Страница:
особой формы повышения эксплуатации и капиталистического наступления на
рабочий класс, заканчивающегося новым кризисом в 1923 г.
В политическом отношении годы 1917--[19J20 представляют собою время
наибольших революционных потрясений, когда буржуазия из страха перед рабочим
движением делала ему уступки и допускала к власти реформистскую
социал-демократию, заменяя коалиционные правительства буржуазными. В
пределах каждой из этих конъюнктурных фаз мы имеем свои отрезки подъема и
упадка. В первой фазе 1917--[19] 18 гг.-- это время наибольшего развала
капиталистического хозяйства и подъема революционной волны; на 1919--[19J20
гг. приходится демобилизационный "бум" (подъем) и поражения пролетариата (в
Германии, Австрии, Венгрии, Италии, России). Во второй фазе, наоборот,
первая половина (1921--[19]22 гг.) идет под знаком поражения пролетариата --
в марте 1921 г. и экономического подъема (в конце 1921 и в 1922 гг.-- после
короткого кризиса); на вторую половину -- 1923 г.-- приходится резкий
экономический и политический кризис, связанный, главным образом, с
оккупацией Рура и потрясший всю Европу, при одновременных революционных
вспышках в Болгарии, Польше369.
Соединять эти две разные конъюнктурные фазы в один период сплошного
развала капитализма и беспрерывного революционного наступления пролетариата
можно либо из грубого невежества, или при нарочитом игнорировании фактов в
угоду схоластической теории и в расчете на невежество своих слушателей и
читателей. Если бы было так, то грубой ошибкой со стороны III конгресса
Коммунистического] Щнтернационала] было бы говорить в 1921 г. о наступлении
"нового этапа" в развитии капиталистического кризиса. Было бы далее
необъяснимо, почему начало тактики единого фронта и перехода пролетариата к
обороне относится к 1921 г. Это означает, помимо всего прочего, смазывание
роли и значения проведенного III конгрессом поворота и причин его, что
свидетельствует о том, что Бухарин до сих пор не понимает движущих причин
исторического развития в этот период.
Но не лучше обстоит дело с объяснением следующих двух периодов. Бухарин
твердо усвоил только одно: 1924 год -- это год
301
перелома, перехода капитализма к стабилизации. Особенности этого
"периода" Бухарин теперь представляет себе так же неверно, как в свое время
его начало. По Бухарину, стабилизационный период уже закончился и начался
новый -- реконструктивный. Грань между закончившимся стабилизационным
периодом и начавшимся, по его мнению, реконструктивным периодом образует
достижение довоенного уровня производства.
Ряд делегатов конгресса, частью из центристского крыла (Страхов и др),
а также Костржева370 из правого крыла уловили оппортунистический
смысл и надуманность бухаринского деления на второй и третий периоды. Но не
имея твердого и ясного взгляда на то, чем характеризуется революционная
эпоха, они ограничились в прениях выражением недоумения по поводу того,
когда, собственно, кончается один период и начинается другой и в чем именно
заключаются принципиальные различия между ними. На это Бухарин отвечает
указанием на факт достижения довоенного уровня и обострение противоречий.
Выходит так, что обострение противоречий можно вывести только из
признания бухаринского третьего периода. На самом же деле бухаринская схема
трех периодов есть теория притупления капиталистических противоречий, по
крайней мере, как мы увидим ниже, внутри отдельных стран и сохранения их
только на мировой арене, в виде военной опасности. Объясняя конгрессу смысл
"своей философии", Бухарин сам вскрывает ее оппортунистическое значение как
теории упрочения капитализма "всерьез и надолго":
"Каков смысл постановки вопроса о третьем периоде? В чем "смысл
философии всей"?371. Смысл заключается в том, что мы этим
подчеркиваем, что стабилизация капитализма не может исчезнуть в мировом
хозяйстве с сегодня на завтра."
Разумеется, слова "с сегодня на завтра" не следует понимать буквально.
Речь идет о том, возможен ли в ближайшие 1 -- 2 -- 3 года излом
благоприятной в настоящее время для капитализма конъюнктуры вниз и новая
вспышка революционной борьбы масс в той или иной стране (напр[имер], в
ближайшее время в Польше372, а может быть, и во Франции).
Бухарин это категорически отрицает, прямо заявляя, что в этом "смысл
философии всей" о трех периодах и наступившем длительном периоде
"реконструкции капитализма". В толковании смысла его новейшей философии мы
целиком согласны с Бухариным. Остается только проверить ее на фактах
развития за время стабилизации и реконструкции и ответить на вопрос о том,
через какой конъюнктурный фазис проходит в настоящий момент мировое
развитие.
Констатировать "реконструкцию" на том основании, что капитализм достиг
уже снова довоенного уровня -- способен только Бухарин. Это вполне в его
схоластическом духе и стиле принимать за историческую грань статистический
предел, к тому же неодновременно наступающий в разных странах и отраслях. На
самом же деле, если правильна бухаринская оценка мирового развития, то это
означает конец коротких конъюнктурных фазисов, конец тому характеру
революционной эпохи, который тов. Троцкий характеризует в приведенной выше
цитате словами: "неправильные судорожные сжатия и расширения производства...
бешеные колебания политической ситуации влево и вправо... крупные повороты в
политической обстановке в течение 1 -- 2 -- 3 лет... неустойчивость всей
системы, фундамент которой разъедается непримиримыми противоречиями". Тогда
невероятны в ближайшие годы "вспышки революционной борьбы масс", наподобие
венского восстания, тогда остается только ждать новой империалистической
войны, которая опять восстановит прерванное революционное развитие, к чему,
по существу дела, и сводится вся политическая линия, положенная Бухариным в
основу работ и решений VI конгресса К[омму-нистического] И[нтернационала].
