Энтони Пирс. Заклинание для хамелеона

   — Я рассказала ему, — произнесла женщина.
   Она рассказала ему? Сейчас Бинк надеялся, что она окажется подставной уткой.
   — Да, — продолжала женщина. — Я рассказала ему, что Камень находится под троном Короля во Дворце в Северной Деревне.
   Бинк попытался осмыслить значение этого заявления. Место было неверное — но знала ли она об этом? Или она старается вызвать у него ответную реакцию и открыть истинное расположение Камня — пока стража их подслушивает? Или она настоящая изгнанница, которая знает истинное расположение Камня, и специально солгала? Это объясняет реакцию Трента. Потому что, если катапульта обрушит бомбу с эликсиром на дворец Короля Ксанфа, она не только не повредит Щиту, но и поднимет тревогу во дворце по крайней мере у министров, которые не были дураками — к угрозе вторжения. Подавление магии в окрестностях дворца быстро привлечет внимание.
   Действительно ли Трент бросил свою бомбу... и не потерял ли он надежду на вторжение в Ксанф? Как только станет явной угроза, они перенесут Магический Камень в новое секретное место, чтобы обесценить информацию, которой обладают изгнанники. Нет, если бы это произошло, Трент уже превратил бы Фанчен в жабу и наступил на нее — и Бинка тоже ему не было бы смысла держать пленником. Бинка можно было бы убить или отпустить, но не держать в яме. Поэтому ничего драматического не случилось. Как бы там ни было, на это просто не хватило бы времени.
   — Я вижу, ты мне не доверяешь, — сказала Фанчен.
   Справедливая мысль.
   — Я не могу себе это позволить, — признался Бинк. — Я не хочу, чтобы с Ксанфом что-нибудь случилось.
   — Какое тебе до этого дело, если тебя оттуда выгнали?
   — Я знаю правило, со мной поступили по закону.
   — По закону! — оскорбленно воскликнула она. — Король даже не прочел записку от Волшебника Хамфри и попробовал воду из Источника Жизни.
   Бинк снова замолчал. Откуда она это знает?
   — О, продолжай, — сказала она. — Я проходила через твою деревню через несколько часов после испытания. Все только об этом и говорили. Что Волшебник Хамфри удостоверил твою магию, но Король...
   — О'кей, — произнес Бинк. Очевидно, что она пришла из Ксанфа, но он все еще не был уверен, насколько он может доверять ей. Все-таки она должна знать расположение Магического Камня и не раскрыла его. Если только она не расскажет об этом, но Трент ей не поверил и ждет подтверждений от Бинка? Но она указала неправильное место, так что в этом уже нет смысла. Бинк мог раскрыть ее обман, но Трент все равно не узнал бы правильное место, потому что существовала тысяча потенциальных участков. Поэтому, вероятнее всего, она сказала Бинку правду: она попыталась обмануть Трента, но успеха не имела.
   Теперь весы в голове Бинка сдвинулись. Он верил, что она была из Ксанфа и не предала его. Факты подтверждали это. Насколько сложными могут стать махинации Трента? Может быть, у кого-нибудь есть манденийская машина, которая каким-нибудь образом узнает новости внутри Щита? Или, более вероятно, у него есть магическое зеркало, которое он держит в магической зоне подле Щита, поэтому он может узнать внутренние новости. Нет, в этом случае он смог бы определить расположение Магического камня сам.
   Бинк почувствовал, что он совершенно сбит с толку. Он не знал, что думать — но он определенно не собирался упоминать о расположении Магического Камня.
   — Меня не изгоняли, если ты об этом думаешь, — сказала Фанчен. — Уродливыми они еще не запрещают быть. Я эмигрировала добровольно.
   — Добровольно? Почему?
   — Ну, у меня на это есть две причины.
   — Какие две причины?
   Она посмотрела на него.
   — Боюсь, что ты не поверишь ни одной из них.
