Страница:
– Не стоит! Право, в другой раз! – Неделикатно перебил эльф. А что ему оставалось делать? Главной пострадавшей в «Песни…» была Энка. Автор, скальд Олаф Громогласный, почему-то именовал ее не иначе как «рыжей бестией». Наверное, с его точки зрения, это была положительная характеристика, но сильфида поклялась убить поэта при встрече. – Давайте лучше познакомимся. Как вас зовут?
Вообще-то, по правилам эльфийского этикета, ему следовало сперва представиться самому и представить остальную компанию. Но тогда неизбежно последовал бы вопрос «Неужели вы – те самые?..», крайне нежелательный в сложившейся ситуации.
– Я Тина, – ответила девушка.
– А я Бриан. Да, Бриан, – сказал юноша, чуть замявшись. На него пристально воззрился Рагнар.
– Бриан, говоришь? Бриан… Где я мог тебя видеть?.. Слушай! – осенило его. – А ты, часом, не мой кузен Улль Бриан Р'Оверин, сын герцога Оверина? Уж очень ты смахиваешь на тетку Элеонору… Это младшая сестра моего отца, – пояснил он остальным.
Юноша молчал, скорбно потупив взор.
– Демон тебя побери! – громогласно расхохотался рыцарь. – Ты сбежал из дому! Неженка Улль сбежал с девкой! Лихо!
Кукольное личико кузена пошло красными пятнами:
– Она не девка! Она моя невеста! И я убью… – Он взглянул на собеседников, видимо, оценил свои шансы и уточнил: – Я буду сражаться с каждым, кто еще раз посмеет ее оскорбить!
– Да ладно, не кипятись! – Рагнар дружески хлопнул родича по плечу, тот заметно осел. – Никто не хотел обидеть твою невесту. Просто у меня дурные манеры, извини… Слушай, а она кто?
– Она пастушка! – отвечал юноша с вызовом.
– Ах, как романтично! – восхитился Хельги. – Сын герцога и пастушка! Прелесть! Настоящая пастораль!
– Угу, – кивнул рыцарь. – Интересно, не хватил ли тетку удар? Ее сокровище и… пастушка! Я уж молчу про герцога.
Влюбленные обнялись еще теснее, во взорах их сквозила решимость обреченных.
Но неожиданно на их защиту встала Энка.
– Знаете, кто вы? – зашипела она на Хельги и Рагнара. – Вы два бесчувственных солдафона, ни демона не смыслящих в тонких материях! Кто дал вам право издеваться над чистой и светлой любовью?
– А я не издеваюсь, – возразил Хельги невинно. – Я, наоборот, гм… умиляюсь.
– Держи свои умиления при себе! Думаешь, это так легко – решиться бежать из дому?
– А чего тут трудного? – пожал плечами Хельги. – Не из плена же! Вряд ли взрослых герцогских сыновей стерегут слишком строго.
– Бестолочь! – совсем разозлилась сильфида. – При чем тут стража?! Я о душевных колебаниях речь веду! На это решиться надо!
– Ты что, долго колебалась, прежде чем сбежала? – искренне заинтересовался Хельги.
– Представь себе, долго! – отрезала Энка. И добавила: – Полчаса!
– !!!
– Не понимаю, чего вы разрезвились! – Сильфида всем своим видом выражала оскорбленное достоинство. – С вами как с культурными разговариваешь, а вы – ослы сехальские! И ты, Аолен, не исключение, хоть и эльф.
Отсмеявшись, Меридит решила перевести беседу из возвышенных сфер в более конструктивное русло.
– И что вы теперь намерены делать? – поинтересовалась она у влюбленных.
Те переглянулись.
– А вы… вы разве нас… отпустите? – спросил Улль.
Меридит хмыкнула:
– Нет, мы отвезем вас в Аполидий и продадим в рабство. Тебя в рудники, Тину в гарем… Да шучу я, не падайте! Разумеется, никто не станет задерживать вас против воли. Просто скажите, где вас ссадить.
– Нам назад надо. У нас в Хемме осталось немного вещей.
– О! – махнула рукой сильфида. – Это забудьте. В Хемму путь закрыт. И холера там, и аборигены могут передумать. На вашем месте я бы пошла на запад.
Эдуард посмотрел на юного герцога. Вспомнил себя позапрошлогоднего.
– Ну зачем ты говоришь глупости? – сказал он сильфиде. – Как они вдвоем пойдут на запад?
– По побережью. Как сюда пришли, так и обратно пойдут.
– А как они сюда пришли? Вы как сюда пришли?
– С караваном, – прошептал Улль. – Из Трегерата шел караван, мы были при кухне.
– Вот видишь! А вдвоем они даже до Алнайшаха не доберутся. Лично я даже сейчас вдвоем с Ильзой не решился бы, а ведь нас целый год учили. Не разбойники или шай-таны, так жара их погубит.
Рагнар изменился в лице:
– Никуда я их не пущу! С нами останутся!
Энка взялась спорить. Они свободные взрослые люди и имеют полное право на самоопределение. А влиять на их жизненный выбор с позиции силы – аморально. Рагнар был непреклонен. Как он сможет смотреть отцу в глаза, если позволит погибнуть единственному сыну его любимой сестры?
– Нет, нет и нет! Места на ковре много, полетят с нами. Вернемся в Староземье, высадим, и пусть себе самоопределяются. Но не в Сехале, согласны?
Влюбленные затравленно переглянулись.
– Согласны, – пискнула пастушка.
– Согласны они! Извольте радоваться! – недовольно бурчал гном. Он вовсе не считал, что на ковре много места. Это сехальцы могут весь день поджавши ноги сидеть. А гному так себя вести непотребно.
Ильза была и вовсе мрачнее тучи. Ей совершенно не улыбалось общество красавицы-пастушки. Пусть она и при женихе, да только жених ни в какое сравнение с Хельги не идет. Как бы что не вышло. Следить, ох, следить придется!
Сам Хельги тоже не пришел в восторг от происходящего.
– В горах ванедов у твоих родных тоже мало шансов уцелеть, – сказал он Рагнару. – Драконы и все такое… Знаешь, здесь неподалеку есть маленький чистенький сайрат… сайрат – это сехальское село… у нас там знакомые живут. Ну, заплатим один-два золотых, пусть приютят их на время. На обратном пути заберем.
Предложение было принято всеми сторонами.
Ильза чуть в ладоши не захлопала.
– Хорошо ты придумал, как от них избавиться, – шепнула она Хельги, убедившись, что Рагнар сидит достаточно далеко.
