Энтони Пирс. Долина прокопиев

   – Так ты ее знала? – изумился Эхс.
   – А как же, конечно, знала. Ведь мне уже сколько лет, знаешь? Стало быть, повезло ей в жизни, вышла замуж удачно.
   – Значит, ты считаешь, что для донной прокляторши брак с огром – это удача?
   – А чего, огры мужчины серьезные.
   – Так, значит, и меня ты не презираешь за то, что я внук огра?
   – А ты меня? Ведь талант у меня никудышный.
   – Никудышный?
   – Проклинать-то я проклинаю, но одно из трех проклятий обязательно оказывается благословением.
   – Ух ты, благословением! – от души рассмеялся Эхс. – И что же в этом плохого?
   – А то, соколик, что пошли как-то мы, прокляторы, охотиться на дракона, да ничего из этого не получилось. Все прокляторы берут на изготовку и дружно посылают проклятие, а тут откуда ни возьмись… Благословение! Ну и все проклятия насмарку, а дракон не только не убит, но еще и здоровее сделался, да за нами как погонится! Хорошо, мы поблизости от озера охотились, так что удрать успели.
   – Да, теперь я понимаю.
   – Так что со мной одна морока. Вот Магистр и решил отослать меня с глаз долой, подальше от замка.
   – У Магистра голова варит, – иронически заметил Эхс. – Ну в таком случае, может, ты, бабушка, благословишь меня и себя, чтоб быстрее шагалось?
   – Я, голубок, саму себя ни проклясть, ни благословить не в силах, только других.
   – Ну тогда одного меня прокляни, но так, чтобы это оказалось настоящим благословением…
   – Тут, понимаешь, неизвестно, что может выйти, – пояснила старушка. – А вдруг проклятие в благословение не превратится?
   – Ничего. Я согласен рискнуть. Проклинай давай.
   – Да ты не горячись, подумай хорошенько…
   – Смотри, бабушка, что получается, – не унимался Эхс. – Если вот ты сейчас меня проклянешь, а проклятие благословением окажется, тогда уже наверняка будет известно, что два остальных патрона в твоей обойме – точно проклятия. И если какая-то опасность нам станет угрожать, то ты ее этим оружием победишь. А ведь у нас впереди опасностей еще много.
   Старушка задумалась.
   – Ладно, будь по-твоему. Утром я тебя прокляну, если за ночь не передумаешь.
   Утро пришло своим чередом. За ночь Эхс не передумал. И тогда Ветошка сосредоточилась и послала в его сторону проклятие.
   Эхс почувствовал, как холодок просквозил через него и волосы чуть приподнялись, но боли не было.
   – Готово? – спросил он удивленно. – А я ничего особенного не почувствовал.
   – И не стало тебе ни холодно, ни жарко? – тоже удивилась старая проклинательница. – Чтоб ни так ни этак – такого раньше еще не было. Может, уже совсем мои силы иссякают, и не способна я уже ни проклинать, ни благословлять.
   – Может, и так, – согласился Эхс, то ли огорчаясь, то ли радуясь. – А теперь, не сердись, мне надо в кусты по нужде удалиться.
   Старушка понимающе кивнула. Донные прокляторы, в отличие от кентавров, кое-чего стыдились, и в этом были похожи на людей. Эхс направился в заросли и тут…
   Земля ушла у него из-под ног, и он провалился в какую-то яму! Очнувшись, Эхс осторожно открыл один глаз и обнаружил, что лежит рядом с гипнотыквой. И его правый глаз уперся прямо в ее глазок! Миг – и Эхс оказался в Мире-По-Ту-Сторону, внутри гипнотыквы.
 
 

Глава 8
СВИРЛЕЛЬЩИКИ, БУРАВЧИКИ, СКАЛДЫРНИКИ

 
   Копуша надел когти, самые прочные. Потом взял одну из таблеток, которыми его снабдила принцесса Айви, проглотил и.., земля полетела во все стороны. Быстро! Еще быстрее!
