Фармер Филип Хосе. ФАТА-МОРГАНА 3 (фантастические рассказы и повести)

   «Морские ужи» плавали недалеко от холмистого берега. У берега сияла длинная вереница огней — это сверкали пригороды — от Сиднея до Габо Айленда.
   — Это, — произнес шкипер «Морских ужей», — последнее место, куда мы можем тебя доставить. В спасательном костюме ты доберешься до пляжа. Мы хорошенько смазали его средством, отпугивающим акул. Выбрось костюм, как только доберешься до пляжа, он в это время ночи пустой. И помни, никому не рассказывай о нас. Никому. Нам не нужна публичная огласка того, что мы подобрали потерпевшего крушение космонавта.
   — Я понимаю, — ответил Тиллот.
   Он, конечно, слышал о контрабандистах, совершавших рейсы между Астралией и Теократической Республикой Новой Зеландии, о торговле спиртным, табаком и другими предметами роскоши, запрещенными в Теократии. Также он знал, что австралийское правительство собиралось уничтожить этот промысел. Никогда раньше Тиллот не смог бы представить, что будет обязан жизнью контрабандистам. Но моральная сторона контрабанды волновала его меньше всего.
   Попав на борт корабля, он начал задавать вопросы, но затем понял, что его спасателям кажется, будто он бредит. Тогда Тиллот погрузился в молчание, пытаясь сам получить ответы на интересующие его вопросы.
   Прежде всего он вновь был на Земле.
   «Венерианка», конечно, могла лететь по кругу, большому или маленькому, но…
   Но в каюте он увидел газету, почти свежую «Сидней Морнинг Геральд». На первый взгляд, она была годичной давности, но когда Тиллот сказал об этом одному из контрабандистов, тот взглянул на него так, словно пилот был немного не в себе.
   Да, прежде всего он вновь был на Земле.
   Во-вторых, он попал в Прошлое.
   Но как?
   Как?
   Может быть, «Венерианка» достигла скорости, превышающей скорость света? И, следовательно, полетела назад, в Прошлое? Возможно ли другое объяснение? Могло ли быть, что благодаря слепому случаю она прилетела именно в точку, где Земля была год назад? Может ли быть, что Время является функцией расширяющейся Вселенной или что расширение Вселенной какими-то путями связано со Временем? Тиллот хотел бы знать ответ на эти вопросы, но при этом думал, что не имеет большого значения, знает он или нет. Значение имела лишь одна вещь, только одно было делом высшей важности. Может быть, ему будет дан еще один шанс.
   Он попрощался с экипажем «Морских ужей», тихо скользнул за борт. Энергично заработал руками и ногами, костюм скорее помогал, чем мешал его движениям. К берегу подходило течение, и внезапно он осознал, что длинная вереница огней находится совсем близко. Он опустил ноги, почувствовал песок под ластами. Перешел через пляж.
   Как и говорили контрабандисты, вокруг было пусто. Тиллот стянул костюм, остался в рубашке, шортах и сандалиях, которые ему дали на корабле. В кармане лежали деньги и ключ, он всегда носил его с собой. Наверное, ключ подходит к его дому. Должен. Ведь другого мира не существует — или он есть? Знать бы наверняка…
   У самого моря стояло ночное кафе. Тиллот вошел, на больших настенных часах стрелки показывали чуть больше трех, первый выпуск утренних газет лежал на прилавке. Он купил одну, взял гамбургер и чашечку кофе у сонного хозяина. Кофе был вполне сносный. Сел за ближайший столик и стал читать газету, прихлебывая из чашечки.
   Он вспомнил заголовки — таинственный метеорит, возможно, это корабль пришельцев из-за границ системы, волнения в Венербурге, открытие Атлантического туннеля. Он вспомнил заголовки — и вспомнил, что еще случилось в тот день. Тиллот был на Земле, отдыхал после обычного полета на Марс. Вместе с Валери они пошли на вечеринку. Он выпил слишком много, но настоял на том, чтобы поехать домой, хотя их семейным автомобилем управлял куда хуже, чем космическим кораблем. Он настоял, и на дороге ему попался другой водитель, возможно, такой же трезвый, как он сам. И…
   И Валери погибла, а он выжил, и благожелательно настроенный следователь, зная, что публикация правды перечеркнет карьеру Тиллота, заявил, что катастрофа произошла из-за поломки в управлении машины.
