Страница:
- Вы как? Все нормально?
Женщина слабо улыбнулась.
- Все хорошо, спасибо. Я тут на лавочке посижу немного, в себя приду. Кажется, ноги подкашиваются, не послушаются. Но вы идите, не беспокойтесь. Я справлюсь.
Шура недоверчиво посмотрел на нее, но спорить не стал. Возвращаясь к подъезду, он заглянул в салон машины. Бледный водитель, выпучив глаза, выблевывал остатки дорогого завтрака - в неаппетитной луже отчетливо блестели жемчужинки черной икры. Шура открыл дверцу, осторожно, чтобы не испачкаться, вытащил обалдевшего парня из машины и аккуратно впечатал кулак в мясистый нос. Придержал горе-водилу, чтобы не упал, и также аккуратно посадил туда, откуда взял. Шура во всем любил порядок. Парень даже не рыпнулся, видимо, приняв удар, как финал аттракциона.
- Ну зачем вы так? - мягко упрекнула Шуру соседка.
- Положено, - сурово отозвался Шура и, сочтя инцидент исчерпанным, пошел домой. У самых дверей подъезда он наткнулся на сантехника Федора и мельком подумал, что странный мужик - этот Федор. Вроде самый что ни на есть опустившийся пролетарий, а что-то в нем есть странное, какое-то несоответствие, ускользающее от чужих взглядов. И сейчас Шура в который раз удивился: Федор разговаривал по сотовому телефону. Увидев жильца, сантехник заговорщицки подмигнул. Шура кивнул ему, пожал плечами и поднялся к себе. Чего только не бывает на свете.
5.
- Да... да... все нормально, босс, задание выполнено. Аналитики сработали на славу. Да, да, клиент готов, не сомневайтесь. Все в лучшем виде. Как мы и надеялись, у девчонки внушаемость оказалась на уровне расчетной, на хорошем таком уровне. Считает себя укушенной бесплотной нежитью... А куда она денется? "Куды же ей бедной еще улететь?"... Если не дура, и не дикая, сама нас найдет. И еще рада будет любой работе... Музыкант? Вы не знаете этой публики, шеф, девица уже кажется ему сном, проходным этапом большого творческого пути гения. Нет-нет, гарантия полная и вечная...
Часть вторая
МОСТЫ СОЖЖЕНЫ
Краткое описание событий, имевших место реально быть в первой части:
Ого!
Содержание событий, уже случившихся и имеющих вероятность произойти во второй части:
-- "Былое и думы" (Герцен, хит 1. Пролог).
-- "Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 1).
-- "Трудно быть Богом". И не всегда приятно.
-- "Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 2).
-- "Детская болезнь левизны" (Ленин). Эпидемия.
-- "Гори, гори, моя звезда" ... синим пламенем.
Опусти свое тело на полночный снег
"Смирись и усни - ты устал..."
Ты слышишь тот шепот, ты видишь Тот Свет,
Ты знаешь, что кто-то позвал.
Ты видишь какие-то Тени...
(из не спетых песен)
Шеф сидел в массивном старинном кресле. Это был единственный предмет мебели, выбивавшийся из интерьера кабинета, оснащенного на современный лад. Шеф внимательно смотрел в экран телевизора. Что ж, пожалуй, среди нынешних попрыгунчиков этот парень на самом деле новая звезда совершенно иной величины и качества. Давно не наблюдалось такой гармонии текстов, музыки, голоса и образа музыканта. Сам Музыкант долго и гарантированно тщетно пытался бы обнародовать свои вещи. Если бы он знал, какие деньги и рычаги влияния задействованы вокруг его музыки, чтобы пробить бетонные барьеры, понастроенные богатой бездарью от поп-культуры в этой стране... Пусть уж лучше остается в счастливом неведении. И, скорее всего, его многие не поймут и этого стремительного взлета без царственного соизволения ныне правящей Примадонны не простят. Но это уже неважно. Дальше пусть барахтается сам как может и благодарит судьбу за предоставленный шанс. Жирный кусок сала для выманивания объекта из Горска. Очень большие накладные расходы на доставку "батарейки".
В дверь негромко постучали. Шеф посмотрел на монитор слева и вдавил кнопку на подлокотнике кресла. Массивная дверь отъехала в сторону, и на пороге возник его помощник.
- Вызывали, босс?
Шеф в который раз подивился врожденному умению подчиненного номер один держать себя достойно - даже выслушивая молча приказы, тот выглядел аристократом, присутствующим при оглашении завещания о наследстве.
- Присаживайся, Артур, - махнул он рукой на соседнее кресло на тонких ножках. - Хоть одно полезное дело сделала робингудочка, - кивнул он на экран. - Пора начинать следующий этап.
Помощник кинул быстрый взгляд в экран телевизора и удовлетворенно хмыкнул.
- Я думаю, через неделю все закрутится. Этот блок программ в регионе Горска транслируют без купюр - сериалы, музыкальное шоу, телеигра - ничего разрушительного для тамошнего азиопского менталитета. Обычная развлекательная жвачка. И время эфира оптимальное. Все учтено, босс. Скоро объект прибудет в Москву. Не зря мы на этого Музыканта ставку сделали.
Шеф пристально посмотрел на своего сотрудника. Мудро и дальновидно перетянул он Артура на свою сторону и определил его своей правой рукой много-много лет назад - разглядел в нем верного и умного породистого пса.
- Идеал объекта вычислен?
- Да, но весьма условно, шеф. Хоть Наблюдатель и уверяет, что вероятность ошибки минимальна, я предпочитаю убедиться сам. Более точно без личного контакта, на расстоянии, это сделать невозможно. А для контакта надо создать подходящую ситуацию, поставить объект в такие условия, чтобы она раскрылась и добровольно пошла на разговор. А такую операцию надо проводить здесь. Почва готовится. К прибытию будет все подготовлено.
Шеф удовлетворенно кивнул.
- Добро. Делай. Да, и проконтролируй эту... - он неопределенно покрутил рукой в воздухе, - ... новообращенную. Где ее сейчас носит и с какими мыслями. Раскаявшийся грешник иногда страшнее инициативного дурака. Всё. - Шеф взмахом руки отпустил подчиненного.
Едва за ним закрылась дверь, босс кинул еще один взгляд в телевизор, развернулся к столу и склонился над бумагами. Не так скоро, как хотелось бы, но дело двигалось. Людям надо во что-то верить. Так, чем он хуже своего предшественника, которому поклонялись миллионы, несмотря на все его изуверства? Но время поджимает. Прежняя "Батарейка" практически износилась. Угораздило же так наступить на пробку. Спивается не по дням, а по часам. А новую еще надо доставить и активизировать. Спокойно, все получится. Главное правильный расчет и контроль.