– И не говори! – кивнул тот. И добавил заговорщицки: – А то вдруг, не дайте боги, петь начнут. Не могу выносить, когда поют! – сказал и оглянулся, не услыхали ли «комедианты»
Но влюбленные были целиком поглощены совершенно новым, неведомым ощущением полета и ничего больше вокруг себя не замечали. Услышал чуткий Аолен. Обычно он в чужую беседу не вмешивался, но тут, на беду, изменил привычке. Из соображений воспитания Ильзы. Хельги имеет большое влияние на девушку, а потому должен сознавать свою ответственность и не настраивать ее против певческого искусства.
– А меня и не надо настраивать, я сама настроилась. Они, певцы эти, зловредные как упыри, только что клыков нет.
– Точно, – хихикнул Хельги. – Надо, чтоб и у них клыки росли! Как отличительный знак Гильдии…
Душераздирающий вопль потряс округу. Это влюбленные надумали поцеловаться…
– Зря вы так расстраиваетесь, – утешал Эдуард несчастных, – у меня однажды вообще рога выросли, вот такие огромные! За деревья цеплялись! А у вас клыки маленькие, изо рта почти не видно. Привыкнете.
– Интересно, это я сам или Царь Народов? – гадал Хельги.
– Один демон! – фыркнула Энка.
– Нет, не один. Если я, дело безнадежно. Если Царь, можно по пути к шестому пункту заглянуть в Оузу и заставить его все исправить. Хотя… – Он не стал договаривать так и рвущуюся с языка гадость.
– Хельги, – Меридит смотрела на брата по оружию сурово, она о-очень хорошо понимала, что у него на уме. – Скажи честно, тебе хоть капельку стыдно?
– Честно? Не-а! – шепнул он ей на ухо.
Немалых Трудов стоило убедить жителей сайрата принять на постой клыкастую парочку: кто согласится поселить под боком вампиров? Пришлось сочинить сказочку о злом маге, заколдовавшем несчастных влюбленных из ревности. И о чудесном камне, сокрытом в горах ванедов, способном снять заклятие. Одна беда – нежные и слабые создания не вынесут тягот пути. Приютите, люди добрые.
Уговорили, слава всем богам!..
Горы ванедов были не слишком высоки, с Арвеями не сравнить. Зато гораздо выше Безрудных. Две-три вершины даже припорошил снег – маленькие белые шапочки лежали на круглых лысых макушках. Ни деревца, ни приличного кустика не росло в горах ванедов. Лишь низкорослая жесткая колючка украшала… нет, скорее, еще больше уродовала черные осыпные склоны. Кто водился в горах ванедов? А кто может ужиться с драконами? Пищухи, больше некому – для драконов они слишком мелкие. Высоко эти пищухи не забирались, обретались у подножия. А дальше было совсем пусто и безжизненно. Скучно было в горах ванедов… До тех пор, пока не объявился первый дракон.
Он вылетел из-за скалы – огромный, черный, блестящий, почти как дикий – и атаковал. Развернулся в крутом вираже, преградив путь намеченной жертве, вздыбился вертикально, раззявил огромную зубастую пасть. Огненная струя вырвалась из нее с ревом. Клубы дыма завились по обеим сторонам драконьей морды наподобие лихих черных усов.
В одном повезло – атаковать дракон начал с почтительного расстояния, видимо, собирался не испепелить жертву, а сбить наземь и лишь потом закусить оной. В последний миг Аолен успел отклонить огонь. Струя пламени, не причинив вреда ни ковру, ни его пассажирам, ушла в склон. Там, куда она ударила, камень оплавился и совсем почернел.
Так вот почему столь черны и безжизненны горы ванедов! Поколения и поколения драконов оставляют на здешних склонах свои огненные следы.
Удивленный и раздосадованный неудачей, дракон изготовился к следующей атаке, но тут в бой вступил грозный и могучий демон, кстати уже имевший опыт общения с летучей скотиной. Он схватил дракона астральной рукой и развернул поперек. Очередная порция убийственного пламени пропала впустую.
Но тот, первый дракон, пойманный под осажденным Эскерольдом, был тварью достаточно благоразумной, к тому же оседланной погонщиком. А этот – этот был молодым и разнузданным. Он не понимал, какая сила мешает ему охотиться, и ярился все больше. Твердь земная дрожала от его рева, огонь плавил камни, дым застилал округу.
– Не знаю, что с ним делать. Бешеный какой-то, – жаловался Хельги. – Если я его отпущу, он снова набросится.
– Ну так убей его, – посоветовал гном раздраженно, – пока мы не оглохли. Сколько можно терпеть этот рев?
– Нельзя, – ответил Хельги, – это не дикий дракон, в Сехале нет диких. Он чья-то собственность. Если его убить, то ванедская семья, а то и целый род лишится средств к существованию, погибнет в нищете. Жестоко так поступать с ними, они ведь не сделали нам ничего плохого.
Гном возмущенно задрал бороду:
– Угу, ничего плохого! Разве что позволили своей собственности охотиться на мирных путников. Такая мелочь, я понимаю! А в остальном – милейшие люди!
Но Хельги уперся. Не будет он убивать дракона, и точка. Надо найти хозяев, пусть они его усмирят.
– С твоим братом по оружию надо что-то делать, – выговаривал Орвуд дисе. – Его гуманизм временами переходит границы разумного. Боюсь, это симптом.
Выстроившись боевым клином (осторожность, как известно, никогда не повредит), громыхая походными мечами, мирные путники шествовали по главной улице ванедского селения.
– Эй! – истошно голосил возглавляющий шествие Хельги. – Хозяева! Чей дракон?! Заберите дракона!
А сам зверюга, уже частично усмиренный, волокся следом в двух сотнях шагов, рычал, визжал, но огнем больше не плевался. Ильзу он перестал занимать. Она таращилась по сторонам.
В отличие от большинства сехальцев, ванеды жили скромно, но чистенько. Круглые каменные хижины были окружены аккуратными каменными заборчиками. В каменных загонах блеяли ухоженные козы (интересно, чем их кормят в этом выжженном краю?), мусор на дороге не валялся, в отбросах никто не рылся. Пахло козьим хлевом, но не более.
– Хозяева-а! Демон вас побери! Дракон чей? Заберите свою скотину!
Куда там! «Хозяева», низкорослые сухонькие человечки, побросав все дела, в панике улепетывали, прятались в свои норки-хижины, заваливали камнями входы.
– Ау-у! Хозяева-а! Чей драко-он?! Если лишний – себе забере-ом! – Хельги уже начинал дурачиться.
– Своими воплями ты их только распугиваешь, – осудила Энка. – Надо не орать, а поймать одного, предъявить дракона, и пусть скажет, чей… Да в село-то его не пускай! Смотри, щас брюхом дом сломает! Осторожнее надо!
– Как скажешь! – Хельги изгнал дракона из села. – Только я не могу одновременно и дракона держать, и ванеда ловить. Сама лови.
