Энтони Пирс. Зеленая мать

   — Тогда давай начнем, — заявил Наташа. — Что ты там придумала?
   — Пожалуйста, — обратилась Орб к Иезавели, — повторяй за мной мои слова.
   Иезавель кивнула. Остальные молчали. Им было стыдно.
   — Демон, — сказала Орб.
   — Демон, — улыбнулась Иезавель.
   — Человек.
   — Человек.
   — Ангел.
   Иезавель покачала головой:
   — Ты же знаешь, я не могу этого сказать.
   — А смогла бы, если бы захотела?
   — Если бы? Хотела бы я смочь! Но это просто невозможно.
   — Дьявол, — сказала Орб.
   Бетси подпрыгнула. Иезавель улыбнулась.
   — Орб не ругается, — объяснила она девушке. — Дьявол.
   — Земля.
   — Земля.
   — Небеса.
   Иезавель промолчала.
   — Если бы только…
   — Сатана.
   — Сатана.
   — Бог.
   Иезавель беспомощно развела руками.
   — Спасибо, — сказала Орб и обернулась к Наташе.
   — Ангел, Небеса, Бог, — повторил он с отвращением.
   Орб чувствовала себя виноватой.
   — Есть у кого-нибудь крест? — спросила она.
   — У меня есть, — откликнулась Луи-Мэй. Девушка потянула с шеи тонкую цепочку и вытащила красивый серебряный крестик.
   — Дай его Иезавели, — сказала Орб.
   — Пожалуйста, не надо, — взмолилась Иезавель. — Стоит лишь поднести его поближе, и мне уже будет очень плохо.
   — Давай сюда, — заявил Нат. Он протянул руку, взял крест и посмотрел на Орб. — Ну? Ты довольна?
   — Почти, — ответила Орб. Зачем она только все это устроила! — Я хочу еще спеть гимн.
   — Давай не будем мучить этим демона! — мрачно сказал Нат. Он отдал Луи-Мэй крест, глубоко вздохнул и запел:
   Я просто бедный, одинокий странник, По миру скорби, плача, я бреду.
   Но нету боли, гнева и страданий В том мире грез, в который я иду.
   Стены комнаты постепенно исчезли, и ночь проникла внутрь. В унылом полусвете виделась фигура устало бредущего путника. Вот он — мир скорби.
   Наташа продолжил:
   Когда закончу путь. Осанну Тебе, Спаситель, пропою.
   Я шел по Землям Иордана, Чтобы узреть Тебя в Раю.
   Там, куда шел усталый путник, горел яркий свет. Он приближался, и вскоре уже вся комната была залита ровным сиянием. И тут иллюзия пропала и стены вернулись на место. Наташа еще раз взглянул на Орб, отвернулся и направился к ближайшей стене.
   — Подожди! — крикнула Орб. — У меня же не было выбора…
   Однако Наташа исчез. Орб узнала мелодию Песни Путешествия и поняла, что он уже далеко — где-нибудь на другом конце земли. Она попыталась найти, куда он скрылся, но тщетно. Нат ушел, и никто не мог сказать ей куда.
   — Думаю, я бы тоже очень обиделась, если бы была человеком, а кто-нибудь обозвал меня демоном, — прокомментировала Иезавель.
   — Особенно после того, как он вытащил нас из паршивой передряги, — добавил ударник.
   — Утешили, нечего сказать, — сказала Луи-Мэй.
   Орб убежала в свою комнату, бросилась ничком на кровать и заплакала. Она даже не заметила, как Иона поднялся в воздух, развернулся и лег на первоначальный курс.
   А что еще она могла сделать?
 
 

12. ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЬ

   Шло время, но Наташа не возвращался. Музыканты дали на Гавайях несколько концертов и благополучно вернулись на континент. Теперь, когда Орб знала Дневную Песнь, она уже не боялась танцующих скелетов. Более того, она даже сомневалась, что они еще существуют. Девушка была очень благодарна Нату за то, что он научил ее этой песне, и очень хотела поблагодарить его. Если бы она только не оскорбила Ната нелепым испытанием!.. Но Орб до сих пор не понимала, как еще можно было воспользоваться предупреждением Хроноса и Танатоса.
