Фауст Джо. Драгоценный груз

   – Мистергерцог, ваши чувства меняются слишком быстро. Возможно, вы больны. Быть может, вам стоит прилечь?
   – Позже. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда.
   – Да, – подтвердил Мистербоб. – О том же самом я говорил вам совсем недавно, предлагая отправиться к Маргаретхирн. Но вы отказались.
   – Я был не прав, – признал Герцог, вооружаясь снятым с микропроектора лазером. – Вы и правда готовы помочь мне выбраться отсюда? Прямо сейчас, немедленно?
   – Я помогу вам. Я сделаю все от меня зависящее, но объясните, зачем вам это? – спросил арколианец, не скрывая удивления по поводу происшедшей с Герцогом перемены.
   – Мой друг намерен совершить серьезную ошибку. Если информация, которую я получил от В-формы, правдива, то мой друг спутался с боевиками из антиарколианской фракции. Он может повредить лайнер, и я должен помешать этому. Он мой друг, и я не хочу видеть его принесенным в жертву за допущенную ошибку. Вы тоже мой друг, и я не хочу, чтобы вам был причинен вред. Понимаете?
   – Вы льстите мне, мистергерцог.
   Герцог направил лазер на стену и включил. Рубиновый луч скользнул по стеновому покрытию, оставляя бугристый черный след.
   – Мы обязательно поговорим с вами обо всем этом более подробно после того, как я свяжусь с капитаном лайнера или с другими разумными А-формами. Но прежде мне надо помочь моим друзьям, а для этого выбраться из тюремного отсека. Я не принесу вам вреда. Я издаю запах правды? – он выключил лазер.
   – Да. Хотите, чтобы я поговорил с надзирательницей, или мне лучше сразу связаться с Маргаретхирн? – спросил Мистербоб.
   – Нет-нет, мы сделаем по-другому. Переговоры займут слишком много времени, а его-то у нас как раз и нету. Разумные А-формы верят, что я желаю вам зла? Вот на этом мы и сыграем. Я буду вести себя так, будто намерен причинить вам величайший вред, и в страхе за вашу жизнь надзирательница выпустит нас из тюремного отсека.
   – Действительно? Мне не терпится увидеть, как сработает ваш план. Мы уже идем? – арколианец был полон энтузиазма, и Герцог подумал, что он и впрямь отличный парень.
   – Идем. Вы, Мистербоб, первым, а я за вами.
   – Действительно, – теперь голос арколианца напоминал восторженное кудахтанье. – Действительно, действительно, действительно…
   Выйдя из камеры, они прошли по коридору и остановились перед ведущий в тюремный отсек дверью, Мистербоб нажал на кнопку звонка, и из служебной комнатки выглянула надзирательница. Он ощутил исходящий от нее запах неприязни. Пытаясь скрыть свои чувства, она изобразила на лице улыбку, растаявшую, едва только Герцог оказался в поле ее зрения.
   Источая запах тревоги и страха, надзирательница все же сделала несколько шагов вперед.
   – Господин посол, заключенному нельзя покидать тюремный отсек!
   – Действительно? – спросил Мистербоб, довольный тем, что надзирательница не в состоянии ощущать исходящий от Герцога запах доброжелательности. Чудный запах, свидетельствующий о том, что он не может причинить зла ни ему самому, ни надзирательнице, поскольку относится к ним с явной симпатией. – Кажется, Вильямарбор не оставляет мне выбора и не спрашивает моего желания.
   – Не вздумай шуметь и звать на помощь! – рявкнул Герцог. – Иначе я поджарю твои мозги! – он устрашающе махнул лазером и для большей убедительности направил его на надзирательницу.
   Мистербоб ощущал, что она испускает запах долга, и рука ее вот-вот коснется расположенной под столешницей кнопки тревоги, о чем Герцог, судя по всему, не догадывался. Это плохо, подумал арколианец и слегка согнулся, чтобы освободить испускающий запахи клапан.
   – Что это? – недоуменно спросил Герцог, непроизвольно фыркая.
