Страница:
- Геринг, где вы?
Что-то ударило его по затылку. Он упал лицом вниз. Оглушенный, он все
же сумел подняться на колени, упираясь руками в землю, но следующий
тяжелый удар вновь поверг его на землю. Находясь в полубессознательном
состоянии, он тем не менее перекатился на спину и, защищаясь, поднял руки
и ноги. Молния осветила лицо Геринга, стоявшего над ним с дубиной в руках.
Это было лицо безумца.
В наступившей тьме что-то белое и туманное налетело на немца. Два
бледных тела покатились по земле. Они кричали, как дерущиеся на крыше
коты. Очередная вспышка молнии позволила Бартону увидеть, что они
вцепились ногтями друг другу в лицо.
Бартон, шатаясь, поднялся и бросился к ним, но был сбит телом
Коллона, которого отшвырнул Геринг. Снова Бартону пришлось подниматься.
Коллон быстрее его вскочил на ноги и через мгновение снова дрался с
Герингом. Раздался громкий хруст, и внезапно Коллон согнулся вдвое. Бартон
поспешил на помощь товарищу, но поскользнулся. Очередной удар молнии и
грохот грома - и Бартон увидел, что Геринг, как на фотографии, застыл над
ним, занеся дубину.
Бартон ощутил, как сразу же после удара дубиной онемела рука. Теперь
не только ноги, но и левая рука отказалась ему служить. И все же он сжал в
кулак правую руку и попытался замахнуться на Геринга. Опять раздался
хруст, и ему показалось, что его ребра выбиты со своих мест и впились в
легкие. Медленно теряя сознание, он катался от боли по мокрой траве.
Что-то упало на землю рядом с ним. Превозмогая боль, он протянул руку
и нащупал дубину - должно быть, ее выронил Геринг. Вздрагивая от боли при
каждом вздохе, он заставил себя приподняться на одно колено. Где этот
безумец? Две тени плясали вокруг него, то соединяясь, то раздваиваясь.
Хижина! Его глаза закрывались от мучительной боли, охватившей все его
тело. Наверное, у него сотрясение мозга. Но тут же он забыл об этом,
заметив Геринга в слабом свете далекой молнии. Вернее, двух Герингов!
Один, казалось, сопровождал другого. Один стоял на земле одной ногой,
другой Геринг шагал по воздуху.
У обоих руки были подняты к небу, как будто они пытались их вымыть. И
когда эти двое повернулись и пошли к нему, он догадался о том, что они
старались сделать. Они кричали по-немецки (одним голосом):
- Смой кровь с моих рук! О, Боже! Омой их!
Бартон заковылял с высоко поднятой дубиной к безумцу. Он намеревался
сбить его с ног, но Геринг вдруг развернулся и побежал. Бартон с трудом
последовал за ним. Вниз по холму, вверх по другому, затем на равнину.
Дождь прекратился, уже не было ни грома, ни молний и в течение пяти минут
тучи как всегда разошлись. Свет звезд омыл белую кожу Геринга.
Подобно призраку, он легко и бесшумно передвигался впереди своего
преследователя, намереваясь, как казалось, выйти к Реке. Бартон не
отставал, хотя и не понимал, зачем он это делает. Сила вернулась к его
ногам, и в глазах больше не двоилось. Вскоре он настиг Геринга, который,
сидя у самой воды, напряженно всматривался в испещренные звездами воды
Реки.
- У вас теперь все в порядке? - спросил задыхаясь Бартон.
Геринг от неожиданности вздрогнул. Он начал подниматься, но затем
передумал. Застонав, он уткнулся головой в колени:
- Я помню, что я сделал. Но почему? О Боже, почему? Карла говорила
мне, что утром, если не ночью, уйдет от меня. Она сказала, что уже больше
не в силах терпеть тот шум, который я произвожу ночью во время кошмаров...
"Карла? - удивившись, отметил про себя Бартон. - Вроде бы, Геринг
говорил, что так звали его первую жену".
- ...Я стал совершать довольно странные поступки, - тупо говорил
Геринг. - Я умолял ее остаться. Я говорил, что очень ее люблю. Что я умру,
если она меня покинет. Но она сказала, что уже не любит меня. И вдруг мне
показалось, что если я хочу удержать ее, то должен убить. Она поняла, чего
я хочу, и с криком бросилась из хижины. Все остальное вы знаете.
- Я хотел прикончить вас, - сказал Бартон. - Но теперь я понял, что
вы, как сумасшедший, не отвечаете за свои поступки. Здешние люди,
разумеется, не примут подобное извинение. Вы знаете, что они сделают с
вами - они повесят вас за ноги головой вниз и оставят висеть, пока вы не
умрете.
- Я не понимаю, что это! - вскричал Геринг. - Что случилось со мной?
Эти кошмары! Поверьте мне, Бартон! Если я согрешил, то мне уже воздано. Но
я не могу остановить расплату! Мои ночи превратились в ад, и скоро таким
же адом станут и мои дни! Значит, у меня остался только один способ
обрести покой! Значит, я должен убить себя! Но ведь это не принесет мне
никакого избавления! Я проснусь, и тогда снова наступит ад!
- Держитесь подальше от жвачки, - заметил Бартон. - Вам придется
трудно, но вы должны избавиться от этой привычки. Как-то вы рассказывали,
что на Земле вам уже удалось одолеть привычку к морфию!
Геринг поднялся и взглянул на Бартона.
- Я так и сделал! Я не прикасался к резинке с той минуты, как
очутился здесь!
- Что?
- Но я клянусь! Вы полагали, что я пользуюсь этой дрянью, потому что
меня постоянно преследуют ночные кошмары? Нет, у меня нет ни кусочка
резинки. И как видите, от этого ничего не изменилось!
Несмотря на всю ненависть к Герингу, Бартон почувствовал к этому
человеку жалость.
- Вы сами для себя стали Пандорой /В греческой мифологии женщина,
созданная Афиной и Гефестом. Принесла людям от богов сосуд, в котором были
заключены все людские пороки и несчастья./ и теперь, похоже, не в
состоянии закрыть крышку. Я не знаю, чем все это кончится, но мне не
хотелось бы быть на вашем месте. Правда, нельзя сказать, что вы этого не
заслуживаете.
- Я одолею их, - спокойно и решительно произнес Геринг.
- Вы имеете в виду, что одолеете себя? - покачал головой Бартон. Он с
трудом повернулся и собрался уже уйти, но остановился, чтобы сказать
последнее слово:
- Что вы теперь будете делать?
Геринг махнул в сторону Реки.
- Утоплюсь! Попробую еще раз начать все с самого начала. Может быть,
в следующем месте я смогу лучше собраться с силами. Да к тому же я
определенно не хочу, чтобы меня подвесили за ноги, как цыпленка на витрине
мясной лавки.