   — Попробуй и увидишь.
   — Первая. Волшебник Хамфри сказал мне, что это наиболее простое решение моей проблемы.
   — Какой проблемы? — настроение у Бинка было неважное.
   Она снова взглянула прямо в его глаза, чуть не уставившись.
   — Я должна произнести это вслух?
   Бинк обнаружил, что краснеет. Очевидно, что ее проблемой была ее внешность. Фанчен была молода, но она была не просто некрасива или непривлекательна, а уродлива — живое доказательство, что юность и здоровье не обязательно равнозначны красоте. Никакая одежда, никакая косметика почти не могли помочь ей, лишь магия могла что-то сделать. Это делало ее уход из Ксанфа бессмысленным. Может быть, ее суждения так же деформированы, как и ее тело.
   Вынужденный из вежливости сменить тему беседы, Бинк сосредоточился на другом вопросе.
   — Но в Мандении нет магии!
   — Вот именно.
   Снова логика его споткнулась. С Фанчен было так же трудно говорить, как и смотреть на нее.
   — Ты имеешь в виду, магия делает тебя... такой, какая ты есть? — что за чудеса такта он демонстрирует!
   Но она не стала упрекать его за отсутствие вежливости.
   — Да, более или менее.
   — Почему Волшебник Хамфри не заставил тебя отработать свой гонорар?
   — Он не смог вынести моего вида.
   Хуже и хуже.
   — Э... а что за вторая причина?
   — Сейчас я тебе этого не скажу.
   Это было понятно. Она сказала, что он не поверит ее причинам, а он поверил первой, поэтому она решила не называть ему вторую. Типичная женская логика.
   — Что ж, нам, видно, придется вместе быть пленниками, — сказал Бинк, вновь оглядывая яму. Она оставалась столь же мрачной, что и прежде. — Как ты думаешь, нас собираются кормить?
   — Определенно, — сказала Фанчен. — Трент придет и станет дразнить нас водой и хлебом, спрашивая, кто хочет дать ему информацию. Тот будет накормлен. Чем больше пройдет времени, тем труднее будет отказать ему.
   — Ты все хорошо понимаешь.
   — Я довольно умна, — ответила она. — Справедливо будет сказать, что я настолько же умна, насколько уродлива.
   Да, действительно.
   — Достаточно ли ты умна, чтобы сказать, как нам отсюда выбраться?
   — Нет, я не думаю, что побег возможен, — ответила она, кивая головой в решительном «да».
   — О, — сказал Бинк растеряно. Слова ее говорили «нет», а жесты «да». Не сумасшедшая ли она? Нет, она знала, что охрана их подслушивает, хотя их и не было видно. Поэтому им она посылала одно сообщение, а Бинку — другое. Это означало, что она уже сообразила, как удрать.
   Уже наступил полдень. Луч солнечного света проник сквозь решетку, пройдя мимо крыши. Что совсем неплохо, подумал Бинк, здесь было невыносимо сыро, если бы сюда никогда не попадало солнце.
   К решетке подошел Трент.
   — Думаю, вы двое уже познакомились, — доброжелательно сказал он. — Вы проголодались?
   — Начинается, — пробормотала Фанчен.
   — Я приношу извинения за неудобства вашего жилья, — продолжал Трент, присаживаясь на корточки с таким видом, будто принимал их в своем кабинете. — Если вы дадите слово не покидать расположение лагеря или вмешиваться в нашу деятельность каким-нибудь образом, я смогу предоставить для вас комфортабельную палатку.
   — Начинается подкуп, — сказала Фанчен Бинку. — Как только ты начинаешь принимать услуги, ты становишься обязанным. Не соглашайся.
   В ее словах было много смысла.
   — Не согласны, — ответил Бинк.
