Энтони Пирс. Долина прокопиев

   – Мы.., ссорились, – смущенно объяснил Дор.
   – Ссорились? – нажав на вопросительную интонацию, произнесла кентаврша. – Тогда хотела бы я увидеть, как вы дружитесь.
   Кентаврица приблизилась к Дору, взяла его за ухо и произнесла громовым голосом:
   – Ступайте к королю, молодой человек!
   Несчастный Дор выбрался из воды, но тут занавес закрылся.
   Первое действие закончилось.
   У Эхса появилась возможность подумать. Он боялся, что спектакль донных прокляторов окажется скучным, но все оказалось очень даже забавным. «Интересно, – размышлял он, – эта пьеса рассказывает о том, что и в самом деле произошло когда-то? То есть, Дор и в самом деле когда-то во рву дрался и целовался с Айрин? Сейчас король и королева выглядят вполне спокойными, здравомыслящими людьми, но были же и они детьми.
   Неужели и Айви станет такой же правильной и скучной? Да и он сам! Да, будущее не сулит ничего веселого».
   Занавес вновь поднялся. Началось второе действие.
   На этот раз сцена представляла собой тронный зал замка Ругна. На троне сидел король. Королева стояла рядом. У обоих был чрезвычайно суровый вид. Музыка стала теперь мрачно-торжественной, вполне подходящей для царственных особ.
   – Мой король, – обратилась королева к своему супругу, – наша дочь Айрин нуждается в помощи.
   – Не будь я король Трент, если не помогу нашей дочери, – провозгласил король, – но что с ней?
   – Айрин страдает от одиночества, – пояснила королева Айрис.
   – Ей надо привыкать к одиночеству, Айрис. Одиночество – удел всех королевственных особ.
   – Не отправить ли нам ее туда, где есть девочки ее возраста? Здесь, в замке, у нее совсем нет друзей.
   – А мальчик Дор? Он всего лишь на год старше нашей дочери.
   – Дор безразличен к Айрин. Беседы с неодушевленными предметами куда больше увлекают его.
   – Что поделаешь, мальчик учится. Ведь именно Дор станет следующим королем Ксанфа.
   – Я все понимаю, но…
   Но король не дал королеве высказаться, а заговорил сам и произнес пространнейший монолог об ответственности, которую возлагает на королей данная им власть, и поэтому просвещение монарха чрезвычайно важно…
   В общем, Эхс сначала слушал, а потом потихоньку начал скучать. Ему-то не грозит стать королем, так что все эти инструкции…
   И тут в тронный зал ворвалась кентаврица Чери, волоча за ухо того самого Дора.
   – Ваше королевское величество, знаете ли вы, что сотворил этот негодник? – без всяких предисловий вопросила кентаврица.
   – Не знаю, но охотно выслушаю, – несколько растерявшись, произнес король.
   – Этот негодный мальчишка сорвал одежду с вашей дочери! – гневно изрекла Чери. – Какой позор!
   «Вот это уже не правда», – поморщился Эхс.
   Кентавры ходят без одежды, так что им все равно, голый кто или не голый. Даже если Дор и Айрин не просто целовались, а занимались бы чем-то похуже, то и тут кентаврица не возмутилась бы, потому что кентавры считают так: что естественно, то не стыдно. Ошибки, которыми пестрело сочинение – другое дело! Тут Чери от гнева и в самом деле способна была встать на дыбы.
   – И где же это случилось? – вопросил король.
   – Во рву, – охотно пояснила Чери. – И задержись я еще на мгновение…
   Король сурово посмотрел на испачканного ровной грязью Дора.
   – Что ты можешь сказать в свое оправдание, юноша? – спросил король.
   – Айрин первая начала!
   – К тому же, в его сочинении просто ошибка на ошибке, – подлила масла в огонь Чери.
   – О, это ужасный проступок! – вскричал король. – За него я наказываю тебя! Отправляйся в Обыкновению!
   – Только не это! Пощади, король! – взмолился Дор, рухнув на колени перед королем.
