Федоров А.. Масон

   Дальше уже полностью первородное имя этого персонажа ушло в небытие, а остался образ только вошедшего в кураж Мефистофеля. Он не спит ночами, все думает о том, какой еще путепровод, транспортную развязку устроить горожанам, как половчее истратить миллионы общественных средств. Ему мало весомого каменного вклада в тротуары Невского проспекта – большие, несложные работы легко и прибыльно выполнять. Но его совершенно не волнует то, что избирали горожане его не на роль позера и болтуна, а "работяги", готового спасать положение. Ожидалось, что именно он наведет порядок в коммунальном хозяйстве города, а не разрушит его окончательно в угоду личным интересам, имеющим четкие адреса. От него ждут простого: чтобы он добился проведения ремонта в каждой квартире горячего и холодного водоснабжения, канализации, отопления. Надеялись, что он обеспечит достойный комфорт всем жителям, а не только себя лично и членам "своей семьи" – верхушке городской власти. Но сейчас я не хотел говорить об этом – тут и так все ясно: личная корысть любого человека способна испортить, сгноить его душу на корню. Я уже достаточно протрезвел и возжелал вернуться к "нашим баранам".
   – Олежек, обрати внимание, – начал я издалека, мешая слезы с соплями и выпивкой, – наш Мефистофель теперь решил опереться на слабый пол – на баб-администраторов. То, что он не гомосексуалист – уже радует. Но не компанию же для пикника он выбирает…
   Я взглянул на Олега глазами загнанного, совершенно серого осла, не способного вникать в тайны высокой политики, и продолжил:
   – Вдумайся в логику аргументов этого государственного деятеля: он решил назначать женщин на ответственные посты, потому что его критиковали за отсутствие слабого пола в прежнем составе администрации… Вдумался?.. Вдумайся,.. Олежек! Ты чувствуешь, какой коварный идиотизм?..
   Мне, честно говоря, показалось, что Олег из-за воздействия паров алкоголя на аксоны и дендриты нервных клеток не въехал в тему… Я опять принялся раскачивать жиденькую стремянку, на которую загнала нас фантазия алкоголиков: мы стояли на верхней ступенечке и подглядывали в чужие окна – в нутро Смольного института – оплота нынешних бюрократов…
   – Ты пойми, Олег! Мефистофель выбрал баб не по деловым или хотя бы функционально-половым качествам, а только потому, что у них в метриках отмечен пол еще при рождении – "женский"! А в натуре-то они, скорее всего, что-то среднее – застряли на развилке между бабой и мужиком. Мефистофель же надувает их, родненьких! Они-то, простофили, действительно считают, что обладают административными талантами. А на самом деле они все – сплошное говно!.. Их выбрали только потому, что был необходим специфический политический душок!.. Настало время менять "блядей", как в том публичном доме, где план катастрофически не выполнялся старым составом!
   Тут я сам почувствовал, что слишком часто употребляю слово "говно" "блядей" и прочую ненормативную лексику. Я засовестился… По этому случаю выпили еще и оттого, видимо, воля моя окрепла. Я вдруг стал различать даже то, что раньше никто до меня не видел, не ощущал, не постигал! Давно социологи выявили, что в популяции цивилизованных этносов один умный персонаж приходится на тысячу дураков. Но в хромых на обе мозговые ноги популяциях один умный приходится на десять, а то и сто тысяч дураков. Вот именно к такой категории интеллектуальных возможностей и относится популяция моей дорогой отчизны. Ужас!.. Кровь стыла у меня в жилах!.. Конечно, все вокруг – говно! А чему собственно надо удивляться: все наши монархи были немцами. России обеспечивалось место в пятерке самых передовых стран. Вот и хозяином Путиловского завода был до революции немец – тогда и работал конвейер слаженно и без перебоев, а теперь завод не может найти заказчиков и покупателей своей продукции…
   По такому случаю необходимо не просто выпить – нужно нализаться до чертиков, до поросячьего визга, до изумления!.. Так мы с Олегом и сделали… И вот когда через приличное время протрезвление стало медленно, словно ледяной сон на зимнем сквозняке, освобождать мои мозги, я вдруг вспомнил недавний визит в противотуберкулезный диспансер нашего района. Там главным врачом уже много лет служила умнейшая женщина, кстати, имя и отчество Ирины Иосифовны обнажало генетические корни ее рода. Она, потряхивая с восторгом совершенно седой головой, заявила мне, что диспансер "взяли на дотацию шведы"… Вопрос, вырвавшийся из глотки, повис в воздухе, сильно подпорченном злейшим запахом карболовки: "Зачем шведам нужно тратить деньги своего народа на то, чтобы поправлять здоровье русским?". Я никак не мог допереть до логики: наши предки гнали шведского короля Карла XII, позорили его, мучили контрибуцией, отнимали земли, называя их исконно русскими, хотя все прекрасно понимали, что они такие же русские, как и шведские. Петра I, ведомый психопатией и неуемной страстью к морю, рушил благоприятные традиции и расширял границы. Оказывается, он покорял территории, чтобы сделать заселяющие их народы нищими и несчастными. Но теперь шведы не плюют нам в физиономию, а помогают… На кой черт шведам тратить на российских "тубиков" деньги?