Шеф поднял трубку телефона и набрал номер Наблюдателя:
- Зайди ко мне.
Артур был для Шефа второй парой рук и главным исполнителем в самых ответственных мероприятиях, Наблюдатель - центральным мозгом и самым мощным интеллектуальным компьютером. С Артуром Шеф работал практически с самого Начала. Карьера же Наблюдателя была головокружительно стремительной и началась сравнительно недавно. С момента появления Наблюдателя научно-прикладной потенциал возможностей Шефа рос в геометрической прогрессии. Соответственно, личная власть и возможности Шефа приумножались в тех же пропорциях. Наблюдатель был как минимум гениален, по людским меркам его IQ просто зашкаливал. В свое время человечество не удосужилось обратить на этот факт внимания. Зато сразу же понял и ухватился Шеф. Кроме уникальных способностей у Наблюдателя, с точки зрения шефа, был еще один большой плюс - его интересовала только наука. Неужели смерть собаки может так напрочь сломать барьеры морали и повлиять на отношение к людям? До сих пор не верилось, что так просто его оказалось прибрать к рукам. Но подробностей Наблюдателю знать нельзя. Побольше бы таких подчиненных.
Когда в кабинет просочилась нескладная долговязая фигура вечно смурного главного контролера, шеф спросил:
- Никаких подозрительных движений?
- Нет, шеф, агенты сообщают о полном соответствии инструкциям. Артуру можно верить. Если вы желаете более тщательной проверки, я усилю контроль. Сам займусь.
- Вот-вот, займись. О результатах докладывать мне лично. В любое время.
Оставшись один, шеф ткнул кнопку громкости на пульте. Давно не получал такого наслаждения от музыки. Парень далеко не дурак. А насколько реальные Миры рождаются в его голове! Может, это и есть то самое главное, ради чего стоит существовать? - некстати закралась подлая мыслишка. Шеф отогнал ее, как назойливую муху. Нет, парень молодец. Третья песня уже, а ни одной банальности. Название любопытное - "Zаппой", уж не в честь ли того так некстати умершего мексиканца с лицом Дьявола и душой Человека:
...Как она терялась,
Как она боялась
Ненавидела простую, но красивую извилистую Алкологику Ума...
Мои провалы
Не количество извилин
Считала следствием безмерного и странного влияния моих Полетов Наяву ...
Не пыталась ни понять,
Ни принять, ни простить
Не желала, не хотела, не терпела - ненавидела мои Цветные Сны...
Этот ритм против шерсти
Для семейной постели...
У него - Боже мой - опять... очередной... Zап-пой...
"Былое и думы" (Герцен, хит 1. Пролог)
1.
Тень Ирины
Я могла только догадываться, что мою душу не примут ни в одном мире: ни в светлом, ни в темном. И оказалась права. Теперь я могу запросто входить к Шуре, не тревожа его покой, слушать песни, входить в сны, предостерегая или советуя. Теперь я точно знаю, что он летает во сне. Все выше и выше. На мои деньги, подброшенные ему Федором, Шура ангажировал студию на запись альбома, скоро выйдет его компакт-диск. Кажется, он понял, откуда эти деньги и что означает их появление. В тот вечер он долго сидел на моей любимой крыше. Я слышала легкий шелест его мыслей и настроения дымчатого цвета светлой печали. Мне казалось, он знает, чувствует, что я рядом. Но у Шуры в голове свой Бог никогда ничего не знаешь наверняка, какими глазами он видит окружающее происходящее.
А вот Федя перестал бывать на крыше. Он сразу оговорил единственное условие: довольно-таки резким он тоном попросил меня не показываться ему на глаза после исполнения процедуры, и даже не присутствовать поблизости. Признаю, я поступила жестоко, заставив его отступить от своих принципов. И тщетно я пыталась доказать, что любое просвещение несет просветителю страдание, что это нормально. Хотя с Федей все более чем странно и непонятно. Все повернулось абсолютно непредсказуемым боком. Но я на Федю не в обиде когда-нибудь я сама разберусь, что же он из меня все-таки сотворил... Что не вампиршу - это точно.
Я уже научилась отводить беды от понравившихся мне людей, небольшие, правда - горе, настоящая трагедия мне не под силу. Но мне некуда спешить, похоже, теперь в моем распоряжении вечность. И никто не может помешать мне - я бесплотна и поэтому неподвластна никаким ни материальным, ни магическим структурам. Мне принадлежат все крыши этого города и тысячи других в разных городах. Если бы не трупы моих клиентов - наверное, я была бы по настоящему счастлива в полетах моего нынешнего "я".
Меня не тяготит одиночество - я привыкла быть одна. Приятно осознавать (слава Богу, у меня осталась эта способность), что я теперь творю добро, пусть маленькое, но без разбора - хорошие люди, не очень, все равно, у меня нет права судить их.
"Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 1)
1.
Женщина резко поднялась с дивана и подошла к книжному шкафу. Среди немногочисленных книг - она никогда не стремилась забивать голову лишней информацией и не тратила много времени на чтение - нашла толстый фотоальбом. Открыв его, женщина быстро нашла, что искала. На свадебной фотографии, счастливо-лениво щурился ее бывший муж. А вот и она рядом - молоденькая, девчонка совсем. Вскружили ей тогда голову его гитара, песни, романтические стихи на закате. Чувствовалась в нем тогда какая-то сила. Но в совместной жизни все оказалось совсем не так легко и просто. Она связала судьбу с ленивым мямлей, который в двадцать три года все еще летал во сне в поисках бесплотной мечты. Муж оказался человеком с пробитым сознанием и сдвинутыми неизвестно куда жизненными ценностями. Силу свою и талант на пустяки тратил. Вместо того чтобы, как все нормальные люди, зарабатывать деньги, и, между прочим, неплохие деньги, все кропал стишочки и сочинял музыку. Нормальные мужики должны все в дом тащить. Её подруги, из тех, кому повезло вовремя и удачно выйти замуж, давно заимели дачи, машины, полезных знакомых. А ведь и её жизнь могла сложиться совсем по-иному, если бы не дурацкая девичья принципиальность. Нина горестно закусила губу, вспомнив юные годы.
Семнадцатилетнюю девчонку привлекли тогда огни большого города и возможность выиграть свою удачу в лотерее столичной жизни. Москва встретила суетой, равнодушием горожан и обилием соблазнов. Но ей было некогда обращать внимание ни на одно, ни на другое, ни на третье. Нина со священным трепетом отнесла документы в МГУ и стала лихорадочно готовиться к экзаменам. Казалось, она сразила наповал преподавателей, но недобрала полбалла. Когда кончились слезы и рыдания, Нина решила твердо стоять на своем. То есть, не поддаваться на родительские требования вернуться домой, а найти работу и на следующий год снова попытать удачу. Ее поддержала дальняя родственница, почти ровесница:
- Делать нечего в твоем захолустье. Поживешь у меня. А там видно будет. Мужа найдем. Или не мужа. Если понадобится, конечно. Все будет хорошо - она говорила так уверенно, что Нина отбросила все сомнения.