   — Видите ли, — невозмутимо продолжал Трент, — если бы вы жили в палатке и попытались бы бежать, моя стража пустила бы в вас стрелы... а мне не хочется, чтобы это случилось. Для вас это будет крайне неудобно и поставит под угрозу мой источник информации. Поэтому жизненно важно, чтобы я сдержал вас тем или иным способом. Словом или запорами, как в данном случае. Эта яма обладает одним достоинством — она надежна.
   — Ты мог бы отпустить нас, — сказал Бинк, — поскольку все равно не получишь от нас никаких сведений.
   Если эти слова и не понравились Злому Волшебнику, то он ничем не показал этого.
   — Здесь хлеб и вино, — Трент опустил на веревке пакет.
   Ни Бинк, ни Фанчен не потянулись к нему, хотя Бинк и ощутил внезапно голод и жажду. Запахи еды соблазнительно поплыли по яме. Видимо, в пакете была вкусная еда.
   — Пожалуйста, возьмите его, — произнес Трент. — Уверяю вас, еда не отравлена. Я хочу, чтобы вы оба были в добром здравии.
   — Для того момента, когда ты обратишь нас в жаб? — громко спросил Бинк. Что ему было терять на самом-то деле?
   — Нет, боюсь, что вы догадались о моем блефе. Жабы не могут говорить разумно... а мне важно, чтобы вы могли говорить.
   Возможно ли, чтобы Злой Волшебник растерял свой талант за время ссылки в Мандению? Бинк почувствовал себя лучше.
   Пакет опустился на солому. Фанчен пожала плечами и, присев на корточки, развязала его. Так и есть — вино и хлеб.
   — Может быть, один из нас поест сейчас, — сказала она. — Если ничего не случится, то через некоторое время поест второй.
   — Леди — первая, — проговорил Бинк. Если еда отравлена и она шпионка, то она к ней не прикоснется.
   — Благодарю, — она разломила хлеб пополам. — Выбирай.
   — Ты ешь этот, — ответил Бинк, показывая.
   — Очень трогательно, — сказал сверху Трент. — Вы не доверяете ни мне, ни друг другу. Но, в самом деле, это напрасно. Если бы я хотел отравить кого-либо из вас, я просто налил бы яд вам на головы.
   Фанчен откусила хлеб.
   — Очень вкусно, — сказала она. Открыв вино, она сделала глоток. — Вино тоже.
   Но Бинк оставался подозрительным. Он решил подождать.
   — Я думал, как с вами поступить, — произнес Трент. — Фанчен, я буду с вами откровенен. Я могу преобразовать тебя в любую другую жизненную форму, даже другое человеческое существо, — он пристально взглянул на нее. — Тебе хотелось бы быть красивой?
   Эге... Если Фанчен не шпионка, для нее это соблазнительное предложение. Уродина превращается в красавицу.
   — Уходи прочь, — ответила Фанчен Тренту, — прежде, чем я швырну в тебя комок грязи, — но тут она вспомнила еще кое о чем. — Если ты действительно собираешься держать нас здесь, дай нам, по крайней мере, какие-нибудь санитарные принадлежности. Корзину и занавеску. Если бы у меня был прелестный зад, я бы не возражала против отсутствия неудобств, но в данном случае я предпочитаю быть скромной.
   — Выражено убедительно, — ответил Трент. Он махнул рукой и охрана принесла вышеназванные предметы, опустив их через отверстие в решетке. Фанчен поставила горшок в одном углу и, вытащив шпильки из своих спутанных волос, приколола ткань к двум стенкам ямы, чтобы образовался треугольный закуток. Бинк не совсем понимал, почему девушка с такой внешностью проявляет подобную скромность, никто явно не собирался глазеть на ее обнаженную плоть, какой бы круглой она ни была. Если только она и в самом деле не была очень уж щепетильна. Хорошенькая девушка могла выразить шок и негодование, если кто-нибудь видел ее обнаженное тело, но про себя была бы польщена, если бы реакция была положительной. Фанчен таких претензий иметь не могла.
