Энтони Марк. За гранью (Последняя Руна - 1)

   - Здесь, - сказала Грейс.
   - Что здесь? - не понял Трэвис.
   - Здесь я слышала звон колокольчиков.
   Трэвис вздрогнул. Ему не нужно было объяснять, что это значит.
   Грейс рассеянно заправила за ухо несколько выбившихся пепельных прядей и подошла к окну. Трэвис тоже выглянул наружу. За стеклом виднелись заснеженные поля, разгороженные невысокими, сложенными из камня барьерами. Поля простирались на несколько лиг, затем местность начинала круто понижаться. Трэвис уже знал, что там протекает река Темноструйная, через которую они проезжали, приближаясь к Кейлаверу. Сразу за речной долиной на много миль тянулись заболоченные, необрабатываемые земли, а еще дальше, уходя за горизонт, угрюмо темнела зеленая полоса Сумеречного леса.
   Грейс обернулась.
   - Дверь где-то рядом. Я точно помню, что прошла в ту ночь всего несколько шагов, прежде чем увидела того типа в черном.
   Она задумалась на мгновение, свернула в левый проход, вернулась, прошла чуть дальше по коридору, опять повернула налево, удовлетворенно кивнула и ускорила шаг.
   - Сюда, Трэвис! Я нашла!
   Она стояла перед запертой дверью - первой по правой стороне узкого темного коридорчика.
   - Ты уверена, что на нем был черный балахон? - уточнил Трэвис.
   - С капюшоном, - добавила Грейс. - Поэтому я не разглядела его лица. Но он так меня испугался, что обронил вот это.
   Она развязала кожаный кошелек на поясе, достала маленький сверток, развернула плотный шелк и продемонстрировала Трэвису миниатюрный ножичек с черной полированной рукояткой.
   Тот внимательно осмотрел его, вернул Грейс и уставился на дверь. Неизвестный злоумышленник не успел довести дело до конца, но и незаконченный символ не вызывал сомнений в его принадлежности.
   - Что скажешь? - первой нарушила затянувшуюся паузу Грейс. - Похоже на те знаки, что ты видел в Кастл-Сити и в Эридане по дороге сюда?
   Трэвис безмолвно кивнул. Усилием воли он заставил себя поближе присмотреться к внушающему непреодолимое отвращение символу. Как оказалось, не зря: под стилизованным изображением воронова крыла виднелись еле заметные царапины в виде двух скрещенных линий, напоминающие букву "X". Очевидно, вспугнутый Грейс незнакомец только наметил их и собирался прорезать более отчетливо, если бы ему не помешали.
   - Ты, кажется, говорил, что этот знак символизирует какой-то новый культ? - прозвучал за его спиной голос Грейс. Трэвис повернулся к ней.
   - Да, это новый культ - культ Ворона. Насколько я понял, он тоже связан с мистериями, как культ Ватриса и другие. В Голте и Кейлаване мы ни разу не встречали приверженцев Ворона, хотя это еще не означает, что их здесь нет. А вот в Эридане они не таятся и открыто творят всякие мерзости. Да и в других доминионах постепенно набирают силу, если верить Мелии и Бельтану.
   - Хотела бы я знать, что скрывается за этой дверью, - задумчиво пробормотала Грейс. Она потянулась к дверной ручке, но так и не коснулась ее. - Пожалуй, будет правильнее спросить сначала разрешения у лорда Олрейна, - сказала она, словно оправдываясь за свою нерешительность.
   - А что ты ответишь, когда он спросит, кого ты там собираешься искать? - усмехнулся Трэвис. - Маленьких зеленых человечков с колокольчиками на шее?
   Грейс закусила губу.
   - Справедливо, - нехотя признала она.
   Она вновь протянула руку и повернула ручку двери. Что-то щелкнуло в замке, и дверь открылась. Оба, не сговариваясь, быстро посмотрели по сторонам. Коридор по-прежнему был пуст. Они вместе переступили порог и огляделись.
