Энок Сюзанна. Неудержимое желание

   — Я докажу. — Он взял ее руку и поцеловал пальцы. — Поверь мне, докажу.
 
   На следующий день Джорджиана с утра сидела с тетушкой в гостиной, нехотя занимаясь каким-то рукоделием. Когда Паско осторожно постучал в дверь, она как раз думала о том, как хорошо было бы сейчас оказаться далеко от дома и этого тихого и непрерывного тиканья часов на камине.
   — К вам гость, леди Джорджиана.
   — Кто это?
   — Лорд Дэр, миледи.
   Сердце чуть не выскочило из ее груди, но она справилась с собой.
   — Сегодня утром я не принимаю, Паско.
   — Хорошо, миледи. — Дворецкий скрылся.
   — Грейдон предложил поговорить с Дэром, если ты хочешь все уладить, — осторожно сказала тетя Фредерика.
   Таким тоном она разговаривала с Джорджианой со времени ее возвращения, как будто опасалась, что племянница снова впадет в истерику.
   — Грей — друг Дэра. Их дружба не должна пострадать из-за меня.
   — Миледи? — В дверях снова появился Паско.
   — Да, Паско?
   — Лорд Дэр привел вашу лошадь. Он спрашивает, не хотите ли вы покататься и поговорить о том, как вернуть в Хоторн-Хаус ваши вещи.
   Если Тристан действительно так сказал, то эта дипломатия стоила ему больших усилий.
   — Пожалуйста, поблагодари лорда Дэра, но…
   — А, я еще должен сказать, что… Коротышка тоже здесь и хотел бы покататься с вами.
   — Паско, она сказала «нет». Пожалуйста, не…
   «Ах этот хитроумный мерзавец!» Джорджиана отложила рукоделие и встала.
   — Мне следует хотя бы поздороваться с Эдвардом. Боюсь, он понятия не имеет, почему я так неожиданно исчезла.
   — Как и я, — проворчала тетка, но Джорджиана сделала вид, что не слышит, и вышла из комнаты.
   — Джорджи! — воскликнул Эдвард, бросаясь к ней навстречу, когда она вошла в гостиную.
   — Эдвард, это неприлично, — остановил его Тристан, и мальчик застыл на месте.
   С недовольным видом Эдвард кивнул и поклонился:
   — Доброе утро, леди Джорджиана. Я очень скучал без вас и Грозовое Облако тоже.
   — Я очень рада, что ты приехал.
   — Вы поедете с нами? Будет здорово. Теперь уже никто не держит за меня поводья.
   Она заглянула в сияющие серые глаза мальчика и улыбнулась.
   — Я бы с удовольствием покаталась с тобой.
   — Ура!
   — Но сначала мне надо переодеться.
   — Мы подождем, — сказал Тристан, когда она поверх головы брата взглянула на него.
   Через несколько минут она спустилась в холл, оба брата Карроуэй ждали ее перед домом. Когда она вышла, Тристан посадил на Грозовое Облако Эдварда, затем подошел к Шебе, чтобы помочь Джорджиане сесть в седло.
   — Ты мошенник, — прошипела она, с нарочитой силой упираясь ногой в его сложенные ладони. — И хитрец.
   — Я такой. И к тому же умный. Коротышка не только предлог, но и дуэнья.
   — И как мы будем выглядеть? Мужчина, женщина и ребенок. Разве не это вызвало твои возражения, когда Брэдшо хотел сопровождать меня?
   — Я возражаю против Брэдшо по многим и различным причинам. Если по одной из них он окажется в другом месте, а я здесь, то я воспользуюсь ею.
   — Ты хотя бы понимаешь, что делаешь? — спросила она.
   Черт побери, в присутствии Эдварда ей следовало следить за тем, что она говорит!
   — Я заехал пригласить тебя в Гайд-парк. — Он отступил. — Это тебя устроит?
   — Да, думаю, вполне.
   Он вскочил на Шарлеманя, и все трое направились к парку. Джорджиана смотрела, как он, наклонившись, поправлял поводья в руках брата. Тристан был прирожденным наездником, даже в те минуты, когда ненавидела его, она любовалась его ездой. Она всегда восхищалась его великолепной посадкой в седле.