   Бинк жалел и ее и себя: его заключение было намного интереснее, если бы компаньон был попривлекательней. Но практически он тоже предпочитал уединение. Иначе естественные отправления были бы неудобны. Итак, его мысли описали полный круг. Она определила проблему, прежде чем он начал о ней думать. У нее определенно был быстрый ум.
   — Он не обманывает, что может сделать тебя красивой, — сказал Бинк. — Он может...
   — Это не поможет.
   — Но талант Трента...
   — Я знаю его талант. Но это только усугубит мою проблему — даже если бы я захотела предать Ксанф.
   Это было страшно. Она не хотела становиться красивой? Тогда зачем такая чувствительность к своей внешности? Или это какой-то другой замысел, чтобы заставить его рассказать о расположении Магического Камня? Бинк в этом сомневался. Она явно была из Ксанфа, никто из посторонних не мог бы догадаться о случае с водой из Источника Жизни и выжившим из ума Королем.
   Шло время. Бинк трясся в своей мокрой одежде и с удивлением наблюдал за Фанчен. Она царапала пальцами мягкий пол ямы. Бинк подошел к ней посмотреть, что она делает, но она помахала ему, чтобы он отошел прочь.
   — Лучше, чтобы стража не видела, — прошептала она.
   Этого можно было не опасаться, охрана ими не интересовалась. Они укрылись от дождя рядом с ямой. Даже если бы они были ближе, все равно становилось слишком темно, чтобы что-либо видеть.
   Что было такого важного в ее занятии? Она собирала грязь с пола и смешивала ее с соломой, не обращая внимания на дождь. Бинк не видел в этом никакого смысла. Может быть, это ее способ успокоиться?
   — Ты знал каких-нибудь девушек в Ксанфе? — спросила Фанчен.
   Дождь утихал, но темнота защищала ее секретную работу, как от охранников, так и от понимания ее Бинком.
   Ее вопрос касался предмета, который Бинк предпочел бы не обсуждать.
   — Не вижу, какое отношение...
   Она придвинулась к нему.
   — Я делаю кирпичи, идиот! — яростно прошептала она. — Продолжай говорить... и наблюдай за любым светом. Если ты увидишь, что кто-то идет, скажи слово «хамелеон». Я быстренько спрячу улики, — она скользнула в угол.
   «Хамелеон». Что-то было связано с этим словом — а, вот что. Ящерицу-хамелеона Бинк видел как раз перед началом путешествия к Доброму Волшебнику... его знамение будущего. Хамелеон внезапно погиб. Не означает ли это, что его время пришло?
   — Говори! — настаивала девушка. — Прикрой разговором мой шум! — затем снова тоном беседы. — Ты знал девушек?
   — Э, кое-кого, — проблеял Бинк. — Зачем кирпичи?
   — Они были хорошенькими? — в темноте мелькали ее руки, ему были слышны негромкие шлепки грязи и шорох соломы. Но в целом все было непонятно. Может, она намерена выстроить кирпичный туалет?
   — Или не очень хорошенькими?
   — О, очень хорошенькими, — ответил Бинк. Казалось, ему придется говорить на эту тему. Если охранники слушают, они будут больше уделять внимания его рассказу о хорошеньких девушках, чем ей, шлепающей грязью. Что ж, если она этого хочет...
   — Моя невеста, Сабрина, была красавицей... Она красивая... и Волшебница Ирис была красивой... она красивая... но я встречал других, которые не были красивыми. Когда женщины выходят замуж или становятся старыми, они...
   Дождь прекратился. Бинк заметил приближающийся огонек.
   — Хамелеон, — пробормотал он, снова испытывая внутреннее напряжение. Знамения всегда точны, если истолкованы правильно.
   — Женщины не должны становиться уродливыми, когда выходят замуж, — сказала Фанчен.
   Звуки изменились. Теперь они прятали улики.
   — Некоторые с этого начинают.