   Но это еще не произошло.
   И никогда не произойдет.
   Что он должен сделать? Пойти домой, встретить там себя и заявить: «Послушай, Тиллот, ты не пойдешь сегодня на вечеринку к Уэлдонам» или сказать: «Слушай, Тиллот, я старше тебя на целый год. Уходи, и я займу твое место».
   Но тот же ли самый это мир, во всех подробностях?
   Был только один способ узнать, так ли это. Он не стал есть гамбургер, а пошел звонить. Бросил монету в автомат, набрал свой номер телефона. В последний момент вспомнил и включил сканер. Услышал, как прозвенел звонок, экран засветился, он увидел собственное лицо, сонное и озадаченное, услышал странный голос (свой голос всегда кажется странным со стороны): «Тиллот слушает, что вы хотите?».
   — Прости, — пробормотал он, — я неправильно набрал номер. — Медленно повесил трубку и вышел из кабинки.
   Потом вспомнил, что в то утро его разбудил такой же странный звонок.
   Итак…
   Он вернулся к столику. Попытался вспомнить события того дня. Они с Валери постоянно были друг у друга на глазах, а встреча с самим собой на глазах у жены вела к самым запутанным неожиданностям. Но я должен увидеть ее. Я должен.
   Он захотел оживить прошлое. Вместе с Валери рано вечером они поехали к Уэлдонам. Уэлдоны были состоятельными людьми, у них, у одних из немногих, был свой дом, своя земля — недалеко от Авалона. После обеда никто не захочет двигаться, Тиллот выйдет побродить по саду, насладиться пейзажем, поглазеть на завораживающий простор Тихого океана.
   Это будет самый удобный момент.
   Между тем день надо было чем-то заполнить. Он занялся этим. Ходил из киношки в киношку, ездил в общественном транспорте, все ближе и ближе продвигаясь к цели. Вечером он вышел из последнего автобуса, метро и небольшая пешая прогулка приведут его к месту назначения вовремя.
   Так и случилось. Он открыл ворота усадьбы, чувствуя благодарность к Уэлдонам за то, что они не побеспокоились поставить сигнализацию. Он увидел освещенные окна первого этажа и пожалел, что не может остановиться и внимательно рассмотреть Валери — высокую, стройную, красивую, она стояла с бокалом, и разговаривала с хозяевами. Он обошел дом, вышел на край обрыва, увидел тень и горящий кончик сигареты.
   — Тиллот, — окликнул он.
   Его «другое я» повернулся к нему.
   — Кто там?
   — Ты. Или я.
   — Что такое? Ты с ума сошел?
   — Нет, Тиллот. Я пришел сказать тебе, что ты не должен сегодня вести машину.
   Другой был пьян. Когда такое случалось, он быстро возбуждался. И сейчас он вспылил:
   — Я не знаю, кто ты, но убирайся вон отсюда!
   — У меня столько же прав, сколько у тебя. Возможно, больше.
   — Вон! — зарычал Тиллот.
   — Сам убирайся! — проскрежетал Тиллот, хватая другого за руки. Последовала краткая борьба, хотя противники были одинаково сильны. Она была бы длиннее, если бы один из них не споткнулся о корень, не упал и не ударился головой о камень.
   Он подумал:
   — Мертв. Но он — я? — всерьез хотел покончить жизнь самоубийством после того, как Валери погибла. Так что же произошло? Я спас его — себя? — и я спас Валери…
   Стараясь ни о чем больше не думать, он раздел труп — к счастью, на одежде не было крови — переоделся, одел на другого свою рубашку и шорты. «Как предусмотрительно поступил Джим Уэлдон, построив свой дом на краю утеса. Думаю, акулы сегодня голодны…»
   — Милый, — спросила Валери, — ты думаешь, нам надо ехать?