   — Значит, ты понимаешь, что сегодня я не намерен делать или говорить что-либо, что не понравится тебе. — Теперь он ехал рядом с ней. — Я начинаю ухаживать за тобой. Но только в том случае, если ты тоже будешь хорошо себя вести.
   Они въехали в парк. Она упорно смотрела вперед между ушами Шебы.
   — Я не понимаю, Тристан, — неуверенно произнесла она, понижая голос, — зачем рисковать? Богатая невеста уже у тебя в кармане.
   — Я не давал Амелии Джонс обещания жениться, — заявил он несколько раздраженным тоном. — Выбрось ее из головы; дело в нас, в том, как сильно я снова хочу тебя.
   — Так ты ухаживаешь за мной или соблазняешь? — Она не сумела скрыть дрожь в голосе.
   — Ухаживаю. Следующей ночью, которую мы проведем вместе, ни один из нас не сбежит.
   Джорджиана покраснела. Предполагалось, что она только что разбила его сердце, а он уже говорит о следующем рандеву в голом виде. Может, у него и сердца-то нет?
   — Ты слишком уверен в себе!
   — Это одно из моих лучших качеств.
   Она явно в чем-то просчиталась. Теперь он думал, что может указывать, когда и как они будут встречаться, и что это будет означать. Ее глаза сузились. Если они квиты, то она имеет такое же право решать, что ему можно позволить, а чего нельзя.
   — Пожалуйста, проводи меня обратно домой, — проговорила Джорджиана, поворачивая Шебу.
   — Мы только что выехали.
   — Знаю, но через час я должна ехать на пикник с лордом Уэстбруком, а мне еще надо переодеться и привести себя в порядок.
   Он помрачнел.
   — Ты никуда не собиралась сегодня. Это просто выдумка.
   — Нет. Если хочешь, подожди, когда он приедет, но ты будешь выглядеть еще глупее, чем сейчас, навязывая свое внимание женщине, которая презирает тебя.
   Губы Тристана сжались в тонкую жесткую линию.
   — Нет, этого не будет.
   — Будет. Твои тетушки во мне больше не нуждаются, и поэтому я приняла приглашения нескольких джентльменов. Ты лишь один из них.
   — Ты говорила, что не выйдешь замуж, — сказал он низким голосом, похожим на рычание.
   — Да, и я думала об этом. Если не ошибаюсь, это ты подсказал, что я могу выйти за любого, кому нужно мое приданое. И с таким количеством денег я действительно могла бы выйти практически за любого.
   — Уэстбрук зануда, и ему не нужны твои деньги.
   — Я полагаю, ему нравятся мое общество и беседы со мной. Ты говорил, что, если мужчина полюбит меня, он простит, что не он был моим… первым. Ты дал очень разумный совет, Тристан.
   — Подумай. Проведи этот день со мной.
   — Нет. Мы теперь равны, Дэр, и, следовательно, у тебя прав на мое время не больше, чем у любого другого.
   — А я думаю, что больше. Я мог бы заставить тебя быть со мной, Джорджиана, и даже выйти за меня замуж.
   Она встретила твердый взгляд его горящих глаз.
   — Если ты хочешь таким образом подавить меня, я тебя возненавижу, моя репутация погибнет, и я вернусь домой в Шропшир… как незамужняя женщина.
   Он долго молчал, затем тяжело вздохнул.
   — Черт побери. Ты знала, что я блефую.
   Замершее было сердце Джорджианы вновь забилось.
   — Да, знала. — Слава Богу, она сумела ему солгать.
   — Разве это ни о чем не говорит?
   — Я здесь, еду рядом с тобой, — сказала она, — полагаю, этого достаточно. Но то, что ты скрываешь свое дурное поведение, может быть вознаграждено всего лишь моей любезностью.
   К ее удивлению, он добродушно рассмеялся. Эдвард оглянулся на них и тоже улыбнулся.
   — Что в этом смешного? — спросила она.
