Евтушенко Алексей Анатольевич. Охота на Актеона

   – Да это понятно, – вздохнула Первая. – Ладно, обойдемся. Скажи, тебя, как главную нашу священнослужительницу, ничего не удивляет последнее время в поведении твоих прихожанок или, допустим, в их внешнем виде?
   Луук Ши поднесла бокал к губам и задумалась.
   – Очень многие стали носить платья, – ответила она, наконец. – И эти… как их… юбки.
   – Правильно, – кивнула Первая. – И о чем это говорит?
   – За что я тебя люблю, – улыбнулась настоятельница, – так это за то, как ловко ты умеешь ответить вопросом на вопрос. Так о чем?
   – Не знаю, как ты, – медленно и серьезно проговорила Первая, – а я очень боюсь, что это означает глубинные и неотвратимые перемены в нашем обществе. Перемены, которых мы все очень и очень не хотели бы.
   – Что ты имеешь в виду? – осведомилась Луук Ши. – Я не вижу особых причин ни для каких, как ты утверждаешь, серьезных и глубинных перемен. Подумаешь, юбки. Мода – она мода и есть.
   – А то, что фирмы, производящие косметику и различную бижутерию за последние пять лет увеличили свои доходы в несколько раз, ты знаешь? – наклонилась вперед Первая. – А то, что партеногенез зашел в полный тупик, а мальчиков рождается с каждым годом все больше и больше? А то, что все чаще раздаются голоса о том, чтобы дать рабам-мужчинам больше прав и свобод? Да что там голоса! Некоторые сестры-гражданки уже чуть ли не открыто живут со своими секс-рабами, словно с самыми настоящими мужьями! И это случается все чаще! Растет число мазохисток, получающих сексуальное удовлетворение только тогда, когда их бьет мужчина! Мало этого. Уже известны случаи, когда сестры-гражданки рожают детей непосредственно от мужчин, отказываются отдавать детей в интернаты и воспитывают их таким образом, что те знают своего отца! Да, я понимаю, что это злостное и беспрецедентное нарушение закона. Таких сестер-гражданок мы выявляем, изолируем от общества, а детей их направляем сначала к психологам, а затем в интернаты. Но в том-то и дело, что я внимательно слежу за статистикой всех подобных случаев – благо, Служба FF в этом отношении безупречна – и статистика эта меня очень и очень настораживает и тревожит. – Первая залпом выпила вино и со стуком поставила пустой бокал на стол.
   – Погоди, не пори горячку, – неуверенно признесла настоятельница. – Статистика… Подумаешь, статистика. Все, о чем ты говоришь, случалось и пятьдесят, и больше лет назад. Тут анализ нужен. Ты к ученым обращалась? Что они говорят?
   – Да ни хрена они толком не говорят, – раздраженно махнула рукой Первая. – Как всегда. С одной стороны, конечно, нельзя не согласиться, но с другой следует учесть. Несут обычный вздор, который они всегда несут, когда не знают, что сказать по существу.
   – Понятно… Да, озадачила ты меня, надо признать. И озадачила серьезно. Так, погоди, сейчас я попробую догадаться сама, чего ты на самом деле от меня хочешь.
   – Попробуй.
   – Да, в общем, с учетом всего вышесказанного и того, что совсем скоро должен состояться всеземной Собор, это не трудно. Ты хочешь, чтобы я подняла эти вопросы на Соборе. Так?
   – Я всегда знала, что ты умная, – сказала Первая, наполнила бокалы вином и подняла свой. – За то, чтобы у нас все получилось.
   – Давай, – согласилась Луук Ши. – У тебя, у меня, и у всех нас. И да поможет нам Великая Матерь!

Глава XVII

   Вертолет трясло, словно запойного алкоголика с глубокого похмелья.
   А грохот в кабине стоял такой, что перекинуться с кем-либо словом не было никакой возможности. Разве что, если крикнуть в самое ухо, но особой необходимости в разговорах не возникало, и потому все молча и терпеливо ожидали конца этой воздушной пытки.