   — Он в порядке, — заверил Джим Уэлдон, — только помни, что твой драндулет — это не ракета!
   — Как я могу забыть? — протянул Тиллот.
   Он открыл дверцу Валери, обошел машину и сел сам. Включил зажигание, нажал сцепление и поехал. Это произошло на первом повороте петляющей дороги, катастрофы, возможно, могло не быть, если бы колесо не спустилось в критический момент.
   В полубреду, в больнице, он смутно вспомнил о корабле «Венерианка» и об ученом по имени Эбботсфорд. Он говорил себе, что нужно только подождать, в следующий раз он сыграет более умело. Он говорил об этом сиделкам и всем, кто его слушал, но психиатр с помощью тщательного внушение избавил его от галлюцинаций, так что после того, как его выписали, он ничего не помнил, кроме аварии и своей непосильной утраты.
   Когда стали набирать добровольцев для первого межзвездного полета, он пошел туда.
   Это стало привычкой!

 

Клиффорд Д.Саймак
ГУЛЯЯ ПО УЛИЦАМ
(Перевод с англ. И.Невструева)

   Джо остановил машину.
   — Ты знаешь, что должен делать, — сказал он.
   — Я должен ходить по улицам, — сказал Эрни. — Ничего не делать и ходить до тех пор, пока мне не скажут, что хватит. Эти люди уже там?
   — Да.
   — Почему бы мне не пойти одному?
   — Сбежишь, — сказал Джо. — Так однажды уже было.
   — Теперь я не убежал бы.
   — Это только слова!
   — Не нравится мне эта работа, — сказал Эрни.
   — Это очень хорошая работа. Тебе не нужно ничего делать, просто ходить по улице.
   — Да, но это ты указываешь мне эти улицы. Я не могу сам выбирать.
   — А какая тебе разница?
   — Я не могу делать того, чего сам хочу. И в этом все дело. Я даже не могу ходить там, где хочу.
   — А где бы ты хотел ходить?
   — Не знаю, — сказал Эрни. — Где-нибудь. Там, где бы вы за мной не следили. Когда-то было иначе. Я делал то, что хотел.
   — А теперь у тебя есть что жрать, — сказал Джо. — И что пить. Тебе есть где спать. У тебя есть деньги в кармане, есть деньги в банке.
   — Что-то здесь не так, — сказал Эрни.
   — Слушай, старик, что с тобой? Ты не хочешь помогать людям?
   — Не скажу, что не хочу. Но откуда мне знать, что я им помогаю? У меня есть только твое слово. Твое и того типа из Вашингтона.
   — Он тебе это объяснял.
   — Ну да, он много говорил, но я не все понял и не знаю, можно ли верить его словам.
   — А ты думаешь я понимаю? — сказал Джо. — Зато я видел цифры.
   — Я не знаток цифр.
   — Пойдешь ты наконец, или мне тебя подтолкнуть?
   — Ну, хорошо, я иду. Когда нужно начинать?
   — Мы тебе скажем.
   — И будете за мной следить?
   — Ну, ясно, — сказал Джо.
   — Это какой-то нищий район. Почему я всегда должен ходить по улицам таких районов?
   — Ты должен чувствовать себя здесь как дома. В подобном районе ты жил, когда мы тебя нашли. В ином ты не чувствовал бы себя счастливым.
   — Но там, откуда вы меня забрали, у меня были друзья. Сюзи, Джек, Павиан и другие. Почему я не могу к ним вернуться?
   — Ты бы начал говорить и выболтал все.
   — Вы мне не верите?
   — А можем ли мы тебе верить, Эрни?
   — Пожалуй, нет, — сказал Эрни и вылез из машины. — Но я был счастлив, понимаешь?
   — Да, да, — сказал Джо. — Знаю.
   В баре за одним из столов сидел мужчина, двое других стояли у столика в глубине зала. Это заведение напомнило ему тот бар, где вместе с Сюзи, Павианом, а иногда с Джеком и Мари они проводили вечера за пивом. Он сел. Ему было удобно, и чувствовал он себя так, как в старые, добрые времена.