   – Такова воля короля, – железным голосом произнесла королева. – «Мне никогда не нравилось, что этот мальчишка столь увлеченно тратит время на разных ветреных финтифлюшек», – бросила королева реплику в сторону.
   – Ее дочь и есть самая ветреная из всех ветреных ксанфских финтифлюшек, – произнес Дор, как бы про себя, но вместе с тем на публику. Оркестр ответил язвительным смешком.
   Вошла стража и вывела Дора.
   Второе действие закончилось.
   «Первое, пожалуй, было лучше, – подумал Эхс. – Айрин во всем виновата, она затеяла потасовку и поцелуи во рву, а обвинили во всем почему-то Дора. Несчастный Дор… Только начал понимать, что Айрин и в самом деле ничего себе девчонка, как, бац, иди в Обыкновению! Может, прокляторы хотят показать, до чего иногда несправедлива бывает судьба к человеку?»
   Пока Эхс размышлял, занавес снова поднялся.
   Пьеса продолжалась.
   Дор оказался в Обыкновении, где ему было очень плохо, потому что там он не мог использовать свою магию. Дор очень страдал в Обыкновении, а принцесса Айрин тем временем страдала в замке Ругна. Любящие оказались разлучены…
   Эхс всем сердцем сочувствовал Дору и Айрин, хотя знал, что это только историческая пьеса, что в жизни, возможно, все было иначе. Эхс не только сочувствовал любящим, но и завидовал им. У них хоть и трагедия, но зато любовь, а у него пока ни трагедии., ни любви.
   Третье действие приближалось к концу.
   – Я люблю ее, – воскликнул Дор, вдруг осознав, что любит Айрин.
   Он отправился назад, в Ксанф, и явился пред грозные очи короля Трента.
   – Я люблю вашу дочь, – отважно заявил Дор, – и хочу на ней жениться!
   Влюбленные заключили друг друга в объятия.
   – Но что же ты раньше не признался? – вопросил король.
   Спектакль закончился.
   «Да, все это разыграно актерами, – думал Эхс, – но ведь и в жизни Дор и Айрин поженились, и у них родились дети, значит, какая-то правда жизни в пьесе присутствует». И финал его порадовал, такой оптимистический – влюбленные сердца соединяются наконец.
   – А вот и наш зритель, – послышалось из-за спины Эхса.
   Он обернулся и увидел, что к нему, потирая ручки в предвкушении чего-то, приближается какой-то человек.
   – Я задам вам вопрос, всего один, – сказал человек.
   – Понравилась ли мне пьеса? – догадался Эхс. – Ну, мне…
   – Погодите, не торопитесь, – остановил его странный господин.
   – Но я же пытаюсь рассказать…
   – Рассказывать не надо.
   – А как же вы узнаете, понравилась ли мне пьеса, если я буду молчать?
   – Да мы, юноша, о вашем отношении уже все знаем. Осталось уточнить кое-что, чисто технические подробности.
   – Технические? – поднял брови Эхс.
   – Да, мы не будем спрашивать, как вы относитесь к увиденному только что спектаклю, потому что незачем спрашивать. Мы и так все знаем, потому что неусыпно следили за вами во время действия. Ваши реакции каталогизированы и сверены со стандартными образцами реакций. Теперь мы знаем, что вы типичный представитель своего пола, возраста и культуры. Вы реагировали правильно.
   – Так что, за мной следили? А я и не по…
   – Естественно, вы не по.., не поняли. Мы следили за вами из-за занавеса, а это односторонний занавес, то есть вам нам.., нас не было видно. Фиксировалось все – когда вы заерзали, когда у вас зачесалось в носу, каждая улыбка, каждый смешок, каждый нахмур бровей. Нам известно, какие места пьесы вам понравились, а какие – нет. Теперь, учитывая ваше поведение как образец…
   Эхс одним ухом слушал, и при этом мучительно старался вспомнить, сколько раз во время пьесы у него зачесалось в носу.
   – ..С вас, как с матрицы… – продолжал разговорчивый господин.
   – Какого еще матраца? – удивился Эхс. – А скажите, это была пьеса из старых времен?