   — За последние несколько недель за свое дурное поведение я получил раздавленные пальцы на ногах и разбитые костяшки пальцев на руках, — усмехаясь сказал он. — Кажется, я делаю успехи.
   — Небольшие, — заметила она. — А теперь проводи меня домой.
   Тристан вздохнул:
   — Да, миледи. Коротышка, мы возвращаемся.
   — Но почему?
   — Джорджи ждут другие мужчины.
   — Но она же с нами.
   — Мы не пригласили ее заранее.
   Джорджиана сердито посмотрела на него. Одна часть ее души была готова растаять под его взглядом, а другой хотелось кричать и швырять вещи. Может быть, ему на какое-то время удалось обмануть ее, но она раскусила его и поняла, что виконту нельзя доверять, особенно когда он выглядит таким искренним. Она не может справиться со своим влечением к нему, но никогда больше не полюбит его.
   Один из лакеев успел раньше Тристана помочь ей сойти с седла, и она наградила слугу такой ослепительной улыбкой, что бедняга покраснел и буквально убежал, таща за собой Шебу. Черт бы побрал этого идиота! Как будто не он помог ей избежать услуг лорда Дэра.
   — Спасибо за приятную прогулку, — поблагодарила она Эдварда.
   — Ты поедешь в четверг смотреть фейерверк в Воксхолл-Гарденз? — спросил Тристан, сойдя с лошади и провожая ее до дверей.
   «Он бы все равно об этом узнал, — подумала она, — и к тому же я не собираюсь там танцевать».
   — Да, мы с тетушкой там будем.
   — Не мог бы я прислать за вами карету и сопровождать вас обеих?
   «Черт побери, ну и ловок же он!»
   — Я… конечно, не могу решать за тетю Фредерику.
   Тристан кивнул.
   — Пожалуйста, передай ей мою просьбу и скажи, что мои тетушки тоже там будут, я был бы тебе весьма признателен. Милли весь сезон ждет этого фейерверка. Она не могла выезжать из-за больной ноги и впервые получила такую возможность.
   Джорджиана сжала зубы.
   — Это нечестная игра.
   — Не забывай, я не играю, Я хочу выиграть.
   — Хорошо. Я уверена, тетя Фредерика будет рада поболтать с твоими тетушками, и передам твою просьбу. Но мне это не нравится.
   Наклонившись, Тристан взял ее руку.
   — Приятного тебе пикника, Джорджиана, — тихо произнес он.
   Поднимаясь по ступеням, она думала не о предстоящем пикнике, а о его голубых глазах с густыми ресницами и об обещаниях или обмане, таившихся в их глубине.
 
   — Тристан, — сказал Эдвард, когда они возвращались в Карроуэй-Хаус, — зачем ты заставил меня поехать с тобой? Я же говорил, что уже ездил верхом с Эндрю и Шо.
   — Затем, что я хотел видеть Джорджиану и знал, что она не откажется повидаться с тобой.
   — Почему она не захотела бы видеть тебя? Она на тебя сердится?
   — Да, сердится, — грустно усмехнулся Тристан.
   — Тогда ты должен послать ей цветы. Брэдшо всегда так делает, он говорит, что все девицы это любят.
   — Цветы? — Эта идея показалась виконту привлекательной. — А что еще посылает девицам Брэдшо, чтобы им понравиться?
   — Шоколад. Много шоколада. Он сказал, что за хорошую коробку шоколада Мелинда Уэнделл ляжет и с быком.
   «Придется поговорить с Брэдшо о том, чего не следует обсуждать в присутствии Эдварда».
   — Брэдшо сказал это именно тебе?
   — Нет, — смущенно ухмыльнулся Эдвард, — он сказал это Эндрю, когда Эндрю пытался заставить Барбару Джеймисон поваляться с ним. Я бы хотел поваляться. Это звучит заманчиво.
   — Когда будешь постарше. И никогда не упоминай этого слова, говоря с Джорджианой, хорошо?
   — Разве она не любит поваляться?
   «Судя по ее поведению той ночью, ей это очень нравилось».
