Энтони Пирс. Заклинание для хамелеона

   — Это ложь! — вскричал Бинк. — Ничто не может проникнуть сквозь Щит!
   — Исключая нас троих, — пробормотал Трент. — Но основное назначение Щита — живые существа. Ты можешь проскочить его, твое тело легко его преодолеет, но сам ты будешь мертв, когда окажешься на другой стороне.
   — Именно.
   — Нет, не то же самое, Бинк. Знаешь, существуют большие орудия, которые кидают снаряды, мертвую материю, такие как мощные бомбы, вроде твоей ягодной бомбы, но гораздо хуже, предназначенные взрываться при ударе. По сравнению с Манденией, Ксанф маленькая страна. Если манденийцы захотят, они смогут забросать весь Ксанф снарядами. При такой атаке будет уничтожен даже магический Камень. Люди Ксанфа больше не смогут игнорировать манденийцев. Тех слишком много, мы не сможем оставаться вечно в неизвестности. Они могут и когда-нибудь уничтожат нас. Если мы не установим сейчас с ними отношений.
   Бинк недоверчиво-непонимающе покачал головой. Но Трент продолжал без всякого раздражения:
   — Теперь рассмотрим сам Ксанф с другой стороны. Никакой угрозы для Мандении он не представляет, так как там магия не действует. Но он представляет открытую угрозу для жизни в самом Ксанфе.
   — Ксанф угрожает Ксанфу? Это чепуха и причем явная.
   Теперь улыбка Трента стала несколько снисходительной.
   — Я вижу, у тебя были неприятности с логикой манденийской науки, — он стал серьезным, прежде чем Бинк смог спросить об этом. — Нет, я к тебе несправедлив. Эта внутренняя угроза Ксанфу — нечто, о чем я узнал лишь за последние несколько дней, проведенных за исследованиями в этой библиотеке. Один этот аспект оправдывает сохранение замка, так как в библиотеке аккумулированы древние знания, жизненно важные для общества Ксанфа.
   Бинк пребывал в сомнении.
   — Мы прожили без этой библиотеки восемьсот лет, можем прожить и дальше.
   — Да, но образ этой жизни! — покачал головой Трент, словно ощущая нечто слишком обширное, чтобы это можно было выразить словами. Он встал и подошел к полке рядом. Взяв книгу, он осторожно перелистывал ее хрупкие страницы. Потом положил перед Бинком открытую книгу. — Что на этой картинке?
   — Дракон, — легко ответил Бинк.
   — А это? — Трент перекинул страницу.
   — Мантикора, — в чем дело? Картинки были аккуратными, хотя и не совпадали точно с современными существами. Пропорции и детали несколько различались.
   — А это?
   На картинке было изображено четвероногое животное с головой человека, лошадиным хвостом и кошачьими ступнями.
   — Кентавр. Знаешь... мы можем восхищаться картинками весь день, но... — Что общее имеют эти существа?
   — Они обладают человеческими головами или частями тела, исключая дракона, хотя в этой книге у одного почти человеческий подбородок вместо морды. Некоторые обладают человеческим умом.
   — Точно! Заметь последовательность. Проследи дракона через похожие виды и он станет все более походить на человека. Это тебе ни о чем не говорит? — Только, что некоторые существа были более человекоподобны, чем другие. В любом случае, большая часть этих картинок устарела, существа больше не выглядят так.
   — Кентавры учили тебя Теории Эволюции?
   — О, конечно. Сегодняшние создания произошли от более примитивных и более приспособлены для выживания. Вернись назад достаточно и ты найдешь общего предка.
   — Правильно. Но в Мандении существа вроде ламии, мантикоры или дракона никогда не возникали.
   — Конечно, нет. Они же магические. Они возникли благодаря магической селекции. Только в Ксанфе могли...
   — Хотя, очевидно, существа в Ксанфе произошли от манденийских родственников. У них так много родственников...