   Сверхбыстро. Копуша был в восторге. Оказывается, и среди людей есть у Прокопиев настоящие друзья. Сначала Эхс, теперь Айви…
   Копуша прорывался сейчас к своим подземным сородичам. Буравящих, дырявящих, прокапывающих в Ксанфе было множество, подземные области просто кишели от различных проползаев, прорываев, прошиваев и проедаев. Когда Дух, сотворивший Землю, делил этажи между подземными существами, то одним он разрешил жить только на самых нижних, другим отдал средние, третьим исключительно верхние. А вот копуш этот Дух возлюбил настолько, что позволил им жить там, где пожелают. Получалось так, что копуши оказались неким избранным народом, чему все прочие копающие, естественно, завидовали.
   Этот же Дух сотворил и демонов. Он сотворил их сильными и могущественными и наверняка не предполагал, что демоны в конце концов измельчают и превратятся в истинное наказание для окружающих. Теперь демоны бесчинствовали в Долине Прокопиев, а один из жителей этой долины пробивался к Доброму Волшебнику, чтобы узнать, как с ними справиться. Но Волшебника, увы, не оказалось дома.
   Копуша быстро двигался вперед. Первым делом он хотел отыскать так называемых бесследных свирлельщиков. Эти самые бесследные свирлельщики двигались вперед без помощи когтей, просверливаясь сквозь толщу земли чисто магически. Нет, тоннели они могли прокладывать тоже, если им так хотелось, но чаще всего им хотелось именно исчезать бесследно, чтобы потом в том же месте появляться. Если бы бесследные свирлельщики согласились прийти в Долину, то демонам с ними очень трудно было бы сражаться. Ведь сражаться с ними – это все равно, что сражаться с призраками. Эти свирлельщики прокладывали бы новые извилистые пути для речных вод быстрее, чем демонам удавалось бы их снова выпрямлять. В конце концов демоны наверняка утомились бы и убрались куда подальше.
   И вот копуша достиг уровня, на котором обитали бесследные свирлельщики. Теперь оставалось одно – отыскать какого-нибудь местного жителя и спросить, как пройти к главному.
   Но быстро только сказка сказывается. У копуши не было при себе никакого расписания движения местных свирлелъщиков. То есть надо просто сидеть и ждать, пока какой-нибудь просверлится мимо.
   Чтобы скоротать время, копуша принялся грызть яблоко, которое принес с собой с поверхности. Яблоки, груши, сливы – в последнее время он очень часто лакомился фруктами и полюбил их. «Вот победим демонов, – размечтался копуша, – и займусь я садоводством».
   И тут до его маленьких ушек донесся какой-то звук. Копуши не очень доверяют звукам, но на этот раз стоило прислушаться. Что-то поскрипывало в тоннеле, который он только что прорыл, что-то царапалось.
   Если это какой-то хищник с поверхности движется за ним следом, то можно попросту обрушить перед его носом тоннель. Но если это какой-нибудь змей, большой, то он все равно прорвется. И все же он, копуша, просто так не сдастся. Он знает, как маневрировать в тесном тоннеле, и у него есть железные когти. Под землей на копуш вообще-то редко нападали. На поверхности было пострашиее – там и пространства больше, да и для хищника, каким бы огромным он ни был, никакого ограничения нет.
   Вот почему копуши старались больше находиться под землей. Но не только из-за хищников, а и потому, что не любили слишком яркого света. И как только люди и прочие верхние твари терпят этот свет? Копуши вообще не могли бы выходить на поверхность, если бы не особая защитная магия, помогающая им под лучами солнца менять цвет меха и глаз. По землей шубка у копуши становилась бурой, а глаза серыми, и он чувствовал себя в темноте очень уютно.
 
   ***
 
   Шорохи, шорохи, шорохи. Нет, это не змей. Змей звучит по-другому. Больше похоже на.., насекомых?