   — Это, Коротышка, обсуждают только мужчины и только с другими мужчинами. Понял?
   — Да, Дэр. И даже с тетушками нельзя?
   — Господи! Конечно же, нет.
   — Ладно.
   — И спасибо тебе за идею с цветами. Может быть, я попробую.
   — По-моему, надо. Мне нравится Джорджиана.
   — Мне тоже.
   В те минуты, когда ему не хотелось задушить ее.
   Их стычки, похоже, становились любовной прелюдией. Да, она доводила его до неистовства и отчаяния. Однако ему очень хотелось «поваляться» с ней.

Глава 13

   Примечание автора: Тринадцатой главы не будет. Мне кажется, Тристану и Джорджиане еще многое предстоит пережить, и не стоит добавлять еще и это несчастливое число.

Глава 14

   Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом,
   Иль трупами своих всю брешь завалим!

У. Шекспир. Генрих V. Акт III сцена 1¹²

   Джорджиана Холли была умной и подозрительной, особенно по отношению к нему. Поэтому, чтобы завоевать ее, надо было ввести ее в заблуждение. Тристан сидел в карете напротив Джорджианы, словно воин перед сражением, и смотрел через окно в темноту. Между ними, без сомнения, шла война, в которой он был намерен победить.
   Конечно, полная победа включала в себя женитьбу на ней. Это Джорджиана подняла ставку до такой высоты, когда в его объятиях довела его до исступления, а затем, одарив благородством, оставила, как оставляют проститутку. Сделав ее своей, он окончательно станет победителем и не позволит еще раз сбежать от него.
   Оставался единственный вопрос: как это сделать? Получая удовольствие от общения с ней, он желал обладать ее телом. Она хотела его, но он не был уверен, что по-настоящему нравится ей. Любыми средствами надо добиться, чтобы она сказала «да».
   — Я не знала, что еще можно абонировать ложу в Воксхолле, ведь сезон уже давно начался.
   Герцогиня Уиклифф держалась еще более отчужденно, чем Джорджиана, Она не спускала с Тристана глаз с самого его появления и, казалось, ожидала, что он испарится под ее пристальным недоброжелательным взглядом. Но герцогиня нужна была Тристану ради Джорджианы. И он почти не замечал ее неодобрительного взгляда.
   Даже ее скрытый намек на то, что она не понимает, где он сумел найти деньги, чтобы снять ложу, не вывел его из равновесия.
   — Маркиз Сент-Обин на неделю уехал из Лондона, — быстро нашелся он. — Он одолжил мне свою ложу.
   — Вы общаетесь с Сент-Обином?
   — Я с ним знаком.
   Видимо, это оказалось не в его пользу.
   — И он так просто предложил вам ложу?
   — Да. — После того, как Тристан у него выиграл в фараон пятьдесят фунтов. — И конечно, я сразу же подумал о вас и Джорджиане.
   — Но у меня создалось впечатление, что ваши тетушки поедут с нами, — сказала герцогиня еще более недовольным тоном.
   — Они приедут. Их сопровождают мои братья.
   За все это время Джорджиана ни разу не взглянула на него, но он не мог удержаться, чтобы не смотреть на нее. На ней было темно-синее платье, а на плечи наброшена блестящая серебристая шаль, в золотистых волосах сверкали серебристо-синие шпильки.
   Помогая ей сесть в карету, он взял ее руку, и у него пересохло во рту. Ему захотелось снова погладить ее кожу, почувствовать прикосновение ее рук и ее гибкого тела.
   — Джорджиана, — сказала герцогиня, заставив его вздрогнуть, — расскажи мне о пикнике с лордом Уэстбруком.
   — Не думаю, что это интересно лорду Дэру…
   — Возможно, но мне интересно. Расскажи.
   Тристан не нуждался в напоминании, что у нее есть другие поклонники. Он боролся с искушением проследить за ней, чтобы убедиться в том, что она не солгала, или в том, что она весело проводит время. Если бы ему не надо было заполучить ложу Сент-Обина, он так бы и сделал.
   — Было очень мило. Он взял с собой жареную утку.