   – Я бы выразился так: из вечных времен. Юноша встречает девушку, юноша теряет девушку, юноша и девушка встречаются вновь. Типовая пьеса, идеально подходящая для незамысловатой аудитории. А теперь ответьте мне на один вопрос: во втором акте во время одной из сцен вы нахмурились. Мы были удивлены – здесь нами нахмуривание никак не было предусмотрено. Это случилось тогда, когда кентаврица Чери докладывает королю о том, что Дор сорвал с Айрин одежду. Вы находите эту сцену исторически не правдивой?
   Эхс вспомнил сцену, о которой говорил наблюдатель.
   – Кентавры так себя не ведут, – смело заявил Эхс. – Им все равно, голый человек или одетый.
   Даже если бы Айрин и Дор полностью разделись, Чери не стала бы на это сердиться.
   – Вы настолько знакомы с поведением кентавров, что дерзаете это утверждать?
   – Да, я знаком с кентаврами.
   – Со многими?
   – В общем-то, только с одной. С внучкой кентаврицы Чери.
   – Вот как. Только с одной, – с неким упреком повторил мужчина. – И считаете, что это дает вам право экстраполировать сие поведение на весь кентаврий род?
   – Уж не знаю, полирую я или не полирую, но вы меня спросили, почему я нахмурился. Ну вот я и ответил.
   – Ну хорошо. Это пока все. Следующий спектакль состоится завтра. Горняшка вас проводит.
   – Горняшка?
   – Служанка, которая вас привела в зал, проведет вас обратно, – почти по слогам произнес господин, щелкнул пальцами – и девушка возникла, как из-под земли.
   Занудный господин удалился, а служанка проводила Эхса назад в его комнату. Он был благодарен ей за помощь, потому что сам в коридорах замка наверняка бы запутался.
   – Вас что-то беспокоит? – вдруг спросила девушка.
   – Ничего, прорвемся, – махнул рукой Эхс.
   – Я разбужу вас утром, – произнесла девушка, улыбнулась Эхсу и вышла.
 
   ***
 
   Следующие два дня оказались просто набиты представлениями. Большая часть их казалась Эхсу интересными, к тому же он успел привыкнуть к мысли, что пока он пристально следит за ходом действия, кто-то в это же время пристально следит за ним. Он чувствовал, что принимает участие в полезном деле – помогает прокляторам делать пьесы более интересными для зрителей. Потому что донные прокляторы, какими бы самоуверенными они ни казались, все же отчаянно жаждали одобрения публики. Они хотели, чтобы об их постановках повсюду шла молва, чтобы публика заранее раскупала билеты. В их обществе, сплошь состоящем из актеров, по общественной лестнице быстрее поднимался именно тот, о ком ежедневно трубили в газетах.
   Постепенно Эхсу тут даже стало нравиться. Жаль, что Дорис так быстро разочаровалась в нем. Такая прекрасная девушка в столь прекрасном месте…
   Но он постоянно напоминал себе: «У тебя есть важное задание. Ты здесь для того, чтобы найти союзников…» Даже если бы он захотел остаться, донные прокляторы все равно бы его не приняли.
   Они ценят его только как невежду, на котором можно проверять качество будущего репертуара. Вот скоро все проверят, и тогда – прости-прощай.
   Последняя пьеса произвела на Эхса неизгладимое впечатление, но на то были свои причины, донным прокляторам вряд ли понятные. Пьеса рассказывала о встрече человека с демоном.
   Юноша (в котором Эхс узнал самого себя – о, в подборе актеров донные прокляторы знали толк!) отправляется к Доброму Волшебнику Хамфри, чтобы задать ему вопрос: как укротить демона? Отслужив положенный срок – течение времени обозначалось быстрой сменой декораций – юноша получает ответ, состоящий из талисмана, пентаграммы, словесного заклинания и свитка пергамента, на котором написан текст договора. Добрый Волшебник предупреждает юношу, что ответом тот сможет воспользоваться лишь один раз, так как элементы ответа быстро распадаются. И все же демон явится и исполнит все, что юноша пожелает.