   Она определенно переживала свое положение. Бинк вновь удивился тому, что она отвергла предложение Трента.
   — На своем пути к Волшебнику Хамфри я встретил леди-кентавра, — сказал Бинк, обнаруживая, что трудно в данной ситуации сосредоточиться даже на таком естественном предмете, как этот. Быть заключенным в яме вместе с уродливой девушкой, которая хотела делать кирпичи! — Она была красивая в своем роде. Конечно, фактически она была лошадью... — плохая терминология. — Я имею в виду, с задней стороны она... ну, я ехал на ее спине...
   Осознавая, что могут подумать охранники о его словах... не то, чтобы его волновало, что они подумают... Бинк наблюдал за приближающимся светом. Он видел его в основном по отражению на решетке.
   — Ты знаешь, только наполовину она лошадь. Она подвезла меня через территорию кентавров.
   Свет стал меньше. Должно быть, проходил обычный патруль.
   — Ложная тревога, — прошептал он. Затем обычным голосом: — Но была одна, по-настоящему красивая девушка на пути к Волшебнику. Она была... ее имя было... — он замолчал, припоминая. — Винни. Но она оказалась чудовищно глупа. Надеюсь, дракон в Провале не поймал ее.
   — Ты был в Провале?
   — Какое-то время. Пока меня не выжил дракон. Мне пришлось обходить кругом. Откуда ты об этом знаешь? Я думал, что существует заклинание, заставляющее забыть о Провале, потому что его не было на моей карте, и я никогда о нем не слышал. Хотя, в таком случае, почему я о нем помню.
   — Я жила рядом с Провалом, — сообщила она.
   — Ты жила там? Когда его сделали? В чем его секрет?
   — Он всегда был там. Что касается заклинания, заставляющего забыть о нем... я думаю его наложил Волшебник Хамфри. Но если твоя связь с Провалом достаточно сильна, то ты помнишь. По крайней мере, какое-то время. Магия имеет свои пределы.
   — Может и так. Я никогда не забуду свою встречу с драконом и тенью.
   Фанчен снова начала делать кирпичи.
   — Еще какие-нибудь девушки?
   — Да, есть еще одна, которую я встретил. Обычная девушка. Дия. Она поссорилась с солдатом, вместе с которым я шел. Его звали Кромби. Он женоненавистник, считает себя таким, во всяком случае, и она ушла от него. Плохо, она мне нравилась.
   — Да? Я думала, ты предпочитаешь хорошеньких девушек.
   — Знаешь что... не будь такой чертовски чувствительной! — разозлился Бинк. — Ты сама завела разговор на эту тему. Мне Дия нравилась больше, чем... э... не имеет значения. Я бы лучше поговорил насчет планов побега.
   — Прости, — сказала она. — Я... Я знаю о твоем путешествии вокруг Провала. Винни и Дия... мои друзья. Поэтому, естественно, мне было интересно.
   — Твои друзья? Обе? — части загадки стали складываться вместе. — Какая у тебя связь с Волшебницей Ирис?
   Фанчен засмеялась.
   — Совсем никакой. Если бы я была Волшебницей, неужели ты думаешь, что я бы так выглядела?
   — Да, — сказал Бинк. — Если ты испробовала красоту и она не сработала, а ты все еще хочешь власти и считаешь, что сможешь каким-то образом получить ее через ничего не подозревающего путника — это объяснило бы, почему Трент не смог соблазнить тебя обещанием красоты. Это только нарушило б твою маскировку, ты ведь можешь стать красавицей в любой момент, если пожелаешь. Поэтому ты могла последовать за мной в облике, который никто не заподозрит, и, конечно, ты не стала бы помогать другому Волшебнику захватить Ксанф...
   — Поэтому я пришла сюда, в Мандению, где нет никакой магии, — закончила она. — Следовательно, нет никаких иллюзий.
   Она была права. Или нет?
   — Может быть, ты на самом деле так выглядишь. Я никогда не видел настоящую Ирис там, на острове.
