте уверены, кабальеро, что как только мы достигнем месторождения, я выдам вам крупную долю, и вам не придется жалеть о том, что вы отправились вместе с нами.
— Денежные вопросы нас обоих интересуют очень мало, — отвечал Гарри, — мы с ним вольные охотники и очень мало заботимся о приобретении богатства, которое для нас было бы скорее затруднением, чем источником удовольствий и наслаждений. Нас заставляет принять участие в этой экспедиции главным образом любопытство и желание познакомиться с этими неведомыми странами.
— Какая бы причина ни заставила вас принять мое предложение, я, во всяком случае, очень благодарен вам за это.
— А теперь позвольте нам проститься с вами… Еще раз повторяю вам, что мы принимаем ваше предложение и согласны отправиться в это путешествие.
— Идите, господа, я не стану вас больше задерживать. Я знаю, где вас найти, когда вы мне понадобитесь.
Молодые люди нашли шляпы, взяли карабины и вышли из венты.
Монах проводил их глазами.
— О! — прошептал он. — Мне кажется, что на этих людей можно будет положиться: у них в жилах еще осталось несколько капель той честной французской крови, которая презирает предательство. Впрочем, все равно, — добавил он, как бы под влиянием только что пришедшей в голову мысли, — я на всякий случай приму свои меры предосторожности.
Затем он тоже встал и осмотрелся кругом.
Наполняющие залу авантюристы, разбившись на группы, играли за столами в монте56; их энергичные фигуры резко выделялись в полутьме залы, едва освещенной закоптелой лампой.
Подумав немного, монах несколько раз стукнул по столу кулаком, а затем громко крикнул на всю залу:
— Сеньоры кабальеро, потрудитесь, пожалуйста, выслушать меня. Я хочу сделать вам выгодное предложение.
Присутствующие повернули головы, игравшие покинули на минуту свои карты и кости, и вскоре все они с любопытством окружили монаха, причем некоторые из них стояли с недопитыми стаканами в руках.
— Кабальеро, — продолжал монах, — если я не ошибаюсь, вы все принадлежите к числу людей, к которым судьба отнеслась более или менее сурово.
Авантюристы принялись утвердительно кивать головами.
— Если позволите, — продолжал монах, чуть заметно улыбаясь, — я готов взять на себя поправить то зло, которое вам причинила несправедливость фортуны.
Авантюристы насторожили уши.
— Говорите! Говорите, сеньор падре! — послышались восклицания со всех сторон.
— В чем дело? — спросил затем один из стоявших в первом ряду субъектов с лицом висельника.
— Дело все заключается в том, что я хочу через несколько дней отправиться в экспедицию в землю апачей, — сказал монах, — и вот для участия в этой экспедиции вы мне и нужны.
Ответ этот имел действие ушата холодной воды — команчи и апачи внушают слишком большой страх обитателям мексиканских границ.
Монах угадал произведенный им эффект, но не подал вида, что заметил это и совершенно спокойно продолжал свою речь:
— Я всех вас нанимаю к себе на службу на один месяц, — сказал он, — за четыре пиастра в день.
При таком великолепном предложении глаза всех авантюристов сверкнули алчностью, страх уступил место жадности, и они с радостью воскликнули:
— Мы все согласны, преподобный отец!
— Но, — заметил тот самый человек, который говорил раньше, — мы были бы очень счастливы, сеньор падре, если бы прежде, чем нам пускаться в путь, вы дали нам ваше святое благословение и отпустили бы нам грехи.
— Да, да! — хором повторили все присутствующие. — Мы были бы счастливы, если бы вы согласились исполнить нашу просьбу, святой отец.
Монах, видимо, раздумывал.
Авантюристы с нетерпением ждали ответа.
— Ну хорошо, пусть будет по-вашему! — отвечал он через минуту. — Так как я предлагаю вам принять участие в деле богоугодном, то я согласен дать вам свое благословение и отпустить вам грехи.
В продолжение нескольких минут в зале стоял стон от криков ликующих негодяев.
Монах потребовал молчания, и как только оно было восстановлено, сказал:
— Теперь, кабальеро, скажите мне каждый свое имя, чтобы я мог найти вас, когда вы мне понадобитесь.
Затем он сел за стол и начал вербовку авантюристов, долженствовавших составить вместе с теми людьми, которых обещал привести Красный Кедр, отряд, который он рассчитывал вести с собой на поиски жилы.