   Ответ, оказывается, был прост, как акт дефекации или рекургитации. Шведы боятся, что туберкулез от нас через спрятавшуюся в лесах Финляндию перекинется на остальную часть Скандинавии. Они выделили деньги не только на приобретение нового оборудования и медикаментов для диспансера, но отрядили значительную сумму на кормление наших бомжей. Ни в одной из цивилизованных стран мира, оказывается, нет такого количества бродяг, да еще больных туберкулезом. Врачи-фтизиатры диспансера только за то, чтобы бомж согласился проглотить положенную ему для лечения таблетку противотуберкулезного препарата, выдают пациенту приличный пакет с продуктами. А выпивку он покупает на пенсию по инвалидности! И в "великой стране" России наступает благоденствие. Зато к трехсотлетию города Санкт-Петербурга администрация вгоняет миллионы, отобранные по крохам у населения, в том числе и якобы за коммунальные услуги, в каменную мостовую. Может быть, наивный человек и поверит, что камушки, сделанные из дешевого материала на заводиках известного частного лица, и изменят радикально облик Невского проспекта. Но мудрый человек, скорее всего, вспомнит рассказы про времена Екатерины, когда венценосную встречали "Потемкинскими деревнями". А читающий классику наблюдатель, слушая сладкие речи хранителя города про успешную реконструкцию метрополитена, обязательно вспомнит гоголевского Хлестакова. Не трудно догадаться о том, кому доходы текут в карман. На сей счет мне вспомнились годы скитаний по морям и океанам: наш старпом закупал продукты для экипажа судна по очень простой схеме. Ее суть состояла в следующей комбинации: по документам оформлялись продукты по высокой цене, а в наличие оказывалась менее качественная жратва; разница, естественно, шла в карман старпому и дельцу – шипшандлеру. Установка некачественного проходческого щита, да и все манипуляции под землей нашего города, стоящие налогоплательщикам огромных денег. Очень уж напоминали городские махинации действия нашего бывшего старпома. Только технологии головотяпства и стяжательства применительны теперь к масштабам метростроя. Если же Мефистофелю-Хлестакову удастся склонить правительство еще и к реанимации строительства порядком разворованной дамбы, то на том можно нажить грандиозный капитал. Из таких шальных денег легко реализуется "разница". Ее тихо откладывают на личные счета заинтересованных сторон, используя для того возможности оффшорных зон.
   Когда я представляю такое позорище, то мне хочется голыми руками придушить всех тех горлохватов, толкнувших нашу страну сперва к, так называемой, "революции". Злосчастный семнадцатый год я имею ввиду. Какая же это была революция? Революция должна нести прогресс, а не толкать народы к регрессу. Большевики, нарушив стратификацию общества, породили парадоксальную социальную структуру: болваны и неучи стали руководить теми, кто составлял соль земли! И сейчас еще тянутся "хвосты" такой "демографии". Самое страшное, что развращены ум и совесть нации: лучшие уничтожены физически, а нарочитое говно всплыло на поверхность. Сейчас мы пожинаем плоды "революционной кадровой политики". Успокаиваю себя надеждой, что все постепенно возвратится на круги своя. Скорее бы уже разобрался Господь Бог и население с существом дела. Вырванные из своей законной социальной страты и возведенные до роли "гегемонов" в большинстве своем – несостоятельные персоны. Они обязательно опустятся на исходные рубежи: их перспектива – бомжевание… Но справедливый финал не за горами! Как говорил один известный политик, уже "процесс пошел!". События набирают обороты – естественный отбор делает свое дело…
   Опять мы с Олегом с горя были вынуждены крепко треснуть "по тормозам и тормозной жидкости". Да, стало немного легче, можно было, пусть нетвердой походкой, но вновь вернулся к анализу ситуации.