Правда, с работой было непросто. Лимита в Москве - особый слой населения. Готовые на любую работу, лимитчики заполонили все мало-мальски приемлемые рабочие места. После долгих поисков Нина устроилась на завод.
2.
Нина
"Меня определили к ужасной машине, при воспоминании о которой до сих пор стынет кровь. Этот монстр ежеминутно покушался на мои руки. Как я не лишилась конечностей, для меня осталось загадкой. Машина, казалось, была живой и только и ждала очередной порции бумаги, чтобы, чавкнув, оттяпать руку по самые уши. Но я проявляла чудеса изворотливости. Когда машина, изжевав положенное, распахивала металлическую пасть, я осторожно укладывала бумагу в механические челюсти и со скоростью змеи отпрыгивала назад. Сразу же раздавался свирепый лязг, доводивший меня к концу смены почти до безумия. Челюсти с силой сжимались и начинали свою работу. И так восемь часов. Пять дней в неделю. Выходных я ждала как манны небесной. Отоспаться и окунуться в чарующий мир столичной жизни.
Субботние и воскресные вечеринки стоили адской рабочей недели. Знакомые сестры приняли меня в компанию. Я быстро стала своей и принимала участие в студенческих междусобойчиках. На такой вечеринке я и встретила свою первую любовь. С редким именем - Владлен. Глубокую и неравную. Как мне тогда казалось. Уже сейчас думается, что можно было повернуть и по-другому, но мне было семнадцать лет. Я глядела на него, как на божество. Ах, как он был красив и небрежен! Пришелец из другого мира. Как должное принимал он мое нежное чувство. Да и я думала, что иначе и быть не может. Кто я? Скромная птичка рядом с умным, циничным, пресытившимся студентом престижного вуза, сыном состоятельных родителей. Сейчас я, без сомнения, показала бы самоуверенному москвичу его место. Но тогда я глядела на него снизу вверх и не могла наглядеться.
Были и другие вечера, которые устраивал для меня другой человек с похожим именем. Тихие, скучноватые и так мало значащие для меня встречи. Мы познакомились с Вадимом, когда я плакалась березке возле МГУ, не найдя себя в списках поступивших. Молодой профессор, наверное, уже тогда разглядел в провинциальной девчонке ту даму, каковой я стала по прошествии многих лет. Я бродила по его квартире, как по музею, изумляясь невиданной роскоши, восхищаясь невероятным уютом. По наивности, я долго принимала его отношение за отцовское. Полночные разговоры, интересные люди, поэтические вечера и жаркие дискуссии - все привлекало новизной и притягивало. Но ни на миг я не задумалась о прелестях жизни здесь в качестве жены или любовницы. Наверное, поэтому я обалдело молчала, когда Вадим произнес:
- Выходи за меня замуж. Я долго искал такую женщину. Не буду лукавить, я не ожидал найти свой идеал в девочке из провинции. Но у судьбы свои странности. И я делаю тебе предложение.
- Вадим, ты старше меня на двадцать лет, - после долгого молчания промямлила я. - И потом, я никак не представляю себя в роли профессорской жены. Прости, я не хотела завлечь тебя.
- Я знаю, у тебя не было никаких планов, - остановил меня Вадим. - И понимаю неожиданность своего шага. Но я не тороплю. Думай.
Домой я вернулась в тяжелых раздумьях, повзрослев за какие-то два часа. Не найдя ответа в себе, обратилась за советом к сестре:
- Вадим - это обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне. Но я не люблю его. Это же брак по расчету.
- За домашними заботами ты забудешь другого, - возразила сестра. - Он же мучает тебя, я вижу. Выйдя за Вадима, ты поднимешься не то что на ступеньку, на целый лестничный пролет, займешь определенное положение в обществе. Тебе будет не до Владленовых прелестей. В конце концов московская прописка в паспорте тебе будет обеспечена навечно, а там - бегай налево, ставь рога, разводись - никуда не денется, имущества для раздела у него хватит. А может быть и, как говорится, стерпится - слюбится.
Я не могла с ней согласиться. Владлен завладел мною целиком и полностью. Мысли, чувства, тело - все было отдано ему. Я страстно хотела выйти за него замуж, родить от него детей. И идея связать свою жизнь с другим человеком показалась мне бредовой. Тем более, с детства мне были привиты такие понятия как честь и честность. А выйти замуж, не любя, что это как не ложь? Для отца бы я умерла тут же. И себя бы возненавидела.
Я тянула с ответом, не зная, как отказать милому и порядочному человеку. Владлен не замечал моих мучений. Он видел только безграничную любовь восторженной простушки. А я стала смотреть на наши отношения с несколько иной стороны. Пришло понимание безнадежности и глубины моего чувства. Где-то внутри зарождалось решение. Еще неосознанное, оно развивалось, как зародыш во чреве матери. Как-то, закурив традиционную "постельную" сигарету, я устремилась к логическому завершению моего романа:
- Владлен, меня зовут замуж, - глядя на классический профиль любимого, уронила я в тишину, - как говорится, выгодно зовут.
Минутная пауза тянулась, как капля меда по банке.
- Мне бы не хотелось тебя терять, - наконец подал голос Владлен. - Но я не могу предложить тебе того же. Вернее, не хочу. Мы такие разные. У меня впереди престижная работа, хорошая карьера. Я всегда буду стремиться к самому лучшему. А кем будешь ты? Домохозяйкой? Ты сама взвоешь через год, два. Это сейчас тебе кажется, что со мной будет вечное счастье. А я знаю, что не смогу сделать тебя счастливой.
Онегин этакий.
Наконец все встало на свои места. Я ясно увидела свою роль и место в жизни Владлена и пожалела себя. Даже если я когда-нибудь раскручу его на предложение, что мне уготовано в этом браке - подобострастная женщина, старающаяся угодить холеному мужу, пытающаяся угадать его желание, гадающая, где он сейчас - на работе или у юной любовницы, боящаяся рано или поздно услышать: "Неблагодарная, я вытащил тебя в столицу, одел, обул, сделал человеком!". Впрочем, эта фраза могла прозвучать в обоих случаях. Ее мог бы обронить через несколько лет и Вадим.
Вскрыв вены своей любви, я уехала домой. Я строила жизнь сама, и что получилось?