   Луи-Мэй сокрушенно качала головой:
   — Лучше бы ты сама разыскала его. У нас сейчас как раз несколько свободных дней. Может, вернемся на равнину Ллано, чтобы ты могла поискать Ната…
   — Если бы он хотел, он бы и сам пришел, — грустно ответила Орб.
   — Он же мужчина, со всей этой их глупой мужской гордостью. Он хочет, чтобы ты сделала первый шаг. Выйди, спой для него, и он услышит.
   — Ты думаешь? — с надеждой спросила Орб.
   — Я не так уж хорошо знаю мужчин, однако Иезавель настоящий спец. По ее словам, мужчины нуждаются в чувстве превосходства. Они искренне считают свое животное вожделение чем-то возвышенным и прекрасным. Притворись, что ты не можешь без него жить.
   — Не думаю, что мне надо притворяться, — пожаловалась Орб.
   Луи-Мэй печально улыбнулась:
   — Я знаю, как это бывает. Притворись, что ты притворяешься. Ни один мужчина, живой или мертвый, не сможет долго сердиться на тебя, если увидит, как ты поешь, танцуешь и просишь прощения.
   — Не хочу просить прощения! У меня тоже есть гордость!
   — А какой толк от твоей гордости, если он уйдет? Какой толк от моей, если у меня не будет Дэнни?
   — Почти никакого, — согласилась Орб. — Нат попросил разрешения ухаживать за мной, и я думала, что это не всерьез, но стоит мне услышать, как он поет… — Девушка покачала головой. — Я просто хочу быть с ним.
   — Да, петь он умеет, — согласилась Луи-Мэй. — Я думала, никто не может сравниться с тобой, но…
   Она пожала плечами.
   — Петь он умеет, — повторила Орб. — По-моему, я живу теперь только для того, чтобы петь с ним вместе.
   В комнату вошла Иезавель.
   — Кто-то поет так же хорошо, как Орб? Никогда не поверю!
   — Как не поверишь? — удивилась Луи-Мэй. — Ты же там была! Неужели тебе не понравилось?
   — Где — там?
   — Там, на спине у Ионы, когда он спустился к океану, а Орб танцевала со скелетами.
   — Что Орб делала?
   Тут уже не только Луи-Мэй, но и Орб непонимающе уставились на суккуба.
   — Ты что, не помнишь? — спросила Орб.
   — Конечно, нет! О чем вы говорите?
   Орб и Луи-Мэй переглянулись. Неужели у Иезавели такая короткая память?
   — Может, это был сон, — дипломатично предположила Луи-Мэй.
   — Демоны никогда не спят, — пожала плечами Иезавель.
   В комнату ввалился заспанный гитарист. Все время до полудня он считал ранним утром.
   — Привет, мамочка! — пробормотал юноша, обнимая Иезавель.
   — Салют, детка! — отозвалась Иезавель и погладила его по голове.
   Орб была потрясена. Такое — днем? Когда Иезавель выглядит на все пятьдесят?
   Потом она поняла, что это давно уже не простая связь. Если по ночам гитаристу нужна была красивая, обожающая его любовница, то днем он нуждался в материнской заботе. А Иезавель была для него и тем и другим. Орб вдруг осознала, что совсем не испытывает отвращения. Ее подсознание лучше понимало, что хорошо, а что плохо.
   Шло время, и в один прекрасный день Иона снова принес их на равнину Ллано. Орб вышла и отправилась на прогулку. Наступило лето, и погода стояла прекрасная.
   Орб запела Утреннюю Песнь. Взошло солнце, расцвели волшебные цветы, но Наташа не появился. Орб попробовала спеть Дневную Песнь, однако сама не справилась.
   Тогда она решила поэкспериментировать с комбинациями разных мелодий. Взяла по кусочку от Утренней Песни, Песни Путешествия и мелодии грозы, и…
   И получилось что-то очень странное.