   Кое-кто даже спал.
   Или делал вид, что спит. Во всяком случае, тот же Фат Нигга, как смежил очи в самом начале, обмякнув всем своим длинным телом в неудобном жестком кресле, так ни разу их пока и не открыл. Неужто на самом деле спит? Все может быть. У пластунов должны быть хорошие нервы. Впрочем, у оперативниц Службы FF нервы должны быть не хуже. Но я не сплю – не могу. Уж больно трясет и грохочет. Да и времени на сон не так много. Лететь всего час, не больше, как сказал Бес. То есть, еще минут двадцать. И Тепси тоже не спит. И Ровего. А Бес так и вообще торчит у пилота, и дверь закрыл. Может, там удобнее, и он тоже спит? Не удивлюсь. Ночка у него была та еще. А уж про утро и говорить не приходится. Все-таки неожиданно все получилось. Неожиданно и странно. И в первую очередь неожиданно для себя самой. Та же Тепси на сто процентов уверена, что я все это затеяла, чтобы получить уникальные разведданные, а заодно, воспользовавшись удобным случаем, обрести свободу. Ну, если разобраться, то доля истины в этом есть. Мы действительно очень мало знаем о том, что творится по ту сторону Северных гор. Точнее, о тех территориях нам, – практически, – вообще ничего не известно. Просто очередное серое пятно на карте планеты. Серое и радиоактивное. Грязный след последней, развязанной мужчинами, войны. Много таких следов на Земле – все не изучишь. Да и незачем было. Что там может быть интересного? А «дикие», вот, заинтересовались. Что ж. То, что интересно «диким», должно быть интересно и нам. Выигрывает тот, у кого наиболее полная информация – это старый закон. Так что с этой точки зрения все верно, и мы не могли поступить иначе. Если правильно это подать, то, глядишь, еще и благодарности заработаем. А то и побрякушки на грудь. Хотя побрякушки – это вряд ли. Йолике, конечно, подруга, но и начальница строгая. Не удивлюсь, если первым делом схлопочу по возвращении строгий выговор. С занесением и лишением премиальных за квартал. За утрату, так сказать, бдительности во время проведения боевой операции. Н-да. По возвращении… Так зачем ты, все-таки, решилась на эту авантюру, старшая оперативной группы Кася Галли, а? Нет, не для отчета, а для себя. Если честно? Неужели все-таки, действительно, что называется – влюбилась? Или это просто давно сдерживаемое либидо разыгралось? Да, в постели он хорош, не скрою. Как раз мой размер и темперамент. Симус этот тоже был ничего, но холодноват, если на мой вкус. А Бес… То, что надо. Но, если это просто, как ты говоришь, либидо, то отчего ты так взволновалась, когда узнала про дуэль и про то, что он уходит в долгий рейд? Почему сразу, не раздумывая, приняла решение идти с ним? Откуда, из каких глубин подсознания или сердца, выскочило это непререкаемое: «Я иду с тобой!». И почему даже сейчас, когда он, вроде бы здесь, в двух шагах, за тонкой металлической дверью, но ты его не видишь, хочется встать, открыть эту чертову дверь и крикнуть ему в ухо: «Ради Великой Матери, Бес! Иди ко мне и сядь рядом, чтобы я тебя видела. Мне это необходимо». Нет. Пожалуй, ни Тепси, ни Йолике, ни кому бы то ни было я всего этого рассказывать не буду. Разыгравшееся либидо все они, несомненно, поймут – сами такие. А вот то, что я, кажется, на самом деле влюбилась, как в старинных романах… Нет, не буду рассказывать. Тем более что и сама еще не знаю до конца, что со мной происходит, и не очень понимаю, что нам делать дальше. Ну, разумеется, сейчас у нас на повестке дня в первую очередь – дальняя разведка вместе с Бесом, Ровего и Ниггой. Нельзя же, действительно, упускать такой случай, раз уж вызвались. А вот что потом… Если оно, конечно, будет – это потом. Территории за горами, судя по всему, не курорт. Ох, не курорт… Но