   – Олежек, согласись, что людям плевать на то, кто – баба или мужик у руля – лишь бы корабль правильно плыл и не наскочил на рифы! А когда пассажиры того корабля, сгрудившиеся на палубе, со страхом наблюдают кураж пьяной или совершенно безголовой команды, то восторга это не вызывает.
   Я почуял и у Олега колебание "мыслительной струны" – по взгляду, направленному в сторону критики нынешней элиты. Но сам-то Олег, впрочем как и я, тоже плохо держался на ногах. И его голова от винных паров все время предательски сгибала шею – то вперед, то назад, до в бок. Мой самоуверенный язык поменялся местами с мозгами, полагая, что у него есть право на критику.
   – Посмотри, Олежек: государственный муж – наш Мефистофель, простофиля, с безвольно оттопыренной нижней губой – политесы, оказывается, решил разводить на пепелище… Новый граф Потемкин явился на нашу голову! Город необходимо спасать, а не танцульки устраивать на Невском проспекте в честь трехсотлетия! А он бездарных баб рекрутирует в администраторы, словно собираясь нас сперва повеселить бардаком, а потом всех однозначно закопать…
   Не скрою, рядом с Мефистофелем мелькнуло сосредоточенное лицо Владимира Вольфовича – тоже в черном плаще и с перепончатыми крыльями. Он говорил, как припечатывал, о том, что разумная кадровая политика сейчас может спасти многое.
   Но я-то ближе всего к сердцу принимал дела здравоохранения. Однако по делам ФОМГ того не скажешь. Иначе с чего бы вдруг там появиться дармоеду и пустозвону – человеку с темной фамилией Шкуряк. Вечная моя проблема: отвратительная память на фамилии и имена отчества. Я всех людей воспринимаю только цельными образами. Сейчас в состоянии подпития, честно говоря, я не мог вспомнить точно неблагозвучную фамилию исполнительного директора фонда. Психиатры говорят: мы не можем вспомнить то, что нам не приятно, не хочется вспоминать, – в том проявляется автоматическая защита организма от неприятных потрясений. Птица коршун, уносящая чужих птенцов среди бела дня может ли быть приятным явлением? Днем и ночью в моем городе тащат то, что плохо лежит. Мысли и действия "прикладного математика" по медицинскому ведомству – это тут же черствеющее ядовитое тесто!.. Из такого теста "Шкуряки" пекут "Шуляки" – во всяком случае так утверждает непревзойденный лексикограф Даль. Такие функционеры не могут напитать нас истиной и хлебом… А истина-то состояла в том, что я, как специалист по комплексному анализу состояния здоровья населения, видел и неоднократно писал в своих монографиях о катастрофической динамике многих составляющих здоровья населения Санкт-Петербурга. Любой разумный человек поймет, что если вся система приводит ни к положительной, а отрицательной динамике, то такая система не имеет право на жизнь. Давно пора прихлопнуть ту лавочку социально-экономического разврата и, взявшись за ум, восстанавливать утраченное!..
   Наш пьяный бред, в котором, как говорится, имеелась толика правды, мог быть бесконечным. Мы выпили еще по "граммульке", и нас окончательно сморило: заснули мы там, где и сидели…
   * * *
   Разлепил я глаза от того, что мне в ухо долдонил какие-то речи чужой голос – "вражеский голос"!.. Мы с Олегом не выключили телевизор, и по нему сейчас шли "Вести": что-то верещал рассерженный ведущий… Затем картинка сменилась: я заметил "душку" Касьянова на трибуне, кажется, в Государственной Думе. О каких-то важных делах там толковали – премьер и депутаты. Вдруг камера выделила крупным планом какую-то жабу… Нет, я ошибся – то был лидер коммунистов… Он, как всегда, не занимался делом, а плел какую-то дурашливую хренотень. Я прислушался: все сводилось к тому, что липовым коммунистам захотелось получить от Премьера разъяснение того, как "рождаемость опережает смертность". Подай коммунистам стабильные регион в качестве образца плодовитости народных масс, очарованных "новым экономическим чудом"…
   Эта страшная манера российская: браться, раздувая щеки, рассуждать о том, в чем ты – ни уха, ни рыла! Во-первых, показателем прохождения хотя бы этапа начала оцивилизовывания является не повышение рождаемости, ведущее к "омоложению популяции", а как раз обратный процесс – постарение населения, формирующееся за счет заметного увеличения продолжительности жизни уже живущих. Конечно старики не могут считаться застрельщиками рождаемости. Это же и ежу понятно! Положительное воспроизводство населения требует в общестатистическом плане наличия в каждой семье более двух детей. Тогда перекрывается будущая смерть обоих родителей. Нивелируется и "мертвый сезон": некоторое количество бездетных семей, опосредованных чисто биологическими причинами. Тем же образом компенсируется ювенильный периода самого ребенка, еще не достигшего фертильного возраста, то есть способности размножаться.