Возникает поэтому вопрос: исчезло ли в стабилизационный период --
1924--[19]28 гг.-- время коротких экономических конъюнктур и быстрых
политических сдвигов в политической ситуации влево и вправо. На этот вопрос
нужно ответить отрицательно.
Уже период 1923--[19]26 гг. представляет собою типическую для
послевоенной поры конъюнктурную фазу по своему течению и в экономическом, и
в политическом отношениях, напоминающую две фазы предыдущего периода
1917--[19]23 гг. Кризис начала стабилизации в 1924 г. сменяется в Средней
Европе -- Германии в особенности -- коротким подъемом в 1926 году, для того
чтобы смениться поздним летом стинессовским крахом и перейти к концу года в
тяжелый кризис 1925 -- 26 года373. В политике
пацифистско-демократическая эра 1924 года уступает к началу [19]25 года
истово правым буржуазным правительствам: смена Эберта
Гинденбургом374, еще раньше смена рабочего правительства
консервативным; несколько позже позорный крах левого блока во Франции и
смена его правительством Пуанкаре375. Политические настроения
рабочего класса, несмотря на общее поправение, испытывали резкие колебания:
в Герма-
303
нии придавленность вначале -- некоторое политическое оживление в связи
с кампанией за конфискацию княжеских ценное-
теи в конце этой фазы.
Конец кладут этой фазе ряд экономических событий (стачки в Англии,
переворот Пислудского в Польше, сделанный по указке Англии, июльское
восстание в Вене), являвшихся одинаковым выражением наступившего зимой [19]
25-- [19] 26 гг. повсеместного европейского кризиса (Англии, Германии,
Франции и отчасти Италии и Австрии). Политические последствия этих событий
достаточно известны: новое общее усиление оппортунизма, укрепление
консервативного правительства в Англии, а также правого крыла во
Втором377 и Амстердамском Интернационалах. Но главнейшим
последствием этих событий был переход направо обоих главных
левореформистских организаций Европы -- английского Генсовета378
и австрийской социал-демократии и начало практики массовых исключений левой
оппозиции из Коммунистического Интернационала (исключение группы немецкой
оппозиции во главе с Рут Фишер и Масловым в августе 26 года). Произошла
общая передвижка направо Томаса и Перселя, Пернерсторфа и Отто Бауэра,
Сталина и Бухарина.
Гораздо менее известны экономические последствия английских стачек 1926
г. для всего европейского хозяйства и то, что фактически они образуют начало
новой продолжающейся доныне фазы в развитии Европы. В конце 1925 и в начале
1926 года во всей Европе начинается общий кризис. Под его влиянием в
Германии взялись за сокращение числа рабочих, ухудшение положения масс в
виде так называемой рационализации; английское правительство предприняло
грандиозное наступление на горняков, приведшее к стачкам, и одновременно
организовало переворот Пилсудского. Самый ход и исход стачек способствовали
в одних странах (Германии, Чехословакии) смене кризиса подъемом, в других
(Англии, Франции, Италии) временному смягчению кризиса. Это видно из
следующих данных.
В Англии: с [19J24 по [19J26 год число безработных неуклонно росло,
увеличившись с 10,3% в [19] 24 году (из общего числа около 12 000 000
застрахованных) до 11,3% в 1925 году и 12,5% в 1926 г. (не считая
бастовавших горняков). Однако в 1927 г. этот процент падает до 9,7%,
продолжая, судя по еженедельным данным, неуклонно сокращаться в первые три
месяца 1928 года и только после этого он начал вновь увеличиваться.
В Германии: народное хозяйство еще в начале 1926 года переживало
острый, отчасти даже катастрофический, кризис производства и кредита. Летом
1926 года наступило оживление, которое постепенно перешло в высокую
конъюнктуру, признаки нового снижения появились только в последние недели.
Почти
аналогично было течение конъюнктурной кривой и в Чехословакии.
Во Франции с начала 1921 года хозяйство развивалось на основе инфляции
и внутреннего рынка, создаваемого восстановлением разрушенных областей. Этот
последний рынок стал исчерпываться в [19] 25-- [19] 26 году, и в то же время
английский и американский капитал потребовали стабилизации франка, так как
обесценение франка приносило все больше и больше ущерба американским и
английским интересам, а также отдельным категориям капиталистов внутри
страны. Положение на мировом рынке, сложившееся летом [19] 26 года,
облегчило Пуанкаре осуществление стабилизации франка (ноябрь [19] 26 года) ,
совпавшего с возвращением Англии на мировой рынок, начинается кризисная фаза
для народного хозяйства Франции. Безработица, возникшая в конце [19] 26
года, росла в течение последующего времени. Почти везде замечается
замедление темпа развития промышленности и торговли. Таково же в основном и
развитие народного хозяйства в Италии на этот период, с той лишь разницей,
что кризис там протекает в более острой форме.
Из этого ясно, что массовая борьба весной и летом [19] 26 года была не
локальной и не случайной. Она представляла собою очередной излом
конъюнктурной кривой капитализма вниз и кривой революционного движения
вверх. Но руководство Коммунистического] И[нтернационала] и компартий в
Англии, Польше и Австрии оказалось катастрофически неспособным использовать
обстановку. В Англии коммунисты занимались созданием рекламы Перселю и его
Генсовету; в Польше коммунисты демонстрировали за Пилсудского; в Австрии
коммунисты болтались между социал-демократами и восставшей массой, будучи
неспособными выдвинуть какой-либо лозунг, ибо революционное массовое
движение "при стабилизации" не входило в их расчеты. Тем сильнее
оппортунистические руководители Коммунистического] Щнтернационала] с лета
1926 года стали бить по левому крылу за то, что оно било тревогу и указывало
на подрыв стабилизации и необходимость революционной линии политики.