   — Мне один крепкий, — сказал он бармену.
   — А у тебя есть деньги, приятель?
   — Конечно, есть.
   Эрни положил на стойку доллар. Бармен вынул бутылку и налил. Эрни проглотил одним глотком.
   — Еще раз то же самое, — сказал он. Бармен налил.
   — Похоже, ты не здешний, — сказал он.
   — Никогда раньше здесь не был.
   Теперь он сидел спокойно, медленно потягивая из третьего стакана.
   — Угадай, что я делаю? — спросил он бармена.
   — Понятия не имею. Наверное, то же, что и все. То есть ничего…
   — Я лечу людей.
   — В самом деле?
   — Я хожу и лечу людей.
   — Вот хорошо, — сказал бармен. — У меня как раз насморк. Вылечи меня.
   — Ты уже вылечился, — сказал Эрни.
   — Я чувствую себя так же, как и тогда, когда ты только вошел.
   — Подожди до утра. Утром ты почувствуешь себя лучше. На это нужно время.
   — Но я не собираюсь тебе за это платить!
   — Это совсем не обязательно. Мне платят другие.
   — Какие другие?
   — Просто другие люди. Я не знаю, кто они.
   — Наверное, чокнутые.
   — Они не хотят пустить меня домой, — пожаловался Эрни.
   — Ну, это не страшно.
   — У меня были друзья — Сюзи, Павиан…
   — У каждого есть друзья, — сказал бармен.
   — А я излучаю. Так они думают.
   — Что ты делаешь?
   — Излучаю. Так они это называют.
   — Никогда не слышал ни о чем подобном. Хочешь выпить?
   — Ладно, налей еще одну, потом мне нужно будет идти.
   Чарли стоял на тротуаре перед баром и смотрел на него. Эрни не хотелось, чтобы Чарли сейчас вошел и сказал, например: «Принимайся за работу». Ему было бы неудобно.
   В окне наверху он увидел вывеску и взбежал по лестнице. Джек стоял на другой стороне улицы, а Эл — через один дом от него. Они увидят его и прибегут, но, может, он успеет заскочить в контору, прежде чем его схватят.
   На дверях надпись: «Лоусон и Крамер. Юристы».
   Он ворвался внутрь.
   — Я должен увидеться с юристом, — сказал он секретарше.
   — Вы по договоренности?
   — Нет, я не по договоренности, но мне необходим юрист. У меня есть деньги…
   Он вынул комок смятых банкнот.
   — Мистер Крамер занят.
   — А тот, второй? Тоже занят?
   — Нет никакого второго. Когда-то был…
   — Послушайте, у меня нет времени на болтовню.
   Двери кабинета открылись, и в них появился какой-то мужчина.
   — Что здесь происходит?
   — Этот господин…
   — Никакой я не господин, — сказал Эрни. — Мне нужен юрист.
   — Хорошо, — сказал мужчина. — Входите.
   — Так это вы Крамер?
   — Да, это я.
   — Вы мне поможете?
   — Попробую.
   Крамер закрыл дверь и сел за стол.
   — Садитесь, — сказал он. — Как вас зовут?
   — Эрни Фосс.
   Крамер записал это на листе желтого блокнота.
   — Эрни. Это, наверное, от Эрнеста?
   — Точно.
   — Ваш адрес, мистер Фосс?
   — У меня нет адреса. Я путешествую. Когда-то он у меня был. У меня были и друзья: Сюзи, Павиан и…
   — А в чем, собственно, дело, мистер Фосс?
   — Меня держат!
   — Кто вас держит?
   — Правительство. Они не пускают меня домой и все время за мной следят.
   — А почему вы думаете, что за вами следят? Что вы им сделали?
   — Ничего я не сделал. Видите ли, во мне есть ЧТО-ТО.
   — Что в вас есть?
   — Я лечу людей.
   — На доктора вы не похожи.
   — Я не доктор. Я только лечу людей. Хожу и лечу. Я излучаю.
   — Что вы делаете?
   — Излучаю.
   — Не понимаю.