об этом лучше раньше времени не думать и не беспокоится. Время и обстановка сами расставят все на свои места. Тем более что оружие им вернули. А вместе с оружием сразу вернулась и уверенность. В своих силах. Одно дело бродить по малоизученным территориям, о которых рассказывают всякие жуткие небылицы с голыми руками и совсем другое, когда на груди висит безотказная «Пчела» с магазином на пятьдесят, способных мгновенно ужалить до смерти любое живое существо, патронов. Вообще, как-то уж больно легко все получилось, если подумать. Нет, я понимаю – страсть, ночь любви, дуэль, мой чуть ли не ультиматум… Но все-таки, учитывая, полуторавековую вражду между нами и «дикими»… Или, действительно, что-то сдвинулось в этом мире, и впереди нас ждут такие перемены, о которых еще десяток лет назад мы и помыслить не могли? А может быть, просто допустить, что Бес Тьюби умен? Хотя, что это я, – он, действительно, умен. Дурак вряд ли сумел бы стать командиром «пластунов». Но он умен настолько, что сумел понять – ни я, ни Тепси не представляем для него, Рэя Ровего и Фата Нигги опасности в рейде. Наоборот. Мы будем делать все, чтобы обеспечить целостность группы. Это вопрос выживания. А уж в нашей подготовке он нисколько не сомневается. Наверняка, не раз на собственной шкуре ее чувствовал. Что же касается Ровего и Нигги, то с первым, кажется, все ясно. Силен, безотказен, импульсивен, смел и, вероятно, не очень умен. Правда, здесь я вполне могу ошибаться – слишком мало мы знакомы. А вот второй, Нигга, пока для меня совсем загадка. Длинный, худой, нескладный. С высоким и чуть ли не писклявым голосом, головой, похожей на поставленную торчмя дыню, и водянистыми глазами. В общем, не красавчик, прямо скажем. А взгляд хороший. Быстрый, внимательный и с тайной искоркой смеха в глубине. Не простой взгляд. Бес говорит, что надежней товарищей для дальнего рейда, чем Нигга и Ровего, не найти. Что ж посмотрим…
   Тем временем горы за иллюминатором явно стали ниже ростом, сгладились, обросли лесом и утратили свой необузданный вид. Впереди, у горизонта, угадывалась равнина, и Кася, глянув на часы, с облегчением поняла, что их недолгое, но уж больно тряское воздушное путешествие подходит к концу.
   Дверь в кабину пилотов открылась, и оттуда вышел Бес. Он плюхнулся в кресло рядом с Касей, ободряюще улыбнулся, наклонился к ее уху и крикнул:
   – Через пять минут будем на месте! Как ты?!
   Кася кивнула и сложила указательный и большой палец колечком в старинном универсальном жесте, обозначающем полный порядок.
   Они преземлились у остатков автострады, пересекавшей равнину почти точно с запада на восток с небольшим уклоном к северо-востоку. Теперь, спустя полтора века, по ней можно было проехать разве что на бронекаре: полотно дороги растрескалось и провалилось, а местами из трещин росла трава, кусты и кривые, искалеченные радиацией деревья.
   Но идти по автостраде пока еще было можно.
   Во всяком случае, удобнее, нежели пробираться по целине, не зная в какой момент тебе придется преодолевать очередной коварный овраг или невесть откуда взявшуюся речушку. Дорога, пусть даже и разрушенная, она и есть дорога, и совершенно точно известно, что приведет она туда, куда им надо – к старому, погибшему сто пятьдесят лет назад городу.
   Когда вертолет, трясясь и захлебываясь от собственного рева, натужно оторвался от земли и взял курс на юг, Тепси, проводив его глазами, сплюнула на землю и спросила:
   – И где вы только откопали эту керосинку? Я думала, у меня сиськи отвалятся от гребаной тряски. Кошмар просто.
   – Ты бы предпочла переть неделю по горам? – осведомился Ровего. – А сиськи у тебя упругие, им тряска только на пользу. Вроде как массаж, понимаешь?