   Сначала, как положено, наступила ночь. Но когда пришел рассвет, оказалось, что все цвета поменялись местами. Земля стала красно-оранжевой, небо — зеленым, а восходящее солнце окрашивало его в голубые тона. Облака на востоке светились, но солнце превратилось в большой темный шар. Освещенный участок земли был холодным, а облака — горячими. Цветы тоже расцвели наоборот: сначала собственно расцвели, а потом из почек показались стебли и корни.
   Орб вздрогнула и сосредоточилась на цветах. В результате они превратились в круги, овалы и линии, как будто их разложили на математические составляющие. Огромный узор разрастался в размерах — круги и линии начали пересекаться и заняли полнеба. Земля стала прозрачной, потом и вовсе растворилась.
   Орб находилась внутри странного геометрического узора. Ноги девушки уже не стояли на земле, они попали в сложное переплетение линий. Тело Орб наклонилось куда-то вбок, но это ей ни капельки не мешало. Она осталась такой же, как была, а странная реальность жила своей жизнью вокруг.
   Реальность? У Орб всю жизнь были совсем другие представления о реальности!.. Части странных цветов заполнили собой весь мир. Это было красиво, хотя Орб предпочитала нормальный пейзаж.
   Она перестала петь… Узор не исчез. Похоже, Орб просто не могла вернуть его в прежнее состояние.
   Орб снова запела Утреннюю Песнь, не рискуя больше смешивать ее с другими фрагментами Ллано. Картина со странными цветами порвалась, как тонкая бумага, и исчезла.
   Теперь Орб стояла на дне какого-то желоба, по которому проходил длинный гребень треугольного сечения. Сделанный из ярко-желтого, похожего на пластик материала, гребень был достаточно высоким, чтобы можно было сесть. Кроме желоба, в этом мире не было ничего — ни стены, ни равнины — просто пустота.
   Орб пригляделась к странному гребню. С одной стороны он уменьшался, становясь все ниже и тоньше, а вдали совсем исчезал. С другой — загораживал собой полнеба.
   Что-то катилось по желтому гребню прямо к ней — то ли веретено, то ли двойной конус. Приближаясь, непонятный предмет увеличивался в размерах. Масса его, судя по всему, тоже быстро росла — вал гудел и вибрировал. И чем ближе подкатывалось странное веретено, тем быстрее оно мчалось.
   Орб попыталась вспомнить, чему ее учили на уроках геометрии. Довольно много времени они посвятили тогда коническим сечениям. Сечение задавалось уравнением, параметры которого определяли его форму и размеры. Сечения могли быть круглыми, эллиптическими и даже незамкнутыми, то есть, образуя петлю с одной стороны, они уходили в бесконечность с другой.
   Похоже, Орб встретилась именно с конусом, и переменным в задающем его уравнении были размеры. Меняя местоположение, он рос и вскоре должен был заполнить собой весь мир. А Орб здесь чужая, и для нее тут просто не останется места.
   Странная штуковина приближалась, все увеличивая скорость. Еще чуть-чуть, и Орб на своей шкуре почувствует, что происходит в таких случаях! Похоже, от нее сейчас останется мокрое место.
   В отчаянии Орб снова запела Утреннюю Песнь. Картина с желтым гребнем и конусом порвалась и разъехалась в стороны, как раньше — странные геометрические цветы.
   Новый пейзаж был зеленым. На мгновение у Орб мелькнула надежда, что здесь может оказаться Гея, Мать-Природа. Но надежда тут же угасла.
   Она стояла посреди леса. Огромные безмолвные деревья вздымали к небу толстые ветви. Темные стволы их поросли мхом, с ветвей свешивались плети дикого винограда. Густой подлесок рос у подножия великанов.
   Но этот подлесок был ядовитым! На листьях поблескивали капельки неизвестной жидкости. И Орб была совершенно уверена, что не должна прикасаться к этим капелькам — иначе с ней случится что-то ужасное.