Мы покинем на несколько минут достойного монаха в зале венты дель-Пасо и последуем за канадскими охотниками.
ГЛАВА XIV. Два охотника
Гарри и Дик, канадские охотники, которых мы видели в венте дель-Пасо за одним столом с братом Амбросио и Красным Кедром, совсем не были похожи в нравственном отношении на этих последних субъектов.
Оба они были честными и смелыми охотниками, большая часть жизни которых протекла в пустыне, где, странствуя по необъятным прериям, они и понятия не имели почти никакого о тех пороках, которые прививает частое посещение городов. Для них золото было только средством раздобыть предметы, необходимые для охотников и трапперов; они даже и представить себе не могли, что обладание большим количеством этого желтого металла, который они презирали, могло бы дать им возможность получать иные наслаждения, чем те, которые они испытывали во время своих продолжительных странствий по пустыне и во время охоты на хищных зверей, когда купленная, и подчас дорогой ценой, победа заставляет забывать все перенесенные лишения и пережитые минуты опасности.
Вот почему Дик был в высшей степени удивлен, когда друг его так поспешно согласился на предложение монаха и нанялся идти отыскивать золото; но больше всего удивила его еще странная настойчивость Гарри, требовавшего, чтобы Красный Кедр непременно стоял во главе экспедиционного отряда.
Хотя, благодаря предосторожностям, которые он всегда принимал, никто не мог открыто обвинить скваттера в том, что он занимается грабежами и убийствами, тем не менее таинственность, которой он себя окружал, уединение, в котором он жил со своей семьей, невольно заставляли относиться к нему с подозрением.
Каждый в душе был уверен, что он охотник за волосами, но никто не осмеливался сказать это вслух и открыто выступить обвинителем в возводимых на него преступлениях.
Но как бы там ни было, а только благодаря этому обвинению, тяготевшему над скваттером, — и, как видно из предыдущего, вполне справедливо, — пограничные бродяги и трапперы избегали всякого общения как с самим скваттером, так и с его семьей.
Дик прекрасно знал честность и прямой характер своего друга, поэтому поведение его не могло не показаться ему более чем странным, и он решил во что бы то ни стало добиться истины.
Не успели они выйти из венты, где брат Амбросио в эту минуту вербовал добровольцев для своего рискованного предприятия, как Дик нагнулся к уху своего друга и, вопросительно глядя на него, сказал:
— Мы уже целых пять лет охотимся вместе, Гарри, и вместе проводим ночи в пустыне. До сих пор я всегда покорно подчинялся вашему влиянию и предоставлял вам полную свободу действовать по вашему усмотрению, но сегодня вечером ваше поведение показалось мне до такой степени странным и необыкновенным, что я принужден во имя нашей дружбы, которой до сих пор ни один из нас не изменил, просить вас объяснить мне то, чему я был свидетелем.
— К чему, друг мой? Вы, кажется, знаете меня хорошо и можете быть вполне уверены, что я ни за что не соглашусь принять участие в деле, которое я считаю бесчестным.
— До нынешнего вечера я готов был бы поклясться в этом, Гарри. Да, клянусь честью, я мог бы поклясться…
— А теперь? — спросил молодой человек, останавливаясь и смотря в лицо своему другу.
— Теперь, — отвечал Дик в некотором замешательстве, — черт! Я буду с вами откровенен, Гарри, как и следует храброму охотнику… Теперь я, пожалуй, и не сделал бы этого… Нет!.. Я не мог бы теперь сделать этого!..
— Ваши слова, признаюсь вам, меня очень огорчают, Дик… Дело в том, что для того, чтобы рассеять ваши несправедливые подозрения, я должен буду доверить вам чужую тайну, а этого мне ни в коем случае не хотелось бы делать.
— Простите меня, Гарри, но на моем месте, я в этом убежден, и вы поступили бы точно так же… Мы здесь оба очень далеко от нашей родины, которую, может быть, никогда больше уже и не увидим, мы взаимно отвечаем друг за друга, и все наши поступки должны быть чисты от всякого подозрения.