– Ладно. Ждите здесь, я на соседнюю улицу схожу, там народ непуганый.
Вернулась девица быстро и не одна. Языков она всегда брала мастерски. Со стороны это выглядело так, будто человек сам, по доброй воле трусит рядом, вернее, на полкорпуса впереди сильфиды. Нужно было хорошо присмотреться, чтобы заметить лезвие ножа, направленное ему под ребро.
Меридит недовольно поморщилась:
– Ты не могла как-нибудь иначе его взять? Замашки у тебя какие-то разбойничьи! Перепугала бедного человека…
– Хорошо, – кивнула Энка с наигранным смирением. – В другой раз стану сразу глушить по башке, пока не успел испугаться. Это будет гораздо гуманнее… Эй любезный, – она перешла на сехальский, – не знаешь, чей это дракон?
Дракона ванед признал сразу.
– Это Поторуха дракон, видите – метка на шее? Это Поторуха метка, некрасивая. Поторух, он дурак, такую метку некрасивую ставит. Издали видно, что дурак. Кто такие метки некрасивые ставит? Дураки одни.
Ошалевший от страха ванед нес околесицу. Он не понимал ничего. Кто эти страшные твари? Чего им надо? Что они учинили с Поторуховым драконом, как управляют им? Ванед видел опустевшую улицу, дома с заваленными входами – так бывает только при нападении врага или если взбесится дракон… Что вообще творится на свете?!
Не найдя ответа на сей вопрос, он решил на всякий случай мысленно проститься с жизнью, но тут его как раз и отпустили. Выведали, где живет глупый Поторух, и не стали больше задерживать.
Поторух же оказался гораздо умнее, чем его отрекомендовали. Он сразу понял, что от него требуется. Оседлал своего дракона и умчался куда-то в горы.
– Ах, как приятно от него избавиться! – радовался Хельги и тряс затекшей рукой.
Аолен скептически улыбался. Он был уверен, совершенно справедливо, что Хельги для удержания дракона вовсе не обязательно сжимать пальцы в кулак, хватило бы и одного волевого усилия. Но материалистическое сознание магистра Ингрема никак не желало перестраиваться с восприятия реалий мира физического на реалии астральные. Он так и продолжал ловить драконов руками.
Да, первое нападение оказалось далеко не единственным. Горы ванедов кишели вольно пасущимися драконами. Хотя не исключено, что одна и та же рептилия нападала по нескольку раз; одомашненные драконы очень похожи друг на друга, а рассмотреть клеймо удавалось не всегда. Зато их владельцев мирные путники больше не искали. Хельги опытным путем установил, что если щелкнуть дракона пальцами по носу (астральными пальцами по материальному носу), тот пугается и прекращает нападать, по крайней мере временно.
Вся эта возня с драконами утомила Хельги до предела. Приходилось постоянно быть в боевой готовности – зазеваешься на мгновение, и оно станет последним. День, два, три – сколько можно выдержать в подобном режиме? Уставшие от напряжения глаза покраснели и слезились, следы когтей вздулись на ладонях кровавыми пузырьками. Аолену легко рассуждать о категориях реального, а он, Хельги, не виноват, если рука сама, рефлекторно сжимается так, что когти впиваются в ладонь.
– Хельги, солнышко мое, – жалела его Меридит, – ну съешь финик, сделай мне приятное.
А у него на нервной почве даже аппетит пропал. И нежные феи тут совершенно ни при чем. Каково бы пришлось, например, Энке, если бы ее заставили сутками напролет ловить мух? И знать при этом, что стоит упустить хоть одну, и все твои друзья погибнут? То-то же!
Очень непросто по памяти, не имея под рукой точной карты, отыскать храм в горной местности. Это там, в Альтеции, по сравнению с окружающими постройками он казался огромным. А с высоты полета, зажатый в кольце черных скал, выглядел крошечным и неприметным, тем более что, опаленный драконьим дыханием, по цвету сливался с камнем. Не один день пришлось кружить над горами, прежде чем зоркий Аолен неэльфийским голосом завопил: «Вижу!!!» – и на радостях едва не сверзился с ковра, хорошо, Энка успела уцепить его за штаны.
Сделав эффектный разворот, Меридит направила ковер вниз.
Никаких манипуляций с горным храмом, установленным на обширном рукотворном плато, проделывать не пришлось. Сохранился он гораздо лучше пустынного. У Мангоррата наличествовал нос, приплюснутый, мясистый, он делал физиономию своего обладателя еще менее привлекательной. А внутри помещения уцелела кое-какая обстановка. Тут были каменные короба с крышками, сдвинутыми набок, но целыми. Внутри лежало всякое барахло, не нашедшее применения в ванедском хозяйстве: глиняные таблички со старосехальскими письменами (Меридит, пробежав их глазами, установила, что это всего-навсего записи о купле-продаже рабов и доставке стройматериалов), истлевшие свертки ткани, короткие каменные цилиндрики непонятного назначения, тому подобная ерунда. Археологов эти предметы еще могли бы заинтересовать, но разгадке тайны ни в коей мере не способствовали. По стенам храма стояли резные каменные скамьи, довольно красивые (ванеды такими не пользуются, в их жилищах мебели нет, только войлочные подстилки и валики на полу). Крутая неудобная лестница уводила вверх, на второй уровень храма, к жреческим покоям. Именно здесь путники сделали второе (после обнаружения люксограммы) серьезное открытие.
Ильза со скукой осматривала скудное убранство храмового жилья: каменный постамент, по высоте нечто среднее между столом и стулом, на нем грубый каменный подсвечник и треснутая керамическая миска, закопченный очаг в углублении стены, над ним – черная дыра дымохода, низкое ложе, застеленное бурой кошмой. Девушка тронула ее пальцем, в ожидании что та, как и ткани из коробов, рассыплется в прах. Но кошма и не думала превращаться в труху. Ильза дернула посильнее. Нет, войлок был крепким.
Не успела девушка восхититься, какую качественную кошму делали в древности, как Аолен обнаружил воду на дне каменной емкости, приткнувшейся в углу у очага. Уж вода-то никак не могла уцелеть за тысячи лет. Хельги заглянул в очаг, потянул носом, засунул пальцы в дымоход, изучил золу.
– Топили никак не раньше чем в прошлом году, – сообщил он. – Идемте, посмотрим другие комнаты.
В других помещениях – их было восемь – тоже обнаружились явные признаки недавнего пребывания. На одном столе даже лежала медная монета Понита современной чеканки.
– Неужели этими храмами пользуются до сих пор? – удивлялась Энка, катая монету в пальцах.
– Ну-у это вряд ли, – протянул Рагнар. – Наверное, случайные путники ночевали.
– Случайные путники из Понита в сехальских горах, кишащих драконами? – спросил Аолен с сомнением.