- Тогда, оревуар! - произнес Бартон. - Желаю удачи.
- Спасибо. Вы знаете - вы не такой уж плохой. Только одно слово в
качестве совета.
- Что?
- Хочу вам дать один совет. Держитесь и сами подальше от резинки! До
сих пор вам везло. Но когда-нибудь она вцепится в вас так же, как
вцепилась в меня. И у вас появятся свои демоны, и они будут так же жестоки
и чудовищны, как и мои.
- Чепуха! Мне нечего от себя утаивать! - громко рассмеялся Бартон. -
Я достаточно нажевался этой дряни, чтобы понять это.
Он ушел прочь, но продолжал думать о предупреждении. Он пользовался
этим наркотиком раз двадцать. И после каждого раза клялся себе, что больше
никогда к нему не прикоснется.
На пути к холмам он оглянулся. Неясная белая фигура Геринга медленно
таяла в серебристо-черных водах Реки. Бартон отдал честь, не в силах
сдержать столь драматический жест. Чуть позже он уже позабыл о Геринге.
Боль в затылке, на некоторое время утихшая, стала еще более острой, чем
прежде. Колени стали подгибаться, и в нескольких ярдах от своей хижины он
вынужден был опуститься на землю.
Затем он, должно быть, потерял сознание. Он не помнил ничего, что с
ним происходило дальше. Очнулся он внутри своей хижины на бамбуковом ложе.
Было темно. Звезды - единственный источник света - пробивались в
квадрат окна сквозь ветви деревьев. Он повернул голову и увидел в тени
бледно-белое туловище сидящего рядом с ним на корточках мужчины. Перед
глазами Бартона мужчина держал тонкий металлический предмет, мерцающий
конец которого был направлен прямо на него.
Как только Бартон повернул голову, мужчина опустил предмет и
заговорил по-английски:
- Долго же мне пришлось вас разыскивать, Ричард Бартон.
Бартон стал на ощупь левой рукой искать оружие. Он надеялся, что эта
рука была вне поля зрения незнакомца. Но пальцы повсюду натыкались только
на грязь.
- Теперь, когда ты нашел меня, проклятый этикал, что ты намерен
сделать со мной?
Мужчина немного изменил позу и усмехнулся:
- Ничего. - Он сделал паузу, а затем продолжал: - Я - не один из них.
- Он снова засмеялся, когда у Бартона перехватило дух. - Это, конечно, не
совсем так. Я с ними, но я не один из них.
Он поднял устройство, которое ранее было направлено на Бартона.
- Этот аппарат говорит мне, что у вас сломан череп и сотрясение
мозга. Вы, должно быть, очень выносливы, потому что, судя по повреждениям,
вы давно должны были умереть. Вы еще смогли бы выкарабкаться, но, к
несчастью, у вас нет времени на выздоровление. Они знают, что вы
находитесь в этой местности, причем с точностью в тридцать миль. Через
день или около того они уже смогут вас найти.
Бартон попытался сесть и обнаружил, что кости его стали мягкими, как
шоколад на солнце, а в затылок будто вогнали штык. Застонав, он откинулся
на спину.
- Кто вы такой?
- Я не хотел бы вам называть своего имени, Ричард Бартон. Если - а
скорее всего когда - они вас поймают, они обязательно просмотрят всю вашу
память вплоть до того момента, когда вы пробудились в предвоскресительной
камере. Но они не смогут понять, что заставило вас проснуться раньше
срока. Они обязательно узнают об этом разговоре, они даже смогут увидеть
меня, но только так, как видите сейчас меня вы - бледную тень, без
каких-либо отличительных признаков. Они будут слышать мой голос, но не
узнают его. Так как сейчас я пользуюсь преобразователем голоса.
Тем не менее, они будут напуганы. То, что они медленно и неохотно
предполагали, внезапно окажется правдой. То, что среди них имеется
изменник, окажется очень чувствительным ударом.
- Я не понимаю, о чем это вы говорите? - проворчал Бартон.
- Я вам все постараюсь рассказать по порядку. Вам сказали чудовищную
ложь о целях Воскрешения. То, что вам говорил Спрюс, и то, чему учит это
творение этикалов - Церковь Второго Шанса - ЛОЖЬ!!! Все ложь! Истина
заключается в том, что вам, человеческим существам, жизнь дарована только
для того, чтобы участвовать в научном эксперименте. Этикалы - трудно найти
более неправильное применение понятию "этика" - переделали эту планету в
одну Речную Долину, построили чашные камни и воскресили вас только с
одной-единственной целью: записать все ваши обычаи и историю. И как
побочный результат - произвести наблюдение за вашей реакцией на
Воскрешение и узнать, что получится, если смешать различные расы и эпохи.
Вот и все и ничего больше - научный эксперимент. И когда вы отслужите этим
целям - все снова обратится в прах! Эта легенда о предоставлении вам еще
одного шанса заработать вечную жизнь и спасение, так как в этом якобы
заключается этический долг этикалов - ЛОЖЬ!!! Фактически, люди, к которым
принадлежу и я, не верят, что вы достойны спасения. Им безразлично, что у
вас тоже есть "души"!
Бартон все это время молчал. Человек казался искренним или, во всяком
случае, судя по тяжелому дыханию, был сильно эмоционально возбужден.
Наконец, Бартон заговорил:
- Я не могу поверить, что кто-нибудь может пойти на такие расходы и
затратить столько труда только для того, чтобы провести научный
эксперимент или сделать исторические записи.
- Время медленно течет для бессмертных. Вы были бы очень удивлены,
если бы узнали, чего только мы не делаем для того, чтобы разнообразить
вечность. Кроме того, имея в своем распоряжении вечность, мы можем
распоряжаться временем по своему усмотрению и нас не обескураживают даже в
высшей степени сомнительные проекты. После того, как умер последний
землянин, работа по подготовке Воскрешения продолжалась несколько тысяч
лет, хотя последняя стадия подготовки к этому эксперименту длилась всего
лишь один день.
- А вы? - спросил Бартон. - Что делаете вы? И зачем?
- Я - единственный настоящий этикал среди всей этой чудовищной расы!
Мне не нравится эта игра. Словно вы просто куклы или подопытные животные в
лаборатории! Ведь в конце концов, сколь бы примитивными вы не были, вы все
же разумные существа. Вы, в определенном смысле, как... как...
Подобный тени, он сделал своей бесплотной рукой движение, как бы
стараясь вытащить из темноты нужное слово.
- ...Я вынужден использовать термин, которым вы сами себя называете,
- продолжал он. - Вы такие же люди, как и мы. Так же, как и первобытные
люди, которые впервые стали пользоваться языком, такие же люди, как и вы.