   Мистербоб наклонил торс, направляя насыщенную специфическими запахами струю воздуха прямо на надзирательницу. Он знал, что смесь аммиака, отработанного машинного масла, подсыхающей крови, гниения и горящей серы усилят испытываемые ею страх и тревогу.
   – Отойди от стола! – завопил Герцог, сообразив, наконец, что собирается сделать надзирательница.
   Ее добил запах, описанный большинством человеческих А-форм, как кошачье-тигриный. Он поразил ее в тот самый момент, когда, оставив надежду нажать на кнопку сигнализации, она схватилась за рукоять пистолета, выглядывавшую из поясной кобуры. Запах подействовал на надзирательницу, как удар тока. Она отдернула руку от кобуры, выпучила глаза и открыла рот, не в силах понять, что же с ней происходит – испуганная, сбитая с толку, деморализованная…
   «Неплохо сработано», – похвалил себя Мистербоб.
   – Брось оружие на пол! – рявкнул Герцог.
   Вытащив пистолет из кобуры, надзирательница отшвырнула его с таким видом, словно избавлялась от забравшейся в ее сумочку ядовитой гадины.
   – Подпихни его сюда.
   Она откинула пистолет ногой, и он завертелся между Герцогом и арколианцем. Продолжая направлять лазер на Мистербоба, Герцог присел на корточки и подобрал пистолет.
   – А теперь принеси мою одежду, – приказал он. Надзирательница не шевельнулась, Мистербоб ослабил кошачье-тигриный запах и выдохнул радостный сосново-смолистый аромат.
   – Сейчас принесу, – невольно заулыбавшись, произнесла надзирательница,
   – Только без шуточек!
   – Конечно, о чем разговор, – заверила Герцога надзирательница и скрылась в служебной комнате.
   Герцог мрачно засопел, Мистербоб повернулся к нему и выдохнул толику сосново-смолистого аромата.
   – Это работает! – похвалил его Герцог, улыбаясь во весь рот.
   – Я рад, что вам нравится, – вежливо ответил арколианец.
   Герцог сел за стоящий около двери стол и включил компьютер.
   – Пока она ходит за одеждой, я успею выяснить все, что меня интересует. – Пальцы его запорхали над клавиатурой. – Если бы мне удалось узнать, где сейчас находится мой приятель, это значительно облегчило бы нашу задачу… Ага, нашел!
   Он ткнул пальцем в экран, на котором высветилось следующее сообщение:
   ПАЦИЕНТ, ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЙ НОМЕР 99048. МОРИС ВОНН. СТАТУС: ЗАКЛЮЧЕННЫЙ. СПЕЦИАЛЬНЫЕ ЗАМЕТКИ: ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ РАНЕНИЕ, В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ НАХОДИТСЯ НА УРОВНЕ 12 GA, В ЛАЗАРЕТЕ. МЕДПЕРСОНАЛ СООБЩИТ, КОГДА УСЛОВИЯ ПОЗВОЛЯТ ПЕРЕВЕСТИ ПАЦИЕНТА В ТЮРЕМНЫЙ ОТСЕК.
   – Ну вот, я же говорил! – самодовольно воскликнул он. – Это оказалось легче, чем я…
   Ведущая в тюремный отсек дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась Маргарет О'Хирн.
   – Мистербоб! Вы…
   Мгновенно сориентировавшись, Герцог отпрыгнул от компьютера, обхватил арколианца левой рукой, а правой прижал к его голове лазер и крикнул:
   – Стоять!
   – Погоди, Герцог! – попытался остановить его Мэй, выступая из-за спины капитана лайнера. – Не делай этого.
   – Заткнись, Мэй! Я ничего не желаю слушать! – завопил Герцог нарочито дурным голосом. – С тех пор, как мы с тобой познакомились, я только и слышу: делай то, не делай это! Довольно! Теперь ты будешь делать то, что скажу я!