   "Великому демографу-коммунисту" нужно было бы знать элементарные вещи: высоченная рождаемость в России как раз регистрировалась тогда, когда для основной массы населения были уготованы максимально низкие экономические и социальные возможности. Никому не нужно обращение истории вспять! До недавнего времени положительное сальдо воспроизводства населения СССР обеспечивалось дикостью среднеазиатских республик, да некоторых территорий Кавказа. Теперь большинство "многодетных народов" отделилось от России и решило самостоятельно прорываться в светлую жизнь. Бог им в помощь!.. Неужели коммунисты желают нас вести в обратном направлении – в даль от прогресса? Наверное, им это никто не позволит.
   Для меня было очевидно, что Касьянов, отвечая мужику в красном плаще, мямлит, а надо было послать лидера коммунистов вместе со всей его партией туда, куда Макар телят не гонял!.. Но, скорее всего, Премьер не считал себя великим демографом, а хамить с трибуны Государственной Думы ему воспитание не позволяло. Я посокрушался на сей счет, ибо у меня-то было весьма боевое настроение… Я бы и Олежека прихватил с собой – вот мы и явились бы к сенаторам чуть тепленькие…
   Должен сказать, что с телевизором я живу в изрядной конфронтации, а уж если выпью, то готов его тут же расколотить… Вдруг передача переметнулась на толковище под председательством красавицы ныне бездействующего адвоката – эта крашеная в желтый цвет татарка никому покое не дает, особенно "ставке верховного командования" города, что меня очень радует. Так иногда месть за мужа приносит и общенародную пользу. Адвокат и предприниматель – новая порода политиков – сейчас пыталась обсудить положение дел в страховой медицине. Слов нет – животрепещущая и неотложная тема. Только не понятно, почему нужно было сперва разрушить государственную систему здравоохранения, а потом искать выходы из создавшегося положения, да еще для этого забрести в лабиринты страхования?..
   С удовольствием следил за тем, как профессор Барановский – я его лично очень уважаю – вел сглаживающую острые углы беседу. Но в оппоненты ему выделили "Федю" – то был парень "без страха и упрека". Быстротечность его речи была, как зыбь по морской поверхности: вроде бы шторм не наступил, а неуютно себя чувствуешь, вибрация какая-то беспокоит, надоедает… Я тут же вспомнил кинофильм "Председатель": артист Ульянов напоминает одной героине о том, что с не хорошо на перегонки "говно есть", ибо она всегда обогнать конкурента старается. Подобные ассоциации у меня вызывали речи "Федора". Я вообще не люблю черноглазых: за подобной чернотой, как правило, прячется неустойчивость одесского балагура, да верхоглядство, недостатки образования, свойственные провинциалам-выскочкам!.. Вот и здесь – в телевизионном судилище несло ветром словесную шелуху. Никто не набрался мужества четко сформулировать задачу: срочный возврат к базовой государственной системе здравоохранения, а там дальше лепи к ней спокойно, по потребности, добровольное страхование (или обязательное по производственному принципу), коммерческую медицину и так далее. Искус вступить в спор – подмывал меня, как профессионала, но алкоголизм и тотальное разочарование в "национальной идее" не позволяли отказаться от аутизма.
   Меня, честно говоря, несколько озадачил главный терапевт города: он предложил "отсекать" неоправданные вызовы врача на дом взиманием символической платы с пациента: "пять рублей" – была его такса. Я понял, что этот еврей тоже из Одессы: там весьма мелководная гавань, потому в ней проживала мелкая рыбешка, плавающая на небольшой глубине… Я задал себе вопрос и тут же на него ответил: "Какой еврей обойдет вопрос "гешефта"?.. Хорошо, хоть пять рублей, но положил главный терапевт врачу в карман". По моему-то убеждению, врачу необходимо платить такую зарплату, чтобы никакими "пятерками" его было невозможно свернуть с пути милосердия и профессиональной чести!