– Ну, пусть не случайные. Может, кого из наемников занесло. В Сехале полно кансалонцев. Забрели и от дракона спрятались.
Эльф взглянул на рыцаря испытующе.
– Скажи, – спросил он, – вот ты, могучий, опытный воин, где только ни побывал, с какими опасностями ни сталкивался, никого и ничего не боишься, скажи честно, ты остался бы тут ночевать?
Рагнар растерянно огляделся. Ничего страшного не было в древнем храме. Ничего очевидно магического, кроме разве что люксограммы на полу нижнего зала. Никакая древняя нежить не гнездилась тут. И все же…
– Нет! Ни за что! Уж лучше к драконам!
– Вот видишь, – кивнул эльф. И добавил значительно: – А они остались.
– Между прочим, нам тоже придется поступить так же, – заметил Орвуд. – Забыли про люксограмму?
– Вряд ли на ней будет что-то новое, – возразила сильфида. – Храмы совершенно одинаковые, скорее всего, люксограммы тоже совпадают. Да и не увидим мы ее в эту ночь. Наверняка обе проявляются при одной и той же фазе луны, значит, надо ждать почти две недели…
– Вот! – вскричал Рагнар. – Те, кто был здесь, тоже ждали!
– Возможно, – кивнул эльф. – Из чего следует вывод: не одни мы интересуемся храмами Мангоррата. Это надо иметь в виду. На всякий случай.
– Не понимаю, – злился гном, – ради чего мы волоклись сюда, если не собираемся дожидаться проявления люксограммы? Если она, как вы говорите, та же, что в Альтеции?
– Хотя бы ради того, чтобы уточнить, в самом ли деле на карте были отмечены именно храмы. Мы не могли быть в этом уверены. Тем более не знали, что они совершенно одинаковые, – ответила Энка на удивление спокойно. Обычно на претензии гнома она реагировала более агрессивно.
– Раз мы все это выяснили, значит, в остальные храмы уже не пойдем?
– Не надейся! Пойдем обязательно. Будем собирать знания по крупицам… Ничего себе!!! Вы только гляньте!!! – взвизгнула девица, перебив сама себя.
И было от чего взвизгивать.
На узорчатом полу в свете косого предзакатного луча стало проступать огненное изображение… Что-то острое, удлиненное, раскоряченное… Скорпион! Огромный, во весь зал, скорпион замер в боевой позе, хвост угрожающе изогнулся над головой, так что острие его, самое жало, оказалось точно в центре храма, нацелилось в белое сияющее пятно, этот центр отмечающее.
И разило от этого художества такой магической жутью, что даже Меридит вдруг обнаружила: она сама дрожит до лязга зубов и цепляется за руку Хельги не хуже той Ильзы, а сам Хельги при этом пятится и вспоминает обеих мамочек сразу.
– Да-а, – покачал головой Орвуд. – Вот где оно гнездится, настоящее зло! А вы на мой… гм… на палке грешили! Это вы настоящего зла не нюхали! Силы Стихий! Во что же мы опять вляпались?! – И напустился на Энку: – А ты говорила, люксограммы одинаковые!
– Правильно говорила. Это комбинированная люксограмма. В Альтеций мы видели лунарную ее часть, селенограмму. А здесь – солярная, гелиограмма. Точнее, закатная гелиограмма. А могут быть и другие… Ох, неспроста второй раз так удачно попадаем… Ну все, пойдемте отсюда скорее!
– А нет ли смысла подождать другие люксограммы? – осведомился Орвуд.
– Жди, если хочешь. Лично я тут не останусь ни на минуту. Ни за какие блага мира. Я не самоубийца.
Орвуд тоже не был самоубийцей. Первый ринулся из храма.
– О Владыка! Престол Сехала! Его покой нарушен! Он пробудился! – Юный вестник дрожал, слезы оставляли светлые дорожки на запыленном лице. Еще две другие, красные, начинались под носом и ползли по подбородку.
– Как ты сказал? – Сухая фигура старца напряглась, подалась вперед. – Повтори, отрок.
– Престол Сехала пробудился, о Владыка! Не вели казнить за дурную весть!
– Не велю, не велю, – отмахнулся старец. – Ступай в поклонную, пусть бьют до пятой крови.
Пресмыкаясь, отрок уполз. А старец погрузился в думы.
Могло ли это быть совпадением? Могло.
Престол Альтеция скрывали Пески Шаала, его пробудили преднамеренно, сомневаться не приходится… Хотя… мало ли в Аполидии расхитителей гробниц? Могли и случайно раскопать. Престол Сехала защищен гораздо хуже, одной лишь храмовой постройкой. Расположенный на почти отвесной скале, он недосягаем снизу; попасть в храм можно только по воздуху. Но это не помеха для какого-нибудь любопытного юного ванеда, облетающего своего первого дракона и не способного понять, что можно, а что нельзя. Оказался в нужном месте в нужный момент… вернее, в ненужный.
А если все же не совпадение? Тогда кто? Кого из ныне живущих неверных может занимать система Мангоррата? Или это свои? Заговор? Нет, невозможно. Никто не посмеет. Это чужие… Ну, что же… Престолы Аддо и Конвелла уже под охраной, Престол Океана вне досягаемости для простого смертного, не пройдет и полмесяца, как Карающие Ножи займут оборону южных Престолов. Кем бы ни были твари, посмевшие сунуть нос в тайну Мангоррата, им придется дорого заплатить, надумай они продолжать в том же духе…
Обратный путь вышел скорым и скучным. Еще немного помучившись с драконами, путники покинули горы ванедов, подхватили Рагнарову родню и, минуя охваченную холерой Хемму, направились прямо в Алнайшах.
К радости Меридит, Ильза не выразила особого желания осматривать достопримечательности столицы. Почему? А потому, что стремилась как можно скорее избавиться от новых спутников.
Взяв у джиннов две пары туфель на троих, компания в рекордно короткий срок – неделю с небольшим – добралась до Трегерата. Где и исполнилось желание Ильзы. Рагнар посчитал, что это город во всех отношениях цивилизованный, в нем оставленным на произвол судьбы юным влюбленным особые опасности не грозят, если те будут вести себя благоразумно и как можно меньше петь, дабы лишний раз не демонстрировать клыки окружающим. Трегерат – один из самых толерантных городов Староземья и окрестностей, но вампиризм и здесь не приветствуется.
– Но вы ведь сделаете что-нибудь? – плакала на прощание Тина. – Я не хочу ходить с клыками всю жизнь!
– Непременно! – обещал Хельги горячо и, как могло показаться тем, кто его не слишком хорошо знал, вполне искренне. – Приложим все усилия!
А спустя некоторое время вдруг добавил:
– Вообще-то мы идиоты.
– Почему?! – как всегда, первой отреагировала Энка.
