Энок Сюзанна. Неудержимое желание

   — Благодарю вас, Бичем. Давайте встретимся во вторник и посмотрим, как будут обстоять дела.
   — Хорошо, милорд.
   По лицу поверенного было видно, что он не ожидает изменений к лучшему. У Тристана на этот счет тоже были сомнения.
   Он должен честно рассказать Джорджиане, как ему необходимы ее деньги, прежде, чем он сделает ей предложение. Все эти годы они не касались истинных чувств и истинного положения вещей. Им давно пора поговорить откровенно.
   Самое сложное заключалось в том, что он хотел жениться на Джорджиане. Когда Амелия рассказала ему о письме и чулках, это стало для него делом первостепенной важности. Он должен защитить Джорджиану от любых слухов и сплетен, которые могут возникнуть.
   Тристан не представлял своей жизни без Джорджианы и не допускал мысли о браке с другой женщиной. Или она, или никто. Дэр знал, что мог бы покорить ее, будь у него время. Ведь он снова и снова должен доказывать ей, что переменился.
   Но трех месяцев для этого недостаточно, не говоря уже о трех днях, которые предоставила ему Амелия в своем ультиматуме. Имея четырех братьев, двух теток и несколько поместий со множеством слуг, которые ожидали, чтобы он накормил и одел всех, он не мог рассчитывать на большой выбор.
 
   — И куда это ты собралась?
   Джорджиана вздрогнула, чуть не оторвав пуговицу от ротонды, которую надевала.
   — Тетя Фредерика, вы меня напугали.
   — Вижу. — Герцогиня, удивленно приподняв бровь, внимательно разглядывала выбранный племянницей наряд.
   Бледно-зеленое, очень простое платье, очевидно, было самым скромным в ее гардеробе.
   — У меня есть несколько дел. — Но тетушка не собиралась уходить, и Джорджиана улыбнулась: — Вам ничего не нужно в «Менделсонсе»?
   — Ах да, они получили новые кружева, которые я бы хотела посмотреть. Ты не против, если я поеду с тобой?
   Черт! Не могла же она тащить за собой тетушку, направляясь к Амелии за своими чулками. Поделом ей: не надо было пытаться обмануть Фредерику.
   — Конечно, нет. Я только подумала, что вам будет скучно.
   — Глупости. Пойду возьму свой ридикюль.
   В дверях появился Паско.
   — Леди Джорджиана, — объявил дворецкий, — к вам гость. Сказать, что вы уехали?
   — Да, Паско, передай мои извинения.
   — Хорошо, миледи. — Дворецкий направился вниз.
   — Паско, а кто это? Ты не сказал, — окликнула она его.
   Дворецкий остановился.
   — У него не было визитной карточки, миледи, иначе я передал бы ее вам. Это Роберт Карроуэй, по-моему. Джентльмен сказал, что хотел бы поговорить с вами.
   — Роберт Карроуэй? — Джорджиана поспешила вниз. — Вы подождете меня, тетя? — крикнула она, оглядываясь.
   — Ничего, дорогая. Я еду на ленч с леди Дорчестер. Твои планы слишком изменчивы.
   — Спасибо! — Джорджиана улыбнулась и, войдя в гостиную, столкнулась с Битом.
   Он отступил назад. У молодого человека был такой вид, словно он собирался уйти. Это не удивило ее.
   — Бит, доброе утро, — сказала она, тоже попятившись.
   — Извините, — с трудом тихо произнес он. — Я не вовремя.
   — Я как раз собиралась на прогулку, — сказала она ему вслед, бросая свой ридикюль Паско, который пой-мал его и спрятал за спину. — Вы не хотите присоединиться ко мне?
   Он замедлил шаги и кивнул. Но Джорджиана не могла пойти с ним одна. Мэри была наверху, приводила в порядок платье, в котором Джорджиана была вчера у Грея и Эммы и с которого таинственным образом исчезла пара пуговиц. В холл вышла горничная с кипой столового белья в руках.