И вы являетесь нашими предками. Насколько мне известно, я, возможно, ваш
прямой потомок. Весь мой народ мог бы произойти от вас.
- Сомневаюсь в этом, - покачал головой Бартон. - У меня не было
детей, то есть, о которых я бы знал.
У него возникло много вопросов, и он начал задавать их.
Но мужчина не обращал больше на него никакого внимания. Он держал
свое устройство около своего лба. Внезапно он оторвал его и перебил
Бартона прямо на середине предложения:
- Меня... у вас нет слова для этого... ну, скажем... слушают. Они
обнаружили мой... "ватан". Им известно только то, что он принадлежит
этикалу. Они могут быть здесь уже минут... через пять. Поэтому я вынужден
вас покинуть, Ричард Бартон.
Бледная фигура незнакомца поднялась.
- Вам тоже нужно покинуть эту местность, Ричард Бартон, - послышался
голос незнакомца.
- Куда же? Вы возьмете меня с собой? - удивился Бартон.
- Я вас никуда не возьму! Вы должны умереть. Они должны найти только
ваш труп! Поверьте, что я не могу взять вас с собой. Это просто
невозможно. Но если вы сейчас умрете, то они снова на некоторое время
потеряют вас. И тогда есть вероятность, что мы встретимся вновь. Тогда...
- Подождите! - вскричал Бартон. - Я ничего не понимаю. Почему Они не
могут обнаружить нас? Ведь Они сами соорудили всю эту машинерию
Воскрешения! Неужели Они не знают, где находится мой личный воскреситель?
- Нет! - Гость снова улыбнулся. - У них были только визуальные записи
всех людей Земли. И размещение предназначенных к Воскрешению в
предварительной фазе было случайным, поскольку они планировали рассеять
людей вдоль Реки примерно в хронологической последовательности, но с
определенным процентом примеси. Перейти к индивидуальной базе они
намеревались несколько позже. Конечно, они не имели тогда ни малейшего
понятия, что я буду противостоять им. И что для провала этого кошмарного
Плана я выберу себе помощников среди людей. Поэтому они и не знают, где
находитесь вы или другие из выбранных мною людей. Сейчас вы могли бы
спросить, почему я не могу настроить ваш воскреситель так, чтобы он
перенес вас прямо к вашей цели? Прямо к верховьям Реки. Дело в том, что я
уже настроил его один раз таким образом, что как только вы умрете, то на
следующее утро окажетесь возле первого чашного камня. Но у вас тогда
ничего не получилось. Должно быть, титантропы убили вас. Поверьте, что для
меня это был тяжелый удар, поскольку я больше не могу без риска близко
подходить к предкамере. Это запрещено для всех, кроме обслуживающего
персонала. А они подозрительны! Они подозревают тайное вмешательство. Так
что это теперь становится чисто вашим делом, Ричард Бартон. Вам надо
положиться на случай.
Что же касается других, то у меня никогда не было возможности
перенастроить их воскресители. Все происходит сейчас только в соответствии
с законами вероятности. Которая составляет один шанс на двадцать
миллионов.
- Других? - удивился Бартон. - Каких других? Неужели есть такие же,
как я? Но чем вы руководствовались, когда выбирали нас?
- У вас у всех нужная "эманация". Поверьте мне, я знаю, что делаю. И
думаю, что мой выбор правилен.
- Но вы намекнули мне, что это вы разбудили меня до срока... в той
камере. С какой целью? Чего вы хотели этим достичь?
- Это было единственным убедительным для вас доводом, что Воскрешение
не является сверхъестественным событием. И это же послужило причиной для
выслеживания вас со стороны этикалов.
Вот. Возьмите это.
С этими словами этикал передал Бартону крохотную ампулу.
- Проглотите. Вы умрете мгновенно и окажетесь вне пределов их
досягаемости - на некоторое время. Клетки вашего мозга будут так
разрушены, что они не смогут прочесть их содержимого. Спешите! И помните
то, что я вам рассказал!
- А что, если я не приму ваш подарок? - тихо спросил Бартон. - Что,
если я позволю Им поймать себя?
- У вас не та "эманация", чтобы допустить это. - Гость издал тихий
чуть издевательский смешок.
Бартон уже почти решил не принимать капсулу. Почему он должен
позволять этому высокомерному типу то и дело приказывать ему, Бартону?
Затем он сообразил, что злость - плохой советчик. Приняв эту капсулу,
он получит еще одну возможность поиграть с этим незнакомцем и встретиться
с Теми, о которых он только что упоминал.
- Хорошо, - согласился Бартон. - Но почему вы сами не убьете меня?
Почему заставляете меня самого сделать это?
Незнакомец снова рассмеялся и произнес:
- У этой игры есть определенные правила, объяснять которые у меня нет
времени. Но вы же умный человек, вы сами поймете большинство этих правил.
Одно из них - это то, что мы этикалы. Мы в состоянии даровать жизнь, но не
можем отбирать ее. Нельзя сказать, что это немыслимо для нас или что это
лежит за пределами наших физических или технических способностей. Просто
это действие трудно выполнимо с психологической точки зрения...
Внезапно, на полуслове оборвав свою речь, незнакомец исчез. Бартон,
не колеблясь, положил ампулу в рот и проглотил ее. Через мгновение над ним
сверкнула ослепительная вспышка...
И глаза его снова наполнились светом только что взошедшего солнца. У
него было время бросить взгляд вокруг, увидеть чашу, стопку плотно
уложенного белья и... Германа Геринга.
Затем Бартон и Геринг были схвачены небольшими смуглыми человечками с
крупными головами и кривыми ногами, вооруженными копьями и каменными
топорами. На них были полотнища, но только как накидки, завязанные вокруг
толстых коротких шей. Полоски кожи, несомненно человеческой, стягивали
длинные лохматые черные волосы. Они были похожи на монголов и говорили на
незнакомом Бартону языке. Пустую чашу нахлобучили ему на голову, руки
связали за спиной кожаным ремнем. Слепого и беспомощного, Бартона погнали
через равнину, подгоняя уколами каменных наконечников в спину. Где-то
поблизости стучали барабаны и женские голоса протяжно выли какой-то мотив.
Он прошел что-то около сотни шагов, прежде чем его остановили.
Прекратился стук барабанов, замолчали женщины. Он ничего больше не слышал,
кроме стука крови в висках. Что за чертовщина здесь происходит? Неужели он
стал частью религиозной церемонии, требовавшей, чтобы жертва ничего не
видела? А почему бы и нет? На Земле было много культур, где не хотели,
чтобы те, кого приносили в жертву, видели своих убийц. Чтобы призрак
мертвеца не захотел отомстить мучителям.