   – Разумеется, так и будет, – успокаивающим голосом заверила его Маргарет О'Хирн. – Зачем же так кричать? И для чего вы угрожаете Мистербобу? Если у вас есть претензии или пожелания, вы можете изложить их, не прибегая к насилию и угрозам. Вы должны понимать, что разумный и конструктивный диалог лучше вести, не прибегая к методам устрашения…
   – Не указывайте мне, что я должен делать! – взвыл Герцог. – Не помню я что-то, чтобы вы приходили ко мне в камеру для ведения конструктивного диалога!
   – Джеймс, – процедила сквозь зубы О'Хирн, – сделай что-нибудь!
   – Герцог, – мягко сказал Мэй, – поверь мне…
   – С чего это я должен тебе верить? Ты не пришел навестить меня, когда мне было плохо. Мне так необходимо было дружеское участие, а ты… Так почему же я должен слушать тебя сейчас?
   Мистербоб испытал приступ острого беспокойства. Он ощущал, что Вильямарбор начинает верить собственным словам, и придуманная им обида вот-вот перерастет в настоящую. Маргаретхирн была разгневана и готова на все. Пока она еще сдерживалась, но если ее немедленно не успокоить, случится непоправимое. Наиболее непредсказуемой фигурой был тот, кого называли Джеймсом и Мэем. Его чувства были противоречивы и менялись с непостижимой быстротой, Мистербоб едва мог поверить, что разумная А-форма может быть столь непоследовательна. Гнев, жалость, сострадание, ярость, любовь, чувство вины – все было перемешано, клокотало, бурлило и могло найти выход в самом диком поступке. Воздействовать на такое сочетание чувств неизмеримо труднее, чем управлять поведением надзирательницы, подумал Мистербоб. А ведь ему надо одним выбросом феромонов успокоить и нейтрализовать Джеймсмэя и Маргаретхирн. И это когда старые запахи еще полностью не выветрились из тюремного отсека…
   – Ты должен послушать меня, – тихо и убежденно сказал Мэй. – Потому что это я вытащил тебя с Тетроса и возился с тобой, как с собственным сыном. Лечил и учил вести мой корабль, несмотря на то, что это было противозаконно. Потому что мы не раз помогали друг другу, и у тебя нет причин не доверять мне. Мы друзья, и во имя нашей дружбы я прошу тебя выслушать меня. – Он сделал шаг по направлению к Герцогу.
   – Да ад с ней, с дружбой! – Герцог выставил лазер перед собой и нажал на кнопку. Ярко-алый луч чиркнул по плечу Мэя, тот попятился и с отчаянным воплем рухнул на пол.
   – Мэй! – закричала О'Хирн.
   Она бросилась к нему и опустилась на колени.
   Мистербоб отчетливо ощутил жалость, сострадание, заботу и беспокойство. О, как близко к сердцу принимает Маргаретхирн случившееся с Джеймсмэем! Ну что ж, вот и выход из положения. Арколианец чуть наклонил корпус, и из груди его вырвалась струя воздуха, насыщенная самыми нежными ароматами.
   – Джеймс! О Джеймс…
   О'Хирн разрыдалась и упала в объятия Мэя, который вовсе не собирался умирать и не был даже ранен.
   – Что с ними происходит? – удивленно спросила надзирательница, приближаясь к Герцогу со свертком одежды в руках.
   – Полагаю, они переживают то, что вы называете слиянием душ или установлением духовной связи, – важно объяснил Мистербоб. – Я помог проявиться тому, что они старательно прятали друг от друга.
   Он направил струю ароматного воздуха на надзирательницу, и она зевнула.
   – Как это трогательно, – пробормотала она, зевнув так, что, казалось, вот-вот вывихнет челюсть.
   – Вам следует отдохнуть, – заметил Мистербоб.
   – Да-да, я валюсь с ног от усталости. Мне надо полежать хотя бы несколько минут, чтобы восстановить силы, – сонным голосом прошептала надзирательница и нетвердым шагом двинулась к каморке, из которой принесла одежду Герцога.
   – Благодарю вас за помощь, Мистербоб, – с чувством сказал Герцог, закончив переодеваться. – Простите, что оставляю вас одного, но мне надо бежать со всех ног. Время сейчас крайне дорого.