   Бес засмеялся и потянулся всем телом.
   – Да, – сказал он. – Тряска тряской, но лучше, как говорится, плохо ехать, чем хорошо идти. А вертолет мы, действительно, откопали. Практически, в прямом смысле слова. Откопали и восстановили. Как видите, летает. А больше от него ничего и не требуется. Отсюда до города, как я предполагаю, километров семьдесят. Может, восемьдесят. И все на своих двоих. Если взять хороший темп, то завтра к ночи дойдем. Как там дела с радиацией, Фат?
   Фат Нигга, который за это время отошел на десяток шагов с портативным счетчиком в руках, обернулся.
   – Чуть выше нормы, – сказал он. – И гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда мы здесь были. Даже удивительно. Всего-то пять лет прошло.
   – Это хорошо. Но, думаю, дальше будет хуже. Поэтому всем принять по чудо-таблетке и – вперед. Чем раньше мы выполним задачу, тем лучше для нашего же здоровья. Не знаю, как вам, а мне еще хочется иметь детей.
   – Если тут настолько поганое место, – пробормотала Тепси, пристраивая на спину объемистый рюкзак, – то вертолет мог бы подбросить нас и до самого города. Ничего, еще какие-то семьдесят километров мои сиськи потерпели бы.
   – Послушай, киса, – Бес Тьюби встал точно напротив Тепси Лау и фирменным жестом упер руки в бока. – Я тебе сейчас кое-что скажу и советую это запомнить один раз и навсегда. Потому что повторять я не намерен. Так вот. Раз уж напросилась с нами в рейд, то будь добра – оставь свои остроумные, глубокомысленные и прочие комментарии и мнения при себе. По какому бы-то ни было поводу. Решения здесь принимаю я, и только я. Когда мне потребуется узнать твое или чье бы то ни было мнение по тому или иному, непосредственно касающемуся действий нашей группы, вопросу, я попрошу его высказать. При этом негромко разговаривать и обмениваться соображениями по иным вопросам, пока, до особого приказа, не возбраняется. Все ясно?
   Тепси опустила глаза и неохотно ответила:
   – Так точно.
   – Вот и хорошо. Тогда хватит болтать и пошли. До вечера еще далеко.
   Кася всегда считала, что физическая подготовка у них, оперативниц Службы FF, вполне достаточна для выполнения любых, поставленных руководством задач. В курс этой подготовки входило не только обучение рукопашному бою, силовые упражнения и упражнения на скорость реакции, но и те же, например, марш-броски по пересеченной местности с полной боевой выкладкой. Последний раз, правда, в таком тренировочном марш-броске Кася участвовала больше года назад…
   Но ведь не валялась же она все это время на диване, верно? Значит, надо просто втянуться. Привыкнуть. Еще пара-тройка километров – и должно стать легче. Просто обязано. Вон, посмотри на «диких» – шагают себе, как ни в чем не бывало и только пот слегка на лбах поблескивает. А ведь солнышко пригревает изрядно, и рюкзаки за плечами набиты под завязку не пухом и перьями, да и оружие с боеприпасами весит немало. И не боевые комбинезоны на них, которые способны в довольно большом температурном диапазоне – от пустынной жары до арктического мороза – обеспечить своему владельцу относительно комфортное существование, нет. И шлемов тоже у них нет. Обычный хлопчатобумажный камуфляж поверх допотопных бронежилетов. Которые от пули, может быть, и защитят, но вот от солнца… Ну, и кепки на головах. Тоже камуфляжные, матерчатые. Они-то как раз только от солнца в какой-то мере уберечь и могут. Конечно, если уж быть до конца справедливой, то не так уж часто нам, оперативницам, приходится использовать собственные ноги для того, чтобы попасть из одного места в другое. На службе для этого существует бронекар, а вне службы – автомобиль. Или, на худой конец, общественный транспорт. Вот и отвыкли от долгой ходьбы да еще и с нагрузкой. Ничего, не старухи немощные, привыкнем. Втянемся.