   В помещении было темно. Окон не было, и проникающий из коридора тусклый свет едва рассеивал мрак. Но глаза Трэвиса вскоре привыкли к полутьме, и он начал различать контуры собранных здесь предметов. Одни были округлыми и пузаты-ми, другие имели прямоугольные очертания, третьи вообще казались какой-то бесформенной массой.
   - Кладовая, - разочарованно произнесла Грейс.
   Трэвис мысленно обругал себя за несообразительность. Мог бы и раньше догадаться, что видит перед собой самые обыкновенные бочки, ящики, мешки и корзины.
   - Ну и на кой черт тому типу понадобилось метить простую кладовку? почесав бороду, произнес он в недоумении.
   Грейс только плечами пожала в ответ.
   Минут пять они потратили на обыск, но не нашли ничего подозрительного. В коробах и ящиках хранились тронутые плесенью льняные скатерти и салфетки, а в бочках, судя по запаху, - соленая рыба. В кладовой было необычно сыро даже для Кейлавера, - и Трэвис легко обнаружил причину. Откуда-то сверху беспрерывно капало. Забравшись на бочку, он увидел почти под потолком отверстие в стене размерами приблизительно два на два фута. Оттуда ощутимо тянуло холодным сквозняком. Трэвис понял, что наткнулся на отвод вентиляционной шахты. В детстве к нему в руки случайно попала книга, в которой содержалось подробное описание средневековых архитектурных сооружений и даже приводились чертежи в разрезе. Тогда он мало что понял, но хорошо запомнил, что феодальные замки были насквозь пронизаны разветвленной системой вентиляционных шахт. Без них, говорилось в книге, влажность и плесень, особенно в сыром климате, в кратчайший срок сделали бы проживание в их стенах совершенно невозможным.
   Закончив осмотр, Трэвис и Грейс вернулись в коридор и закрыли дверь в кладовую.
   - Ничего интересного там вроде бы нет, - подытожил Трэвис результаты обыска.
   Грейс скрестила на груди руки и с вызовом посмотрела на него.
   - Все равно не поверю, что тот человек в черном вырезал на двери знак Ворона ради собственного удовольствия, - упрямо заявила она. - Наверняка у него имелась веская причина, которой мы, к сожалению, пока не знаем.
   Трэвис не стал возражать. Доводы Грейс показались ему не лишенными смысла, хотя он не представлял, чем могут пригодиться культу Ворона кладовая или ее содержимое. В голове вдруг мелькнула интересная мысль.
   - Послушай, Грейс, - поднял он голову, - а что, если помечена не только одна эта дверь? Давай поищем, не наследил ли твой Черный Балахон где-нибудь еще. Возможно, тогда мы сумеем понять, для чего он вообще это затеял.
   Грейс просияла и хотела что-то сказать, но раздавшееся совсем рядом громкое голубиное воркование заставило обоих разом обернуться. За окном уже смеркалось.
   - Ой! Я же опаздываю! - спохватилась Грейс. - Извини, Трэвис, но я должна бежать. Мне... меня ждут... в одном месте.
   - Да, конечно, беги, если нужно. Мне тоже, кстати, пора возвращаться, пока Мелия не рассердилась. А дверями в другой раз займемся.
   Она уже решила уходить, но вдруг остановилась, возвратилась назад, порывисто схватила Трэвиса за руки и благодарно пожала.
   - Спасибо за то, что согласился пойти сюда со мной, Трэвис. И вообще за все.
   - Не за что, - смущенно пробормотал тот, невольно краснея.
   Грейс в последний раз сжала его пальцы, улыбнулась на прощание и упорхнула. Он смотрел ей вслед, думая о том, как было бы здорово побродить вместе с ней по замку, проникая в самые потаенные закоулки, где, может быть, десятилетиями не ступала нога человека. Потом взгляд его упал на обезображенную знаком Ворона дверь, и улыбка на лице сразу поблекла.