   – Все, чего бы я ни пожелал, демон исполнит? – спрашивает юноша.
   – Почти все, – уточняет Волшебник. – С моей помощью к тебе явится довольно сильный демон, так что он сможет совершить почти все…
   Эхс чувствовал себя так, будто это он сам разговаривает с Добрым Волшебником. Хорошо бы получить возможность задать такой же Вопрос! Правда, в Долине Прокопиев дела посложнее, ведь там бесчинствует не один демон, а множество. И все же Эхс старался не пропустить ни единого слова пьесы.
   Юноша возвращается к себе домой и начинает готовиться к появлению демона. Сначала он вычерчивает на полу пентаграмму. Затем берет талисман и кладет его сверху. «Демон Дня! – произносит он. – Силой заклинания вызываю тебя, явись!» Он бормочет слова заклинания.
   Свет на сцене постепенно начинает гаснуть. Музыка предсказывает появление чего-то зловещего.
   Воздух над пентаграммой наполняется дымом. Раздается мощный рев…
   От этого рева Эхс весь задрожал, а невидимый наблюдатель тут же занес в блокнот: «Зритель вздрогнул от рева. Впечатляющий спецэффект».
 
   Дым рассеялся. В центре пентаграммы стоял демон.
   «Конечно же, это актер, а не настоящий демон, думал Эхс, – потому что настоящие демоны просто так не являются». Но все равно и этот ненастоящий демон выглядел мощно. «Как же он появился на сцене, – гадал Эхс. – А, наверное, через какой-нибудь люк, пока дым не рассеялся…»
   – Теперь ты будешь выполнять мои приказания, – произнес юноша.
   В ответ демон взревел, и пламя вырвалось из его уст.
   Это тоже очень понравилось Эхсу. Замечательный фокус! Интересно, Метрия умеет так? Вообще, извергают ли демоны из себя пламя? Драконы, те, несомненно, дышат огнем, но демоны… Да, тут снова какая-то ошибка.
   Юноша сначала испугался огнедышащего демона, но потом изрек отважно:
   – Ты не можешь выйти за пределы пентаграммы, пока я тебе не разрешу.
   В ответ демон заметался во все стороны, всюду натыкаясь будто на невидимые стены, и от этого его ярость увеличивалась.
   Эхс даже начал бояться – ведь магическая преграда от такого напора может Треснуть и демон вырвется на свободу.
   Но пентаграмма оказалась крепкой.
   Демон попрыгал, попрыгал и замер, смиренный и пристыженный.
   – Чего ты хочешь, дуралдуй? – спросил он у юноши.
   «Дуралдуй»… Эхс улыбнулся. В жизни такие слова оскорбляют, а на сцене только смешат.
   – Хочу прекрасный дом, чтобы в нем прожить всю жизнь, рог изобилия, который никогда не пустеет, и жену-красавицу, которая любила бы меня всем сердцем, – перечислил юноша.
   – Чего-о? Нет, твои желания невыполнимы.
   – Выполнимы. Такой мощный демон, как ты, все это сделает без труда. И я не отпущу тебя, пока не согласишься выполнить условия договора.
   – Ни за что! – рявкнул демон.
   – В таком случае останешься здесь навсегда, – сказал юноша и повернулся, намекая, что сейчас удалится.
   – Ну будь же разумным! – возопил демон. – Прекрасный, как ты выразился, дом за пять минут не создашь, а я ведь совершенно не знаю архитектуры.
   – А тебе и незачем знать. Просто бери и делай. А как ты это будешь делать, меня не заботит.
   «Тому хорошо приказывать, а демону наверняка несладко», – подумал Эхс, постепенно теряя симпатию к требовательному юноше.
   – И роги изобилия на деревьях не растут, на дороге не валяются, – продолжал демон. – Один раз я видел этот рог.., да и не рог это был вовсе, а рожок. Из него в каком-то приюте кормили младенцев.
   – Наплевать, что младенцев. Ступай в приют и забери, – приказал юноша.