   — Хорошо! — нетерпеливо сказал Бинк. — Они произошли из Мандении. Что общего это имеет с твоим завоеванием Ксанфа?
   — Согласно общепринятой кентаврийской истории, человек живет в Ксанфе всего лишь тысячу лет, — сообщил Трент. — За этот период прошло десять основных Волн иммиграции из Мандении.
   — Двенадцать, — поправил его Бинк.
   — Это зависит от того, как ты их считаешь. В любом случае, это продолжалось девятьсот лет, пока Щит не отсек эти миграции. Хотя и существует много частично человеческих форм, которые появились до прибытия, предполагаемого прибытия человеческих существ. Не кажется ли тебе это странным?
   Бинк все больше тревожился, что Хамелеон выкинет какую-нибудь глупость или замок найдет способ нейтрализовать ягодные бомбы. Он не был уверен, что замок Ругна не может мыслить самостоятельно. Не тянет ли Злой Волшебник время? — Даю тебе одну минуту закончить. Потом, несмотря ни на что, мы уходим.
   — Откуда могли появиться частично человеческие формы... если только у них не было человеческих предков? Последовательная эволюция не создает неестественно смешанных чудовищ, каких мы имеем здесь. Она создает существа, приспособленные к их экологическим нишам, а человеческие черты подходят лишь немногим из них. Уже многие тысячелетия назад в Ксанфе жили люди.
   — Хорошо, — согласился Бинк. — Осталось тридцать секунд.
   — Эти люди, должно быть, скрещивались с животными, чтобы образовались те помеси, что мы знаем — кентавры, мантикоры, гномы, гарпии и прочие. А сами эти существа скрещивались между собой, получавшиеся помеси скрещивались с другими помесями, производя чудища вроде химеры...
   Бинк собрался уходить.
   — Думаю, твоя минута истекла, — сказал он. Потом замер. — Они, что?...
   — Одни виды спаривались с другими видами, чтобы создать гибриды. Звери с человеческими головами, люди с головами зверей...
   — Невозможно! Люди могут спариваться только с людьми. Я подразумеваю, только с женщинами. Это было бы неестественно...
   — Ксанф — необычная страна. Магия делает возможным многое.
   Бинк увидел, что логика побеждает эмоции.
   — Но даже если так, — с трудом выдавил он, — все равно это не оправдывает твое завоевание Ксанфа. Что было, то прошло, смена правительства не...
   — Я считаю, что сказанное оправдывает взятие власти мной, Бинк. Потому что ускоренная эволюция и мутации, вызываемые магией и инцестом между видами изменяют Ксанф. Если мы останемся отрезанными от Мандении, в Ксанфе вскоре не останется ни одного человека — лишь гибриды. Только постоянный приток людей позволил человеку в Ксанфе сохранять свой вид за последнее тысячелетие. Теперь же здесь не так много людей. Когда человек спаривается с гарпией, результатом будет никак не человеческое дитя.
   — Нет! — ужаснулся Бинк. — Никто не будет... с грязной гарпией!
   — С грязной гарпией, возможно, и нет. Ну, а как насчет чистенькой, хорошенькой гарпии? — Трент вопросительно приподнял бровь. — Они же не все одинаковые, знаешь ли. Мы видим лишь их отщепенцев, а не молодых, свежих...
   — Нет!
   — Предположим, человек попьет водички из Источника Любви случайно, конечно... а рядом с ним напьется гарпия?
   — Нет... Он... — Но Бинк знал, что Трент попал в точку. Любовное заклинание вызывало неудержимое желание. Он вспомнил то, что видел во время путешествия, когда оказался рядом с Источником Любви, перейдя по мосту Провал. Он тогда чуть не выпил воды из него, не заметив поначалу грифона и единорога в любовных объятиях. Там присутствовала и гарпия. При этих воспоминаниях Бинк содрогнулся.