   — А как бы я попала обратно в Ксанф?
   На это у Бинка ответа не было. Он взорвался: — Говори, почему ты пришла сюда? Очевидно, отсутствие магии не разрешило твою проблему!
   — Ну, на это требуется время.
   — Время, чтобы отменить магию.
   — Конечно. Когда драконы летали над Манденией до установки Щита, требовались дни и недели, чтобы они исчезли. Может, даже больше. Волшебник Хамфри рассказывал, что есть много картин и описаний зверей Ксанфа в книгах Мандении. Манденийцы не видят больше драконов, поэтому они считают старые книги выдумкой, но это доказывает, что требуется время, чтобы рассеять магию в существе или человеке.
   — Поэтому Волшебница Ирис могла бы сохранить иллюзию несколько дней, — сказал Бинк.
   Она вздохнула.
   — Может и так. Но я не Ирис, хотя и не возражала бы ею быть. У меня есть совершенно другие серьезные причины покинуть Ксанф.
   — Да, я помню. Одна — это освободиться от магии, чем бы она ни была, а вторую ты мне не назвала...
   — Полагаю, ты заслуживаешь узнать ее. Ты все равно вытянешь из меня правду тем или иным способом. Я узнала от Дии и Винни, что ты за человек, и...
   — Итак, Винни убежала от дракона?
   — Да, благодаря тебе. Она...
   — Хамелеон, — произнес он, заметив приближающийся огонек.
   Фанчен торопливо стала прятать кирпичи. На этот раз огонек приблизился к яме.
   — Надеюсь, вас там внизу не затопило? — спросил голос Трента.
   — В этом случае мы бы отсюда выплыли, — ответил Бинк. — Послушай, Волшебник... чем в более комфортабельные условия ты нас помещаешь, тем менее мы хотим помогать тебе.
   — Я вполне сознаю это, Бинк. Я охотно предпочел бы предоставить вам уютную палатку...
   — Нет.
   — Бинк, мне трудно понять, почему ты так лоялен к правительству, которое столь пренебрежительно отнеслось к тебе.
   — Что ты об этом знаешь?
   — Мои шпионы, конечно, подслушивали ваш диалог. Но я вполне мог и сам догадаться, зная, каким старым и упрямым должен быть сейчас Король-Шторм. Магия проявляется в разнообразных формах и иногда определение ее становится весьма трудным делом...
   — Ну, здесь это уже не имеет значения.
   Но Волшебник настаивал, приводя свои, вполне разумные доводы против неразумных доводов Бинка.
   — Может быть, ты не обладаешь магией, Бинк, хотя я думаю, что Хамфри вряд ли ошибается в подобных вещах. Но ты обладаешь другими качествами, с которыми ты стал бы превосходным гражданином Ксанфа.
   — Знаешь, он прав, — вставила Фанчен. — Ты заслуживаешь лучшего.
   — На чьей ты стороне? — потребовал ответа Бинк.
   Она вздохнула в темноте. Голос ее прозвучал очень по-человечески. Было намного легче оценить это качество, когда он ее не видел.
   — Я на твоей стороне, Бинк. Я восхищаюсь твоей лояльностью, только не совсем уверена, что Ксанф этого заслуживает.
   — Тогда почему ты не скажешь ему, где находится Магический Камень... если ты знаешь это?
   — Потому что, несмотря на свои недостатки, Ксанф весьма приятное местечко. Дряхлый Король не будет жить вечно. Когда он умрет, они будут вынуждены позвать Волшебника Хамфри и он сделает вещи лучше, даже если при этом и будет жаловаться на то, что зря тратит время. Может быть, вскоре родится какой-нибудь новый Волшебник, чтобы занять трон после него. Все как-нибудь утрясется. Как бывало раньше. Что Ксанфу не нужно вовсе, так это, чтобы власть в нем захватил Злой Волшебник, жестокий, который превратит всю оппозицию в брюкву.