   — Жозефина, пожалуйста, оставь это и пойдем с тобой на прогулку.
   — Я… я, миледи?
   Буквально через минуту они оказались на улице. Роберт вышел так быстро, что она не успела захватить шляпку или зонтик.
   — Роберт, — окликнула она, пытаясь догнать его, не переходя на бег, — вы идете слишком быстро, так не гуляют.
   Он умерил шаг, позволив поравняться с ним. Его губы были так плотно сжаты, что он не смог бы заговорить, даже если бы захотел. Но Джорджиана кое-чему научилась у герцогини. Например, умению болтать о пустяках, пока собеседник не почувствует себя свободнее.
   — Я хотела вчера сказать Эдварду, — начала она, — чтобы он ставил дату и свою подпись на всех рисунках. Через некоторое время они будут значить для него гораздо больше.
   — Мне самому иногда трудно бывает вспомнить что-то, — сказал он низким тихим голосом.
   — Мне тоже, хотя это зависит от тогр, что надо вспомнить, — ответила она, дав ему время сказать что-нибудь еще, если он захочет. — У меня хорошая память на лица, но если требуется вспомнить, что и где случилось или кто что сказал, у меня в голове больше дырок, чем в ярде кружев.
   — Сомневаюсь, что это так, но спасибо за то, что вы это сказали. — Он набрал в грудь воздуха и глубоко вздохнул. — Я когда-нибудь просил вас выйти за меня замуж?
   — Нет. Вы один из немногих, кто не делал этого.
   — Я был идиотом, Она усмехнулась, но у нее возникло ощущение неловкости. Отношения с его братом уже создавали трудности, а она не хотела обидеть его.
   — Вы были… вы и теперь такой… независимый, в отличие от других.
   — Такой независимый, что часто не могу заставить себя выйти из дома.
   — Вы же здесь.
   Что-то похожее на улыбку промелькнуло на его губах.
   — Сегодня вам нравится Дэр. Я не уверен, что вы захотите говорить со мной завтра.
   — Я всегда буду разговаривать с вами, Роберт. Как бы ни сложились наши отношения с Тристаном.
   — Хорошо. Говорят, я умею слушать.
   Бит искоса взглянул на Джорджиану из-под длинных черных ресниц, как бы желая убедиться, что она поняла его шутку.
   — Вы не утратили чувства юмора, как я вижу.
   — Не совсем.
   Они подошли к Гайд-парку, где в этот час было полно всадников и экипажей.
   Несмотря на то что он ничего не сказал, она почувствовала, как он все больше напрягается при виде этой толпы.
   — Вы когда-нибудь ели пирожное у «Джонсона», — спросила она.
   — Нет.
   — Тогда я угощу вас.
   Джорджиана повела его прочь от парка.
   — Нет. Мне нужно идти.
   Весь его вид выражал настороженность и недовольство собой. Мужчины Карроуэй были гордыми, и ему, должно быть, будет неприятно, если она заметит его страдания.
   Они повернули на Риджент-стрит и молча шли рядом, за ними плелась Жозефина. Джорджиане хотелось спросить Бита, почему именно сегодня он решил приехать к ней, не хотел ли он сказать ей что-то особенное? В то же время она не хотела отпугнуть его или смутить. Когда они вернулись к Хоторн-Хаусу, она велела груму привести лошадь Роберта.
   — Я рада, что вы заехали, — сказала она. — И совершенно серьезно, в любое время, когда вам захочется поболтать, приезжайте.
   Он долго не спускал с нее своих синих глаз, вызывая чувство беспокойства. Ей казалось, что он читает ее мысли.
   — Вы единственная, с кем я не чувствую себя Пинчем, — наконец сказал он.
   — Пинчем? — с недоумением переспросила она.
   — Знаете, из «Комедии ошибок». Там есть такой Пинч, голодный худой негодяй. Кожа да кости, шарлатан, оборванец, плут и предсказатель. Нищий с пустыми глазами, жалкий бродяга, живой покойник.
   Эти слова и его ровный тихий голос взволновали ее.