В итоге я поимела весьма скромную квартиру, скучную работу и мужа, который все витал в облаках"...
Когда успели поменяться жизненные ценности, Нина и сама не заметила.
3.
"Помню, подруга продавала шубку. Не шубка - мечта.
Я намекнула Алексу, что пора бросить юношеские увлечения. Пора беззаботных бренчаний на гитаре и милых песенок кончилась. Пора и делом заняться. Многие его знакомые еще в доперестроечные времена доставали где-то фирменные шмотки и перепродавали их, зарабатывая хорошие деньги. Обзаводились полезными знакомствами и связями. А пришло время кооперативов - плотно занялись бизнесом всерьез. Но этот же... Одно дело - петь песни, чтобы понравиться любимой девушке. Другое - обеспечивать семью. А он сидел на кухне у батареи и терзал гитарные струны, глядя на мир стеклянными глазами. И этим миром была я, выбравшая нищего музыканта в мужья шесть лет назад. Шесть лет я терпела эти творческие провалы, шесть лет мирилась с дырами в семейном бюджете, тянулась сама, изредка, конечно, для порядка попиливая мужа за отсутствие элементарных жизненных интересов. Все ждала - вот-вот... И, между прочим, ни разу не изменила, по-серьезному по крайней мере.
И не в шубке, наверное, было дело. Сколько можно видеть глаза супруга, переполненные непонятной страстью? Единственной страстью должна быть я молодая, хорошенькая, задорная. Нормальная. Хотелось достатка в доме, чтобы все, как у людей. А получалось какая-то семья хиппи. Нет, Алекс, конечно, работал. Но когда у него наступал так называемый творческий период, ни о какой халтуре и речи не могло быть. Муж тенью ходил по квартире и бормотал:
До сих пор ты ко мне не пришел
Мой Мастер Иллюзий...
И двери мои открыты,
И вина до утра хватит
Посидеть бы с тобой, помолчать обо всем...
Но заходят не те слишком часто
Я устал от их разговоров,
От их иллюзорных истин.
Их так много. Я всех и не вспомню...
Почему Ты ко мне не придешь,
Мой Мастер Иллюзий...
("Мастер иллюзий", из не спетых песен)
Чушь какая, но у Алекса его чокнутые отключки случались так часто, что я даже эти дурацкие стишочки до сих пор наизусть помню.
Зарплата музыканта - слезы. Левак - основной источник доходов. Но Алекс игнорировал этот щедрый источник, лишь изредка уступая после долгих слез и уговоров. Неблагодарный, я ему все отдала, лучшие годы жизни, молодость, даже ребенка родила, а он...
Помню, я увидела сон: как небрежно накидываю на плечи шикарную шубку, вешаю обалденную сумочку на плечо и иду по городу. О! Это был триумф: все вслед оборачиваются, в глазах женщин - зависть, в глазах мужчин восхищение пополам с вожделением. А мне хоть бы хны. Иду, типа, никого не замечаю. Алекс (почему-то ставший во сне жгучим брюнетом) подъезжает на шикарной иномарке, открывает мне дверь, и я королевой водворяюсь в салоне. Выставив в окошко руку с длинной дорогой дамской сигаретой, я равнодушно взираю на прохожих. А какая на мне шляпа, какой воздушный элегантный шарфик! Я принадлежу к иному миру, чтобы задумываться о мнении этих бедняг, гуляющих пешком. Изящным жестом поправив прическу, я откидываюсь на спинку сиденья. Вдруг машину сотрясает мощный удар, и я влетаю лицом в приборную панель. Автоматически подумав, что непременно будет синяк, я поворачиваю голову в сторону Алекса, чтобы уничтожить идиота одним взглядом.... И с безразмерным разочарованием обнаруживаю, что лежу на полу супружеской спальни. Еще не отошедшая от сна, бросаю взгляд на кровать: пуста. Подушка мужа - даже не примята. Голова еще хранила ощущения потрясающего сновидения. Представив снова себя, ту, гордо шествующую по улице, примадонной впархивающей в машину, я поймала свое отражение в зеркале. И застонала от осознания, что реальность так далека от фантазии. На меня смотрело хмурое лицо с неприятными мешками под глазами и зачатками морщин. Разочарование быстро перерастало в ярость. Да что же это такое?! Годы! Годы уходят, а я все еще в начале, похоже, бесконечного, пути! Одним движением прыгнув на ноги, я накинула халат и отправилась на поиски супруга, готовая устроить грандиозный скандал.
Алекс сидел возле любимой батареи и, приоткрыв рот, спал в обнимку с гитарой и был похож на соседского ребенка-дебила - такая странная улыбка блуждала по его лицу. Уж точно, ему снится не то, что мне. Он явно сейчас беседует с Музой, конечно же, совершенно не похожей на меня. Вокруг были разбросаны листы бумаги с текстами. Если он уснул здесь, значит, удовлетворен, значит, очередные стишата вышли типа того, что он так долго искал.
Я взяла один листочек и попыталась прочитать. Как и следовало ожидать, из-под пера моего кухонного гения вышла очередная ахинея: мыши, крыша, не замечают, летают, скребутся - тьфу, как в том похабном анекдоте на школьную тему. Мои пальцы зашевелились сами собой, готовые вцепиться в роскошную Алексову шевелюру. Беззаботный стрекозел, жена на грани истерики, денег и перспектив нет, а он безмятежно спит. Дикая ярость поднималась выше и выше из глубин живота. Я опустилась на колени и начала собирать с пола бумажки. Первый коряво исписанный лист я рвала медленно, с наслаждением вслушиваясь в треск разрывающейся бумаги. Я растерзала его в мелкие кусочки. А потом, как прорвало. С методичностью автомата, листок за листком брала и рвала, брала и рвала. С каким-то остервенением, с садистким чувством удовлетворения. Алекс завозился во сне. Внутри меня что-то где-то екнуло. Я прислушалась, на мгновенье замерев. Но Алекс спал, и я продолжила свое дело. Когда на полу образовалась кучка из клочков бумаги, я злорадно улыбнулась, загребла горсть и опрокинула ладонь над Алексовой головой. На него посыпался бумажный дождь.
Один клочок, планируя, задел за нос. Муженек чихнул и соизволил наконец-то открыть глаза. Глянув на меня мутным спросонья взглядом, он улыбнулся и протянул руку.
- Нина, вот здорово. Ты знаешь, пожалуй, у меня получилось.
Все еще улыбаясь, я загребла вторую горсть и швырнула в лицо мужа.
- Нина? Ты что? - оторопел Алекс.
Он пока не понял, что кружилось по кухне. Он еще не сообразил, что это его стихи летают в воздухе.