   Однако пройти, не задев густого кустарника, просто невозможно. Более того, ядовитые растения сами тянули к девушке свои ветви!
   Нет, такая реальность ее не устраивает!.. Орб опять запела, и из-за разорванной картины леса показался следующий пласт.
   Теперь это был город. Широкие улицы разрезали его на кварталы, в каждом из которых находилось множество высоких зданий. Кварталы соединялись пешеходными дорожками. Орб стояла как раз на перекрестке двух улиц. И прямо на-нее мчался грузовик!
   Орб отбежала в сторону, но грузовик с визгом развернулся и вновь пошел на нее. Теперь Орб поняла, что она вовсе не зритель! Каждый из миров стремился ее уничтожить!
   Она опять запела, и улица с грузовиком уступила место новой картине.
   Комната, точнее, будуар. В центре стояла огромная круглая кровать с горой подушек; стены и мебель отделаны плюшем. Собственно говоря, Орб очутилась прямо в этой кровати. Одета она была лишь в тонкую ночную рубашку, из тех, что сделаны специально, чтобы разжигать в мужчине страсть.
   Тут дверь распахнулась, и действительно вошел мужчина. Ой, нет, не мужчина! У мужчин не бывает козлиных рогов и копыт. Тело незнакомца поросло шерстью, нос скорее смахивал на рыло, а подбородок украшала маленькая козлиная бородка. Все это и еще кое-что показало Орб, что перед ней сатир — воплощение животной страсти.
   Горящий взгляд сатира упал на девушку. Он заблеял от восторга и кинулся к ней. У Орб не возникло никаких сомнений в том, что он собирается предпринять. Достаточно лишь взглянуть на некоторые особенности его организма… Да и чего еще ожидать от сатира!
   Орб швырнула ему в морду подушку, скатилась с кровати на пол и кинулась к двери. Но дверь внезапно исчезла — стена поглотила ее. Орб вцепилась ногтями в то место, где только что была дверь… Тщетно. Выход исчез.
   Сатир заворчал и снова бросился на нее, проявляя удивительное проворство. Орб отпрыгнула в сторону, однако волосатая лапа успела ухватить ее за рубашку. Тонкая ткань не порвалась, а растянулась, как горячий сыр. Перебирая лапами, сатир подтягивал Орб к себе. Впереди рубашка вытянулась, как огромная палатка, а сзади так плотно облепила тело девушки.
   Орб попыталась оттолкнуть сатира, но он поймал ее за ногу и дернул к себе. Пальцы-копыто причиняли боль. Из раскрытого рта сатира капала слюна. Второй рукой он взялся за свой огромный «инструмент» и…
   …И тут Орб вспомнила про свое единственное оружие — голос. Она запела, и картина тоже стала разрываться. Орб еще успела заметить, как вожделение на морде сатира сменилось яростью, когда он понял, что жертва ускользнула.
   Как же все это получилось? Неужели ее действительно едва не изнасиловали лишь оттого, что она чуть-чуть изменила мелодию из Ллано?
   Теперь Орб занесло на вершину горы. Снег и лед обжигали босые ноги девушки, резкий холодный ветер рвал с нее одежду. А одежда эта была прежней. Вытянувшаяся спереди прозрачная ночная рубашка совсем не защищала от холода. Орб заскользила вниз по обледеневшему склону, к обрыву.
   Орб продолжала петь. Гора исчезла, как и все предыдущие видения. Вокруг, в черной ночи, сияли звезды. Похоже, она попала в космос, потому что звезды были везде, даже внизу. Одна из них, яркая и горячая, находилась гораздо ближе, чем остальные. Орб быстро притягивало к ней. С каждой секундой звезда становилась все больше и горячее, ее лучи огромными щупальцами тянулись к Орб. Ночная рубашка вспыхнула и сгорела.
   Орб запела — и звезды тоже пропали. Теперь девушка стояла голая на берегу океана. Вокруг валялись многочисленные раковины. Шумел прибой. Вдруг одна из волн начала расти. На ее вершине появился пенный гребень — все выше и выше, загораживая небо. Вот сейчас волна обрушится на берег… Орб повернулась и побежала, но вместо берега увидела лишь узенький, без единого холмика островок. Бежать было некуда. Огромная волна нависла над девушкой. Пенный гребень начал загибаться вниз.