   Сотни крохотных усиков, крохотных лапок…
   И вдруг копуша понял: полушки?
   Вот это подлинный ужас. Против полушек копуша не сможет сражаться своими когтями, потому что полушки слишком малы, их слишком много!
   Они облепят его со всех сторон, начнут вырывать круглые кусочки кожи… С полушками невозможно договориться, они понимают только одно – рвать! Должно быть, он прорыл тоннель где-то рядом с их гнездом, и они расслышали и теперь идут по пятам.
   А если ринуться назад и попробовать прорваться сквозь ряд наступающих полушек? Нет, не получится. И темнота для них не помеха, потому что именно свет, а не темнота смертельны для полушек.
   Полушки, как и сам копуша, движутся на ощупь и на запах, так что куда бы он ни спрятался, они его отыщут.
   Нет, надо как можно быстрее прорываться вперед, до пересечения с каким-нибудь другим тоннелем и там постараться спрятаться. А полушек он обгонит, ведь они очень мелкие и движутся куда медленнее его. Но этот самый другой тоннель, удастся ли его найти? Вот вопрос. Ведь он докопался до уровня бесследных свирлельщиков, которые вообще плевать хотели на тоннели. Они просто сквозят сквозь почву, не оставляя следов, туда и назад, туда и назад. Им-то что, им все равно, а ему сейчас придется копать, а тем временем и полушки подгребут. Просто беда. А, вот они, полушки! Нет, пока только одна, самая, наверное, быстрая вырвалась вперед. Звук указал копуше, где находится маленький хищник. Копуша выставил свои железные когти и ударил. У полушек очень крепкие панцири, поэтому бить надо сильно и точно в цель.
   Одну уничтожил – тысячи наступают! Надо рыть дальше.
   Копуша проглотил вторую таблетку и тут же почувствовал, что сила буквально переполняет его.
   Полушки, скорее всего, настигнут его, но попытка не пытка. И копуша прямо-таки вгрызся в землю.
   О, если бы бесследный свирлельщик вдруг появился, ну хоть какой-нибудь. Тогда он вслед за ним прошел бы сквозь толщу земли, как сквозь воду – и полушкам осталось бы лишь злобно щелкать клешнями. Копуша по неповторимому звуку, соединяющему в себе сверло и свирель, мог безошибочно определить, есть ли поблизости бесследный свирлельщик или его нет. Сейчас толща земли молчала – свирлельщиков поблизости не было.
   Идя вперед, копуша оставлял за собой кучи земли, которые преграждали путь по тоннелю. Но для полушек это была не преграда, ведь они умели проползать сквозь любую щель. А наглухо закрыть тоннель способна только магия.
   Копуша снова прислушался. Судя по звуку, полушки неотступно ползли по его следам. Что же делать? Копуша думал, думал, и мысли его путались.., путались… Путать… О, полушек надо запутать….
   Копуша снова начал копать, но теперь он не стремился забить тоннель землей. Наоборот, теперь ему надо, чтобы полушки неотступно шли по его следу.
   Роя тоннель, копуша держался на одном уровне, что было для него очень важно, но при этом все больше и больше уходил влево.
   Чутье подсказывало ему, что еще немного, и он окажется в той точке, откуда недавно вышел. И вот когда до хвоста тоннеля осталось всего несколько шагов, копуша резко взял вверх и начал рыть вертикально. Прокопав недлинную трубу наверх, он повернул и прорыл завиток над нижним тоннелем.
   Копуша очень устал, но копал и копал, не теряя ни минуты. Ему нельзя было терять время.
   И в тот момент, когда полушка-разведчик унюхала окончание нижнего тоннеля, копуша буквально обрушился сверху прямо ей на голову. Как в тисках, сжав и раздавив полушку, копуша стремительным броском прошел расстояние до хвоста нижнего тоннеля, соединив обе половинки в кольцо.