   И Эхсу он стал еще менее симпатичен.
   – Что до прекрасных женщин, то они таких, как ты, не любят, – заметил демон. – Склонить сердце красавицы – это выше моих сил!
   – Придется отыскать способ, – холодно произнес юноша.
   – Да пойми же, нет способов! Ну, положим, заставлю я ее признаться тебе в любви, но на самом деле никакой любви не будет.
   Эхс кивнул. Демон оказался очень разумным.
   В нем куда больше положительных качеств, чем в юноше.
   – На самом деле меня ее чувства не очень волнуют, – чуть подумав, сказал юноша. – Она должна быть: а) красивой; б) послушной. Остальное меня не интересует.
   – Насколько я понимаю, тебе нужна видимость женщины, тихая и пустая?
   – Ты попал в самую точку. Именно такая мне и нужна.
   – Ну тогда дельце выгорит.
   Юноша предъявил договор, и демон поставил свою подпись.
   Занавес опустился.
   Антракт Эхс провел в размышлениях. Он думал о демонессе Метрии, которая явилась, непрошеная, в его тайное убежище и предложила видимость прекрасной женщины. Все как в пьесе. Досмотрев ее до конца, он, возможно, сумеет хоть в чем-то разобраться?
   И вот занавес поднялся вновь.
   На сцене возникла декорация нового дома юноши. Демон вошел откуда-то сбоку, волоча огромный рог изобилия, из которого так и сыпались фрукты.
   За сценой тем временем звучал хоровой плач. Это плакали голодные детишки из приюта, у которых отняли источник пропитания. Демон положил рог изобилия к ногам повелителя.
   – Ну? – спросил юноша.
   – Слушаю, сэр, – вежливо ответил демон, – Где женщина, спрашиваю?
   – Не женщина, а ее видимость, – уточнил демон.
   – Называй как хочешь, это меня не волнует, – зло проговорил юноша. – Тащи ее сюда, а потом можешь быть свободен.
   К этому времени симпатии Эхса целиком переместились на сторону демона. Человек вел себя как последний негодник, а демон просто честно выполнял условия договора.
   Демон удалился за кулисы, а юноша начал вытаскивать из рога изобилия фрукты. Он просто надкусывал их и отбрасывал в сторону, а их не становилось меньше.
   И тут из-за кулис вышла женщина необыкновенной красоты.
   Таких красоток Эхс еще не встречал.
   – Я пришла подарить тебе счастье, – произнесла красавица нежным голосом.
   – Мне? – с загоревшимся взглядом спросил обжора.
   – Тебе, только тебе, – вновь пропело видение и закружилось, так, что ее легкие одежды взметнулись, как крылья, обнаружив прелестные стройные ножки. – Я – видимость прекрасной женщины.
   – И ты сделаешь все, что я захочу.
   – Все, – с легким вздохом ответило видение.
   – Тогда.., сними одежду.
   – Как тебе будет угодно, мой повелитель, – прошептало видение и сбросило с себя первый воздушный покров, но тут свет погас и занавес вновь опустился.
   Когда занавес поднялся, Эхс увидел, что двое лежат в постели. Очевидно, это было продолжение сцены, которая началась как бы немного раньше.
   Мужчина еще спал, женщина уже проснулась.
   – НАДЕЖНО ЛИ ТЫ СПРЯТАЛ ДОГОВОР? – особым, сценическим, то есть очень громким шепотом произнесла прекрасная женщина прямо в ухо спящему.
   – Контракт! – тут же подскочил он, сорвался с постели и в нижнем белье помчался в кабинет, где у него хранился свиток с договором.
   – А ПРАВИЛЬНЫЙ ЛИ ЭТО ДОГОВОР? А ПРАВИЛЬНЫЙ ЛИ ЭТО ДОГОВОР? – тем же шепотом произнесла красавица.
   – Я не могу прочесть при этом свете! – в отчаянии воскликнул юноша. – А вдруг кто-то похитил подлинный договор и подложил другой!