Женщина слабо улыбнулась.
- Все хорошо, спасибо. Я тут на лавочке посижу немного, в себя приду. Кажется, ноги подкашиваются, не послушаются. Но вы идите, не беспокойтесь. Я справлюсь.
Шура недоверчиво посмотрел на нее, но спорить не стал. Возвращаясь к подъезду, он заглянул в салон машины. Бледный водитель, выпучив глаза, выблевывал остатки дорогого завтрака - в неаппетитной луже отчетливо блестели жемчужинки черной икры. Шура открыл дверцу, осторожно, чтобы не испачкаться, вытащил обалдевшего парня из машины и аккуратно впечатал кулак в мясистый нос. Придержал горе-водилу, чтобы не упал, и также аккуратно посадил туда, откуда взял. Шура во всем любил порядок. Парень даже не рыпнулся, видимо, приняв удар, как финал аттракциона.
- Ну зачем вы так? - мягко упрекнула Шуру соседка.
- Положено, - сурово отозвался Шура и, сочтя инцидент исчерпанным, пошел домой. У самых дверей подъезда он наткнулся на сантехника Федора и мельком подумал, что странный мужик - этот Федор. Вроде самый что ни на есть опустившийся пролетарий, а что-то в нем есть странное, какое-то несоответствие, ускользающее от чужих взглядов. И сейчас Шура в который раз удивился: Федор разговаривал по сотовому телефону. Увидев жильца, сантехник заговорщицки подмигнул. Шура кивнул ему, пожал плечами и поднялся к себе. Чего только не бывает на свете.
5.
- Да... да... все нормально, босс, задание выполнено. Аналитики сработали на славу. Да, да, клиент готов, не сомневайтесь. Все в лучшем виде. Как мы и надеялись, у девчонки внушаемость оказалась на уровне расчетной, на хорошем таком уровне. Считает себя укушенной бесплотной нежитью... А куда она денется? "Куды же ей бедной еще улететь?"... Если не дура, и не дикая, сама нас найдет. И еще рада будет любой работе... Музыкант? Вы не знаете этой публики, шеф, девица уже кажется ему сном, проходным этапом большого творческого пути гения. Нет-нет, гарантия полная и вечная...
Часть вторая
МОСТЫ СОЖЖЕНЫ
Краткое описание событий, имевших место реально быть в первой части:
Ого!
Содержание событий, уже случившихся и имеющих вероятность произойти во второй части:
-- "Былое и думы" (Герцен, хит 1. Пролог).
-- "Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 1).
-- "Трудно быть Богом". И не всегда приятно.
-- "Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 2).
-- "Детская болезнь левизны" (Ленин). Эпидемия.
-- "Гори, гори, моя звезда" ... синим пламенем.
Опусти свое тело на полночный снег
"Смирись и усни - ты устал..."
Ты слышишь тот шепот, ты видишь Тот Свет,
Ты знаешь, что кто-то позвал.
Ты видишь какие-то Тени...
(из не спетых песен)
Шеф сидел в массивном старинном кресле. Это был единственный предмет мебели, выбивавшийся из интерьера кабинета, оснащенного на современный лад. Шеф внимательно смотрел в экран телевизора. Что ж, пожалуй, среди нынешних попрыгунчиков этот парень на самом деле новая звезда совершенно иной величины и качества. Давно не наблюдалось такой гармонии текстов, музыки, голоса и образа музыканта. Сам Музыкант долго и гарантированно тщетно пытался бы обнародовать свои вещи. Если бы он знал, какие деньги и рычаги влияния задействованы вокруг его музыки, чтобы пробить бетонные барьеры, понастроенные богатой бездарью от поп-культуры в этой стране... Пусть уж лучше остается в счастливом неведении. И, скорее всего, его многие не поймут и этого стремительного взлета без царственного соизволения ныне правящей Примадонны не простят. Но это уже неважно. Дальше пусть барахтается сам как может и благодарит судьбу за предоставленный шанс. Жирный кусок сала для выманивания объекта из Горска. Очень большие накладные расходы на доставку "батарейки".
В дверь негромко постучали. Шеф посмотрел на монитор слева и вдавил кнопку на подлокотнике кресла. Массивная дверь отъехала в сторону, и на пороге возник его помощник.
- Вызывали, босс?
Шеф в который раз подивился врожденному умению подчиненного номер один держать себя достойно - даже выслушивая молча приказы, тот выглядел аристократом, присутствующим при оглашении завещания о наследстве.
- Присаживайся, Артур, - махнул он рукой на соседнее кресло на тонких ножках. - Хоть одно полезное дело сделала робингудочка, - кивнул он на экран. - Пора начинать следующий этап.
Помощник кинул быстрый взгляд в экран телевизора и удовлетворенно хмыкнул.
- Я думаю, через неделю все закрутится. Этот блок программ в регионе Горска транслируют без купюр - сериалы, музыкальное шоу, телеигра - ничего разрушительного для тамошнего азиопского менталитета. Обычная развлекательная жвачка. И время эфира оптимальное. Все учтено, босс. Скоро объект прибудет в Москву. Не зря мы на этого Музыканта ставку сделали.
Шеф пристально посмотрел на своего сотрудника. Мудро и дальновидно перетянул он Артура на свою сторону и определил его своей правой рукой много-много лет назад - разглядел в нем верного и умного породистого пса.
- Идеал объекта вычислен?
- Да, но весьма условно, шеф. Хоть Наблюдатель и уверяет, что вероятность ошибки минимальна, я предпочитаю убедиться сам. Более точно без личного контакта, на расстоянии, это сделать невозможно. А для контакта надо создать подходящую ситуацию, поставить объект в такие условия, чтобы она раскрылась и добровольно пошла на разговор. А такую операцию надо проводить здесь. Почва готовится. К прибытию будет все подготовлено.
Шеф удовлетворенно кивнул.
- Добро. Делай. Да, и проконтролируй эту... - он неопределенно покрутил рукой в воздухе, - ... новообращенную. Где ее сейчас носит и с какими мыслями. Раскаявшийся грешник иногда страшнее инициативного дурака. Всё. - Шеф взмахом руки отпустил подчиненного.
Едва за ним закрылась дверь, босс кинул еще один взгляд в телевизор, развернулся к столу и склонился над бумагами. Не так скоро, как хотелось бы, но дело двигалось. Людям надо во что-то верить. Так, чем он хуже своего предшественника, которому поклонялись миллионы, несмотря на все его изуверства? Но время поджимает. Прежняя "Батарейка" практически износилась. Угораздило же так наступить на пробку. Спивается не по дням, а по часам. А новую еще надо доставить и активизировать. Спокойно, все получится. Главное правильный расчет и контроль.