   — Тебя никогда не привлекала хорошенькая русалка? Или леди-кентавр? — настаивал Трент.
   — Нет, коварная картина элегантных грудей русалки возникла в его мозгу. И Чери-кентавр, что подвезла его во время путешествия к Волшебнику Хамфри. Когда он дотрагивался до нее, было ли это на самом деле случайно? Она пригрозила сбросить его в овраг, но говорила это не всерьез. Она была очень приятной красоткой. Скорее, личность. Честность вынудила его неохотно признать. — Может быть.
   — И наверняка были другие, менее щепетильные, чем ты, — Трент был неумолим. — В определенных обстоятельствах они могли уступить, не так ли? Разве мальчишки из твоей деревни не бегают украдкой подсматривать за кентаврами, как это делали в мои дни?
   Парни вроде Зинка, Джамы и Потифера, негодяи и хулиганы, вызывали раздражение в обиталище кентавров. Бинк хорошо помнил их. Он не задумывался прежде над их поступками. Конечно, они ходили, чтобы полюбоваться гологрудыми красотками, а если они подловили одну отдельно...
   Бинк понял, что лицо его залила краска.
   — К чему ты клонишь? — вопросом он постарался скрыть свое смущение.
   — Только к одному — Ксанф должен иметь связь... прости, плохое слово!... должен был иметь контакт с Манденией задолго до самых ранних записей. До Волн Нашествий. Потому что только в Мандении существует человеческая раса в чистом виде. С момента, как человек ступил ногой в Ксанф, он начал изменяться. У него появляется магия, у его детей ее еще больше, пока некоторые из них не становятся Волшебниками. И если они стараются жить в Ксанфе, они неизбежно сами становятся магией. Или их потомки. Или разрушая барьеры между видами, или перерождаясь в чертей, эльфов, гоблинов, великанов, троллей — ты хорошо разглядел Хамфри?
   — Он гном, — не думая, ответил Бинк. Потом: — Нет!
   — Он человек и хороший при этом, но он уже далеко на пути к чему-то еще. Он находится сейчас на вершине своей магической власти, но его дети, если он когда-нибудь ими обзаведется, будут уже настоящими гномами. Я думаю, он это знает и потому не женится. А посмотри на Хамелеона — у нее нет прямой магии, потому что она сама магия. Таким путем все человеческое население Ксанфа меняется неизбежно, если только нет притока свежей крови из Мандении. Щит нужно убрать! Магическим существам Ксанфа нужно позволить мигрировать за его пределы свободно, там они постепенно вернуться к своим прежним формам. Сюда должны приходить новые животные.
   — Но... — Бинк обнаружил, что справляется с ужасом новых концепций. — Если всегда был... прежде всегда был обмен, что случилось с людьми, что пришли сюда тысячи лет назад?
   — Вероятно, какое-то время возникали препятствия, отрезавшие миграцию. Вероятно, Ксанф около тысячи лет был настоящим островом, что изолировало доисторических поселенцев, поэтому они совершенно слились с существовавшими формами и дали начало кентаврам и другим видам. Это происходит вновь из-за Щита. Люди должны...
   — Достаточно, — прошептал Бинк, окончательно потрясенный. — Я не могу больше слушать.
   — Ты уберешь ягодные бомбы?
   Понимание вернулось подобно вспышке молнии.
   — Нет! Я забираю Хамелеона и ухожу... сейчас.
   — Но ты должен понять...
   — Нет!
   Злой Волшебник начал убеждать его. Если Бинк еще немного послушает его, он перейдет на его сторону и Ксанф будет потерян.
   — То, что ты предлагаешь, ужасно. Это не может быть правдой. Я не могу принять ее.
   Трент вздохнул с видимым подлинным сожалением.
   — Что ж, попытку сделать стоило, хотя я и боялся, что ты отвергнешь мою теорию. Я все равно не могу позволить тебе разрушить замок.
   Бинк напрягся, изготовившись бежать, чтобы не оказаться трансформированным. Шесть футов...