   – Действительно, – согласился Мистербоб, – Я чувствую, вы очень торопитесь, и уважаю причину, побуждающую вас спешить.
   – Я не могу найти подходящих слов, не знаю, как выразить вам мою благодарность, господин посол.
   – Действительно. Зовите меня Мистербоб.
   – Действительно, – повторил Герцог любимое словечко арколианца, схватил его за костлявые пальцы и сильно их потряс. – Вы настоящий друг!
   Вооружившись пистолетом надзирательницы, он выскочил из тюремного отсека, а Мистербоб принял «сидячую» позу и устремил взор на Маргарет О'Хирн и Мэя. Они все еще рыдали, обнимая друг друга и шепча какие-то нелепые слова, лишенные для постороннего слушателя всякого смысла.
   – До чего же милые и очаровательные создания, – тихо пробормотал не сводивший с них глаз арколианец.
 

3

 
   Голова Вонна раскалывалась от боли, а тело казалось невесомым и словно парящим над койкой. Правая рука потеряла чувствительность от локтя, и все же он ощущал пульсацию крови в кончиках пальцев. Грудь тоже болела и, скосив на нее глаза, он увидел множество пятнышек крови, проступивших на белоснежных бинтах и поддерживавшей правую руку повязке.
   Медленно поворачивая гудящую от боли голову, Вонн огляделся по сторонам и, не увидев поблизости людей, хрипло спросил:
   – Сколько времени?
   Ответа не последовало.
   – Есть здесь кто-нибудь? Сколько сейчас времени?
   Он приподнялся на локте, и к боли добавились головокружение и тошнота.
   – Ну, хорошо, я спрошу иначе. Есть у кого-нибудь часы?
   – Уже смешно, – сообщил голос с соседней койки. – Обычно в таких случаях задают вопрос: «Где я?»
   – Об этом незачем спрашивать, сам вижу, – ответил Вонн. – Я же не слепой и не идиот.
   Собравшись с силами, он сел на койке и поразился обилию бинтов на правой руке. Похоже, кто-то наложил на нее заживляющую повязку, сообразил он, и тут в голове его всплыло воспоминание о разорвавшемся пистолете Ксегга.
   – Зар-раза! Вот ведь непруха! Бывали, признаться, у меня деньки и получше! – буркнул он.
   – Знакомое чувство, – произнес лежащий на соседней койке мужчина. – Но на твоем месте я бы не стал роптать, поскольку это всего лишь воздаяние за содеянное.
   Вонн уставился на говорившего, лицо которого трудно было разглядеть из-за бинтов и пластырей, а койка походила на гамак, подвешенный к потолку благодаря хитрой системе блоков и растяжек.
   – Чиба? Питер Чиба?
   – Он самый. Нехило ты отблагодарил меня за спасение с вашей проклятой «Удачи». Если бы все спасенные мною отдавали долги подобным образом, я бы уже давно был на инвалидности. Но чувство благодарности чуждо людям, и потому я до сих пор вынужден зарабатывать себе на жизнь, трудясь в поте лица своего.
   Вонн потряс головой, пытаясь вникнуть в смысл сказанного, и почувствовал себя значительно хуже.
   – Ты ошибаешься, приятель. Лично я пальцем до тебя не дотронулся.
   – Скажи еще, что ты не был организатором драки!
   – Тебе повезло, что я остановил их, – упорствовал Вонн. – Все могло кончиться значительно хуже…
   – Ты полагаешь, я должен поблагодарить тебя за то, что подосланные тобой ребята не убили меня? – осведомился Чиба. – Если бы ты оказался в таком же положении, как я, у тебя, вероятно, возникло бы на этот счет другое мнение. Хотя, по-своему ты, безусловно, прав: быть прикованным к постели приятнее, чем лежать в могиле.
   – С удовольствием обсудил бы с тобой все преимущества твоего нынешнего положения, однако мне надо выбираться отсюда, – процедил Вонн, делая попытку подняться с койки. В голове у него отчаянно застучали тяжелые гулкие молоты, ноги подкосились, и он рухнул в постель.