   — И о чем вы говорили?
   — Ни о чем серьезном. О погоде, о развлечениях в этом сезоне.
   — Он еще не сделал предложения?
   Ее глаза встретились с глазами Тристана.
   — Вы же знаете, что нет. Пожалуйста, перестаньте меня допрашивать.
   Карета свернула в Воксхолл-Гарденз, вливаясь в поток других экипажей. Лакей отворил дверцу и опустил ступеньки, и Тристан вышел из кареты, чтобы помочь дамам.
   Первой сошла герцогиня, все еще глядя на него как на зачумленного.
   — Почему мы оказались здесь с вами? — спросила она.
   — Тетя Фредерика, — раздался из глубины кареты предостерегающий голос Джорджианы.
   Тристан посмотрел герцогине в лицо.
   — Потому что я ухаживаю за вашей племянницей, — ответил он. — И потому что я очень обаятельный и интересный человек и вы не устояли перед моим приглашением.
   К его удивлению, сна коротко рассмеялась.
   — Может, так оно и есть.
   — Джорджиана, — сказал он, когда герцогиня прошла вперед по дорожке, — ты выйдешь, или мне сесть к тебе?
   Из кареты показалась рука, и он ухватился за ее пальцы. Даже сквозь перчатки он почувствовал, как между ними пробежала молния. Джорджиана спустилась на землю, но он не отпускал ее руку.
   — Ты позволяешь Уэстбруку целовать тебя? — тихо спросил он.
   — Это совсем не твое дело. Отпусти.
   Он неохотно выпустил ее руку.
   — Я хочу еще раз попробовать тебя, — так же тихо продолжал он.
   — Этого не будет. — Она отвернулась, предоставляя ему возможность полюбоваться изящным изгибом ее шеи.
   Тристан становился настойчивее. Прикрывшись своим широким плащом, он еще ближе придвинулся к ней.
   — А ты дрожала, когда Уэстбрук касался тебя? — прошептал виконт.
   Он собрал всю свою волю, чтобы не поцеловать ее ушко.
   — Перестань сейчас же. Еще одно слово в таком же духе, и я ударю тебя ногой так, что тебя примут в хор мальчиков в Вестминстере.
   — Назови меня по имени.
   — Ладно. Тристан, — вздохнула она.
   Он остановился, заставляя остановиться и ее.
   — Нет, посмотри мне в глаза и назови меня по имени.
   — Это становится смешно.
   — Сделай мне приятное.
   Ее грудь приподнялась от глубокого вздоха, в лунном свете ее глаза казались зелеными, как мох.
   — Тристан, — выдохнула она страстно.
   В этих глазах можно было утонуть. Сомнений не оставалось, Джорджиана по-прежнему хотела его.
   — Ты хочешь, чтобы я сказала что-то еще? Имя твоей лошади или таблицу умножения?
   У него дрогнули губы.
   — Моего имени достаточно. Спасибо.
   Они ускорили шаги, чтобы догнать герцогиню.
   — Не понимаю, почему ты настаиваешь, — сказала она тихим голосом, так что никто в толпе не смог бы расслышать ее слов. — Я сказала, что никогда не смогу доверять тебе.
   — Ты уже доверяешь, милая моя.
   — И почему же ты так считаешь?
   — Ты оставила у меня несколько очень личных вещей, и как бы ты ни притворялась, что не веришь мне, ты знаешь, что я никогда не использую их против тебя.
   Она покраснела.
   — Значит, у тебя есть одно хорошее качество. Но при наличии стольких плохих едва ли стоит им хвастаться.
   — Я начинаю думать, что мне следовало принести тебе веер.
   — Я…
   — А вот и вы, — обрадовалась герцогиня, беря Джор-джиану под руку и уводя ее в сторону от Тристана. — Ты должна спасти меня от лорда Финдлина.
   — Вы привлекательная женщина и к тому же вдова, — сказала Джорджиана тете, снова становясь олицетворением очарования теперь, когда она разговаривала не с ним. — Вы не можете обвинять его.