   — Нужды убегать нет, Бинк, — покачал головой Трент. — Перемирие я не нарушу. Когда я показывал картинки тебе, я мог это сделать, но я ценю данное мною слово. Поэтому придется пойти на компромисс. Если ты не присоединяешься ко мне, я вынужден присоединиться к тебе.
   — Что? — Бинк, чьи уши закрылись для коварной логики Злого Волшебника, был пойман врасплох.
   — Пощади Замок Ругна. Убери бомбы. Я помогу тебе безопасно покинуть пределы замка.
   Это оказалось так легко.
   — Твое слово?
   — Мое слово, — торжественно произнес Трент.
   — Ты можешь заставить замок отпустить нас?
   — Да. Это еще одно, что я узнал в этой библиотеке. Я должен лишь произнести определенные слова и замок даже будет помогать нам в пути.
   — Твое слово, — повторил с подозрением Бинк. До сих пор Трент не нарушал данного им слова... хотя какая гарантия в дальнейшем? — Никаких трюков, никаких внезапных перемен в намерениях?
   — Мое слово чести, Бинк.
   Что он мог сделать? Если бы Волшебник хотел нарушить перемирие, ничто не мешало ему трансформировать Бинка сейчас же в жабу, затем подкрасться к Хамелеону и трансформировать ее... Бинку хотелось доверять ему.
   — Хорошо.
   — Иди убери бомбы. Я договорюсь с Ругна.
   Бинк пошел. Хамелеон встретила его радостными криками и на этот раз он с большим удовольствием принял ее в свои объятия.
   — Трент согласился помочь нам выбраться отсюда, — сообщил он ей.
   — О, Бинк, я так рада, — воскликнула она, целуя его. Ему пришлось схватить ее за руку, иначе она от радости выронила бы бомбу, которую все еще держала.
   С каждым часом Хамелеон становилась все красивее. Ее индивидуальность почти не изменилась, исключая то, что ее слабеющий ум делался все менее подозрительным и более простым. Бинку нравились эти качества и сейчас, он должен был признаться, что ее красота ему тоже нравилась. Она принадлежала Ксанфу, она была магией, она не пыталась манипулировать им в своих личных целях. Она была тем типом девушки, что ему нравился.
   Но он знал, что ее глупость оттолкнет его так же, как ее уродство во время другой фазы. Он не сможет жить ни с красивой идиоткой, ни с уродливым гением. Сейчас, пока в нем еще жило воспоминание о ее уме, она была привлекательна, а красота ее услаждала его взор. Надеяться на что-то другое было бы верхом глупости уже с его стороны.
   Бинк отодвинулся от Хамелеона.
   — Нам нужно убрать эти бомбы, — сказал он. — Осторожно.
   Но что делать с эмоциональной бомбой внутри него?

Глава 14
Вихляки

   Без всяких препятствий трое вышли из замка Ругна. Решетка была поднята. Трент нашел подъемную лебедку, смазал ее и стал вращать при помощи магии, скрытой в механизме. Призраки пришли пожелать всем счастливого пути. При расставании Хамелеон даже всплакнула, да и Бинк ощутил печаль. Он знал, насколько одиноко будет призракам несколько дней после общества живых людей. И он даже стал уважать сам несокрушимый замок. Он делал то, что должен был делать. Так же, как и Бинк.
   Они несли с собой мешки с фруктами из сада и были одеты в более удобную одежду из кладовых замка, которая хранилась там и не портилась с помощью древних заклинаний. Они выглядели как члены королевского семейства, да и ощущали себя таковыми. Замок Ругна неплохо о них позаботился.
   На этот раз им не угрожала никакая буря. Ни одно дерево ни делало угрожающих жестов, вместо этого они двигали своими ветвями, словно в жестах дружеского прощания. Не появлялось никаких злобных животных. И никаких зомби.