— Хорошо. Я исполню ваше желание, Дик, чего бы это мне ни стоило. Я сознаю всю справедливость вашего замечания и отлично понимаю, как сильно должно было удивить вас сегодня мое поведение… Я не могу допустить, чтобы хоть малейшее облачко затемняло его, и сейчас все объясню вам…
— Благодарю вас, Гарри, ваши слова сняли большую тяжесть с моего сердца… Мне, признаюсь вам, было бы очень больно, если бы оказалось, что мои подозрения справедливы, но слова этого интригана монаха и его сообщника Красного Кедра — все это вывело меня из себя… Если бы вы так часто не напоминали мне о необходимости молчать, мне кажется, я кончил бы тем, что как следует отчитал бы их обоих.
— И вы очень хорошо сделали, что послушались меня и ни одним словом не выдали того, что у вас на душе, я очень благодарен вам за это. Очень скоро вы и сами все узнаете и, я убежден, вполне одобрите меня.
— Я в этом и не сомневаюсь, Гарри, и знаете, что я вам скажу? С той минуты, как я убедился, что я ошибся, я сразу почувствовал себя опять счастливым.
Разговаривая таким образом, оба охотника, двигавшиеся вперед тем гимнастическим шагом, который свойственен людям, привыкшим проходить пешком большие пространства, давным-давно выбрались уже из деревни и шли по открытой равнине.
Ночь была великолепна. Темно-синее безоблачное небо было усеяно мириадами сверкающих звезд, которые, казалось, плавали в воздухе Полная луна проливала свой серебряный свет.
Острое благоухание цветов насыщало атмосферу.
— Куда это мы идем, Гарри? — спросил наконец Дик — Мне кажется, что нам гораздо лучше было бы отдохнуть несколько часов, вместо того, чтобы идти неизвестно куда и неизвестно зачем!
— Я никогда и ничего не делаю зря, и вы это знаете, мой друг, — отвечал Гарри, — поверьте мне и на этот раз. Впрочем, теперь мы уже скоро придем
— Делайте как знаете, мой друг, я не скажу больше ни слова.
— Ну, а теперь слушайте Французский охотник Кутонепи, которого вы знаете, просил меня по некоторым неизвестным мне причинам последить за братом Амбросио. Вот вам одна из причин, почему я счел для себя необходимым отправиться на свидание в венту, хотя лично меня прииск интересует не больше, чем шкура мускусной крысы
— Кутонепи первый охотник на границе и не раз оказывал нам услуги в пустыне Вы хорошо сделали, Гарри, что не отказались исполнить его просьбу.
— Что касается второй причины, то очень скоро вы узнаете и это.
Вскоре охотники достигли долины Бизонов и затем углубились в лес, среди которого скваттер выстроил свою хижину
— Куда мы идем, черт возьми7 — не мог удержаться, чтобы не спросить, Дик.
— Молчите, — отвечал его товарищ, — мы пришли.
В лесу было темно, а густой лиственный купол, под которым проходили охотники, совсем не пропускал лунного света, но канадцы, издавна привыкшие к ночным путешествиям, отлично ориентировались в лесу, где деревья были переплетены лианами, и продвигались вперед так быстро, как если бы на дворе был белый день
Дойдя до того места, где немного поредевшие деревья образовывали нечто вроде прогалины и пропускали бледный и дрожащий свет луны, Гарри остановился и сделал знак остановиться и своему товарищу.
— Здесь, — сказал он, — но так как лицо, которое придет сюда, ждет меня одного и ваше неожиданное появление может испугать его, я вам советую спрятаться за эту лиственницу… Смотрите же, не показывайтесь до тех пор, пока я вас не позову.
— О! — смеясь проговорил охотник. — Да вы, чего доброго, влюблены, Гарри, и назначили тут своей возлюбленной свидание…
— А вот увидите, — лаконично отвечал последний, — спрячьтесь.
Дик, сильно заинтригованный, не заставил повторять себе приказание и моментально спрятался за дерево, указанное его другом, которое могло бы приютить целых десять человек за своим огромным стволом.
Оставшись один, Гарри поднес пальцы ко рту и с таким совершенством принялся подражать крику совы, что даже Дик поддался на обман и машинально поднял голову, чтобы поискать птицу в верхних ветвях дерева, возле которого он стоял.
Почти тотчас же в кустах послышался легкий шум, и на перекрестке показалась белая фигура.
Это была женщина — Эллен.
Она быстрыми шагами подошла к молодому человеку
— О! Это вы, Гарри, — радостно проговорила она, — слава Богу! А я боялась, что вы, пожалуй, не придете… Уже поздно.