   76
   Грейс была убеждена, что Кайрен намеренно назначила ей свидание именно здесь. Миновав последний закоулок лабиринта в саду, она вошла в грот.
   - А-а, вот и ты, милочка! - приветствовала ее графиня. - Я уж начала беспокоиться, что ты передумала. Или заблудилась...
   Грейс стояла перед ней на мерзлой почве, изо всех сил противясь острому желанию повернуться и бежать прочь без оглядки - как в тот раз, когда впервые попала сюда.
   - Я пришла, - сухо сказала она, не тратя времени на приветствия.
   Кайрен приблизилась. На голове у нее была прелестная шапочка, отороченная серебристо-седым мехом черно-бурой лисицы. Щеки от мороза пламенели румянцем.
   - Идем, сестра, - сказала она, протягивая руку. - Мне предстоит многое тебе поведать и многому научить.
   "Нисколько не сомневаюсь, милочка?"
   Вслух Грейс, разумеется, этого не сказала. Секунду поколебавшись, она приняла предложенную руку и позволила Кайрен увлечь себя под своды искусственной пещеры.
   Прошло уже пять дней с того вечера, когда Грейс и Эйрин встретились у дверей покоев королевы Иволейны и вместе переступили порог приобщения к таинствам. Однако Грейс до сих пор так толком и не уяснила, что же это такое - быть колдуньей. И она, и Эйрин пришли туда, горя желанием узнать правду о том, что собой представляют, чего добиваются и что могут делать эти таинственные женщины. Они жаждали откровений, а в результате столкнулись с новыми загадками.
   - С чего начнем, ваше величество? - был первый вопрос, заданный запыхавшейся, мучимой жаждой Грейс, когда обе подруги предстали перед лицом владычицы Толории.
   Иволейна, как обычно, держалась холодно и невозмутимо. По выражению ее лица невозможно было догадаться, какие эмоции вызвало у нее появление в назначенный срок двух соискательниц.
   - Вы умеете ткать, леди Грейс? - спросила она. Та отрицательно покачала головой.
   - Вот с этого вы и начнете.
   Остаток вечера и долгие часы в последующие дни Грейс провела за ткацким станком - громоздким примитивным агрегатом, установленным в одной из комнат роскошных апартаментов королевы. Она научилась равномерно нажимать на педаль и гонять челнок взад-вперед по натянутым на раму нитям основы К исходу дня у нее нестерпимо ныла спина и разболелась голова. Так сильно она не уставала даже в первые дни прохождения интернатуры в Денверском мемориальном, когда ее как новенькую гоняли в хвост и в гриву все кому не лень. Но упорная работа до головокружения и помутнения в глазах позволила ей довольно быстро освоить новое ремесло. Впрочем, не совсем новое, поскольку оно, в сущности, не так уж сильно отличалось от наложения швов на раны и разрезы - искусство, которым Грейс владела блестяще, нередко вызывая этим ревнивую зависть коллег.
   - Следи за каждой нитью, - поучала Иволейна, стоя у нее за спиной и наблюдая за ее движениями. - Не выпускай нить из поля зрения, пока не убедишься, что она правильно легла на основу и вплелась в общую картину. И никогда не забывай, что только сплетенные вместе они создают единое целое, во много раз более прочное, чем любая из составляющих, и одновременно столь же тонкое.
   Постепенно слова королевы начинали смешиваться с жужжанием челнока и ритмичным поскрипыванием большой деревянной педали, а по ночам, стоило Грейс смежить веки, ей постоянно мерещилось, будто ее затягивает в станок и с ног до головы опутывает пряжей.
   Эйрин сия чаша миновала. Она уже умела ткать - видимо, это искусство входило в обязательную программу обучения и воспитания благородных девиц. Но Иволейна подыскала ей другое занятие. Она о чем-то перемигнулась со своей рыжеволосой наперсницей леди Трессой, та взяла баронессу за руку и куда-то увела. Вернулись они поздно, изнемогая от усталости. Здоровая левая рука Эйрин была перепачкана в земле; грязные пятна виднелись даже на ее щеках и платье.