Но эти люди теперь должны были знать, что призраков не существует.
Возможно, они считают такими призраками вторично воскрешенных и хотят
прогнать их обратно, просто убив их?
Геринг! Он тоже был перенесен сюда! К этому же чашному камню! В
первый раз это могло быть совпадением, хотя вероятность этого была слишком
ничтожной. Но три раза - один за другим? Нет, это было...
Первый же удар по голове практически лишил его сознания. Он упал на
колени, по всему телу прошел звон, и из глаз посыпались искры. Второй удар
он не почувствовал и очнулся уже в каком-то другом месте...
Рядом с ним стоял Герман Геринг.
- Наши души, должно быть, близнецы, - сказал он. - Похоже на то, что
мы всегда будем носить на себе этот крест, взваленный на нас этикалами.
- Бык и осел в одной упряжке, - усмехнулся Бартон, оставив немцу
решать, кем он его считает.
Через некоторое время оба были очень заняты тем, что представляли
себя людям, среди которых оказались. Как выяснилось чуть позже, это были
шумеры древнего или классического периода. Жили они в Месопотамии между
2500 и 2300 годами до н.э. Мужчины этого народа брили голову (такой обычай
было непросто соблюдать с помощью каменных ножей), а женщины ходили
обнаженными до пояса. Эти люди были в основном пучеглазыми, у них были (по
мнению Бартона) уродливые лица и невысокие приземистые тела.
Но если степень красоты среди них была не очень высокой, то самоанцы
доколумбового периода, составляющие здесь тридцать процентов населения,
были более чем привлекательны. И конечно же, здесь были пресловутые десять
процентов людей из других мест и другого времени, причем обитатели
двадцатого столетия были наиболее многочисленны. Это можно было объяснить,
поскольку их общее число составляло почти четверть человечества. У Бартона
не было, разумеется, точных статистических данных науки, но во время своих
путешествий он убедился, что люди двадцатого века были умышленно рассеяны
вдоль Реки, причем в соотношении с другими людьми даже большем, чем это
можно было ожидать. Это было еще одной особенностью Речной Планеты,
которую он никак не мог понять. Чего этикалы хотели этим добиться?
Вопросов было чересчур много. Ему необходимо было время, чтобы
подумать, но его-то как раз и не было из-за частых "рейсов" на Экспрессе
Смерти!
Эта местность, в отличие от большинства других, которые он посещал,
обещала некоторый покой, что позволило бы ему многое осмыслить. Поэтому он
решил задержаться здесь на некоторое время.
И кроме того, здесь был Герман Геринг! Бартону хотелось узнать, что с
ним будет дальше. Одним из многих вопросов, который он не успел задать
Таинственному Незнакомцу (Бартон стал в мыслях называть его с большой
буквы), был вопрос о роли наркотической жвачки. Какую роль она играла в
общей картине всего происходящего? Является ли она еще одной составляющей
Великого Эксперимента?
К несчастью, Геринг продержался недолго.
Он начал кричать в первую же ночь. Выскочив из хижины, Геринг побежал
к Реке, то и дело останавливаясь, чтобы отмахнуться от чего-то невидимого
в воздухе, или падая в траву, пытаясь кого-то схватить. Бартон последовал
за ним до самой Реки. Здесь Геринг хотел уже было броситься в воду,
наверное, чтобы утопиться, но вдруг замер, задрожал, а затем рухнул на
землю и застыл неподвижный, как статуя. Глаза его были открыты, но смотрел
он на окружающее невидящим взглядом. Все его зрение было обращено внутрь.
Какие ужасы проходили перед его взором - определить было невозможно.
Губы его беззвучно двигались и уже не останавливались в течение тех
десяти дней, которые он еще прожил. Бартон несколько раз безуспешно
пытался накормить его. Челюсти Геринга были сведены. Он худел на глазах,
плоть высыхала, кожа западала, и сквозь нее стал проступать скелет.
Однажды утром у него начались конвульсии, затем он привстал и закричал.
Через мгновение он был мертв.
Бартон сделал вскрытие с помощью кремневого ножа и обсидиановых
пилок. От первого же прикосновения вздутый мочевой пузырь немца лопнул и
разлил мочу по всему телу.
Бартона это не остановило, и он вытащил зубы Геринга, перед тем как
его похоронить. Зубы были предметом торговли, поскольку из них делались
пользующиеся спросом ожерелья. Скальп Геринга тоже пошел в дело. Шумеры
переняли у одного из индейских племен, жившего на противоположном берегу
Реки, обычай сшивать скальпы вместе и использовать их для изготовления
накидок, юбок и даже занавесок. Скальп, конечно, ценился гораздо меньше,
чем зубы, но все же кое-что стоил.
Бартон копал могилу возле большого валуна у подножия горы. Сделав
небольшой перерыв в работе, чтобы напиться, он случайно взглянул на труп
Геринга и в его памяти вспыхнуло воспоминание. Полностью ободранная голова
и безмятежное выражение лица Геринга, подстегнули память англичанина.
Он уже видел это лицо, проснувшись в той колоссальной камере в одном
ряду с другими телами. Это лицо принадлежало телу в соседнем ряду. Тогда у
Геринга, как и у всех спавших, была бритая голова. Бартон, всего лишь
мельком увидел его перед тем, как Попечители заметили его самого. Позже,
после Воскрешения, повстречавшись с немцем, он не заметил сходства между
спавшим и этим человеком с копной светлых волос.
Но теперь он знал, что Геринг занимал в той камере место поблизости
от него.
Возможно ли, чтобы два воскресителя, близко расположенные друг к
другу, стали действовать синхронно? Если это так, то всякий раз, умирая
примерно в одно время, они оба будут воскрешены у одного и того же чашного
камня. Геринг как-то пошутил, что их души - близнецы, и, видимо, был не
так уж далек от истины.
Бартон снова стал копать, отчаянно ругаясь. У него было очень много
вопросов и очень мало ответов на них. Если ему представится еще одна
возможность добраться до этикала, он вырвет из него ответы любым способом.
Последующие три месяца Бартон был занят адаптацией к необычайному
обществу этой местности, он чувствовал себя буквально завороженным новым
языком, возникшим в результате смешения шумерского с самоанским. Поскольку
шумеры были более многочисленными, то возобладал их язык. Но как и всюду,
это была "пиррова победа". Результатом смешения стал жаргон - речь с
начисто отброшенными склонениями и упрощенным синтаксисом. За борт были
выброшены категории грамматического рода, в словах пропускались звуки, вид
и времена глаголов были сведены к простому настоящему. Прошедшее время
определялось обстоятельствами времени. Тонкости языка были заменены
Что-то ударило его по затылку. Он упал лицом вниз. Оглушенный, он все
же сумел подняться на колени, упираясь руками в землю, но следующий
тяжелый удар вновь поверг его на землю. Находясь в полубессознательном
состоянии, он тем не менее перекатился на спину и, защищаясь, поднял руки
и ноги. Молния осветила лицо Геринга, стоявшего над ним с дубиной в руках.