События лета 1926 года не были использованы коммунистами. Именно
поэтому их использовали капиталисты. С лета 1926 г. и в экономическом, и в
политическом развитии Европы начинается новая фаза, которая так же, как и
предыдущие, не обладает ни прочностью, ни устойчивостью и характеризуется
такими же крутыми политическими изломами то вправо, то влево.
305
В экономическом отношении она характеризуется "рационализацией".
Последняя означает вовсе не переход капитализма на новую техническую
ступень, не подведение под него нового технического базиса и не коренную
реконструкцию, как утверждает Бухарин. Рационализация представляет собою
пересадку в Европу уже достигнутых в Америке технических методов и приемов.
Необходимость этого была создана большим притоком вложений американского
капитала в европейскую промышленность, из которых следовало, что при всех
замечательных успехах немецкой промышленности она далека от того, чтобы
превзойти по своей технике американскую или хотя бы достичь ее общего
среднего технического уровня. Любопытно отметить, что буржуазные и
социал-демократические экономисты говорят только о наличии "рационализации",
а коммунист Бухарин пророчествует капитализму "реконструкцию".
Бухарин переносит употребляющийся у нас термин "реконструкция" на
западноевропейский капитализм, придавая этому термину такое толкование,
будто бы стоит только превзойти довоенный уровень, как тотчас же начинается
реконструкция. Когда у нас говорят о реконструкции советского хозяйства, то
имеется в виду вовсе не воспроизведение довоенного уровня, а коренное
изменение соотношения между промышленностью и сельским хозяйством и,
наконец, коренную реорганизацию общественно-экономических форм хозяйства от
преобладания частнособственнических форм -- к коллективистическим.
При отсутствии этих условий даже достижение 200% увеличения довоенного
уровня не создает еще реконструктивного периода. Можно ли сказать, что новые
технические достижения западноевропейского капитализма коренным образом
изменили или изменяют соотношение между городом и деревней, тяжелой и легкой
индустрией, металлургической и химической, зерновыми и техническими
культурами и т. п.? Этого не решится, вероятно, и Бухарин утверждать.
Значит, количественные изменения (рост автотранспорта, применение химии,
возросшая роль электроэнергии) не дают еще "нового качества", т.е. подъема
капитализма на новый, существенно иной технический уровень.
Оба эти вопроса были подвергнуты подробному рассмотрению в работе тов.
Троцкого, и мы поэтому ограничимся здесь подведением итогов дискуссии и
резюмированием принятых на конгрессе решений и поправок, распределяя вопросы
по разделам программы.
В основу своей критики проекта программы тов. Троцкий положил следующую
мысль: проект не носит интернационального характера, потому что он не
выдвигает перед всеми партиями конкретной международной революционной
задачи, за осуществление которой они все должны бороться в ближайшие годы и
которой должны подчинить всю свою деятельность. Такая конкретная задача была
выдвинута Коммунистическим] Щнтерна-ционалом] в 1923 году в виде лозунга
Советских Соединенных Штатов Европы, ибо война выявила недостаточность и
узость национальных государств для дальнейшего исторического развития. Этот
лозунг вошел в манифест V конгресса К[оммунисти-ческого] Щнтернационала],
проект которого был написан тов. Троцким.
Проект программы ограничился постановкой более отдаленной и поэтому для
ближайших лет более абстрактной цели "мировой диктатуры пролетариата".
Эта абстрактная "мировая цель" дополняется для ближайшей эпохи задачами
построения социализма в одной стране и борьбы пролетариата других стран
против возможной интервенции "в страну строящегося социализма". "На случай,
если все же в других странах произойдут революции,-- выдвигается не менее
абстрактная и неопределенная идея "федерации откалывающихся от империализма
стран". Новая конкретная задача, выдвинутая для Европы революционной новой
эпохой, начавшейся со времени войны,-- завоевание власти пролетариатом и
создание в Европе единого социалистического государства -- в проекте
программы отодвинута на задний план. Явно под влиянием оппозиционной критики
Бухарин в своем докладе много распространялся, доказывая "мировой характер"
своего проекта; в окончательный текст программы в самом же начале "Введения"
включена поправка, гласящая, что мировая война выявила острое противоречие
между ростом производительных сил мирового хозяйства и государственными
перегородками.
При помощи этой фразы без кардинальной переделки программы, разумеется,
нельзя изменить ее общего характера.
Национально-ограничительный характер программы сказался в такой
трактовке мирового хозяйства, по которой выходит, что в эпоху империализма
как в капиталистических странах, так и в СССР хозяйство все более
"замыкается", "организуется" в национальных рамках, все более
противопоставляет себя как изолированное целое мировому хозяйству.
307
В отношении капиталистических стран -- это сказалось, во-первых, в
полном отсутствии указания на международные тресты и союзы капиталистов
разных стран. Эти тресты, так же как и борьбу между ними за экономический
раздел мира, Ленин считал одним из пяти главных признаков империализма. Оно
же является одним из наиболее ярких признаков интернационализации
хозяйственной жизни и роста переплетения различных отраслей хозяйства разных
стран между собою. За послевоенное время это явление колоссальным образом
выросло по сравнению со временем, когда об этом писал Ленин. Какое-либо
указание на это явление отсутствует, тем не менее, и в окончательно принятом
тексте программы; во-вторых, в проекте содержится утверждение, что
финансовый капитализм обнаруживает "тенденцию к развитию
государственно-капиталистической формы". В окончательном тексте вместо
"тенденцию к развитию" говорится уже более категорически "о развитии
государственно-капиталистических форм".
Что это означает, можно узнать из старых работ Бухарина. В 1926 году на
основе одностороннего и схоластического обобщения опыта мировой войны он
развил теорию, по которой процесс концентрации капитализма приводит к
слиянию всех капиталистических хозяйств в национальных рамках в единый
государственно-капиталистический трест.