   Чиба рассмеялся и нарочито масленым голосом попросил:
   – Прости друг, но у меня тут мало развлечений. Не повторишь ли ты свой фокус на бис?
   – Придется повторить, – прохрипел Вонн, судорожно глотая ртом воздух, которого ему стало вдруг катастрофически не хватать. – Не понимаю, чего ты бесишься? Обычное соперничество из-за смазливой девки. Неужто ты думал, что я вот так, за здорово живешь, уступлю ее тебе? Нашел дурака!
   – Ты называешь это соперничеством? – проскрежетал Чиба, и по голосу его было ясно, что, если бы не регенерирующий кокон, он бы уже давно вцепился Вонну в глотку. – По-моему, это подлость. Раз уж тебе так приспичило решить дело кулаками, почему ты не дрался со мной сам? Струсил? А на вид вроде бы не хиляк. Стало быть, нутро гнилое.
   – Да ладно тебе лаяться. Были у меня причины сделать то, что я сделал. Но ты все же прими мои извинения. Я, как увидел, что Роз теряю, совсем с рельсов сошел.
   – Так ты все еще думаешь, что это из-за меня? – рассмеялся Чиба. – Нет, парень, потерял ты ее без моей помощи и гораздо раньше, чем я и Зак вытащили вас из этой вонючей «Удачи».
   – Смейся, сколько влезет, это не мой корабль, – хмуро ответил Вонн. – И теперь уже не важно, когда у нас с Роз начались нелады.
   – Ты потерял ее в тот момент, когда стал относиться к ней, как к куску плоти. И если до сих пор этого не понял, то еще дурее, чем я думал.
   Вонн собрался с силами и, спустив ноги с койки, постарался утвердиться на полу.
   – Вот что я тебе на это скажу. Ты можешь умничать и трепаться о Роз хоть до посинения, но если я немедленно отсюда не выберусь и не закончу одно дельце, то скоро жизни ваши будут стоить не больше плевка.
   Смахнув обильно струящийся по лицу пот, он сделал еще одну попытку подняться на ноги и со стоном осел на койку.
   – Тебе нужно как следует отдохнуть, прежде чем ты отправишься спасать галактику, – заметил Чиба.
   Вонн упрямо наклонил голову и стиснул зубы. Он встанет на ноги! У него нет времени прохлаждаться в койке и развлекаться болтологией!
   Где-то с шипением открылась дверь.
   – Мистер Вонн! Что вы задумали? – одетая в голубой халат медсестра бросилась к Вонну и, положив ему руки на плечи, заставила лечь в постель. – Мистер Вонн, вам нельзя вставать! Вы ранены и потеряли много крови. Вам нужен покой. Потерпите немного, силы вернуться к вам, а уж тогда…
   Голова Вонна кружилась все сильнее, звук плыл, и ему стоило больших трудов уловить, о чем толкует медсестра.
   – Я ничего… не понимаю. Что случилось с моей головой? – глухо спросил он.
   – Один момент, – торопливо пробормотала медсестра. – Сейчас я вернусь, и все будет в порядке.
   – О, доблестный супермен, ты теряешь драгоценное время! – насмешливо изрек Чиба, когда медсестра ушла. – Галактика гибнет, а ты прикидываешься умирающим. Куда же это годится?
   – Иди к черту! – вяло огрызнулся Вонн. – Посмотрим, что ты запоешь, когда…
   Закончить он не успел. Голова упала на подушку, и наемник ощутил, что проваливается в темноту. Его колотил озноб, а перед глазами плыли нестерпимо яркие огненные круги. Потом вокруг начало светлеть, и он понял, что вновь находится в лазарете. Питер Чиба по-прежнему лежал в своем гамаке и что-то тихонько насвистывал.
   – Очнулся? Ничего страшного за это время не произошло, галактика все еще цела. Расслабься и дыши глубже, – посоветовал он, заметив, что Вонн открыл глаза.
   – Чертов придурок! – прошептал Вонн и зажмурился, чтобы не видеть ухмылки Чибы. И тотчас увидел стоящего у его койки Андерса, белого, как простыня, со следами запекшейся крови на подбородке и на груди.