   - Мы сажали грядки в саду! - негодуя и удивляясь одновременно, сообщила она, когда подруги, с трудом передвигая ноги, возвращались к себе. - Ты представляешь, она заставила меня сажать!
   - И что же вы сажали? - полюбопытствовала Грейс, теряясь в догадках, как ей следует реагировать. - Лекарственные травы?
   - Если бы! - отмахнулась баронесса. - Обыкновенную репу!
   Последующие дни мало чем отличались от первого. Никто не спешил посвящать их в сокровенные тайны и учить магическим заклинаниям. Совет Королей возобновил заседания, и теперь Грейс и Эйрин могли бывать у Иволейны только вечерами. В ее покои приходилось пробираться тайком - чтобы Бореас чего-нибудь не заподозрил. Впрочем, Грейс всегда могла сослаться в свое оправдание на королевское задание. Другое дело, что, попадая в покои королевы Толории, она никак не могла найти подходящий предлог, чтобы выведать причины ее решения воздержаться при голосовании. Как-то так получалось, что она всякий раз начисто забывала о поручении Бореаса, а когда спохватывалась, было уже поздно. Да и занятия под руководством Иволейны с каждым днем все сильнее увлекали Грейс.
   Особенно ткачество. Первое время она боялась покалечить пальцы, но вскоре они огрубели, покрылись мозолями и перестали болезненно отзываться на каждое соприкосновение с челноком. Постепенно натянутое на раме полотно начало приобретать законченный вид. Будущий гобелен, по замыслу, должен был изображать садовый пейзаж в сумерках. Чтобы придать ему таинственность и некий зловещий смысл, Грейс преимущественно использовала пряжу фиолетовых и темно-зеленых тонов. Вчера она даже нарочно явилась пораньше, рассчитывая закончить работу, и была неприятно разочарована, обнаружив отсутствие не только незавершенного гобелена, но и самого ткацкого станка.
   - Настало время для новых уроков, - объявила Иволейна, словно не замечая недовольства Грейс. - Леди Эйрин продолжит занятия с сестрой Трессой. Не бойтесь, баронесса, с огородничеством покончено. А вам, леди Грейс, придется привыкать к новой наставнице. Я с удовольствием поработала бы с вами сама, но заседания Совета не позволяют мне уделить вам достаточно внимания.
   Грейс только сейчас заметила, что, кроме королевы и леди Трессы, в гостиной присутствует еще одна женщина. До этого момента она пряталась в тени, но при последних словах Иволейны выступила вперед, шурша юбками изумрудно-зеленого платья и растянув коралловые губки в насмешливой улыбке.
   - Пришла пора и вам наконец узнать, каково это на самом деле быть ведьмой, милочка!
   Грейс вздрогнула и вернулась к действительности. Под низкими сводами грота было холодно и сумрачно.
   - Что я должна делать?
   Кайрен изобразила на лице очаровательную гримаску - должно быть, до автоматизма отработанную перед зеркалом.
   - Вы неправильно ставите вопрос, леди Грейс, - пожурила она, придвигаясь еще ближе. - Прежде всего необходимо понять, что вы хотите сделать!
   Странно. Что могут означать ее слова? Грейс уже собралась возразить, что от ее желаний ничего не зависит, как вдруг с пронзительной ясностью поняла, что это вовсе не так. Она с детства привыкла к тому, что между ней и окружающим миром существует непреодолимый барьер. В то же время она всегда мечтала прикоснуться к нему, вобрать в себя, ощутить кончиками пальцев - как нить пряжи в ткацком станке.
   - Я хочу чувствовать все, - твердо сказала Грейс. - Грот, этот зимний сад, деревья, почву, небо...
   Довольная улыбка скользнула по губам Кайрен. Ни слова не говоря, она протянула руки и начала развязывать пояс платья Грейс. Та в испуге отпрянула.
   - Что вы делаете? Зачем?