Происходит как бы национализация всего хозяйства и организация его в
рамках империалистического государства, что приводит к устранению на
внутреннем рынке признаков конкуренции, анархии производства, классовой
дифференциации и проч. В.И.[Ленин], редактировавший "Сборник
социал-демократа", отказался поместить статью Бухарина, содержавшую первое
его развернутое изложение этой теории, и резко выступил против существа ее
во время программных споров 1917--1919 гг. В 1922 г. при составлении первого
проекта программы Коминтерна Бухарин вставил туда фразу, "что в рамках
мирового хозяйства создались могучие государственно-капиталистические
тресты". При переработке этого проекта на V конгрессе К[оммунистиче-ского] И
[нтернационала] это единственное упоминание госкапитализма было вычеркнуто
программной комиссией. В 1925 году Бухарин одновременно с теорией врастания
кулака в социализм стал пропагандировать также мысль, что Ленин оказался
неправ против него в вопросе о госкапитализме. Под влиянием оппозиционной
критики он снова на время спрятал эту теорию, чтобы вытащить ее на свет
божий в 1928 г., на XV партсъезде, немедленно после исключения оппозиции из
партии. Наконец, в программе Коминтерна эта теория уже превращена в партий-
ный догмат. Она же выставляет основную черту "третьего периода" --
капиталистической реконструкции.
Содержание теории, лежащей в основе этой формулы, было яснее всего
формулировано в статье Бухарина, впервые напечатанной в 1925 году, хотя и
написанной им еще во время войны ("Об империалистическом государстве",
Сборник 1-й "Революция права", изд. Комакадеми, 1925 г.).
"Организационный процесс,-- читаем мы в этой статье,-- привел к
превращению каждой "национальной системы" в
"государственно-капиталистический трест"... Прежде... основной категорией
экономической жизни была частно-хозяйственная ячейка, отдельные предприятия,
которые встречаются как конкурент со всяким другим... Эпоха финансового
капитала кладет конец такому положению вещей. Исчезает прежде всего борьба
капиталистического индивидуализма: отдельное частное предприятие как клетка
экономического организма. Более того, в значительной степени исчезает и
противоречие между различными подгруппами господствующих классов. Так
создается система коллективного капитализма (подчеркнуто Бухариным), которая
до известной степени противоположна по своей структуре капитализму в его
прежних формулировках. Отдельный капиталист исчезает: он превращается
[...]379 де капиталиста и члена организации; он уже не
конкурирует со своими "земляками"; он кооперирует с ними, ибо центр тяжести
конкурентной борьбы переносится на мировой рынок, а внутри страны
конкуренция замирает...
Государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли
производства; она не только охраняет общие условия эксплуатационного
процесса; государство все более и более становится непосредственным
эксплуататором, который организует и руководит производством, как
"коллективный собирательный капиталист"...
"Итак,-- резюмирует Бухарин эту главу,-- государственный капитализм
есть законченная формулировка государственно-капиталистического треста.
Процесс организации устраняет постепенно анархию отдельных частей
"народно-хозяйственного" механизма, ставя всю экономическую жизнь под
железную пяту империалистического государства".
Эта цитата дает нам в "химически чистом виде" теорию, которая в
завуалированной форме содержится в новой программе.
В своих известных работах "Империализм и мировое хозяйство" и
"Экономика переходного периода" Бухарин сам называл этот устанавливаемый им
закон развития к госкапитализму тенденцией к "национализации" хозяйственной
жизни в противо-
309
положность тенденции к "интернационализации" ее. В полном соответствии
с этим он говорил в своей речи на XV партсъезде:
"Мы имеем, с одной стороны, рост противоречий между различными
капиталистическими государствами. С другой стороны, мы имеем процесс
организации капиталистических сил внутри страны, что выражается в тенденции
в сторону государственного капитализма".
С этой трактовкой тенденции развития современного капитализма связано
неправильное понимание закона неравномерности капиталистического развития и
такая критика социал-демократической теории ультраимпериализма, которая
означает, что программа наполовину соглашается с этой теорией. Недаром
Бухарин говорил на XV партсъезде, что Гильфердинг только сильно
преувеличивает (в основном, следовательно, правильную) тенденцию капитализма
к тому, чтобы стать организованным. В проекте программы было сказано:
"Империализм пытается разрешить это противоречие (между мировым
характером хозяйства и национальными рамками государства), огнем и мечом
прокладывая дорогу единому всемирному государственно-капиталистическому
тресту, организующему все мировое хозяйство. Но эта воспеваемая
социал-демократическими идеологами ультраимпериалистическая утопия встречает
на своем пути непреодолимые объективные препятствия такого масштаба, что
капитализм неизбежно должен пасть под тяжестью своих собственных
противоречий. Ряд империалистических войн, вырастающих в мировые войны,
путем которых закон централизации капитализма стремится дойти до своего
всемирного предела -- единого мирового треста -- сопровождается такими
разрушениями, взваливает такие тяжести на плечи рабочего класса и миллион
колониальных пролетариев и крестьян, что капитализм неизбежно должен
погибнуть под ударами пролетарской революции."
В этой критике теории ультраимпериализма против последнего выдвигается
один только аргумент -- политического порядка: путь к единому мировому
тресту лежит через войны, которые будут иметь своим последствием революцию.
Тем самым программа признает, что тенденция экономического развития
капитализма ведет именно к ультраимпериализму ("стремится дойти"). Проект
тем самым апеллирует к политике против экономики, выкидывая вон тот
экономический аргумент, который Ленин неоднократно называл самым
"существенным", "коренным", "важнейшим", "главнейшим" во всей марксистской
критике. Именно то, что империализм экономически не способен устранить ни
внутри отдельных стран, ни на мировом рынке конкуренции, анархии
рабочий класс, заканчивающегося новым кризисом в 1923 г.