   Почуяв запах копуши, полушки, конечно, тут же бросились за ним через этот вновь образовавшийся пролом. Но копуша быстро поднялся по вертикальному тоннелю на верхний уровень и тут же как можно плотнее задраил за собой вход.
   Потом он затаился и начал ждать, что будет дальше. Если полушки не догадаются, значит, он спасен.
   А если догадаются…
   Но полушки были действительно не очень умны. Они ползли за копушей, когда он шел прямо по тоннелю, шли потому, что слышали его запах. Но мудрый копуша превратил тоннель в замкнутый круг, и теперь полушки будут ползать по нему вечно.
   Копуша решил отдохнуть и набраться сил. Двигался он как можно тише, чтобы там, внизу, полушки не почуяли трясение. Ну ничего, даже если они сюда полезут, то ведь не все сразу, а значит, он сумеет с ними справиться. По запаху учует и проснется, думал копуша, потихоньку засыпая…
   Раздался какой-то тонкий звук. Копуша тут же проснулся и прислушался. О, это же бесследник?
   Где-то там, над головой. Значит, теперь можно копать свободно, не боясь, что полушки внизу услышат.
   Копуша начал рыть в том направлении, где, по его мнению, должен был проходить бесследник. Оказавшись наверху, копуша начал ждать.
   Бесследник полз не торопясь. Прошло довольно много времени, прежде чем его рыльце показалось в норе, прорытой копушей. «Привет, Бесси!» – радостно поприветствовал копуша соплеменника на языке, на котором общались между собой все ксанфские Прокопай, к какой бы семье они ни принадлежали. Магии Ксанфа угодно было сделать так, чтоб в волшебной стране у каждой группы был свой язык: у людей, у драконов, у Прокопаев. Драконы не умели говорить по-людски, а люди – по-драконьи. Из всех прокопаев копушу выбрали в послы именно потому, что он был наделен воистину редким талантом – он освоил людской язык. Другие Прокопии тоже старались, зубрили тяжелейшую человеческую грамматику, но копуша оказался самым старательным и самым способным. Прокопии знали, что только копуша сумеет все разъяснить Доброму Волшебнику. Они не знали одного – что Доброго Волшебника не окажется дома.
   Тем временем, расслышав чей-то голос из норы, бесследник глубоко задумался. Мысли в головах у бесследников двигались столь же степенно, а иногда столь же бесследно, как и они сами. «Привет, копуша», – ответил бесследник, когда мысль легла в нужную ячейку.
   – Не проведешь ли меня к тому.., ну, кто у вас здесь главный? – спросил копуша.
   – А ты умеешь играть на свирлели? – вместо ответа мечтательно спросил свирлельщик.
   Ах, да.., свирлельщики ведь очень любят музыку. Но копуша, увы, ни на свирлели, ни на чем другом играть не умел. А тем временем краем уха он уловил знакомые шорохи. Полушки по шуму распознали, где их жертва, и возобновили преследование. Как же быть?
   Копуша вспомнил все, что знал о свирелях и сверлах, и попытался изобразить и то и другое.
   Получилось просто чудовищно, но свирлельщику, кажется, понравилось. Если до него и дойдет, что это плохо, то не раньше завтрашнего дня.
   Копуша залез на круглую спину свирлельщика и вцепился в нее всеми своими когтями. Так надо, чтобы удержаться, а свирлельщику, очень толстошкурому, совсем не больно. Свирлельщик, ободренный музыкой, двинулся вперед и пошел, пошел, сквозь землю, сквозь кучи полушек.., как сквозь туман.
   Вскоре они прибыли туда, где находился правитель всех свирлельщиков. Правитель свирлельщиков на старости лет, а он уже был стар, разочаровавшись в романтических сквозных блужданиях, стал приверженцем реальной копки и подлинного рытья. Копушу это порадовало – реалист скорее поймет постигшую копуш беду.
   – Я пришел просить вас, свирлельщиков, оказать помощь нам, Прокопиям, – произнес копуша на своем родном языке.