   - Оно тебе не понадобится, - заверила ее графиня.
   - Да я же замерзну! - попыталась возразить Грейс. Лицо Кайрен приобрело непривычно строгое выражение.
   - Ты должна доверять своей учительнице, сестра! - произнесла она с упреком.
   Грейс напряглась. Разумеется, зная мстительную, завистливую и коварную натуру графини Силезской, она не доверилась бы ей ни за что на свете. С другой стороны, та, несомненно, обладала тайными познаниями и способностями, к которым мечтала приобщиться Грейс. Она заставила себя сделать шаг к Кайрен, опустила руки и расслабилась.
   Проворные пальцы графини забегали по ее телу, развязывая, расстегивая, расшнуровывая. Грейс стояла неподвижно, глядя поверх ее склоненной головы на примыкающую почти вплотную ко входу сплошную стену кустарника. Еще со времен пребывания в сиротском приюте Беккетта ее ужасала возникающая порой необходимость раздеваться в присутствии посторонних. С медицинской точки зрения, ее паническая боязнь наготы имела вполне логическое обоснование. Детские впечатления - самые стойкие. Они оставляют невидимые шрамы, которые могут сохраняться годами и десятилетиями после того, как изгладятся все следы физического насилия. А еще они порождают подспудный страх перед тем, что кто-то когда-нибудь сумеет разглядеть их под кожей и раскрыть ревностно хранимые секреты.
   Платье Грейс сползло с плеч и талии и осело бесформенной грудой вокруг ее ног. Жгучий мороз не замедлил впиться иголками в голое тело.
   - Х-холодно! - пожаловалась она, зябко ёжась и стуча зубами.
   - Это нетрудно исправить, милочка, - усмехнулась Кайрен.
   - К-как? Что т-ты имеешь в в-виду?
   Графиня повела рукой вокруг, вбирая своим жестом колючий вечнозеленый кустарник лабиринта, высящиеся над ним кроны фруктовых деревьев сада, тронутую инеем пожухлую траву у входа в пещеру...
   - Зачем мерзнуть, когда кругом полно жизненной силы?
   - Я... я не понимаю.
   Врачебный опыт подсказывал Грейс, что минусовая температура в сочетании с высокой влажностью в считанные минуты приведут к переохлаждению организма и проявлению первых симптомов гипотермии. Она уже однажды чуть не замерзла насмерть в этом мире и вовсе не стремилась к повторению этого опыта.
   Кайрен не ответила, молча взирая на нее с улыбкой, напоминающей свернувшегося на губах кораллового аспида.
   - Покажи мне, - взмолилась Грейс, хорошо понимая, что играет на руку графине, желающей унизить ее, заставив просить. Но ей уже было все равно. Пожалуйста!
   Зеленые глаза удовлетворенно вспыхнули.
   - Сию минуту, сестра. Сейчас твое желание будет исполнено. - Кайрен встала за спиной Грейс и прошептала ей на ухо: - Закрой глаза, милочка.
   Грейс повиновалась.
   - Теперь прикоснись к кустам, что прямо перед тобой.
   Требование показалось Грейс нелепым, но она с готовностью вытянула вперед руки.
   - Не руками, сестра! Ты же владеешь Даром. Освободи свой мозг и коснись их мысленно.
   Что она несет? Грейс покачала головой.
   - Но я не умею этого делать!
   Вкрадчивый шепот графини был мягок и холоден, как свежевыпавший снег:
   - Научись! Иначе замерзнешь.
   Тело Грейс сотрясала крупная дрожь. Она знала, что озноб вскоре пройдет и уступит место сонливости. Это будет началом конца. Она попыталась сделать шаг, но слова Кайрен эхом отдавались в ее ушах, а ноги приросли к земле, как будто она перестала быть человеком и обратилась в дерево гибкую белую березку, дрожащую на зимнем ветру ветвями, с которых давно облетела листва.
   - Прикоснись к ним, Грейс! Сделай это...