– Потому. Мы искали в книгах сведения о старом замке, а посмотреть про Мангоррата даже не удосужились.
– Действительно, – кивнула Энка. – Это мы сглупили. Зациклились на памятнике и не подумали.
Вообще-то, по правилам эльфийского этикета, ему следовало сперва представиться самому и представить остальную компанию. Но тогда неизбежно последовал бы вопрос «Неужели вы – те самые?..», крайне нежелательный в сложившейся ситуации.
– Я Тина, – ответила девушка.
– А я Бриан. Да, Бриан, – сказал юноша, чуть замявшись. На него пристально воззрился Рагнар.
– Бриан, говоришь? Бриан… Где я мог тебя видеть?.. Слушай! – осенило его. – А ты, часом, не мой кузен Улль Бриан Р'Оверин, сын герцога Оверина? Уж очень ты смахиваешь на тетку Элеонору… Это младшая сестра моего отца, – пояснил он остальным.
Юноша молчал, скорбно потупив взор.
– Демон тебя побери! – громогласно расхохотался рыцарь. – Ты сбежал из дому! Неженка Улль сбежал с девкой! Лихо!
Кукольное личико кузена пошло красными пятнами:
– Она не девка! Она моя невеста! И я убью… – Он взглянул на собеседников, видимо, оценил свои шансы и уточнил: – Я буду сражаться с каждым, кто еще раз посмеет ее оскорбить!
– Да ладно, не кипятись! – Рагнар дружески хлопнул родича по плечу, тот заметно осел. – Никто не хотел обидеть твою невесту. Просто у меня дурные манеры, извини… Слушай, а она кто?
– Она пастушка! – отвечал юноша с вызовом.
– Ах, как романтично! – восхитился Хельги. – Сын герцога и пастушка! Прелесть! Настоящая пастораль!
– Угу, – кивнул рыцарь. – Интересно, не хватил ли тетку удар? Ее сокровище и… пастушка! Я уж молчу про герцога.
Влюбленные обнялись еще теснее, во взорах их сквозила решимость обреченных.
Но неожиданно на их защиту встала Энка.
– Знаете, кто вы? – зашипела она на Хельги и Рагнара. – Вы два бесчувственных солдафона, ни демона не смыслящих в тонких материях! Кто дал вам право издеваться над чистой и светлой любовью?
– А я не издеваюсь, – возразил Хельги невинно. – Я, наоборот, гм… умиляюсь.
– Держи свои умиления при себе! Думаешь, это так легко – решиться бежать из дому?
– А чего тут трудного? – пожал плечами Хельги. – Не из плена же! Вряд ли взрослых герцогских сыновей стерегут слишком строго.
– Бестолочь! – совсем разозлилась сильфида. – При чем тут стража?! Я о душевных колебаниях речь веду! На это решиться надо!
– Ты что, долго колебалась, прежде чем сбежала? – искренне заинтересовался Хельги.
– Представь себе, долго! – отрезала Энка. И добавила: – Полчаса!
– !!!
– Не понимаю, чего вы разрезвились! – Сильфида всем своим видом выражала оскорбленное достоинство. – С вами как с культурными разговариваешь, а вы – ослы сехальские! И ты, Аолен, не исключение, хоть и эльф.
Отсмеявшись, Меридит решила перевести беседу из возвышенных сфер в более конструктивное русло.
– И что вы теперь намерены делать? – поинтересовалась она у влюбленных.
Те переглянулись.
– А вы… вы разве нас… отпустите? – спросил Улль.
Меридит хмыкнула:
– Нет, мы отвезем вас в Аполидий и продадим в рабство. Тебя в рудники, Тину в гарем… Да шучу я, не падайте! Разумеется, никто не станет задерживать вас против воли. Просто скажите, где вас ссадить.
– Нам назад надо. У нас в Хемме осталось немного вещей.
– О! – махнула рукой сильфида. – Это забудьте. В Хемму путь закрыт. И холера там, и аборигены могут передумать. На вашем месте я бы пошла на запад.
Эдуард посмотрел на юного герцога. Вспомнил себя позапрошлогоднего.
– Ну зачем ты говоришь глупости? – сказал он сильфиде. – Как они вдвоем пойдут на запад?
– По побережью. Как сюда пришли, так и обратно пойдут.
– А как они сюда пришли? Вы как сюда пришли?
– С караваном, – прошептал Улль. – Из Трегерата шел караван, мы были при кухне.
– Вот видишь! А вдвоем они даже до Алнайшаха не доберутся. Лично я даже сейчас вдвоем с Ильзой не решился бы, а ведь нас целый год учили. Не разбойники или шай-таны, так жара их погубит.
Рагнар изменился в лице:
– Никуда я их не пущу! С нами останутся!
Энка взялась спорить. Они свободные взрослые люди и имеют полное право на самоопределение. А влиять на их жизненный выбор с позиции силы – аморально. Рагнар был непреклонен. Как он сможет смотреть отцу в глаза, если позволит погибнуть единственному сыну его любимой сестры?
– Нет, нет и нет! Места на ковре много, полетят с нами. Вернемся в Староземье, высадим, и пусть себе самоопределяются. Но не в Сехале, согласны?
Влюбленные затравленно переглянулись.
– Согласны, – пискнула пастушка.
– Согласны они! Извольте радоваться! – недовольно бурчал гном. Он вовсе не считал, что на ковре много места. Это сехальцы могут весь день поджавши ноги сидеть. А гному так себя вести непотребно.
Ильза была и вовсе мрачнее тучи. Ей совершенно не улыбалось общество красавицы-пастушки. Пусть она и при женихе, да только жених ни в какое сравнение с Хельги не идет. Как бы что не вышло. Следить, ох, следить придется!
Сам Хельги тоже не пришел в восторг от происходящего.
– В горах ванедов у твоих родных тоже мало шансов уцелеть, – сказал он Рагнару. – Драконы и все такое… Знаешь, здесь неподалеку есть маленький чистенький сайрат… сайрат – это сехальское село… у нас там знакомые живут. Ну, заплатим один-два золотых, пусть приютят их на время. На обратном пути заберем.
Предложение было принято всеми сторонами.
Ильза чуть в ладоши не захлопала.
– Хорошо ты придумал, как от них избавиться, – шепнула она Хельги, убедившись, что Рагнар сидит достаточно далеко.
– И не говори! – кивнул тот. И добавил заговорщицки: – А то вдруг, не дайте боги, петь начнут. Не могу выносить, когда поют! – сказал и оглянулся, не услыхали ли «комедианты»
Но влюбленные были целиком поглощены совершенно новым, неведомым ощущением полета и ничего больше вокруг себя не замечали. Услышал чуткий Аолен. Обычно он в чужую беседу не вмешивался, но тут, на беду, изменил привычке. Из соображений воспитания Ильзы. Хельги имеет большое влияние на девушку, а потому должен сознавать свою ответственность и не настраивать ее против певческого искусства.