   — Во мне что-то есть. Что-то, что я распространяю. Может, у вас есть насморк или что-нибудь подобное?
   — Нет, у меня нет насморка.
   — Если бы был, я бы вам его вылечил.
   — Я вам кое-что скажу, мистер Фосс. Выйдите в ту комнату и посидите. Я сейчас приду.
   Выходя, Эрни увидел, как мужчина снимает трубку телефона. Ждать он не стал и молниеносно выскочил в холл. Джек и Эл уже были там.
   — Ты сделал глупость, — сказал Джо.
   — Он мне не поверил, — сказал Эрни, — хотел звонить и вызвать полицию.
   — Может, и поверил. Мы боялись того, что мог бы поверить. Поэтому-то мы здесь.
   — Он вел себя так, как будто считал меня ненормальным.
   — Зачем ты это сделал?
   — У меня же есть права. Права гражданина. Вы никогда о них не слышали?
   — Конечно, слышали. У тебя есть права. Все тебе объяснено. Ты работаешь на правительство. Ты согласился на наши условия. Тебе платят. Все устроено легально.
   — Но что-то мне здесь не нравится.
   — Что тебе не нравится? Заработок у тебя неплохой. Работа легкая. Ты просто прогуливаешься. Немного найдется людей, которым платят за хождение.
   — Если мне так хорошо платят, то почему мы останавливаемся в таких убогих отелях?
   — Ты не платишь ни за комнату, ни за еду, — сказал Джо. — Все это оплачивает государство. Мы делаем это за тебя. А не останавливаемся в лучших отелях потому, что неподходяще одеты. В отеле высшей категории мы выглядели бы смешно и обращали на себя общее внимание.
   — Вы все одеваетесь так, как я, — сказал Эрни, — и говорите похоже. Почему?
   — В этом и заключается наша работа.
   — Знаю. Нищие кварталы. Что касается меня, то все в порядке. Я всю жизнь провел в таких кварталах, но с вами, парни, совсем другое дело. Вы привыкли к белым рубашкам, галстукам и костюмам. Вычищенным к выглаженным. И держу пари, что когда вы не со мной, то даже говорите иначе.
   — Джек, — сказал Джо, — идите с Элом перекусите. Я и Чарли придем позднее.
   — А кстати, — сказал Эрни. — Вы никогда не приходите и не уходите все вместе. Похоже, что вы не держитесь вместе. Это для того, чтобы вас не заметили?
   — Ох, — вздохнул Джо, которому все это осточертело. Какая разница?
   Джек, Эл и Эрни вышли.
   — Это становится невыносимым, — сказал Чарли.
   — Видишь ли, — сказал Джо, — есть только один такой, как он, к тому же кретин или нечто подобное.
   — До сих пор не известно о других?
   Джо покачал головой.
   — Нет. Наверняка нет до последнего моего разговора с Вашингтоном. То есть до вчерашнего дня. Разумеется, они делают все, что в их силах, но как взяться за такое дело? Единственный выход — это статистика. Обнаружение — если это когда-нибудь произойдет — районов, в которых нет болезней, а затем выявление того, кто является этому причиной.
   — То есть другого такого, как Эрни?
   — Да, другого такого, как Эрни. Но знаешь что? Пожалуй, другого такого нет. Это феномен.
   — А почему бы не быть еще одному феномену?
   — Очень мало шансов. Впрочем, даже если бы такой и был, то каковы, в свою очередь, шансы обнаружить его? Нам чертовски повезло, что мы добрались до Эрни.
   — Мы плохо беремся за дело.
   — Конечно, плохо. Правильный, научный подход заключается в изучении, почему он такой. Мы уже пробовали, помнишь? Почти год с этим возились. Десятки тестов, а он только злился и хотел вернуться домой к Сюзи и Павиану.
   — А если мы перестали как раз тогда, когда были близки к решению загадки?
   Джо покачал головой.