   — Для человека, который жалуется на свою память, вы все помните очень хорошо.
   Слабая тень улыбки снова мелькнула на его губах и исчезла, он вздрогнул.
   — Я семь месяцев провел во французской тюрьме. Я выучил эту пьесу, старый сборник пьес был нашей единственной книгой. Нам… нам приказали хранить молчание.
   — Роберт, — прошептала она, протягивая к нему руку.
   Он отшатнулся.
   — Нет… нет ничего страшнее. Не позволяйте загнать себя в ловушку, Джорджиана, не важно, с Тристаном или без него. Не сдавайтесь, ибо это проще всего. Если сдадитесь, у вас не останется ничего. Я приехал сказать вам это.
   Он вскочил в седло, и топот копыт его лошади замер вдалеке.
   Взволнованная, Джорджиана опустилась на ступени, ведущие к двери. Роберт говорил мало, но когда говорил…
   — Бог мой, — только и прошептала она.
   Как бы ни были страшны его слова, но они помогли ей понять себя. Она больше никому не позволит указывать ей, как она должна прожить оставшуюся жизнь. Амелия Джонс взяла то, что ей не принадлежит, и Джорджиана отберет это назад.
 
   Дворецкий Джонсов проводил Джорджиану в гостиную на первом этаже, где, смеясь и поедая сандвичи, сидело с десяток молодых леди — все того же возраста, что и Амелия.
   Амелия с улыбкой на хорошеньком личике поднялась ей навстречу:
   — Добрый день, леди Джорджиана. Вот уж не ожидала увидеть вас здесь.
   — Мне бы хотелось поговорить с вами кое о чем, мисс Джонс, — сказала Джорджиана, чувствуя себя довольно неловко.
   Кроме Тристана, одна только Амелия знала о ее поступке, и она могла опозорить ее перед всем обществом.
   Глядя на ее красивые невинные глаза, на ее смеющихся подруг, Джорджиана не могла не подумать, что Тристан, должно быть, неправильно истолковал причины, по которым Амелия не хотела возвращать письмо и чулки. Может быть, Амелия просто ревнует. Ведь Тристан оказывал девушке внимание, был неотразимо красив, и Джорджиана обещала ей свою помощь. В некотором смысле во всем виновата была она сама.
   — Конечно, нам надо поговорить, — ответила Амелия, — но, может быть, вы сначала выпьете чаю?
   Джорджиана выдавила из себя улыбку.
   — Очень мило. Благодарю вас, мисс Джонс.
   — О, называйте меня Амелией. Меня все так зовут.
   — Хорошо, Амелия.
   Хозяйка повернулась к девушкам:
   — Послушайте. Я уверена, вы знаете леди Джорджиану Холли. Герцог Уиклифф — ее кузен.
   — О, я слышала, он женился на гувернантке, — воскликнула одна из них. — Это правда?
   — Эмма была директрисой в школе для девочек, — сказала Джорджиана. Атмосфера в комнате казалась… странной. Почти враждебной. Волосы у нее на затылке шевельнулись. — И кузиной виконта, — добавила она, принимая из рук лакея чашку чаю.
   — А теперь она герцогиня, — сказал Амелия, указывая Джорджиане на место рядом с собой. — Поэтому ее прошлое не имеет никакого значения.
   Она заговорщически взглянула на Джорджиану, как бы предлагая ей сказать что-нибудь в защиту Эммы. Джорджи пила чай, и ее раздражение возрастало. Может быть, их больше, но она не чувствовала себя беззащитной.
   Она встречалась с этими девицами во время сезона, но большинство из них знала плохо. В основном это были дочери, внучки и племянницы баронов и рыцарей.
   Девицы снова начали болтать разные глупости о моде и погоде, и Джорджиана немного успокоилась. Возможно, она волновалась и неправильно воспринимала происходящее.
   — Леди Джорджиана, — тихо сказала Амелия, — ваш визит удивляет меня.
   — Я хотела извиниться перед вами, — ответила Джорджиана.