   Нет, невозможно! А почему, собственно? Она вспомнила тот день, когда Кайрен нанесла ей визит. Вспомнила, как почувствовала чье-то присутствие у себя в мозгу - чужеродное, бесцеремонно шарящее по закоулкам памяти, подбирающееся к сокровенному... Тогда она нашла силы прогнать непрошеного пришельца.
   Усилием воли подавив озноб, Грейс постаралась максимально точно восстановить в памяти все свои ощущения в тот момент. Она должна попытаться. Должна! Предельно сосредоточившись, она мысленно потянулась к колючим вечнозеленым побегам.
   Мозг заволокла холодная черная пелена. Все остальное куда-то исчезло.
   - Сделай это, сестра! - Слова раздражали ее, впиваясь ледяными иглами и мешая сконцентрироваться. Она ненавидела этот голос, упрямо продолжающий терзать ее: - Прикоснись же к ним!
   Нет, все тщетно! Сейчас она окончательно замерзнет и превратится в хрупкую ледяную статую. Освобожденный разум слепо тянулся по сторонам, но не находил ничего, к чему можно было прикоснуться. Только снег, лед, беспросветный мрак и...
   ... тепло! Восхитительное золотисто-зеленое тепло на миг коснулось поверхности ее мозга - и тут же исчезло, как огонек задутой свечи в темной комнате. Грейс заметалась в панике, нащупывая ускользающий источник. Вот он! Мягкий, ровный, прекрасный и бесконечно желанный, как свет маяка, указывающий путь в штормовой ночи. Как же она его до сих пор не замечала?
   Счастливая улыбка расцвела у нее на губах. Если бы она знала раньше, как это просто!
   Уже уверенно Грейс потянулась к нему и всем своим существом прикоснулась к спасительному средоточию света и тепла.
   Глаза ее широко раскрылись. В саду по-прежнему было холодно, но она больше не чувствовала мороза. Чудесное животворящее тепло разливалось по ее жилам, пронизывало все поры, ласково гладило по коже, словно летний ветерок в знойный солнечный день. Грейс глубоко вдохнула и ощутила божественный аромат распускающейся зелени.
   - Вот так-то, милочка! - прозвучал над ухом торжествующий голос. - Я знала, что у тебя получится.
   - Что это, Кайрен? - спросила потрясенная Грейс; она и не подозревала, что возможно столь полное слияние с иной сущностью, частью которой она только что стала.
   - Это Дух Природы.
   Графиня стояла перед ней обнаженная. Грейс и не заметила, когда та успела сбросить платье и меховую шапочку. Кожа ее словно светилась изнутри - так же как и ее собственная.
   - Дух Природы?
   - Да. Это животворная сила, присутствующая во всем, что произрастает и движется. Она есть в деревьях, в кустах изгороди и даже во мху, которым обросли камни грота. Она охватывает весь мир незримой паутиной, могущество и размеры которой невозможно себе представить.
   Грейс снова закрыла глаза.
   - Я чувствую их! - восторженно прошептала она. - Чувствую каждую веточку, каждую иголочку этого кустарника. И то высокое дерево за гротом. Листья его облетели, но я вижу, как движутся в стволе и ветвях струйки жизненной силы. Ой, посмотри: там в углу мышка спряталась и за нами подглядывает! Удивительно! В жизни не испытывала ничего подобного.
   - Неужели, леди Грейс? - насмешливо прищурилась Кайрен. - Вы же целительница, если мне не изменяет память.
   Грейс хотела возразить, но передумала. Графиня была во многом права.
   Кайрен тем временем склонилась над своим сброшенным платьем и извлекла из складок маленький глиняный горшочек. В горшочке оказалось ароматизированное масло. Налив немного на ладонь, она начала растирать им тело Грейс. Та сначала напряглась - она очень давно не позволяла никому прикасаться к себе и не была уверена в том, что выдержит это испытание, но нежные пальчики графини так мягко и уверенно скользили по ее коже, что Грейс вскоре расслабилась и даже стала получать удовольствие, как от лечебного массажа. Живительное тепло продолжало наполнять ее тело. Теперь она понимала, почему в тот день любовники в гроте не побоялись расстаться с одеждой, несмотря на мороз.