   Орб запела, и белый гребень порвался на две части и исчез вместе с волной и бумагой, на которой она была нарисована.
   С потолка тускло освещенной пещеры свисали огромные, похожие на зубы сталактиты. Они мерцали и просвечивали, демонстрируя прекраснейшие узоры натечного камня.
   Непохоже, чтобы сейчас ее жизни что-то угрожало. Орб встала и отправилась искать выход. Конечно, можно было спеть еще раз, но тогда она рискует оказаться в гораздо более опасном месте. Лучше попробовать выбраться отсюда каким-нибудь другим способом!
   Одежды у Орб не было. Похоже, все, что она теряла в одной картине, в других уже не появлялось. Но, может, ей удастся отыскать какую-нибудь одежду здесь?
   Орб медленно шла, пробираясь между сталактитами. Вскоре ей удалось найти тропинку. Там, куда она вела, свет становился ярче. Орб решила, что в той стороне должен быть выход из пещеры.
   Но оказалось, что это был свет костра. Около огня столпились какие-то существа. Значит, этот мир обитаем. Орб обрадовалась и подошла поближе.
   — Простите, у вас не найдется… — начала она.
   Незнакомцы обернулись и вскочили на ноги. Это были огромные косматые демоны!
   Орб уже открыла было рот, чтобы запеть, но что-то ее остановило. Демоны испугались гостьи не меньше, чем она их. Один так и остался лежать у огня; очевидно, он был ранен или болен.
   — Давайте заключим сделку, — предложила Орб. На всякий случай она была готова в любой момент запеть и ускользнуть в другую реальность. — Вы даете мне одежду, а я вас лечу. Понимаете?
   Демоны молча смотрели на девушку.
   — Я… я знаю одного демона, — продолжала Орб. — Суккуба. Однажды я помогла ей ненадолго избавиться от проклятия. Мне кажется, если я спою какую-нибудь песню, это может помочь вашему больному другу.
   Демоны не шевельнулись. Похоже, они вообще не понимали, о чем идет речь. Но раз они не нападают…
   Орб подошла к больному. Что бы такое спеть, не из Ллано, и чтоб помогло? Или это неважно, и имеет значение только ее желание помочь? Тогда почему бы не спеть какую-нибудь любимую песню? Вот эту, например:
   Там, где берег тих, где блестит волна, Где под солнцем сияет Лох Ломонд…
   Арфу Орб с собой не взяла, но, несмотря на это, магия пришла и коснулась больного демона. По его потускневшей шкуре побежали призрачные огоньки. Демон пошевелился и поднял вверх дрожащую лапу.
   Орб подошла еще ближе и взяла эту лапу. Теперь, когда у нее был прямой контакт с пациентом, магия усилилась. Орб физически ощущала болезнь демона, чувствовала, как хворь отступает, поддается лечению. Когда песня кончилась, больному существенно полегчало.
   Орб отпустила мохнатую лапу.
   — По-моему, он теперь поправится, — сказала девушка вслух. — Еще день-другой, и все будет в порядке.
   Один из ее безмолвных слушателей пошевелился. Он подошел к нише, где были грудой свалены шкуры, поднял одну и протянул Орб.
   Они поняли! Орб с благодарностью взяла протянутую шкуру и набросила ее на плечи. Шкура была тяжелой, зато очень теплой и закрывала все тело, до колен. Годится.
   — Спасибо, — сказала Орб. — Вы не знаете, как выйти отсюда? Как мне найти своих соплеменников?
   Демоны пожали плечами.
   И тут раздался грохот. Земля под ногами задрожала, один из сталактитов упал на пол и разбился. Это был обвал!