Это было лицо безумца.
В наступившей тьме что-то белое и туманное налетело на немца. Два
бледных тела покатились по земле. Они кричали, как дерущиеся на крыше
коты. Очередная вспышка молнии позволила Бартону увидеть, что они
вцепились ногтями друг другу в лицо.
Бартон, шатаясь, поднялся и бросился к ним, но был сбит телом
Коллона, которого отшвырнул Геринг. Снова Бартону пришлось подниматься.
Коллон быстрее его вскочил на ноги и через мгновение снова дрался с
Герингом. Раздался громкий хруст, и внезапно Коллон согнулся вдвое. Бартон
поспешил на помощь товарищу, но поскользнулся. Очередной удар молнии и
грохот грома - и Бартон увидел, что Геринг, как на фотографии, застыл над
ним, занеся дубину.
Бартон ощутил, как сразу же после удара дубиной онемела рука. Теперь
не только ноги, но и левая рука отказалась ему служить. И все же он сжал в
кулак правую руку и попытался замахнуться на Геринга. Опять раздался
хруст, и ему показалось, что его ребра выбиты со своих мест и впились в
легкие. Медленно теряя сознание, он катался от боли по мокрой траве.
Что-то упало на землю рядом с ним. Превозмогая боль, он протянул руку
и нащупал дубину - должно быть, ее выронил Геринг. Вздрагивая от боли при
каждом вздохе, он заставил себя приподняться на одно колено. Где этот
безумец? Две тени плясали вокруг него, то соединяясь, то раздваиваясь.
Хижина! Его глаза закрывались от мучительной боли, охватившей все его
тело. Наверное, у него сотрясение мозга. Но тут же он забыл об этом,
заметив Геринга в слабом свете далекой молнии. Вернее, двух Герингов!
Один, казалось, сопровождал другого. Один стоял на земле одной ногой,
другой Геринг шагал по воздуху.
У обоих руки были подняты к небу, как будто они пытались их вымыть. И
когда эти двое повернулись и пошли к нему, он догадался о том, что они
старались сделать. Они кричали по-немецки (одним голосом):
- Смой кровь с моих рук! О, Боже! Омой их!
Бартон заковылял с высоко поднятой дубиной к безумцу. Он намеревался
сбить его с ног, но Геринг вдруг развернулся и побежал. Бартон с трудом
последовал за ним. Вниз по холму, вверх по другому, затем на равнину.
Дождь прекратился, уже не было ни грома, ни молний и в течение пяти минут
тучи как всегда разошлись. Свет звезд омыл белую кожу Геринга.
Подобно призраку, он легко и бесшумно передвигался впереди своего
преследователя, намереваясь, как казалось, выйти к Реке. Бартон не
отставал, хотя и не понимал, зачем он это делает. Сила вернулась к его
ногам, и в глазах больше не двоилось. Вскоре он настиг Геринга, который,
сидя у самой воды, напряженно всматривался в испещренные звездами воды
Реки.
- У вас теперь все в порядке? - спросил задыхаясь Бартон.
Геринг от неожиданности вздрогнул. Он начал подниматься, но затем
передумал. Застонав, он уткнулся головой в колени:
- Я помню, что я сделал. Но почему? О Боже, почему? Карла говорила
мне, что утром, если не ночью, уйдет от меня. Она сказала, что уже больше
не в силах терпеть тот шум, который я произвожу ночью во время кошмаров...
"Карла? - удивившись, отметил про себя Бартон. - Вроде бы, Геринг
говорил, что так звали его первую жену".
- ...Я стал совершать довольно странные поступки, - тупо говорил
Геринг. - Я умолял ее остаться. Я говорил, что очень ее люблю. Что я умру,
если она меня покинет. Но она сказала, что уже не любит меня. И вдруг мне
показалось, что если я хочу удержать ее, то должен убить. Она поняла, чего
я хочу, и с криком бросилась из хижины. Все остальное вы знаете.
- Я хотел прикончить вас, - сказал Бартон. - Но теперь я понял, что
вы, как сумасшедший, не отвечаете за свои поступки. Здешние люди,
разумеется, не примут подобное извинение. Вы знаете, что они сделают с
вами - они повесят вас за ноги головой вниз и оставят висеть, пока вы не
умрете.
- Я не понимаю, что это! - вскричал Геринг. - Что случилось со мной?
Эти кошмары! Поверьте мне, Бартон! Если я согрешил, то мне уже воздано. Но
я не могу остановить расплату! Мои ночи превратились в ад, и скоро таким
же адом станут и мои дни! Значит, у меня остался только один способ
обрести покой! Значит, я должен убить себя! Но ведь это не принесет мне
никакого избавления! Я проснусь, и тогда снова наступит ад!
- Держитесь подальше от жвачки, - заметил Бартон. - Вам придется
трудно, но вы должны избавиться от этой привычки. Как-то вы рассказывали,
что на Земле вам уже удалось одолеть привычку к морфию!
Геринг поднялся и взглянул на Бартона.
- Я так и сделал! Я не прикасался к резинке с той минуты, как
очутился здесь!
- Что?
- Но я клянусь! Вы полагали, что я пользуюсь этой дрянью, потому что
меня постоянно преследуют ночные кошмары? Нет, у меня нет ни кусочка
резинки. И как видите, от этого ничего не изменилось!
Несмотря на всю ненависть к Герингу, Бартон почувствовал к этому
человеку жалость.
- Вы сами для себя стали Пандорой /В греческой мифологии женщина,
созданная Афиной и Гефестом. Принесла людям от богов сосуд, в котором были
заключены все людские пороки и несчастья./ и теперь, похоже, не в
состоянии закрыть крышку. Я не знаю, чем все это кончится, но мне не
хотелось бы быть на вашем месте. Правда, нельзя сказать, что вы этого не
заслуживаете.
- Я одолею их, - спокойно и решительно произнес Геринг.
- Вы имеете в виду, что одолеете себя? - покачал головой Бартон. Он с
трудом повернулся и собрался уже уйти, но остановился, чтобы сказать
последнее слово:
- Что вы теперь будете делать?
Геринг махнул в сторону Реки.
- Утоплюсь! Попробую еще раз начать все с самого начала. Может быть,
в следующем месте я смогу лучше собраться с силами. Да к тому же я
определенно не хочу, чтобы меня подвесили за ноги, как цыпленка на витрине
мясной лавки.