   Юноша начал лихорадочно искать что-то, наверное, свечу, отыскал ее и погрузил в камин, где она загорелась от пылающего угля, а заодно чуть не загорелся и сам юноша.
   – Да, это тот самый договор, – перечитав его при свече, произнес юноша.
   – ЗАЩИТИТ ЛИ ДОГОВОР ТЕБЯ ОТ ДЕМОНА? ЗАЩИТИТ ЛИ ДОГОВОР ТЕБЯ ОТ ДЕМОНА? – снова прозвучал женский шепот.
   – Демон не повредит мне.., так сказано в договоре, – ответил юноша.
   – А ТЫ УВЕРЕН? А ТЫ УВЕРЕН? – драматически зашептала женщина.
   – Конечно, уверен, – рассерженно ответил юноша. – Сама убедись, вот в этом месте написано…
   И тут свеча наклонилась и капля воска с нее упала.., прямо на пергамент. Легкий дымок поднялся над тем местом, где расплавленный воск смешался с чернилами.
   С проклятием на устах юноша попытался ногтем соскрести кляксу.
   – КУДА УПАЛ ВОСК? КУДА УПАЛ ВОСК? – зловещим шепотом вопросила женщина.
   – Проклятие! Капля прикрыла одно слово в договоре. Там, где говорилось «демон обязуется не вредить», теперь стало «демон обязуется.., вредить».
   – НЕТ, ЭТО НЕ СЛУЧАЙНО! – промолвила женщина. Но теперь она из женщины превратилась в ДЕМОНА.
   – Капля упала именно на частицу «не», – ехидно произнес демон. – Забавно, правда?
   – Так это твои демонские проделки? – в ужасе вопросил юноша. – Ты с помощью своей магии направил кляксу на слово «не»?
   – Я просто не хотел, чтобы капля расплавленного воска опекла тебе руку, вот и скомандовал. А договор я уважаю и буду неукоснительно следовать…
   – Ах, так. Ну тогда опять превратись в женщину.
   – ..Его букве, – продолжил демон, – и теперь, без отрицания «не», эта буква велит мне вредить тебе. И поэтому…
   Демон стал приближаться к юноше. Раздался ужасающий крик. Но тут занавес упал, скрыв то, что случилось дальше. Спектакль окончился.
   «Хорошо, что я не заключил договора с Метрией, – почему-то подумал Эхс. – Демоны так коварны! Герой спектакля, в общем-то, заслужил наказание, но все равно как-то грустно».
   И Долина Прокопиев тоже во власти демонов.
   Теперь Эхс осознал, какой, должно быть, ужас там творится. Их надо победить во что бы то ни стало!
 
   ***
 
   – Срок твоей визы закончился, – сообщил Магистр. – Тебе немедленно следует покинуть замок и озеро.
   – Но теперь я хочу сказать о том, зачем пришел, – напомнил Эхс.
   – А, ну ладно, слушаю тебя.
   – Я прошу вас, донных прокляторов, помочь Прокопиям из Долины Прокопиев прогнать демонов.
   – Прогнать демонов? Незачем?
   – Потому что они разрушают Долину, они уничтожили Люблю-реку.
   – Нам нет дела до каких-то там копуш. Здесь, в замке Преддверия, у нас дел по горло. Уровень воды в озере то поднимается, то опускается, а от этого наступает то наводнение, то засуха. Посевы гибнут, дикие животные грозят. Нет уж, пусть эти глупые копуши со своими глупыми речными извилинами справляются сами!
   – Но я же целых два дня честно отслужил в роли зрителя! – в сердцах вскричал Эхс. – Именно с моей помощью вы угадали, как половчее кроить пьесы. Значит, и вы мне обязаны.
   – Возможно, молодой человек, возможно. Ну ладно, дадим вам помощника.
   – Помощника? Одного?
   – Одну, – поправил Магистр. – Ее зовут Ветошка. Она будет ждать вас у выхода.
   Эхс просто схватился за голову. Ну как сможет одна женщина помочь в битве против демонов? Но ничего больше от прокляторов, кажется, не добьешься. Эхс поблагодарил Магистра и попрощался как можно вежливее, хотя это ему далось не без труда. Тут тоже потребовались актерские способности.