– А меня и не надо настраивать, я сама настроилась. Они, певцы эти, зловредные как упыри, только что клыков нет.
– Точно, – хихикнул Хельги. – Надо, чтоб и у них клыки росли! Как отличительный знак Гильдии…
Душераздирающий вопль потряс округу. Это влюбленные надумали поцеловаться…
– Зря вы так расстраиваетесь, – утешал Эдуард несчастных, – у меня однажды вообще рога выросли, вот такие огромные! За деревья цеплялись! А у вас клыки маленькие, изо рта почти не видно. Привыкнете.
– Интересно, это я сам или Царь Народов? – гадал Хельги.
– Один демон! – фыркнула Энка.
– Нет, не один. Если я, дело безнадежно. Если Царь, можно по пути к шестому пункту заглянуть в Оузу и заставить его все исправить. Хотя… – Он не стал договаривать так и рвущуюся с языка гадость.
– Хельги, – Меридит смотрела на брата по оружию сурово, она о-очень хорошо понимала, что у него на уме. – Скажи честно, тебе хоть капельку стыдно?
– Честно? Не-а! – шепнул он ей на ухо.
Немалых Трудов стоило убедить жителей сайрата принять на постой клыкастую парочку: кто согласится поселить под боком вампиров? Пришлось сочинить сказочку о злом маге, заколдовавшем несчастных влюбленных из ревности. И о чудесном камне, сокрытом в горах ванедов, способном снять заклятие. Одна беда – нежные и слабые создания не вынесут тягот пути. Приютите, люди добрые.
Уговорили, слава всем богам!..
Горы ванедов были не слишком высоки, с Арвеями не сравнить. Зато гораздо выше Безрудных. Две-три вершины даже припорошил снег – маленькие белые шапочки лежали на круглых лысых макушках. Ни деревца, ни приличного кустика не росло в горах ванедов. Лишь низкорослая жесткая колючка украшала… нет, скорее, еще больше уродовала черные осыпные склоны. Кто водился в горах ванедов? А кто может ужиться с драконами? Пищухи, больше некому – для драконов они слишком мелкие. Высоко эти пищухи не забирались, обретались у подножия. А дальше было совсем пусто и безжизненно. Скучно было в горах ванедов… До тех пор, пока не объявился первый дракон.
Он вылетел из-за скалы – огромный, черный, блестящий, почти как дикий – и атаковал. Развернулся в крутом вираже, преградив путь намеченной жертве, вздыбился вертикально, раззявил огромную зубастую пасть. Огненная струя вырвалась из нее с ревом. Клубы дыма завились по обеим сторонам драконьей морды наподобие лихих черных усов.
В одном повезло – атаковать дракон начал с почтительного расстояния, видимо, собирался не испепелить жертву, а сбить наземь и лишь потом закусить оной. В последний миг Аолен успел отклонить огонь. Струя пламени, не причинив вреда ни ковру, ни его пассажирам, ушла в склон. Там, куда она ударила, камень оплавился и совсем почернел.
Так вот почему столь черны и безжизненны горы ванедов! Поколения и поколения драконов оставляют на здешних склонах свои огненные следы.
Удивленный и раздосадованный неудачей, дракон изготовился к следующей атаке, но тут в бой вступил грозный и могучий демон, кстати уже имевший опыт общения с летучей скотиной. Он схватил дракона астральной рукой и развернул поперек. Очередная порция убийственного пламени пропала впустую.
Но тот, первый дракон, пойманный под осажденным Эскерольдом, был тварью достаточно благоразумной, к тому же оседланной погонщиком. А этот – этот был молодым и разнузданным. Он не понимал, какая сила мешает ему охотиться, и ярился все больше. Твердь земная дрожала от его рева, огонь плавил камни, дым застилал округу.
– Не знаю, что с ним делать. Бешеный какой-то, – жаловался Хельги. – Если я его отпущу, он снова набросится.
– Ну так убей его, – посоветовал гном раздраженно, – пока мы не оглохли. Сколько можно терпеть этот рев?
– Нельзя, – ответил Хельги, – это не дикий дракон, в Сехале нет диких. Он чья-то собственность. Если его убить, то ванедская семья, а то и целый род лишится средств к существованию, погибнет в нищете. Жестоко так поступать с ними, они ведь не сделали нам ничего плохого.
Гном возмущенно задрал бороду:
– Угу, ничего плохого! Разве что позволили своей собственности охотиться на мирных путников. Такая мелочь, я понимаю! А в остальном – милейшие люди!
Но Хельги уперся. Не будет он убивать дракона, и точка. Надо найти хозяев, пусть они его усмирят.
– С твоим братом по оружию надо что-то делать, – выговаривал Орвуд дисе. – Его гуманизм временами переходит границы разумного. Боюсь, это симптом.
Выстроившись боевым клином (осторожность, как известно, никогда не повредит), громыхая походными мечами, мирные путники шествовали по главной улице ванедского селения.
– Эй! – истошно голосил возглавляющий шествие Хельги. – Хозяева! Чей дракон?! Заберите дракона!
А сам зверюга, уже частично усмиренный, волокся следом в двух сотнях шагов, рычал, визжал, но огнем больше не плевался. Ильзу он перестал занимать. Она таращилась по сторонам.
В отличие от большинства сехальцев, ванеды жили скромно, но чистенько. Круглые каменные хижины были окружены аккуратными каменными заборчиками. В каменных загонах блеяли ухоженные козы (интересно, чем их кормят в этом выжженном краю?), мусор на дороге не валялся, в отбросах никто не рылся. Пахло козьим хлевом, но не более.
– Хозяева-а! Демон вас побери! Дракон чей? Заберите свою скотину!
Куда там! «Хозяева», низкорослые сухонькие человечки, побросав все дела, в панике улепетывали, прятались в свои норки-хижины, заваливали камнями входы.
– Ау-у! Хозяева-а! Чей драко-он?! Если лишний – себе забере-ом! – Хельги уже начинал дурачиться.
– Своими воплями ты их только распугиваешь, – осудила Энка. – Надо не орать, а поймать одного, предъявить дракона, и пусть скажет, чей… Да в село-то его не пускай! Смотри, щас брюхом дом сломает! Осторожнее надо!
– Как скажешь! – Хельги изгнал дракона из села. – Только я не могу одновременно и дракона держать, и ванеда ловить. Сама лови.
– Ладно. Ждите здесь, я на соседнюю улицу схожу, там народ непуганый.
Вернулась девица быстро и не одна. Языков она всегда брала мастерски. Со стороны это выглядело так, будто человек сам, по доброй воле трусит рядом, вернее, на полкорпуса впереди сильфиды. Нужно было хорошо присмотреться, чтобы заметить лезвие ножа, направленное ему под ребро.