   Больше всех, конечно, суетилась женщина-правовед: она как-то вдруг забыла, что у нее нет медицинского образования и долгих лет работы на ниве организации здравоохранения. Но энергичная женщина постоянно возбуждала "легкую кавалерию" своих слов на беспощадные вылазки к границам медицины и социального вспомоществования старушкам и инвалидам. Естественно, она городила чушь. Но я ловил себя на том, что явную татарскую экспрессию мне было приятно мысленно переводить в темперамент постельного толка: я быстро помирил профессиональный остракизм с естественной мужской похотью!.. Проще говоря: "Безумству храбрых поем мы славу!"…
   Телевизор был выключен мною решительно, все услышанные проповеди меня не тронули, только некоторые частности затронули внимание… Олег спал, похрапывая, посапывая и попукивая, хорошо устроившись физиономией в тарелке с салатом… Мне было одиноко, скучно, и я, как говорится, вмазал решительно и категорично…

* * *

   Так мы с Олежеком бились с запасами алкоголя, полагаю, дня три. Никто нас особо не беспокоил, потому что телефон был отключен, а на стук во входную дверь я вообще отвечаю крайне редко. Вы еще попробуйте заставить меня читать краткие надписи на стенах домов и на заборах… Нет уж, увольте… Никому я не позволю отвлекать себя от отчаянных размышлений…
   Неожиданно Проведение подарило мне кусочек счастья: разлепив очередной раз глаза, я заметил, что по комнате ходит Нюрка – моя давняя подруга-крыса. Я уже и не чаял ее увидеть живой – слишком долго она пропадала. Теперь появилась, родненькая, приволокла "передачку" – пачку купюр отечественного производства, перетянутую резинкой, и еще что-то блестящее. Где же живет та старуха-процентщица, у которой Нюра изымает лишний капитал?.. Процентщица?.. Ведьма, подвигнувшая Рому Раскольникова на страшные деяния… Деньги я считать не стал – все равно в таком состоянии ошибусь, да и потом – неприлично: "Дареному коню в зубы не смотрят"! Я, немного поговорив с Нюркой, выложил перед ней на выбор из съестного все то, что было в наличие, а в блюдечко налил водки, слегка припушив напиток молоком. Нюра сперва выпила, а потом откушала колбаски от души! Благодарностью светилось ее сосредоточенное крысиное лицо. И мне было приятно, что у нас, как всегда, на этой почве установилось взаимопонимание. Я знал, что Нюра еще недолго пообследует квартиру, а потом в удобном для нее месте уляжется спать. Так все и вышло…
   Теперь я спокойно принялся рассматривать блестящий предмет, принесенный Нюркой. Это оказалось не ювелирное украшение, а самый настоящий заряженный, видимо от снайперской винтовки, прозываемой в армии "Винторез". Пуля хищно выглядывала из суженого жерла патрона: она была блестящая, скользкая от смазки. Видимо, Нюра достала его из закромов кем-то недавно приготовленных… У меня возникли непростые ассоциации: я был склонен воспринимать сей факт, как некое предупреждение судьбы. Ясно, что Нюра была в той истории только посыльной!.. Скорее всего, кто-то слал нам с Олегом "черную метку", как это делали в давние времена пираты. Вот почему днями раньше на память нам приходили картинки из истории Англии времен Елизаветы I… Ничего не бывает впустую у Бога!..
   Катаклизм логики выстраивался очень опасный и замысловатый: естественно, чтобы во всем разобраться, мы должны были прибегнуть к обычаям, принятым на бескрайних просторах постсоветского пространства. И мы с Олегом опять вмазали под завязку. Наша алкогольная агония, видимо, длилась долго, еще несколько дней, но сколько точно установить теперь никому не удастся. Когда я мало-мальски очухался, то первое что заметил, так это отсутствие свободолюбивой крысы Нюры. Зато из правого угла моей комнаты, из-за письменного стола, на меня надвигались несколько совершенно серых, незнакомых крыс в сопровождении существ меньшего размера – толи это было их потомство, толи обычные мышки… Олег тоже очнулся и, уловив направление моего взгляда, с интересом наблюдал за перемещение крысиной живой силы. Симптоматика алкогольного делирия была очевидной!..