   — Думаю, ему нужны мои деньги, — заметила герцогиня, оглядываясь на Тристана.
   Черт побери! Теперь из него делают еще одного жадного хваткого представителя большей части особей мужского пола.
   — А может быть, ваша светлость, — неторопливо произнес он, — у него просто неплохой вкус. Если бы ему были нужны только деньги, он мог бы выбрать более… сговорчивую женщину.
   Брови герцогини взлетели вверх.
   — В самом деле.
   Когда они пришли к своей ложе, в ней уже разместились тетушки, Брэдшо, Эндрю и, что удивительно, Бит. Джорджиана со всеми поздоровалась, поцеловала Милли и Эдвину в щеку и села среди трех тетушек. Фредерика увлеклась разговором, не обращая внимания ни на фейерверки, ни на оркестр, расположившийся неподалеку. Тристан наблюдал за всеми, и раздражение его росло. Он знал, что Джорджи была неравнодушна к нему, иначе она бы от него не пряталась. Но пока она удерживала около себя герцогиню, он мало чего мог добиться.
   Тристан улыбнулся. Он никогда не поставил бы рядом слова «добиваться» и «Джорджиана». Он не сводил с нее глаз, и, когда она взглянула на него, кровь быстрее побежала по его жилам. Шесть лет назад она очень рассердилась на него, и сейчас можно было считать, что начинается новая игра. Она так и сказала: он не усвоил урока, который ему преподали. Но как бы высоки ни были ставки, он будет играть в эту игру до конца.
   — Разве это был не маркиз, Джорджиана?
   Джорджиана опомнилась и, отведя взгляд от Тристана, посмотрела на тетку:
   — Простите, что вы сказали?
   Фредерика свела брови, затем ее чело прояснилось.
   — Милли спрашивала тебя о женихах.
   — О да, это был маркиз. Конечно.
   С тех пор как Тристан заехал за ними, тетушка уже третий раз заводила разговор о ее поклонниках. Хотя она не собиралась замуж за лорда Лаксли или за кого-то из тех, кто каждую неделю делал ей предложение. Даже если бы у нее не было особой причины для отказа, они ее не интересовали. С большинством из них ей было скучно. А мысль, что Тристан может преследовать ее с намерением жениться, казалась просто… абсурдной. Скорее всего он ожидал, что она снова без памяти влюбится в него, и тогда он посмеется над ней и, бросив, останется победителем. По разбитым им сердцам можно было перейти Темзу, но у нее не хватало сил справиться с собой. Он всякий раз находил повод, чтобы взять ее руку или коснуться плеча, и ее бросало то в жар, то в холод, но это было всего лишь вожделение. Ее тело тосковало по нему, но разум не покидал ее. И ее сердце будет подчиняться разуму.
   — Джорджиана, проснись.
   Она вздрогнула:
   — Простите, что?
   — Что это с тобой сегодня? — спросила тетушка, а Милли с Эдвиной удивленно посмотрели на нее.
   — Просто задумалась. Что я прослушала?
   — Шансы лорда Уэстбрука.
   — О, ради Бога, тетя Фредерика, — сказала она, поднимаясь и плотнее закутываясь в шаль. — Пожалуйста, не надо.
   — Это лестно, когда за тобой ухаживает столько мужчин.
   — Чувствую себя червяком на крючке, которого хочет схватить форель. Что их привлекает: как изящно я извиваюсь или то, что я приятная и упитанная?
   Брэдшо расхохотался.
   — Я всегда считал себя скорее камбалой, а не форелью. — Он обратился к братьям: — А вы что за рыбы?
   — Пескарь, — усмехнулся Эндрю.
   — Акула, — пробормотал Бит, поглощенный зрелищем фейерверка.
   Тристан взглянул на брата, и Джорджиана не могла не восхититься его терпением и отзывчивостью. Он непременно оказывался рядом, если Роберт нуждался в нем.
   — Кто-нибудь хочет мороженого? — обращаясь к тетушкам, спросил Тристан.
   — Я сто лет не ела лимонного мороженого, — улыбнулась Милли.
   — И мне одно, — присоединилась к ней Эдвина.