   – Как, вы, Прокопии, готовы разговаривать с нами?! – удивился правитель.
   Удивление правителя объяснялось тем, что еще совсем недавно Прокопии сторонились всех, в том числе и свирлельщиков.
 
   – Да, потому что нас постигла беда, – признался копуша и без утайки рассказал о том, что происходит в Долине Прокопиев.
   – Так что же от нас требуется? Чтобы мы отправились в Долину и проложили новые извилины, из-за которых река снова станет доброй?
   – Именно так, – обрадовался понятливости старца копуша. – Демоны не сумеют вас остановить, потому что вы исчезаете бесследно.
   Правитель задумался и думал не меньше часа.
   – Мы, свирлельщики, не хотим ссориться с демонами, – произнес он наконец, – не желаем настраивать их против себя. Поэтому справляйтесь сами.
   – Благодарю за то, что оказали мне честь и приняли у себя, – сказал копуша, но в душе он был очень разочарован и опечален. Он понимал, что свирлельщики уже не передумают.
   – Но, может, быстрые буравчики согласятся помочь? – произнес правитель. – Они живут повыше нас, движутся куда быстрее, и вообще, они ловкие и сообразительные. Иди на звук дрели. Как услышишь дрелью трель, знай – буравчики там.
   А вот тебе еще один указатель – волшебный камешек. Положи его в рот. Правильно пойдешь – камешек будет сладким, а собьешься с пути – тут же загорчит.
   Копуша поблагодарил старца и отправился в путь.
   Он думал, что придется взбираться к поверхности, но камешек подсказывал, что надо идти прямо.
   Буравчики селились очень близко к поверхности земли, так близко, что кучки отработанного грунта не оставляли в тоннелях, а выбрасывали наверх.
   Буравчики любили мягкую почву, в которой можно было проходить со скоростью ракеты. Они носились по своим открытым тоннелям, вдохновляемые скоростью и отсутствием преград.
   Становилось все теплее. Копуша пробирался вперед, тяжело дыша. Люди и кентавры охлаждают себя довольно глупым способом – выделяют из себя воду, которая потом испаряется, и от этого людям и кентаврам становится прохладнее. Это так называемый пот, который к тому же дурно пахнет.
   Копуши и прочие существа в этом смысле гораздо деликатнее. Вместо того, чтобы выжимать из себя дурно пахнущую водицу, они попросту высовывают язык, что копуша сейчас и сделал.
   Копуша остановился, надеясь хоть немножко поостыть. Но жар в теле не утихал, да и как он мог утихнуть, если вокруг было почти пекло. Странно, ведь на этом этаже обычно довольно прохладно.
   Откуда же шел этот жар?
   Может, повернуть и пойти в обратную сторону?
   Копуша развернулся, но камешек во рту тут же стал горьким. Значит, до этого он шел правильно. Ничего не поделаешь, придется ползти дальше.
   Жара тем временем все нарастала и нарастала, сопровождаясь каким-то отдаленным грохотом. Может, это вулкан ворчит? Но неужели буравчики настолько глупы, что поселились вблизи вулкана?
   Вовсе не желая ни свариться заживо, ни изжариться, копуша рванул вперед и упал в какую-то дыру. Присмотревшись, он понял, что оказался в обширной подземной пещере.
   И здесь, в пещере, буравчиков не было. Пол пещеры был изрезан канавками, возникшими, очевидно, от того, что с потолка когда-то стекала расплавленная жидкость. Пол, видимо, был прохладнее потолка; капли застыли на нем в виде цветных камешков, наверное, чрезвычайно красивых при свете. Значит, жара шла сверху.
   Пещера была пуста, но вкус камешка подсказывал, что буравчики здесь. То есть, когда копуша поднимал голову, во рту становилось сладко, когда начинал обнюхивать пол – делалось горько. Очень странно!