   – Ты скверно выглядишь.
   – Ты тоже.
   – Я не могу валяться здесь! Мне надо еще кое-что сделать, – Вонн вцепился пальцами левой руки в одеяло, но не смог даже спустить ноги с койки.
   – Ты многое успел сделать, – насмешливо произнес Андерс низким, скрипучим голосом. – Чертовски много. И тебя все еще тянет на подвиги? По-моему, ты натворил более чем достаточно. А все потому, что не послушал меня.
   – Я слушал, – возразил Вонн. – Почему бы иначе меня угораздило сюда попасть?
   Мертвый наемник улыбнулся, и кожа на его лице начала лопаться.
   – Тебе не надо было высовываться, братец. И уж во всяком случае, не следовало пытаться решить все возникшие проблемы одному и чохом. Но теперь ты здорово влип, и единственное, что тебе остается, – это завернуться в простыню и следовать за мной.
   – Держи карман шире! – ощерился Вонн.
   – Нет, правда. Ты пользовался бэджем Герцога, и компьютер поднял тревогу, ведь парень-то в тюремном отсеке. Корабельной службе безопасности не понадобилось много времени, чтобы разобраться, кто ты на самом деле. И ничего хорошего тебя после выздоровления не ждет, можешь мне поверить. Так что брось-ка ты, парень, ломаться и ступай со мной.
   – Нет, – ответил Вонн. – Где ты был, когда я звал тебя?
   – Что? Ты имеешь в виду лифт? Я готовился к наплыву трупов, которые мы должны были получить, когда Бэчман и его команда отправятся на дело. Мы ожидали…
   – Не смешно, – сказал Вонн. – Мне некогда с тобой болтать. Я должен еще кое-что сделать.
   – Что ты задумал учудить на этот раз, братец?
   – Перестань называть меня так, Андерс. Ты мертв.
   – Можешь считать, что ты тоже. – Андерс улыбнулся. – Между прочим, у меня есть для тебя послание от Ли. Он просил передать тебе…
   – Плевать на то, что он хотел! – оборвал его Вонн. Он отчаянно боролся с наплывами темноты и, в конце концов, ему удалось ощутить шершавость одеяла, уловить специфический запах лазарета. Фигура Андерса изогнулось, словно он смотрел на его отражение в кривом зеркале, а затем сломалась, рассыпалась на тысячу мелких блестящих осколков. Он все еще был в лазарете. На тумбочке, стоящей в изголовье кровати, лежала коробка с ампулами, оставленная медсестрой, не пожелавшей нарушать его отдых.
   Вонн посмотрел на Чибу. Спасатель спал, а к его гамаку неторопливо двигался молодой человек. Он шел от койки к койке, очевидно, в поисках кого-то и, наконец, склонился над Питером. Некоторое время вглядывался в его лицо, а потом взглянул на установленный около тумбочки экран самописца, на котором фиксировались жизненные показатели пациента.
   – Герцог? – окликнул его Вонн. – Какого черта ты тут делаешь?
   – Морис Вонн! Ты-то мне и нужен! Я знал, что найду тебя здесь, – произнес Герцог, и тут только Вонн заметил в его руке пистолет.
   «Почему-то мне не нравится его тон. А пистолет прямо-таки пугает», – растерянно подумал Вонн. Улыбаясь, он безо всякого усилия сел на койке и приподнял правую, перевязанную руку, левой.
   – Гляди-ка, я нагнал тебя. Ксеггов самопал здорово попортил мне руку. А ты что здесь делаешь? И для чего тебе пистолет? Ты ведь, кажется, не любишь играть в войну?
   Глаза Герцога подозрительно сузились.
   – Что, ты говоришь, с тобой произошло?
   – Назовем это несчастным случаем. А не скажешь ли ты мне…
   – Нет, погоди, – Герцог двинулся к Вонну крадущимся шагом. – Расскажи лучше ты мне, во что тебя угораздило вляпаться? Я, честно говоря, не очень-то и удивился, узнав, что ты проник в лазарет. И все же хотелось бы услышать твою версию событий.