   Орб запела было Утреннюю Песнь, но снова остановилась. Она-то ускользнет, а что станет с несчастными демонами? Они могут погибнуть под обломками камня! И если пещера обрушится, именно она, Орб, будет в этом виновата. Ведь если бы в пещере было безопасно, она бы сюда не попала!
   Нельзя рисковать чужой жизнью.
   — Прикоснитесь ко мне! — крикнула Орб. — Возьмитесь за руки!
   Она снова схватила лапу больного и протянула вторую руку ближайшему демону:
   — Все беритесь за руки!
   Смущенные демоны протянули друг другу лапы. Земля тряслась все сильнее. Орб снова запела, и пещера исчезла. Появилась новая картина — теперь они с демонами стояли на облаке!
   Облако медленно плыло над полями и перелесками. Земля оставалась далеко внизу, и спуститься туда не было никакой возможности. Ноги медленно погружались в мягкую ткань облака. Если так пойдет дальше, они скоро упадут!
   — Попробую снова, — сказала Орб и протянула руки соседям. Она запела, и картина с облаком порвалась, уступив место следующему пласту реальности.
   Больше всего он напоминал гигантский пищеварительный тракт. Сквозь мягкие стены сочилась какая-то жидкость. Тоненькая струйка коснулась ноги одного из демонов, и тот с воплем отскочил в сторону. Все ясно, это пищеварительный сок, а значит, кислота!
   Орб снова вцепилась в лапы соседей и запела. Кишечник уступил место помойке. Консервные банки, банановая кожура, кофейная гуща, автомобильные покрышки и старые газеты громоздились огромной кучей отбросов. От отвратительного запаха даже демонам стало нехорошо.
   Не отпуская их лап, Орб снова запела. Мусор пропал, и начал образовываться новый пейзаж, но Орб не прекратила петь. Она подумала, что только так можно вырваться из этого бесконечного цикла.
   Новая картина разорвалась, не успев сформироваться, следующая за ней — тоже. Теперь вокруг мелькали перемешанные друг с другом куски разных пейзажей. Как будто кто-то быстро листал иллюстрированную книжку.
   И вдруг Орб увидела замок. Она тут же прекратила петь, силясь удержать видение. И это ей удалось!
   Они с демонами стояли в саду. Сад украшали многочисленные скульптуры, а впереди высились стены каменного замка.
   — Надеюсь, мы найдем там помощь, — сказала Орб и зашагала к замку. Демоны пожали плечами и потянулись следом.
   У задней калитки в каменном дворике Отдыхали трое. Две очень красивые женщины и с ними…
   — Мима! — закричала Орб, всплеснув руками от удивления.
   — Орб! — крикнул Мима. Он грациозно поднялся на ноги и заключил девушку в объятия. — Как ты сюда попала?
   — Долго рассказывать, — ответила Орб. — А где мы, собственно?
   — В Чистилище. Ты не знала? — Мима вздрогнул. — Только не говори мне, что ты умерла!
   — Умерла? Зачем бы мне понадобилось умирать?
   — Мало кто попадает сюда при жизни.
   Только тут Орб осознала, что он ей сказал.
   — Так это Чистилище? Место, где сортируют души? А ты что здесь делаешь?
   Мима жестом показал демонам, чтобы они устраивались поудобнее, и усадил Орб в кресло.
   — Я теперь здесь живу. С тех пор, как стал Марсом.
   — Марсом? — непонимающе переспросила Орб.
   — Воплощением Войны. Я занял эту должность, когда… Ох, запутанная история!
   — Уж это точно, — согласилась Орб. — Может, ты представишь меня своим друзьям?
   — Ой, да, разумеется, — сказал Мима. — Только… Только сначала я должен объяснить тебе, что… — он виновато развел руками.
   — Что наш роман давно окончен, — закончила за него Орб. — Да, конечно.
   И тут она вдруг заметила, как он разговаривает.
   — Ты не поешь и совсем не заикаешься!
   — Мать-Природа помогла мне, — сказал Мима. — Мы, инкарнации, часто помогаем друг другу.