   И они, действительно, втянулись.
   Кася прикинула, что при взятом ими темпе и на такой дороге, они не могут делать больше четырех–четырех с половиной километров в час. И через два часа, когда, по ее расчетам, было пройдено около девяти километров, она вдруг поняла, что идти стало гораздо легче. Тело приноровилось и к немалому грузу на спине, и к непрерывному движению, и было теперь готово без особых проблем выдержать дальнейший, еще немалый путь.
   К первым развалинам человеческого жилья они подошли в два часа пополудни, когда Кася впервые подумала о том, что неплохо бы и перекусить.
   Дорога вывела их на вершину пологого холма, и отсюда они увидели впереди, не более чем в километре, то, что когда-то, судя по всему, было большим селом. Или маленьким городом.
   – Стоп, – скомандовал Бес Тьюби и остановился. – Здесь передохнем, – пояснил он, уловив вопросительный взгляд Каси. – И пообедаем заодно. Место удобное. Обзор хороший, никто незаметно не подберется. Только не на дороге, а вон там, справа, в боярышнике.
   Они сошли с дороги и, сбросив рюкзаки, расположились на траве.
   – Ты говоришь, никто незаметно не подберется, – сказала Тепси, ловко сооружая на всех бутерброды, – А кто тут может к нам подобраться? Хорошо бы знать. Все-таки, мы с Касей здесь впервые и не хотелось бы выглядеть слабым звеном.
   – Действительно, Бес, – поддержала подругу Кася. – Мы собирались в такой спешке, что ты толком нам так ничего и не рассказал об этих местах. Чего здесь надо опасаться, на что особо обращать внимание, как себя вести при встрече с животными или, допустим, с теми же мутантами. Или тут нет мутантов, и все рассказы о них всего лишь выдумки и легенды?
   – Дело не в спешке, – ответил Бес. – Просто всему свое время. Я знал, что именно в этом месте мы сделаем привал, и собирался именно здесь провести с вами небольшой инструктаж. Потому что именно отсюда начинаются по-настоящему опасные места, а держать вас в напряжении раньше времени не хотелось. Так что свои вопросы вы задали вовремя. Но сначала я предлагаю все-таки поесть. Не люблю разговаривать о серьезных вещах на голодный желудок и, тем более, за едой.
   На импровизированный обед ушло не более пятнадцати минут, и Бес, запив последний кусок несколькими глотками воды, рукавом куртки вытер рот и продолжил:
   – Значит, так. Начнем с того, что мы, тоже не слишком хорошо знаем эти места, хотя и бывали тут. Я и Фат Нигга трижды. Рэй Ровего вместе с нами – дважды. В последний раз мы здесь были пять лет назад, и продвинулись довольно далеко, хотя до большого города – цели нашего теперешнего рейда, так и не дошли. Радиационный фон был слишком высок, а чудо-таблетки, которыми мы располагаем теперь, тогда еще не существовали. Сто пятьдесят лет назад по этой равнине было нанесено несколько ядерных ударов. Сколько именно, мы не знаем, но для жизни она стала совершенно непригодна. Я имею в виду для жизни нормальных людей. Она и сейчас, я думаю, малопригодна, но все-таки, здесь хотя бы какое-то время можно теперь находиться без особого вреда для здоровья. Те растения, домашние и дикие животные, а также люди, которые выжили после ядерных ударов и не ушли отсюда в поисках лучшей доли, со временем, что совершенно естественно, мутировали. Иногда до полной неузнаваемости. Особенно это касается домашних животных. Описывать не буду – это бесполезно. Скажу только, что больше всего нужно опасаться одичавших и мутировавших собак. А также крыс. И те, и другие приобрели за эти сто пятьдесят лет гораздо большие размеры по сравнению с теми, что первоначально им определила природа, ни на йоту при этом не утратив ни сообразительности, ни умения охотиться на все, что движется. Думаю, что если бы собаки и крысы не являлись естественными конкурентами и врагами, то на этой равнине, кроме них, давно не осталось бы никого. А так они постоянно охотятся друг на друга, и, таким образом, их численность остается более– менее постоянной. Но, так как охотятся они не только друг на друга, но и на всех остальных, то… В общем, если кому-то из вас на глаза попадется собака величиной с теленка или крыса размером с хорошую овчарку, то стреляйте, не раздумывая. Сразу. Тогда, возможно, вы спасете не только свою жизнь, но и жизни своих товарищей. Повторяю. Не кричать, не предупреждать, не впадать в ступор. Немедленно стрелять. Только так. Это понятно?