Шеф поднял трубку телефона и набрал номер Наблюдателя:
- Зайди ко мне.
Артур был для Шефа второй парой рук и главным исполнителем в самых ответственных мероприятиях, Наблюдатель - центральным мозгом и самым мощным интеллектуальным компьютером. С Артуром Шеф работал практически с самого Начала. Карьера же Наблюдателя была головокружительно стремительной и началась сравнительно недавно. С момента появления Наблюдателя научно-прикладной потенциал возможностей Шефа рос в геометрической прогрессии. Соответственно, личная власть и возможности Шефа приумножались в тех же пропорциях. Наблюдатель был как минимум гениален, по людским меркам его IQ просто зашкаливал. В свое время человечество не удосужилось обратить на этот факт внимания. Зато сразу же понял и ухватился Шеф. Кроме уникальных способностей у Наблюдателя, с точки зрения шефа, был еще один большой плюс - его интересовала только наука. Неужели смерть собаки может так напрочь сломать барьеры морали и повлиять на отношение к людям? До сих пор не верилось, что так просто его оказалось прибрать к рукам. Но подробностей Наблюдателю знать нельзя. Побольше бы таких подчиненных.
Когда в кабинет просочилась нескладная долговязая фигура вечно смурного главного контролера, шеф спросил:
- Никаких подозрительных движений?
- Нет, шеф, агенты сообщают о полном соответствии инструкциям. Артуру можно верить. Если вы желаете более тщательной проверки, я усилю контроль. Сам займусь.
- Вот-вот, займись. О результатах докладывать мне лично. В любое время.
Оставшись один, шеф ткнул кнопку громкости на пульте. Давно не получал такого наслаждения от музыки. Парень далеко не дурак. А насколько реальные Миры рождаются в его голове! Может, это и есть то самое главное, ради чего стоит существовать? - некстати закралась подлая мыслишка. Шеф отогнал ее, как назойливую муху. Нет, парень молодец. Третья песня уже, а ни одной банальности. Название любопытное - "Zаппой", уж не в честь ли того так некстати умершего мексиканца с лицом Дьявола и душой Человека:
...Как она терялась,
Как она боялась
Ненавидела простую, но красивую извилистую Алкологику Ума...
Мои провалы
Не количество извилин
Считала следствием безмерного и странного влияния моих Полетов Наяву ...
Не пыталась ни понять,
Ни принять, ни простить
Не желала, не хотела, не терпела - ненавидела мои Цветные Сны...
Этот ритм против шерсти
Для семейной постели...
У него - Боже мой - опять... очередной... Zап-пой...
"Былое и думы" (Герцен, хит 1. Пролог)
1.
Тень Ирины
Я могла только догадываться, что мою душу не примут ни в одном мире: ни в светлом, ни в темном. И оказалась права. Теперь я могу запросто входить к Шуре, не тревожа его покой, слушать песни, входить в сны, предостерегая или советуя. Теперь я точно знаю, что он летает во сне. Все выше и выше. На мои деньги, подброшенные ему Федором, Шура ангажировал студию на запись альбома, скоро выйдет его компакт-диск. Кажется, он понял, откуда эти деньги и что означает их появление. В тот вечер он долго сидел на моей любимой крыше. Я слышала легкий шелест его мыслей и настроения дымчатого цвета светлой печали. Мне казалось, он знает, чувствует, что я рядом. Но у Шуры в голове свой Бог никогда ничего не знаешь наверняка, какими глазами он видит окружающее происходящее.
А вот Федя перестал бывать на крыше. Он сразу оговорил единственное условие: довольно-таки резким он тоном попросил меня не показываться ему на глаза после исполнения процедуры, и даже не присутствовать поблизости. Признаю, я поступила жестоко, заставив его отступить от своих принципов. И тщетно я пыталась доказать, что любое просвещение несет просветителю страдание, что это нормально. Хотя с Федей все более чем странно и непонятно. Все повернулось абсолютно непредсказуемым боком. Но я на Федю не в обиде когда-нибудь я сама разберусь, что же он из меня все-таки сотворил... Что не вампиршу - это точно.
Я уже научилась отводить беды от понравившихся мне людей, небольшие, правда - горе, настоящая трагедия мне не под силу. Но мне некуда спешить, похоже, теперь в моем распоряжении вечность. И никто не может помешать мне - я бесплотна и поэтому неподвластна никаким ни материальным, ни магическим структурам. Мне принадлежат все крыши этого города и тысячи других в разных городах. Если бы не трупы моих клиентов - наверное, я была бы по настоящему счастлива в полетах моего нынешнего "я".
Меня не тяготит одиночество - я привыкла быть одна. Приятно осознавать (слава Богу, у меня осталась эта способность), что я теперь творю добро, пусть маленькое, но без разбора - хорошие люди, не очень, все равно, у меня нет права судить их.
"Былое и думы" (Герцен, хит 1. Том 1)
1.
Женщина резко поднялась с дивана и подошла к книжному шкафу. Среди немногочисленных книг - она никогда не стремилась забивать голову лишней информацией и не тратила много времени на чтение - нашла толстый фотоальбом. Открыв его, женщина быстро нашла, что искала. На свадебной фотографии, счастливо-лениво щурился ее бывший муж. А вот и она рядом - молоденькая, девчонка совсем. Вскружили ей тогда голову его гитара, песни, романтические стихи на закате. Чувствовалась в нем тогда какая-то сила. Но в совместной жизни все оказалось совсем не так легко и просто. Она связала судьбу с ленивым мямлей, который в двадцать три года все еще летал во сне в поисках бесплотной мечты. Муж оказался человеком с пробитым сознанием и сдвинутыми неизвестно куда жизненными ценностями. Силу свою и талант на пустяки тратил. Вместо того чтобы, как все нормальные люди, зарабатывать деньги, и, между прочим, неплохие деньги, все кропал стишочки и сочинял музыку. Нормальные мужики должны все в дом тащить. Её подруги, из тех, кому повезло вовремя и удачно выйти замуж, давно заимели дачи, машины, полезных знакомых. А ведь и её жизнь могла сложиться совсем по-иному, если бы не дурацкая девичья принципиальность. Нина горестно закусила губу, вспомнив юные годы.
Семнадцатилетнюю девчонку привлекли тогда огни большого города и возможность выиграть свою удачу в лотерее столичной жизни. Москва встретила суетой, равнодушием горожан и обилием соблазнов. Но ей было некогда обращать внимание ни на одно, ни на другое, ни на третье. Нина со священным трепетом отнесла документы в МГУ и стала лихорадочно готовиться к экзаменам. Казалось, она сразила наповал преподавателей, но недобрала полбалла. Когда кончились слезы и рыдания, Нина решила твердо стоять на своем. То есть, не поддаваться на родительские требования вернуться домой, а найти работу и на следующий год снова попытать удачу. Ее поддержала дальняя родственница, почти ровесница:
- Делать нечего в твоем захолустье. Поживешь у меня. А там видно будет. Мужа найдем. Или не мужа. Если понадобится, конечно. Все будет хорошо - она говорила так уверенно, что Нина отбросила все сомнения.