   — В самом деле? За что же?
   — За лорда Дэра. К моему огорчению, мне не удалось осуществить мои намерения так, как я этого хотела.
   — Как же это?
   Прочитав записку, Амелия должна была это знать. Но если она хотела услышать дальнейшие извинения, то Джорджиана готова была их предоставить. Взглянув на девиц, она предложила:
   — Думаю, наш разговор требует более уединенного места, если вы не против.
   — Хм. Полагаю, мои гости обойдутся несколько минут без меня. — Она встала, потянув за собой Джорджиану. — Извините нас, мы сейчас вернемся.
   Девицы продолжали щебетать и хихикать, и Амелия повела Джорджиану через холл в небольшую комнату, окна которой выходили на тихую улочку.
   — У вас очень красивый дом, — заметила Джорджиана, оглядывая дорогую, с большим вкусом подобранную мебель.
   — Спасибо. Так вы действительно явились сюда, чтобы извиниться за свое… поведение с Тристаном? Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости.
   Джорджиана оставила выпад без ответа. У Амелии было основание сердиться.
   — Это необходимо, потому что я обещала помочь вам получить его в мужья и ничего не сделала для этого.
   — Глупости. Я получу его в мужья благодаря вам.
   «Будь вежлива», — напомнила себе Джорджиана.
   — Все это ужасное недоразумение, и я чувствую себя очень неловко. Я только хотела помочь вам. Вы должны мне поверить.
   — Не верила и не поверю, — ответила Амелия, сохраняя на лице улыбку. — Но, как я сказала, это ничего не значит. Я выбрала лорда Дэра, и я выйду замуж за лорда Дэра.
   — При помощи шантажа? — невольно вырвалось у Джорджианы.
   Девушка пожала плечами:
   — Я не настолько глупа, чтобы упустить то, что само плывет мне в руки.
   «Похоже, лучше говорить прямо, не скрывая своего возмущения».
   — Вы их украли?
   — А как Тристан получил их, скажите, пожалуйста?
   У Джорджианы был готов резкий ответ, но она передумала. Крики тут не помогут.
   — Амелия, то, что произошло между мной и Тристаном, случилось совершенно неожиданно, и я не допущу, чтобы вы воспользовались этим, навредив нам обоим. Конечно, вы не сделаете ничего… лишнего, что нарушило бы вашу дружбу с Тристаном и со мной.
   — Мы не друзья, леди Джорджиана. Мы — соперницы. И выиграла я.
   — Не могу назвать это соперничеством, Аме…
   — И мои поступки не лишние, потому что Тристан уже сказал, что не имеет намерения жениться на мне. — Она вздохнула. — Полагаю, он может не делать этого, но в том, что случится дальше, будет виноват он. Я рассказала ему, что вы разыгрываете его, чтобы проучить, и он теперь откажется от вас. Как только мы с ним поженимся, я отдам ваши отвратительные вещи вам, и мы все будем счастливы.
   Подумать только! Джорджиана считала ее наивной беспомощной молодой девушкой. Они обменялись долгим взглядом, и Джорджиана вышла.
   Первой ее мыслью было поехать к Тристану и сказать ему, что он был прав, и узнать, не нашел ли он какого-либо выхода.
   Однако, раздумывая над создавшимся положением, она не могла избавиться от мысли, что все это затеяла она сама. Сначала решила, что Тристана надо проучить и только она одна сумеет это сделать. Затем самым жалким образом она потерпела поражение, снова связав с ним свою жизнь.
   Но она хотела Тристана Карроуэя. Как сказал Роберт, она не могла покорно уступить и смириться с тем будущим, которое готовили для нее другие. Ей надо поговорить с ним, чтобы окончательно решить, будет ли она верить ему так, как жаждало ее сердце.
   Джорджиана высунулась из окошка кареты.
   — Хэнли, отвези меня в Карроуэй-Хаус, — окликнула она кучера. — Мне бы хотелось навестить мисс Милли и мисс Эдвину.

Глава 21

   Что скажешь? По сердцу ли он тебе?

У. Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт I, сцена 3¹⁸

   Вернувшись домой во время перерыва в заседании парламента, Тристан сразу прошел в свой кабинет. Он прекрасно понимал, что негде взять девятьсот фунтов, чтобы прожить три месяца, но ему нужно было найти немного наличных денег, чтобы получить несколько дней передышки, и за это время придумать, как убедить Джорджиану выйти за него замуж.
   — Милорд, — послышался за дверью голос Докинза.
   — В чем дело?
   — Я должен сообщить вам, что здесь леди Джорджиана, она приехала с визитом к мисс Милли и мисс Эдвине.
   Тристан вскочил и, подойдя к двери, так быстро распахнул ее, что дворецкий чуть не упал.
   — Кто тебе велел сообщить мне об этом визите?
   — Леди Джорджиана, милорд. Они все в утренней гостиной. Она находится здесь уже некоторое время, но, по-моему, не знает, что вы вернулись.
   — Почему ты не сказал ей, что я здесь?
   — Я был в кладовой, милорд, проверял запасы.
   — Ты хотел сказать, что спал в кладовой.
   Дворецкий с достоинством выпрямился.
   — Милорд, я…
   — Ладно.
   Если она здесь, значит, разговор с Амелией уже состоялся. Он надеялся, что она уговорила девчонку отдать записку и чулки. В таком случае репутации Джорджианы ничто больше не угрожает, и он сможет просить ее руки уже сегодня. Но в глубине души Тристану хотелось, чтобы Амелия отказалась, и он, как средневековый рыцарь, бросился бы спасать свою милую от дракона. Он чувствовал, что его долг — взять всю ответственность на себя.
   — Добрый день, — входя в гостиную, сказал он.
   Джорджиана сидела между его тетушек, и все они весело смеялись. Но, когда она посмотрела на него, виконт понял, что ее миссия оказалась безуспешной. Ее глаза никогда не лгали.
   — Добрый день, — ответила она. — Ваши тетушки рассказывали мне, что вытворяет Дракон.
   — Да уж. Слава Богу, что он не так велик, иначе разнес бы весь дом. — Он подошел ближе. — Тетушки, можно я на минутку похищу у вас Джорджи?
   — Ты всегда похищаешь наших самых красивых гостей, — усмехнулась Милли.
   — Правда? — прошептала Джорджиана, выходя из комнаты. — И скольких же хорошеньких визитерш ты похитил?
   — Только тебя. Что произошло?
   Джорджиана огляделась по сторонам. Видя ее нежелание говорить, он провел ее в библиотеку и, как только она села на диван, закрыл дверь.
   — Рассказывай.
   — Я думала, когда ехала сюда, что ты дома, — взволнованно начала она. — Я совсем забыла о парламенте и поздно отправилась к Амелии, только после прогулки с Робертом. Она устроила ленч для своих подруг… и я не знаю, что она им сказала, но…
   — Подожди минутку, — сказал Тристан, усаживаясь на подлокотник дивана. — Не можешь ли начать с прогулки с Битом?
   — Насколько я понимаю, ты не знал, что он ездил ко мне.
   — Он почти не разговаривает. Как я мог узнать?
   — Я не знала, что его держали во французской тюрьме и не разрешали говорить, — продолжала она. — Чему же удивляться?
   Тристан застыл на месте, стараясь осознать ее слова и связать их со странным поведением брата. Джорджиана дотронулась до его руки.
   — Ты ведь не знал?
   — Нет. Как долго это продолжалось?
   — Семь месяцев.
   — А он был в Ватерлоо?
   — Не знаю. Разве это имеет значение?
   Он старался побороть гнев против проклятых политиканов, которые послали его брата во Францию и ему даже не сообщили, что семь месяцев Роберт считался пропавшим без вести.
   — Имеет. Хотя бы потому, что из его тела извлекли пять мушкетных пуль, и я хотел бы знать, как он их получил.
   — Тристан, — шепотом сказала Джорджиана, — он жив и расскажет тебе, когда будет к этому готов.