— Это правда, Эллен, простите меня, но я спешил и, право, не виноват в том, что не пришел сюда раньше.
— Как вы добры, Гарри… Кто знает, буду ли я еще когда-нибудь в состоянии отблагодарить вас за услуги, которые вы мне постоянно оказываете.
— Ну, об этом не стоит и говорить, я всегда так бываю рад, когда мне удается сделать что-нибудь приятное для вас.
— Увы! — прошептала девушка — Бог мне свидетель, что я питаю к вам самую искреннюю дружбу, Гарри.
Молодой человек тихо вздохнул
— Я исполнил ваше желание, — сказал он, желая дать разговору другое направление.
— Значит, это правда, что отец хочет покинуть эту страну и переселиться в другое место?
— Да, Эллен, и еще в какое ужасное место, на территорию свирепых индейцев.
Молодая девушка невольно вздрогнула.
— А вы знаете, почему именно он хочет уехать? — спросила она.
— Да, он отправляется разыскивать золото.
— Увы! Кто будет защищать меня, если только это правда и мы в самом деле должны будем уйти отсюда?
— Я буду с вами, Эллен, — отвечал охотник, — разве вы забыли, что я дал вам клятву всюду следовать за вами?
— Это правда, — печально сказала она, — но зачем вам рисковать жизнью, отправляясь следом за нами в такое далекое и опасное путешествие? Нет, Гарри, оставайтесь здесь, я ни за что не соглашусь принять ваше великодушное предложение. Судя по тому, что я слышала от отца, под его начальством будет находиться довольно большой отряд, которому нечего будет бояться индейцев, тогда как вы, идя следом за нами в одиночку, будете подвергаться ужасным опасностям… Нет, Гарри, я не могу этого допустить.
— Успокойтесь, Эллен, я пойду туда не один, я поступаю в состав отряда вашего отца.
— Неужели это правда, Гарри! — вскричала она с выражением такой радости, что молодой человек боялся даже верить самому себе.
— Сегодня вечером я нанялся служить в его отряд.
— О! — проговорила она. — В таком случае, мы будем часто видеться.
— Сколько вам будет угодно, Эллен, раз я буду там.
— О! Теперь мне не только хочется уйти отсюда, но быть уже далеко.
— Это уже не за горами, будьте спокойны… Я уверен, что дней через семь или восемь мы непременно отправимся в путь.
— Спасибо вам за добрую весточку, Гарри.
— А что, ваши отец и мать все так же дурно обращаются с вами, Эллен?
— Боже мой! Почти все время одно и то же, хотя мне кажется, признаюсь вам, очень странным их обращение со мной, и я даже придумать не могу, чем можно это объяснить… Бывают минуты, когда мне кажется, что они как будто сильно любят меня, особенно же отец, который начинает ласкать и целовать меня, а потом вдруг, сама не знаю почему, он грубо отталкивает меня и бросает на меня такие сердитые взгляды, что я невольно трепещу от страха.
— Это и в самом деле странно, Эллен.
— Не правда ли? Но знаете ли вы, что меня всего больше интересует и чего я никак не могу объяснить себе?
— Скажите мне, Эллен. Может быть, мне и удастся объяснить вам эту загадку.
— Вы знаете, что вся моя семья исповедует протестантскую религию?
— Да.
— Ну, а я католичка.
— Это действительно странно.
— Я ношу на шее маленький золотой крестик, и каждый раз, когда случайно отец или мать увидят этот крестик, они приходят в раздражение, грозят побить меня и приказывают мне спрятать этот крестик как можно скорее… Можете вы объяснить мне, что это значит, Гарри?
— Нет, я тут ровно ничего не понимаю, Эллен. Но послушайтесь меня и предоставьте это времени, может быть, оно и поможет еще нам найти разрешение этой загадки, чего мы не можем сделать в настоящую минуту.
— Знаете, Гарри, ваш приход надолго сделал меня счастливой, а теперь я уйду.
—Уже?
— Да, мне пора, мой друг. Поверьте, для меня это расставание так же тяжело, как и для вас, но отца нет дома, и он может с минуты на минуту вернуться в хакаль, а тогда один Бог знает, что может случиться.
С этими словами молодая девушка протянула охотнику свою тонкую и нежную руку. Канадец схватил протянутую руку и прижал к губам, но Эллен в ту же минуту отдернула ее и, прыгая как испуганная лань, скрылась в лесу, бросив молодому человеку на прощанье одно слово, заставившее его вздрогнуть от радости.