В политическом отношении годы 1917--[19J20 представляют собою время
наибольших революционных потрясений, когда буржуазия из страха перед рабочим
движением делала ему уступки и допускала к власти реформистскую
социал-демократию, заменяя коалиционные правительства буржуазными. В
пределах каждой из этих конъюнктурных фаз мы имеем свои отрезки подъема и
упадка. В первой фазе 1917--[19] 18 гг.-- это время наибольшего развала
капиталистического хозяйства и подъема революционной волны; на 1919--[19J20
гг. приходится демобилизационный "бум" (подъем) и поражения пролетариата (в
Германии, Австрии, Венгрии, Италии, России). Во второй фазе, наоборот,
первая половина (1921--[19]22 гг.) идет под знаком поражения пролетариата --
в марте 1921 г. и экономического подъема (в конце 1921 и в 1922 гг.-- после
короткого кризиса); на вторую половину -- 1923 г.-- приходится резкий
экономический и политический кризис, связанный, главным образом, с
оккупацией Рура и потрясший всю Европу, при одновременных революционных
вспышках в Болгарии, Польше369.
Соединять эти две разные конъюнктурные фазы в один период сплошного
развала капитализма и беспрерывного революционного наступления пролетариата
можно либо из грубого невежества, или при нарочитом игнорировании фактов в
угоду схоластической теории и в расчете на невежество своих слушателей и
читателей. Если бы было так, то грубой ошибкой со стороны III конгресса
Коммунистического] Щнтернационала] было бы говорить в 1921 г. о наступлении
"нового этапа" в развитии капиталистического кризиса. Было бы далее
необъяснимо, почему начало тактики единого фронта и перехода пролетариата к
обороне относится к 1921 г. Это означает, помимо всего прочего, смазывание
роли и значения проведенного III конгрессом поворота и причин его, что
свидетельствует о том, что Бухарин до сих пор не понимает движущих причин
исторического развития в этот период.
Но не лучше обстоит дело с объяснением следующих двух периодов. Бухарин
твердо усвоил только одно: 1924 год -- это год
301
перелома, перехода капитализма к стабилизации. Особенности этого
"периода" Бухарин теперь представляет себе так же неверно, как в свое время
его начало. По Бухарину, стабилизационный период уже закончился и начался
новый -- реконструктивный. Грань между закончившимся стабилизационным
периодом и начавшимся, по его мнению, реконструктивным периодом образует
достижение довоенного уровня производства.
Ряд делегатов конгресса, частью из центристского крыла (Страхов и др),
а также Костржева370 из правого крыла уловили оппортунистический
смысл и надуманность бухаринского деления на второй и третий периоды. Но не
имея твердого и ясного взгляда на то, чем характеризуется революционная
эпоха, они ограничились в прениях выражением недоумения по поводу того,
когда, собственно, кончается один период и начинается другой и в чем именно
заключаются принципиальные различия между ними. На это Бухарин отвечает
указанием на факт достижения довоенного уровня и обострение противоречий.
Выходит так, что обострение противоречий можно вывести только из
признания бухаринского третьего периода. На самом же деле бухаринская схема
трех периодов есть теория притупления капиталистических противоречий, по
крайней мере, как мы увидим ниже, внутри отдельных стран и сохранения их
только на мировой арене, в виде военной опасности. Объясняя конгрессу смысл
"своей философии", Бухарин сам вскрывает ее оппортунистическое значение как
теории упрочения капитализма "всерьез и надолго":
"Каков смысл постановки вопроса о третьем периоде? В чем "смысл
философии всей"?371. Смысл заключается в том, что мы этим
подчеркиваем, что стабилизация капитализма не может исчезнуть в мировом
хозяйстве с сегодня на завтра."
Разумеется, слова "с сегодня на завтра" не следует понимать буквально.
Речь идет о том, возможен ли в ближайшие 1 -- 2 -- 3 года излом
благоприятной в настоящее время для капитализма конъюнктуры вниз и новая
вспышка революционной борьбы масс в той или иной стране (напр[имер], в
ближайшее время в Польше372, а может быть, и во Франции).
Бухарин это категорически отрицает, прямо заявляя, что в этом "смысл
философии всей" о трех периодах и наступившем длительном периоде
"реконструкции капитализма". В толковании смысла его новейшей философии мы
целиком согласны с Бухариным. Остается только проверить ее на фактах
развития за время стабилизации и реконструкции и ответить на вопрос о том,
через какой конъюнктурный фазис проходит в настоящий момент мировое
развитие.
Констатировать "реконструкцию" на том основании, что капитализм достиг
уже снова довоенного уровня -- способен только Бухарин. Это вполне в его
схоластическом духе и стиле принимать за историческую грань статистический
предел, к тому же неодновременно наступающий в разных странах и отраслях. На
самом же деле, если правильна бухаринская оценка мирового развития, то это
означает конец коротких конъюнктурных фазисов, конец тому характеру
революционной эпохи, который тов. Троцкий характеризует в приведенной выше
цитате словами: "неправильные судорожные сжатия и расширения производства...
бешеные колебания политической ситуации влево и вправо... крупные повороты в
политической обстановке в течение 1 -- 2 -- 3 лет... неустойчивость всей
системы, фундамент которой разъедается непримиримыми противоречиями". Тогда
невероятны в ближайшие годы "вспышки революционной борьбы масс", наподобие
венского восстания, тогда остается только ждать новой империалистической
войны, которая опять восстановит прерванное революционное развитие, к чему,
по существу дела, и сводится вся политическая линия, положенная Бухариным в
основу работ и решений VI конгресса К[омму-нистического] И[нтернационала].