- Тогда, оревуар! - произнес Бартон. - Желаю удачи.
- Спасибо. Вы знаете - вы не такой уж плохой. Только одно слово в
качестве совета.
- Что?
- Хочу вам дать один совет. Держитесь и сами подальше от резинки! До
сих пор вам везло. Но когда-нибудь она вцепится в вас так же, как
вцепилась в меня. И у вас появятся свои демоны, и они будут так же жестоки
и чудовищны, как и мои.
- Чепуха! Мне нечего от себя утаивать! - громко рассмеялся Бартон. -
Я достаточно нажевался этой дряни, чтобы понять это.
Он ушел прочь, но продолжал думать о предупреждении. Он пользовался
этим наркотиком раз двадцать. И после каждого раза клялся себе, что больше
никогда к нему не прикоснется.
На пути к холмам он оглянулся. Неясная белая фигура Геринга медленно
таяла в серебристо-черных водах Реки. Бартон отдал честь, не в силах
сдержать столь драматический жест. Чуть позже он уже позабыл о Геринге.
Боль в затылке, на некоторое время утихшая, стала еще более острой, чем
прежде. Колени стали подгибаться, и в нескольких ярдах от своей хижины он
вынужден был опуститься на землю.
Затем он, должно быть, потерял сознание. Он не помнил ничего, что с
ним происходило дальше. Очнулся он внутри своей хижины на бамбуковом ложе.
Было темно. Звезды - единственный источник света - пробивались в
квадрат окна сквозь ветви деревьев. Он повернул голову и увидел в тени
бледно-белое туловище сидящего рядом с ним на корточках мужчины. Перед
глазами Бартона мужчина держал тонкий металлический предмет, мерцающий
конец которого был направлен прямо на него.
Как только Бартон повернул голову, мужчина опустил предмет и
заговорил по-английски:
- Долго же мне пришлось вас разыскивать, Ричард Бартон.
Бартон стал на ощупь левой рукой искать оружие. Он надеялся, что эта
рука была вне поля зрения незнакомца. Но пальцы повсюду натыкались только
на грязь.
- Теперь, когда ты нашел меня, проклятый этикал, что ты намерен
сделать со мной?
Мужчина немного изменил позу и усмехнулся:
- Ничего. - Он сделал паузу, а затем продолжал: - Я - не один из них.
- Он снова засмеялся, когда у Бартона перехватило дух. - Это, конечно, не
совсем так. Я с ними, но я не один из них.
Он поднял устройство, которое ранее было направлено на Бартона.
- Этот аппарат говорит мне, что у вас сломан череп и сотрясение
мозга. Вы, должно быть, очень выносливы, потому что, судя по повреждениям,
вы давно должны были умереть. Вы еще смогли бы выкарабкаться, но, к
несчастью, у вас нет времени на выздоровление. Они знают, что вы
находитесь в этой местности, причем с точностью в тридцать миль. Через
день или около того они уже смогут вас найти.
Бартон попытался сесть и обнаружил, что кости его стали мягкими, как
шоколад на солнце, а в затылок будто вогнали штык. Застонав, он откинулся
на спину.
- Кто вы такой?
- Я не хотел бы вам называть своего имени, Ричард Бартон. Если - а
скорее всего когда - они вас поймают, они обязательно просмотрят всю вашу
память вплоть до того момента, когда вы пробудились в предвоскресительной
камере. Но они не смогут понять, что заставило вас проснуться раньше
срока. Они обязательно узнают об этом разговоре, они даже смогут увидеть
меня, но только так, как видите сейчас меня вы - бледную тень, без
каких-либо отличительных признаков. Они будут слышать мой голос, но не
узнают его. Так как сейчас я пользуюсь преобразователем голоса.
Тем не менее, они будут напуганы. То, что они медленно и неохотно
предполагали, внезапно окажется правдой. То, что среди них имеется
изменник, окажется очень чувствительным ударом.
- Я не понимаю, о чем это вы говорите? - проворчал Бартон.
- Я вам все постараюсь рассказать по порядку. Вам сказали чудовищную
ложь о целях Воскрешения. То, что вам говорил Спрюс, и то, чему учит это
творение этикалов - Церковь Второго Шанса - ЛОЖЬ!!! Все ложь! Истина
заключается в том, что вам, человеческим существам, жизнь дарована только
для того, чтобы участвовать в научном эксперименте. Этикалы - трудно найти
более неправильное применение понятию "этика" - переделали эту планету в
одну Речную Долину, построили чашные камни и воскресили вас только с
одной-единственной целью: записать все ваши обычаи и историю. И как
побочный результат - произвести наблюдение за вашей реакцией на
Воскрешение и узнать, что получится, если смешать различные расы и эпохи.
Вот и все и ничего больше - научный эксперимент. И когда вы отслужите этим
целям - все снова обратится в прах! Эта легенда о предоставлении вам еще
одного шанса заработать вечную жизнь и спасение, так как в этом якобы
заключается этический долг этикалов - ЛОЖЬ!!! Фактически, люди, к которым
принадлежу и я, не верят, что вы достойны спасения. Им безразлично, что у
вас тоже есть "души"!
Бартон все это время молчал. Человек казался искренним или, во всяком
случае, судя по тяжелому дыханию, был сильно эмоционально возбужден.
Наконец, Бартон заговорил:
- Я не могу поверить, что кто-нибудь может пойти на такие расходы и
затратить столько труда только для того, чтобы провести научный
эксперимент или сделать исторические записи.
- Время медленно течет для бессмертных. Вы были бы очень удивлены,
если бы узнали, чего только мы не делаем для того, чтобы разнообразить
вечность. Кроме того, имея в своем распоряжении вечность, мы можем
распоряжаться временем по своему усмотрению и нас не обескураживают даже в
высшей степени сомнительные проекты. После того, как умер последний
землянин, работа по подготовке Воскрешения продолжалась несколько тысяч
лет, хотя последняя стадия подготовки к этому эксперименту длилась всего
лишь один день.
- А вы? - спросил Бартон. - Что делаете вы? И зачем?
- Я - единственный настоящий этикал среди всей этой чудовищной расы!
Мне не нравится эта игра. Словно вы просто куклы или подопытные животные в
лаборатории! Ведь в конце концов, сколь бы примитивными вы не были, вы все
же разумные существа. Вы, в определенном смысле, как... как...
Подобный тени, он сделал своей бесплотной рукой движение, как бы
стараясь вытащить из темноты нужное слово.
- ...Я вынужден использовать термин, которым вы сами себя называете,
- продолжал он. - Вы такие же люди, как и мы. Так же, как и первобытные
люди, которые впервые стали пользоваться языком, такие же люди, как и вы.