   Самое главное, что существа как бы переливались в отблесках люминисценции – то есть что-то светилось вокруг их пушистых телец, добавляя игривости, доброжелательности, тихой радости, невольно трансформируемой и в наши больные головы… Крысиный конвой перемещался к нашим ногам, но не кусал босые, усталые мослы, а только щекотал их и обогревал – на душе от такой ласки тоже становилось теплее…
   Видимо, подготовив нас психотерапевтические и поселив в сердца успокоение, Проведение выдвинуло на линию нашего внимания, прямо по верхнему потолочно-стенному контуру комнаты женские лики и эффектные тела почти в полный рост. Загадочные существа, явно не имеющие постоянную прописку по моему адресу, демонстрировали мне и Олегу какой-то особый "воздушный танец", но смысл его мы понять пока еще не могли. Вроде бы нас хотели привлечь к какому-то определенному действию?.. Но групповой секс после такого количества выпитого алкоголя был точно нам не под силу. Сейчас, если мы собирались продолжать жить, нам было необходимо избегать эмоциональных потрясений!.. Мы смахнули слезу, а вместе с ней и радостное наваждение…
   Картины загадочного бытия были прерваны громким стуком во входную дверь, а затем и смелым шерудением ключом в скважине замка во входной двери… Ключ, видимо, подошел… Вот дверь решительно распахнулась: мы с Олегом, нещадно расслабленные, могли наблюдать, как в комнату входит Владимир – у него всегда находился запасной ключ от моей берлоге. Из-за плеча Владимира показались две весьма пикантные дамы, показавшиеся нам вначале совершенно незнакомыми. Одна дама бросилась мне на грудь, другая – Олегу!..
   Такие редкие подарки судьбы всегда приятны, особенно, когда дама кажется незнакомой, но очаровательной: новизна – это прелюдия к большому чувству, так редко посещающему взрослого человека… Ничего не могу сказать за Олега – видел только, что в объятиях женщины он затих и обезмолвел, как ребенок, приложенный к материнской груди. Я же еще некоторое время бился в клещах объятий своей соблазнительницы, поскольку не верил до конца в бескорыстность свалившегося на меня счастья. Я силился сперва идентифицировать личность так резко воспылавшей ко мне страстью женщины. Так и в детстве бывало: приснится, что тебе подарили новую игрушку, но когда проснешься, то тебя встречает пошлая обыденность.
   Наконец, и я пообвыкся с новыми впечатлениями, и из далекого тумана ко мне вернулась память об этой женщине, тихо плакавшей от ощущения трагической безысходности. Такое чувство всегда рано или поздно появляющейся у тех, кто понял, что связал свою судьбу с законченным алкоголиком. Я вспомнил имя и отчество своей благодетельницы. Тактильное и проприорецептивное восприятие вернуло мне даже тот теплый восторг и нежность, испытанные мной в недавние дни нашей последней встречи. Однако это я так думал – "недавние дни". Как оказалось, в лихом запое мы с Олежеком находились почти целый месяц. И наши дамы все это время тревожились, били нежными кулачками в глухонемую дверь квартиры, выжимая из нее хоть малейший намек на то, что мы еще живы. Им хотелось нас проведать, накормить, наготовить закусок, обогреть, умыть и обстирать… Но может это были только сиюминутные ласковые слова помноженные на мою фантазию?! Редко я встречал женщину, способную с пониманием отнестись к таким маленьким шалостям чисто мужского темперамента, как запойное пьянство…
   Пока нас ласкали, а мы пытались изобразить хоть что-то похожее на ответное чувство, Владимир обошел комнаты. Он почему-то подолгу изучал окна на другой стороне дворового колодца, скользил взглядом по крышам и слуховым оконцам домов, расположенных напротив. Его явно что-то волновало, потому сейчас он выполнял какие-то загадочные действия, похожие на рекогносцировку возможного поля боя. Мне показалось – или я это выдумал от осознания собственной вины перед Человечеством – что Владимир речитативом повторял одно и тоже место из Книги Иова (39: 5-6): "Кто пустил дикого осла на свободу, и кто разрешил узы онагру, которому степь Я назначил домом и солончаки – жилищем?". Непраздный вопрос был явно обращен ко мне и Олегу…