   – Да ты ведь, наверное, знаешь уже об антиарколианском заговоре, – сказал Вонн. – Случайно я оказался в него вовлеченным, но, когда разобрался что к чему, сделал все возможное, чтобы помешать этой затее…
   – Ясно. Что-то подобное я и предполагал, – отозвался Герцог, явно пропустивший слова Вонна мимо ушей.
   – Я рад, что у тебя сложилось обо мне верное представление. А теперь слушай. Герцог, ты должен помочь мне выбраться отсюда. Здесь становится неуютно, и если мы не закончим одно начатое мной дельце, станет еще хуже…
   – Ты прав, – зловеще пробормотал Герцог. – Кое-кому здесь станет очень плохо. И произойдет это очень скоро.
   Он оттянул затвор пистолета.
   – Черт возьми, Герцог, что с тобой происходит? С ума ты сошел, что ли? Что ты делаешь? – глаза Вонна расширились. – Нет, ты не сделаешь этого!
   – Сделаю, – сказал Герцог. – Да еще как сделаю! – Он сунул пистолет в лицо Вонна. – Ты убил Дикса. То, что я услышал от тебя, прекрасно увязывается с тем, что рассказывал мне Вильям.
   – Вильям? – спросил ничего не понимающий Вонн.
   – Вильям Арбор. Если бы я не был в камере вместе с ним, то никогда бы не увидел эту парочку, беседовавшую с каким-то Бэчманом о конспирации и назвавшую, кстати, твое имя. Стало быть, Дикс успел вам чем-то насолить, и вы решили с ним расправиться, – продолжал Герцог со скверной улыбкой. – Я тоже должен был по твоим расчетам выйти из игры, потому что мне стало слишком многое о тебе известно. Таким образом, вы использовали мою ссору с Диксом, чтобы избавиться от нас обоих. Ты прикинулся больным и попал в лазарет, чтобы тут без помех прикончить Дикса. – Он обошел вокруг койки Вонна, покачивая пистолетом в такт своей сумасбродной речи. – Лежащему в лазарете ничего не стоило свернуть Диксу шею, пока тот спал.
   – Как это, наверное, здорово: полностью сойти с рельс и с умным видом нести всякую околесицу, – ошарашенно пробормотал Вонн. – Никаких забот, все просто и понятно!
   Герцог подошел ближе.
   – Тебе почти что удалось замести следы, убив этих двух пьянчуг! Единственной ошибкой в твоем плане было то…
   – Как!? Хеггис и Стьюбинг мертвы? – болезненно крякнув, Вонн заставил себя встать с койки.
   – …что О'Хирн не привела решение суда в исполнение достаточно быстро. – Герцог ткнул Вонна дулом пистолета под подбородок. – Поэтому я успею казнить тебя за убийство Дикса. – Его палец лежал на спусковом крючке, и ясно было, что приговор будет приведен в исполнение немедленно.
   – Что здесь происходит? – громко и требовательно спросила появившаяся в палате медсестра.
   Герцог обернулся в ее сторону и выстрелил. Проснувшийся Питер Чиба разразился проклятьями, тщетно пытаясь выбраться из своего гамака. Медсестра метнулась в угол, а Вонн бросился на Герцога и выбил из его руки пистолет.
   Пытаясь ухватить Герцога за горло, чтобы малость охладить его пыл, Вонн заметил, что медсестра спешит ему на помощь. Это было как нельзя кстати, потому что действовать он мог лишь одной рукой, однако вид аэрозольного баллончика, который медсестра держала перед собой, словно гранату, очень ему не понравился. И главное, он попусту тратил силы и драгоценное время, которых и без того оставалось ужасающе мало.
   Выругавшись, он толкнул Герцога на медсестру и присел на корточки в надежде отыскать упавший на пол пистолет. Над головой его что-то зашипело, ядовитые капли пролились на пол и обожгли Вонна в нескольких местах, подобно концентрированной кислоте. Схватив пистолет и стараясь не дышать, он шарахнулся прочь от облака ядовитого голубого дыма, в который превратилась распыленная медсестрой жидкость.