— До свиданья! — весело крикнула она.
Гарри долго простоял на одном месте, устремив глаза в ту сторону, где исчезло очаровательное виденье; наконец он вздохнул, вскинул карабин на плечо и повернулся, чтобы уходить.
Перед ним стоял Дик.
Гарри с удивлением взглянул на своего друга — он забыл совсем, что тот скрывался в засаде.
Последний весело улыбнулся.
— Теперь мне понятно ваше поведение, Гарри, — сказал он, — вы имели полное право поступить так, как вы сделали. Простите мне мои несправедливые подозрения и рассчитывайте на меня всегда и везде.
Гарри молча пожал протянутую ему руку, и примирившиеся друзья большими шагами направились по дороге к городу дель-Пасо.
На опушке леса они чуть не столкнулись с человеком, который прошел мимо, не заметив их.
Это был Красный Кедр.
Выждав, когда скваттер отошел подальше, Гарри остановил своего товарища и, указывая ему на удалявшуюся фигуру, длинный черный силуэт которой скользил между деревьями, сказал:
— Этот человек скрывает в глубине своего сердца ужасную тайну, которой я пока не знаю, но я даю клятву узнать ее во что бы то ни стало.
Оба они были честными и смелыми охотниками, большая часть жизни которых протекла в пустыне, где, странствуя по необъятным прериям, они и понятия не имели почти никакого о тех пороках, которые прививает частое посещение городов. Для них золото было только средством раздобыть предметы, необходимые для охотников и трапперов; они даже и представить себе не могли, что обладание большим количеством этого желтого металла, который они презирали, могло бы дать им возможность получать иные наслаждения, чем те, которые они испытывали во время своих продолжительных странствий по пустыне и во время охоты на хищных зверей, когда купленная, и подчас дорогой ценой, победа заставляет забывать все перенесенные лишения и пережитые минуты опасности.
Вот почему Дик был в высшей степени удивлен, когда друг его так поспешно согласился на предложение монаха и нанялся идти отыскивать золото; но больше всего удивила его еще странная настойчивость Гарри, требовавшего, чтобы Красный Кедр непременно стоял во главе экспедиционного отряда.
Хотя, благодаря предосторожностям, которые он всегда принимал, никто не мог открыто обвинить скваттера в том, что он занимается грабежами и убийствами, тем не менее таинственность, которой он себя окружал, уединение, в котором он жил со своей семьей, невольно заставляли относиться к нему с подозрением.
Каждый в душе был уверен, что он охотник за волосами, но никто не осмеливался сказать это вслух и открыто выступить обвинителем в возводимых на него преступлениях.
Но как бы там ни было, а только благодаря этому обвинению, тяготевшему над скваттером, — и, как видно из предыдущего, вполне справедливо, — пограничные бродяги и трапперы избегали всякого общения как с самим скваттером, так и с его семьей.
Дик прекрасно знал честность и прямой характер своего друга, поэтому поведение его не могло не показаться ему более чем странным, и он решил во что бы то ни стало добиться истины.
Не успели они выйти из венты, где брат Амбросио в эту минуту вербовал добровольцев для своего рискованного предприятия, как Дик нагнулся к уху своего друга и, вопросительно глядя на него, сказал:
— Мы уже целых пять лет охотимся вместе, Гарри, и вместе проводим ночи в пустыне. До сих пор я всегда покорно подчинялся вашему влиянию и предоставлял вам полную свободу действовать по вашему усмотрению, но сегодня вечером ваше поведение показалось мне до такой степени странным и необыкновенным, что я принужден во имя нашей дружбы, которой до сих пор ни один из нас не изменил, просить вас объяснить мне то, чему я был свидетелем.
— К чему, друг мой? Вы, кажется, знаете меня хорошо и можете быть вполне уверены, что я ни за что не соглашусь принять участие в деле, которое я считаю бесчестным.
— До нынешнего вечера я готов был бы поклясться в этом, Гарри. Да, клянусь честью, я мог бы поклясться…
— А теперь? — спросил молодой человек, останавливаясь и смотря в лицо своему другу.
— Теперь, — отвечал Дик в некотором замешательстве, — черт! Я буду с вами откровенен, Гарри, как и следует храброму охотнику… Теперь я, пожалуй, и не сделал бы этого… Нет!.. Я не мог бы теперь сделать этого!..