   - Да, сестра, с тобой это случалось и прежде. Теперь ты знаешь, что значит быть колдуньей. Только имеющие Дар могут ощутить Дух Природы, слиться с ним и обратить себе на службу заключенную в нем силу. - Голос Кайрен понизился до шепота. - А сейчас слушай меня внимательно, сестра. Когда-то нас называли ведьмами. Мы были старыми, уродливыми, гонимыми и всеми презираемыми - ведуньи, травницы, гадалки, целительницы. Нас считали одержимыми, нас преследовали, в нас швыряли камни, нас сжигали на кострах. А ныне... Узри же, сестра, в кого мы превратились ныне!
   Графиня жестом указала на лужу, образовавшуюся на месте растаявшего под воздействием жара их тел сугроба. Они вместе склонились над серебристой гладью воды, и та послушно отразила их обеих. Нагие, зеленоглазые, ослепительно красивые - не просто женщины, но еще и эфирные создания, обладающие неслыханным могуществом.
   - Смотри же, сестра, смотри! - ликующе и возбужденно воскликнула Кайрен. - Нам нечего стыдиться и некого бояться. Мы больше не бесправные деревенские ведьмы-старухи, а волшебницы, обладающие высоким положением и властью, - молодые, прекрасные и могучие.
   Грейс втянула воздух жадно расширившимися ноздрями, вбирая в себя живительные ароматы деревьев, плюща, мхов. Боже, какой унылой и пресной была ее жизнь до сегодняшнего дня, когда она впервые почувствовала, что значит жить по-настоящему!
   - Еще, - прошептала она. - Хочу еще!
   Она зажмурилась, освободила сознание и снова потянулась всем своим существом к источнику силы и блаженства.
   Грейс вздрогнула и широко раскрыла глаза. Вместо волшебного тепла ее окутала плотная пелена ледяного холода. Ликующее, упивающееся своей безграничной мощью эфирное существо в мгновение ока превратилось в прежнюю Грейс - дрожащую, посиневшую, жалкую и совсем голую.
   Взгляд Кайрен сделался жестким и расчетливым.
   - На сегодня с тебя достаточно, сестра, - сухо сказала графиня. - Это как вино - в первый раз слишком большая доза может только навредить.
   Грейс могла бы кое-что возразить, но зубы ее так сильно стучали, что она не в состоянии была выговорить ни слова.
   Я знаю, ты поступила так нарочно, стерва зеленоглазая! Вполне в твоем стиле - дать ребенку красивую игрушку и тут же отобрать ее.
   Не сказав больше ни слова, Грейс кое-как натянула платье и покинула грот, даже не оглянувшись на провожающую ее ехидным взглядом графиню. Она не помнила, как прошла через лабиринт, пересекла двор и вновь очутилась под сумрачными каменными сводами цитадели - холодными, сырыми и безжизненными.
   77
   Пару дней спустя после совместной с Грейс экскурсии в отмеченную знаком Ворона кладовую Трэвис впервые услышал от своих новых учителей, что у рун существуют не только прямые, но и косвенные названия.
   - Дело в том, Трэвис, - пустился в объяснения Рин, - что в произнесении имени руны - любой руны! - всегда таится определенная опасность.
   За узким окном неторопливо кружился и падал густой мягкий снег. Голуби притихли и жались друг к дружке на своих насестах высоко под потолком. Трое людей внизу поступали точно так же, хотя и сидели у пылающего камина.
   - Даже когда ты называешь имя руны шепотом, - продолжал молодой толкователь, - и соблюдаешь при этом все меры предосторожности, ты все равно не можешь полностью избежать риска пробудить - полностью или частично - скрытую в ней силу. Поэтому, говоря о рунах, мы, как правило, пользуемся косвенными названиями.