   С тяжелым вздохом виконт сжал ее руку.
   — Благодарю тебя.
   Тристан тряхнул головой. Бит придет в себя. Проблема Джорджианы была более срочной.
   — Теперь скажи, у тебя хорошие новости?
   Выражение отчаяния вновь появилось в ее зеленых глазах.
   — Ты знаешь, когда я впервые увидела тебя с Амелией, я подумала, что у бедняжки нет никаких шансов и ее необходимо спасти, — сжимая и разжимая руки, сказала Джорджиана. — Я даже не представляла, что во всей Англии она, пожалуй, единственная, кто меньше всего нуждается в помощи.
   — Эта дрянь отказалась вернуть тебе вещи?
   — О, она просто будет счастлива вернуть их, как только вы поженитесь.
   Джорджиана взглянула на него, и этот взгляд сказал ему больше, чем могли бы выразить слова. Она хотела знать, намерен ли он жениться на Амелии, и не хотела, чтобы он женился. У Тристана упало сердце. Он умрет, если она снова ускользнет от него.
   — Нам придется что-то придумать, я не собираюсь жениться на этой ведьме.
   — Хм. И что ты предлагаешь? — Она расправила юбку. — Если тебе все равно, я бы предпочла, чтобы… наши отношения пока оставались в тайне.
   — То, что я хочу, помешает сохранить эту тайну, — медленно произнес он.
   Сердце его билось с такой силой, что грозило выскочить из груди.
   — Это невыносимо… О, но я сама виновата и, наверное, заслужила это наказание.
   — Нет, не заслужила, — с нежностью произнес он, опускаясь на колени.
   У нее перехватило дыхание.
   — Тристан, что?..
   — Выходи за меня замуж, Джорджиана. Эта новость положит конец всем сплетням, если Амелия начнет их распространять.
   Она так резко вскочила, что чуть не толкнула его.
   — Но… — Она заметалась по комнате, ломая руки. — Но когда ты был так добр ко мне после… той ночи, я подумала, что, может быть, ты снова попытаешься воспользоваться моими чувствами, чтобы отомстить.
   — Возможно, сначала такая мысль и мелькнула у меня, но ради Бога, Джорджиана, неужели ты не можешь понять, что сейчас я говорю искренне? Что я давно честен с тобой?
   Повернувшись к нему, она кивнула.
   — Но мы не можем, — прошептала она.
   Кровь отхлынула от его лица.
   — Почему? Почему, черт побери, мы не можем пожениться?
   — Потому что я не выйду за тебя ради того, чтобы прекратить сплетни или шантаж, Тристан. С самого начала я не переставала удивляться, почему у каждого из нас обязательно должны быть какие-то причины, заставляющие нас жениться.
   Он стиснул зубы. Джорджиана пожалела, что сказала это, но такова была правда. Если они поженятся из-за чувства вины или ради безопасности, они всегда будут ненавидеть друг друга, и она никогда не сможет доверять ему.
   — Для брака всегда есть причины, — сказал он, не спуская с нее глаз. — Ты не можешь избежать их всех.
   — Но я могу избежать этой и не допущу, чтобы ты таким образом спасал меня. Я сумею постоять за себя сама.
   — Джорджиана, не…
   — Нет, — перебила она, поворачиваясь к двери. Ей необходимо сейчас же уйти, пока он не увидел ее слез. — Я не могу выйти за тебя, Тристан. По этим причинам и при данных обстоятельствах.
   Она не успела опомниться, как он схватил ее за плечо и повернул лицом к себе.
   — Но при других обстоятельствах ты вышла бы за меня.
   Это был не вопрос, а утверждение и почти мольба.
   — Могла бы. — Она вырвалась и выбежала за дверь.
   Соблюдая приличия, Джорджиана должна была бы попрощаться с тетушками, но непрошеные слезы градом покатились по ее щекам. Она сбежала вниз, выхватила из рук изумленного Докинза шаль и шляпку и бросилась к карете тети Фредерики.