   – Понятно, – утвердительно наклонила голову Кася. – Собаки и крысы. Кто еще?
   – Еще мутанты. Они разумны, а, значит, потенциально тоже представляют собой опасность.
   – Что значит потенциально? – спросила Тепси.
   – Это значит, что в открытом бою мы с ними ни разу не сталкивались.
   – А они вообще, существуют, мутанты эти?
   – Да. Мы неоднократно видели их следы, и дважды видели их самих. Правда издалека, но для этого и существует бинокль. Ведь дважды, а, Фат?
   – Ага, – откликнулся Фат Нигга, который во время всего инструктажа лежал, привалившись спиной к рюкзаку с кепкой на глазах. – Два раза, точно. Если не считать того случая в лесной хижине. Но существо так быстро выскочило в окно, что мы не сумели рассмотреть, кто это был – зверь или мутант.
   – А я и вообще только однажды их видел, – сказал, не оборачиваясь Ровего, который все это время разглядывал в бинокль лежащий впереди поселок.
   – Это потому, что в самом первом рейде тебя с нами не было, – меланхолично заметил Фат. – У тебя в то время еще и усы-то не выросли.
   – Подумаешь, – пожал широкими плечами Рэй. – Мне и одного раза хватило, чтобы на всю жизнь запомнить. Уж больно страшные они. Одно слово – мутанты. Не люди.
   – Это вопрос философский, люди они или нет, – заметил Бес. – Но меня, честно сказать, философия волнует мало. Меня больше волнует собственная безопасность. Ну и безопасность вверенной мне группы, конечно. То есть, ваша. А что именно угрожает нашим жизням: радиация, собаки с крысами, люди, мутанты или черти с рогами – в данном случае совершенно не важно. Важны только две вещи: выжить и добыть новую информацию. На то мы и пластуны. Причем, именно в такой последовательности. Если получение, пусть даже важных, сведений чревато слишком большим риском для жизни, я выберу жизнь и рисковать не стану.
   – А кто определяет степень риска? – осведомилась Кася.
   – Я же и определяю, – улыбнулся Бес. – А в случае моего отсутствия – Фат Нигга. Он мой бессменный заместитель и, если меня по каким-то причинам нет рядом, то вашим командиром становится он. Это вы тоже, пожалуйста, запомните.
   – Хорошо, – сказала Тепси. – Мы запомним. А что насчет диких зверей? Волки, там, или медведи.
   – Рыси, – подсказала Кася, – олени, зайцы…
   – И белки, – подвел итог Бес. – С ежиками. Дикие звери тут есть тоже. Не знаю, как насчет медведей, но с теми же волками, например, мы встречались. В отличие от диких собак опасности они, практически, не представляют. Сильно обмельчали. Медведей же, думаю, тут нет совсем. Медведи есть у нас в горах, и там их, действительно, следует остерегаться.
   – Ни разу не видела ни волка, ни медведя, – призналась Тепси. – Я имею в виду вот так, на воле. Только в зоопарке.
   – Я тоже, – призналась Кася. – Но зато однажды я видела самого настоящего дикого кабана.
   – Да, – сказал Бес. – С вами, смотрю, не пропадешь. Артемиды, да и только.
   – Надо же, – удивилась Тепси. – А ты, командир, оказывается, не такой уж и дикий. Артемиду знаешь!
   – Спасибо, – усмехнулся Бес. – Вообще-то, я учился в школе, если вам это интересно. Как и все мы. Читать умею, писать тоже. Показать?