— Ваши слова, признаюсь вам, меня очень огорчают, Дик… Дело в том, что для того, чтобы рассеять ваши несправедливые подозрения, я должен буду доверить вам чужую тайну, а этого мне ни в коем случае не хотелось бы делать.
— Простите меня, Гарри, но на моем месте, я в этом убежден, и вы поступили бы точно так же… Мы здесь оба очень далеко от нашей родины, которую, может быть, никогда больше уже и не увидим, мы взаимно отвечаем друг за друга, и все наши поступки должны быть чисты от всякого подозрения.
— Хорошо. Я исполню ваше желание, Дик, чего бы это мне ни стоило. Я сознаю всю справедливость вашего замечания и отлично понимаю, как сильно должно было удивить вас сегодня мое поведение… Я не могу допустить, чтобы хоть малейшее облачко затемняло его, и сейчас все объясню вам…
— Благодарю вас, Гарри, ваши слова сняли большую тяжесть с моего сердца… Мне, признаюсь вам, было бы очень больно, если бы оказалось, что мои подозрения справедливы, но слова этого интригана монаха и его сообщника Красного Кедра — все это вывело меня из себя… Если бы вы так часто не напоминали мне о необходимости молчать, мне кажется, я кончил бы тем, что как следует отчитал бы их обоих.
— И вы очень хорошо сделали, что послушались меня и ни одним словом не выдали того, что у вас на душе, я очень благодарен вам за это. Очень скоро вы и сами все узнаете и, я убежден, вполне одобрите меня.
— Я в этом и не сомневаюсь, Гарри, и знаете, что я вам скажу? С той минуты, как я убедился, что я ошибся, я сразу почувствовал себя опять счастливым.
Разговаривая таким образом, оба охотника, двигавшиеся вперед тем гимнастическим шагом, который свойственен людям, привыкшим проходить пешком большие пространства, давным-давно выбрались уже из деревни и шли по открытой равнине.
Ночь была великолепна. Темно-синее безоблачное небо было усеяно мириадами сверкающих звезд, которые, казалось, плавали в воздухе Полная луна проливала свой серебряный свет.
Острое благоухание цветов насыщало атмосферу.
— Куда это мы идем, Гарри? — спросил наконец Дик — Мне кажется, что нам гораздо лучше было бы отдохнуть несколько часов, вместо того, чтобы идти неизвестно куда и неизвестно зачем!
— Я никогда и ничего не делаю зря, и вы это знаете, мой друг, — отвечал Гарри, — поверьте мне и на этот раз. Впрочем, теперь мы уже скоро придем
— Делайте как знаете, мой друг, я не скажу больше ни слова.
— Ну, а теперь слушайте Французский охотник Кутонепи, которого вы знаете, просил меня по некоторым неизвестным мне причинам последить за братом Амбросио. Вот вам одна из причин, почему я счел для себя необходимым отправиться на свидание в венту, хотя лично меня прииск интересует не больше, чем шкура мускусной крысы
— Кутонепи первый охотник на границе и не раз оказывал нам услуги в пустыне Вы хорошо сделали, Гарри, что не отказались исполнить его просьбу.
— Что касается второй причины, то очень скоро вы узнаете и это.
Вскоре охотники достигли долины Бизонов и затем углубились в лес, среди которого скваттер выстроил свою хижину
— Куда мы идем, черт возьми7 — не мог удержаться, чтобы не спросить, Дик.
— Молчите, — отвечал его товарищ, — мы пришли.
В лесу было темно, а густой лиственный купол, под которым проходили охотники, совсем не пропускал лунного света, но канадцы, издавна привыкшие к ночным путешествиям, отлично ориентировались в лесу, где деревья были переплетены лианами, и продвигались вперед так быстро, как если бы на дворе был белый день
Дойдя до того места, где немного поредевшие деревья образовывали нечто вроде прогалины и пропускали бледный и дрожащий свет луны, Гарри остановился и сделал знак остановиться и своему товарищу.
— Здесь, — сказал он, — но так как лицо, которое придет сюда, ждет меня одного и ваше неожиданное появление может испугать его, я вам советую спрятаться за эту лиственницу… Смотрите же, не показывайтесь до тех пор, пока я вас не позову.