Правда, с работой было непросто. Лимита в Москве - особый слой населения. Готовые на любую работу, лимитчики заполонили все мало-мальски приемлемые рабочие места. После долгих поисков Нина устроилась на завод.
2.
Нина
"Меня определили к ужасной машине, при воспоминании о которой до сих пор стынет кровь. Этот монстр ежеминутно покушался на мои руки. Как я не лишилась конечностей, для меня осталось загадкой. Машина, казалось, была живой и только и ждала очередной порции бумаги, чтобы, чавкнув, оттяпать руку по самые уши. Но я проявляла чудеса изворотливости. Когда машина, изжевав положенное, распахивала металлическую пасть, я осторожно укладывала бумагу в механические челюсти и со скоростью змеи отпрыгивала назад. Сразу же раздавался свирепый лязг, доводивший меня к концу смены почти до безумия. Челюсти с силой сжимались и начинали свою работу. И так восемь часов. Пять дней в неделю. Выходных я ждала как манны небесной. Отоспаться и окунуться в чарующий мир столичной жизни.
Субботние и воскресные вечеринки стоили адской рабочей недели. Знакомые сестры приняли меня в компанию. Я быстро стала своей и принимала участие в студенческих междусобойчиках. На такой вечеринке я и встретила свою первую любовь. С редким именем - Владлен. Глубокую и неравную. Как мне тогда казалось. Уже сейчас думается, что можно было повернуть и по-другому, но мне было семнадцать лет. Я глядела на него, как на божество. Ах, как он был красив и небрежен! Пришелец из другого мира. Как должное принимал он мое нежное чувство. Да и я думала, что иначе и быть не может. Кто я? Скромная птичка рядом с умным, циничным, пресытившимся студентом престижного вуза, сыном состоятельных родителей. Сейчас я, без сомнения, показала бы самоуверенному москвичу его место. Но тогда я глядела на него снизу вверх и не могла наглядеться.
Были и другие вечера, которые устраивал для меня другой человек с похожим именем. Тихие, скучноватые и так мало значащие для меня встречи. Мы познакомились с Вадимом, когда я плакалась березке возле МГУ, не найдя себя в списках поступивших. Молодой профессор, наверное, уже тогда разглядел в провинциальной девчонке ту даму, каковой я стала по прошествии многих лет. Я бродила по его квартире, как по музею, изумляясь невиданной роскоши, восхищаясь невероятным уютом. По наивности, я долго принимала его отношение за отцовское. Полночные разговоры, интересные люди, поэтические вечера и жаркие дискуссии - все привлекало новизной и притягивало. Но ни на миг я не задумалась о прелестях жизни здесь в качестве жены или любовницы. Наверное, поэтому я обалдело молчала, когда Вадим произнес:
- Выходи за меня замуж. Я долго искал такую женщину. Не буду лукавить, я не ожидал найти свой идеал в девочке из провинции. Но у судьбы свои странности. И я делаю тебе предложение.
- Вадим, ты старше меня на двадцать лет, - после долгого молчания промямлила я. - И потом, я никак не представляю себя в роли профессорской жены. Прости, я не хотела завлечь тебя.
- Я знаю, у тебя не было никаких планов, - остановил меня Вадим. - И понимаю неожиданность своего шага. Но я не тороплю. Думай.
Домой я вернулась в тяжелых раздумьях, повзрослев за какие-то два часа. Не найдя ответа в себе, обратилась за советом к сестре:
- Вадим - это обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне. Но я не люблю его. Это же брак по расчету.
- За домашними заботами ты забудешь другого, - возразила сестра. - Он же мучает тебя, я вижу. Выйдя за Вадима, ты поднимешься не то что на ступеньку, на целый лестничный пролет, займешь определенное положение в обществе. Тебе будет не до Владленовых прелестей. В конце концов московская прописка в паспорте тебе будет обеспечена навечно, а там - бегай налево, ставь рога, разводись - никуда не денется, имущества для раздела у него хватит. А может быть и, как говорится, стерпится - слюбится.
Я не могла с ней согласиться. Владлен завладел мною целиком и полностью. Мысли, чувства, тело - все было отдано ему. Я страстно хотела выйти за него замуж, родить от него детей. И идея связать свою жизнь с другим человеком показалась мне бредовой. Тем более, с детства мне были привиты такие понятия как честь и честность. А выйти замуж, не любя, что это как не ложь? Для отца бы я умерла тут же. И себя бы возненавидела.
Я тянула с ответом, не зная, как отказать милому и порядочному человеку. Владлен не замечал моих мучений. Он видел только безграничную любовь восторженной простушки. А я стала смотреть на наши отношения с несколько иной стороны. Пришло понимание безнадежности и глубины моего чувства. Где-то внутри зарождалось решение. Еще неосознанное, оно развивалось, как зародыш во чреве матери. Как-то, закурив традиционную "постельную" сигарету, я устремилась к логическому завершению моего романа:
- Владлен, меня зовут замуж, - глядя на классический профиль любимого, уронила я в тишину, - как говорится, выгодно зовут.
Минутная пауза тянулась, как капля меда по банке.
- Мне бы не хотелось тебя терять, - наконец подал голос Владлен. - Но я не могу предложить тебе того же. Вернее, не хочу. Мы такие разные. У меня впереди престижная работа, хорошая карьера. Я всегда буду стремиться к самому лучшему. А кем будешь ты? Домохозяйкой? Ты сама взвоешь через год, два. Это сейчас тебе кажется, что со мной будет вечное счастье. А я знаю, что не смогу сделать тебя счастливой.
Онегин этакий.
Наконец все встало на свои места. Я ясно увидела свою роль и место в жизни Владлена и пожалела себя. Даже если я когда-нибудь раскручу его на предложение, что мне уготовано в этом браке - подобострастная женщина, старающаяся угодить холеному мужу, пытающаяся угадать его желание, гадающая, где он сейчас - на работе или у юной любовницы, боящаяся рано или поздно услышать: "Неблагодарная, я вытащил тебя в столицу, одел, обул, сделал человеком!". Впрочем, эта фраза могла прозвучать в обоих случаях. Ее мог бы обронить через несколько лет и Вадим.
Вскрыв вены своей любви, я уехала домой. Я строила жизнь сама, и что получилось?