   Сверху раздался смешок Трента.
   — Моя дорогая, у тебя хорошая голова и острый язычок. Вообще-то я предпочитаю превращать противников в деревья, они живут дольше брюквы. Я не надеюсь, просто ради поддержки разговора, что ты признаешь, что из меня мог бы получиться лучший правитель, чем существующий Король.
   — Знаешь, он прав, — сказал Бинк, цинично улыбаясь во тьме.
   — На чьей ты стороне? — в свою очередь спросила Фанчен, подражая тону, которым Бинк перед этим требовал у нее ответа.
   На этот раз Трент засмеялся.
   — Вы оба мне нравитесь, — сказал он. — В самом деле. Вы оба умны и верны своим принципам. Если бы только вы подарили эту принципиальность мне, я мог бы сделать вам значительные уступки. Например, я могу гарантировать вам право вето на любые трансформации, которые я делаю. Выбирайте, что хотите.
   — Чтобы мы тоже отвечали за твои преступления? — спросила Фанчен. — Такой вид власти очень быстро нас испортил бы и мы ничем бы не отличались от тебя.
   — Только если ваша основа не лучше моей, — указал Трент. — Если нет, то вы никогда не отличались бы от меня намного. Вы просто не попадали в нужную ситуацию. Так что лучше, если вы обнаружите это, чтобы не стать бессознательными лицемерами.
   Бинк заколебался. Он промок и ему было холодно и совсем не улыбалось провести ночь в этой дыре. Сдержал бы Трент свое слово двадцать лет назад? Нет, не сдержал бы, легко нарушив его в своей погоне за властью. В этом частично заключалась причина его поражения: никто не мог доверять ему, даже его друзья.
   Обещания Волшебника были бесполезны. Его логика была направлена лишь на то, чтобы заставить одного из пленников открыть расположение Магического Камня. Право вето над трансформациями? Бинк и Фанчен окажутся первыми, кого трансформируют, как только они перестанут быть нужными Злому Волшебнику.
   Бинк не ответил. Фанчен тоже молчала. Через некоторое время Трент ушел.
   — Итак, мы устояли перед искушением номер два, — заметила Фанчен. — Но он умный и беспринципный человек. Дальше будет труднее.
   Бинк боялся, что она права.
   На следующее утро наклонные солнечные лучи высушили грубые кирпичи. Они еще не были достаточно прочны, но по крайней мере, начало было положено. Фанчен разместила их в туалете так, чтобы их нельзя было заметить сверху. Она намеревалась выставить их наружу снова при полуденном солнце, если все пойдет хорошо.
   Трент принес им завтрак: свежие фрукты и молоко.
   — Мне не хочется говорить вам это, но мое терпение иссякает, — сказал он. — В любой момент они могут перенести Магический камень в другое место в качестве меры обычной предосторожности и тогда вашей информации будет грош цена. Если один из вас не скажет то, что мне нужно сегодня, завтра трансформирую вас обоих. Ты, Бинк, станешь василиском, а ты, Фанчен, — базилиском. Я посажу вас в одну клетку.
   Бинк и Фанчен переглянулись с испугом. Василиск и базилиск — два названия одного и того же — крылатые рептилии, высиженные жабой в навозной куче из безжелткового яйца, снесенного петухом. Смрад дыхания такой рептилии так силен, что вянут растения и рассыпается камень, а один вид ее морды заставляет другие живые существа падать мертвыми. Василиск — маленький король рептилий.
   В знамении Бинка хамелеон стал подобием василиска, как раз перед тем, как погиб. Сейчас о хамелеоне Бинку напомнил человек, который не мог знать о знамении, и он пригрозил Бинку трансформацией в... определенного, смерть подбиралась ближе и ближе.
   — Это блеф, — сказала наконец Фанчен. — Он не сделает этого по-настоящему. Он просто старается напугать нас.