   — Не думаю, Чарли. Я разговаривал с Розенмейром. Он утверждает, что это безнадежное дело. А если Рози признает, что что-то безнадежно, значит, это действительно должен быть твердый орешек. Его нельзя было держать в Вашингтоне и проводить дальнейшие исследования в то время, когда шанс узнать что-либо был так мал. Они держали его в руках, и его использование было следующим логическим шагом.
   — Но наша страна огромна. У нас так много городов… Так много заштатных местечек. Столько нужды. Мы проходим с ним несколько миль улиц каждый день. Проводим его мимо больниц и домов престарелых…
   — И не забывай, что с каждым его шагом обретают здоровье десятки больных, десятки других благодаря ему вообще не заболевают, что иначе было бы неизбежно.
   — Не понимаю, как можно не сознавать этого. Мы говорили ему об этом десятки раз. Он должен быть доволен, что может послужить людям.
   — Я же говорил тебе: этот человек кретин. Самовлюбленный кретин, — сказал Джо.
   — По-моему, нужно взглянуть на это и с его точки зрения, — сказал Чарли. — Мы забрали его из дому.
   — У него никогда не было дома. Он спал на улице или в дешевых отелях. Попрошайничал. Иногда крал, если представлялся случай. Иногда спал с Сюзи. Часто ел бесплатный суп и рылся на помойках.
   — Может, именно это ему нравилось?
   — Может. Полное отсутствие ответственности. Он жил одним днем. Как зверь. Теперь у него есть ответственность может, так много, как ни у кого до него. У него такие возможности, как ни у кого другого. Он должен принять на себя ответственность.
   — Может быть, в мире, в котором живем ты и я, но не в его мире.
   — Чтоб мне провалиться, если я знаю, как обстоят дела, — сказал Джо. — Я уже совсем обалдел от него. Это одно большое притворство. Эта его говорильня о доме — сплошной вздор. Он жил там всего четыре или пять лет.
   — А может, оставить его в одном месте и под разными предлогами приводить к нему людей? Сидел бы он никем не замеченный в кресле, а люди проходили бы мимо него. Можно еще забирать его на крупные собрания и съезды. Пусть немного придет в себя. Он бы привык.
   — Дело получило бы огласку, — сказал Джо. — Нельзя, чтобы нас заметили. Мы не можем допустить огласки. Боже мой, да представляешь ли ты, что стало бы, перестань это быть тайной? Он, конечно, этим хвалится. В том притоне, куда он зашел после полудня, он им наверняка все рассказал. А они не обратили на него внимания. Юрист решил, что он сумасшедший. Эрни мог бы залезть на крышу и с высоты кричать это всему миру, и все равно ему бы не поверили. Но если бы информация шла из Вашингтона…
   — Знаю, — сказал Чарли. — Знаю.
   — Мы делаем это, — сказал Джо, — единственным возможным способом. Мы «обрекаем» людей на отсутствие болезней так же, как они на эти болезни обречены. И делаем это там, где это нужно больше всего.
   — У меня какое-то странное чувство, Джо.
   — Какое чувство?
   — Может, мы все-таки совершаем ошибку? Иногда мне кажется, будто что-то здесь не так.
   — Ты имеешь в виду это хождение наугад? Делание чего-то без знания, в чем оно заключается? Без понимания?
   — Может, так оно и есть, не знаю. Я уже ничего не понимаю. Но мы все же помогаем людям.
   — Себе тоже. Мы в таком тесном контакте с этим типом, что должны жить вечно.
   — Ну да, — сказал Чарли.
   Какое-то время они сидели молча. Наконец Чарли спросил:
   — Ты случайно не знаешь, Джо, когда кончится вся эта затея? Эта последняя тянется уже месяц. Самая длинная из всех. Если я вскоре не вернусь домой, меня родные дети не узнают.
   — Знаю, — сказал Джо. — Такому человеку, как ты, отцу семейства, наверняка тяжело. А мне все равно. Элу, наверное, тоже. Не знаю, как с Джеком. Это человек, который никогда ничего не говорит. Во всяком случае о себе.
   — Кажется, где-то у него есть семья. Я не знаю ничего, кроме того, что она где-то существует.