И вы являетесь нашими предками. Насколько мне известно, я, возможно, ваш
прямой потомок. Весь мой народ мог бы произойти от вас.
- Сомневаюсь в этом, - покачал головой Бартон. - У меня не было
детей, то есть, о которых я бы знал.
У него возникло много вопросов, и он начал задавать их.
Но мужчина не обращал больше на него никакого внимания. Он держал
свое устройство около своего лба. Внезапно он оторвал его и перебил
Бартона прямо на середине предложения:
- Меня... у вас нет слова для этого... ну, скажем... слушают. Они
обнаружили мой... "ватан". Им известно только то, что он принадлежит
этикалу. Они могут быть здесь уже минут... через пять. Поэтому я вынужден
вас покинуть, Ричард Бартон.
Бледная фигура незнакомца поднялась.
- Вам тоже нужно покинуть эту местность, Ричард Бартон, - послышался
голос незнакомца.
- Куда же? Вы возьмете меня с собой? - удивился Бартон.
- Я вас никуда не возьму! Вы должны умереть. Они должны найти только
ваш труп! Поверьте, что я не могу взять вас с собой. Это просто
невозможно. Но если вы сейчас умрете, то они снова на некоторое время
потеряют вас. И тогда есть вероятность, что мы встретимся вновь. Тогда...
- Подождите! - вскричал Бартон. - Я ничего не понимаю. Почему Они не
могут обнаружить нас? Ведь Они сами соорудили всю эту машинерию
Воскрешения! Неужели Они не знают, где находится мой личный воскреситель?
- Нет! - Гость снова улыбнулся. - У них были только визуальные записи
всех людей Земли. И размещение предназначенных к Воскрешению в
предварительной фазе было случайным, поскольку они планировали рассеять
людей вдоль Реки примерно в хронологической последовательности, но с
определенным процентом примеси. Перейти к индивидуальной базе они
намеревались несколько позже. Конечно, они не имели тогда ни малейшего
понятия, что я буду противостоять им. И что для провала этого кошмарного
Плана я выберу себе помощников среди людей. Поэтому они и не знают, где
находитесь вы или другие из выбранных мною людей. Сейчас вы могли бы
спросить, почему я не могу настроить ваш воскреситель так, чтобы он
перенес вас прямо к вашей цели? Прямо к верховьям Реки. Дело в том, что я
уже настроил его один раз таким образом, что как только вы умрете, то на
следующее утро окажетесь возле первого чашного камня. Но у вас тогда
ничего не получилось. Должно быть, титантропы убили вас. Поверьте, что для
меня это был тяжелый удар, поскольку я больше не могу без риска близко
подходить к предкамере. Это запрещено для всех, кроме обслуживающего
персонала. А они подозрительны! Они подозревают тайное вмешательство. Так
что это теперь становится чисто вашим делом, Ричард Бартон. Вам надо
положиться на случай.
Что же касается других, то у меня никогда не было возможности
перенастроить их воскресители. Все происходит сейчас только в соответствии
с законами вероятности. Которая составляет один шанс на двадцать
миллионов.
- Других? - удивился Бартон. - Каких других? Неужели есть такие же,
как я? Но чем вы руководствовались, когда выбирали нас?
- У вас у всех нужная "эманация". Поверьте мне, я знаю, что делаю. И
думаю, что мой выбор правилен.
- Но вы намекнули мне, что это вы разбудили меня до срока... в той
камере. С какой целью? Чего вы хотели этим достичь?
- Это было единственным убедительным для вас доводом, что Воскрешение
не является сверхъестественным событием. И это же послужило причиной для
выслеживания вас со стороны этикалов.
Вот. Возьмите это.
С этими словами этикал передал Бартону крохотную ампулу.
- Проглотите. Вы умрете мгновенно и окажетесь вне пределов их
досягаемости - на некоторое время. Клетки вашего мозга будут так
разрушены, что они не смогут прочесть их содержимого. Спешите! И помните
то, что я вам рассказал!
- А что, если я не приму ваш подарок? - тихо спросил Бартон. - Что,
если я позволю Им поймать себя?
- У вас не та "эманация", чтобы допустить это. - Гость издал тихий
чуть издевательский смешок.
Бартон уже почти решил не принимать капсулу. Почему он должен
позволять этому высокомерному типу то и дело приказывать ему, Бартону?
Затем он сообразил, что злость - плохой советчик. Приняв эту капсулу,
он получит еще одну возможность поиграть с этим незнакомцем и встретиться
с Теми, о которых он только что упоминал.
- Хорошо, - согласился Бартон. - Но почему вы сами не убьете меня?
Почему заставляете меня самого сделать это?
Незнакомец снова рассмеялся и произнес:
- У этой игры есть определенные правила, объяснять которые у меня нет
времени. Но вы же умный человек, вы сами поймете большинство этих правил.
Одно из них - это то, что мы этикалы. Мы в состоянии даровать жизнь, но не
можем отбирать ее. Нельзя сказать, что это немыслимо для нас или что это
лежит за пределами наших физических или технических способностей. Просто
это действие трудно выполнимо с психологической точки зрения...
Внезапно, на полуслове оборвав свою речь, незнакомец исчез. Бартон,
не колеблясь, положил ампулу в рот и проглотил ее. Через мгновение над ним
сверкнула ослепительная вспышка...
И глаза его снова наполнились светом только что взошедшего солнца. У
него было время бросить взгляд вокруг, увидеть чашу, стопку плотно
уложенного белья и... Германа Геринга.
Затем Бартон и Геринг были схвачены небольшими смуглыми человечками с
крупными головами и кривыми ногами, вооруженными копьями и каменными
топорами. На них были полотнища, но только как накидки, завязанные вокруг
толстых коротких шей. Полоски кожи, несомненно человеческой, стягивали
длинные лохматые черные волосы. Они были похожи на монголов и говорили на
незнакомом Бартону языке. Пустую чашу нахлобучили ему на голову, руки
связали за спиной кожаным ремнем. Слепого и беспомощного, Бартона погнали
через равнину, подгоняя уколами каменных наконечников в спину. Где-то
поблизости стучали барабаны и женские голоса протяжно выли какой-то мотив.
Он прошел что-то около сотни шагов, прежде чем его остановили.
Прекратился стук барабанов, замолчали женщины. Он ничего больше не слышал,
кроме стука крови в висках. Что за чертовщина здесь происходит? Неужели он
стал частью религиозной церемонии, требовавшей, чтобы жертва ничего не
видела? А почему бы и нет? На Земле было много культур, где не хотели,
чтобы те, кого приносили в жертву, видели своих убийц. Чтобы призрак
мертвеца не захотел отомстить мучителям.