   В удивительно короткой время замок исчез из виду.
   — Теперь мы за пределами территории Ругна, — объявил Трент. — Пора возобновить бдительность, так как начинается подлинная дикая местность.
   — Нам? — переспросил Бинк. — Ты не собираешься возвращаться?
   — В этот раз нет, — ответил Волшебник.
   Подозрения Бинка вернулись.
   — Но что ты сказал замку?
   — Я сказал: я вернусь Королем. Ругна будет править Ксанфом снова.
   — И он поверил?
   Взгляд Трента остался спокойным.
   — Почему он должен сомневаться в правде? Я вряд ли смогу завоевать корону, оставаясь в замке.
   Бинк помолчал. Злой Волшебник никогда не обещал оставить свой замысел завоевания Ксанфа. Он просто согласился помочь Бинку и Хамелеону безопасно покинуть замок. Он это сделал. Итак, они теперь находились в тех же отношениях, что и раньше — действовали под знаком перемирия, которое заключили, чтобы выбраться из дикой местности. После этого... в голове Бинка было пусто.
   Неукрощенный лес не заставил долго себя ждать. Они ощутили его присутствие. Трое вступили на небольшую полянку, поросшую маленькими хорошенькими желтенькими цветами, и поднялся рой пчел. Они сердито зажужжали над ними, не касаясь и не жаля их, но внезапно отворачивая на близком расстоянии.
   Хамелеон чихнула. И снова чихнула, очень сильно чихнула. Потом чихнул Бинк, за ним Трент.
   — Чихающие пчелы! — между приступами чихания крикнул Трент.
   — Трансформируй их! — крикнул ему Бинк.
   — НЕ могу!.. чхи... и!.. сфокусироваться на них, глаза слезятся. Ап-чхи! В любом случае, он невинные создания, а-а-ап-ап-ап-чхи!
   — Бегите, вы, болваны! — закричала Хамелеон.
   Они последовали ее совету и, как только покинули поляну, пчелы оставили их. Чихание прекратилось.
   — Хорошо, что это оказались не удушающие пчелы! — воскликнул Волшебник, протирая слезящиеся глаза.
   Бинк согласился с ним. Чих-другой — ничего страшного, но дюжина-другая, следующая друг за другом без перерыва, было делом серьезным. Вряд ли осталось бы время дышать.
   Шум, поднятый ими, растревожил других обитателей джунглей. Раздалось рычание и топот громадных лап, шагающих по земле. Вскоре показался огромный огнедышащий дракон. Он бросился через поляну с пчелами, но они благоразумно оставили его в покое. Они знали, что лучше не провоцировать дракона на чихание, потому что огонь, который он при этом извергал бы, уничтожил бы их.
   — Измени его! Измени его! — когда дракон сориентировался на Хамелеона, в панике закричала она. Драконы обычно проявляли странное пристрастие к красивым девушкам.
   — Не могу, — пробормотал Трент. — Когда он окажется в пределах необходимых шести футов, его огонь уже всех нас поджарит. У него двадцатифутовый факел.
   — От тебя мало помощи, — пожаловалась она.
   — Трансформируй меня! — предложил Бинк с неожиданным вдохновением.
   — Хорошая идея, — и Бинк вдруг стал сфинксом. Он сохранил собственную голову. но у него было тело быка, крылья орла и ноги льва. Он был огромен, много выше дракона.
   — Я не имел понятия, что сфинксы бывают такими громадными, — удивился Бинк.
   — Прости... я снова забыл, — ответил Трент. — Я думал о легендарном сфинксе из Мандении.
   — Но в Мандении нет магии.
   — Тот сфинкс, должно быть, давным-давно забрел из Ксанфа. Он стоит окаменевшим уже тысячи лет.
   — Окаменевшим? Что могло испугать сфинкса такого размера? — удивилась Хамелеон, всматриваясь в чудовищное лицо Бинка.
   Но пора было приступать к делу.