   — Вези меня домой!
   Ей необходимо было с кем-то поговорить, рассказать, в какую кошмарную историю она попала. Но, если бы она рассказала Фредерике, тетушка, вероятно, сообщила бы Грею, а Грей набросился бы на Тристана. То же произошло бы, если бы она обратилась к своему брату или Эмме, и она не могла поговорить ни с одним из братьев Карроуэй. Кроме того, ей не хотелось возвращаться домой опять в слезах.
   Если бы события не развивались с такой быстротой, а остановились хотя бы на короткое время, ей, может быть, удалось бы во всем разобраться.
   — Хэнли, — обратилась она к кучеру, — пожалуйста, отвези меня к Люсинде Баррет.
   Она могла бы довериться и Эвелине, но Эвелина всегда видела в людях только хорошее и в данном случае в советчики не годилась. Люсинда же была почти так же недоверчива, как она сама, и в десять раз хитрее. В эту минуту Джорджиане был нужен именно такой друг.
   — Леди Джорджиана! — воскликнул, открывая дверь, Мэдисон, дворецкий Барретов. — Что-то случилось?
   Джорджиана вытерла мокрое от слез лицо.
   — Нет-нет, Мэдисон. Со мной все хорошо. Люсинда дома?
   — Я узнаю, если вы подождете в гостиной.
   Джорджиана была так взволнована, что не могла сидеть, а ходила, ломая руки, по комнате от одного окна к другому. Это было уже слишком! Весь этот день!
   — Джорджи, что происходит? — В комнату быстрым шагом вошла Люсинда в самом лучшем платье для дневных визитов.
   — Извини. Я не знала, что ты куда-то собираешься. Я ухожу.
   Слезы застилали Джорджи глаза, и она плохо видела. Стараясь не моргать, она вызвала новый поток слез.
   Люсинда подвела ее к дивану.
   — Нет, ты не уйдешь. Мэдисон, скажи, чтобы нам принесли чай, пожалуйста.
   — Не знаю, почему я плачу, — сказала Джорджиана, пытаясь вытереть слезы и улыбнуться. — Видимо, я просто ужасно расстроена, — Ты должна мне все рассказать, — сказала Люсинда, стаскивая перчатки и бросая их на другой конец стола.
   Появился дворецкий, вслед за которым вошел лакей с чайным подносом.
   — И, Мэдисон, если зайдет лорд Мэллори, скажи ему, что я, к сожалению нездорова.
   — Да, мисс Люсинда.
   — Мэллори? — с удивлением сказала Джорджиана, когда за слугами закрылась дверь. — А я думала, он догадался, что он совсем тебя не интересует.
   — Я говорила ему несколько раз, но он позволяет мне пользоваться его лошадьми. — Люсинда взяла Джорджи-ану за руку. — Ну, так что же случилось?
   Теперь, получив возможность высказаться, Джорджиана заколебалась, не уверенная, что ей хочется рассказывать обо всем. Шесть лет она хранила свою тайну.
   Люсинда, казалось, это поняла.
   — Расскажи только то, что хочешь, — тихо сказала она. — Ты же знаешь, все останется в этих стенах.
   Джорджиана глубоко вздохнула.
   — Тристан сделал мне предложение.
   — Что? Что он сделал?
   — Попросил меня выйти за него замуж.
   Люсинда встала и налила себе чашку чаю.
   — В такие моменты я жалею, что женщины не пьют бренди. Что ты ему ответила?
   — Я сказала, что не могу выйти за него при подобных обстоятельствах.
   — И какие же это обстоятельства?
   — О Боже, я… дала Тристану некоторые вещи, — волнуясь, начала Джорджиана, — и кто-то другой взял их. Он отказывается жениться на этой персоне, которая взяла их, эта персона воспользуется ими, чтобы погубить меня.
   — Понятно. — Люсинда попробовала чай и добавила кусок сахара. — Я не хочу быть излишне любопытной, но мне было бы проще помочь тебе, если бы ты назвала больше существительных и меньше местоимений.