Меридит недовольно поморщилась:
– Ты не могла как-нибудь иначе его взять? Замашки у тебя какие-то разбойничьи! Перепугала бедного человека…
– Хорошо, – кивнула Энка с наигранным смирением. – В другой раз стану сразу глушить по башке, пока не успел испугаться. Это будет гораздо гуманнее… Эй любезный, – она перешла на сехальский, – не знаешь, чей это дракон?
Дракона ванед признал сразу.
– Это Поторуха дракон, видите – метка на шее? Это Поторуха метка, некрасивая. Поторух, он дурак, такую метку некрасивую ставит. Издали видно, что дурак. Кто такие метки некрасивые ставит? Дураки одни.
Ошалевший от страха ванед нес околесицу. Он не понимал ничего. Кто эти страшные твари? Чего им надо? Что они учинили с Поторуховым драконом, как управляют им? Ванед видел опустевшую улицу, дома с заваленными входами – так бывает только при нападении врага или если взбесится дракон… Что вообще творится на свете?!
Не найдя ответа на сей вопрос, он решил на всякий случай мысленно проститься с жизнью, но тут его как раз и отпустили. Выведали, где живет глупый Поторух, и не стали больше задерживать.
Поторух же оказался гораздо умнее, чем его отрекомендовали. Он сразу понял, что от него требуется. Оседлал своего дракона и умчался куда-то в горы.
– Ах, как приятно от него избавиться! – радовался Хельги и тряс затекшей рукой.
Аолен скептически улыбался. Он был уверен, совершенно справедливо, что Хельги для удержания дракона вовсе не обязательно сжимать пальцы в кулак, хватило бы и одного волевого усилия. Но материалистическое сознание магистра Ингрема никак не желало перестраиваться с восприятия реалий мира физического на реалии астральные. Он так и продолжал ловить драконов руками.
Да, первое нападение оказалось далеко не единственным. Горы ванедов кишели вольно пасущимися драконами. Хотя не исключено, что одна и та же рептилия нападала по нескольку раз; одомашненные драконы очень похожи друг на друга, а рассмотреть клеймо удавалось не всегда. Зато их владельцев мирные путники больше не искали. Хельги опытным путем установил, что если щелкнуть дракона пальцами по носу (астральными пальцами по материальному носу), тот пугается и прекращает нападать, по крайней мере временно.
Вся эта возня с драконами утомила Хельги до предела. Приходилось постоянно быть в боевой готовности – зазеваешься на мгновение, и оно станет последним. День, два, три – сколько можно выдержать в подобном режиме? Уставшие от напряжения глаза покраснели и слезились, следы когтей вздулись на ладонях кровавыми пузырьками. Аолену легко рассуждать о категориях реального, а он, Хельги, не виноват, если рука сама, рефлекторно сжимается так, что когти впиваются в ладонь.
– Хельги, солнышко мое, – жалела его Меридит, – ну съешь финик, сделай мне приятное.
А у него на нервной почве даже аппетит пропал. И нежные феи тут совершенно ни при чем. Каково бы пришлось, например, Энке, если бы ее заставили сутками напролет ловить мух? И знать при этом, что стоит упустить хоть одну, и все твои друзья погибнут? То-то же!
Очень непросто по памяти, не имея под рукой точной карты, отыскать храм в горной местности. Это там, в Альтеции, по сравнению с окружающими постройками он казался огромным. А с высоты полета, зажатый в кольце черных скал, выглядел крошечным и неприметным, тем более что, опаленный драконьим дыханием, по цвету сливался с камнем. Не один день пришлось кружить над горами, прежде чем зоркий Аолен неэльфийским голосом завопил: «Вижу!!!» – и на радостях едва не сверзился с ковра, хорошо, Энка успела уцепить его за штаны.
Сделав эффектный разворот, Меридит направила ковер вниз.
Никаких манипуляций с горным храмом, установленным на обширном рукотворном плато, проделывать не пришлось. Сохранился он гораздо лучше пустынного. У Мангоррата наличествовал нос, приплюснутый, мясистый, он делал физиономию своего обладателя еще менее привлекательной. А внутри помещения уцелела кое-какая обстановка. Тут были каменные короба с крышками, сдвинутыми набок, но целыми. Внутри лежало всякое барахло, не нашедшее применения в ванедском хозяйстве: глиняные таблички со старосехальскими письменами (Меридит, пробежав их глазами, установила, что это всего-навсего записи о купле-продаже рабов и доставке стройматериалов), истлевшие свертки ткани, короткие каменные цилиндрики непонятного назначения, тому подобная ерунда. Археологов эти предметы еще могли бы заинтересовать, но разгадке тайны ни в коей мере не способствовали. По стенам храма стояли резные каменные скамьи, довольно красивые (ванеды такими не пользуются, в их жилищах мебели нет, только войлочные подстилки и валики на полу). Крутая неудобная лестница уводила вверх, на второй уровень храма, к жреческим покоям. Именно здесь путники сделали второе (после обнаружения люксограммы) серьезное открытие.
Ильза со скукой осматривала скудное убранство храмового жилья: каменный постамент, по высоте нечто среднее между столом и стулом, на нем грубый каменный подсвечник и треснутая керамическая миска, закопченный очаг в углублении стены, над ним – черная дыра дымохода, низкое ложе, застеленное бурой кошмой. Девушка тронула ее пальцем, в ожидании что та, как и ткани из коробов, рассыплется в прах. Но кошма и не думала превращаться в труху. Ильза дернула посильнее. Нет, войлок был крепким.
Не успела девушка восхититься, какую качественную кошму делали в древности, как Аолен обнаружил воду на дне каменной емкости, приткнувшейся в углу у очага. Уж вода-то никак не могла уцелеть за тысячи лет. Хельги заглянул в очаг, потянул носом, засунул пальцы в дымоход, изучил золу.
– Топили никак не раньше чем в прошлом году, – сообщил он. – Идемте, посмотрим другие комнаты.
В других помещениях – их было восемь – тоже обнаружились явные признаки недавнего пребывания. На одном столе даже лежала медная монета Понита современной чеканки.
– Неужели этими храмами пользуются до сих пор? – удивлялась Энка, катая монету в пальцах.
– Ну-у это вряд ли, – протянул Рагнар. – Наверное, случайные путники ночевали.
– Случайные путники из Понита в сехальских горах, кишащих драконами? – спросил Аолен с сомнением.
– Ну, пусть не случайные. Может, кого из наемников занесло. В Сехале полно кансалонцев. Забрели и от дракона спрятались.
Эльф взглянул на рыцаря испытующе.