   — Проваливай, зверюга! — загремел Бинк.
   Дракон медленно адаптировался к новой ситуации. Он выпустил в Бинка струю оранжевого огня, опалившего тому перья. Огонь лишь вызвал у Бинка раздражение. Он поднял львиную лапу и шлепнул дракона. Усилие было небрежное, но оно отбросило дракона прямо на дерево. С сердитого дерева посыпался град каменных орехов. Дракон издал вопль боли, проглотил свое пламя и сбежал.
   Бинк осторожно развернулся, надеясь, что ни на кого не наступил.
   — Почему мы раньше не подумали об этом? — проревел он. — Я могу довезти вас прямо до края джунглей. Никто нас не узнает и ни одно существо нас не побеспокоит.
   Он пригнулся как можно ниже, и Хамелеон с Трентом взобрались по его хвосту на спину. Бинк медленным шагом тронулся вперед. Шаг этот, оказался быстрее, чем бег любого человека. Он уверенно продвигался вперед.
   Но недолго. Хамелеон, попрыгав на жесткой спине сфинкса, решила, что ей нужно в туалет. Ничего не оставалось делать, как предоставить ей такую возможность. Бинк сгорбился, чтобы она безопасно могла соскользнуть на землю.
   Трент тоже воспользовался перерывом, чтобы размять ноги. Он подошел к огромному лицу Бинка.
   — Я бы трансформировал тебя обратно, но все-таки лучше придерживаться одной формы, пока она станет не нужна, — сказал он. — У меня нет данных, что частая трансформация вредна для человека, но лучше не рисковать. Так как сфинкс — форма разумная, интеллектуально ты не пострадаешь.
   — Нет, я — о'кей, — согласился Бинк. — А физически лучше, чем когда-либо. Можешь ты отгадать загадку? Кто ходит утром на четырех ногах, на двух ногах в полдень и на трех вечером?
   — Не смогу, — ответил явно озадаченный Трент. — Во всех легендах, что я слышал, сфинксы кончали самоубийством, получив правильный ответ на свои загадки. Это были сфинксы меньшего размера, другого вида... но я не совсем разбираюсь в деталях и рисковать не буду.
   — Э, ладно, — произнес огорченный Бинк. — Я догадываюсь, что загадка идет из мозга сфинкса, а не из моего. Я уверен, что все сфинксы имеют общего предка, хотя тоже не знаю различия между видами.
   — Странно. Я имею в виду не твое незнание манденийских легенд, а твою память на загадки. Ты — сфинкс. Я вложил твой мозг в существующее тело, так как эти существа все мертвы или окаменели тысячелетия назад. Я трансформировал тебя в похожее чудовище, Бинка-сфинкса. Но если у тебя действительно сохранилась память сфинкса, настоящие воспоминания сфинкса...
   — Должно быть, существуют сложности магии, которых мы не понимаем, — сказал Бинк. — Мне бы хотелось понимать истинную природу магии, причем любой магии.
   — Да, это загадка. Магия существует в Ксанфе и нигде больше. Почему? Каков ее механизм? Почему Ксанф кажется соседним любой области Мандении, совпадает в географии, языке и культуре? Как эта магия во всем ее многообразии передается от географического района к его обитателям?
   — Я размышлял над этим. И думал, что возможна какая-то радиация от земли или питательные свойства почвы...
   — Когда я стану Королем, прикажу начать изучение природы уникального Ксанфа.
   Когда Трент станет Королем... Проект, определенно, был привлекателен, можно сказать, зачаровывающим, но не такой ценой. Мгновение Бинк колебался. Простым движением своей мощной лапы он мог раздавить Злого Волшебника, навсегда покончив с угрозой.
   Нет. Даже если Трент и не был его другом, Бинк не мог нарушить перемирие подобным образом. Кроме того, ему совсем не улыбалось остаться чудовищем на всю жизнь, физически или морально.