   Он обернулся к красивой молодой женщине:
   — Это Лигея, моя возлюбленная. Она — мертвая принцесса, я встретил ее в Аду. — Мима улыбнулся, осознав, как это звучит. — Ли, это Орб, моя первая любовь.
   Лигея протянула Орб руку.
   — Марс много рассказывал мне о вас, — сказала она любезным тоном.
   — А это Лила, моя наложница, — продолжал Мима, повернувшись ко второй, более смуглой женщине. — Она — демон и может принимать любое обличье.
   Орб отреагировала мгновенно, даже не сразу осознав, что слышит свой собственный голос:
   — У тебя есть наложница-демон? Я правильно поняла?
   Лигея рассмеялась.
   — Принцу мало одной женщины, — объяснила она. — Ему нужен гарем. А поскольку Лила может менять обличье, она и заменяет целый гарем. Но только когда я не в форме.
   — Что-то уж больно часто ты бываешь не в форме, Ли, — сказала Лила. — Думаешь, я не замечаю, что ты отпускаешь его ко мне чаще, чем тебе необходимо?
   — Принцессам положено быть великодушными, Ли, — ответила Лигея. — Кроме того, ни одна порядочная женщина не может конкурировать с демоном.
   Обе улыбнулись. Очевидно, никто никого не хотел оскорбить.
   — В мое время ему и одной хватало, — заметила Орб. Она решила не принимать все происходящее близко к сердцу.
   — После тебя его уже никто не устраивал, — ответила Лигея.
   — Ты же знаешь, я оставил тебя не по собственной воле, — сказал Мима. — Меня держали во дворце под домашним арестом, пока я не согласился прожить месяц с той принцессой, которую они мне предназначили. Политический брак, сама понимаешь. Принцессу звали Малахитовый Восторг, и ей этот брак был нужен не больше, чем мне.
   — Я видела вашу фотографию, — сказала Орб. — По-моему, ты отлично вышел из положения.
   — Я не собирался любить ее, но так вышло, — согласился Мима. — А потом я стал Марсом и переехал сюда вместе с женой, но ей тут не понравилось, и она ушла. Теперь я люблю Лигею. Только ты не обижайся, Орб. Если бы все сложилось иначе…
   — Я понимаю, — ответила Орб. Она и в самом деле начала понимать. Мима был принцем и имел обязанности перед страной. Теперь он стал инкарнацией, но принцем быть не перестал. Женщины полагаются ему по рангу.
   — А сейчас ты расскажи нам, как сюда попала и что это за демоны, — сказал Мима.
   — Я искала одного человека, неправильно спела фрагмент Ллано и потом долго не могла выпутаться из мешанины разных реальностей, — ответила Орб.
   — Каждый раз мне что-нибудь угрожало, но я пела снова и оказывалась в следующей картинке. Демонов я встретила по дороге. Пещера, в которой они жили, вот-вот должна была обрушиться, поэтому я взяла их с собой. А теперь мне надо подыскать им новый дом.
   — Я сама этим займусь, — сказала Лила. — Я знаю, что это за порода.
   — У меня есть друг — демон, — кивнула Орб. — И я знаю, что вы совсем не обязательно злые.
   — Нет, особенно если мы находимся под влиянием хороших людей, — согласилась Лила. Она встала, подошла к демонам и заговорила с ними на непонятном гортанном языке.
   Демоны столпились вокруг нее. Наконец-то хоть кто-то их понял!
   — А кого ты разыскивала? — поинтересовался Мима.
   Орб почувствовала, что краснеет.
   — Я, как и ты, нашла себе другую компанию. Но мы… разошлись во мнениях, и он ушел. Его-то я и искала.
   — Я не ревную к твоему другу, — сказал Мима. — Я ведь не могу больше претендовать на близкие отношения с тобой. Лигея знает, что ни один демон не в силах затмить ее в моих глазах, но ты… С тобой другое дело. Думаю, я никогда не перестану любить тебя, хотя теперь мы всегда будем только друзьями. Так что это даже к лучшему, что у тебя кто-то есть. Как зовут твоего нового знакомого? Я помогу тебе в поисках.