   – Не обижайся, – дотронулась до его руки Кася. – Прими во внимание, что мы не очень много о вас знаем. И большая часть этих знаний носит… как бы это сказать… негативную окраску. Да и с какой стати ей быть позитивной? Вы нас грабите и крадете наших сестер-гражданок. Мы, соответственно, вас убиваем или отлавливаем. Так было полтора века. Откуда же взяться знаниям? Знания друг о друге – это культурный обмен. А у нас война. Непрерывная.
   – Ты извини, командир, – сказала Тепси. – У меня язык, что называется, без костей. И характер тот еще. Иногда такое ляпну, что самой неудобно.
   – Да ерунда это все, – хмыкнул Тьюби. – Что я вам, пацан сопливый – обижаться на женщину? Я и на пластунов-то своих крайне редко обижаюсь. А уж они-то кого угодно обидеть могут. До слез. Ладно. Есть еще вопросы?
   – Есть, – сказала Кася. – Как вы собираетесь держать связь со своими? По рации?
   – А никак, – ответил Бес. – Мы решили не брать с собой рацию. По многим причинам. Во-первых, она довольно громоздкая и тяжелая. Потому что старые рации у нас, довоенные еще. Во-вторых, горы и пещеры. То есть, специальный человек должен был бы в специальное время выбираться наружу, чтобы установить с нами связь. Да и то… В общем, сложно это. Не говоря уж о самом главном: перехватить и запеленговать эти сеансы связи для вас, сестер-гражданок, раз плюнуть. Думаю, рассказывать о том, что затем последует, не надо. Ну, все. Инструктаж провели, на вопросы ответили, передохнули, можно идти. Все готовы?
   – Готовы! – в разнобой ответили «все».
   – В поселке не зевать, по сторонам глядеть внимательно, оружие держать наготове и спущенном с предохранителя. Рэй, ты ничего подозрительного не заметил?
   – Ничего, Бес. Никакого шевеления.
   – Тогда двинулись. И помните, в живых обычно остается тот, кто стреляет первым.

Глава XVIII

   Старший офицер оперативного отдела Штаба Подземелья Рони Йор как раз принял душ, поужинал и собрался покинуть свою комнатушку с целью навестить гурт и выбрать себе женщину на ночь, когда в дверь постучали.
   Рони осторожно присел на стул и с сомнением посмотрел на дверь.
   Открывать не хотелось.
   И принесла же кого-то нелегкая… И вот так всегда. Стоит человеку после тяжелого рабочего дня настроиться на приятный вечер и не менее приятную ночь, как – на тебе. Хм. И кто это может быть, интересно? Что-нибудь по службе? Вряд ли. Тогда бы позвонили. А в гости я сегодня, вроде, никого не жду. Притвориться, что ли, что меня нет? Ох, чует мое сердце, что в дверь стучат очередные проблемы…
   Стук повторился.
   Был он не то, чтоб очень уж настойчивый, но весьма твердый и в меру громкий. Уверенный был стук.
   Рони Йор вздохнул, поднялся со стула и пошел открывать.
   За дверью оказался Хрофт Шейд – губы растянуты в полуулыбке, но взгляд серьезный, немигающий.
   – Можно? – осведомился Шейд и чуть качнулся вперед, словно намеревался войти без разрешения.
   Разумеется, сам бы он не вошел, и Рони Йор это прекрасно знал. Их связывало общее дело, но друзьями они не были. Товарищами, не более того. К тому же Хрофт Шейд был гораздо моложе Йора. Лет на десять, не меньше. Или даже на все одиннадцать. А при такой разнице в возрасте дружба между мужчинами возникает не часто. Бывают, конечно, исключения, но обычно максимальный разрыв составляет пять лет. Ну, семь. За этим пределом начинаются поколенческие различия в мировоззрении, преодолеть которые можно лишь при наличии искренней тяги друг к другу и общих интересов. В данном случае из этих двух факторов имелся лишь второй – общий интерес. И напрочь отсутствовал первый.