Возникает поэтому вопрос: исчезло ли в стабилизационный период --
1924--[19]28 гг.-- время коротких экономических конъюнктур и быстрых
политических сдвигов в политической ситуации влево и вправо. На этот вопрос
нужно ответить отрицательно.
Уже период 1923--[19]26 гг. представляет собою типическую для
послевоенной поры конъюнктурную фазу по своему течению и в экономическом, и
в политическом отношениях, напоминающую две фазы предыдущего периода
1917--[19]23 гг. Кризис начала стабилизации в 1924 г. сменяется в Средней
Европе -- Германии в особенности -- коротким подъемом в 1926 году, для того
чтобы смениться поздним летом стинессовским крахом и перейти к концу года в
тяжелый кризис 1925 -- 26 года373. В политике
пацифистско-демократическая эра 1924 года уступает к началу [19]25 года
истово правым буржуазным правительствам: смена Эберта
Гинденбургом374, еще раньше смена рабочего правительства
консервативным; несколько позже позорный крах левого блока во Франции и
смена его правительством Пуанкаре375. Политические настроения
рабочего класса, несмотря на общее поправение, испытывали резкие колебания:
в Герма-
303
нии придавленность вначале -- некоторое политическое оживление в связи
с кампанией за конфискацию княжеских ценное-
теи в конце этой фазы.
Конец кладут этой фазе ряд экономических событий (стачки в Англии,
переворот Пислудского в Польше, сделанный по указке Англии, июльское
восстание в Вене), являвшихся одинаковым выражением наступившего зимой [19]
25-- [19] 26 гг. повсеместного европейского кризиса (Англии, Германии,
Франции и отчасти Италии и Австрии). Политические последствия этих событий
достаточно известны: новое общее усиление оппортунизма, укрепление
консервативного правительства в Англии, а также правого крыла во
Втором377 и Амстердамском Интернационалах. Но главнейшим
последствием этих событий был переход направо обоих главных
левореформистских организаций Европы -- английского Генсовета378
и австрийской социал-демократии и начало практики массовых исключений левой
оппозиции из Коммунистического Интернационала (исключение группы немецкой
оппозиции во главе с Рут Фишер и Масловым в августе 26 года). Произошла
общая передвижка направо Томаса и Перселя, Пернерсторфа и Отто Бауэра,
Сталина и Бухарина.
Гораздо менее известны экономические последствия английских стачек 1926
г. для всего европейского хозяйства и то, что фактически они образуют начало
новой продолжающейся доныне фазы в развитии Европы. В конце 1925 и в начале
1926 года во всей Европе начинается общий кризис. Под его влиянием в
Германии взялись за сокращение числа рабочих, ухудшение положения масс в
виде так называемой рационализации; английское правительство предприняло
грандиозное наступление на горняков, приведшее к стачкам, и одновременно
организовало переворот Пилсудского. Самый ход и исход стачек способствовали
в одних странах (Германии, Чехословакии) смене кризиса подъемом, в других
(Англии, Франции, Италии) временному смягчению кризиса. Это видно из
следующих данных.
В Англии: с [19J24 по [19J26 год число безработных неуклонно росло,
увеличившись с 10,3% в [19] 24 году (из общего числа около 12 000 000
застрахованных) до 11,3% в 1925 году и 12,5% в 1926 г. (не считая
бастовавших горняков). Однако в 1927 г. этот процент падает до 9,7%,
продолжая, судя по еженедельным данным, неуклонно сокращаться в первые три
месяца 1928 года и только после этого он начал вновь увеличиваться.
В Германии: народное хозяйство еще в начале 1926 года переживало
острый, отчасти даже катастрофический, кризис производства и кредита. Летом
1926 года наступило оживление, которое постепенно перешло в высокую
конъюнктуру, признаки нового снижения появились только в последние недели.
Почти
аналогично было течение конъюнктурной кривой и в Чехословакии.
Во Франции с начала 1921 года хозяйство развивалось на основе инфляции
и внутреннего рынка, создаваемого восстановлением разрушенных областей. Этот
последний рынок стал исчерпываться в [19] 25-- [19] 26 году, и в то же время
английский и американский капитал потребовали стабилизации франка, так как
обесценение франка приносило все больше и больше ущерба американским и
английским интересам, а также отдельным категориям капиталистов внутри
страны. Положение на мировом рынке, сложившееся летом [19] 26 года,
облегчило Пуанкаре осуществление стабилизации франка (ноябрь [19] 26 года) ,
совпавшего с возвращением Англии на мировой рынок, начинается кризисная фаза
для народного хозяйства Франции. Безработица, возникшая в конце [19] 26
года, росла в течение последующего времени. Почти везде замечается
замедление темпа развития промышленности и торговли. Таково же в основном и
развитие народного хозяйства в Италии на этот период, с той лишь разницей,
что кризис там протекает в более острой форме.
Из этого ясно, что массовая борьба весной и летом [19] 26 года была не
локальной и не случайной. Она представляла собою очередной излом
конъюнктурной кривой капитализма вниз и кривой революционного движения
вверх. Но руководство Коммунистического] И[нтернационала] и компартий в
Англии, Польше и Австрии оказалось катастрофически неспособным использовать
обстановку. В Англии коммунисты занимались созданием рекламы Перселю и его
Генсовету; в Польше коммунисты демонстрировали за Пилсудского; в Австрии
коммунисты болтались между социал-демократами и восставшей массой, будучи
неспособными выдвинуть какой-либо лозунг, ибо революционное массовое
движение "при стабилизации" не входило в их расчеты. Тем сильнее
оппортунистические руководители Коммунистического] Щнтернационала] с лета
1926 года стали бить по левому крылу за то, что оно било тревогу и указывало
на подрыв стабилизации и необходимость революционной линии политики.