— О! — смеясь проговорил охотник. — Да вы, чего доброго, влюблены, Гарри, и назначили тут своей возлюбленной свидание…
— А вот увидите, — лаконично отвечал последний, — спрячьтесь.
Дик, сильно заинтригованный, не заставил повторять себе приказание и моментально спрятался за дерево, указанное его другом, которое могло бы приютить целых десять человек за своим огромным стволом.
Оставшись один, Гарри поднес пальцы ко рту и с таким совершенством принялся подражать крику совы, что даже Дик поддался на обман и машинально поднял голову, чтобы поискать птицу в верхних ветвях дерева, возле которого он стоял.
Почти тотчас же в кустах послышался легкий шум, и на перекрестке показалась белая фигура.
Это была женщина — Эллен.
Она быстрыми шагами подошла к молодому человеку
— О! Это вы, Гарри, — радостно проговорила она, — слава Богу! А я боялась, что вы, пожалуй, не придете… Уже поздно.
— Это правда, Эллен, простите меня, но я спешил и, право, не виноват в том, что не пришел сюда раньше.
— Как вы добры, Гарри… Кто знает, буду ли я еще когда-нибудь в состоянии отблагодарить вас за услуги, которые вы мне постоянно оказываете.
— Ну, об этом не стоит и говорить, я всегда так бываю рад, когда мне удается сделать что-нибудь приятное для вас.
— Увы! — прошептала девушка — Бог мне свидетель, что я питаю к вам самую искреннюю дружбу, Гарри.
Молодой человек тихо вздохнул
— Я исполнил ваше желание, — сказал он, желая дать разговору другое направление.
— Значит, это правда, что отец хочет покинуть эту страну и переселиться в другое место?
— Да, Эллен, и еще в какое ужасное место, на территорию свирепых индейцев.
Молодая девушка невольно вздрогнула.
— А вы знаете, почему именно он хочет уехать? — спросила она.
— Да, он отправляется разыскивать золото.
— Увы! Кто будет защищать меня, если только это правда и мы в самом деле должны будем уйти отсюда?
— Я буду с вами, Эллен, — отвечал охотник, — разве вы забыли, что я дал вам клятву всюду следовать за вами?
— Это правда, — печально сказала она, — но зачем вам рисковать жизнью, отправляясь следом за нами в такое далекое и опасное путешествие? Нет, Гарри, оставайтесь здесь, я ни за что не соглашусь принять ваше великодушное предложение. Судя по тому, что я слышала от отца, под его начальством будет находиться довольно большой отряд, которому нечего будет бояться индейцев, тогда как вы, идя следом за нами в одиночку, будете подвергаться ужасным опасностям… Нет, Гарри, я не могу этого допустить.
— Успокойтесь, Эллен, я пойду туда не один, я поступаю в состав отряда вашего отца.
— Неужели это правда, Гарри! — вскричала она с выражением такой радости, что молодой человек боялся даже верить самому себе.
— Сегодня вечером я нанялся служить в его отряд.
— О! — проговорила она. — В таком случае, мы будем часто видеться.
— Сколько вам будет угодно, Эллен, раз я буду там.
— О! Теперь мне не только хочется уйти отсюда, но быть уже далеко.
— Это уже не за горами, будьте спокойны… Я уверен, что дней через семь или восемь мы непременно отправимся в путь.
— Спасибо вам за добрую весточку, Гарри.
— А что, ваши отец и мать все так же дурно обращаются с вами, Эллен?
— Боже мой! Почти все время одно и то же, хотя мне кажется, признаюсь вам, очень странным их обращение со мной, и я даже придумать не могу, чем можно это объяснить… Бывают минуты, когда мне кажется, что они как будто сильно любят меня, особенно же отец, который начинает ласкать и целовать меня, а потом вдруг, сама не знаю почему, он грубо отталкивает меня и бросает на меня такие сердитые взгляды, что я невольно трепещу от страха.
— Это и в самом деле странно, Эллен.
— Не правда ли? Но знаете ли вы, что меня всего больше интересует и чего я никак не могу объяснить себе?
— Скажите мне, Эллен. Может быть, мне и удастся объяснить вам эту загадку.
— Вы знаете, что вся моя семья исповедует протестантскую религию?
— Да.
— Ну, а я католичка.
— Это действительно странно.