– Скажи, – спросил он, – вот ты, могучий, опытный воин, где только ни побывал, с какими опасностями ни сталкивался, никого и ничего не боишься, скажи честно, ты остался бы тут ночевать?
Рагнар растерянно огляделся. Ничего страшного не было в древнем храме. Ничего очевидно магического, кроме разве что люксограммы на полу нижнего зала. Никакая древняя нежить не гнездилась тут. И все же…
– Нет! Ни за что! Уж лучше к драконам!
– Вот видишь, – кивнул эльф. И добавил значительно: – А они остались.
– Между прочим, нам тоже придется поступить так же, – заметил Орвуд. – Забыли про люксограмму?
– Вряд ли на ней будет что-то новое, – возразила сильфида. – Храмы совершенно одинаковые, скорее всего, люксограммы тоже совпадают. Да и не увидим мы ее в эту ночь. Наверняка обе проявляются при одной и той же фазе луны, значит, надо ждать почти две недели…
– Вот! – вскричал Рагнар. – Те, кто был здесь, тоже ждали!
– Возможно, – кивнул эльф. – Из чего следует вывод: не одни мы интересуемся храмами Мангоррата. Это надо иметь в виду. На всякий случай.
– Не понимаю, – злился гном, – ради чего мы волоклись сюда, если не собираемся дожидаться проявления люксограммы? Если она, как вы говорите, та же, что в Альтеции?
– Хотя бы ради того, чтобы уточнить, в самом ли деле на карте были отмечены именно храмы. Мы не могли быть в этом уверены. Тем более не знали, что они совершенно одинаковые, – ответила Энка на удивление спокойно. Обычно на претензии гнома она реагировала более агрессивно.
– Раз мы все это выяснили, значит, в остальные храмы уже не пойдем?
– Не надейся! Пойдем обязательно. Будем собирать знания по крупицам… Ничего себе!!! Вы только гляньте!!! – взвизгнула девица, перебив сама себя.
И было от чего взвизгивать.
На узорчатом полу в свете косого предзакатного луча стало проступать огненное изображение… Что-то острое, удлиненное, раскоряченное… Скорпион! Огромный, во весь зал, скорпион замер в боевой позе, хвост угрожающе изогнулся над головой, так что острие его, самое жало, оказалось точно в центре храма, нацелилось в белое сияющее пятно, этот центр отмечающее.
И разило от этого художества такой магической жутью, что даже Меридит вдруг обнаружила: она сама дрожит до лязга зубов и цепляется за руку Хельги не хуже той Ильзы, а сам Хельги при этом пятится и вспоминает обеих мамочек сразу.
– Да-а, – покачал головой Орвуд. – Вот где оно гнездится, настоящее зло! А вы на мой… гм… на палке грешили! Это вы настоящего зла не нюхали! Силы Стихий! Во что же мы опять вляпались?! – И напустился на Энку: – А ты говорила, люксограммы одинаковые!
– Правильно говорила. Это комбинированная люксограмма. В Альтеций мы видели лунарную ее часть, селенограмму. А здесь – солярная, гелиограмма. Точнее, закатная гелиограмма. А могут быть и другие… Ох, неспроста второй раз так удачно попадаем… Ну все, пойдемте отсюда скорее!
– А нет ли смысла подождать другие люксограммы? – осведомился Орвуд.
– Жди, если хочешь. Лично я тут не останусь ни на минуту. Ни за какие блага мира. Я не самоубийца.
Орвуд тоже не был самоубийцей. Первый ринулся из храма.
– О Владыка! Престол Сехала! Его покой нарушен! Он пробудился! – Юный вестник дрожал, слезы оставляли светлые дорожки на запыленном лице. Еще две другие, красные, начинались под носом и ползли по подбородку.
– Как ты сказал? – Сухая фигура старца напряглась, подалась вперед. – Повтори, отрок.
– Престол Сехала пробудился, о Владыка! Не вели казнить за дурную весть!
– Не велю, не велю, – отмахнулся старец. – Ступай в поклонную, пусть бьют до пятой крови.
Пресмыкаясь, отрок уполз. А старец погрузился в думы.
Могло ли это быть совпадением? Могло.
Престол Альтеция скрывали Пески Шаала, его пробудили преднамеренно, сомневаться не приходится… Хотя… мало ли в Аполидии расхитителей гробниц? Могли и случайно раскопать. Престол Сехала защищен гораздо хуже, одной лишь храмовой постройкой. Расположенный на почти отвесной скале, он недосягаем снизу; попасть в храм можно только по воздуху. Но это не помеха для какого-нибудь любопытного юного ванеда, облетающего своего первого дракона и не способного понять, что можно, а что нельзя. Оказался в нужном месте в нужный момент… вернее, в ненужный.
А если все же не совпадение? Тогда кто? Кого из ныне живущих неверных может занимать система Мангоррата? Или это свои? Заговор? Нет, невозможно. Никто не посмеет. Это чужие… Ну, что же… Престолы Аддо и Конвелла уже под охраной, Престол Океана вне досягаемости для простого смертного, не пройдет и полмесяца, как Карающие Ножи займут оборону южных Престолов. Кем бы ни были твари, посмевшие сунуть нос в тайну Мангоррата, им придется дорого заплатить, надумай они продолжать в том же духе…
Обратный путь вышел скорым и скучным. Еще немного помучившись с драконами, путники покинули горы ванедов, подхватили Рагнарову родню и, минуя охваченную холерой Хемму, направились прямо в Алнайшах.
К радости Меридит, Ильза не выразила особого желания осматривать достопримечательности столицы. Почему? А потому, что стремилась как можно скорее избавиться от новых спутников.
Взяв у джиннов две пары туфель на троих, компания в рекордно короткий срок – неделю с небольшим – добралась до Трегерата. Где и исполнилось желание Ильзы. Рагнар посчитал, что это город во всех отношениях цивилизованный, в нем оставленным на произвол судьбы юным влюбленным особые опасности не грозят, если те будут вести себя благоразумно и как можно меньше петь, дабы лишний раз не демонстрировать клыки окружающим. Трегерат – один из самых толерантных городов Староземья и окрестностей, но вампиризм и здесь не приветствуется.
– Но вы ведь сделаете что-нибудь? – плакала на прощание Тина. – Я не хочу ходить с клыками всю жизнь!
– Непременно! – обещал Хельги горячо и, как могло показаться тем, кто его не слишком хорошо знал, вполне искренне. – Приложим все усилия!
А спустя некоторое время вдруг добавил:
– Вообще-то мы идиоты.
– Почему?! – как всегда, первой отреагировала Энка.
– Потому. Мы искали в книгах сведения о старом замке, а посмотреть про Мангоррата даже не удосужились.
– Действительно, – кивнула Энка. – Это мы сглупили. Зациклились на памятнике и не подумали.