   Копуша в конце концов решил довериться своему вкусу. Он поднялся на задние лапки, передними уперся в потолок и начал копать. Чем дальше он копал, тем почва становилась податливее; вскоре копуша смог забраться в новый тоннель и начал продвигаться вперед.
   Но жара нарастала. Уже и высунутый язык не помогал. Копуша перестал цепляться когтями и съехал вниз. Охладиться!
   И тут потолок начал на глазах расплавляться!
   Копуша едва увернулся от шлепнувшегося на пол куска. Он в панике отступил назад, но тут же вкус камешка подсказал, что буравчики не там. Уже и лава лилась с потолка, а камешек толкал копушу именно туда, к смертельной опасности.
   Пока он думал, лава залила пол и начала поворачивать в тоннель.
   И тут, махнув рукой на указующий вкус, копуша решил убираться, пока не поздно.
   Но уже было поздно. Расплавленная лава заполнила тоннель! Путь отступления отрезан.
   Может, попробовать прорыть тоннель в полу?
   Пол холоднее потолка, так что попробовать можно.
   Но потом.., потом лава устремится в эту дыру, и он все равно погибнет. Нет, рисковать нельзя.
   «Если бы я был прыгучим, как Чекс, – размышлял дальше копуша, – то прыжками одолел бы тоннель и убежал». Но копуша был далеко не прыгучий, а тоннель – слишком узкий…
   А лава уже просто водопадом лилась с потолка и в виде пылающих щупалец расползалась в разные стороны. Значит, выхода нет.
   Копуша побежал влево, в единственную сторону, куда еще не просочилась лава. И вдруг он заметил, что огненный ручеек, который до этого тек вправо, вдруг повернул влево и начал догонять его. Копуша в ужасе замер, но лишь на секунду.
   Кипящий ручеек все ближе подползал к нему, копуша метнулся вправо. Ручеек.., тоже повернул вправо. Копуша побежал влево – ручеек устремился за ним.
   Огненная лава искала его, пытаясь поймать!
   Потом он разглядел, что огоньки мелькают и впереди. Значит, лава не только сзади, но и впереди.
   Сейчас оба потока сомкнутся – и все!
   Но вскоре копуша понял, что огоньки вдали – это вовсе не лава, а просто отражение в чем-то.
   Там, наверное, какая-то обширная водяная поверхность. Подводное озеро!
   Горе, копуша не умеет плавать!
   Он приблизился к кромке озера и погрузил лапку в воду. Вода оказалась приятно холодная. На поверхности ее то и дело появлялись пузыри, но это был просто воздух, а не кипение. Озеро было неглубокое. По сути дела, это было даже не озеро, а просто большая лужа. Копуша, если бы захотел, мог бы перейти ее вброд.
   А тем временем огненные щупальца неуклонно ползли к озеру. Слева и справа. Теперь у копуши не было выбора – надо переходить.
   Копуша ступил в воду, а лава подползла к самому краю и остановилась, злобно шипя. Расплавленное озеро питало ненависть к прохладному озеру.
   От лопавшихся вокруг пузырьков копуше было щекотно, но совсем не страшно. Наконец, он мог вздохнуть спокойно.
   И вдруг яркий свет ослепил копушу. Он оглянулся и с ужасом понял, что громадное полотнище лавы ползет следом. Разделившись на два потока, лава слева и справа текла вокруг озера. Прежде чем копуша доберется до берега, кольцо сомкнется.
   Копуша попытался поплыть, но из этого ничего не получилось, кроме водопада брызг, с шипением окативших берег.
   Он глянул вверх и еще раз ужаснулся – и здесь потолок начинал раскаляться. Значит, еще секунда, другая – и расплавленная жижа обрушится ему на голову.
   Где же выход? Ни впереди, ни позади, ни вверху – нигде нет спасения! Остается одно – погрузиться под воду и утонуть. Утонуть или сгореть – разница небольшая.