— Я ношу на шее маленький золотой крестик, и каждый раз, когда случайно отец или мать увидят этот крестик, они приходят в раздражение, грозят побить меня и приказывают мне спрятать этот крестик как можно скорее… Можете вы объяснить мне, что это значит, Гарри?
— Нет, я тут ровно ничего не понимаю, Эллен. Но послушайтесь меня и предоставьте это времени, может быть, оно и поможет еще нам найти разрешение этой загадки, чего мы не можем сделать в настоящую минуту.
— Знаете, Гарри, ваш приход надолго сделал меня счастливой, а теперь я уйду.
—Уже?
— Да, мне пора, мой друг. Поверьте, для меня это расставание так же тяжело, как и для вас, но отца нет дома, и он может с минуты на минуту вернуться в хакаль, а тогда один Бог знает, что может случиться.
С этими словами молодая девушка протянула охотнику свою тонкую и нежную руку. Канадец схватил протянутую руку и прижал к губам, но Эллен в ту же минуту отдернула ее и, прыгая как испуганная лань, скрылась в лесу, бросив молодому человеку на прощанье одно слово, заставившее его вздрогнуть от радости.
— До свиданья! — весело крикнула она.
Гарри долго простоял на одном месте, устремив глаза в ту сторону, где исчезло очаровательное виденье; наконец он вздохнул, вскинул карабин на плечо и повернулся, чтобы уходить.
Перед ним стоял Дик.
Гарри с удивлением взглянул на своего друга — он забыл совсем, что тот скрывался в засаде.
Последний весело улыбнулся.
— Теперь мне понятно ваше поведение, Гарри, — сказал он, — вы имели полное право поступить так, как вы сделали. Простите мне мои несправедливые подозрения и рассчитывайте на меня всегда и везде.
Гарри молча пожал протянутую ему руку, и примирившиеся друзья большими шагами направились по дороге к городу дель-Пасо.
На опушке леса они чуть не столкнулись с человеком, который прошел мимо, не заметив их.
Это был Красный Кедр.
Выждав, когда скваттер отошел подальше, Гарри остановил своего товарища и, указывая ему на удалявшуюся фигуру, длинный черный силуэт которой скользил между деревьями, сказал:
— Этот человек скрывает в глубине своего сердца ужасную тайну, которой я пока не знаю, но я даю клятву узнать ее во что бы то ни стало.
ГЛАВА XV. Брат Амбросио
Брат Амбросио оставался довольно долго в зале венты и занимался записью имен авантюристов, которых он хотел нанять в свой отряд.
Было уже поздно, когда он вышел из венты с тем, чтобы добраться до асиенды де-ла-Нориа; он был очень доволен достигнутыми результатами и в душе поздравлял себя с тем, как легко ему удалось собрать такую интересную коллекцию бандитов.
Монахи составляют привилегированную касту в Мексике; они могут во всякое время дня и ночи идти куда им угодно, не боясь встречи с многочисленными рыцарями большой дороги, поджидающими по всем дорогам путника. Одежда монаха предохраняет лучше, чем что бы то ни было, от встречи с опасными людьми.
Кроме того, брат Амбросио был не такой человек, чтобы пренебрегать предосторожностями, необходимыми в стране, где из десяти человек, которых встретишь на дороге, девятеро непременно самые отчаянные негодяи, и только десятый представляет еще некоторое сомнение.
Достойный капеллан носил под рясой пару заряженных двуствольных пистолетов, а в правом рукаве он скрывал длинную наваху57, острую как бритва.
Было уже поздно, когда он вышел из венты с тем, чтобы добраться до асиенды де-ла-Нориа; он был очень доволен достигнутыми результатами и в душе поздравлял себя с тем, как легко ему удалось собрать такую интересную коллекцию бандитов.
Монахи составляют привилегированную касту в Мексике; они могут во всякое время дня и ночи идти куда им угодно, не боясь встречи с многочисленными рыцарями большой дороги, поджидающими по всем дорогам путника. Одежда монаха предохраняет лучше, чем что бы то ни было, от встречи с опасными людьми.
Кроме того, брат Амбросио был не такой человек, чтобы пренебрегать предосторожностями, необходимыми в стране, где из десяти человек, которых встретишь на дороге, девятеро непременно самые отчаянные негодяи, и только десятый представляет еще некоторое сомнение.
Достойный капеллан носил под рясой пару заряженных двуствольных пистолетов, а в правом рукаве он скрывал длинную наваху57, острую как бритва.