   — Послушай, Джо, а не выпить ли нам чего-нибудь? В сумке у меня есть бутылка. Я могу за ней сходить.
   — Выпить… — сказал Джо. — Это неплохая мысль.
   Зазвонил телефон, и Чарли, уже направившийся к двери, остановился на полпути и вернулся.
   — Это, может быть, меня, — сказал он. — Недавно я звонил домой и не застал Мирт, а потому попросил маленького Чарли передать ей, чтобы она позвонила. Наверное, это она.
   Джо поднял трубку, послушал и покачал головой.
   — Это не Мирт, это Рози.
   Чарли направился к выходу.
   — Минуточку, Чарли, — сказал Джо, не кладя трубки. Рози, — сказал он своему собеседнику, — ты уверен?
   Он слушал еще какое-то время, потом сказал:
   — Спасибо, Рози. Большое спасибо. Ты дьявольски рисковал, звоня сюда.
   Он положил трубку и сел, уставившись в стену.
   — Что случилось, Джо? Чего хотел Рози?
   — Он позвонил, чтобы нас предупредить. Где-то допущена ошибка. Не знаю, в чем она состоит и откуда взялась. Все оказалось колоссальной ошибкой.
   — Что мы сделали неправильно?
   — Это не мы. Это Вашингтон.
   — Все дело в Эрни? В его правах или что-то вроде, да?
   — Нет, дело не в его правах. Чарли, он не лечит людей. Он их убивает. Он разносчик.
   — Но мы же об этом знаем. Другие люди разносят болезни, а он…
   — Он тоже разносит болезнь. Только не известно какую.
   — Но там, где он когда-то жил, все перестали болеть. Везде, где бы он ни появлялся, он излечивал людей. Благодаря этому его и нашли. Известно было, что это должно быть что-то или кто-то. Поиски велись до тех пор, пока…
   — Чарли, да замолчи же ты, наконец! Сейчас я тебе расскажу. Там, где он когда-то жил, люди теперь мрут, как мухи. Это началось несколько дней назад, и люди все еще умирают. Совершенно здоровые люди. Ничего у них не болит, и все же они умирают. Все.
   — О, боже, Джо, этого не может быть! Это какая-то ошибка!
   — Нет никакой ошибки. Умирают теперь те самые люди, которых он когда-то вылечил.
   — Но это же нонсенс.
   — Рози предполагает, что это может быть какой-то новый вид вируса. Он убивает все остальные вирусы и бактерии, которые вызывают у людей болезни. Нет конкуренции, понимаешь? Это «что-то» уничтожает конкурентов, чтобы самому пировать на свободе. Потом оно укореняется и начинает развиваться. Все это время тело в полном порядке, ибо оно ему не очень вредит, но приходит такой момент…
   — Это только домыслы Рози.
   — Разумеется, это только домыслы. Но то, что он говорит, имеет смысл.
   — Если это правда, — сказал Чарли, — то подумай о людях, о тех миллионах людей…
   — Об этом я и думаю, — сказал Джо. — Рози очень рисковал, звоня нам. Ему будет очень плохо, если об этом звонке узнают.
   — Узнают. Разговор записан.
   — Может, они не определят, что это был он. Он звонил из телефона-автомата, где-то на Мэриленде. Рози увяз в этом деле по шею, так же как и мы. Он провел с Эрни столько же времени, сколько и мы, и знает столько же, а может, и больше.
   — Он думает, что, находясь столько времени с Эрни, мы тоже стали разносчиками?
   — Нет, кажется, дело не в этом. Но мы много знаем. Мы могли бы начать говорить. А никому об этом знать нельзя. Представляешь, что бы началось, какая была бы общественная реакция…
   — Джо, сколько, ты говоришь, времени Эрни жил там?
   — Четыре или пять лет.
   — Значит, это время, которое нам осталось. Мне, тебе и всем остальным. Может, четыре года, а может, и меньше.
   — Верно. Но если нас схватят, то мы проведем эти годы в таком месте, где у нас не будет никаких шансов с кем-нибудь Говорить. Кто-то уже наверняка едет за нами. У них же есть маршрут нашего путешествия.