   Мороженого хотели все, и Тристан встал, собираясь выйти из ложи.
   — Никто не хочет помочь мне донести его? — спросил он, глядя на Джорджиану.
   Эндрю привстал, но сразу же снова сел, когда Роберт, молча дернул его за полу. Брэдшо понял, что приглашение на него не распространяется, а Милли и герцогиня не могли пойти. Эдвина не успела ничего сказать. Джорджиана обошла ее стул и уже спускалась по лестнице. Проклятие. Видимо, ее тело и сердце были в заговоре.
   — Мы сейчас вернемся, — сказал Тристан, подавая ей руку.
   Она покачала головой, ожидая, когда снова будет соображать.
   — Нельзя идти только вдвоем.
   Он проворчал что-то похожее на ругательство и посмотрел на братьев. Эндрю приготовился встать, но Роберт опередил его. Он бросил взгляд на Джорджиану, и ей показалось, что она увидела в его синих глазах добродушную усмешку.
   — Пойдемте.
   Роберт шел впереди, и они с Тристаном ускорили шаги, чтобы не отставать от него.
   — Не очень ловкая попытка уединиться, — сказала она. — Особенно когда Бит не пустил Эндрю.
   — Я не ожидал, что он сделает это. Из него получится превосходная дуэнья. — Он посмотрел вперед на Роберта, на добрую дюжину ярдов опередившего их. — Мы сейчас потеряем его из виду.
   — Довольно прохладно для мороженого, — заметила Джорджиана, размышляя о том, как бы ей было приятно дотронуться до его обнаженной руки.
   — Я не мог придумать ни одного невинного предлога, чтобы увести тебя от твоего стража.
   — Но это ты пригласил тетю Фредерику.
   Она почувствовала, что краснеет.
   — Только потому, что ты без нее не поехала бы.
   На дорожках сада, проложенных между ложами и бельведером, из-за деревьев, кустов и цветов, вьющихся по стенам и нависающих над ними, было темно. Роберт замедлил шаги и обернулся к ним.
   — Я возвращаюсь в Карроуэй-Хаус, — сказал он. — Спокойной ночи.
   — Бит! — крикнула она ему вслед, понимая, что они с Тристаном остаются совершенно одни. — С вами все в порядке?
   Он остановился и оглянулся через плечо.
   — Да. Просто здесь слишком много людей.
   Через мгновение он исчез. Она слышала смех и голоса, доносившиеся из лож, но никого не было видно.
   Они продолжали свой путь к центральной части сада, и она по-прежнему смотрела на профиль Тристана.
   Джорджиана перевела дыхание. Почему дрожь не пробегала по ее коже в присутствии Лаксли, или Уэстбрука, или всякой другой форели, плавающей вокруг нее? Почему только при виде Тристана, самого неподходящего из всех предполагаемых женихов?
   — Что ты видишь? — тихо спросил он, по-прежнему глядя перед собой. — Не форель, надеюсь.
   — Скажи, пожалуйста, мы все еще играли бы в эту игру, если бы я была нищей?
   К ее удивлению, он не рассердился, но стал очень серьезным.
   — Не знаю. Я… не хочу видеть тебя с другим мужчиной. Никогда.
   — Так это только ревность? Ухаживание, чтобы помешать другим приблизиться ко мне?
   — Нет. — Он нахмурился и провел рукой по темным волосам. — У меня трудное положение. Я не жалуюсь, но это правда. И я не уклоняюсь от долга перед своей семьей. — Тристан наклонился и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Ты захотела бы стать нищей? Ты стала бы менее подозрительной и перестала бы сомневаться в намерениях женихов, если бы была бедной и красивой?
   Никогда раньше он так откровенно не говорил с ней, и его голос звучал почти страдальчески.
   Быстро оглянувшись, он прикоснулся к ее губам.
   Неудержимое желание охватило ее. Джорджиана впилась пальцами в его руку, чтобы сдержаться и не обнять его за шею и не прижаться к его груди. Она старалась стоять неподвижно, как статуя, но не могла оторвать своих губ от его.