Но эти люди теперь должны были знать, что призраков не существует.
Возможно, они считают такими призраками вторично воскрешенных и хотят
прогнать их обратно, просто убив их?
Геринг! Он тоже был перенесен сюда! К этому же чашному камню! В
первый раз это могло быть совпадением, хотя вероятность этого была слишком
ничтожной. Но три раза - один за другим? Нет, это было...
Первый же удар по голове практически лишил его сознания. Он упал на
колени, по всему телу прошел звон, и из глаз посыпались искры. Второй удар
он не почувствовал и очнулся уже в каком-то другом месте...
Рядом с ним стоял Герман Геринг.
- Наши души, должно быть, близнецы, - сказал он. - Похоже на то, что
мы всегда будем носить на себе этот крест, взваленный на нас этикалами.
- Бык и осел в одной упряжке, - усмехнулся Бартон, оставив немцу
решать, кем он его считает.
Через некоторое время оба были очень заняты тем, что представляли
себя людям, среди которых оказались. Как выяснилось чуть позже, это были
шумеры древнего или классического периода. Жили они в Месопотамии между
2500 и 2300 годами до н.э. Мужчины этого народа брили голову (такой обычай
было непросто соблюдать с помощью каменных ножей), а женщины ходили
обнаженными до пояса. Эти люди были в основном пучеглазыми, у них были (по
мнению Бартона) уродливые лица и невысокие приземистые тела.
Но если степень красоты среди них была не очень высокой, то самоанцы
доколумбового периода, составляющие здесь тридцать процентов населения,
были более чем привлекательны. И конечно же, здесь были пресловутые десять
процентов людей из других мест и другого времени, причем обитатели
двадцатого столетия были наиболее многочисленны. Это можно было объяснить,
поскольку их общее число составляло почти четверть человечества. У Бартона
не было, разумеется, точных статистических данных науки, но во время своих
путешествий он убедился, что люди двадцатого века были умышленно рассеяны
вдоль Реки, причем в соотношении с другими людьми даже большем, чем это
можно было ожидать. Это было еще одной особенностью Речной Планеты,
которую он никак не мог понять. Чего этикалы хотели этим добиться?
Вопросов было чересчур много. Ему необходимо было время, чтобы
подумать, но его-то как раз и не было из-за частых "рейсов" на Экспрессе
Смерти!
Эта местность, в отличие от большинства других, которые он посещал,
обещала некоторый покой, что позволило бы ему многое осмыслить. Поэтому он
решил задержаться здесь на некоторое время.
И кроме того, здесь был Герман Геринг! Бартону хотелось узнать, что с
ним будет дальше. Одним из многих вопросов, который он не успел задать
Таинственному Незнакомцу (Бартон стал в мыслях называть его с большой
буквы), был вопрос о роли наркотической жвачки. Какую роль она играла в
общей картине всего происходящего? Является ли она еще одной составляющей
Великого Эксперимента?
К несчастью, Геринг продержался недолго.
Он начал кричать в первую же ночь. Выскочив из хижины, Геринг побежал
к Реке, то и дело останавливаясь, чтобы отмахнуться от чего-то невидимого
в воздухе, или падая в траву, пытаясь кого-то схватить. Бартон последовал
за ним до самой Реки. Здесь Геринг хотел уже было броситься в воду,
наверное, чтобы утопиться, но вдруг замер, задрожал, а затем рухнул на
землю и застыл неподвижный, как статуя. Глаза его были открыты, но смотрел
он на окружающее невидящим взглядом. Все его зрение было обращено внутрь.
Какие ужасы проходили перед его взором - определить было невозможно.
Губы его беззвучно двигались и уже не останавливались в течение тех
десяти дней, которые он еще прожил. Бартон несколько раз безуспешно
пытался накормить его. Челюсти Геринга были сведены. Он худел на глазах,
плоть высыхала, кожа западала, и сквозь нее стал проступать скелет.
Однажды утром у него начались конвульсии, затем он привстал и закричал.
Через мгновение он был мертв.
Бартон сделал вскрытие с помощью кремневого ножа и обсидиановых
пилок. От первого же прикосновения вздутый мочевой пузырь немца лопнул и
разлил мочу по всему телу.
Бартона это не остановило, и он вытащил зубы Геринга, перед тем как
его похоронить. Зубы были предметом торговли, поскольку из них делались
пользующиеся спросом ожерелья. Скальп Геринга тоже пошел в дело. Шумеры
переняли у одного из индейских племен, жившего на противоположном берегу
Реки, обычай сшивать скальпы вместе и использовать их для изготовления
накидок, юбок и даже занавесок. Скальп, конечно, ценился гораздо меньше,
чем зубы, но все же кое-что стоил.
Бартон копал могилу возле большого валуна у подножия горы. Сделав
небольшой перерыв в работе, чтобы напиться, он случайно взглянул на труп
Геринга и в его памяти вспыхнуло воспоминание. Полностью ободранная голова
и безмятежное выражение лица Геринга, подстегнули память англичанина.
Он уже видел это лицо, проснувшись в той колоссальной камере в одном
ряду с другими телами. Это лицо принадлежало телу в соседнем ряду. Тогда у
Геринга, как и у всех спавших, была бритая голова. Бартон, всего лишь
мельком увидел его перед тем, как Попечители заметили его самого. Позже,
после Воскрешения, повстречавшись с немцем, он не заметил сходства между
спавшим и этим человеком с копной светлых волос.
Но теперь он знал, что Геринг занимал в той камере место поблизости
от него.
Возможно ли, чтобы два воскресителя, близко расположенные друг к
другу, стали действовать синхронно? Если это так, то всякий раз, умирая
примерно в одно время, они оба будут воскрешены у одного и того же чашного
камня. Геринг как-то пошутил, что их души - близнецы, и, видимо, был не
так уж далек от истины.
Бартон снова стал копать, отчаянно ругаясь. У него было очень много
вопросов и очень мало ответов на них. Если ему представится еще одна
возможность добраться до этикала, он вырвет из него ответы любым способом.
Последующие три месяца Бартон был занят адаптацией к необычайному
обществу этой местности, он чувствовал себя буквально завороженным новым
языком, возникшим в результате смешения шумерского с самоанским. Поскольку
шумеры были более многочисленными, то возобладал их язык. Но как и всюду,
это была "пиррова победа". Результатом смешения стал жаргон - речь с
начисто отброшенными склонениями и упрощенным синтаксисом. За борт были
выброшены категории грамматического рода, в словах пропускались звуки, вид
и времена глаголов были сведены к простому настоящему. Прошедшее время
определялось обстоятельствами времени. Тонкости языка были заменены