   Но перед уходом у Эхса все же осталось еще немного времени, и он решил прогуляться по замку. Та же самая милая девушка, горничная, предложила его сопроводить. Замок Преддверия целиком находился под водой, так что мимо окон медлительно или, наоборот, юрко проплывали рыбы и разные другие обитатели озера. Перед замком вода свирепо вращалась, образуя знаменитый водоворот, который начинался на поверхности озера, проходил сквозь всю его толщу и исчезал где-то в неведомых глубинах ниже уровня дна.
   – Где же он заканчивается? – поинтересовался Эхс.
   – Никто этого не знает, – ответила девушка.
   Она сама тоже не знала, да и не интересовалась вовсе. Донные прокляторы, кажется, вообще никем м ничем, кроме себя, не интересовались.
   Эхс увидал, что какая-то женщина в ожидании стоит на подводном причале. Это была не просто старая, а древняя старуха, сгорбленная, сморщенная, с седыми космами.
   – Поплывем, юноша? – прошамкала старуха.
   – А знаешь ли ты, за чем я приходил?
   – Не знаю, да и неважно это.
   «И в самом деле, неважно», – вздохнул Эхс. Все равно от старухи никакой пользы.
   Они забрались в лодку, и тут же появились девицы и одна за другой начали нырять в люк и, мелькая стройными ножками, спускаться по лестнице.
   – Ой, глядите, Эхс! – воскликнула одна.
   – И Ветошка с ним, – добавила другая.
   – Мы с ним покидаем замок Преддверия, – гордо сообщила старушка.
   – Ишь ты, повезло старушенции, – хихикнула третья.
   – Прикуси язык, шилохвостка, – цыкнула на нее Ветошка.
   Когда лодка поднялась наверх, девушки выбрались из нее и отправились на плантацию, а Эхс и Ветошка – к замку Ругна.
   – У меня с собой есть две таблетки, – сказал Эхс. – Они помогут нам одолеть расстояние за один день.
   – Ну-ка, ну-ка, давай сюда, – закивала старушка.
   Они отправились на северо-запад. Старушка хоть и приняла таблетку, но все равно не поспевала за Эхсом. Пришлось и ему идти помедленнее.
   Так что к вечеру они были все еще далеко от замка Ругна.
   Решено было провести ночь на бережку какого-то ручья. Теперь, оказавшись вдали от донных прокляторов, старушка сделалась как-то добрее.
   – А знаешь, почему именно меня послали с тобой? – спросила она.
   – Нет, но очень хотел бы узнать.
   – А просто потому, милок, что им хочется от меня избавиться и они думают, что из такого дальнего странствия я уж наверняка не вернусь. А за каким-то делом идем, открой мне, старой?
   – С демонами будем сражаться, бабушка, чтобы Люблю-река вновь извилистой стала, чтобы копушам на ее берегах опять хорошо зажилось.
   – Э, милый, разве демонов победить можно?
   – Можно. Главное, правильным талисманом обзавестись, правильным заклинанием, пентаграммой и, самое главное, правильно составить договор.
   – Так это только Доброму Волшебнику по силам, такому же старому грибу, как и я. Да и с талисманами этими тоже не всегда все гладко проходит.
   – Я знаю. Пьесу про демонов видел.
   – Что ж, я попробую тебе помочь, для того и пошла с тобой; но хочу, чтобы ты знал – дело рискованное.
   – Рискованное?
   – Знаешь, какой у донных прокляторов талант?
   Проклятия посылать, вот какой.
   – Я знаю. То есть самого проклятия в действии видеть не приходилось, но о страшной их силе наслышан хорошо. Ведь моя бабка родом из донных прокляторов.
   – Да что ты, милый! А как же ее имя?
   – Девичьего имени своей бабки я не знаю. Она вышла замуж за моего дедушку, огра.
   – Вон оно что! А, помню ее. Актриса хорошая, да женщина уж очень бойкая.