   Копуша поглубже вздохнул и погрузился. Прокопии не умеют плавать потому, что природа сотворила их слишком плотными; эта плотность помогает им рыть тоннели, зато, оказываясь в воде, они тут же камнем идут на дно. Но теперь этот недостаток оказался очень полезным – копуша твердо стал лапами на дно и тут же начал рыть тоннель, рыть так, словно перед ним была обычная сухая почва. Пройдя сквозь ил, копуша вскоре добрался до твердой основы. Ведь, как уже говорилось, это было не озеро, а просто лужа – вода, скопившаяся в низине.
   Пузырьки продолжали лопаться на поверхности, то есть внизу скопилось много воздуха, а это помогало копуше дышать.
   Прокопав столько, сколько сумел, копуша выставил голову на поверхность. Он увидел, что огненные потоки скоро сомкнутся, что потолок неуклонно раскаляется. Времени осталось совсем немного!
   Надо спешить! Копуша набрал воздуха и вновь погрузился.
   Он работал лапами яростно, так, что клубы грязи поднимались вокруг. Хорошо, что ему для дела нужно только осязание, а не зрение. Продвинувшись еще на какое-то расстояние, копуша поднялся за следующей порцией воздуха.
   И так он поднимался и нырял, поднимался и нырял. Тоннель становился все длиннее, но и смертоносная лава становилась все ближе. Вода с шипением испарялась там, где ручьи лавы смешивались с ней.
   Еще немного, и озеро превратится в огненный блин.
   Копуша прорыл тоннель настолько глубоко, насколько смог, а потом сделал поворот, как раньше, когда спасался от полушек. Он рыл по горизонтали, потом пошел вверх.
   И в какой-то миг до ушей копуши донеслось шипение, оглушительное и страшное. Так мог шипеть только какой-нибудь гигантский змей, но копуша понял – лава поглотила озеро. К счастью, теперь копуша мог дышать и в тоннеле.
   И вот, когда самое страшное, наверное, осталось позади, у копуши появилось время подумать. Свирлельщики дали ему путеводный камешек, который завел его совсем не туда. Почему же так случилось?
   Неужели правитель свирлельщиков обманул его, нарочно указал путь именно туда, где готовилась низвергнуться огненная лава? Свирлельщики слыли тугодумами, но не обманщиками. Может, именно из-за этой своей тугодумности они не могли мысленно пройти по всем возможным поворотам грядущих событий. Взять, к примеру, эти камешки. Если свирлельщику просто на словах объяснить, куда надо идти, то он забудет и запутается, а с камешком гораздо легче – иди себе на сладкое, да посвистывай. Даже самый неразумный свирлельщик, и тот дойдет куда надо. Когда свирлельщик добирается до места назначения, то там ему, возможно, дают новый камешек, который и ведет его дальше. Камешками, а с их помощью и движением по дорогам ведают, очевидно, мудрейшие из свирлельщиков. И вот правитель дал копуше камешек.., и копуша чуть не погиб. Как же так получилось? Копуша очень хотел во всем этом разобраться, потому что очень не хотел опять встретиться с потоком лавы. Может, это какой-то поломанный камешек? Но он ведь действовал просто в не правильном направлении. Привел копушу туда, откуда и Прокопии, и свирлельщики должны убегать во всю прыть.
   А что, если это.., наоборотный камешек? То есть там, где сладко, там – горько и, значит, опасно, а там, где горько, там – сладко, то есть все в порядке.
   А что, если у свирлельщиков считается вкусным то, что у копуш не считается вкусным. Значит, тогда вкусное у них будет вести к плохому, а невкусное – к хорошему.
   Копуша испробовал этот метод – и он сработал. Вот так непонимание разницы вкусов чуть не убило его.
   Пользуясь своим открытием, он вскоре добрался до места, где обитали быстрые буравчики. Если свирлельщики были намного крупнее Прокопиев, то буравчики намного меньше и, соответственно, куда проворнее. Копуше не пришлось долго дожидаться их появления. Они стремительно пробуравились навстречу ему.