События лета 1926 года не были использованы коммунистами. Именно
поэтому их использовали капиталисты. С лета 1926 г. и в экономическом, и в
политическом развитии Европы начинается новая фаза, которая так же, как и
предыдущие, не обладает ни прочностью, ни устойчивостью и характеризуется
такими же крутыми политическими изломами то вправо, то влево.
305
В экономическом отношении она характеризуется "рационализацией".
Последняя означает вовсе не переход капитализма на новую техническую
ступень, не подведение под него нового технического базиса и не коренную
реконструкцию, как утверждает Бухарин. Рационализация представляет собою
пересадку в Европу уже достигнутых в Америке технических методов и приемов.
Необходимость этого была создана большим притоком вложений американского
капитала в европейскую промышленность, из которых следовало, что при всех
замечательных успехах немецкой промышленности она далека от того, чтобы
превзойти по своей технике американскую или хотя бы достичь ее общего
среднего технического уровня. Любопытно отметить, что буржуазные и
социал-демократические экономисты говорят только о наличии "рационализации",
а коммунист Бухарин пророчествует капитализму "реконструкцию".
Бухарин переносит употребляющийся у нас термин "реконструкция" на
западноевропейский капитализм, придавая этому термину такое толкование,
будто бы стоит только превзойти довоенный уровень, как тотчас же начинается
реконструкция. Когда у нас говорят о реконструкции советского хозяйства, то
имеется в виду вовсе не воспроизведение довоенного уровня, а коренное
изменение соотношения между промышленностью и сельским хозяйством и,
наконец, коренную реорганизацию общественно-экономических форм хозяйства от
преобладания частнособственнических форм -- к коллективистическим.
При отсутствии этих условий даже достижение 200% увеличения довоенного
уровня не создает еще реконструктивного периода. Можно ли сказать, что новые
технические достижения западноевропейского капитализма коренным образом
изменили или изменяют соотношение между городом и деревней, тяжелой и легкой
индустрией, металлургической и химической, зерновыми и техническими
культурами и т. п.? Этого не решится, вероятно, и Бухарин утверждать.
Значит, количественные изменения (рост автотранспорта, применение химии,
возросшая роль электроэнергии) не дают еще "нового качества", т.е. подъема
капитализма на новый, существенно иной технический уровень.
Оба эти вопроса были подвергнуты подробному рассмотрению в работе тов.
Троцкого, и мы поэтому ограничимся здесь подведением итогов дискуссии и
резюмированием принятых на конгрессе решений и поправок, распределяя вопросы
по разделам программы.
В основу своей критики проекта программы тов. Троцкий положил следующую
мысль: проект не носит интернационального характера, потому что он не
выдвигает перед всеми партиями конкретной международной революционной
задачи, за осуществление которой они все должны бороться в ближайшие годы и
которой должны подчинить всю свою деятельность. Такая конкретная задача была
выдвинута Коммунистическим] Щнтерна-ционалом] в 1923 году в виде лозунга
Советских Соединенных Штатов Европы, ибо война выявила недостаточность и
узость национальных государств для дальнейшего исторического развития. Этот
лозунг вошел в манифест V конгресса К[оммунисти-ческого] Щнтернационала],
проект которого был написан тов. Троцким.
Проект программы ограничился постановкой более отдаленной и поэтому для
ближайших лет более абстрактной цели "мировой диктатуры пролетариата".
Эта абстрактная "мировая цель" дополняется для ближайшей эпохи задачами
построения социализма в одной стране и борьбы пролетариата других стран
против возможной интервенции "в страну строящегося социализма". "На случай,
если все же в других странах произойдут революции,-- выдвигается не менее
абстрактная и неопределенная идея "федерации откалывающихся от империализма
стран". Новая конкретная задача, выдвинутая для Европы революционной новой
эпохой, начавшейся со времени войны,-- завоевание власти пролетариатом и
создание в Европе единого социалистического государства -- в проекте
программы отодвинута на задний план. Явно под влиянием оппозиционной критики
Бухарин в своем докладе много распространялся, доказывая "мировой характер"
своего проекта; в окончательный текст программы в самом же начале "Введения"
включена поправка, гласящая, что мировая война выявила острое противоречие
между ростом производительных сил мирового хозяйства и государственными
перегородками.
При помощи этой фразы без кардинальной переделки программы, разумеется,
нельзя изменить ее общего характера.
Национально-ограничительный характер программы сказался в такой
трактовке мирового хозяйства, по которой выходит, что в эпоху империализма
как в капиталистических странах, так и в СССР хозяйство все более
"замыкается", "организуется" в национальных рамках, все более
противопоставляет себя как изолированное целое мировому хозяйству.
307
В отношении капиталистических стран -- это сказалось, во-первых, в
полном отсутствии указания на международные тресты и союзы капиталистов
разных стран. Эти тресты, так же как и борьбу между ними за экономический
раздел мира, Ленин считал одним из пяти главных признаков империализма. Оно
же является одним из наиболее ярких признаков интернационализации
хозяйственной жизни и роста переплетения различных отраслей хозяйства разных
стран между собою. За послевоенное время это явление колоссальным образом
выросло по сравнению со временем, когда об этом писал Ленин. Какое-либо
указание на это явление отсутствует, тем не менее, и в окончательно принятом
тексте программы; во-вторых, в проекте содержится утверждение, что
финансовый капитализм обнаруживает "тенденцию к развитию
государственно-капиталистической формы". В окончательном тексте вместо
"тенденцию к развитию" говорится уже более категорически "о развитии
государственно-капиталистических форм".
Что это означает, можно узнать из старых работ Бухарина. В 1926 году на
основе одностороннего и схоластического обобщения опыта мировой войны он
развил теорию, по которой процесс концентрации капитализма приводит к
слиянию всех капиталистических хозяйств в национальных рамках в единый
государственно-капиталистический трест.