   — Леди слишком задержалась, — заметил Трент.
   Бинк повернул свою внушительную голову, ища взглядом Хамелеона.
   — Она обычно быстра в вещах такого рода. Она не любит оставаться одна, — потом он подумал еще кое о чем. — Если только ей не взбрело в голову отправиться искать свое заклинание, ну, чтобы стать нормальной девушкой. Она покинула Ксанф в попытке избавиться от магии и теперь, когда она снова оказалась в Ксанфе, она старается найти контрмагию такого вида. Сейчас она не очень умна и...
   Трент почесал подбородок.
   — Это джунгли. Мне не хотелось бы нарушать ее уединение, но...
   — Может быть, нам стоит поискать ее?
   — М-мм. Хорошо. Я считаю, что ты выдержишь еще одну трансформацию, — решил Трент. — Я сделаю из тебя ищейку. Это манденийское животное, вид собаки, очень подходящее для вынюхивания следов. Если ты наткнешься на нее, занятую чем-либо личным — что ж ты только животное, а не мужчина, который за ней подглядывает.
   Внезапно Бинк превратился в остроносое существо с висячими ушами. Он мог различить любой запах, в этом он был уверен. Он никогда раньше не понимал, насколько важен запах. Странно, что когда-то он полагался на другие, менее острые чувства.
   Трент припрятал их запасы в ложном опутывающем дереве и огляделся вокруг.
   — Очень хорошо, Бинк, давай нюхай, ищи, где она, — Бинк хорошо понимал слова Трента, но ответить не мог, так как был формой неговорящего животного.
   След Хамелеона был настолько очевиден, что было просто поразительно, как это Трент не мог учуять его сам. Бинк опустил свой нос к самой земле — как естественно, что голова помещена так близко к основному источнику информации вместо того, чтобы торчать так высоко, как у Трента — и уверено двинулся вперед.
   След вел к кустам дальше в джунгли. Что-то заманило ее туда. Во время понижения умственных способностей что угодно могло обмануть Хамелеона. Все же Бинк не мог уловить постоянного запаха животного или растения, за которым она могла бы последовать. Это предполагало магию. Обеспокоенный Бинк фыркнул и рванулся вперед. Волшебник последовал за ним. Магическая ловушка почти определенно указывала на опасность.
   Но ее след не вел ни к опутывающему дереву, ни к проглатывающему болоту, ни к логову крылатого дракона. Он вился меж очевидных опасностей, направляясь к югу в самые глубокие джунгли. Что-то явно вело ее, безопасно проводя мимо всех угроз, но что, куда... и зачем?
   Бинк понимал сущность, если не детали: какой-то манящий огонек околдовал ее, маня все время вперед и оставаясь постоянно чуть-чуть недосягаемым. Может быть, он предлагал какой-то эликсир, какое-то заклинание, чтобы сделать ее нормальной, и она пошла за ним. Огонек заедет ее в непроходимые джунгли, где она потеряется, и там бросит ее. Долго она не выживет.
   Бинк поколебался. След он не потерял, такого случиться не могло. Это было что-то другое.
   — В чем дело, Бинк? — спросил Трент. — Я знаю, что ее заманила какая-то магия, но поскольку мы нашли ее следы, мы можем... — он замолчал, тоже ощутив нечто другое. Это было содрогание земли, словно какой-то массивный предмет ударял в нее. Предмет, весящий много тонн.
   Трент поглядел вокруг.
   — Я не могу это видеть, Бинк, ты что-то чуешь?
   Бинк молчал. Ветер дул не в ту сторону. Он не мог уловить запах того, что производило такой звук.
   — Не хочешь, чтобы я трансформировал тебя во что-нибудь более мощное? — спросил Трент. — Мне что-то не по нраву эта ситуация. Сперва дракон, теперь эта странная погоня.
   Если Бинк изменится, он больше не сможет учуять след Хамелеона. Он продолжал молчать.