В итоге я поимела весьма скромную квартиру, скучную работу и мужа, который все витал в облаках"...
Когда успели поменяться жизненные ценности, Нина и сама не заметила.
3.
"Помню, подруга продавала шубку. Не шубка - мечта.
Я намекнула Алексу, что пора бросить юношеские увлечения. Пора беззаботных бренчаний на гитаре и милых песенок кончилась. Пора и делом заняться. Многие его знакомые еще в доперестроечные времена доставали где-то фирменные шмотки и перепродавали их, зарабатывая хорошие деньги. Обзаводились полезными знакомствами и связями. А пришло время кооперативов - плотно занялись бизнесом всерьез. Но этот же... Одно дело - петь песни, чтобы понравиться любимой девушке. Другое - обеспечивать семью. А он сидел на кухне у батареи и терзал гитарные струны, глядя на мир стеклянными глазами. И этим миром была я, выбравшая нищего музыканта в мужья шесть лет назад. Шесть лет я терпела эти творческие провалы, шесть лет мирилась с дырами в семейном бюджете, тянулась сама, изредка, конечно, для порядка попиливая мужа за отсутствие элементарных жизненных интересов. Все ждала - вот-вот... И, между прочим, ни разу не изменила, по-серьезному по крайней мере.
И не в шубке, наверное, было дело. Сколько можно видеть глаза супруга, переполненные непонятной страстью? Единственной страстью должна быть я молодая, хорошенькая, задорная. Нормальная. Хотелось достатка в доме, чтобы все, как у людей. А получалось какая-то семья хиппи. Нет, Алекс, конечно, работал. Но когда у него наступал так называемый творческий период, ни о какой халтуре и речи не могло быть. Муж тенью ходил по квартире и бормотал:
До сих пор ты ко мне не пришел
Мой Мастер Иллюзий...
И двери мои открыты,
И вина до утра хватит
Посидеть бы с тобой, помолчать обо всем...
Но заходят не те слишком часто
Я устал от их разговоров,
От их иллюзорных истин.
Их так много. Я всех и не вспомню...
Почему Ты ко мне не придешь,
Мой Мастер Иллюзий...
("Мастер иллюзий", из не спетых песен)
Чушь какая, но у Алекса его чокнутые отключки случались так часто, что я даже эти дурацкие стишочки до сих пор наизусть помню.
Зарплата музыканта - слезы. Левак - основной источник доходов. Но Алекс игнорировал этот щедрый источник, лишь изредка уступая после долгих слез и уговоров. Неблагодарный, я ему все отдала, лучшие годы жизни, молодость, даже ребенка родила, а он...
Помню, я увидела сон: как небрежно накидываю на плечи шикарную шубку, вешаю обалденную сумочку на плечо и иду по городу. О! Это был триумф: все вслед оборачиваются, в глазах женщин - зависть, в глазах мужчин восхищение пополам с вожделением. А мне хоть бы хны. Иду, типа, никого не замечаю. Алекс (почему-то ставший во сне жгучим брюнетом) подъезжает на шикарной иномарке, открывает мне дверь, и я королевой водворяюсь в салоне. Выставив в окошко руку с длинной дорогой дамской сигаретой, я равнодушно взираю на прохожих. А какая на мне шляпа, какой воздушный элегантный шарфик! Я принадлежу к иному миру, чтобы задумываться о мнении этих бедняг, гуляющих пешком. Изящным жестом поправив прическу, я откидываюсь на спинку сиденья. Вдруг машину сотрясает мощный удар, и я влетаю лицом в приборную панель. Автоматически подумав, что непременно будет синяк, я поворачиваю голову в сторону Алекса, чтобы уничтожить идиота одним взглядом.... И с безразмерным разочарованием обнаруживаю, что лежу на полу супружеской спальни. Еще не отошедшая от сна, бросаю взгляд на кровать: пуста. Подушка мужа - даже не примята. Голова еще хранила ощущения потрясающего сновидения. Представив снова себя, ту, гордо шествующую по улице, примадонной впархивающей в машину, я поймала свое отражение в зеркале. И застонала от осознания, что реальность так далека от фантазии. На меня смотрело хмурое лицо с неприятными мешками под глазами и зачатками морщин. Разочарование быстро перерастало в ярость. Да что же это такое?! Годы! Годы уходят, а я все еще в начале, похоже, бесконечного, пути! Одним движением прыгнув на ноги, я накинула халат и отправилась на поиски супруга, готовая устроить грандиозный скандал.
Алекс сидел возле любимой батареи и, приоткрыв рот, спал в обнимку с гитарой и был похож на соседского ребенка-дебила - такая странная улыбка блуждала по его лицу. Уж точно, ему снится не то, что мне. Он явно сейчас беседует с Музой, конечно же, совершенно не похожей на меня. Вокруг были разбросаны листы бумаги с текстами. Если он уснул здесь, значит, удовлетворен, значит, очередные стишата вышли типа того, что он так долго искал.
Я взяла один листочек и попыталась прочитать. Как и следовало ожидать, из-под пера моего кухонного гения вышла очередная ахинея: мыши, крыша, не замечают, летают, скребутся - тьфу, как в том похабном анекдоте на школьную тему. Мои пальцы зашевелились сами собой, готовые вцепиться в роскошную Алексову шевелюру. Беззаботный стрекозел, жена на грани истерики, денег и перспектив нет, а он безмятежно спит. Дикая ярость поднималась выше и выше из глубин живота. Я опустилась на колени и начала собирать с пола бумажки. Первый коряво исписанный лист я рвала медленно, с наслаждением вслушиваясь в треск разрывающейся бумаги. Я растерзала его в мелкие кусочки. А потом, как прорвало. С методичностью автомата, листок за листком брала и рвала, брала и рвала. С каким-то остервенением, с садистким чувством удовлетворения. Алекс завозился во сне. Внутри меня что-то где-то екнуло. Я прислушалась, на мгновенье замерев. Но Алекс спал, и я продолжила свое дело. Когда на полу образовалась кучка из клочков бумаги, я злорадно улыбнулась, загребла горсть и опрокинула ладонь над Алексовой головой. На него посыпался бумажный дождь.
Один клочок, планируя, задел за нос. Муженек чихнул и соизволил наконец-то открыть глаза. Глянув на меня мутным спросонья взглядом, он улыбнулся и протянул руку.
- Нина, вот здорово. Ты знаешь, пожалуй, у меня получилось.
Все еще улыбаясь, я загребла вторую горсть и швырнула в лицо мужа.
- Нина? Ты что? - оторопел Алекс.
Он пока не понял, что кружилось по кухне. Он еще не сообразил, что это его стихи летают в воздухе.