Происходит как бы национализация всего хозяйства и организация его в
рамках империалистического государства, что приводит к устранению на
внутреннем рынке признаков конкуренции, анархии производства, классовой
дифференциации и проч. В.И.[Ленин], редактировавший "Сборник
социал-демократа", отказался поместить статью Бухарина, содержавшую первое
его развернутое изложение этой теории, и резко выступил против существа ее
во время программных споров 1917--1919 гг. В 1922 г. при составлении первого
проекта программы Коминтерна Бухарин вставил туда фразу, "что в рамках
мирового хозяйства создались могучие государственно-капиталистические
тресты". При переработке этого проекта на V конгрессе К[оммунистиче-ского] И
[нтернационала] это единственное упоминание госкапитализма было вычеркнуто
программной комиссией. В 1925 году Бухарин одновременно с теорией врастания
кулака в социализм стал пропагандировать также мысль, что Ленин оказался
неправ против него в вопросе о госкапитализме. Под влиянием оппозиционной
критики он снова на время спрятал эту теорию, чтобы вытащить ее на свет
божий в 1928 г., на XV партсъезде, немедленно после исключения оппозиции из
партии. Наконец, в программе Коминтерна эта теория уже превращена в партий-
ный догмат. Она же выставляет основную черту "третьего периода" --
капиталистической реконструкции.
Содержание теории, лежащей в основе этой формулы, было яснее всего
формулировано в статье Бухарина, впервые напечатанной в 1925 году, хотя и
написанной им еще во время войны ("Об империалистическом государстве",
Сборник 1-й "Революция права", изд. Комакадеми, 1925 г.).
"Организационный процесс,-- читаем мы в этой статье,-- привел к
превращению каждой "национальной системы" в
"государственно-капиталистический трест"... Прежде... основной категорией
экономической жизни была частно-хозяйственная ячейка, отдельные предприятия,
которые встречаются как конкурент со всяким другим... Эпоха финансового
капитала кладет конец такому положению вещей. Исчезает прежде всего борьба
капиталистического индивидуализма: отдельное частное предприятие как клетка
экономического организма. Более того, в значительной степени исчезает и
противоречие между различными подгруппами господствующих классов. Так
создается система коллективного капитализма (подчеркнуто Бухариным), которая
до известной степени противоположна по своей структуре капитализму в его
прежних формулировках. Отдельный капиталист исчезает: он превращается
[...]379 де капиталиста и члена организации; он уже не
конкурирует со своими "земляками"; он кооперирует с ними, ибо центр тяжести
конкурентной борьбы переносится на мировой рынок, а внутри страны
конкуренция замирает...
Государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли
производства; она не только охраняет общие условия эксплуатационного
процесса; государство все более и более становится непосредственным
эксплуататором, который организует и руководит производством, как
"коллективный собирательный капиталист"...
"Итак,-- резюмирует Бухарин эту главу,-- государственный капитализм
есть законченная формулировка государственно-капиталистического треста.
Процесс организации устраняет постепенно анархию отдельных частей
"народно-хозяйственного" механизма, ставя всю экономическую жизнь под
железную пяту империалистического государства".
Эта цитата дает нам в "химически чистом виде" теорию, которая в
завуалированной форме содержится в новой программе.
В своих известных работах "Империализм и мировое хозяйство" и
"Экономика переходного периода" Бухарин сам называл этот устанавливаемый им
закон развития к госкапитализму тенденцией к "национализации" хозяйственной
жизни в противо-
309
положность тенденции к "интернационализации" ее. В полном соответствии
с этим он говорил в своей речи на XV партсъезде:
"Мы имеем, с одной стороны, рост противоречий между различными
капиталистическими государствами. С другой стороны, мы имеем процесс
организации капиталистических сил внутри страны, что выражается в тенденции
в сторону государственного капитализма".
С этой трактовкой тенденции развития современного капитализма связано
неправильное понимание закона неравномерности капиталистического развития и
такая критика социал-демократической теории ультраимпериализма, которая
означает, что программа наполовину соглашается с этой теорией. Недаром
Бухарин говорил на XV партсъезде, что Гильфердинг только сильно
преувеличивает (в основном, следовательно, правильную) тенденцию капитализма
к тому, чтобы стать организованным. В проекте программы было сказано:
"Империализм пытается разрешить это противоречие (между мировым
характером хозяйства и национальными рамками государства), огнем и мечом
прокладывая дорогу единому всемирному государственно-капиталистическому
тресту, организующему все мировое хозяйство. Но эта воспеваемая
социал-демократическими идеологами ультраимпериалистическая утопия встречает
на своем пути непреодолимые объективные препятствия такого масштаба, что
капитализм неизбежно должен пасть под тяжестью своих собственных
противоречий. Ряд империалистических войн, вырастающих в мировые войны,
путем которых закон централизации капитализма стремится дойти до своего
всемирного предела -- единого мирового треста -- сопровождается такими
разрушениями, взваливает такие тяжести на плечи рабочего класса и миллион
колониальных пролетариев и крестьян, что капитализм неизбежно должен
погибнуть под ударами пролетарской революции."
В этой критике теории ультраимпериализма против последнего выдвигается
один только аргумент -- политического порядка: путь к единому мировому
тресту лежит через войны, которые будут иметь своим последствием революцию.
Тем самым программа признает, что тенденция экономического развития
капитализма ведет именно к ультраимпериализму ("стремится дойти"). Проект
тем самым апеллирует к политике против экономики, выкидывая вон тот
экономический аргумент, который Ленин неоднократно называл самым
"существенным", "коренным", "важнейшим", "главнейшим" во всей марксистской
критике. Именно то, что империализм экономически не способен устранить ни
внутри отдельных стран, ни на мировом рынке конкуренции, анархии